Текст книги "Непедагогично! (СИ)"

Автор книги: Altupi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Покурив за сараюшкой, они направились в старый яблоневый сад. Ник достал из-за пазухи двухсотграммовую бутылку.

– Будешь, – протянул ее Димону.

– Что это? – у Кирюхи загорелись глаза. – Коньяк?

– Михей, тебе никто не предлагает. Ты еще не дорос.

С деловым видом, изображая из себя аристократов, они распили крепкий алкоголь из запасов семьи Белкиных. Коля сделал лишь несколько глотков.

– Фу, херня какая-то, – прокомментировал он.

– А чего тогда притащил? – хмыкнул одноклассник. – Мог бы пивка притаранить.

– Что плохо лежало, то и взял, – скорчил рожу Белкин.

Выкинув пустую тару в контейнер, они вернулись на дискотеку.

Спустя полчаса Белкин бросил друзей сидеть на лавке в спортзале и разглядывать разукрашенных аки Марфушенька девчонок, а сам пошел помаячить в коридоре. Константина нигде заметно не было, из преподов остались только Светлана Вячеславовна и географичка Ольга Викторовна, другие, видимо, свалили в пионерскую или учительскую. Историк точно был в школе: его машина стояла у ворот.

Ну и сойдет.

Ник прошелся перед ними, опустив голову и прикрыв рот рукой, постоял у дальнего окна, потом передвинулся к ним ближе, оперся на стену, наклонился, изображая нездоровье. Внимание на него обратили через несколько секунд. Училки подбежали, расталкивая школьников.

– Коля, что с тобой? – перепугано завопила географичка. – Тебе плохо?

– Может, фельдшера вызвать?

– Ой, не надо, – Белкин поднял на них расфокусированный взгляд, постарался дыхнуть в лицо. Глаза женщин сразу изменились, в них засквозил праведный гнев.

– Ты что, пьяный? Где ты успел? Я только недавно тебя видела. Сейчас позвоню твоей матери…

– Не надо, Ольга Викторовна, – заблеял Ник. – Пожалуйста. Я же только чуть-чуть. Не говорите никому.

– С кем ты пил? С Михеевым? Кто тебя напоил?

– Не, это там… У конторы мужики стояли… Ну, предложили…

– Так, ясно, – она осмотрелась по сторонам. – Просто так этого оставлять нельзя.

– Только не говорите Ирине Архиповне! – взмолился Белкин.

– Константин Евгеньевич пусть с тобой разбирается, – приняла решение Ольга Викторовна. – Света, позови его из учительской.

Музыкантша ушла. Подросток облегченно выдохнул. Начало плана сработало как по ноткам. Дело за продолжением.

Железнов появился быстро, в сопровождении Вячеславны. В его взгляде не было беспокойства, сплошное разочарование.

– Вот ваш лучший ученик, Константин Евгеньевич, – провозгласила Ольга Викторовна, держа Николая чуть ли не за шкирку, – недоглядели. Бывает, конечно, но лучше б Ирине Архиповне не знать. Это ж ЧП, сами понимаете.

Историк сдержанно кивнул, перевел взгляд на воспитанника.

– И что мне с тобой делать, Белкин?

Прозвучало язвительно. Николай качнулся, пытаясь сохранить равновесие, повис на классном. Тому пришлось его поддержать.

– Отвезите меня домой, пожалуйста, – невинно попросил школьник.

Алиса аккуратно отодвинулся, как он воспринял идею, было непонятно, но на помощь пришла географичка.

– Хорошая мысль, пусть мать с отцом на тебя посмотрят, – согласилась она. – По головке, наверно, не погладят. Константин Евгеньевич, я вас прикрою, присмотрю за вашими, тут одни девчонки остались.

– И Михей, – вставил Белкин.

– Сдайте его с рук на руки. Будет ему уроком.

– Пошли, – Железнов подтолкнул Белкина к выходу. – Я недолго.

Ник тихо радовался, не забывая притворяться.

***

Дождь на улице перестал, но было сыро и неуютно. Оранжевый свет единственного фонаря лучился звездой во влажном воздухе, но освещал только маленький пятачок возле самых ворот. Там стояли пять машин, Белкин безошибочно выбрал черную «Ауди», в принципе, такую красавицу трудно было спутать с рядом стоящими «Жигулями» да «Логаном».

Моргнула и пискнула сигнализация. Железнов распахнул водительскую дверь, кивком приглашая залюбовавшегося Белкина садиться рядом.

– Можешь не пристёгиваться, – сообщил историк, поворачивая ключ в замке зажигания.

– Я на Луговой живу.

– Можешь не рассказывать.

Машина тронулась с места, по разбитому асфальту, с глубокими лужами и толстым слоем грязи. Учитель сосредоточенно смотрел на дорогу, выхватываемую у ночи ярким светом ксеноновых фар. Где-то вдалеке лаяли собаки, а у конторы бывшего колхоза действительно толпились мужики. Ехать было около двух километров в объезд в сторону стандартных домов.

– Константин… Евгеньевич, – Ник решил прервать затянувшееся молчание, покончить с полным игнором, взять быка за рога. – Не жалко такую тачку по нашим раздолбанным дорогам гонять?

– Могу высадить, иди пешком.

– Вы ж не только сегодня меня везете, вы каждый день на ней из города ездите, а скоро дожди пойдут, вообще пипец будет. «Ауди А7» всё-таки, не такое дешевое удовольствие, миллиона полтора стоит?

– Два с половиной, – Железнов всё еще не оборачивался на него. Ехали медленно, учитывая, что по мере отдаления рытвин стало больше, а временами попадалась глубокая, накатанная КамАЗами колея.

– Тем более. Откуда у начинающего учителя такая машина? Знаете, что в этом случае про девушек говорят? Насосала.

Историк в первый раз за поездку соизволил посмотреть на него, внимательно, поверх стильных очков.

– А вы тоже насосали? – невозмутимо продолжил Белкин, в душе всё же понимая, что перегибает палку, но «кто не рискует…»

– Родители подарили, – сказал Алиса, возвращая взгляд к шоссе.

– Константин Евгеньевич!

– Что?!

– Остановите! Мне надо проблев… Меня тошнит!

Иномарка резко затормозила. Рядом была посадка молодых березок. Дома находились дальше, отсюда был виден свет в окнах да огни трех фонарей.

Белкин открыл дверцу – в салон пахнуло сырой прохладой и запахом мокрой листвы – перегнулся к земле, а потом, рассмеявшись, уселся обратно.

– Расхотелось, – радостно сообщил он в терпеливую физиономию учителя.

– Значит, едем дальше, – Железнов потянулся к зажиганию.

– Подождите! – Ник протянул к нему руки, останавливая.

– Что?!

– Может, прокатимся куда-нибудь?

– Зачем?

– Скажем, у вас такая крутая машина, когда еще мне, деревенскому увальню, придется на такой прокатиться? Домой мне все равно пока нельзя.

Железнов вдруг резко повернулся к нему, опять глядя не в глаза, а в душу.

– Слушай, Белкин, ты меня за мальчика не держи. Это ты Ольгу Викторовну смог провести, а я-то вижу, что ты совершенно трезвый.

– От меня алкоголем за километр прет!

– Прекрати паясничать! Какого черта ты вытворяешь? Не просто так все эти подставы самого себя. Нет, я это представляю к чему они, но хочу услышать из твоих уст.

– А что тут говорить? – пожал плечами Николай. – Тут показать надо.

Будь, что будет. Белкин быстро приблизился к его лицу и поцеловал.

========== В светлое будущее ==========

От собственной смелости затмило разум. Дышать стало тяжело и, кажется, бросило в жар, от неудобной позы затекла поясница, мешали очки, и в довершение ко всему, это был его первый поцелуй с мужчиной, старше по возрасту и по положению. За этими спутанными мыслями Ник не сразу понял – прошла как минимум минута, – что Железнов не отпрянул, не начал на него кричать и отплевываться.

Белкин приоткрыл глаза: историк изучающе смотрел на него. В темноте, на очень близком расстоянии было сложно разглядеть, но парень мог поклясться, взгляд синих глаз был изучающим, словно учитель наблюдал за захватывающим экспериментом.

Николай осторожно вернул язык в свой рот, сглотнул, садясь, как положено в машине. Отвернулся к боковому окну, оглядел придорожный бурьян. Дыхание выравнивалось, сердце пока продолжало гулко стучать, кровь пульсировала в висках.

Стало стыдно. Захотелось убежать, но он заметил, что двери заблокированы.

Поздно отступать, дружок, тебе кранты.

Хлопнув рукой по колену, Ник повернулся к Константину.

– Понравилось?

– Коль, ты газеты читаешь?

– Какие газеты? – вопрос сбил Белкина с толку.

– Любые, местные, например. Недавно писали, что двадцатилетнему парню дали пять лет колонии строгого режима за то, что он несовершеннолетним порнографический фильм в Интернете нашел, посмотреть вечерком, вместо сказки.

– И что?

– А ничего, Белкин, – историк завел мотор. – Едем домой.

– Ты хочешь…

Железнов вопросительно поднял брови.

– Вы хотите сказать, – поправился парень, – что, если бы мне было восемнадцать…

– Нет.

Зазвонил телефон. Алиса поднес трубку к уху.

– Да? Хорошо. Спасибо, что позвонили. До свидания.

Белкин смотрел в окно, до первых домов оставалось не больше двухсот метров, а оставаться одному наедине со своими мыслями и возбуждением ему не хотелось. Губы еще горели от поцелуя. Любимый был здесь, рядом, вокруг была ночь и тишина, если сейчас даст слабину, потом не придется выдумывать новые предлоги, то есть голимо подставляться, и так сегодня он сыграл на грани.

– Остановите машину!

– Что опять?

– Пожалуйста!

«Ауди» встала на месте. Белкин растерялся под взглядом кажущихся черными глаз. Вот же невозмутимый, мерзавец! Лучше бы начал орать на него и грозить нажаловаться родителям, лучше б проводил воспитательную беседу, капал на мозг или выкинул его из машины. Нет, он просто смотрел.

– Вы не удивлены, что я вас поцеловал?

– Не удивлен.

– Может, вы этого хотели?

– Нет.

– Точно, вы же не гей. А я гей.

– Это твое право, мне до твоей ориентации нет никакого дела, как учителя меня интересует твоя успеваемость по моему предмету, как классного руководителя – общая успеваемость и поведение. Остальное не входит в рамки моих обязанностей.

– То есть вне школы мы можем встречаться? В смысле, быть любовниками?

– Не можем, Белкин. Ты взрослый человек, а не понимаешь. Как-то раз я уже объяснял тебе, почему.

– Ну да, я помню. Непедагогично.

– В том числе.

– А если я хочу вас? – Ник наклонился к нему, положил ладонь на ногу, провел от колена вверх, просунул между бедер. – Как вам?

– Так, поехали, – Железнов откинул его руку, завел мотор, давая задний ход.

– Куда? – Белкин не мог определить: обрадовался он или испугался.

– Поработаю твоим личным психологом.

Выбрасывая комья грязи из-под колес, он развернул машину и погнал на трассу.

Они проехали несколько километров, никого не встречая на пути, свернули в небольшую посадку, проехали по грунтовой дороге, каким-то чудом даже не завязнув, затем углубились в лес. Наконец, остановились на поляне, где часто проходят пикники.

– Выходи, – скомандовал Железнов, разблокируя двери.

– Хотите меня здесь бросить?

– Ну что ты.

Учитель вылез сам, обогнул машину, наблюдая, как выходит подопечный.

Кругом было темно, только слабый ближний свет фар давал возможность ориентироваться в пространстве. Под ногами было сыро, с ветвей капало.

– Теперь я весь твой, – историк развел руки в стороны.

– Могу делать, что хочу? – Белкин не верил в свое счастье: слишком легко, где-то был скрыт подвох.

– Да, да, давай, приступай.

Парень неуверенно подошел ближе. Было очень подозрительно, но подростковые гормоны уже разыгрались, член встал сразу после осознания, что они в лесу одни и что будет секс. Он не был девственником, но то было с девчонками и не часто.

Белкин шагнул почти вплотную, ухмыляясь и глядя в глаза, очки, кстати, историк оставил в машине, потянул вниз бегунок молнии. Потом просунул руки под кожаные полы куртки и, медленно стянув с плеч, отправил в мокрую листву. Константин Евгеньевич не шелохнулся. Ник приподнял его джемпер, футболку, погладил живот, который оказался неожиданно упругим, затем накачанную грудь.

Потом школьнику снесло крышу. Позабыв про осторожность, он прижал к себе учителя и, придерживая за затылок, впился ему в губы. Приятным открытием стало, что Железнов ему отвечает…

Он уже полез к историку в джинсы, его бдительность была усыплена, собой все заслоняла подростковая похоть, мышцы дрожали от нетерпения. В мозгу осталась одна мысль, как он всадит Алисе, как это будет божественно и какой из этого выйдет прикол.

Его резко схватили за руки и развернули.

– Ёпт!.. – в ярости закричал Белкин, пытаясь освободиться от хватки. Так замечательно всё начиналось…

– Не хорошо матом ругаться, – спокойно пожурил Железнов и тут же нагнул мордой на капот. Капот был теплым, мокрым и грязным, но кого это волновало.

– Что вы делаете?

– Психологический тренинг. Даю тебе то, что ты хочешь. Потом расскажешь, понравилось ли.

Константин завел ему руки за спину, удерживая одной левой. Правой расстегнул его штаны, спустил вниз вместе с бельем, раздвинул ноги. Белкин крутился, мешая себя раздевать, но хватка для историка у того была железная. Сдвинутые обратно ноги Ник развел сам, получив предупреждающий удар носком под колено.

– Вы не посмеете!

– Еще как посмею: ты же меня хочешь. Прости, смазки нет.

Упершись носом в железо, парень еще дергался, не верил, что так глупо попал. Сам виноват. Какого хрена он вытворял? И всё равно, всё равно он не верил, что их классный способен его изнасиловать, попугает и отпустит.

– Вы же учитель!

– Можешь не напоминать.

– Это непедагогично!

– Я знаю.

Теплое мокрое упало между раздвинутых ягодиц. Проворные пальцы быстро растерли слюну, а потом один из них протиснулся внутрь.

– Больно! – заорал Белкин.

– Терпи, – Железнов не прекратил растягивать его.

– Больно же!

– Терпи! Расслабься!

– Не хочу!

Второй палец вызвал адскую боль, перед глазами пошли красные круги, а потом стало легче, только руки затекли и шея, не говоря уже о подсыхающей корке грязи на лице. А вставший член терся о металл.

Прошел, наверное, целый час, так Белкину показалось долго. Ноги подкашивались, он распластался на капоте с тремя пальцами в заднем проходе, пока, наконец, это не кончилось.

– Отпустите меня! – взмолился он.

– Нет, Белкин, мы еще не закончили.

– Это изнасилование…

– Нет, это воспитательный процесс.

Константин продолжал удерживать его. Вывернув голову, Ник видел, как историк вытаскивает из заднего кармана квадратик блестящей фольги, разрывает его зубами… натягивает презерватив…

– Нет!

– Заткнись уже, наконец. Ты же гей. Будь мужиком.

С этими словами он вогнал в него свой громадный член. Тихий стон слился с диким вскриком. Белкин почувствовал, как по ноге потекла теплая струйка… Кровь. Нутро разрывалось, всё горело огнем. Но он закусил губу и только пыхтел, слушая редкие стоны насильника и мечтая, чтобы это скорее закончилось.

Железнов отпустил его руки, приподнимая одежду, нежно провел по спине. От его прикосновений по позвоночнику пробежали мурашки, но сейчас стало намного легче, Николай приподнялся на локтях, облегчая себе унизительное положение. Учитель уже держал его за бедра и толкал на себя, насаживая по самое основание. Первые искорки удовольствия поползли по телу, выбираясь из области таза к кончикам пальцев, к сердцу, концентрируясь в члене. Возбуждение вернулось и стало нарастать.

– Расслабься же, – хриплым шепотом снова посоветовал педагог.

Он ускорился, руки потянусь к паху Ника, пальцы обхватили жаждущую плоть. Белкин расслабился, и тут же из его легких выбился непроизвольный стон. Стало хорошо, его словно обволокло щекочущим электрическим облаком, тело обмякло, отдаваясь неизбежно нарастающей волне удовольствия. Горячие пальцы мастурбировали ему, несильно сжимали и поглаживали яички, а твердый член вбивался в него плавно и желанно, плоть плотно прилегала к плоти через тонкую пленку презерватива. Каждое глубокое проникновение вызывало фейерверк ощущений. Стоны неслись на весь лес, теперь Ник сам неумело подмахивал ему, стараясь попадать в темп. По венам разливался жидкий огонь, Белкин кусал губы, прикусывал кожу на руках и всё равно не мог остановить приближающийся оргазм.

– Я… сейчас… кончу… – на частых выдохах пробормотал он. Железнов плотнее обхватил его скользкий от смазки член, сдвигая нежную кожу и… Ник словно в глубокую воду, погрузился в пучину короткого удовольствия. Он изогнул спину, сжал ягодицы и в бессилье опустился на заляпанный грязью капот иномарки, чувствуя, как из него изливаются последние капли спермы.

Константин толкнул его на себя и тоже вскрикнул, кончая.

На все про все минут пятнадцать, не больше. Белкин извернулся, вставая. Было тяжело от усталости и томно от еще не окончательно схлынувшего напряжения. Измазанные штаны висели в районе щиколоток, куртка и свитер намокли и пропитались грязью. Ноги и задница были липкими от крови, живот – от спермы.

Учитель копался в бардачке, потом вылез из салона и протянул ему упаковку влажных салфеток.

– Вытрись.

Белкин взял, медленно открыл и стал вытираться, наблюдая, как тот в стороне делает то же самое. Сейчас Ник уже с трудом понимал, что произошло и кто в этом виноват. Никакой обиды и угрызений совести, только сумасбродное желание всё повторить. И осознание, что не ошибся в своих чувствах, любит своего классного по-настоящему.

– Природу нельзя загрязнять, – сказал Железнов, застегивая джинсы, тоже, кстати, в пятнах грязи. – Подними свой мусор и положи в этот пакет, потом выкину.

Он кивнул на маленький полиэтиленовый мешок у заднего колеса. Белкин повиновался.

Через минуту они стояли друг напротив друга.

– Ну? – спросил Железнов.

– Что ну?

– Усвоил урок?

– Вы же говорили, что не гей, Константин Евгеньевич. Или мне теперь всё-таки можно звать тебя Костя?

– Всё-таки нельзя. И да, не гей.

– Но вы же меня только что… Это изнасилование несовершеннолетнего. Я могу в полицию заявить.

– Твое право.

– И с работы вылетите, и Новосибирск накроется.

– Белкин, тебя прямо сейчас до ближайшего отделения отвести? – историк приблизился к нему, он был ниже ростом и смотрел снизу вверх, но парню сейчас показалось, что наоборот, он почувствовал себя очень маленьким. – Ты считаешь, что я испугаюсь ответственности? Если бы это было так, я бы к тебе никогда не притронулся. А пока я в состоянии отвечать за свои действия.

– Никому я не расскажу. Обещаю.

– Мне всё равно. А тебе советую подумать, хочешь ли ты еще считать себя геем.

– Хочу.

– Это неправильный ответ. Слишком быстрый. Я сказал – подумай.

– Уговорили. Когда мы еще встретимся? Вот так?

– Наверное, никогда, – Железнов поднял с травы куртку, достал из внутреннего кармана «Парламент», взял одну сигарету, потом протянул пачку ученику.

– Вы же не курите! – изумился Белкин, но сигарету взял.

– В школе не курю, – Константин Евгеньевич щелкнул зажигалкой, поднес огонек Николаю. – И не встречаюсь со школьниками.

– Только насилуете…

Историк хмыкнул.

– Этот разговор ни к чему не приведет, – сказал он, выпуская облачко дыма. – Собирайся, отвезу тебя домой. Думай, как будешь объяснять свой вид.

– Скажу, что упал, я ж пьяный был.

– Садись в машину.

– Сиденье испачкаю.

– Здесь тебя оставить?

Они сели в «Ауди». Белкина всё не отпускало ощущение нереальности происходящего, но ноющий зад доказывал обратное. Щемящей болью в груди засело сожаление, что этого больше не повторится. Он будет ходить по коридорам, сидеть на его уроках, помнить этот вечер, но быть не в силах что-либо изменить. Подставлять классного он больше не хотел.

– Константин Евгеньевич?..

– Слушаю.

– А когда я окончу школу… В апреле мне исполнится…

– Еще раз тебя изнасиловать? – он снова надел очки. – У меня есть девушка.

– Она вас бросит, вы ей только что изменили.

– Да уж.

– Я же вам небезразличен. Вы меня так целовали…

– Что с того, Ник?

– Когда я окончу школу, мы можем быть вместе?

– Потом я уезжаю в Новосибирск.

– То есть, вы согласны?

– Ты меня утомил сегодня, – они выезжали на шоссе.

– Вы меня, кстати, тоже. В каком вузе будете работать?

– В техническом.

– Самое то! Решено, я еду с вами.

– Белкин, – историк повернулся к нему, усмехнулся, – со своими студентами я тоже не встречаюсь.

– Я на другой факультет, не переживайте.

Теперь у Белкина появилась реальная цель в жизни.