Текст книги "Непедагогично! (СИ)"

Автор книги: Altupi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== Уроки истории ==========

***

– А оставьте меня после уроков! – ухмыляясь, заявил Николай. Ему нравилось доставать учителя и этим веселить одноклассников.

– С чего бы это вдруг? – спросил историк. Он по-прежнему оставался сидеть на краешке учительского стола, спокойный и невозмутимый, но было видно, что он пытается подобрать какие-нибудь адекватные методы педагогического воздействия на малолетних оболтусов, которые еще четыре месяца назад ему вдалбливали в универе.

– Да просто мне хочется. Меня никогда еще не оставляли после уроков. Волнующий первый опыт, всё такое.

Друзья тихо ржали, следя за попытками молодого специалиста выйти из этой ситуации с честью.

– И почему этот опыт должен предоставить я?

– Ну не Надежду Михайловну же мне просить? На фиг мне сдалась ее химия. К тому же она старая.

– Коля!

– Ах, простите, Константин Евгеньевич! Я хотел сказать – пожилая. И зовите меня Ник. Мне так больше нравится. А еще лучше Николай Вячеславович.

Класс потешался. Историк отложил в сторону тетрадь с конспектом урока, скрестил руки на груди. Терпения ему было не занимать. В синих глазах сквозила легкая насмешка взрослого человека над неразумным ребенком. И это только распаляло.

– Коля… – начал педагог, но Белкин перебил его.

– Тогда я буду звать вас Костей. Вы же всего на пять лет старше меня.

Тут, пригнувшись к тетрадям, захихикали даже девочки, которые до этого только наблюдали и переглядывались. Колян жёг. Снова срывал овации. Да что там, сам Константин Евгеньевич тихо рассмеялся, закрыв лицо ладонью. Его узкие щегольские очки при этом сдвинулись вверх, приподнимая темную с двумя тонкими высветленными прядями чёлку.

– Ну, так что, Костик, – довольный произведенным эффектом продолжил лидер одиннадцатого класса, – оставишь меня после уроков?

– Это уже не смешно, Коля, – осадил его учитель, на этот раз учащиеся были солидарны с ним, всяким шуткам есть пределы. – И нет, не оставлю.

Белкин собирался сказать что-то еще, но тут прозвенел звонок. Ученики загалдели и повскакивали со стульев.

– Я вас еще не отпускал, – повысил голос Константин Евгеньевич. – Сели все на места.

С глухим ропотом школьники опустились обратно за парты.

– Сегодня мы из-за вашего товарища потратили драгоценное время урока. Если такое повторится в следующий раз, вы получите на дом в два раза больше. Я уже предупреждал, что всегда выполняю обещания?

– А почему всем? – среди общей тишины спросила Наташка Ветрова. – Вот Белкину и задавайте.

– Можете его еще и после уроков оставить, – выкрикнул Кирилл Михеев. Класс нервно заржал. Белкин встал и, прижимая руку к сердцу, демонстративно раскланялся.

– Продолжайте отнимать своё собственное время, – спокойно ответил историк. – У меня же сейчас всё равно «окно».

– Ну, правда, хватит уже! – обиженно высказалась Настя Смирнова. – Еще на физику опоздаем. Козюля нас тогда убьет.

Разговоры стихли.

– Записываем задание на дом…

***

– Ну, ты кадр, Белка, – подначивал Кирюха, – теперь Алиса с тебя точно не слезет.

– Пускай сначала на меня вскарабкается, – отмахнулся Ник.

– Да никто Бельчонка не тронет, – заступилась за него Янка Филиппова. – Это скорей тебя, Михей, будут дрючить, у тебя одни двойки, а Бельчонку что? Хоть на голове стой.

Физичка не пришла, и они сидели в кабинете, типа изучали тему самостоятельно, глядя в книжку исключительно, когда завуч заглядывала их проверить.

– Только из-за выходок Белкина нам опять перепадает, лично я не хочу по два параграфа из-за него учить.

– Когда хоть ты учила, Смирнова? – отбрила ее Янка. Она дружила с Белкиным давным-давно и готова была любому перегрызть за него горло, тем более такой ябеде, как Настька.

– Как будто ты всегда учишь…

Николай потерял интерес к этому бессмысленному разговору еще в начале не случившегося урока. Он сидел за последней партой, прислонившись спиной к шкафу с наглядностью, поддакивал, улыбался, а мыслями находился еще на истории. Вспоминал, как впечатляюще обтягивали брендовые джинсы узкие бедра Константина Евгеньевича «Алисы» Железнова, каждый раз, когда он писал что-то на доске. Сейчас Белкину было стыдно за свое поведение, как бывает стыдно разочаровать уважаемого всей душой человека, но таков был его характер и… И другого выхода Ник не видел.

Новые учителя в сельской школе дело не редкое, особенно в такой глуши, как в Медведково. Вот уж воистину медвежий угол. Раздолье, красоты, природа – аховые, благ цивилизации – ноль. Стандартные кирпичные домики, построенные по какой-то программе развития села еще в конце восьмидесятых, две полуразвалившиеся трехэтажки с печным отоплением да несколько деревянных хат на другой стороне пруда, принадлежащих коренным жителям Медведково. Колхоз, теперь гордо именуемый «Товариществом на вере», находился на последнем издыхании, уже бился в предсмертных конвульсиях. Работала библиотека и перестроенный из древней церкви клуб. Но главным центром жизни оставалась средняя школа номер девятнадцать. Директор, Ирина Архиповна Лисицына, насколько могла заботилась об удобстве учеников и педагогического состава, но текучка кадров всё равно присутствовала.

Вот и в этом году на торжественной линейке первого сентября им представили нового историка. Ничего особо примечательного. Невысокий, но хорошо сложенный брюнет, стильно упакованный, с некими намеками на неформальность, включая ту самую креативно высветленную чёлку. С первых дней, как это и положено новичкам, Константин Евгеньевич с жаром принялся вдалбливать в их расслабленные летними похождениями умы про внешнюю и внутреннюю политику, которая школьникам вообще-то была до лампочки. Однако тут этот номер не прошел, как только новый учитель начинал излагать материал, аудитория замирала. Живой язык, с долей шутки и сарказма, иногда с откровенным стёбом над историческими личностями и событиями, которым излагал Железнов, был намного понятней подросткам, сухого пересказа учебника училками со стажем. Только не это стало причиной повышенного внимания Николая Белкина к неоперившемуся историку. Тут всё было сложнее, чем реформы Александра Второго.

Началось всё в конце сентября. Обрадованная необычайно теплым бабьим летом Ирина Архиповна объявила внеочередной поход с ночёвкой в один из окрестных лесков на берег неглубокого пруда – традиционное уютное место всего в километре от села. Девятый, десятый, одиннадцатый классы, всего сорок два человека да шесть учителей, включая директрису и Константина Евгеньевича. Он, кстати, уже был назначен классным папой для одиннадцатиклассников. По одной лишь той причине, что никто из старых грымз не захотел мучиться с неуравновешенными подростками и корпеть над документацией к ЕГЭ и прочими прелестями выпускного класса. Его, как несмышлёныша, бросили сразу на амбразуру.

Как единственный мужчина в педагогическом коллективе, он взял на себя хлопоты по установке палаток, сбору хвороста, очень удачно организовывал работы и не просто командовал, а участвовал сам. Потом наравне со всеми играл в волейбол и удил рыбу. Девчонки, особенно из девятого класса, за ним стайками бегали, а он им какие-нибудь удивительные исторические факты рассказывал.

Ну, просто идеал учителя.

Белкин понял, что он ревнует. Да весь одиннадцатый класс из девяти человек ревновал его к младшим. А поздним вечером, когда горел огромный пионерский костер, все сидели вокруг на поваленных деревьях и отгоняли комаров, Железнов вдруг появился с гитарой и сел рядом с ними.

– Константин Евгеньевич, «Алису» забацаете? – сразу хохотнул Михей.

– Почему «Алису»? – изогнул бровь историк.

– Ну как же? Кинчев – тёзка ваш.

– Вот он пусть «Алису» и поёт, – дал разрешения Железнов, – а я «КиШа» люблю.

И он запел «Будь, как дома путник». Николай сидел напротив и видел, с каким упоением он отдается процессу, как любовно обнимает гитару, и как мелькает кончик его языка, облизывая пересохшие губы. Рыжие отблески костра ложились на его лицо, усиливая эффект от актерской игры, сопровождающей страшные сказки панк-рока …

Во время «Гробовщика» в ночном лесочке что-то гулко треснуло и зашуршало, скорее всего, упало дерево, но перепуганные мистикой девчонки завизжали и свалили по палаткам.

– Давайте закругляться, – предложила директор.

– Но Ирина Архиповна, можно еще полчасика? – как всегда заканючил Кирюха. – Время детское.

– Пятнадцать минут, – отрезала Лисицына.

Все остались сидеть, кроме Белкина. Ему вдруг очень захотелось покурить: впечатлений набралось слишком много, и некоторые надо было обмозговать, а потом решить, что с ними делать.

– Ты куда? – спросил классный. Конечно, его задача, чтоб никого не скормили волкам, как в той песне.

«Поссать и покурить», – рвалось с языка, но тут сидела директриса и еще три училки.

– В кустики, а потом спать, – сказал ученик.

– Хорошо, не заблудись, твоя палатка третья справа.

– Заметано.

Белкину хотелось, чтобы Константин Евгеньевич пошел с ним. В темноте, вдалеке от кричащей, визжащей, жутко глупой школьной братии можно было бы… можно было бы… Он представил насмешливые синие глаза за узкими стеклами очков, спадающие на плечи волосы, язык, мелькающий между губ… можно было бы обсудить творчество любимых групп. Ник тоже слушал «Короля и Шута». А еще он заметил, что его привлекают парни.

Не сегодня, уже давно. Но пока это удавалось скрывать.

Вернувшись из лесочка, парень посмотрел на сидящих в отблеске костра людей и залез в свою палатку. Сон на свежем воздухе пришел быстро.

Однако спать в палатке неудобно, особенно, если на тебе лежит чья-то рука. И не просто лежит, а обнимает.

Белкин открыл глаза, повернул голову. В сумраке видно было не очень, но эту челку трудно было перепутать с чем-то другим. Отличный поворот, ничего не скажешь.

Ник приподнял голову: классно, они еще оказались вдвоем. В принципе, ничего удивительного, что мужчина-учитель разместился вместе с парнями своего класса. А Кирюха мог уже уйти, за брезентом слышались голоса: школьники разжигали костер и готовили завтрак.

Тут рука историка шевельнулась, сделала несколько поглаживающих движений. Ник замер. Рука скользнула вниз, к паху. Белкин перестал дышать, естественным продолжением этого движения была бы ласка члена, но парень ошибся – Константин Евгеньевич остановился, а потом перевернулся на другой бок и продолжил спать, смотреть свой сон, должно быть об оставшейся в городе девушке.

Ник выдохнул и расстроенный остался лежать, уставившись в свод палатки, ждать, когда спадет эрекция.

***

– О чем задумался, Белка? – ткнул его в локоть Кирилл. – Звонок, разиня!

Одноклассники собирали учебники и тетради в рюкзаки.

– О твоей тяжелой судьбе, Михей, – беззлобно огрызнулся Колян, складывая свои принадлежности.

– Давай с классного часа свалим?

– Только попробуй, Михей. Хотя иди. Валите все.

Белкин был готов получить нагоняй, лишь бы остаться один на один с Железновым. Той ночи, вернее, утра учитель не помнил, парень выбрался из палатки раньше, чем тот проснулся. Но Ник с тех пор места себе не находил, мечтал о его прикосновениях, воображал себе романтику. Да, он был романтик в душе. А пока просто с подростковым максимализмом доставал своего классного, как лучшее средство обратить на себя внимание. Отступать он не собирался.

– Ты еще здесь, Михей? Руки в ноги – и домой.

– А что ты Алисе скажешь?

– Уж найду, что сказать.

Алиса – прозвище к историку так с того вечера и приклеилось. И оно Белкину нравилось.

========== Классный час ==========

***

Как ни мечталось Белкину, с классного часа никто не ушел. Однако он и не расстроился, потому что тему этого часа неделю назад предложил сам. На доске большими буквами значилось «Любовь нечаянно нагрянет…»

Будет весело…

– Итак, любовь – это чувство, которое вдохновляет, окрыляет, заставляет действовать, – Константин Евгеньевич по своей привычке полусидел на краешке учительского стола, задавал им вопросы. Девчонки краснели и хихикали. Михей рисовал в черновике. Белкин внимательно слушал с целью подловить на какой-нибудь мелочи и постебаться.

– Любимого человека считают идеалом, на него хотят быть похожим… Кирилл, вот ты на кого хочешь быть похожим?

– На Бэтмена… – не отрываясь от художества, ответил Михеев, потом поднял тетрадь и продемонстрировал достаточно неплохой рисунок человека-летучей мыши. Заржали все, кроме учителя и Белкина.

– Ты надеешься на взаимность, Кирилл? – с ироничной улыбкой спросил Железнов.

– Ага…

– Нелегко же ему с тобой придется…

Класс опять покатился со смеху.

– Михей у нас «голубой», – высказалась Янка.

– Сама ты лесби, – парировал Кирюха.

– Где вы слов-то таких понабрались, детки, – наигранно покачал головой классный.

– Известно где, в телевизоре, – просветила Юляша Никитина. – Зомбоящик детей всегда только плохому учит. Мне мамка так говорит.

– Тише вы, – шикнул Ник, поднимая руку, – у меня вопрос.

– Ну, давай.

– Вот вы все у нас выспрашиваете, а расскажите сначала о себе.

– Что ты хочешь услышать, Николай?

– У вас есть девушка? – встряла в разговор Янка Филиппова.

– Помолчи, Ян, я не о том, – оборвал ее Белкин. – Я вот что хотел спросить, сейчас в телике и Интернете, куда не кинь, везде одна сплошная порнография, даже в подростковых сериалах однополые отношения пропагандируются, в «Волчонке», например.

– Не смотрел.

– Там в школе есть геи, и к ним нормально все относятся. Либерализм, всё такое.

– А в чем вопрос-то?

– Вон Михей у нас геем решил заделаться…

– Ты охренел? – завопил Кирилл.

– Молчи, Михей, – заткнул его Николай. – Как вы бы отнеслись, если б у нас был гей, и он предложил вам… ну… если б признался вам в любви.

– Ну, ты даешь, Белка, – фыркнула Янка.

Константин Евгеньевич медленным движением снял очки, опустил руку с ними. В синих глазах под пушистыми черными ресницами сквозила легкая насмешка. Конечно, в университете будущих педагогов учили, как отвечать на провокационные вопросы, да и сам он не так давно был школьником и, похоже, не ботаником. Он не смутился, хотя девять пар глаз выжидательно смотрели на него.

– Не зря ты отличник, Коля, умеешь озадачить, – историк хмыкнул, потом опять вернулся к спокойному дружелюбному стилю общения мудрого наставника. – Но раз уж у нас с вами доверительная беседа, почему бы мне не ответить. Я спрашиваю ваше мнение, вы – мое, всё честно. Так вот, откровенно – я никогда такого даже не представлял, у меня нет знакомых с нетрадиционной ориентацией, и да, Яна, у меня есть девушка. В общем, буду решать проблемы по мере их поступления. В любом случае, с учениками никаких выходящих за рамки отношений.

– Почему? – спросила Юлька.

– Это непедагогично, – пожал плечами Железнов. – Ты удовлетворен моим ответом, Николай?

– Да. Садитесь, пять.

– Спасибо. Дневник подавать?

Константин Евгеньевич усмехался. Белкин хоть и улыбался, но чувствовал себя оплеванным. Однако, не смотря ни на что, искомую информацию он получил, и она не была совсем уж печальной. Историк не принялся с пеной у рта доказывать, что все педики уроды и их надо искоренять, как вселенское зло, спасая Матушку-Россию. А выходящие за рамки отношения – об этом они потом еще поговорят. Какой-то план вызревал в сознании ученика, и до выпускного он ждать не собирался.

– И последнее на сегодня, – привлек их внимание классный руководитель. – В субботу в школе будет праздник «Золотой осени», а потом дискотека.

– Ура! – завопил класс.

– Но есть одно «но». На праздничное представление от нашего класса нужен один человек. Ну, кто у нас смелый и артистичный?

Наступила тишина.

– Михеев пусть идет, он самый бесполезный.

– А чего я? Вон, Филиппову или Смирнову.

– Ага, сейчас.

– Давайте я пойду, – предложил Николай.

– Во, правда, пусть Бельчонок выступает…

– Окей, Ник, – кивнул Железнов, – значит, будем вместе малышей развлекать.

– Вы тоже участвуете? – удивленно спросила Яна. – Тогда давайте я буду.

– Поздно, Филиппова, я уже иду.

Белкин радовался, что случайно вытянул выигрышный билетик.

– Репетиция завтра на пятом уроке, – подытожил Константин Евгеньевич. – А сейчас – все по домам.

Он взял свою тетрадку и ушел первым. Николай тоже направился домой, надо было подготовиться к завтрашней контрольной по истории. Уж после нее он останется после уроков и тогда…

========== Перекур ==========

***

Контрольную по истории, которая заняла вторую половину урока, Ник попросту слил. Сидел, помалкивал, делал вид, что записывает ответы, а сам выводил на вложенном в тетрадь листке слова любимых песен.

Прозвенел звонок.

– Закругляйтесь, – сказал Константин Евгеньевич, вставая со своего стула. – Сдавайте работы.

Парень незаметно вынул из тетради черновик и положил ее на учительский стол, а потом вернулся на место. Историк дождался, когда все тетради окажутся в стопке, собрал их, взял журнал и ушел. За все сорок пять минут никаких особенных эмоций, смены настроения, стандартное общение с учениками. Только синие глаза под очками внимательно следили за каждым. Белкин сегодня тоже молчал, иначе небольшой план, как остаться наедине с учителем мог провалиться.

– Белка, все написал?

– Ага, Михей. А ты?

– Третье задание точно неправильно. Списать мне не дал, козлина.

– Забей, я не обязан.

Они пошли во двор, покурить за старым сараем.

– Кирилл! Коля! – из-за угла появился Железнов.

Парни убрали руки за спину, но, конечно, он видел и только из-за этого пришел сюда.

– А что мы? – пожал плечами Михеев. – Мы ничего. Мы свежим воздухом дышим.

– Пополам с табачным дымом. Сказки рассказывать дома маме будешь. Марш отсюда, и чтобы больше я вас здесь не видел.

– А по какому праву? – погнал волну Кирюха.

– По праву классного руководителя. Пока вы в школе, я за вас отвечаю. Тушите сигареты и отправляйтесь на урок.

На Белкина вдруг снизошло. Он демонстративно сунул полуистлевший «LD» в зубы и глубоко затянулся. У его друга глаза на лоб от такой наглости полезли, но ему понравился брошенный историку вызов.

– Ни хрена себе…

– Михей, брысь отсюда, – не отрываясь от глаз Константина Евгеньевича, сказал Ник. Железнов спокойно выдерживал взгляд.

– Чего…

– Брысь, сказал, – он выдохнул струйку дыма.

– Фиг с тобой, – Кирилл ушел, сунув руки в карманы.

– Бросай сигарету, Николай, и иди на урок, – историк оставался невозмутимым и уверенным в своей правоте. Белкин смотрел на него сверху вниз и еще больше хотел его. Просто до дрожи в коленях.

– А вы отнимите, – ухмыльнувшись, он отвел руку в сторону.

Железнов смерил его снисходительным взглядом поверх прозрачных стёкол очков.

– Дурак ты, Белкин, – сказал он и, развернувшись, ушел.

Николай почувствовал себя так, словно случайно наступил в коровью лепешку, вроде он победил, а никакой радости это не принесло. Навоображал себе, идиот, что учитель кинется отбирать у него поганый бычок, и можно будет его полапать. А теперь стой здесь и кури, сколько влезет. Он учитель, он обычной ориентации, и ему дела нет до твоего здоровья. Он просто зарабатывает в школе на жизнь. Урок провел и ладно. В самом начале карьеры ему не нужны обвинения в педофилии. Вот так, Белкин, дурак ты.

***

После математики Ник пошел в пионерскую комнату, где обычно проходили репетиции. Классный руководитель был там, сидел на стуле у окна. Рядом сидела Марина Николаевна, педагог-организатор и хореограф в одном флаконе. Степанова жила в Медведково по соседству с Белкиными и дружила с его старшей сестрой Светкой. Она работала в школе третий год и была чуть старше Железнова. Марина показывала ему сценарий, придерживая папку с распечатками, их руки соприкасались, самую малость, но парень почувствовал укол ревности.

Сзади вошли мелкие, девчонки, подтолкнув Белкина в спину.

– Что стал на дороге?

– Так, не ругаться, – вскочила из-за стола Марина Николаевна. – Сегодня я раздам вам слова и с девочками начнем разучивать танец вишенок.

– Кого? – оскалился Ник.

– Вишенок, Белкин, ты с Луны сегодня свалился? – пионервожатая дала ему легкий подзатыльник.

– Константин Евгеньевич, вы не хотите за меня заступиться? Ваших детей обижают, нехорошо.

– Белкин, ты, что ль, ребенок? – хохотнула Степанова.

– Коль, не паясничай, – предложил Железнов.

– Так, Белкин, ты будешь Чиполлино, – продолжила вожатая, сунув ему в руки листы со словами.

– Кто???

– Нет, ну ты, правда, сегодня оглох!

– Ты будешь Лук, – ляпнула какая-то девчонка, класса из пятого. Белкин ее проигнорировал.

– А Константин Евгеньевич кем будет? – Ник нагло заглянул ему через плечо, в его распечатки.

– Принц Лимон, – ответила Марина Николаевна. – Главный злодей сказки.

– А я что – самая няшка?

– Ряшка, – осадила его девушка. Она вообще была общительная и за словом в карман не лезла, такая запросто могла понравиться историку. Если б у того уже не было подружки.

Железнов наблюдал за всем спокойно, только глаза посмеивались.

Педагог-организатор раздала девочкам их стишки и песенки.

– Так, идем в спортивный зал, – скомандовала она им, показывая поторопиться.

Белкин обрадовался. Они с классным оставались в пионерской комнате одни.

– Ты идешь, Коль? – спросила Марина.

– Я-то зачем? Мне надо с классным папой пообщаться.

– Закроете потом, – предупредила Степанова, уходя.

– Извиниться хочешь? – предположил историк.

– Я? Вообще-то нет, то есть… Я же всё равно буду курить.

– На здоровье. Лекций я тебе читать не стану.

– Я про историю, – парень сел на стул, где раньше сидела Марина.

– Что с историей.

– Мне нужен репетитор, – Николай чуть продвинул руку, она едва не касалась лежащей на столе ладони учителя.

– Не выдумывай, – Железнов убрал свою руку, встал. Белкин тоже встал, перегораживая ему дорогу в узкой комнате. Их глаза встретились. Ник едва подавил желание прикоснуться к его плечу, обнять, скрутить и поцеловать.

– Вот увидите, – только произнес он.

– Отлично, – кивнул историк и взглядом указал на дверь.

Ученик посторонился, пропуская Константина Евгеньевича. На короткий миг их тела соприкоснулись, и Белкин остался в кабинете, снова ждать, когда спадет эрекция. Так скоро и по школе нельзя будет ходить спокойно.

========== После уроков ==========

***

На следующий день классный руководитель появился в школе только после третьего урока. На перемене он зашел к ним в кабинет.

– Ну, детки, что за сегодня успели натворить? – жизнерадостно поинтересовался Железнов.

– Ничего, – пробубнил Михей, не отрываясь от автогонок в телефоне.

– Ян, спроси, что по контрошке вчерашней, – тем временем попросил Ник, наклоняясь к девушке.

– А самому слабо, Белка? – она двинула его по руке, но повернулась к учителю. – Константин Евгеньевич, а какие оценки по истории? Вы проверяли уже?

– Не все, – ответил он. – Не волнуйся, к следующему уроку истории проверю.

– А чьи проверили? – подала голос Машка Иванова, вечная троечница.

– Только Белкина и Смирновой.

– А что им?

– Иванова, а тебе какое дело? – осведомился Ник. В его планы не входило публичное освещение своей оценки по этой контрольной.

– Вот именно, Маша. Это конфиденциальная информация, – заговорщически прошептал Железнов. Класс засмеялся. – Ладно, не балуйтесь на биологии.

– Вы шутите? – охнула Янка. – У Лидии Андреевны пикнуть нельзя.

– Вот и славно.

Классный улыбнулся и вышел в коридор.

Белкин сорвался с места, побежал за ним, заметил, как Настька покрутила пальцем у виска.

– Константин Евгеньевич, – парень перешел на шаг, – а что мне по контрольной?

Педагог остановился, внимательно посмотрел ученику в глаза:

– Ты издеваешься? – в глазах сверкнули колючие льдинки.

– А что? – Ник не ожидал такого, он представлял себе брань, насмешку, но не холодное безразличие.

– Сдал чистую тетрадь и спрашиваешь? Чего ты хочешь, Коля?

– Переписать, – парню вдруг стало весело, он всё-таки вывел учителя на диалог. – После уроков.

– Хорошо, – кивнул Железнов, сурово глядя ему в глаза. – Сегодня на седьмом приходи в кабинет истории.

– Я приду, – затрещал звонок, и Белкин чуть ли не вприпрыжку поскакал в кабинет, – не вздумайте уйти.

Алиса, не оглядываясь на своего воспитанника, пошел в учительскую. Его готовили и не к таким передрягам. А уж сам он в школьные годы вытворял и не такое, но об этом его ученикам не обязательно знать.

***

Литературу, шестой урок, Ник едва выдержал, а после звонка, проигнорировав расспросы Кирилла, направился в кабинет истории. Учебника с собой не было, но это не играло роли, к контрольной он готовился, мог написать без повторения материала.

В кабинете дежурные шестиклашки поднимали стулья, стирали с доски даты и имена.

– Долго возиться собираетесь? – прикрикнул на них Белкин. Свидетели ему не нужны, особенно такие мелкие.

– Сколько надо, – ответил рыжий Никита.

Мальчишка показал ему язык, Данил – средний палец.

– Эй, малявки, совсем охренели? – Николай почувствовал себя достаточно взрослым и мудрым, чтобы наставлять малышню. – Еще раз увижу, руки поотрываю. Брысь отсюда. И мусор вынесите, нечего Константину Евгеньевичу в классе хлам оставлять.

– Подумаешь…

Мелюзга свалила, прихватив мусорный пакет из урны, но учителя еще не было.

Белкин сел на парту, стал рассматривать стенды на стенах.

– Ах, Алиса, как бы нам встретиться, – начал напевать он от скуки и нервного напряжения, – как поболтать обо всем, ах, Алиса, просто не терпится…

Дверь открылась, на пороге с его тетрадью в руке появился Железнов.

– «Сплин» я, конечно, люблю, – настроение у него улучшилось.

– А я люблю вас…

– Что, прости? – историк прошел к своему столу, прищурился, не поняв прикола.

– Я говорю, тоже люблю Сашу Васильева.

– А, ясно. Оставим музыку для Светланы Вячеславовны, это ее профиль, – он кинул на стол рядом с Белкиным тетрадь, – а теперь садись и пиши.

– Вот так сразу, а поговорить? – провоцировал Ник.

– О чем, Коля? Не отнимай мое личное время. У тебя двадцать минут.

Белкин встал с парты, сел нормально, на стул, открыл тетрадь. Историк встал у окна, смотрел на проезжающий вдалеке трактор.

– А если я не буду писать? Вы же всё равно мне двойку не поставите.

– Почему ты так решил? – Железнов отвернулся от окна, воззрился на него.

– Потому что я отличник, – смело заявил Белкин. – Вас Ирина Архиповна отчитает, если вы мне «два» влепите.

Константин Евгеньевич подошел к нему, упер кулаки в крышку стола, наклонился к парню, заглянул в самую душу.

– Ты так уверен, что меня это испугает?

Николай засомневался в своей правоте, промолчал, облизнув вдруг пересохшие губы. Учитель находился так близко, что можно было схватить за шею и притянуть к себе, а потом делать с ним всё, что захочешь. Белкин хотел многого.

– Вот скажи мне, как взрослый человек взрослому, ты какого лешего вчера на уроке делал? Я не такой наивный, чтобы поверить, что ты не смог ответить на несколько несложных вопросов. Зачем тебе, отличнику, было так подставляться?

– Я же сказал, что вы меня после уроков оставите.

– Зачем тебе после уроков оставаться? – Железнов почти кричал, давил на него. Белкина это только возбуждало.

– Потому что я хо…

В класс вошла вожатая Марина.

– Долго вас ждать? Уже все собрались. Константин…

Историк выпрямился, становясь обычным собой, взял у Белкина тетрадь.

– В следующий раз…

– Когда?

– Не знаю.

Ник пошел за ними в актовый зал, ревниво вслушиваясь в щебет подружки своей сестры. Ничего, скоро дискотека.

========== Дискотека ==========

***

Остаток недели пролетел незаметно, но, однако же, тянулся мучительно долго: уроки, после них – репетиции. Возле его Алисы всегда крутилась педагог-организатор. Ник жутко ревновал, следил, как бы историк не увлекся смазливой и легкой на поведение коллегой. Но Железнов был верен своей городской подруге, по крайней мере, служебных романов не заводил.

К слову, переписать контрольную шансов тоже пока не представилось.

Классный руководитель не игнорировал его, просто был неимоверно занят: на носу конец четверти. Каникулы в этот раз начинались во вторник, как он проживет без ежедневных встреч с новеньким историком, Белкин не знал, а о том, что сейчас одиннадцатый класс, и после выпускного он его вообще может никогда не увидеть, старался пока не думать. «Будем решать проблемы по мере их поступления», – как ему однажды сказал Константин Евгеньевич. Избежать многих из них можно, если поднапрячься сейчас.

Отыграв сценку для восторженно визжащей малышни, самодеятельные актеры пошли разоблачаться.

– Ты в театральный будешь поступать? – спросил Железнов. Николай не понял серьезно он или насмехается.

– Вообще-то, мамка прочит меня в финансовый.

– А ты в какой хочешь?

– А я хочу здесь остаться, механизатором в колхоз пойду.

– Ну-ну.

– А что? Вы ведь в Медведково приехали, а почему я должен из родного села уезжать?

– В каком-то смысле, ты прав, – проговорил историк, аккуратно сворачивая костюм принца Лимона и укладывая в шкаф для реквизита. – А что касается меня, контракт только на год, в следующем сентябре после отпуска я уезжаю работать в Новосибирск. Меня уже ждут в одном из университетов.

У Ника сердце замерло в груди, похолодели руки, наверно, он даже побледнел, по крайней мере, ощущение было таким, словно земля уходит из-под ног. Он даже забыл язвительно поинтересоваться, что обычному учителю делать в вузе и почему за тысячу верст от дома. В голове билась одна единственная мысль: он потеряет своего любимого, если ничего не предпримет.

– Ладно, у тебя еще есть время подумать, – сказал Железнов, надевая кожаный пиджак со шнуровкой на рукавах.

– У вас тоже, – заметил Николай.

Историк дернул плечом, мол, всё уже решено. Заглянув в зеркало, он пошел к выходу из кабинета.

– До свидания, Ник.

Парень опомнился от нахлынувшего отчаяния.

– Подождите, Константин… Евгеньевич! Вы на дискотеку придете?

Молодой человек улыбнулся.

– А кто ж еще за вами, оболтусами, смотреть будет? Особенно за тобой, Белкин.

И он ушел, оставив парня в невеселых раздумьях с лихорадочным поиском решений.

***

Вечером Белкин появился в школе в обществе Кирилла Михеева и выпустившегося два года назад Димки Зверькова. Они покрутились в полупустом спортивном зале, где гремела отвратительнейшая по звуку типа-музыка, потом Ник повел друзей в холл и заставил постоять там под прицелами взглядов учителей во главе с Лисицей. Алиса был там, меланхолично слушал какие-то местные сплетни от Козюли.

– Ирина Архиповна, – Белкин подошел к директору, – до одиннадцати сегодня гуляем?

– До десяти, – отрезала Лисицына. – Комендантский час, забыл совсем?

– А, точно, – выдал парень. – Какая жалость.

Он пошел к своим дружкам.

– Так, давайте прогуляемся, всё равно пока одна мелюзга приперлась.

– Нафига? – спросил Михеев. – Там дождик идет.

– Пошли, – Белкин схватил его за рукав и утащил во двор. Зверьков от нечего делать пошел за ними.