Текст книги "Тринадцатый билет (СИ)"

Автор книги: Altupi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Давай повторим, – произнес Ник, с вызовом глядя в поднятые на него глаза.

Константин тряхнул головой, отодвигаясь.

– Нет. Собирайся, я отвезу тебя.

Белкин опустил голову, кивнул.

Приехав назад, скинув пальто, обувь, Железнов первым делом снова полез в ICQ. Прошло уже достаточно много времени, и он надеялся…

ШутНик был на связи. Слава Богам.

ШутНик: Вечер добрый! Где пропадал?

Проказник-скоморох: Экстремальным вождением занимался. Тебя тоже в Сети не наблюдалось. Гулял?

ШутНик: Спроси еще: «Бухал?»

Проказник-скоморох: Бухал? ))

ШутНик: К Брэду Питту ходил.

Проказник-скоморох: И… и как? Он даст положительные рекомендации? Для Джонни.

ШутНик: Значит, ты готов со мной пересечься?

Проказник-скоморох: Может быть. Смотря, что Брэд скажет.

ШутНик: Спроси у него. Он же твой коллега и бета-трахальщик. Понравилось ли, как я ему засадил.

Проказник-скоморох: Хочешь, чтобы я ревновал?

ШутНик: А почему бы нет?

Проказник-скоморох: Ну ты шутник )))

ШутНик: А то. Так когда пересечемся? Джонни, ты не разочаруешься. Не боись, я красавчик: высокий голубоглазый блондин.

Константин был готов назначить встречу. После сегодняшней встречи с Ником, в нем кипела страсть, возбуждение рвалось наружу. Жутко хотелось трахаться. Он мог поехать за ШутНиком прямо сейчас. Только…

Проказник-скоморох: Звонил другу Брэду, но его телефон не отвечает, так что не судьба тебе.

ШутНик: Вот он редиска! Такой обломище устроил!

Проказник-скоморох: Ты же его раньше боготворил, в идеалы записывал, а теперь к Деппу рвешься.

ШутНик: Всё, он уже отработанный материал. Я его трахнул, он мне больше не нужен.

Проказник-скоморох: Потом и Джонни станет не нужен? Джонни так не любит. Он сам всех бросает.

ШутНик: Не дрейфь, тебе это не грозит. Ты препод, ты еще пригодишься.

Проказник-скоморох: Ах вот где собака порылась…

ШутНик: Неее, не угадал. Ладно, не переживай раньше времени. Я тебя всё равно обманул: Брэдди мне отказал, так что…

Пришла только часть сообщения, а ромашка ШутНика стала розовой. И не позеленела ни через полчаса, ни через час…

========== Три лишних зачета ==========

Утро омрачалось еще и тем, что началась сессия. Смешно думать, что только студенты вешаются в этот прекрасный период года. У преподавателей тоже голова идет кругом. От идиотов, которых запихнули учиться за деньги. Особенно, если они в чужих группах и с них нечего взять.

– Константин Евгеньевич, – Магницкая протянула ему лист А4 с текстом, подписью и печатью. – Петровича Шпонкина вчера аппендицит прихватил, Валериан Викторович подписал приказ: вам принимать зачеты у его групп.

Слишком много имен на такую маленькую речь. Но распоряжения декана ослушаться нельзя. Железнов взял бумагу, пробежался по строчкам.

– Три группы?

– Да, остальные Зубреев и Махонина возьмут. Так что не страшно.

– Да я и не испугался, – улыбнулся историк.

– Я знала, что на молодых и симпатичных можно положиться, – подмигнула Магницкая, тетенька за шестьдесят, мнившая себя ровней Пугачевой.

Она ушла, а Константин пошел в деканат, узнать новое расписание.

Своих экзаменов и зачетов у него было восемь, плюс эти три, зашибись.

Секретарь Татьяна кокетливо раскраснелась при его появлении. Улыбалась и пыталась шутить, пока искала и распечатывала даты «неродных» зачетов, но всё время смущалась.

Историк привык, что его за глаза называют очаровашкой и пытаются намекнуть на свидание. Он отвечал улыбками, но ни одно предложение не принимал, говорил, что есть девушка, а сам смотрел на парней. В общем, чувствовал себя лицемером.

– Вот чёрт, – Константин не сдержался, глядя в распечатку.

– Что-то не так? – тут спросила Татьяна, приняв ругательство на свой счет.

– Нет, это я так, – милой улыбкой извинился парень, – просто хотел в этот день за город поехать. Нормальная выдастся сессия.

«Просто офигенная», – думал он, выходя из кабинета. Один из «подкидышей» оказался в группе Белкина. Повезло, так повезло. Белкину.

Захотелось его увидеть.

Железнов выбежал из университетского корпуса, свернул на стоянку. Снег больше не шел, все дорожки были расчищены. Он подошел к машине, закурил, потом открыл заднюю дверь, усадил попу на сиденье, остальными частями тела оставаясь снаружи. Сделал пару затяжек. Достал телефон. Набрал номер. Небрежно сдвинул сигарету в уголок рта.

– Привет, Ник.

– Константин Евгеньевич? – удивленно прошептал парень. – Что?.. Блин, я на паре…

– Мне по фигу, – Железнов выдохнул густой горячий дым. – Выбирайся, сейчас я за тобой приеду.

– Но…

Но преподаватель прервал связь, загружал «аську» и садился за руль. «Ауди» медленно поплыла по гололёду.

Проказник-скоморох: Чем ты вчера не угодил Брэду?

Долгие минуты ожидания. Мимо проползли два квартала. Константин нервничал, ему была жизненно необходима эта пустая беседа.

ШутНик: У него не стоит.

Проказник-скоморох: У Брэда?

ШутНик: Не у меня же. Я всегда готов к труду и обороне ))) А ты сам-то не облажаешь, Джонни? А то ты отнекиваешься всё время от встречи.

Проказник-скоморох: Некогда, шутник, некогда. Сессия. Три лишних зачета навязали: один старичок приболел. Пока вас, несмышленышей, выслушаешь, утомишься, так что…

ШутНик: Так что, не встанет?

Проказник-скоморох: Не путай меня с Брэдом Питтом.

ШутНик: Ладно, сдаюсь. И, знаешь, какое совпадение, нам тоже на паре зачетов преподов поменяли. Может, один из них – ты?

Хорошо, что в середине дня трафик не такой плотный. Иначе бы он разбил машину. Всё время смотреть в телефон, набирать сообщение, как блондинка, ей богу.

Внутреннее напряжение помаленьку отступало. Но еще больше хотелось увидеть Белкина. Всю ночь и весь день Константин продолжал чувствовать его волнующий запах, ощущать фантомы прикосновений к гладкой коже, сходить с ума от его худощавого тела.

Проказник-скоморох: Тогда, считай, тебе повезло.

ШутНик: По старой дружбе поставишь «автоматом»?

Проказник-скоморох: Нет, что ты, не надейся. И в прозрачных штанишках не приходи: вдруг это буду не я.

ШутНик: А если это будешь ты, как я тебя узнаю? Ты ж запретил о себе выяснять и сам шифруешься.

Проказник-скоморох: Но я ж тебе фотку кинул.

ШутНик: Значит, если препод полуголый в короне и с сигаретой в зубах, значит, это ты?

Проказник-скоморох: Значит, это – Джонни Депп. )))

ШутНик: Блять! Ладно, фиг с тобой, выкладывай, как мне с Джонни договориться. Надеюсь, он не будет также ломаться, как с сексом? Ты же, типа, тоже меня не знаешь.

Проказник-скоморох: А ты скажи преподу, что у тебя билет забронирован. Тринадцатый, например. Так мы друг друга и узнаем.

ШутНик: Клёвое число. Окей. И что там в этом тринадцатом билете?

Константин стоял на последнем светофоре, через два здания поворот налево, во двор. Горе студенту, если его еще там нет.

Проказник-скоморох: Как обычно, два вопроса. 1. Наименование дисциплины. 2.ФИО преподавателя.

ШутНик: Заметано. Буду молиться Ктулху, чтобы зачет принимал чел в короне и с сигаретой в зубах. Или тот, кто, сидя на зачете, жует жвачку, болтает в «аське» и читает книгу.

Проказник-скоморох: Подъебал.

ШутНик: Ага )) Прости, пора убегать. В деканат вызывают и батарейка разряжена.

Он ушел в оффлайн. Вовремя.

Константин притормозил в длинном ряду преподавательско-студенческого транспорта всех мастей. Ему даже не пришлось выходить из тёплого салона. Стоявший на порожках, как озябший воробей, или как озябшая белка, Белкин, поспешил к нему и скоро плюхнулся рядом, принеся с собой волну морозного воздуха.

– Не могу поверить, – воскликнул Николай, снимая шапку, – вы заставили меня слинять с пары, вы, который всегда требовал отчета за каждый пропущенный урок!

– Всё течет, всё меняется, – меланхолично сплагиатил Железнов. Машина дала задний ход, развернувшись, покатила по улице. – Я еще не то могу.

– Вы всегда умели скрывать свои «таланты». Куда мы едем?

– За город. Твои информаторы не доложили, что помимо трехкомнатной квартиры в центре, у меня есть еще коттедж за городом?

– Вы сын миллионера?

– Не совсем, – улыбнулся преподаватель. – Ты не против прокатиться?

– Вы же меня не расчлените?

– Нет, но мыслишь в нужном направлении.

Константин включил «Короля и Шута», прибавил звук.

На окраинах снега лежало больше, а потом и вовсе потянулись только укрытые белым покрывалом поля и лесополосы, перемежаемые понурыми поселками. Однако Ник веселился, что-то там подпевал. Наслаждался. Хорошая вещь – незнание.

========== Поездка за город ==========

Коттеджный поселок укрылся за широкой шеренгой деревьев. Летом его, наверное, вообще нельзя было увидеть с дороги, но у зимы есть привычка раскрывать секреты своей извечной визави. И здесь, за городом, зима чувствовалась острее: воздух чище и морознее, сугробы выше и тоже, кстати, чище, крыши – двускатные и шатровые, густо усыпаны снегом, над трубами вьется белесый дымок: дачники греются у каминов. Прямо сказочная деревенька с новогодней открытки.

– Ого, – восхищенно проговорил Белкин, разглядывая аккуратные домики и особняки, больше похожие на школы или дворцы культуры.

– Ого, – подтвердил Константин. «Ауди» ровно катила по заботливо расчищенной дороге, свернула направо, потом еще раз. – Ну вот, приехали.

Забор был кирпичным, высоким, ворота массивными, коваными. За ними – большая территория и домик. Дом. Домище.

Парень с раскрытым ртом рассматривал ажурные беседки, качели, торчащие из снега скульптуры, декоративные деревья, много чего еще, едва поспевая за историком.

– Не на зарплату же учителя истории вы всё это построили?

Железнов вставил ключ в замочную скважину, повернул, потянул на себя тяжелую металлическую дверь и только тогда взглянул на Ника.

– Угу, – подтвердил он, хватая студента за рукав и впихивая внутрь. Наскоро разувшись и бросив пальто на стул, пока Белкин раздевался, рассматривая интерьеры, прошел в топочную, включил отопление. Но в помещении и так было тепло.

Константин вернулся, потянул мнущегося у порога парня за руку, потом у лестницы ловким движением развернул и прижал лицом к стене, всем телом притискиваясь к нему, вдыхая будоражащий запах молодой мужской плоти, провел ладонями по бедрам. Ник застонал, подался на него, усиливая контакт. Историк медленно, кончиком языка провел по его шее от позвоночника, вверх к правому уху, вызывая новый полустон, и сразу развернул к себе, впился нетерпеливым поцелуем в его губы. Коленом раздвинул парню ноги, руку положил ему на пах, легонько сжал возбужденный орган.

– Пошли, – сказал он, отстранившись, и повел Николая за собой вверх по лестнице.

– Я знал, что вы не откажетесь от меня, – радовался Белкин.

– От секса с тобой, – уточнил преподаватель.

– А есть разница?

– Есть.

– Спать со студентами непедагогично?

– Всё-то ты помнишь.

– Природа памятью не обделила.

– Вот и отлично, – сказал Железнов и опять толкнул парня к стене.

Он хотел его так, так сильно, до изнеможения. Губы, невинные и порочные, приоткрытые, с белыми, ровными зубками. Константин провел по ним языком, потом укусил за нижнюю.

– Ай, – вскрикнул Ник, притрагиваясь к губе.

Препод убрал его пальцы, слизнул выступившую солоноватую каплю крови. И тут же, не дав ему опомниться, снова завладел его ртом, а заодно стал справляться с застежкой ремня и джинсов. Руку, еще не отогревшуюся от прогулки по улице, запустил к нему в плавки, сжал горячий член, провел по всей длине.

– Ах-хах-х, – выдохнул парень, то ли от обжегшего холода, то ли от удовольствия…

– Молодец, – подбодрил его Константин. Ему нравился этот мальчик. Такой трепетный и сексуальный, при всей своей наглости и настойчивости обращающийся к нему на «вы». Он стащил с парня свитер вместе с футболкой, обнажая бледную, в точках родинок грудь, с темными ореолами сосков, на секунду залюбовался, отчего желание хлынуло бурным потоком.

– Иди туда, – он указал на открытую дверь спальни.

– Отлично!

Ник направился туда, Константин за ним, на ходу избавляясь от одежды.

Когда стягивал майку, сзади его обвили крепкие руки. Белкин решил взять инициативу в свои руки, Костя ему позволил. Изучив все изгибы его торса, горячие ладони направились к брюкам, расстегнули ремень, справились с молнией, потянули вниз.

– Нравится? – через учащенное дыхание спросил Ник.

Железнов повернул к нему голову, пока чужая рука мастурбировала ему, заглянул в затуманенные глаза…

– Не совсем… – признался он и, как-то резко и быстро бросил бывшего ученика на кровать, в мгновение ока освободился от брюк и нижнего белья и, пока парнишка не опомнился, сел ему на грудь и вогнал член в раскрытый рот. И почувствовав блаженное тепло и приятно шершавый язык на нежнейшей коже, расслабленно выдохнул и закрыл глаза.

– Вот теперь мне нравится…

Ник, чуть не задохнувшись, заерзал, освобождаясь, но Константин держал его за волосы, и парню пришлось сосать. Для Железнова это было волшебное ощущение, особенно после достаточно долгого воздержания.

– Тебе это тоже должно нравиться, Ник, – шептал историк, впиваясь ногтями ему в плечо. – Ты сам этого хотел… Ты этого ждал… Долго…

Мышцы сводило сладкой судорогой. Он пихал член на всю длину, доставая до горла. Бархатистая влажная полость дарила волшебные ощущения, покорность мальчишки, мученическое выражение лица, добавляли кайфа.

Почувствовав, что сейчас кончит, Железнов остановился, слез с парня, давая ему возможность сесть…

– Константин Евгеньевич… – Ник тяжело дышал, держался руками за горло.

Преподаватель не обратил на его слова внимания, взял из шкафа лубрикант, открыл крышку.

– Зачем так грубо? – опять попытался Белкин.

– Ложись…

Константин схватил его за плечо, перевернул животом вниз. Капнул на промежность смазки и сразу вогнал палец. Студент не был девственником, и с того раза в лесу кто угодно мог побывать в нем, но задница всё равно была узкой, горячей и, теперь – скользкой. То, что надо.

– Вы опять?.. – умоляюще простонал Ник.

– Да, мой хороший, да.

Он не стал дольше ждать и растягивать шире. Он любил узкие дырочки, очень узкие. Чтоб причинять боль в два раза сильнее.

Придерживая парня, чтоб не удрал, Константин наскоро надел презерватив, а потом втиснулся в тугой проход. Ник шипел, извивался…

– Блять, нельзя по нормальному? – он потерял контроль от боли, а Железнов вывернул ему руки, подавляя сопротивление, наклоняя его ниже, вбиваясь в него по самые яйца, думая только о себе.

Дрожь нетерпения волнами расходилась по телу. Плотный контакт вызывал бурю эмоций, погружал в экстаз. Ник ослаб, перестал барахтаться. Его мышцы тоже дрожали и, постепенно, всхлипы переходили в блаженные стоны.

– Молодец, расслабился, – прокомментировал Константин, вгоняя член, похлопал его по бедру. Белкин только зарычал. Препод вышел из него, перевернул на спину, заставил положить ноги ему на плечи и снова, с хриплым стоном, толкнулся в него.

Презерватив позволил растянуть удовольствие, но историк уже был на грани. И вид беспомощного, стонущего Ника, Ника, о котором он вспоминал…

– Кончайте ж уже, – крикнул ему парень.

– Что? – не поверил Железнов, он обхватил его член, начал грубо дрочить. Полминуты хватило, чтоб Белкин забился в оргазме, выплескивая сперму себе на живот. Тогда Костя с силой втиснулся в него и кончил сам.

– Кофе хочешь? – спросил он потом, облизывая пересохшие губы.

– Иди ты, – огрызнулся Белкин.

Вечером дома Константина мучила совесть: зачем он так с Белкиным, неужели нет других мужчин для развлечений? С ШутНиком он тоже так поступит?

ШутНик: Привет.

Проказник-скоморох: Привет. Какие новости?

ШутНик: Будет тебе рекомендация от Брэда Питта.

Проказник-скоморох: Так он передумал?

ШутНик: Типа того.

Проказник-скоморох: Что-то ты сегодня не веселый…

ШутНик: Просто надеюсь, что Джонни Депп окажется не таким уродом… Прости, я спать.

Константин грустно улыбнулся, закрывая ноутбук. Не мог он обещать насчет Джонни Деппа. И не хотел.

========== Два в одном ==========

«Чужой» зачет стоял в расписании на два часа дня. До него, с девяти, надо было принять «свой» экзамен.

Утром, выйдя из дома на работу, Железнов набрал номер Николая. Холодный ветер бил в лицо, трепал полы пальто, разматывал шарф.

– Здравствуйте, Константин Евгеньевич, – послышался в трубке уставший, но отнюдь не сонный голос.

– Привет, Ник, – небрежно бросил историк, закуривая на ходу. – Ты знаешь, что зачет у вас сегодня принимаю я?

Белкин пробурчал что-то утвердительно-невнятное.

– Слушай, Ник, – препод выдохнул белый дым вместе с паром, открыл дверь машины, кинул на сиденье портфель. – Можешь не готовиться. Я поставлю тебе «автоматом». Подходи перед началом.

На том конце линии воцарилось молчание. Железнов втиснулся между рулем и сиденьем, поправил зеркало заднего вида, стряхнул пепел. Белкин был там, он слышал его дыхание и не торопил.

– Извиняетесь за вчерашнее? Мне не надо подачек. Я сам могу заработать оценку.

– Это не подачка… – запротестовал историк, но парень сбросил звонок. Может, он и прав. Они вместе были почти год: ученик и классный руководитель, и Белкин прекрасно знал, что не в его правилах делать поблажки, всё равно кому. И сейчас «автомат» действительно сильно смахивал на заглаживание вины. А Ник – гордый, Железнову это нравилось. Он стоил того, чтобы вспоминать о нем полтора года, даже во время траха с другими. Ничего не значащими другими.

Но у него появился еще один паренек, в котором был запал, был стержень, с которым было интересно. По крайней мере – общаться.

И паренек был онлайн. А Константин опять норовил попасть в аварию.

Проказник-скоморох: Привет. Чем занимаешься?

ШутНик: Приветик. К зачету готовлюсь. Сегодня зачет у того самого загадочного незнакомца. Или незнакомки. Но, вроде, сказали – это будет ОН.

Прказник-скоморох: Не я?

ШутНик: Да вот не знаю, не знаю. Кругом такой бардак, в деканате так и вообще. Мне ль тебе рассказывать? Даже имени этого чувака точно назвать не могут.

Проказник-скоморох: А я уж надеялся…

ШутНик: А как я-то надеялся! Тут в кулуарах слухи ходят, что это будет какой-то молодой мудак, который всех валит на мелочах, докапывается до всех буквально: до размалеванных девок, до симпатичных пацанов. Говорят, сдать ему можно только в индивидуальном порядке через кроватку. Капец, короче. Я уже настраиваюсь на пересдачу.

Проказник-скоморох: Тебя пугает кроватка?

ШутНик: Ты тоже так практикуешь?

Проказник-скоморох: Нет, но тебя в своей увидеть не откажусь.

ШутНик: Гляньте-ка! Ты на попятную пошел? А, а! Знаю, тебе твой дружок Питт рассказал!

Проказник-скоморох: Кстати, что там у вас вчера случилось?

ШутНик: Ничего страшного, забудь. Просто вчера настроение неважное было. Главное, мне это открыло дорогу к Джонни. Когда стрелку забьем?

Константин задумался. Стрелку хотелось забить прямо сейчас. Забрать парня из дома или из общаги, увезти к себе и трахнуть. Жаль, только после он вряд ли захочет продолжать общение. Попытаться быть нежным? Строить из себя романтика? Попробовать можно. Измениться ради любви. Ха-ха, любви.

Проказник-скоморох: Сдашь зачет, значит, забиваем сегодня. Не сдашь, значит, идёшь удовлетворять того мудака.

ШутНик: Хах, замётано. Но я всё же спрошу у него про тринадцатый билет, вдруг этот мудак всё-таки ты.

Железнов рассмеялся. Он уже доехал до универа, припарковался, и у него оставалась минутка, чтобы поболтать с ШутНиком в «аське». С ним было легко, разница между этим студентом и Белкиным в прямом смысле возбуждала. Вежливый, скованный рамками приличий и старых школьных будней, выкающий Николай и этот развязный, в доску свой, нахальный парниша. В каждом из них было нечто притягательное, чем хотелось обладать, что хотелось подчинять.

Проказник-скоморох: Ну, давай, рискни своей задницей.

ШутНик: Всё-таки ты за нее беспокоишься.

Проказник-скоморох: Конечно. Хочу, чтобы она мне сегодня досталась. Ладно, спишемся позже. Пора идти слушать бред сивых кобыл.

Он закрыл мессенджер и отправился работать любимую работу.

Свой экзамен прошел спокойно: всех студентов и их способности он знал, всего три человека из двадцати пяти, отправленных на пересдачу, оказались несущественной мелочью. Больше напрягал следующий зачет и вовсе не из-за присутствия на нем Белкина, всё ж, Ник уже был его учеником. Просто лишний напряг после рабочего дня, хоть и сдобренный официальным приказом, а значит, и несколькими сотнями к зарплате.

Константин приехал к другому корпусу за десять минут до начала. Сходил в деканат, взял списки, ведомости и прочую фигню, включая билеты. Во внутреннем кармане пиджака на всякий случай лежал еще один, забронированный, билет – номер тринадцать.

К обозначенной куратором группы аудитории Железнов подошел в два пятнадцать: в конце концов, он препод, может позволить себе маленькие радости.

Студенты зашептались, разглядывая нового историка, расступились, освобождая ему дорогу. Белкина Константин среди них не заметил.

– Первые шесть человек, – сказал он, входя в кабинет.

– А кто без подготовки пойдет, бонусы будут? – спросила девушка с ярко-красной помадой.

– Нет, – отрезал Железнов.

Не делал он поблажек, а от одной, которую предложил утром, гордо отказались.

Зачет проходил вполне обычно. Константин особенно не придирался: во-первых, зачет – не экзамен, во-вторых, он не знал, какие требования были у их приболевшего преподавателя, в-третьих, нафига ему тратить время еще и на чужие пересдачи?

За полтора часа он успел выслушать более-менее внятные ответы от шестнадцати будущих экономистов. По списку оставалось еще одиннадцать, включая его старого знакомого.

Когда один за другим получили билеты и сели готовиться еще семь человек, Железнов начал беспокоиться.

– Вы в полном составе сегодня?

– Кажись, да, – ответил парень в сером свитере, который постоянно порывался достать из кармана шпаргалки.

Константин кивнул, но всё же подошел к двери. Белкин стоял по ту сторону, сложив руки на груди, привалившись спиной к стене. Он повернул голову, их взгляды встретились. Ник сдержанно кивнул. Железнов махнул головой в ответ, но на сердце всё равно не добавилось спокойствия из-за его хмурой мины.

Белкина пришлось ждать. Он вошел, только когда с отметкой в зачете вышел последний его однокурсник.

– Белкин Николай Вячеславович, – представился он по стандартной процедуре.

Константин улыбнулся, протянул руку:

– Хватит паясничать, давай зачетку.

Они остались одни, можно было не выделываться.

– Нет, Константин Евгеньевич, – заявил Белкин, усаживаясь на парту, напротив преподавателя. – Я хочу по билету ответить. Для меня, кстати, один должен быть специально забронирован. Тринадцатый.

Историк не сразу понял. То есть фразу эту он помнил хорошо, даже где-то в душе надеялся ее услышать, но совсем от другого человека! Это как в сломанном телевизоре: картинка и звук не совпадали! Поэтому доходило, как до жирафа, сидящего на вершине останкинской телебашни. И если б не медленно расцветающая на лице Ника улыбка…

– Постой… – историк был ошеломлен, напрочь сбит с толку.

– Ну, где ж мой билет? – почти смеясь, подначил студент. – Надеюсь, ты его никому другому не отдал?

– Постой, Ник, так ШутНик – это ты? – и тут у него сложился весь паззл. – «Ник» – это от Николай, а «Шут» – от… от «Короля и Шута»? Точно, ты ведь любишь эту группу!

– Так же, как и ты, – усмехнулся парень. – «Проказник-скоморох» – песня «КиШа». Ладно, я знал, что это ты с самого начала. То есть, когда у Маринки спросил, что за препод, она мне и разболтала. Девки, что с них возьмешь? Тогда я попросил добыть твой номер.

– И всё это время притворялся? – Константин понемногу отходил от шока.

– А что ты хотел? Если б я прямо тебе сказал, что я – Белкин, ты б сразу отправил меня в «игнор». Что, не так?

Железнов кивнул.

– Вот видишь, Константин Евгеньевич, – хмыкнул парень, пожал плечами. – И вот я узнал, как ты относишься к Белкину и как к ШутНику. К ШутНику лучше.

Николай погрустнел. Преподавателю стало неловко. Он поднялся из-за стола, встал перед студентом, сейчас был выше него.

– Вы мне оба нравитесь. Я рад, что ШутНик – это ты.

– Но ты всё равно теперь сбежишь. Как сбежал тогда. Изнасиловал, наобещал с три короба и удрал.

– Послушай, – Константин схватил его за запястья, тряхнул, заглянул в глаза, – я и сейчас сбегу, да! Потому что ты мне нравишься! И я не хочу встречаться с тобой, как вчера! Вчера я опять практически изнасиловал тебя. Тебе было противно, признайся!

– Да! – выпалил Ник.

– Представь, что это происходило бы каждый день все эти годы?

– Зачем тебе насиловать меня?!

– Затем, что мне это нравится! – Железнов не ослаблял хватки, не отводил глаз. Они перешли на повышенные тона, рискуя быть услышанными за стенами кабинета.

– Ты по-другому не можешь? – предположил Белкин.

– Могу! Могу! Но не хочу! Видишь разницу? Не хочу! Я единственный сын состоятельных родителей, у меня всё есть, и я так развлекаюсь! Я не насилую по подворотням, не подумай! Всегда найдутся любители жесткого секса. Взрослые, а не школьники, как ты.

Константин выдохся, отпустил парня, отошел к окну. Белую зиму насиловала оттепель, поливала ее дождем, втаптывала в грязь. От признания стало легко и тяжело одновременно.

Николай молчал, осмысливая услышанное.

Потом историк услышал, как парень встал на ноги. Даже испугался, что он сейчас уйдет.

– Константин Евгеньевич, я уже не школьник, я – студент, мне двадцать лет, – голос был твердым, без намека на сомнение.

Железнов повернулся, кивнул. Белкин улыбнулся.

– Давайте мне мой билет. Отвечу – у меня стрелка с Джонни Деппом, не отвечу – отправлюсь ублажать одного препода-мудака.

Константин обрадовано прищурился из-под стильных очков:

– И кого бы ты предпочел?

– Не откажусь, если будет два в одном.

– Сам напросился.

Преподаватель ухмыльнулся и протянул ему тринадцатый билет.