Текст книги "Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Осенняя сюита»"

Автор книги: Альманах

 
А помнишь, в апреле летели качели?
И мы – к небесам в ладье-колыбели.
В страхе восторга, в испуге победном,
Взмывая отвесно и падая в бездну.
 
 
Лица сияли, губы пылали.
Взгляд. Поцелуи. О, как обжигали!
Счастье – на воздух. Ночи – навылет…
Были. Сияли. Где это?! Вы ли?!
 
 
Ты – за морями, в чужой колыбели…
Редко, случайно – в пустом Коктебеле…
Мое «все нормально» качают метели…
Канул апрель. Улетели качели.
 

 
Ты мне – как весенняя завязь,
Как признак осенних богатств,
На крах, на удачу и зависть
Последних дождей и убранств.
 
 
Ты мне – как предтеча паденья,
Того, что бывает во снах,
Без дна, без конца, обреченье
На алый восторг. И на страх…
 

 
Когда в июне под окном
Взорвется куст сирени
И солнцем вспыхнут сад и дом
Под гомон воробьиных прений,
Придешь! И воцаришься в нем,
В моем никчемном мире.
Шутя поставишь на своем
Крест! На беспутном пире.
Проникнешь всюду, как вода,
Безмолвно. И… вселенски!
Капитулирую тогда,
Счастливый новый Ленский…
ТВ отключим. И компы.
Все гаджеты повалим в угол.
Центр мирозданья – сад. И мы.
Скажу: «Прощай, пустыня Google!»
 

Александр Воскресенский

Воскресенский Александр Львович родился в Богородском районе Горьковской области в августе 1963 года. С декабря того же года проживает в Горьком (Нижний Новгород).

В 1978 году, окончив восемь классов средней школы, поступил на учебу в ПТУ при Горьковском автомобильном заводе, выпустился в 1981-м по специальности «электромонтер» и устроился на работу. С 1982 по 1984 год проходил службу в рядах СА, после которой вернулся на прежнее рабочее место, где и трудится по сегодняшний день. За это время окончил Горьковский автомеханический техникум и Нижегородский институт менеджмента, получив высшее образование. Работает в должности начальника участка ремонтной службы.

Женат, имеет двоих детей и двух внуков.

Стихи начал писать еще в школе, но это были пробы пера. После службы в армии стал писать более «настоящие» стихотворения, а где-то с 1994-го начал сочинять на разную тематику – и постоянно. Есенин, Высоцкий, Визбор, воины-афганцы – вот те люди, которые сподвигли его на это.

 
Ты говоришь, что я тебя люблю,
Нет, не люблю, а просто обожаю,
Не бойся – нет, с плеча я не рублю,
Что любишь ты меня, не возражаю!
 
 
Люблю, когда ты что-то говоришь,
К плечу прижавшись, шепчешь мне на ушко
Или когда тихонечко сопишь,
Уткнувшись носом в мягкую подушку.
 
 
Люблю, как ты в мерцании огня,
Когда дрова в камине догорают,
Лежишь вдали и слушаешь меня,
А я тебе стихи свои читаю.
 
 
Кто пишет про любовь, тому, видать,
Как раз любви-то в жизни не хватает,
И он не знает, где её искать,
И в облаках от этого витает.
 
 
А кто-то где-то ждёт свою любовь,
Годами ищут, а когда находят,
То в их сердцах вдруг закипает кровь,
И ночью рифмы в голову приходят.
 
 
Но если ты любовь свою нашёл,
Храни её, не отпускай далёко,
Считай, что с ней ты на Олимп взошёл,
Тогда тебе не будет одиноко!
 
 
Есть люди на земле, поверьте мне,
Кто может полюбить одним лишь взглядом,
А есть – кто от любви горит в огне,
И ту любовь они считают адом.
 

* * *

 
Не верьте, что любви на свете нет,
Она лишь просто где-то затаилась,
Возможно, ты не там включаешь свет,
Когда вдруг сердце от любви забилось?!
 

 
Ложится на деревья первый снег,
И всё вокруг вдруг стало грязно-белым,
Но ко всему привык уж человек
И ко всему готов душой и телом.
 
 
Но лишь один вопрос не разрешён
И будет мучить до скончанья века,
Пока жива ЛЮБОВЬ – всё хорошо,
Когда мертва – то нет и человека!
 
 
Зимой от холода чуть теплится душа
И жмётся к сердцу в чьём-то бренном теле,
А в нём живёт ЛЮБОВЬ, и, чуть дыша,
Вдруг соловьи от искры той запели.
 
 
Как будто вновь растаяли снега,
И потекли ручьи в моря и реки,
ЛЮБОВЬ соединила берега
И души тех, кто полюбил навеки.
 
 
Все говорят, весна – пора любви,
Но опровергнуть можно эти речи,
Ведь и зимой поют нам соловьи,
И согласитесь, крыть здесь больше нечем!
 

* * *

 
Ложится на деревья первый снег….
 

 
Есть под Нижним такие места,
Что и взгляд оторвать невозможно,
На байдарках по речке Уста
Ходим мы по весне осторожно.
 
 
А по Керженцу – что говорить,
Сотню раз по нему мы ходили,
Можно там и грибов насолить,
Да и рыбу в нём тоже ловили.
 
 
На стоянке костёр разведёшь,
Затрещат, разгораясь, поленья,
В котелок бросишь рыбу и ждёшь,
Чтоб пришло поскорей вдохновенье.
 
 
В тёмном небе – мерцание звёзд,
Шум воды на быстринах и плёсах,
В землю капает сок из берёз,
Утром травы в тумане и в росах.
 
 
Ты – в палатке и в спальном мешке,
Воздух свежий, и сладко так спится,
И пасётся олень на лужке,
Где-то тихо крадётся лисица.
 
 
От Хахал до Рустая – наш путь —
Мы пройдём дней за пять или шесть.
И наполнится воздухом грудь,
В этом воздухе силища есть.
 
 
Этой силы нам хватит на год,
Через год повторим всё сначала,
А пока я иду на завод,
Чтобы в мае отплыть от причала!
 

Надежда Георгица

Надежда Георгица – православный автор: поэт, прозаик, публицист. Имеет два высших образования – лингвистическое и психологическое. Работала переводчиком, маркетологом, патентоведом, менеджером, психологом-консультантом, занималась предпринимательством.

Публиковалась в «Сибирской православной газете», в газетах «Тюменская область сегодня», «Нью-Йорк православный», в журналах «Православный просветитель», «Тюмень литературная», «Современная литература России», в альманахе «Российский колокол» и в других изданиях.

Лауреат поэтического конкурса среди медицинских работников Тюмени (2011 г.), дипломант XI Международной литературной премии имени П. П. Ершова, финалист Всероссийского литературного конкурса «Герои Великой Победы – 2017». Автор книг «Живое зеркало природы», «Заяц Львиное сердце», «С надеждой веря, с верою любя…», «Иное измерение».

 
Говорят, я похожа на осень:
То же золото в волосах,
Серебристо-дождливая проседь,
Блекнет зелень в печальных глазах…
 
 
Смена красок, наряда природы,
А потом – оголение вдруг…
От жары до холодной погоды —
Заколдованный жизни круг…
 
 
Мы бежим по нему, словно дети,
Не задумываясь о пути,
Что живем мы на этом свете,
Чтобы к Богу в себе прийти…
 
 
Не пугает меня оголенье,
Память смертную в гости зову;
С ней приходит ко мне озаренье:
Бог во мне был всегда, с Ним живу!
 

 
Допустила тоску – заболела:
Одолела печаль, одолела —
Одиночества серые дни…
Краски жизни былой потускнели,
Остановлены в парке качели,
И погасли на елке огни…
Ныне праздника жду я иного —
Ни веселого, ни мирского, —
Тихой радости жду я в душе.
Скорбь испью, как святую водицу,
И пошлет Бог мне Синюю птицу:
Вижу! Машет крылом мне уже!
 

 
Так звучать может только осень:
Шелест листьев сухих за окном,
Шум падения ливня оземь
Да гул ветра ненастным днем.
Вот и мысли кружатся вальсом
На ветру переменчивых грез…
Пианиста быстрые пальцы
Ввысь зовут – к мерцанию звезд.
То обрушится музыка маршем
В глубину моих давних обид…
Слава богу, уже не страшно,
О прошедшем душа не болит…
Слышу звуки веселого ветра:
Он уносит мечты сквозь года
И шумит обещанием щедро:
«Будешь счастлива с Богом – всегда!»
 

 
Ощущаю подъем я по осени,
Несмотря на унылость поры.
Бог дает то, что искренне просим мы:
На благое – святые дары.
Не просила богатства несметного,
Только силы – Ему служить,
Да еще сокровенно-заветного,
Чтоб любить и любимою быть.
Он услышал из сердца моление,
Подсказал к счастью верный путь.
Осень жизни – мое вдохновение!
Увяданьем его не спугнуть…
Бывает разная любовь
Бывает разная любовь:
Весною – нежная, трепещет —
Романтики ей рукоплещут,
А летом – будоражит кровь…
Огнем в душе пылает страсть,
И тело просит наслажденья;
Кругом такие искушенья,
Что трудно людям в грех не впасть.
Но все имеет свой конец,
И страсти тоже утихают —
Принцессы юные вздыхают:
Не всех ведут их под венец…
Осенней золотой порой
Любовь бывает бесконечной,
А может, кажется такой
Тому, кто думает жить вечно.
…Слиянье взглядов, мыслей, чувств —
Процесс любви непреходящий;
Своею тайною манящий
Вкус поцелуя зрелых уст…
 

 
Не властно время над любовью зрелой,
Прекрасны чувства, как осенний сад.
Плоды духовные уже поспели:
Ты каждому мгновенью жизни рад!
Остались в прошлом муки и терзанья
Влюбленностей наивных по весне,
Развеялись бесплодные мечтанья
О принце сказочном, что на коне…
Открылись очи на Того, Кто рядом
У двери сердца тихо ожидал,
Когда принцесса-Золушка в наряде
Достойном будет, чтоб идти на бал…
 
 
Кто сердце свое Богу открывает,
Тому и Он Себя в любви являет…
 

 
Я улыбнулась осени с грустинкой,
Вновь ощущая сроков череду.
Как часть осенней золотой картинки,
Я вместе с ней когда-нибудь уйду…
 

Людмила Грин

Людмила Грин – поэт, музыкант, автор-исполнитель. Лауреат международного конкурса «Кинопесня» 2019 года в Санкт-Петербурге.

Родилась в Ленинграде, но в России никогда не жила, хотя всегда была влюблена в нее. В прошлом году впервые посетила свою родину, в том числе малую.

Пишет стихи и песни на русском и английском языках.

Живет длительное время в Лос-Анджелесе. Старается дарить красоту и любовь этому миру. Ее стихи – это признание в любви.

 
Волшебная незримая картина
Волнует завершенностью своей…
Конец ли это – или середина?..
Плетется мирозданья паутина,
Отмеривая жизни срок моей.
 
 
Так что же это – лишь пора заката?
И жизни увядающей конец?
Или зимы торжественный гонец
И красоты мерцающей отрада?
 
 
В тумане смуты осени незримо…
Что не сбылось – не все ли мне равно?
Сплетается в одно неудержимо
Все наше прошлое и грешное кино.
 
 
Уже вином незрелым не упасть
В бокал неистово-весеннего рассвета,
И, на любовь не требуя ответа,
Уже я знаю цену слову «страсть»!
 
 
Быть ласковой зиме, я это твердо знаю,
Пусть стрелка на часах приблизится к нулю…
Я листья рву и под ноги бросаю…
Я все еще жива… и все еще люблю!
 

 
Не зови меня в прошлую осень.
Не мани меня в прошлую грусть…
Листопад все печали уносит,
Я туда никогда не вернусь…
 
 
Поменяла название улиц,
Где бродили когда-то с тобой.
Шли навстречу – да вдруг разминулись.
Так бывает, хороший ты мой…
 
 
Нет, не нужно туда возвращаться,
Вновь придет и погаснет пыл…
Лучше помни, как я любила.
Я запомню, как ты любил…
 
 
Я, наверно, в весну вернулась.
Помнишь, как я любила дожди?
Но закончился дождь – я проснулась.
Ты не жди меня больше, не жди…
 
 
Отболела тобой, отлюбила…
Слишком долго чего-то ждал.
Я все помнила… Я не забыла,
Ожидала – но ты не звал.
 
 
Я тебе, милый мой, благодарна
За стихами украшенный путь.
Без тебя прожила бы бездарно,
А теперь – отпусти… и забудь.
 

Павел Губин

Губин Павел Александрович родился в 1971 году в городе Харькове (Украинская ССР, ныне Украина). С 1993 года проживает в городе Нью-Йорке, США. Член Нью-Йоркского литературного клуба и Пушкинского общества Америки, кандидат в члены Интернационального Союза писателей. Писать стихи начал от сильного потрясения в результате взрыва газового бойлера в апреле 2017 года.

Печатался в альманахах «Антология русской поэзии», в альманахах «Наследие», «СовременникЪ», в коллективных сборниках поэзии и литературных журналах как в России, так и в США. Лауреат международной премии А. Грина II степени за 2020 год. Отдает предпочтение жанрам философской и лирической поэзии. Своим творчеством старается способствовать укреплению мира на земле, сближению народов и культур, разрушению навязанных стереотипов.

 
Вот и осень. Наступают холода.
В небе клином пролетают журавли.
Цвет меняет и журчащая вода,
А листва ковром ложится вдоль земли.
 
 
Лист, застенчиво срываясь, не спеша
Обнажая ветви, в воздухе завис.
Дева-Осень, вся собою хороша,
Нам осенний демонстрирует стриптиз.
 
 
Словно летней утомлённая жарой,
Заменив сперва листвы своей цвета,
Дева-Осень оголяется порой…
В наготе её своя есть красота!
 
 
Не вульгарной это девушки каприз!
Это было, есть – и будет так всегда:
Листья с веток опадают сверху вниз,
Чтоб деревья не замёрзли в холода.
 

 
В разгаре золотая осень.
Наводят много разных дум
Деревья жёлтые меж сосен,
А на часах всего лишь восемь,
Но я задумчив и угрюм.
 
 
Блуждая в парке по соседству,
Случайно вспомнил за ходьбой
Своё безоблачное детство,
Оставленное мне в наследство
Родителями и судьбой.
 
 
Сейчас мне помнится едва ли,
Как в выходные всей семьёй
Мы в парке Горького гуляли,
Осенним воздухом дышали
С туманом лёгким над землёй.
 
 
Вот я сквозь памяти туманы,
Бродя по листьям вдоль аллей,
Кладу в раздутые карманы
Подобранные мной каштаны
И жмени спелых желудей.
 
 
По ходу листья под ногами
Собрав в изысканный букет,
Дарю с улыбкой своей маме,
С любвеобильными словами,
Услышанными мной в ответ.
 
 
Да, было время золотое!
От мыслей кругом голова.
Пытаюсь мамин голос вспомнить,
Чтобы себе его напомнить,
Но плохо слышатся слова.
 
 
Сейчас мне далеко за сорок,
Уже почти что пятьдесят.
Но если б знали вы, как дорог
Тот каждый день и мамин творог,
Что ел я сорок лет назад.
 
 
Промчались годы-ураганы,
И мамы уж давно как нет.
В Нью-Йорке не растут каштаны,
Чтоб запихать в свои карманы,
Но листьев я собрал букет.
 

 
От жёлто-пламенной листвы
Пылает день особо ярко,
А свод небесной синевы
Накрыл собой просторы парка.
 
 
Лесные воинские части
Все были как один зелёны!
Но к зимней перемене власти
Давить вдруг стали им погоны.
 
 
Назрел среди деревьев бунт:
Одним зелёный цвет не в моду,
Другим наскучил скудный грунт,
А третьим – всласть винить погоду.
 
 
Сменив лесную униформу
На ярко-красочный наряд,
Деревья, проведя реформу,
Решили выйти на парад.
 
 
Покрасоваться перед боем,
Блеснув, померкнуть до весны.
Все как один! И только хвои
Остались зелени верны.
 

 
Гнездясь на канадских полянках
Арктических мёрзлых широт,
Где тундры промёрзлость и лёд,
Живёт бурокрылая ржанка[1]1
  Американская бурокрылая ржанка (American Golden Plover), мигрируя, пролетает более 40 000 километров в год. Каждую осень они без единой посадки перелетают 3 900 километров над открытым океаном к берегам Южной Америки, проводя в полёте 88 часов. Этот безостановочный перелёт принято считать самым продолжительным среди мигрирующих птиц.


[Закрыть]
И гнёзда в траве свои вьёт.
 
 
У этой выносливой птицы,
Едящей рачков и креветок,
Почти не слетающей с веток,
Есть много чему поучиться.
 
 
В Аляске они повсеместны,
Их много в Канаде живёт,
А в мире ведь ржанки известны
За самый большой перелёт!
 
 
К зимовке готовятся зверики —
Тепла и уюта хотят!
А ржанки к Южной Америке
Каждую осень летят.
 
 
Взлетая на юг без оглядки,
Находчивы, стойки и смелы,
Летят без единой посадки
К пределам Венесуэлы.
 
 
Летят к колумбийским полянам
В потоке стремительных ветров —
Три тысячи девятьсот километров
Над самым лихим океаном.
 
 
Летят бурокрылые ржанки,
Гусей переплюнув и уток,
Туда, где для них благодать,
Где с кормом проблем не видать.
 
 
Летят бурокрылые ржанки…
Им должное надо отдать:
Почти на голодный желудок
Летят целых четверо суток,
Чтоб только перезимовать.
 

 
В Пенсильвании лесистой горный воздух очень чистый.
Посетив её однажды, приезжаем до сих пор
Утолить пейзажей жажду и пожить вблизи озёр
В домиках на склонах гор.
 
 
Живописные просторы, красно-жёлтые холмы,
Отражённые в озёрах горы, лебеди и мы.
Наш домишко деревянный воплощал собой уют.
И поэтому не странно, что нам полюбилось тут.
 
 
Помню, вечер был прекрасный. Вышел подышать во двор;
С неба полумесяц ясный освещал ночной простор.
Мягкая была погода, но сгущались облака.
И в такое время года дождь накрапывал слегка.
 
 
У домашнего порога бились капли о навес,
И манила вдаль дорога воплощением чудес.
Так, борясь со своей ленью, под осенний плач небес,
Повидать семью оленью я побрёл в ближайший лес.
 
 
Встречи с ними тут не редки, если зверя не спугнуть.
Как петух, крадясь к наседке, пробираясь через ветки,
Свой прокладывал я путь.
В лес ночной свернув с дороги, перелазя через куст,
Осторожно ставил ноги, чтоб не вызвать веток хруст.
 
 
В час, когда уснули птицы, лес не дремлет и не спит,
Совам в дуплах не сидится, на ветвях сова сидит.
Бдит, высматривая мелких вездесущих грызунов.
Берегитесь ночью, белки, этих очень хищных сов!
 
 
Меж дубами и ракитой, светом месяца залитой,
Я заметил чью-то тень: «Неужели то олень?»
Померещилось, наверно, – слишком тусклый падал свет.
Показалось или нет? Сердце радостно забилось…
 
 
Там, под дубом, притаился оленихи силуэт,
Чьи глаза в ночи искрились, отражая лунный свет.
Словно статуя литая, в темноту к себе маня,
Взор свой пристальный кидая, не сводила глаз с меня.
 
 
И глазам своим не веря, что сумел её узреть,
Я решил поближе зверя, подобравшись, разглядеть:
Величав и неподвижен средь опавших желудей,
Не страшась живых людей, силой любопытства движим —
На меня смотрел олень…
 
 
Я стоял пред ним как пень, рот раскрыв от изумленья.
Вот она – краса оленья!
Метров десять между нами. Нет, не передать словами
Это радостное чувство и пером не описать.
Это так же, как искусство, нужно лично испытать!
 

 
Невозможно вместить полноту впечатлений,
В тесных строчках катренов вещая рассказ.
Если б вы поглядели вблизи на оленей,
Проникая в глубины их ласковых глаз,
То смогли бы меня, без сомненья, понять…
 
 
Я не мог для детишек его не заснять:
«Вот порадую дочь и меньшого сынишку!»
Но как только я начал оленя снимать,
Как раздался щелчок и сработала вспышка…
Вероятно, её испугался трусишка:
Он вскочил на дыбы, кверху ноги поднял,
Оземь стукнув копытами, в лес убежал.
 
 
Как речная вода, наше время течёт,
И по-прежнему ночью сменяется день…
Так бывает, что в лес страшной силой влечёт,
В лес, куда я ходил, превзойдя свою лень,
Где бродил меж дубов, где ракита растёт…
И, кто знает, возможно, меня снова ждёт
Под деревьями тот пенсильванский олень.
 

Виктор Дроздов

Дроздов Виктор Иванович родился в 1958 году в Днепропетровской области. Окончил ХВВКИУ им. Н. И. Крылова. Служил на космодроме Байконур, подполковник запаса. Ветеран труда.

Член ИСП, стихи пишет с 1996 года. Издал сборники стихов «Между делом» (2016), «Мы вернемся» (2017), «Разогнутая дуга» (2018), «И в свете моих забот…» (2019), «Спасибо вам, ветераны…» и «Я бы жизнь эту прожил не раз…» (2020). Неоднократно издавался в журналах «Звонница», «Российский колокол», «СовременникЪ», в различных тематических выпусках альманахов. Стихи носят разноплановый характер – юмор, лирика, патриотическая и военная тема, размышления о людях, их поступках.

Проживает в Белгороде.

 
Яркий солнечный луч,
Мам родных голосок.
Облака вместо туч,
Все обиды в песок.
Крик шумливых ватаг,
Из ромашек букет
И прощальный звонок —
Это детства привет.
 
 
Среди юных берез
И дрожащих осин
Ночь – и снова рассвет.
Хорошо молодым!
И срывалась звезда,
Мечты нам подаря
И желанье любви.
И вокруг алтари.
 
 
Так прекрасен закат!
Средний возраст уже
Нам махает рукой,
Еще песни в душе.
Сердце ритмы стучит,
Нет знакомых врачей,
Но тревожат в ночи
Боли наших детей.
 
 
Еще так ты любим,
Еще хочешь любить,
И порой бес в ребро,
Но так хочется жить.
Тот, кому пятьдесят, —
Кладезь мудрости с ним.
Виной все же висят
Долг семьи и страны.
 
 
Но подходит порог,
Где встречают печаль,
И прогонит прочь боль
Голос славных внучат.
Придут те, кто ушел,
К нам нежданно во сне.
Все нежнее любовь
Рукой по седине.
 

2015 г.

 
Сверху вниз пожелтевший
лист.
Отшумел летний срок он —
жизнь.
Там внизу, их таких…
разлеглись.
Каждый снова хотел бы
ввысь.
 
 
И пусть был его путь
неказист.
Но душою он всегда был
чист.
Серебрист был, душист
и тенист.
Все шумел и шумел —
голосист.
 
 
Но своё, видно, все же
отвис.
Жалко только, что ветер
быстр.
Час пришел. Даже кто
бархатист —
Все с верхушек спускаются
вниз.
 

2004 г.

 
Шлепают капли по лужам.
День серый бредет не спеша.
Сдается, что больше не нужен,
И вроде застыла душа.
 
 
Думы о прошлом все кружат
В сомнениях, а так ли жил,
И, может быть, прожил хуже,
Чем должен был ты прожить!
 
 
Мысль бьется – критик разбужен
В линялых за годы глазах.
Жара глубоко в них и стужа,
Невзгоды и радость в слезах.
 
 
А руки в морщинах сжаты,
Участники трудных лет.
Тяжелый вздох человека:
Оставил ли в жизни след?
 
 
Но внук разогнал сомненья,
С любовью глядя в глаза:
«Дедуля, меняй настроенье,
Ведь нам без тебя нельзя.
 
 
Гони прочь печальные грезы,
С чего ты такой самоед?»
Во взгляде мелькнули слезы…
И нежно поправил плед.
 

2014 г.

 
Как хорошо быть пожилым!
Не толстым быть и не худым.
Нам ни к чему теперь экстрим,
Мы кладезь мудрости храним.
 
 
Не так уж старость мы журим,
Чтоб соблюдать во всем режим.
Уж нет сомнений, кто любим,
Терзанья в стра́сти избежим.
 
 
Нам не сгореть в работе в дым,
И что жалеть, раз стал седым.
Дорогу вверх другим дадим,
Пускай пробьется юный сын.
 
 
Их опыт с нашим несравним.
А быт наш назван обжитым.
Мы не спешим, мы не дрожим.
Размеренность. Куда к нам им!
 
 
Но иной раз, как день погожий,
Мы полки памяти разложим,
Жизнь вспоминая, пожурим:
«Как здо́рово быть молодым!»
 

2003 г.

 
Промозглый угрюмый вечер.
За углом подвывает ветер.
Стылыми гибкими пальцами
Под курточку мне забирается.
 
 
Заставляет комочком сжаться,
В шарф шерстяной замотаться.
Поздняя осень. Что злиться,
Страдать, хандрить и кукситься!
 
 
Лишь начало недели, вторник.
Но небо с утра недовольно
Плачет. И в рыданьях упорно
Вызывает жалость невольно.
 
 
А в доме моем тепло и уютно.
Пахнет пирог вкусно на кухне.
Разговор: «Снег ляжет ли скоро?»
Я вздремну под нелепые споры.
 
 
Оживленное дня обсуждение
Близко́ к своему завершению.
Буря за окнами медленно тает.
Из будки собака робко залает.
 
 
Что говорить – настоящая осень!
Накроет поля белая проседь.
А я, разомлев в теплой постели,
Уже засыпая, жду воя метели.
 

2002 г.