Текст книги "Альманах «Российский колокол» №2 2020"

Автор книги: Альманах

Яков Мельник

Родился в 1941 году в селе Женишковцы Хмельницкой области в Украине. Образование высшее. По профессии тренер-преподаватель физической культуры и спорта. 19701975 годы – слесарь Айхальской алмазной фабрики № 8, тренер мужской и женской волейбольных команд. С 1975 года по настоящее время проживает в городе Нерюнгри. Работал спортивным инструктором комбината «Якутуглестрой», председателем городского совета ДСО «Спартак», тренером по плаванию в п/о «Якутуголь». Заслуженный работник физической культуры и спорта Республики Саха (Якутия). В настоящее время пенсионер. Продолжает творческую работу. С 2000 года занимается творческой и общественной деятельностью.

Первая книга «О, Русь моя, святая Русь» издана в 2005 году. Затем были изданы книги: «Мгновения любви» – 2008 год, «Поэзия вечная» – 2011 год, «Дерево жизни и мудрости» – 2012 год, «Исповедь» – 2014 год, «В поиске истины» – 2016 год, «Избранное» – 2016 год, «О, спорт! Воспоминания из первых уст» – 2016 год, «Я хочу раствориться в любви» – 2017 год, «Тандем» – 2018 год, «Нерюнгринский вальс» – 2019 год. Готовая книга «Память не стареет» находится на издании в типографии Интернационального Союза писателей в Москве. Проведены презентации и десятки встреч с читателями и поклонниками его творчества.

В 2018 году принят кандидатом, а в 2019-м членом Интернационального Союза писателей.

1 апреля 2019 года в Москве в Центральном доме литераторов презентовал книгу «Нерюнгринский вальс».

Над публицистической книгой «О, спорт! Воспоминания из первых уст» трудился два года. В книге автор и герои спорта, а также работники физической культуры вспомнили и поведали читателям о становлении и развитии спорта в городе и районе с самых истоков по настоящее время. Книга очень красочная, с сотнями фотографий и воспоминаний. Перечислены все мастера спорта СССР и России за 40 лет существования города Нерюнгри. Книга издана австрийским издательством «Онебок» в городе Москве. 14 февраля 2017 года была презентована читателям на городском физкультурном активе.

Принимает участие в международных конкурсах имени А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, премии «Первый трубадур». Издается в сборниках ИСП, а также книгах издательского дома Бурдина, в изданиях «Бессмертный полк», «Литературная Евразия» и других.

В 2019 году Интернациональным Союзом писателей награжден медалью «65 лет со дня основания организации» (удостоверение № 1), благодарностью «За творческую инициативу».

Глава первая

 
Нева уносит свои воды
В невидаль северных морей,
Забыты страшные невзгоды
Тех дней кровавых и ночей.
 
 
Все меньше на земле живущих
Свидетелей блокадных лет,
Тяжелый крест судьбы несущих,
Омытый кровью своей крест.
 
 
Досталось им по полной схеме,
Кто был в блокадном том кольце,
Следы жестокой, страшной смерти
У них остались на лице.
 
 
Налеты дерзкие, бомбежки
Никто не мог предугадать,
Так привыкали понемножку,
Не знали, что откуда ждать.
 
 
Дорога их вела в подвалы
По десять, двадцать раз подряд,
И многие там оставались,
Не выходя уже назад.
 
 
Глоток воды с краюхой хлеба
На ужин, завтрак и обед,
Над головой не видя неба,
Лишь тусклый, полумрачный свет.
 
 
Их много в том подвале было,
До сотни маленьких детей,
А наверху снаряды выли,
Неся все больше им смертей.
 
 
Детдомовцев везли к вокзалу,
Но вдруг начался артобстрел,
Со страху дети разбежались,
И то не все, а кто успел.
 
 
А многие лежать остались
В кровавых лужах на земле,
Одни ползти еще пытались,
Другие корчились во мгле.
 
 
Прямой наводкой дальнобойных
Фашист прицельно бил в квадрат,
Земля стонала, было больно,
Уничтожалось все подряд.
 
 
Взлетали в воздух лишь останки
Все, разрывая на куски,
Из ног водителя портянки,
Сапог, разорванный в клочки.
 
 
Но вдруг, внезапно все утихло.
Квадрат накрыла тишина,
И только стоны и плач тихий
Напоминали, что война.
 
 
Предстала жуткая картина:
Десятки мертвых детских тел
Разбросаны вокруг машины,
А кто и дальше улетел.
 
 
И вдруг, из кучи выползая,
Девчушка лет пяти-шести,
Ручонкой глазки протирая,
Пытаясь тщетно подвестись,
 
 
Другой ручонкой куклу ищет,
Ведь точно помнит, что была,
Не понимая то, что вышло,
Что чудом выползла сама.
 
 
А рядом мальчик плачет, стонет —
Осколком ранило в живот,
Водички попить просит,
Хотя бы маленький глоток.
 
 
И девочка, собрав все силы,
К мальчишке быстро подползла,
Слезой платочек свой смочила,
К губам мальчишки поднесла.
 
 
Затем сняла из платья пояс,
Из блузочки сорвав клочок,
Перевязала рану вскоре,
Остановив крови поток.
 
 
Затем расплакались, по-детски
Не вытирая мокрых слез,
Мальчишка Костя и с ним Светка
Расплакались тогда всерьез.
 
 
Их подобрали санитары,
Отправив быстро в лазарет,
Спасли из многих эту пару —
Детдомовцев блокадных лет.
 

Глава вторая

 
Давно отгремели раскаты орудий
Тех страшных событий из слова «война».
Пусть память народная страсти остудит,
Которые нам породила она.
 
 
В явлениях жизни бывает начало,
А раз есть начало, будет конец.
Хочется очень, чтоб жизнь не кончалась,
Чтоб был в ней достойный венец.
 
 
Но в жизни, увы, не бывает все гладко,
Она из нюансов сплошных состоит:
То взлет до небес до слипания сладкий,
А то неожиданно в прорву летит.
 
 
И так, чередуя взлеты с падением,
Судьба нас, как щепки, по свету несет,
Кому с наслажденьем, кому с огорченьем —
Всем по заслугам, увы, раздает.
 
 
И наших героев, Костю и Светку,
Судьба не щадила, терзала не раз.
С давних времен, из далекого детства
На прочность сверяла тогда и сейчас.
 
 
Залечены раны, войной нанесенные,
Хотя на погоду так часто зудят,
И шрамы на теле их душ обожженные
Напомнить не раз о войне норовят.
 
 
Но что им с памятью делать, скажите?
Она ведь не хочет те дни забывать,
Как под бомбежкой и вой «мессершмиттов»
Им приходилось тогда умирать.
 
 
Помнит все Костя, конечно, все помнит,
Как Светка платочек к губам поднесла.
Сама тоже ранена, жалобно стонет,
Слезой своей щеку ему обожгла.
 
 
Разве возможно забыть, как от боли
Неоднократно сознанье терял
И как санитаров слезно молил?
«Не оставляйте меня», – повторял.
 
 
И Светка запомнила самую малость,
Как выползала из кучи сама,
Как куклу дрожащей ручонкой искала
И к Косте по трупам тогда подползла.
 
 
Еще она помнит, как санитары
В машину забрали их с красным крестом,
Как ей укол делал дяденька старый
И как вновь очнулась, но только потом.
 
 
Их положили рядом в палате,
Две коечки рядышком возле окна.
Запомнили девушку в белом халате,
Как чаем горячим поила она.
 
 
Быстро ребята от ран поправлялись
Под наблюденьем врачей и сестер.
Что же их дальше в пути ожидало,
Какие объятья им мир распростер?..
 

Глава третья

 
Поезд несется под всеми парами
Туда, где войны нет, на Дальний Восток.
Дым коромыслом взлетает с гудками,
Все ближе и ближе Владивосток.
 
 
«Война» – это страшное, жуткое слово,
Это боль, это ужас, это хуже, чем смерч,
Это реки людской, человеческой крови,
Это жизни конец, это страшная смерть.
 
 
Мы знаем только с рассказов и книг
И видим всего лишь скупые фрагменты
Войны под названьем «Блицкриг»
Из хроник военных и киноленты.
 
 
Спросите у ветерана войны,
Тех давних кровавых боев,
У цвета волос и его седины —
Ответ очевиден и ясен без слов.
 
 
Он вспомнит под слезы горящую землю,
Давно позабытую ран его боль,
Снаряды, ревущие под Ельней,
Роя осколков несущихся вой.
 
 
Другой вам расскажет, как брали
Штурмом берлинский Рейхстаг
И как два бойца на нем водружали
Красный победный наш флаг.
 
 
А третий лишь горестно вспомнит,
Как в Волге кипела, бурлила вода,
Как плачет земля и как стонет,
Когда ее так, как в те годы тогда.
 
 
Как мерзко звучит это слово,
Пришедшее к нам из веков.
«Война» – это страшное слово,
Не дай Бог вернуться ей вновь.
 
 
Но войны, увы, к сожаленью, бывают,
Нет-нет и горит под ногами земля,
Горят города, и деревни пылают,
И слезы, и боль, и ради чего это, для?
 
 
А поезд несется все дальше и дальше —
Подальше от страшной, жестокой войны,
Туда, где не слышно обмана и фальши,
Где крики от боли все реже слышны.
 
 
Едут в том поезде Костя и Светка —
Детдомовцы страшных тех лет.
Увозят калек, стариков, малолеток
В эвакуацию, в не ближний свет…
 

Глава четвертая

 
Странная вещь воспоминания:
Нет-нет и подвластны мы им,
Проносятся вихрем из подсознания,
Нас возвращая к истокам своим.
 
 
Забытые строчки из памяти
Внезапно нахлынувших чувств
Где к огорчению, где-то и к радости
Невидимой нитью кружево ткут.
 
 
Казалось бы, что вспоминать уж былое:
Что было, то было, его уже нет.
К чему тогда сердце порою так ноет
У наших героев блокадных тех лет?
 
 
Будто бы снова желают напомнить
Гул канонады далеких тех дней,
Разрывы снарядов и раненых стоны,
Тысячи новых безвинных смертей.
 
 
Немало придется вспомнить забытых
Пролитых слез и бессонных ночей,
Голодных, холодных и полураздетых,
Взглядов, молящих из впалых очей.
 
 
Детская память не то, что у взрослых,
Свойство имеет не раз воскресать
О полузабытых деяниях прошлых,
То появляться, а то исчезать.
 
 
Какое бы ни было трудное детство,
Оно непременно в нас вечно живет,
Рядом с прекрасным живет по соседству,
В него окунуться так часто зовет.
 
 
И вот вспоминают наши герои,
Казалось, забытое детство свое.
Видно, и вправду мир так устроен,
Чтоб ворошить житие-бытие.
 
 
Светке и Косте есть тоже что вспомнить,
Хотя пролетело уж множество лет.
Позарастали тропинки исхоженные,
А память не может избавиться, нет.
 
 
В их жизни тоже бывало прекрасное,
Чего уж напрасно пред Богом грешить.
Бывало, светило им солнышко ясное
Так, что хотелось от этого жить.
 
 
К примеру, когда они ехали в поезде
И там подружились с другими детьми
С другого такого же детского дома,
Такими сиротами, как и они.
 
 
Сколько детишек-сирот в одночасье
Оставила в разных селеньях война,
Скольких лишила детского счастья,
Будь проклята в корне она!
 
 
В этом же поезде, в том же вагоне,
Везли с Украины таких же сирот,
С шахтерского города – из Краснодона,
Короче, с Донбасса, из южных широт.
 
 
Быстро ребята в пути подружились,
Что-то родное в их жизни было,
Так же детдом их дотла разбомбили,
Таким же их ветром в вагон занесло.
 
 
И вот вчетвером они с Витей и Галей —
Так звали их новых шахтерских друзей —
За чаем горячим свой путь коротали
И в дружбе клялись быть своей.
 
 
Не знали они тогда, даже не ведали,
Что вскоре разлука им предстоит,
А через много лет вновь они встретятся
И доиграют свой старый гамбит.
 

Вернись…

 
Я Музу обидел свою невзначай,
Она отвернулась и губы надула,
Не хочет в упор меня замечать,
В который уж день совершает прогулы.
 
 
Я нежно шепчу ей: «Не дуйся, вернись,
Поэму с тобою нам нужно окончить,
Ведь ты вдохновляла героев моих,
Они заждались и ждут тебя очень.
 
 
Им дальше хотелось бы жить на страницах,
Из детского возраста выйти скорей,
Возможно, по-взрослому нежно влюбиться,
Читателей радовать жизнью своей.
 
 
Сама мне на ушко нежно шептала
Точку не ставить, еще не конец.
У Кости и Светки есть только начало,
Их нужно когда-то свести под венец.
 
 
Кто нашу поэму читал или слушал,
Тот знает, о чем и о ком идет речь.
И вы прочитайте, будет не скучно,
Хотим мы читателей предостеречь.
 
 
Придумать судьбу нужно вместе героям —
Детдомовцам страшных блокадных тех лет,
В путь проводить их по жизни достойно,
Найти на вопросы достойный ответ.
 
 
Оставить их жить в современной эпохе,
Пройдя сквозь ненастье, дожди и огонь,
Все рассказать без хвалы и подвоха —
Вот что мне хочется вместе с тобой.
 
 
Вернись, моя Муза, к тебе обращаюсь,
Поверь, не осилить мне все одному.
А хочешь, с тобой навсегда обвенчаюсь,
Тебя, дорогая, я жду и приму».
 
 
И Муза вернулась. Спасибо, родная!
Я верил и ждал, что не бросишь меня.
Теперь уж мы точно поэму сверстаем,
Образы наших героев храня.
 

Глава пятая

 
Ну а пока их тогда разлучили —
Витю и Галю опять в детский дом,
В машину на станции пересадили,
А наши блокадники снова вдвоем.
 
 
Поезд несется все дальше и дальше.
Нет здесь войны, стоит тишина.
Не знали ребята до этого раньше,
Какая огромная наша страна.
 
 
Сколько озер и рек пересохших
Осталось у них за окном позади,
Сколько селений больших и не очень
Ждет их еще и еще впереди.
 
 
А вскоре и наших героев ссадили.
Светку забрали сестрой в медсанбат,
Костю – в военно-морское училище,
Теперь он военно-морской курсант.
 
 
Мальчишку одели в военную форму.
Кстати, он с детства о ней так мечтал:
Стать офицером, продолжить дорогу,
Которую папа его начинал.
 
 
В первых боях он убит был на фронте,
Под Ленинградом геройски погиб.
Жена получила тогда похоронку,
Осталась с мальчишкой одна за двоих.
 
 
А вскоре и маму случайным осколком —
Прямо у дома, в ихнем дворе…
Так оказался Костя в детдоме,
Теперь вот курсант он. Подъем на заре.
 
 
Вместе с другими такими ребятами
Зубрит он основы военного дела,
Нелегкую службу делят по-братски,
Учатся ловкости, силе и смелости.
 
 
Светка, в то время учась в медучилище,
Втайне мечтала стать медсестрой.
Желание было дальше учиться,
А после работать военным врачом.
 
 
Дети взрослели, о многом мечтали,
Классно учились, у всех на виду.
Кроме учебы, книги читали,
Помнили страшную свою беду.
 
 
«Как же там Светка?» – мучился Костя,
Надеялся встретить, ее разыскать.
И вдруг, неожиданно пришла ему почта —
Вынужден Костя был танцевать.
 
 
Светка сама нашла его адрес
И написала ему обо всем.
И было б неплохо встретиться сразу —
Ей есть что сказать ему, только всерьез.
 
 
И вот на перроне Костя встречает
Подружку тех детских военных лет,
Бежит ей навстречу, в объятья хватает —
От радости слезы, и в руки букет.
 
 
Три года прошло, как когда-то расстались,
Он лейтенант теперь ВМС.
С медицинской сестрой обнимался,
Сквозь слезы душил их радостный смех.
 
 
Долго смотрели в глаза, любовались,
Затем одно слово, всего лишь одно.
«Люблю», – они вместе друг другу сказали
И, за руки взявшись, сходили в кино.
 
 
А дальше военная служба морская,
И Светка тоже вместе, при нем.
Судьба благосклонна была, будто в рае,
Служила с ним вместе военным врачом.
 
 
В первый же отпуск они поженились,
Любили друг друга – водой не разлей.
Им дали путевку на Юг порезвиться,
Кажется, в Ялту цветущих аллей.
 

2006 г.

 
Когда душа скорбит и плачет,
А сердце в прошлое зовет,
Я поднимаю тост за павших,
За сорок первый грозный год.
 
 
За тех, кто первым на границе
Вступил с врагом в смертельный бой,
Пространством себя ограничив,
Отчизну заслонил собой.
 
 
За тех солдат и офицеров,
Кто жизни своей не щадил,
Для остальных своим примером
В неравный бой с врагом вступил.
 
 
Кто до конца и без приказа
На мушке тень врага держал,
Затем в упор штыком, прикладом
Бил в рукопашной наповал.
 
 
Они, пожалуй, все же знали,
Что все на смерть обречены,
Подмогу из Москвы не ждали,
Из центра. Из своей страны.
 
 
Им накануне сообщали,
Что, дескать, не бывать войне,
И громогласно обещали,
Что некому напасть извне.
 
 
А немец пер сплошной лавиной,
Сметая все в пути подряд,
В небе люфтваффе эскадрильи,
И танки шли за рядом ряд.
 
 
За ними шли мотоциклисты,
Шли строем, будто на парад,
От крепости совсем уж близко
Из пулеметов бьют, строчат.
 
 
Что можно противопоставить,
Когда застали всех врасплох?
Не ждали немцев на заставе,
Никто не ждал такой подвох.
 
 
Но тем не менее случилось:
Шла настоящая война,
Все вдруг преобразилось,
Застлала землю пелена.
 
 
Из тысяч залпов орудийных
Прямой наводкой немец бил,
И с воздуха везде бомбили,
Так начиная свой блицкриг.
 
 
Земля стонала, было больно,
Уничтожалось все вокруг,
То замолкало ненадолго,
То повторялось снова вдруг.
 
 
А ведь вчера еще буяла
Цветеньем радостным земля,
Людей своих вознаграждала,
Дарила радость, их любя.
 
 
Выпускники всю ночь гуляли,
Резвились, пели у костра,
Не зная, что их ожидало
На их родной земле с утра.
 
 
В казармах тоже, между прочим,
Солдатам ночью снились сны:
Кому любимых снились очи,
Кому-то запахи весны.
 
 
Весны, в которой повстречались,
Впервые за руки взялись,
Пока еще не обвенчались,
Любить навечно поклялись.
 
 
Ничто нигде не предвещало,
Что утром нужно вступать в бой,
И офицерам предстояло
Вести заставу за собой.
 
 
За каждый метр биться надо,
А может, даже и за пядь,
И если надо, значит, надо
Им всем в земле лежать.
 
 
И впрочем, так оно случилось:
В первом бою все полегли,
Против напора такой силы
Сопротивляться не смогли.
 
 
Лишь горсточка бойцов осталась,
И с ними старший политрук.
Геройски до конца сражались,
Кто без ноги, а кто без рук.
 
 
Я поднимаю тост за павших,
За первых павших в том бою,
Бесстрашно жизнь свою отдавших
За Родину, за Мать свою.
 

7–8 мая 2018 г.

Анна Подгорная

Родилась в Днепропетровске, Украина, 02.01.1981 в интеллигентной семье программиста Подгорной-Банцаревич Е. В. и военнослужащего Подгорного А. В. Дед, бабушка (по материнской линии), мама и папа работали на советский космос.

Любовью к поэзии обязана бабушке – Банцаревич-Коваленко Е. А., которая каждый вечер перед сном читала ей, маленькой, классическую литературу, и ее дорогим учителям.

Целеустремленность в ней развил дедушка – Банцаре-вич В. Г. – талантливый советский ученый в области ракетостроения.

Мама много учила ее, считала это важной частью жизни, за что Анна очень благодарна ей.

Училась:

– СШ № 34, ЮМЗ;

– Днепропетровский транспортно-экономический техникум (техник-организатор ж/д перевозок для предприятий полного металлургического цикла);

– Центр переподготовки кадров при Днепропетровской металлургической академии (факультет «Финансы и кредит»);

– михлала Нацрат Иллита, Израиль (курс «Бухгалтерия»).

В 2004 г. иммигрировала в Израиль, где и проживает сейчас в г. Назарете Иллит, или Ноф-ха-Галиль.

Жила в г. Москве и работала бухгалтером в ТЦ «ЭЛИЗЭ».

Сегодня инвалид, частично работает бухгалтером, основное время отдает своей семье.

Номинации, конкурсы и награды:

– 2005 г. Номинация «Поэт-2005» от Российского союза писателей;

– 2013 г. Номинация «Поэт-2013» от Российского союза писателей;

– 2018 г. Номинация «Поэт-2018» от Российского союза писателей;

– 2019 г.:

1. «Антология русской поэзии – 2019», награждена медалью им. А. П. Чехова к 160-летию РСП.

2. Номинация «Поэт-2019», награждена медалью им. Анны Ахматовой, РСП.

3. Номинация «Лирика-2019», РСП.

4. Номинация «Георгиевская лента 2019–2020», награда – медаль им. св. Георгия, РСП.

В 2020 г. в Европе на 8 иностранных языках вышла книга «До… и после…». В скором времени она выйдет на русском языке, выпущенная издательствами «ЛитРес» и YAM Publishing.

Любящая дочь, жена русского байкера и мама чудесного мальчика.

Мечтает издать лучшее из ее стихов – поэму «Чингисхан», дописать роман, быть достойной семьи и построить дом с садом. Счастливо жить в мире, где повсюду мир! Анна – пацифист.

Благодарит Бога за жизнь, страну, в которой живет, семью, возможность любить и быть любимой и выражаться стихами.

Боишься – не начинай, а начал – иди вперед и ничего не бойся…

Закон степей. Чингисхан

Пролог

 
Где равнина поросла травою,
Где ветра бушуют. Чжунсиа н…
Величаво шел своей ордою
Полководец смелый – Чингисхан.
 
 
Доблестью покрытые седины…
Столько битв он выиграл уже…
Ехал утром чудною долиной
На своем последнем вираже.
 
 
Ехал молча, лишь седло скрипело…
Думал о победах о былых,
О жене, о сыне… Ныло тело
От пути, от ран от боевых.
 
 
Ковылем дорога расстилалась,
Птицею кричала: «Снова в путь!»
Чингисхан ей отвечал устало:
«Может быть… мне нужно отдохнуть».
 
 
И орда притихла, понимая:
Полководец ранен глубоко.
В душах выли, словно волчья стая…
Отдавать победы нелегко.
 
 
Он на землю спешился. Тихонько
У скалы присел и замолчал…
Ветер волосы трепал легонько.
Чингисхан былое вспоминал.
 

I. Детство

 
Где Делюк-Болдон лежит веками,
Где шумит поток реки Онон,
Есугей-баг-тур там мудро правил
Со своей женою Оэлун.
В год забытый у семьи той славной
Первенец родился. Молний вспышки
Осветили небо в этот час!
В честь плененного вождя был назван
Тэмуджин-Уге. Татарский. Слышишь!
Протрубили трубы! Вести глас.
По предместью разнеслось молвою:
Тэмуджин тот будет властелин
Мира целого. Со сгустком крови
Он в руке родился. Господин.
Рос живым. Коней любил и волю.
Лук освоил. В цель стрелял стократ.
В девять лет Бог наградил женою
Бортэ, что из рода унгерат.
Есугей-баг-тур его оставил
С ней, его женою, подрастать
И домой уехал без простоя.
Есть дела: враги, семья и рать.
У татар на станище остался
Ночевать. В недобрый, видно, час!
Был отравлен, но не знал и мчался
К Оэлун в родной улус, смеясь.
По приезде началась горячка.
Бредил и горел три долгих дня…
Сына звал в бреду. Так много значил
Для него он. Тихо у огня
Оэлун сидела, плакала всенощно
И Тенгри молила: «Отведи
Долю горькую – вдовой остаться!
Мужа к жизни моего верни!»
Зажигала свечи для Умая
И просила о его судьбе…
Тщетно все. Агония. У края
Муж, и Эрлик на коне.
Руки к Небу вскинула от горя!
Слезы залили ее лицо!
«Бог! Как пережить такое?!
Сын! Зови скорей жрецов!!!»
Собралась. «Негоже нынче плакать.
Впереди еще есть жизнь скорбеть…
Муж уйдет достойно! Люди! Стяги
Опустить!!!» Хотелось умереть.
Горе – необъятная волна —
Захлестнуло. Где же взять ей сил?!
Тризна. Яс баригч. Костер для хана…
Выполнила все, как муж просил.
После горькой смерти Есугея
Бросили приверженцы двух вдов.
Шестеро детей в степи говели…
Степь хранила их, то был их кров.
Рыбу ели и коренья впроголодь,
Жили бедно, не в пример шатрам,
Но держался гордо и несломленно
Тэмуджин… Отца он вспоминал.
Всю его науку, жесты, взгляды,
Все умение собой владеть
Перенял. Он часа ждал расплаты.
До него лишь надо повзрослеть!
Между тем стерег вождь тайгиутов
Тэмуджина зорко все те дни…
По пятам лазутчики таргутайвы
Стан его все годы стерегли.
День пришел: поймали Тэмуджина!
К Таргутай-Кирилтуху вели
Связанным, в колодках, к господину
Здешних мест, но воли не смели.
Посмотрел он гордо из-под брови,
Улыбнувшись криво, и сказал:
«Раздавлю тебя! Мне жить на воле!»
Плюнул под ноги и замолчал.
Стерегли всем станом Тэмуджина,
Как зеницу ока берегли!
Все же ускользнул он, невзирая
На дозорных зорких… Не смогли
Надломить дух Демигун-Хингея!
В озере скрывался эти дни.
В тине, средь кувшинок (вот идея!).
Стражи созерцали две ноздри.
Лишь батрак из племени Сорган-Шира
Тэмуджина видел, но смолчал.
Сколько раз прошел он молча мимо,
С тайгуитами его искал.
Все устали. Началось ночевье.
Спать пора. Все выбились из сил.
Тэмуджин к сулдусам в их кочевье
Добежал и помощи просил.
Сорган-Шир в испуге выдать хочет!
Ведь его в колодки заточат.
Сыновья вступились что есть мочи,
На телеге спрятав. Палачам
Не достался Демигун той ночью!
Сорган-Шир в путь бегло проводил,
Дав коня, сказал: «Мчи что есть мочи!»
Сын его стал лучший побратим.
Чилаун тропой своею верной
Вывел от врагов в тот добрый час.
Мчался вихрем Тэмуджин. Из бездны
Тенгри вывел, спас на этот раз!
День и ночь искал свое становье.
Всех нашел! На радости обнял
И молитву Небу по-сыновьи
Он вознес, что был спасен он сам.
Мать счастливая к груди прижала!
Возмужал уже ее сынок!
А ведь ростом был с отца кинжал он.
Как так вырос?! Тенгри-хан сберег!
Тэмуджин, слезу смахнув украдкой,
С Оэлун в степи ночной стоял.
«Первым на земле я стану в схватке!..» —
Клятву Небесам в ту ночь он дал.
 

II. Юность

 
Взяв семью, сменил свое кочевье.
Хоть враги искали – не нашли!
С андою Джамухой увлеченье
Было воевать в степной пыли.
Ловко управляться в битве бранной,
С волей в гривах на конях скакать…
Вырос Тэмуджин отцу на славу
Воином, чтоб стан свой охранять!
«Возмужал! Его пора настала
В юрту привести свою жену! —
Оэлун Тенгри в ночи шептала
Матери молитву. – Я умру,
Сын с семьей в степи остаться должен.
Ярко освети ему Ты путь!..»
Поутру гонца шлет к ходжину.
Он помчался, лишь заря чуть-чуть
Степь своим багрянцем расцветила.
Птица пела звонко в этот час…
«Быть добру! – так Оэлун отметила. —
Тэмуджин!» – ее донесся глас.
Сын дозором охранял владения,
Лишь к утру сменился. Лег поспать.
Анда-друг Джамуха повеление
Матери принес. Нет сил ей ждать!
Полог юрты поднял материнской:
«Мама! Ты звала, и я пришел!»
На ковре с пиалою кумыса
Оэлун в то утро он нашел.
«Здравствуй, сын! – сказала, встрепенувшись.
Обняла! – Как вырос ты, сынок! —
Мощного плеча рукой коснувшись,
Сына усадила подле ног. —
В нашем крае повелось извечно,
Что семья важнее всех наград,
Пастбищ, юрт… Все в мире скоротечно…
Род лишь вечен! Вырастить внучат
Я мечтаю. Возмужал ты быстро!
Мало места в юрте от тебя!
Поезжай скорее в степь ты чистую!
Там невеста ждет тебя любя.
При рождении твоем пророчили:
«Будет он великий властелин!»
Мне же уходить, я знаю точно.
Не хочу, чтоб был в степи один!
Рос ты с Бортэ. Выбрали ее мы
Много лет назад – отец и я.
Поезжай ты легкою дорогой!
Ждет тебя любимая твоя!»
Тэмуджин лукаво усмехнулся:
«Полно, мама! Жизни ты полна!
Я тебе, конечно, повинуюсь.
Будет у меня теперь жена!»
Сватов слали с подношеньем щедрым.
Соблюли традиции степей…
Мать сказала: «Первая победа —
Мужем стать любимой для своей!»
Тэмуджин сыскал благословение
Для себя и Бортэ с двух сторон.
Сшит наряд невесте, угощение
В станах варят… Соблюден закон:
Поклонился на пороге юрты
Тестю в ноги за свою жену.
Принят был с друзей веселых гуртом
Тэмуджин. «К себе я заберу
Бортэ. Ведь жена моя отныне!
И для вас всегда я буду сын!
С вами нам семьею быть. Лишь стынет
Кровь, что без отца. Один
Я пришел…» Тесть глянул лишь с прищуром
И стрелу на счастье дал ему:
«С дочерью неситесь вы аллюром
По степи! Так быть же по сему!»
Суйх подруги на Бортэ надели,
Волосы в прическу заплели.
У костра всю ночь ей песни пели,
Провожали в жены до зари.
Утром Тэмуджин с друзьями бодро
Перед юртой тестя вновь предстал.
Мать невесты прошептала: «Бортэ,
Угощение подай гостям».
Слева жениха родня сияла,
Справ место для Бортэ родни…
Ланью гордою прошла, айрагом
Обнесла гостей. Две стороны
Подивились стану и манерам:
«Вот ведь пара выросла ему!
Как луна красива! Ненадменна.
Солнцем озарила поутру
Юрту!» Выпили айрага
За нее, за Тэмуджина всласть!
Тесть, кумыс налив для оберега:
«Бортэ! Поменялась ныне власть!
С мужем жить теперь тебе довеку!
Быть покорной, верною женой!
Что, скажите, надо человеку?!
Род продлить свой и души покой!»
Тэмуджин задумался и молвил:
«Это важно, верю я тебе!
И еще завоевать подобных
Напророчили жрецы мне по судьбе!»
Гул притих, и гости обомлели.
Обмерла невестина родня.
Вдруг за юртой птицы прозвенели,
Правду слов тех по степи неся…
Бортэ с восхищением взглянула!
Жар огня горел в ее глазах:
«Будет так!» Лишь тяжко мать вздохнула
Бортэ. Вздрогнула! Ее обуял страх!
Вышли все из юрты между делом,
Лишь друзья и Тэмуджин с женой
Там остались. «Так красива телом, —
думал Тэмуджин. – Чтоб и душой
Ты была всегда такой прекрасной!
Брошу мир однажды я к ногам!
Будешь жить со мною в юрте красной!
Никому тебя я не отдам!»
Трижды объезжали юрту рысью.
Так Бортэ прощалась с домом тем.
Ветер травы обнимал, и чистым
Небо было. Солнце всем
С голубых небес в тот день светило.
Радовалась степь. Ковыль шептал…
Гордой статью Бортэ ослепила
Всех. Муж страстью воспылал!
Долго ли ехали к становью Тэмуджина…
Вдруг гонец мчит по степи встречать!
В играх соревнуется дружина,
Молодость и пыл ей не унять!
К вечеру добрались. Стан родимый!
Бортэ отвели опочивать…
Женщины готовятся: смотрины!
Любопытно: кто она?! И мать
Оэлун невестку обнимает.
«Статью лань! Взор кроткий у нее».
В юрту в стороне сопровождает
Подготовить к ночи… «Вот мое
Украшение! Подарок мужа!
Птица Ханга-руди! Ну и взор!
Будь счастливой и в жару и в стужу!
Береги семьи своей костер!»
Тэмуджин костер разводит в юрте:
«Тенгри! Дай же милости своей:
Пусть табун растет и не убудет.
Дай мне сильным духом сыновей!»
Бортэ чай свой первый в новом доме
С трепетом творила на глазах
У любимого, друзей… Свекрови
Подает и капли впопыхах
Смахивает. Так разволновалась!
Муж ее, приободрив, обнял.
В сердце и любовь, и страсть, и жалость…
В мыслях: «Тенгри! Ты ее мне дал!»
Пир идет! Невеста за пологом,
Как велит традиция степи.
Веселятся гости, други… Долго
Веселились. В ночь они ушли.
Сдернул полог одержимый страстью
Тэмуджин и около жены
Сел: «Сегодня ночь для счастья!
Вдохновляй же мужа для войны!»
Бортэ бровью повела игриво,
Хонга-руди вынула из кос…
Спал халат к ногам… Улыбка криво
Заиграла в черноте волос…
Любовался Тэмуджин секунду,
Сгреб в охапку! Так ее хотел!
Гладил, целовал… «Любимым буду!» —
Думая, женою овладел.
Опьянен был шелком ее тела,
Стройностью, изгибом ее бедер…
Ночью тетивой Бортэ звенела!
Их тела сплелись в огне сегодня!
Молодость, звенящая в порыве
Страсти! Миг любви прекрасен!
Стан был оглушен звериным рыком:
«Тенгри! Сына дай!!!» Любил он страстно!
Ночь промчалась их в любви утехах.
Пыла жар их до утра не спал…
«Отпусти меня! Я должен ехать!
Я вернусь к звезде!.. – жене сказал. —
Я беру с собой соболью шубу.
О приданом, Бортэ, не жалей!
К Тоорилу еду! Андой буду!
Мне подарок нужен! Для степей
Воинский союз, как прежде, важен!
Заручусь поддержкою его.
Первым мне быть суждено однажды.
Мудрость – сила! Богом то дано!»
 

(Продолжение следует…)