Текст книги "Когда Фортуна влюблена (СИ)"
Автор книги: Альма_
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
========== Часть 1 ==========
Пока все ждут прихода истины,
Святая ложь звучит все искренней
И прячет взгляд и травит яд
Соблазном душу мне.
В те времена, когда в моду только начинали входить платья без корсетов; когда девушки вызывающе коротко остригали волосы и выкрашивали губы помадой, не отливающей бликами на солнце; когда с улиц успели исчезнуть кареты, а на их смену пришли автомобили; когда все слушали пластинки и танцевали под джаз; когда кинематограф впервые заговорил; когда города стремительно обрастали телефонной и радиосвязью; но еще до того, как в госпиталях начали успешно применять пеницилин… Времена абстракционизма и футуризма, времена потерянного поколения, то самое время, когда «ревущие двадцатые» кричали так громко, что богиня Удачи не могла не услышать.
Блистательные годы, зажатые меж двух войн, – Фортуна не заметила, как задержалась в этой эпохе дольше обычного. Она до утра засиживалась в кабаках, наблюдая за людьми, подмечая их характеры и нравы. Смотрела представления, пела и танцевала ночи напролет, а на утро… Утро было тем самым временем, когда ночные посетители уже расходились, а новые еще не появились. Она шла по сонному городу, еще не успевшему прийти в себя после бурной ночи.
Именно в такое утро Фортуна и встретила Эми́ля, простого бедняка. Он был совсем еще молод, но этот город уже успел его пережевать и выплюнуть. Грязный, немытый, без крыши над головой и с пустым желудком. В тот день он продавал за бесценок свои последние картины. Все, что у него было, свое самое драгоценное сокровище, он был готов обменять на буханку хлеба. Богиня задержалась у его картин. В этих пейзажах была свежесть, легкая метафоричность и провокационная эксцентричность, – все то, что могло бы стать оригинальным дополнением современной живописи тех времен.
Фортуна смотрела на эти полотна, и впервые за долгое время ей захотелось совершить что-нибудь… хорошее, что-нибудь такое, что принесло бы какую-нибудь пользу и не только ей одной; что-то, что смогло бы хоть немного изменить мир. Давным-давно она дала себе слово не вмешиваться в события подобного рода. Сколько раз ни пыталась, ничем хорошим это не оборачивалось. И все же было в этих картинах что-то, от чего госпожа Удача не смогла устоять.
Художник взволнованно разглядывал загадочную незнакомку. Ее пушистая не застегнутая шуба, черное облегающее платье, аккуратно уложенные волосы, бриллиантовые украшения, мерцающие в солнечных лучах, и полупрозрачная вуаль, из-под которой сверкали черные как шелковица глаза.
Эми́лю казалось, что он не имеет права даже смотреть на нее слишком долго, столь прекрасна она была. Так что он смущенно опустил глаза и неуверенно мялся на месте.
– Посмотри на меня, – вдруг послышался ее голос совсем близко.
Художник вздрогнул, но перечить не смел и осторожно поднял голову. В его глазах была невинность и неиспорченность, – именно те качества, что сильнее всего подкупают тех, кто познал всю роскошь жизни. Сколько таких бродяжек слоняется по городам ночью и ранним утром? Сотни? Тысячи? Но каким-то таинственным образом богине попался именно он.
Незнакомка разглядывала его внимательно и очень пристально. Как вдруг она… улыбнулась. Весь мир преобразился сразу же, как бедняк встретил ее улыбку. В тот же миг он понял, кем она была. Она – та, кого он долгими днями и ночами молил взглянуть на него хоть мельком. Сама богиня Удачи наконец-то обратила на него свой взор.
В тот же день картины Эми́ля заметил известный в городе коллекционер и скупил все его работы втрое дороже.
Богиня пришла к художнику снова. И снова и снова. Поначалу ее забавлял этот паренек. Стоило слегка приодеть и откормить, как он стал ничем ни хуже парижского денди.
– Я так странно себя в этом чувствую… – Эми́ль нервно теребил свой пиджак. Сколько времени прошло с тех пор, как он носил такие вещи? Сейчас уж и не вспомнишь.
Фортуна ловким движением руки поправила его воротник.
– Ты замечательно выглядишь. Тебе очень идет.
– Целый прием в мою честь… Всего месяц назад я побирался на улице.
– Забудь о том, кем был раньше. Главное, кто ты теперь. Все это ты заслужил, Эмиль.
Эми́ль заглянул в ее блестящие изумрудные глаза, и странным образом в нем действительно пробудилась эта мысль – да, он это заслужил. Вот она, награда за все горести и неудачи. Божественное воздаяние и никак иначе.
Длинный волочащийся по земле подол шелкового платья, характерное цоканье каблуков о начищенный до блеска паркет, плавная размеренная походка и хитроватый взгляд из-под изогнутых ресниц – богиня Удачи вела его за руку к самым желанным на свете сокровищам. Они вошли в зал, сплошь увешанный картинами Эмиля, и у молодого художника перехватило дыхание.
Гости сразу же столпились вокруг и заговорили с ним почти одновременно. Поначалу Эмиль чувствовал себя неловко и не совсем понимал, что следует отвечать на их вопросы, но со временем – то ли под влиянием дорого шампанского, то ли попав под очарование своего нового амплуа, – совсем скоро он позабыл о всякой стеснительности и собрал вокруг себя дюжину заинтересованных лиц. Пусть Эмиль и не знал, как следует себя вести на подобного рода сборищах, но каким-то таинственным образом в нем пробудилась способность располагать к себе других людей. Этот навык, столь необходимый для существования в тесном кругу элитного общества, у молодого художника как будто был заложен от рождения. Он на лету схватывал, где следует приврать, где слегка задереть нос, а где, наоборот, проявить скромность. А если его манеры где-то были грубы или неуклюжи, то это лишь придавало ему особенный шарм. Для всех он стал диковинкой, чем-то интересным, заманчивым. Да и, признаться, найти общий язык с почитателями собственного творчества не составляет особенного труда.
Стоит отметить, Эмиль был хорош. Он мигом внушил симпатию гостям и быстро завел нужные знакомства, как будто вернулся в пруд, из которого его выловили по ошибке. Его обаяние и искрометный юмор произвели впечатление, и уже к концу приема у Эмиля была масса приглашений на всевозможные вечера, выставки и обеды.
Он так увлекся, что Фортуна уже и не была ему нужна. Она отошла в сторону и притаилась в углу у одной из картин, которая гостям пришлась по вкусу меньше всего.
– Говорят, вы нашли это сокровище на улице, Madame?
Это был месье Бенуа из Парижа. Хотя настоящее его имя было другим.
– Попрошу без оскорбительных намеков, Monsieur.
Фортуна решила подыграть, но, конечно, она сразу поняла, что в облике человека к ней пришло Время.
– О, прошу меня простить. Ни в коем случае не хотел обидеть. Всего лишь поражаюсь вашей смелости.
– В чем же моя смелость?
– Ну как же. Брать под крыло чужого – значит, обрекать себя на риск. Зачем возиться с незнакомцем, безродным бедняком, тратить на него силы, время и деньги, которые с большой вероятностью даже не окупятся? Нужно быть либо безумцем, либо очень любить эксперименты, чтобы отважиться на такой шаг.
– Либо быть мной, – усмехнулась Фортуна и сделала глоток мартини.
Месье тоже улыбнулся.
– А еще нужно быть чертовски удачливым проходимцем, чтобы заслужить ваше внимание. Вы так не считаете?
Фортуна напряглась
– Я могу вас понять, Madame. Такого рода наставничество несет в себе свои преимущества. Начинаешь забывать о том, каким грешником был раньше, и обретаешь особенное чувство – словно встал на путь благодетели. Изумительное ощущение, не правда ли? – он тоже сделал глоток. – Но все же будьте осторожнее. Жалость ни к чему хорошему не приводит.
Фортуна молчала. Знал ли бог Времени о том, что случится в будущем? Был ли этот визит предупреждением, попыткой предостеречь от беды?
– Мне тоже по душе эта картина, – месье вздохнул.
С минуту они оба рассматривали пейзаж в золоченой раме. Гибко изогнутые горы, тусклое солнце среди свинцовых туч и ливни, чьи струи мерцающими нитями сыпались на землю. Среди причудливых фигур пересекались две линии: золотая и ярко-алая. Крепко спутавшись они сцепились друг с другом и, казалось, никакая стихия не расцепит их. Вот только если приглядеться, заметишь, что одна из них вот-вот порвется.
– Тема более обыденна по сравнению с остальными его работами. Цвета мягкие и не сразу привлекают взгляд, но… в ней есть некая особенная притягательность. Вам так не кажется? – бог Времени усмехнулся. – Пожалуй, я ее куплю.
✻✻✻
Фортуна навещала своего подопечного из мира людей все чаще. И чем больше времени она с ним проводила, тем сильнее у Эмиля налаживались дела. Со временем он смог позволить себе снять хорошие апартаменты, одевался по последней моде и питался в самых роскошных ресторанах. Он забыл и про голод, и про нищету. Каждая новая улыбка Фортуны приносила ему баснословную прибыль, и уже спустя год он и сам успел позабыть, кем был до встречи с ней.
Конечно, Эмиль не забывал про Фортуну и всячески старался угодить ей. Он делал ей самые изысканные комплименты, водил ее с собой на премьеры кино и лучшие спектакли, называл ее своей музой, примой, говорил все те вещи, от которых она не могла устоять и не улыбнуться, он веселил ее, и ее смех набивал его карманы свежими купюрами.
С каждым днем Богиня Удачи привязывалась к Эмилю все сильнее. А его картины с каждым днем становились все более известными и желанными. Их все чаще брали на выставки, ими заинтересовывались богачи и знаменитые деятели искусства. Его работы обсуждали, критиковали, но чаще восхваляли и выкупали за баснословные суммы.
Ломаные контуры и смелые мазки кистью. Ничто не сдерживало автора, не было ни преград, ни забот, никаких ограничений. Как удавалось художнику заставлять самые непримечательные краски так волшебно сиять на холсте? Мастерство молодого художника не знало границ.
Цвета никогда не покидали Эмиля. Пестрые оттенки полыхали в мыслях, зарождаясь в памяти задолго до того, как автор садился за мольберт, и продолжали пульсировать в голове много позже, как он откладывал кисть.
Фортуна была рядом, когда Эмиль писал очередной шедевр. И ей было все равно, если ее шелковое платье пачкалось от капель краски.
– Ты так прекрасен, когда пишешь, – задумчиво говорила она.
– А ты великолепна, когда улыбаешься.
И она улыбалась. Ни с кем другим она не делала этого так часто.
Но Эмиль выглядел сегодня более мрачным, чем обычно.
– Что с тобой? – она нежно сминала пальцами его волосы.
– Они назвали мое творчество претенциозным мусором, пустышкой.
Фортуна лишь усмехнулась.
– Они критикуют тебя, значит, считают достойным внимания. Было бы гораздо хуже, если бы они молчали. Чем громче их слова, тем ярче ты вспыхиваешь.
Эмиль крепко задумался над тем, что она сказала. Фортуне всегда удавалось подобрать нужные слова, чтобы его утешить.
– Постой, у меня для тебя ко-что есть, – в ее взгляде промелькнул загадочный огонек. Она подвела его к зеркалу. – Закрой глаза. – Он подчинился и почувствовал, как Фортуна прикоснулась к его волосам. – Теперь открывай.
По ту сторону стоял вытянувшийся в росте молодой человек в перепачканной краской рубашке и с венком на голове, сотканным из четырехлистного клевера. Еще не так давно он страдал от нужды, а кем он стал теперь? Эмиль сам не мог определиться с ответом на этот вопрос.
– Теперь ты будешь удачлив, даже когда меня рядом нет.
Эмиль посмотрел на нее странным внимательным взглядом, словно ожидая подвоха. А затем обнял ее.
– Прости… – прошептал он. – Прости меня, прости.
Фортуна не знала, почему он извинялся и за что просил прощения. Что бы он ни сделал сейчас, что бы ни сотворил в будущем… разве сможет она когда-нибудь возненавидеть его? Богиня Удачи обвила руками его плечи.
– Никогда не забывай, Эмиль, – сказала она ему на ухо, – ты побеждаешь, потому что рядом я.
Но он ничего не ответил.
А богиня закрыла глаза.
✻✻✻
Пестрые вывески ночного города отражались в мокрой от дождя брусчатке; вспышки разноцветных ламп окрашивали силуэты незнакомцев в замысловатые краски; крики и возгласы разлетались эхом по улицам и тут же растворялись в туманных закоулках; причудливой формы бокалы, наполненные жидкостью, смазывали любые мысли в клубок несвязанных образов; а яркие машины разрезали пространство и время на миллиарды не соединяющихся осколков. Вот и всё. Достаточно было показать Фортуне яркую игрушку, как она уже неслась навстречу новым авантюрам. Ее уже давно не заботила справедливость и прочая ерунда. Только то, что может удивить, оказывалось достойным внимания.
Богиня улыбалась мальчишкам со смазливыми лицами и уже на следующий день они становились звездами в блестящей одёжке. Она дарила свою улыбку девчонкам, что подливали выпивки в ее бокал, и те сразу же превращались в дорогие картинки на обложках модных журналов. Фортуна выпивала вина с пиратами на кораблях, и те находили самые немыслимые сокровища. Она танцевала с ворами и мошенниками на тайных вечеринках, и те еще долго скрывались от расплаты за свои поступки, наполняя мешки всё большим количеством бриллиантов. Она одаривала властью и возможностями тех, кто дарил ей сладко пахнущие цветы, и растаптывала тех, кто падал пред ней на колени.
Но сейчас все это было в прошлом. Теперь у нее был Эмиль. Он стал для нее единственным и самым радостным развлечением.
Ей больше не было нужды наполнять свою жизнь бессмысленными развлечениями. Наконец-то в ее жизни наступил долгожданный покой. Фортуна баловала своего подопечного так же, как мать – своего единственного и долгожданного ребенка. Она точно так же, совсем не думала о последствиях.
– Ты исполнишь все, что я пожелаю?
– Все что угодно, – улыбалась Удача. – Только желай.
И Эмиль желал. Новые автомобили, изысканные блюда, выигрышные лотереи и ставки, восхищенные взгляды и выгодные предложения. За что бы он ни брался, любое дело шло в гору. Любая его самая изощренная и капризная прихоть исполнялась с магической легкостью.
Краски у Эмиля становились дороже. Совсем скоро ему уже не было нужды тратить время на бесконечное смешивание палитры, незачем маневрировать в надежде добыть нужный оттенок. Все необходимые ингредиенты были под рукой. Только пиши. И Эмиль писал. Его картины вспыхивали все ярче, опаснее, становились все более вызывающими, раскованными. Как и их автор.
Фортуна и Эмиль беззаботно веселились дни напролет и, казалось, вместе они были способны покорить весь мир.
Но вот однажды Эмиль исчез. Его не было ни дома, ни в одном из ресторанов, он совсем пропал из города, как будто растворился в воздухе, подобно призраку. Конечно, богине Удачи не составило труда его найти. Он переехал в столицу. Но почему один? И ничего не сказал ей?
Фортуна резко замерла и почувствовала резкий укол в самое сердце. Ее цепкий взгляд уцепился за Эмиля, разгружающего чемоданы из багажника своей новенькой спортивной машины. В этот самый момент странная ноющая боль расползлась по груди, да так сильно, что едва получалось сделать вдох. Богиня оцепенела, не в силах пошевелиться.
Рядом с машиной стояла незнакомая девушка, в руках она держала зеленый расточек. Это был тот самый четырехлистный клевер, который Фортуна подарила своему протеже. Тонкие женские пальчики вертели стебелек, и листочки кружились, словно лопасти крошечного пропеллера. Незнакомка заправила растение за ушко, и теперь клевер украсил её волосы.
– Мне идет? – кокетливо улыбнулась она.
– Ты прекрасна. – Из машины вышел Эмиль и поцеловал девушку в губы.
Фортуна широко раскрыла глаза, колющая боль схватила в тиски ее сердце.
В какой-то момент Эмиль вдруг замер, как будто почувствовал, что Фортуна смотрит на него прямо сейчас. Он обернулся, и взгляды бывших возлюбленных пересеклись. На его лице медленно расплылась ядовитая усмешка.
Когда Эмиль ушел и окончательно исчез из вида, Фортуна пошатнулась и едва не свалилась с ног. Что-то очень больно кольнуло в груди, и богиня уже знала, что это было. Из ее спины торчала золотая стрела. Магический наконечник стрелы пронзил самое ее сердце.
Не дано вечным и смертным понять друг друга, – богиня всегда это знала, но все равно ввязалась в эту авантюру. Вот только память богов нельзя стереть, а стрелу, пронзившую сердце, уже никогда не вытащить. Люди другие – множество стрел вонзаются в их хрупкие сердца, но стрелы эти ломаются и рассыпаются со временем, оставляя после себя глубокие или тонкие шрамы, а, быть может, и совсем не оставляя следа. Но лезвие стрелы, что поразила сердце бога, навсегда останется в его плоти, и никакая сила не сломает ее. А попробуешь вытащить – рана в сердце бога откроется и…
«…И истечет кровью некогда вечное создание», – Кажется, так говорилось в древних сказаниях, да? Фортуна криво усмехнулась.
========== Часть 2 ==========
Я сбыл мечты и откровения,
В руках судьбы мое спасение.
Мой главный нерв продет в иглу
Предельно обнажен…
Фортуна всегда была легкомысленной особой: выпьет вина с одним, проведет ночь с другим, а улыбнется… улыбнется кому-то третьему. Ведь только ради одной ее улыбки, пусть это будут всего лишь немного приподнятые уголки губ, люди готовы поверить в любые, самые нелепые приметы и суеверия. И все ради того, чтобы одна не очень дружелюбная особа обратила на них свое внимание.
Во все эпохи, во все времена Фортуна всегда была незримым спутником человечества. Она смешивалась с толпой и украдкой заглядывала в жизнь некоторых счастливчиков. Мало кому удавалось уловить ее загадочную улыбку, и один ее образ продолжал из века в век будоражить воображение людей. Про нее слагали песни, о ней мечтали искатели затерянных сокровищ, лишь о ней молили солдаты на поле боя и игроки в увеселительных заведениях. Ее любили и ненавидели, ее восхваляли и презирали, ею дорожили и ею же порой пренебрегали.
Кто бы мог предположить, она, сама богиня Удачи, однажды станет беспорядочно блуждать по земле, словно призрак. Она едва стояла на ногах и держалась рукой за левое плечо. Ноющая боль расползалась по телу, но Фортуна продолжала идти куда-то вперед. Пространство покачивалось и плыло перед глазами, дорога скручивалась и путалась.
Все повторяется. Снова и снова стоит попробовать измениться, как она сразу же упирается в стену. Сколько бы она ни билась, сколько бы ни силилась разрушить ее, раздирая руки в кровь, все ее попытки были бессмысленны. Будто каждый раз кто-то напоминал ей – это не твоя забота. Ты была создана для того, чтобы легкомысленно смеяться и только. Остальное не твоя забота.
Фортуна бессмысленно блуждала среди городских закоулков и вскоре набрела на храм с круглыми витражными окнами. Богиня вошла внутрь. Там было тихо и совсем безлюдно. Лучи заходящего солнца проникали внутрь помещения сквозь стекла собора и причудливым разноцветием рассеивались по земле.
Фортуна завороженно наблюдала за игрой света, и готические розы* загорелись ярче, встретив ее взгляд. Боль от стрелы притупилась, и богиня облегченно вздохнула. В стенах этого здания ей дышалось легче, этот свет исцеляюще действовал на нее. С давних времен люди возводили храмы в ее честь, а что теперь? Один из этих смертных сумел обвести ее вокруг пальца? Так легко?
А может быть она сама и позволила ему это сделать?..
Глаза у богини Удачи слипались, клонило в сон. Как вдруг события совсем позабытых лет пронеслись в ее мыслях настолько живо и ярко, словно наяву.
Это была давняя история.
Посреди заснеженного поля стояли двое человек: один высокий статный граф, а другой – худощавый сутулый, совсем еще мальчишка. Они готовятся к дуэли. И, кажется, все уже знают, чем закончится это состязание.
Перед ними мешок, в котором лежит оружие. Один револьвер заряжен, другой – нет. Берут почти одновременно. Все очень просто, кому Удача улыбнется, тот и победит.
Разворачиваются, отходят в противоположные стороны, отсчитывая шаги.
Руки у парнишки дрожат. Как он тут оказался? Вступился за сестру, которую оскорбил этот человек. Завязался конфликт, и вот они здесь. А он-то и оружия никогда в руках не держал.
По сигналу секунданта разворачиваются.
Соперники одновременно направляют револьверы друг на друга. Граф смотрит самоуверенно, грозно. И дуло целит прямо в голову.
В ту же секунду юный дуэлянт почти успел увидеть смерть.
Как вдруг молниеносным вихрем промелькнёт перед глазами чья-то улыбка.
Хлопок!
И тишина…
Усмешка стирается с лица графа, и он медленно падает. На белоснежном нагруднике расплывается ярко-алое пятно крови. В его глазах недоумение, замешательство, а уже мгновением позже – безразличие. Мертв.
Младший дуэлянт роняет орудие убийства из рук. Заряжен оказался его револьвер.
Сквозь дым от выстрела ему вдруг мерещится девушка. У нее прозрачная вуаль и черные, словно шелковица, глаза. Она смеется. Дико, безудержно, неистово. И исчезает. Юноша плачет, падает на колени. Он победил, вот только отныне невидимая пуля навечно застряла в его сердце. Жизнь – не всегда победа.
Фортуна медленно открыла глаза. Она уже знала, кто заставил ее об этом вспомнить.
– Зачем ты показал это мне?
Бог, именуемый Временем, стоял напротив.
– Затем, что ты умираешь.
– Пришел мне напомнить об этом? – она проронила нервный смешок.
– Вечные не должны умирать.
– Не должны – не значит, не могут.
– Хочешь, перемещу тебя в другую эпоху? Этот век тебе чужой. Не хочешь провести последние дни там, где все тебе знакомо?
– Нет. Ни один век и ни одно тысячелетие так и не стало мне родным. Я очень старалась ни к чему не привязываться и у меня получилось. Почти.
Бог Времени смотрел на нее задумчиво.
– Я часто пользовалась твоей помощью, но не в этот раз.
– И все-таки… почему? Ты так легко все оставишь и уйдешь? Ведь это совсем не похоже на тебя.
– Даже вечным рано или поздно приходится отвечать за свои поступки. Я знала, что эта глупая попытка ни к чему хорошему не приведет, но… хотя бы раз мне захотелось попытаться.
Солнце село, и свет, исходящий из окон совсем погас. А с темнотой обрела свои силы и золотая стрела.
– Глупая богиня… – шепнуло Время.
А Фортуна лишь усмехнулась и вышла из храма прочь.
Богиня бесцельно шла куда-то вперед, совсем не разбирая дороги. Как вдруг резкая боль в плече заставила ее остановиться. Фортуна прислонилась спиной к стене в каком-то грязном заколке и сделала глубокий вдох. Она, богиня Удачи, сбежавшая из тысяч клеток, увернувшаяся от сотен пуль, в конце концов оказалась подстреленной ланью, коротающей свои последние дни на самом дне. В одиночестве и в кругу воспоминаний… Забавно, не правда ли? Фортуна фыркнула, и боль от стрелы распространилась по телу колючими импульсами. Знала бы она наперед, что все обернется таким образом, изменила бы что-нибудь? Она в этом не уверена.
Темноту подворотен вдруг осветили фары проезжающего мимо автомобиля. Фортуна сощурилась, а затем замерла, встретившись взглядом с водителем. За рулем был Эмиль. Он тоже сразу же заметил ее. Улыбка сползла с его лица, сменившись удивлением и растерянностью. На соседних сидениях хохотали девушки в экстравагантных нарядах, а из кабины доносилась грохочущая музыка. Богиня усмехнулась с ноткой горечи. А ведь они с этим мальчишкой похожи, подумала она. Может, поэтому она и попалась в эту ловушку.
Всего на секунду их взгляды пересеклись, как вдруг с отвратительным лязгом шин машина затормозила прямо посреди дороги. Девушки испуганно вскрикнули и обрушили на своего водителя поток возмущения, но Эмиль их не слышал. Он уже выскочил из кабины и поспешил на то место, где встретил взглядом богиню Удачи. Вот только ее там уже не было.
✻✻✻
Фортуна сделала глубокий вдох, и остриё стрелы вонзилось в ее сердце глубже. Яд с наконечника стрелы расползался, смешивался с кровью и опутывал грудь ядовитой сеткой. Боль волнами распространялась по всему телу, но Фортуна не собиралась так легко сдаваться. И тогда богиня направилась в мир, где и положено жить богам.
Там, за прялкой сидела Судьба и перебирала в руках красные шелковые нити.
– Все прядешь? – усмехнулась Фортуна и, слегка хромая, вошла в зал.
– Ты же знаешь, мое ремесло нельзя надолго оставить без дела, – ответила богиня, не оборачиваясь. – Не так часто ты ко мне заглядываешь, сестра.
– Неужели не могу просто так повидать тебя?
– О нет, дорогая. Я знаю, что для тебя моя жизнь слишком скучна. Но я уже поняла, из-за чего, а вернее кого, ты здесь. – Судьба указала ей на стул рядом с собой. – Вижу, ты устала. Присаживайся. – Богиня Удачи не отказалась от ее предложения, но все же не удержалась и сжала левое плечо рукой, – боль от стрелы спазмами сжимала ее грудь.
– Не нужно так геройствовать, сестрица. – Судьба нашла самую плотную, золотую нить, которая сейчас немного порвалась, и повязала на ней узелок. Фортуна вздрогнула от прикосновения к своей нити жизни, но затем боль отступила, хотя стрела все еще находилась в ее сердце.
– Спасибо, – выдохнула богиня.
– Не за что меня благодарить. Я лишь облегчила твою боль, но ее источник никуда не делся, и пожар в твоем сердце в любой момент может разгореться опять. Ох и беда с тобой, сестра.
Фортуна ничего не ответила и лишь молча наблюдала за тем, как Судьба перебирает в руках переливающиеся на свету шелковые нитки. Одна из нитей сверкала особенно ярко. Судьба взяла ее в руки и протянула сестре.
– Вот эта принадлежит ему. Видишь? – богиня провела указательным пальцем вдоль красного шелка, – не один раз она висела на одной единственной ниточке, готовая порваться в любой миг, но затем снова становилась толще и прочнее. Его жизнь, как и его будущее непредсказуемы даже для меня. Этот человек слишком часто ввязывается в авантюры. Он растрачивает свою жизнь понапрасну и однажды пожалеет об этом, можешь мне поверить. – Судьба прикоснулась своими острыми ноготками к нитке там, где она сияла особенно ярко. – Но сейчас его нить в моих руках. И я могу порвать ее в любой момент, только попроси.
Фортуна накрыла ее пальцы своей рукой.
– Не нужно. Это не принесет мне облегчения. – Пальцы девушки случайно прикоснулись к красной нитке, и в ее голове тут же вспыхнули яркие образы. Но были то ее воспоминания? Или…
Судьба заглянула в глаза сестры и все еще колебалась, но затем вздохнула и положила нить на место.
– Но ведь он предал тебя.
– Пусть так, но… – Картинки-образы все еще кружились в голове Фортуны, а затем она вдруг кое-что поняла, и ее глаза азартно блеснули. – Я с этим разберусь сама.
Комментарий к Часть 2
*Готическая роза в архитектуре символизирует колесо Фортуны и выражает цикличность времени.
========== Часть 3 ==========
Предана,
Мне и мною предана.
И сполна изведала рождение и смерть
В каждом миге…
Блуждая по улицам то одного города, то другого, Фортуна прокручивала в голове события из своей жизни, и воспоминания, соединяясь между собой, превращались в ленту кинофильма, заполненную самыми разными кадрами. Богиня слонялась по переулкам, и все больше принятых ею решений и совершенных поступков вспыхивало в ее голове. Она дарила удачу первому, кто угощал ее сладким вином, и не обращала внимания на тех, кто был готов отдать последнее ради одного ее взгляда. Все, что ей было нужно – развлечения.
Фортуна любила игрушки. А теперь, что за насмешка, она сама стала ею.
Тем временем Эмиль становился все богаче и успешнее. Удача, которой его одарила богиня, приносила ему богатство и успех. Карьера, деньги, девушки, признание – все оказалось в его руках. А Фортуна лишь наблюдала за ним издалека и отчего-то медлила, предпринимать каких-либо действий не спешила.
Но в конце концов она все-таки пришла. Эмиль усмехнулся, когда заметил девушку в объемной шляпке в своем кабинете. Фортуна сидела за его столом, облокотившись о спинку стула, и держала в руках бокал, что был наполовину наполнен красным вином. Она посмотрела на своего бывшего протеже, чуть сощурившись. Трудно было определить, есть ли в ее взгляде капля заинтересованности или ненависти, была лишь отстраненность.
– Все же явилась?
Те же глаза, то же лицо, но совершенно другой человек. И все равно при виде него, сердце Фортуны продолжало больно сжиматься, а стрела вонзалась глубже в грудь, колола самое сердце. Но на лице у богини не дрогнул ни один нерв.
Эмиль опустился на диван. Его рубашка была наполовину расстегнута и сплошь измазана пятнами краски, но его не особо заботил неопрятный вид. Совсем не изменился… или изменился полностью?
– Соскучилась по мне?
Фортуна поднесла бокал к губам и сделала небольшой глоток. Но алкоголь оказался совершенно безвкусным и оставил лишь горькое послевкусие.
– О, я знаю, зачем ты здесь. Наверняка хочешь о многом меня расспросить.
– Нет. Вовсе нет.
Он смотрел на нее лукавым блестящим взглядом. Выражение его лица так и кричало: «Видишь? Мне удалось провести тебя, богиня Удачи!»
Фортуна подняла бокал на уровень глаз, и посмотрела на юношу сквозь гранатовый цвет вина. Забавно, но казалось, что лицо Эмиля вдруг приобрело совсем иное выражение. Будто бы искаженное отражение лица в бокале могло ей что-то поведать, – глупость.
– Не смотри на меня так. Ведь я всего лишь человек, а ты гораздо хуже меня. Тебе ведь доставляет удовольствие играть человеческими жизнями?
Эмиль ожидал, что вызовет у нее вспышку гнева, надеялся ее спровоцировать, но она лишь усмехнулась.
– Запомни, глупый мальчик, все, кто ко мне приходил, сами желали быть обманутыми, – ее глаза с озорством блеснули. Казалось, ее этот разговор даже веселил. – Вы сами, а вернее, – ваши эгоистичные желания и мечты породили меня.
Его взгляд потемнел.
– Думаешь, это ты сделала меня успешным?
Девушка подняла подбородок и посмотрела на Эмиля поверх бокала. Тень от широких полей шляпы неровно упала на ее лицо, из-за чего ее глаза вспыхнули ярче.
– Кто же еще? Я выбрала тебя.
– Именно, выбрала. А почему ты это сделала?
Уголок ее губ пополз вверх.
– Ты заметила меня, потому что тебя впечатлили мои картины. Из всех людей ты улыбнулась именно мне, а значит, я действительно талантлив. Значит, я в самом деле тот, кто заслуживает… все это! – Он обвел руками богатое убранство отеля. Его глаза горели лихорадочно, почти безумно. Он что-то пытался ей доказать, но богине все это было совершенно безразлично. Ее задумчивый взгляд остановился на вине в бокале.
– Как же ты все-таки… глуп, – вздохнула она.
– Чт… что?!..
– История запомнила многих великих людей, не так ли? – она осторожно сделала глоток и, закрыв глаза, медленно облизнула губы. А когда снова посмотрела на своего бывшего подопечного, ее взгляд был уже совершенно другой. – А знаешь, сколько точно таких же гениев так и остались за кулисами? Знаешь, какой вклад в науку и искусство они могли бы внести? Знаешь, как сильно изменился мир, если бы…
Зачем она это говорила? К чему вообще этот разговор? Эмиль никак не мог понять. Фортуна смотрела него внимательно, изучающе, а затем ехидно улыбнулась.
