Текст книги "Дети - цветы жизни (СИ)"
Автор книги: Allmark
Жанр:
Рассказ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
========== Утро ==========
Будильник – нежно-зелёный, матово сияющий шар с бусинами-глазками – возбуждённо подпрыгивал на столике, пища так, что мёртвого, пожалуй, поднял бы.
– Вольно, – улыбаюсь я, вдевая ноги в лохматые тапки. Комната, погружённая в мягкий утренний сумрак, кажется особенно уютной… Особенно уютной в будний день, когда надо вылезать из тёплой постели и отправляться туда, в зябкий росистый рассвет… Великолепный контраст.
Пока загружается сознание – умываюсь, расчёсываюсь, одеваюсь, тут сознание особо не требуется. Отдав на кухне команды чайнику и микроволновке – микроволновку надо будет выключить досрочно, а то перегреет, но меньшего режима у неё просто нет – иду в детскую. Будить.
– Реджин, вставай. В садик опоздаем.
Проснулся. Но глаз не открывает. Притворяется, что не слышит, спит крепко-крепко, аж сопит особенно старательно.
– Регина!
– Я Реджин!
– Раз уж ты проснулся – вставай, мне на работу, а тебе в садик.
– Не хочууу в садик, – ноет оно, злое на себя за то, что так глупо попалось.
– Оставлять тебя дома одного я пока с ума не сошёл. И вообще, привыкай.
Демонстративно трёт кулачком недовольные бордовые глазёнки. Куксится.
– Тебе меня совсем не жааалко! Я не выыыспался!
– Это ты не выспался? Интересно, с чего? Вроде не ты до часу ночи данные в Веду вносил… Хочешь сказать, мультики смотреть тяжелее?
Спасибо хоть, что игрушки с вечера прибрал… Вчера я у самого порога на паровозик наступил, паровозику-то ничего, а я хромал весь день.
– Давай я тоже в Веду…
– Только через мой труп, ладно?
На кухне требовательно верещит микроволновка, извещая, что готово. Перегрел… замечательно… Бегу вытаскивать, чтоб остывало. Возвращаюсь – это сокровище уже снова сопит на подушке, как будто так и было.
– Реджин!
Ноль реакции.
– Реджин, без сладкого оставлю.
– У-у…
Натягиваю на него колготки – он растопыривает пальцы и будто бы случайно суёт ногу не в ту штанину, с пуговицами на рубашонке тоже копошится намеренно долго, вынуждая меня опять одевать его самому. Саботажник.
– Ты же большой мальчик.
– Нет, маленький.
– Ну раз маленький – тот конструктор я тебе не куплю, он для больших мальчиков.
– Для конструктора я большой.
– Чтоб заправить сам постель – тоже большой? Ладно, ладно…
Пока я заправляю, стоит, подпирая спиной шкаф, и сосредоточенно проковыривает в кармашке дырку.
– Конфеты будут вываливаться – будешь знать.
– А? Чего?
– Реджин, я всё вижу.
Волоку его в ванную. Умываю. Честное слово, так просто быстрее. Усаживаю на бортик ванны и беру расчёску.
– Я сам расчешусь!
– Так я тебе и поверил!
– Ты больно расчёсываешься! У-у!
– Не хнычь, я вообще-то ещё не начал!
Вытягивает шею, чтобы полюбоваться на себя в зеркало.
– Правда, я красивый?
– Конечно, красивый.
– Самый красивый?
– Гм…
– И умный?
– Реджин, не вертись, сам же дёргаешься, а потом вопишь, что тебе больно.
– И неповторимый?
– Реджин, вот сейчас навернёшься… А в тазу бельё замоченное…
– Береги меня, – с важным видом заключает он, – где ещё такого найдёшь…
Чайник, конечно, остыл. Ругаюсь, даю снова команду на подогрев, это сокровище тем временем вяло-вяло ковыряет ложкой кашу.
– Дорогая сомнамбула, тебя с ложечки покормить?
– Сам ты ампула… парабола… как ты меня назвал?
Закидываю посуду в раковину – помою по возвращении, тут уж не до этого. Помогаю чуду вытащить ногу из тесного ботинка, куда он её усердно запихнул – во-первых, правую ногу в левый ботинок, во-вторых, ботинок вообще летний… Убеждаю, что шарф нисколько не кусучий, потому что это тот же шарф, что был вчера, и озвереть он за ночь не мог. Так, а мы всё собрали, что нужно?
– Повтори ещё раз, что велели принести для поделок?
– Цветной картон…
Ага, лежит.
– Клей…
Есть.
– Ножницы…
Само собой, это я сам понял.
– Цветные карандаши…
Вот отлично, а не спросил бы?… Бегаю, ищу.
– Всё? – уже обуваюсь, полагая долгое молчание знаком согласия.
– А, мех…
– ЧЕГО???
– Мех какой-нибудь.
– Что значит – мех?!
– Ну такой, видимо… как у животных… Как на шапках.
– И для чего вам мех? Тьфу ты… вот почему тебе сразу не сказать всё, что нужно? Где б ты теперь этот мех брал?
– У девчонок…
– Добрый ты… А если ты не один такой, ты подумал? Ладно, – я наконец извлёк из-под шкафа старый тапок – вообще-то, в смысле, совершенно не старый, вполне ещё нарядный, тоже пушистый, как и нынешние, просто его напарник погиб в неравной схватке с Реджиновой фантазией, – на, добьёшь.
– У-у.
– Что не так?
– У всех мех как мех, а у меня тапок… Зелёный, с божьей коровкой…
– Второй такой же был, что-то тебе это не помешало тогда.
– Надо мной смеяться будут…
Значит, вырастешь клоуном…
– Ещё скажи, мол, потому, что мех ненастоящий… Пошли. И не дай бог, выяснится, что нужен был не мех, а мох…
Ну, в принципе даже ещё не опаздываем. Резво – потому что зябко – бежим через осенний парк, Реджин увлечённо шуршит опавшей листвой и с разбегу ломает тонкий ледок в лужах. Уже ухрюкал мои новые брюки, спасибо…
Через год по этим же аллеям я его буду вести в школу, благо, находится она в той же стороне…
========== Ужин ==========
Большие часы на стене мелко дрожат стрелками.
Мы за одним столом.
Я сегодня приготовил “гнёзда” – в завитках макарон нарезанные цветочками помидоры, мясные и рыбные фрикадельки, зелень. В центре на большом блюде бутерброды, в огромном чайнике стынет какао, кексы я предусмотрительно не стал доставать, чтобы не портить дело.
Дети чинно ковыряют вилками. То есть, это они считают, что чинно. Расплетают макаронные “гнёзда”, строют “домики” и заградительные сооружения, Нэна увлечённо выкладывает из макаронин рожицу, Михаэль потрошит помидорину, оба под столом азартно пинают друг друга, думая, что я не замечаю. Йохан, старший и куда более серьёзный, хмуро поглядывает на бесящихся малышей.
– Как у вас с занятиями? – улыбаясь, спрашиваю я.
Младшие наперебой, тараторя, хвастаются достижениями из разных симуляторов.
– Нет-нет, я имею в виду уроки. Математику, например…
Лица разом скучнеют.
Да знаю я, знаю, что это боевые модели, назначение их такое, основные свойства такие, и нет им большей радости, чем кулаками махать и стрелять…
Но мне всё же хочется, чтобы они были развиты и в других направлениях.
– Да ну её, эту математику! – ворчит Нэна, яростно разделывая фрикадельку, явно из любви к искусству, а не по надобности – фрикаделька-то маленькая, заглотить целиком можно, – не понимаю я её! Зачем она вообще нужна? Не, ну простой счёт – ещё понимаю, яблоки там считать или врагов… А вот формулы эти – зачем? Где они в жизни нужны?
Я, конечно, мог бы сказать ей, где они нужны. Только боюсь, девочка пока не впечатлится и не оценит. Поэтому я просто показываю ей на разрисованное морозом окно.
– Вот, видишь узоры? Какой в них практический смысл? Никакого. А ведь красиво?
– Красиво, – соглашается Нэна.
– Или твои веснушки. Разве у них есть какая-то функция? Но ведь ты их любишь.
Нэна свои веснушки действительно любит, регулярно их перед зеркалом подсчитывает.
– Так вот и здесь. Не ищи здесь практический смысл, ищи красоту. И за красоту их люби.
– А ты, когда был маленьким, находил в формулах красоту? – недоверчиво спрашивает девочка.
– Да. Находил.
Йохан молча отвесил подзатыльник расшалившемуся Михаэлю. Нэна заливается смехом.
– Доедать-то будем, или как, или к какао сегодня не переходим?
Это, может, в математике Нэна соображает плохо, а тут – прекрасно. Понимает, что к какао что-то должно прилагаться. После очередного грожения кулаком со стороны Йохана всё наконец было доедено.
Возвращаюсь к столу с противнем. И Йохан первый с радостным писком хватает кекс и запихивает его в рот целиком, разом став похож на хомяка. Теперь уже младшие в голос смеются, глядя на него. Одна из крупных морозных снежинок на окне вдруг обтаивает и сбегает крупной каплей. Хорошую я сегодня поставил голограмму… Наверное, красоту к практическому смыслу приравнять всё же можно.
========== Маленькое горе ==========
– Жизнь – кошмар!
Злое, зарёванное личико, один из ярко-рыжих смешных хвостиков совершенно сбился набок.
– Что такое случилось? Опять с мальчишками не поладила?
Отрицательный моток головой.
– Харо тебя обыграл?
Снова нет…
– Что тогда?
– У меня зуб болит!
Подходит, утыкается в живот, сопит недовольно. Нерешительно приобнимаю.
– Ну, если болит – надо лечить, только и всего.
Всхлипывающее тельце замирает, потом девочка отстраняется – не выпуская из кулачка, впрочем, складок моей туники, и, видимо, чтобы доказать самой себе, какая она сильная и мужественная, пальчиком другой руки осторожно ткнула больной зуб. Ткнула, пискнула, скривилась.
– Да знаю я… Просто… Ну, можно я ещё немного поноюсь?
– Можно, – улыбаюсь я, поглаживая непокорные рыжие вихры, – немного – можно…
Это ведь – ребёнок…
