Текст книги "Проект «Чудь». Доверие"

Автор книги: Алёна Сереброва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Алёна Сереброва
Проект "Чудь". Доверие

Пролог

Растекается по горизонту алым заходящее солнце, обещая завтра точно такую же жару. Уходящее лето никак не хочет сдаваться.

Пожилой мужчина вздыхает, оттягивая ворот рубашки, и с удовольствием подставляет лицо налетевшему ветерку. Отчего становится немного, но легче.

Уйти сейчас он не может, хотя звонок, поступивший на его мобильник с час назад, был полной неожиданностью. Слишком уж редко данный номер высвечивается на экране, да и то чаще всего в заранее оговорённый день, а тут…

Мужчина переминается с ноги на ногу, оглядываясь сначала назад, на неровные ряды частных домиков, где живут несведущие обыватели, затем вперед, туда, где за пределами видимости находится его бывшее рабочее место. Его цель.

Машина на пустой дороге появляется неожиданно. Выскакивает из-за поворота, но вместо того чтобы пронестись мимо в сторону города останавливается в паре метров, передними колесами заезжая на вытоптанную дорожку и припорошенную пылью траву.

На мгновение ему кажется, что это западня. Что звонок был уловкой, и теперь ловушка захлопнулась. Однако вместо группы захвата, которую он с замиранием сердца ожидает, из машины выходит всего один человек.

– Ты рискуешь, – тихо, так чтобы не быть услышанным посторонними, замечает он, когда водитель авто оказывается совсем близко.

– Мы оба рискуем, но когда мне нужны были ответы вы их дали, – также тихо отзывается тот, зарываясь пальцами в тронутые сединой волосы. Оглядывается, словно ищет возможных свидетелей их встречи. – Вы уверены, что здесь можно разговаривать?

– Здесь мы гораздо меньше привлечём внимания, чем там, – махнув в сторону уходящей вглубь узкой дороги, он нетерпеливо уточняет: – Что-то планируется? Новая попытка?

– Да. Его отправляют обратно в школу. Вряд ли просто так. После нескольких-то лет дистанционного обучения? Следить за ним я не буду, как и за тем, что он делает. Да и сомневаюсь, что у меня будет такая возможность. Так что это ваша задача. Но если что-то потребуется…

– Да-да, я знаю, как с тобой связаться, – он рассеянно кивает, поглаживая пальцами кромку спрятанного в кармане брюк телефона. – Значит, они решили создать новую команду…

Глава 1

Молочно-белый туман окутывает плотной пеленой. Обступает со всех сторон, не позволяя увидеть ничего дальше собственной руки. Да и её, вытяни вперёд, тут же начинает размывать, затягивая белесой дымкой.

Откуда-то слышится смех, чьи-то голоса. Звуки накатывают словно прибой: то становятся громче, то размываются до едва различимого шёпота. И невозможно понять, о чём идёт речь. Будто невидимые люди разговаривают на неведомых языках.

Но вот слуха наконец-то касается вполне разборчивое, но грубое:

– Тебе здесь не место!

Следом за ним отчаянное:

– Спаси мою дочь!

И мужское едкое, так что покалывает затылок:

– Мой сын такой порченный… Кто бы мог подумать, что он будет такое делать… Да и ты такой же!

Лука вздрагивает на это странное обвинение, оборачиваясь на голос, однако предсказуемо никого не видит. Туман мешает, хотя и постепенно редеет, словно выцветая до прозрачности. Теперь уже можно вычленить отдельные завихрения, что появляются в его глубине, словно всматриваешься в поднимающийся над кружку горячего чая парок.

– Кто здесь? – срывается с губ, когда слуха касается призрак шагов. Лука одновременно жаждет и боится получить ответ.

Оборачивается в поисках источника звука и замирает, когда в поредевшем тумане вырисовывается мужской силуэт. Вот только разобрать хоть что-то ещё всё равно не получается. Туман продолжает скрадывать, скрывая детали.

– Тебе не следует здесь быть, – звучит смутно-знакомый голос.

Где-то на границе сознания мелькает имя, но поймать воспоминание за хвост так и не удаётся. Оно ускользает, словно соткано из такого же тумана, как и пелена вокруг.

– Почему?

– Потому что ты ещё жив…

Лука смаргивает, вываливаясь из сна в реальность, где нет ни тумана, ни смутно знакомого человека. Только лёгкая прохлада, словно он забыл закрыть окно на ночь, да соседствующая с серым рассветом тишина.

«Раз, два, три» – считает про себя Лука, растирая лицо ладонями и, сцедив зевок в кулак, быстро поднимается. Залёживаться в кровати не в его правилах, хотя порой и хочется. Тем более, когда она так и манит. Но, к сожалению, не сегодня.

Телефон в пальцах оживает, заставляя зажмуриться от яркости экрана. Вот только новых сообщений в чате нет. Ни Аська, ни Кеша не ответили. Уже в который раз.

Лука хмурится, перечитывая последнее сообщение подруги о том, что жизнь стала не в меру насыщенной и всё-таки набирает новое. Добавляет в череду непрочитанных: «А я, в отличие от вас, всё ещё школьник. Поздравьте меня что ли с первым сентября? Сами как?».

«У них другие дела, – успокаивает себя Лука, хотя внутри неприятно тянет. – Нас предупреждали, что каждый пойдёт своей дорогой. Вот они и пошли…»

Тихо скребётся, мяукая под дверью кот отвлекая от мыслей. Правда открыть её Лука не успевает. Отчим оказывается быстрее, заглядывая в комнату. Крепко сбитый, одного роста с Лукой, что ещё непременно подрастёт, и припорошенными сединой, словно снегом, русыми волосами. Как всегда собранный и, на удивление, одетый уже не в домашнее.

– Доброе утро. Тихон тебя сдал, – улыбается уголками губ, показывая, что шутит.

Метнувшийся белым метеором кот, словно понимает, что говорят о нём. Оборачивается, недовольно махнув хвостом, прежде чем снова пройтись пушистым боком по голым щиколоткам.

– Завтрак на столе, полчаса на сборы. Я подвезу.

Лука даже ответить не успевает. Отчим уже отворачивается, уходя и оставляя дверь открытой. Только и остаётся смотреть ему вслед. Правда, недолго. Всего лишь до того момента, когда взгляд падает на часы и Лука понимает, что кажется почти опаздывает.

– Степан Викторович, надо было разбудить меня раньше! – подрываясь, кричит вслед Лука.

– Тихон не позволил.

Кот, то ли подтверждая, то ли возмущаясь, тут же мяукает, даже и не думая отставать от влетевшего на кухню Луки.

* * *

«Первый раз в десятый класс» – кривит губы в улыбке Лука, следуя за дородной, стриженной под каре, блондинкой-завучем Ниной Петровной и осторожно осматриваясь. Правда смотреть пока особо и не на что. Обычный коридор, как и во многих, наверное, школах, потому что нечто подобное он уже видел. Давно, правда. Можно сказать в другой жизни. Там тоже был этот коридор-перешеек, где с одной стороны окна, а с другой закрытые на замок раздевалки.

Ещё полгода назад Лука думал, что к лету распрощается со школой, хотя и учился последние годы, ровно со смерти матери, дистанционно. Рассчитывал заняться чем-то полезным после девятого, но в итоге оказался тут. И сейчас поднимается по лестнице на второй этаж, чтобы своими глазами увидеть новый класс. И понять, сможет ли он найти здесь то, что нужно, или придётся рассматривать другие варианты.

Что-то внутри едва ощутимо подрагивает, словно от напряжения. Покалывает в кончиках пальцев, то ли торопя, то ли наоборот, призывая не спешить. Но у Луки уже есть план действий, от которого он не собирается отступать.

Стоит только переступить порог кабинета и Лука тут же оборачивается к вставшему из-за их прихода, а теперь медленно рассаживающемуся обратно классу, бросив лишь беглый взгляд на сидящую за столом учительницу. Судя по полученным данным – эта молодая, худощавая женщина с мелко вьющимися русыми волосами до плеч, классный руководитель.

Лука рассматривает обращённые к нему лица: любопытные, бодрые, равнодушные, сонные. Выбирай на любой вкус.

«Кто из вас?»

Внутри тянет от нарастающего напряжения, сосёт под ложечкой. Словно происходит что-то страшное, или странное.

«Всё хорошо» – успокаивает себя Лука, перебегая взглядом от одного лица к другому и не вслушиваясь в то, что говорит завуч, наверняка просто краткая сводка о нём. Быстро, пока есть время, отмечает свободные места и едва не соскальзывает в более плотное сканирование, чего так рано делать ну никак не собирался. Останавливает и возвращает в реальность его мягкий и спокойный, совершенно не похожий на завуча по громкости, голос:

– Выбирай свободное место и садись. На перемене познакомитесь поближе, а пока урок. Итак, начнём.

Под звук отодвигаемого классным руководителем стула, Лука устремляется к одному из свободных мест. Приземляется рядом с симпатичной рыжеватой шатенкой, что смотрела на него наиболее равнодушно, прежде чем снова пробежаться по новым одноклассникам взглядом. Правда на этот раз ему достаются не лица, а лишь затылки.

«Кто же из вас подойдёт?» – гадает он, открывая тетрадь.

* * *

«Я не знаю, в чём состоит порученное тебе задание, но не торопись. Побудь простым школьником, раз уж тебе дали такую возможность», – вспоминает Лука напутствие отчима по дороге в школу.

«Простым школьником значит?» – захлопнув тетрадь, мысленно хмыкает Лука, пережидая надсадное дребезжание звонка, прежде чем обернуться к соседке по парте. Раз он теперь школьник, то, как минимум, должен познакомиться.

– Привет, меня кажется уже представили, а ты?

Он едва не морщится от того, как это прозвучало: слишком наигранно и неуклюже. Однако одноклассница отвечает и внезапно завязавшийся внутри узел слабнет.

– Алиса.

В её голосе тоже чувствуется скованность. Словно и она не знает, как лучше себя повести, чтобы было правильно. Однако полностью разбить возникшее напряжение и продолжить разговор не получается. К их парте уже подлетает незнакомая девчонка, сидевшая, как Лука помнит, на другом ряду на парту дальше. Улыбается во все тридцать два, словно не дружелюбие проявлять пытается, а запугивает.

– Привет, Лука. Ты откуда к нам? Я Полина. Помогу чем смогу. Может экскурсию по школе? Показать где библиотека, чтобы взять учебники? Ты ведь не все ещё получил?

Вопросы из этой девчонки сыплются как из рога изобилия. Он слегка теряется от подобного напора, однако Алиса реагирует ещё хуже. Поднимается со своего места, спешно уходя в сторону выхода, а потом и вовсе исчезая за пределами класса, словно сбегая. И он не может её в этом винить.

– Не части, Титова, – со смешком замечает худой и мелкий пацан. – Ты ж его напугаешь так. Не слышала что ли, что он у нас с домашнего обучения прибыл. Наверняка от таких как ты сбегал. Активных.

Лука от этой его тирады мысленно морщится, едва сдерживаясь от желания прикрыть лицо ладонью. Кажется, данный факт его биографии ещё не раз будет озвучен и вряд ли занесён ему в плюсы.

– Ой! И правда, – обернувшись обратно к Луке со смущенным раскаянием на лице, замечает та. – Слушай, а ты почему на домашнем обучении был? Действительно прежние одноклассники так достали? А в какой школе учился?

Вопросы так и продолжают сыпаться, а народ всё пребывает. Вокруг него, словно вокруг зверя одиночки, постепенно сужается круг из любопытных. Хотя, если посчитать по головам, их не так чтобы много. Обложили так, что спокойно теперь точно из-за парты не выбраться.

И плевать им, что уже выросли из того возраста, когда так себя ведут. Видимо любопытство оказывается сильнее. И разжигает его словосочетание: «Домашнее обучение» так неосторожно или наоборот нарочно произнесённое завучем в самом начале урока, во время краткого представления Луки.

«Ну и удружили вы мне Нина Петровна!»

Выдохнул Лука только на уроке, когда его наконец-то оставила в покое эта маленькая, но очень настойчивая стайка. Отбиваться от вопросов оказалось не просто, словно на допросе каком-то побывал, а не с одноклассниками пообщался. Однако видимо они удовлетворились полученными ответами. По крайней мере, уже на следующей перемене к нему никто не стал лезть, позволив хоть немного побыть самому по себе и нормально оглядеться.

Лука облегченно выдыхает, устроив голову на скрещенных руках и, на мгновение, прикрывая глаза.

– Достали? – уточняет девичий голос сбоку и Лука, почти не меняя позы, оборачивается.

– Это было слишком… внезапно.

– Свежая кровь, – криво улыбается Алиса, готовясь к следующему уроку. – А Титова всегда любопытна не в меру. Кто-то даже советовал ей в следователи идти. Ну, или в журналистки, – старательно пытаясь не улыбаться, заканчивает она. – Хотя…

Лука вопросительно вскидывает брови, наконец-то поднимаясь, когда Алиса замирает, хмуро глядя куда-то в сторону доски. Он даже поворачивает голову в том же направлении, думая увидеть там что-то привлекшее её внимание, но не находит ничего интересного. Просто одноклассница, елозящая мокрой тряпкой по доске. Ничего более.

– Ты ещё с Крюковым не встречался… Достанет до печёнок, если ты ему не понравишься.

– Я не девчонка, чтобы ему нравится, – пожав плечами, отзывается Лука и только слишком резкий щелчок ручкой позволяет догадаться, что ему не очень-то по душе это самое «понравишься, не понравишься».

– Я просто предупреждаю, что он тот ещё чёрт, – замечает Алиса, скопировав чужой жест и пожав плечами. Отчего Лука задумывается.

Не то чтобы он испугался какого-то там парня, которого ещё и не видел ни разу. Просто лишних проблем совсем не хочется, как и лишнего внимания. У него другие планы на этот год и наживать себе врага в них не входит от слова совсем.

* * *

«С первым заданием всё понятно, да и со вторым… Раз уж вернулся в школу, то и закончи её. Понял меня? Тем более что ничего сложного в школе нет…» – невольно всплывает в памяти, когда Лука переступает порог дома.

– Ничего сложного в школе нет, – передразнивает он голос из воспоминаний, щёлкая по выключателю. – Да лучше б я пару раз полосу препятствий пробежал в полной амуниции. Тих?

Лука оглядывается в поисках кота, но не находит. Тишина обступает, ложась тёмным плащом на плечи, давит на барабанные перепонки. Откуда-то неприятно веет прохладой и это ещё больше напрягает. Утром все окна были закрыты.

Он знает, что отчима дома нет. Тот сейчас должен быть либо на базе, либо на работе в мастерской неподалеку от неё. Поэтому не ждёт, что тот появится. Однако не бегущий на зов кот напрягает. Раньше Тихон всегда откликался.

Неприятно подрагивают пальцы, требуя взять в них хоть что-то. Заполнить возникшую пустоту и перестать чувствовать себя настолько беззащитным в этой тишине.

Накручивая лямки рюкзака на кулак, Лука прикидывает, что первым проверить: свою комнату или другую? Облизывает пересохшие губы, косясь на закрытую дверь. В комнате, что занял отчим, он не был со смерти матери, когда окопался там, не желая верить, что и её больше никогда не будет рядом.

Теперь комната манит, притягивает словно магнитом, хотя Лука не уверен, что справится и готов сейчас открыть эту дверь, заглянув в прошлое. Именно поэтому он малодушно оставляет её напоследок, отворачиваясь.

Кухня, как и освещённая через распахнутую настежь дверь включенным в коридоре светом ванна, выглядят безопасно, поэтому Лука делает шаг к своей собственной комнате. Напружинивается, открывая дверь резким толчком, и едва не вздрагивает, когда, собравшись отразить возможный удар, вместо потенциального врага получает вылетевшего навстречу кота. И мир тут же оживает, словно затаил дыхание вместе с Лукой. Становится слышно бормотание телевизора у соседей, чей-то громкий разговор по телефону, лай какой-то мелкой собачонки.

– Вот же ж! – более крепкую ругань Лука привычно давит на подходе, отбрасывая рюкзак за порог, когда Тишка начинает крутиться у ног. – Жрать хочешь?

Кот тут же, словно поняв, оббегает его, первым устремляясь на кухню.

«Откуда тут кому-то взяться? – выдыхая, призывает логику Лука недовольный своим поведением. – Успокойся, параноик. Сейчас ты просто старшеклассник не более».

Бросив в миску паштета из банки, Лука оборачивается к коридору. Тот определенно пуст, как и квартира. Вот только Луке продолжает казаться, будто там кто-то есть. Кто-то, кто хоть и не угрожающе, но всё же смотрит на него прямо сейчас.

– Бред, – обрывает он себя, прекрасно понимая, если бы там кто-то был, то Тишка не стал бы так спокойно есть.

Пересилив себя, Лука отворачивается к примостившемуся в углу у окна холодильнику. Ему тоже хочется есть.

Глава 2

Меньше чем через неделю Луку наконец-то оставляют в покое: то ли найдя более интересное занятие, то ли попросту устав от односложных ответов. Выяснять, что из этого ближе к правде он всё равно не собирается.

Откинувшись на спинку стула, Лука наблюдает через полуопущенные веки за прибывающим народом. Прикидывает, все ли сегодня соберутся или кто-то так и продолжит прогуливать, мешая ему наконец-то спокойно заняться делом.

– Так это ты тут новенький? – раздаётся ехидно-едкое сбоку.

Лука смаргивает, оборачиваясь. Он не узнаёт говорящего по голосу, поэтому ничуть не удивляется, видя перед собой незнакомца. Видимо одного из тех, кто решил забить на первые дни учёбы и появиться только сейчас.

Высокий, тощий как палка, с острыми чертами лица и густо мелированной, забранной вместе с остальными волосами в хвост чёлкой.

«Цапля та ещё» – возникает сравнение прежде, чем Лука успевает ответить:

– Да.

Оседлав стул передней парты Цапля, чуть склонив голову, растягивает губы в не особо приятной улыбке.

– И как тебе рассадник добра и справедливости?

«Добра и справедливости? – мысленно переспрашивает Лука, чуть выгнув бровь, когда Цапля шугает попытавшегося было вернуть себе законное место и, судя по всему, подготовиться к уроку одноклассника: мелкого, для своего возраста, щуплого парня. – А они есть?»

И видимо Цапля что-то читает по его лицу, потому как улыбается ещё более гадостно-радостно.

– Да-да, ты не думай. Мы тут все добры и справедливы. К тем, кто соблюдает правила.

– И какие же?

– Любить, чтить, уважать и слушаться одного паяца, – не дав Цапле раскрыть рта для ответа, сообщает подошедшая Алиса, бросая рюкзак на парту. – Что на самом деле совершенно не обязательно, ибо он не пуп земли, не учитель и даже не староста. Ты что-то хотел?

– Злая ты, Серова. Вот поэтому парни тебя и обходят десятой дорогой.

– Да хоть одиннадцатой. Тебе то что?

Вытряхнув на стол канцелярку с учебником, Алиса приземляется на соседний с Лукой стул.

– А пару лет назад была такой милой девочкой, – нараспев напоминает Цапля, поднимаясь за мгновение до того, как, едва не оглушая, начинает звенеть звонок. Алиса рядом от этого звука даже уши пальцами затыкает.

– Пару лет назад я ещё не была знакома с тобой, – ворчит она вслед, поднимаясь, как только входит учитель.

* * *

От темы урока Лука отвлекается почти в самом начале, решив, что сориентируется потом по домашнему заданию. На переменах весь класс поймать нереально, а задание надо выполнять. Тем более что Лука и так непозволительно долго с ним тянул. Вряд ли ему дадут ещё больше времени.

Урок литературы кажется самым подходящим. Учитель что-то бубнить в фоновом режиме. Кажется, рассказывает о ком то из писателей, книгу которого им вот-вот предстоит начать читать или надо было прочитать на каникулах. Он точно не понял. Потому как вылавливает только отдельные слова учителя, скорее опираясь на интонацию, чем сплетая их в предложения, чтобы успеть вовремя отреагировать, когда монотонность сменится вопросом или раздражением.

«Первым делом работа, уроки потом» – провернув ручку в пальцах, Лука на мгновение прикрывает глаза, сосредотачиваясь, а когда открывает, то всё вокруг уже выцветает, теряя яркость. Мир раскрашивается во все оттенки серого: от слишком светлого, граничащего с туманно-белым, до густо-тёмного, вплоть до черноты. Правда такие контрасты здесь скорее исключение, чем правило.

Странная, почти бесполезная способность, ставшая привычной за последние годы, несмотря на то, что он ей не так уж и часто пользовался.

Собственные руки, невзирая на общую серость, не кажутся размытыми. Только какими-то полупрозрачными, как всегда. Маленькими искрами то тут, то там перемигиваются золотистые огоньки, словно говоря о том, что он всё делает правильно. Этакий индикатор собственных сил.

Вот, совсем рядом, на размытом сером пятне, обозначившем парту, яркими разводами остаётся чей-то отпечаток. Золотистый, как и искры на руках, наверняка его собственный.

Лука улыбается краешком губ, поднимая взгляд выше. Звуки в таком режиме скрадываются: становятся глуше и ещё больше отступают на второй план. Сейчас, даже пожелай, не поймёшь, что говорит учитель. Да и выглядит он… серое размытое пятно. Капля краски упавшая на влажную бумагу.

Первый ряд – пусто.

Серые, безликие человеческие фигуры. Кто-то проступает чётче, кто-то так же размыт, как учитель. И ни единой искры.

Второй ряд…

Лука хмурится, останавливаясь взглядом на одной из фигур. Здесь тоже нет никаких искр. Просто слишком чёткие контуры, резкие штрихи. Словно кто-то нарисовал его чёрной тушью на белой плотной бумаге. Ярко. Контрастно. И совершенно непривычно.

Ещё ни разу Лука не видел такой чёткости в этой размытой серости.

Он едва не закрывает глаза, чтобы вернуть зрение в норму и взглянуть, кому принадлежит этот чёткий силуэт, потому как лица из-за ракурса совершенно не видно. Останавливается в последний момент, не позволяя пойти на поводу у собственных желаний и любопытства. Потом. У него ещё будет время.

Новый ряд.

У окна всё так же серо.

Тусклый мир за пределами кабинета почти не прорисован: не закрашенный квадрат окна и чужое присутствие обозначенное парой небрежных мазков кисти.

Дальше по ряду тоже ничего существенного. Одни пустышки.

Хоть Лука и смотрит краем глаза, чтобы слишком сильно не вертеться, привлекая к себе ненужное сейчас внимание, но там нет ни намёка на искру или ту чёткость, что он увидел совсем недавно. Тускло. Не интересно. Пусто.

«Полтора ряда» – напоминает себе Лука, оборачиваясь в другую сторону, и заворожено замирает.

Совсем рядом, как он только мог не заметить в самом начале, словно подхваченные ветром, танцуют рыжие искры. Раньше он видел нечто подобное, но тогда это походило скорее на костёр. Что вполне неплохо передавало суть чужих способностей.

Более пристальный, но всё такой же осторожный взгляд на соседку по парте доказывает – ему не чудится.

Довольно чёткий, но не контрастный профиль вслушивающейся в слова учителя Алисы насыщен рыжими искрами. Яркий, завораживающий водоворот листопада.

Щипок за бедро оказывается неожиданным. Лука тут же выпадает в реальность, возвращаясь к привычным краскам и звукам, и замирает от недовольного шипения:

– Ты чего пялишься? У меня рога что ли выросли? Учителя лучше слушай!

– Прости, задумался.

Почти честно. Почти не ложь.

Лука щёлкает ручкой, отвлекаясь на учителя и ставя себе зарубку на память: присмотреться к Алисе, а ещё…

Взгляд тут же скользит в сторону той самой, контрастно-чёткой фигуры чуть впереди. Тёмно-русый затылок, прямая спина обтянутая серым джемпером. Мгновение и одноклассник чуть оборачивается, позволяя рассмотреть своё лицо.

Имени Лука не помнит. Он даже не уверен, что этот парень вообще подходил знакомиться в тот первый день. Может, как некоторые, спокойно прогуливал, пока родители не погнали в школу.

– Сивова, хватит вертеться!

Лука непроизвольно щёлкает ручкой ещё раз, соскальзывая пальцем по кнопке от учительского окрика. Хотя и относится тот совсем к другому человеку, он считает за лучшее вернуться к собственной тетрадке, где на чистом листе в линейку даже даты ещё не стоит.

Глава 3

Слуха касается тихий смех, а следом скрипит, открываясь, дверь в родительскую спальню. Кто-то проходит мимо его комнаты, тихо и осторожно, так чтобы не разбудить.

Вот только Лука уже и так не спит. А стоит стихнуть шагам и вовсе вскакивает с постели, откинув одеяло в сторону, чтобы спустя мгновение выскочить, шлёпая босыми ногами, из залитой солнцем комнаты. Останавливается только на пороге родительской спальни. Замирает, пойманный улыбкой сидящего в кресле отца: тёплой, мягкой, с едва заметными лучиками морщинок в уголках глаз. Всматривается завороженно в игру солнечных зайчиков на слишком рано поседевших волосах.

– Проснулся, Огонёк?

– Завтрак скоро будет, потерпите! – звучит из кухни голос и внутри от этой простой фразы становится тепло и тесно, так что щекочет в носу.

Он не плакса, он взрослый уже, скоро в школу идти!

– Иди сюда, Огонёк. Я хочу тебе кое-что дать.

– Зачем? Ты снова уезжаешь?

Лука смотрит исподлобья, скрестив руки на груди. От тепла внутри не осталось и следа, как и от улыбки отца. Только всё ещё давит где-то за грудиной. Правда уже тревожно.

Отец ведь совсем недавно вернулся и, получается, снова уедет? Раньше он дома дольше бывал.

«Сейчас скажешь, что так надо. Что это работа и никуда от неё не деться» – Луке хочется развернуться и уйти обратно к себе. Но вместо этого он делает шаг в комнату. Подходит к отцу, что снимает что-то с шеи.

– Знаешь что это?

На шнурке мотается белый, отполированный до идеальной гладкости то ли клык, то ли коготь размером с его мизинец. Лука часто видел эту подвеску и даже, кажется, спрашивал, но совершенно не помнит, что ему ответили. Поэтому лишь отрицательно мотает головой.

– Это оберег. Он защитит тебя от беды, поможет в трудную минуту, – говоря это, отец накидывает шнурок на шею Луки.

– Зачем? – пальцы непроизвольно касаются тёплых боков подарка, осторожно поглаживая. – Это же твоё.

– Было. Теперь твоё. Иди сюда, – он хлопает ладонью по подлокотнику, призывая сесть, а когда Лука подчиняется, продолжает: – Расскажу тебе одну историю. Когда-то давно, когда я ещё сам был маленьким мальчиком, чуть постарше, а может наоборот моложе, тебя… Так вот, тогда мы приехали к деду в гости. Он с нами в город переезжать не желал и жил в своем доме в деревне. Пока отец поправлял покосившийся забор, а мать хозяйничала на кухне, попросив не мешаться, дед подозвал меня, вот так же как я тебя сейчас, и достал из старой шкатулки этот амулет. И подарил. Сказал, что он перешёл к нему от отца и что теперь моя очередь.

Лука слушает, завороженный тихим голосом отца, и чудится ему, будто они одни и никого больше вокруг нет.

– А почему он отдал его тебе, а не твоим родителям? – тихо, так чтобы не разрушить установившуюся в комнате атмосферу, спрашивает он.

– Он не ответил.

Лука прижимается к тёплому, как нельзя вовремя подставленному плечу. Уходить не хочется, хотя мама скоро должна позвать завтракать: слишком тепло и хорошо тут. Не чета прохладе, что разливается вокруг.

– А теперь…

Лука нехотя отстраняется, чтобы обернуться и заглянуть в лицо отца, что снова улыбается. Только улыбка эта пусть и светлая, но какая-то грустная.

– Тебе пора просыпаться, Огонек…

Лука вздрагивает, открывая глаза и ещё какое-то время глядя в темнеющий над головой потолок. Сердце в груди частит, никак не желая успокаиваться, а глаза печёт, так что приходится часто-часто смаргивать.

Ему давно не снились родители. Особенно настолько близко и реально, что даже после пробуждения продолжает ощущаться испытанное во сне тепло.

Лука ёжится, поплотнее закутываясь в одеяло и переворачиваясь на бок. Пальцы инстинктивно находят оберег, оглаживая гладкие, истёртые тысячами прикосновений бока.

В горле застывает ком.

«Он защитит тебя от беды» – всплывают в памяти слова из сна. Примерно то же самое говорил отец когда-то давно в реальности.

«Раз защитит, почему ты не оставил его себе, когда поехал?! Всего на одну поездку!..»

Старая боль саднит в груди, как незаживающая рана, хотя почти десять лет прошло. Гораздо больше, чем со смерти матери.

За спиной что-то шевелится, заставляя вздрогнуть от неожиданности и тут же замереть, прислушиваясь.

Только сейчас до Луки доходит, что там, между ним и спинкой дивана, всё это время, тёплым, живым комочком, спал кот.

– Ти-и-их?

Лука тянется, проводя пальцами по мягкому, тёплому меху. Зарывается в него, добираясь до вибрирующего от мурчания бока. Теперь выбираться из-под одеяла хочется ещё меньше. Скорей уж наоборот: развернуться и обнять кота, делая вид, что ещё спит. И ну её эту утреннюю разминку.

Вот только отлынивать неправильно. Потом захочется ещё и ещё и будет тяжело вернуться к распорядку. Поэтому вместо того чтобы поддаться и прикрыть глаза, Лука уверенно откидывает одеяло в сторону и, спустив ноги на холодный пол, спешно ищет тапки чтобы встать и заняться делом.

* * *

Под прикрытием мобильника, Лука рассматривает прибывающих одноклассников в привычном сером цвете. Размытые фигуры разной степени четкости, переступая порог кабинета, разбредаются по классу: одни к партам, другие к друзьям. Кто-то залипает в телефоне и это выглядит странно завораживающе и немного отвлекает, потому что гаджеты в этом сером слое мира выглядят как бело-чёрные сгустки. Однако даже они кажутся слегка размытыми по сравнению с чёткостью и контрастом острых линий появившейся на горизонте фигуры.

Лука уже знает, что его зовут Макар Перов. Слышал, как к нему обращались и учителя и одноклассники. Спокойный, уравновешенный и себе на уме. По крайней мере таковым кажется, а что уж там на самом деле со стороны не видно. Сближаться же с ним Лука не спешит: под параметры тот не попадает, а искать друзей, как таковых, в планы не входило. Непонятно сколько он вообще тут пробудет. Хоть и сказали учиться…

Вслед за переступившим порог одноклассником мелькает яркий отсвет на распахнутой двери. Призрачный всполох, словно северное сияние хвостом мазнуло где-то в коридоре. Лука дёргается, инстинктивно желая взглянуть на источник, однако не успевает даже убрать мобильник в карман или бросить на парту, потому как ярким вихрем рыжих искр в класс врывается Алиса. Проскальзывает, словно танцуя, меж рядов, невольно оттягивая на себя всё его внимание. Шумно падает на стул, рассыпая те самые искры словно конфетти. Только, несмотря на это, они будто привязанные, возвращаются обратно в свой водоворот.

Лука отворачивается прежде, чем Алиса обратит на него внимание. Отзывается приветствием, на чужое, и всё-таки убирает мобильник в карман. Всего то и нужно сейчас – изобразить лёгкую дрёму, чтобы не трогали. Наблюдать за одноклассниками можно и через полуопущенные веки.

Предстоящий урок физры внезапно даёт шанс изучить ещё один класс. Остаётся только найти себе спокойный уголок, где не прилетит мячом по голове, и отстраниться от реальности.

От идеи остаться в раздевалке и какое-то время понаблюдать за готовящимся к уроку народом приходится отказаться.

«Это будет выглядеть… Странно» – признаётся он, невольно представляя возможную реакцию.

Стоит переступить порог и одного взгляда хватает, чтобы понять: школьные раздевалки между собой похожи, где бы ты ни находился. И если у тех, где дожидается своих хозяев верхняя одежда, ещё может разниться дизайн, то тут видимо всё под копирку. Разве что цвета отличаются, да и то с натяжкой: всё тусклое и словно потёртое, а в остальном…