Текст книги "Дедушка на золотой цепочке"

Автор книги: Алексей Анатольев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

3. Трудности переговоров

Прошёл ещё месяц изнурительных хлопот и поездок в Серебряные Пруды как в районную администрацию, так и на место возведения будущего предприятия, прежде чем стала по-настоящему реальной перспектива возведения завода. После этого Венедикт, Сергей и Павел в сопровождении четырёх юристов и трёх переводчиков (английский, французский, итальянский и немецкий языки) отправилась в Швейцарию на переговоры. Как и предполагала троица, вести переговоры с районными властями и добиться всех разрешений и согласований оказалось намного сложнее, чем обо всём договориться с зарубежными партнёрами, хотя и там не обошлось без сложностей. И особую сложность переговорам в Швейцарии придала необходимость одобрения всех действий швейцарской стороны официально не входившим в совет директоров партнёрской компании неким доном Маурицио (Don Maurizio) – крайне неприятным уродом, давно лишённым возможности ходить из-за сломанного позвоночника где-то на крутом горнолыжном курорте. Помимо приобретенной травмы, у дона Маурицио была заметно непропорциональная физиономия. При виде его Сергей шепнул Павлу, что дон Маурицио смог бы без грима сыграть Квазимодо. То ли из-за уродства и травм, то ли по другой неведомой причине дон Маурицио никому не доверял. Общался он только по-итальянски, и Сергей был безумно рад, что сумел пробить участие в их поездке Игоря, племянника Анны, у которого, даже несмотря на диплом МГИМО, карьера не задалась: из МИДа, потом ещё из других солидных учреждений его уволили. А тут Игорь со своим блестящим знанием литературного и канцелярского итальянского буквально расцвёл и на первой встрече с сидящим в кресле на колёсиках уродливым доном Маурицио даже заслужил от того комплимент, чему очень удивился Серж Арно (Serge Arnaud), главный переговорщик с швейцарской стороны и муж некрасивой дочери Дона Маурицио синьоры Джулии (signora Giulia). После посещения дона Маурицио в его собственном доме Венедикт сказал своим коллегам, что он считает именно синьору Джулию главным кукловодом, а дон Маурицио и даже Серж Арно лишь удобное прикрытие.

После долгих прений и странных требований швейцарской стороны было выработано длиннющее и подробнейшее соглашение, где учли буквально всё, включая форс-мажорные обстоятельства типа извержения вулкана Этна с последующим хаосом в Италии и соседней Швейцарии, краха евро как одной из мировых валют, землетрясения в 7 баллов в Серебряно-Прудском районе, радикальной смены власти в России и восстановления диктатуры леваков марксистской ориентации. Окончательный текст составили сначала на русском, французском, итальянском, немецком, но потом решили в качестве основного признать дополнительно составленный и более недели прорабатывавшийся текст на английском. Согласование всех текстов с нуднейшим обсуждением всех вариантов перевода выражений «notwithstanding that», «hereinafter» и прочего лексикона, не употребляемого в обыденной устной речи, довело всех переводчиков до белого каления, перешедшего в сильную головную боль, по причине чего «исключительно с целью снять напряжение и поправить психику» после церемонии подписания они устроили грандиозную пьянку на вилле очень сексапильной переводчицы с французским, русским и немецким Аннет Живо (Annette Giveau), в прошлом широко известной в узкой московской богемной тусовке как Анька Кобылина. На следующий день на официальном фуршете после подписания все вели себя крайне сдержанно, madame Giveau ужасно выглядела и иногда икала, а Игорь позволил себе лишь один глоток шампанского.

Договорились о поэтапных сроках поставок оборудования и о приглашении всех участников переговоров на церемонию пуска завода, и российская стороны из Женевы отбыла в Москву. Лишь в последний день они выкроили время для покупки подарков и, как сговорившись, каждый купил своим женщинам часы и шоколад. Поскольку все переводчики попросили дать им денёк на приведение в норму организма, ослабленного пьянкой, на один день обязанности переводчика с английским и французским взял на себя Сергей. В самолёте он сказал сидевшим рядом Венедикту и Павлу:

– Жаль, что никакие достопримечательности не посмотрели.

– А есть ли таковые вообще в этой стране жмотов и часовщиков? – поинтересовался Венедикт.

–Ну, как же! – оживился Павел. – Каждая страна, тем более такая ухоженная, обязательно чем-то хвастается. Мне сейчас, если честно, вспомнился только Шильонский замок. Château de Chillon, кажется, именно так, Серж?

– Ты прав, Паша.

4. Трудности строительства

Первым делом территорию будущего завода обнесли высоким забором и у ворот поставили охрану. При возведении забора пришлось давать пояснения местным жителям, и коллеги попросили Сергея выступить перед ними. Краткий рассказ о насущной необходимости обеспечить государство алмазами впечатлил слушателей, но не всех.

– А зачем искусственные, если есть натуральные? Или в Сибири и Южной Африке уже всё выгребли? – спросил один дотошный селянин, весь в цветных татуировках.

– Нет, пока не выгребли, и не исключены открытия новых месторождений, – ответил ему Сергей. – Но алмазов требуется больше, чем могут дать месторождения, и ещё очень важно, что искусственные алмазы дешевле натуральных. К тому же многие из вас смогут получить в результате сооружения завода постоянную высокооплачиваемую работу. Ведь одним заводом невозможно ограничиться. Понадобится возведение жилья, создание мощной инфраструктуры, а это магазины, детские сады, школы, больницы и многое ещё…

– …рестораны, отделения полиции, вытрезвители, суды, – дополнил Сергея другой мужчина с внешностью матёрого уголовника. – Тогда мы не против! Такое зовётся кластер.

– Приятно иметь дело со знающим человеком, – ответил ему Сергей. Тот криво улыбнулся. Сергей решил, что первоначальный этап разъяснительной работы завершён.

Началась стройка с рытья котлована. Проект завода был скоро готов вплоть до мельчайших деталей. Несмотря на разного рода трудности в отношениях с местной администрацией и поставщиками, непрекращающееся воровство стройматериалов, даже два пожара и вопиющую некомпетентность отдельных строителей, заводу было суждено появиться. Параллельно возвели электростанцию и жилой городок.

Местные жители изменили своё отношение к строительству и последующей эксплуатации завода с настороженного и местами открыто негативного на положительное. Произошло это вследствие распространяемой и дошедшей до троицы основателей устойчиво сложившегося мнения о том, что наверняка возникнет какая-то, пусть даже ничтожная возможность выносить с территории завода отдельные алмазы. Рассуждали потенциальные несуны или попросту воры примерно так: алмазы можно спрятать, пусть даже в заднем проходе мужчине, а самые прожжённые циники добавляли: «баба в этом плане имеет вдвое больше возможностей», и к тому же поголовно все верили, что никакая электронная техника не даст стопроцентной гарантии от утечки ценной продукции, а тёртые технари поясняли, что любую технику можно расстроить или просто вырубить. Возникло как бы устойчивое мнение: алмазы не крупа или шоколад, чтобы один человек стал выносить их постоянно, значит, если ты удачно вынес несколько камней с предприятия, ты стал до конца своих дней обеспеченным человеком. Поэтому рисковать, пока тебя не уволили, не только дело стоящее, но даже совершенно необходимое. Следовательно, надо наниматься на строительство завода и потом устроиться на нём поближе к выходу готовой продукции.

Сергей первым из троицы почувствовал потенциальную опасность теории неотвратимости воровства алмазной продукции. Работа в банке дала ему примеры наивной и абсолютно непоколебимой уверенности отдельных предприимчивых индивидуумов в том, что к рукам работников банков неизбежно липнут деньги. Сколько бы ни ловили отдельных неудачников на попытках украсть деньги из банка, вместо схваченных с поличным или уличённых в хитроумных преступных схемах воровства на работу в банки всеми способами проникают личности с преступными наклонностями и ужасно хитроумными (по крайней мере, каждому из именно так кажется) схемами ограбления банковских хранилищ. Следует признать, что мировая статистика фиксирует пусть и редкие, но всё же очевидные случаи успешных ограблений банков. И каждый такой случай будит в голове кого-нибудь шальную мыслишку типа «А разве я глупее? Я ещё и не такое смогу!». Да ещё и писатели со сценаристами в США, Италии, Франции, Великобритании создали образы обаятельных и удачных грабителей банков с присущей им обязательной атрибутикой типа роскошных ресторанов, обалденных автомобилей и (куда же криминалу без них?) сногсшибательных красавцев и их подруг типа девиц, как стали их называть, с пониженной социальной ответственностью. Самые сексапильные актёры и актрисы очень разбогатели на подобных фильмах, не всегда осознавая общественную пагубность личного преступного вклада в подрыв законности, не говоря уже о моральной стороне вопроса.

Всё это Сергей обдумал и высказал Венедикту и Павлу. Наступила пауза. Потом Павел сказал:

– Каждый работает с реальными людьми, других у нас нет и не будет.

– Ничего не скажешь, мудрая мысль! – иронически ответил Сергей. – Конкретно что предложишь?

– Только продуманную систему строжайшего соблюдения мер охраны готовой продукции и разумной проверки непосредственно всех, имеющих к ней прямое и косвенное отношение. Придётся заняться штудированием мирового опыта.

– Согласен. Но нам не избежать и постоянных проверок проверяющих.

– Контроль должен быть строжайшим, – добавил Венедикт. – Но человеческая изобретательность неистощима, и какой-то процент хищений всё же неизбежен. Кто со мной не согласен? Чувствую, что таких здесь нет.

– Тогда возникает вопрос: целесообразно ли обнародовать случаи попыток хищений или же благоразумнее всё засекречивать? – И Павел поочерёдно посмотрел на каждого из двух собеседников. В ответ Сергей и Венедикт призадумались.

– Нет, засекречивать все хищения нецелесообразно. Обо всех раскрытых попытках надо широко оповещать. Вместе с тем, негласно искать информацию о случаях удачных выносов алмазов с предприятия.

– If any! – тут же добавил Сергей.

– Не сомневайся, такие обязательно будут! Слухи о тех, кому повезло, просочатся в среду работников завода и дойдут до нас. И тогда нам останется изучать эти слухи и проводить обыски и аресты.

– Паша, сомневаюсь, чтобы во многих случаях нам удалось найти концы и кого-то наказать. Только если пропавшие алмазы обнаружатся.

– Слушайте, – встрепенулся Венедикт, – не о том говорим! Все эти вопросы будем решать по мере их возникновения. А пока надо усилить охрану стройматериалов и стройплощадки в целом. Их воровать и продавать проще.

– Веня, но мы должны видеть перспективы!

– Согласен, только не надо раньше времени детализировать до мелочей!

5. Поехали!

Но вот преодолены все, казалось бы, неразрешимые трудности. Завод построен, возведен жилой городок, заработала вся (точнее, почти вся) инфраструктура. Укомплектовано штатное расписание промышленного объекта, включая прилегающую электростанцию. Проложена автомобильная дорога. Открыто и активно благоустраивается здание железнодорожной станции, недалеко от которого заработала двухэтажная гостиница, претендующая на четыре звезды. Правда, пока в гостинице нет даже холодной воды, а все без исключения поезда, включая электрички Павелецкого направления, на новой станции не останавливаются, но это, как уверяют коммунальные службы и руководство РЖД, вопрос времени. С МВД согласовано открытие нового отделения полиции. Анастасия с помощью Милки и её мужа организовала и сама провела восемь репортажей со строительства завода и готовится к прямой передаче церемонии открытия, для чего она заказала новое платье и надеется потрясти телезрителей новым имиджем (то есть новой причёской, а если раскрыть секрет – париком и шикарными челюстями на имплантах, не отличимыми от натуральных зубов). Возведено помпезное здание дорогущего ресторана «Diamond», в котором намечена грандиозная попойка в день пуска завода. Осталось пустить в ресторан холодную и горячую воду, а также электроэнергию. В Москву прибыла делегация из Швейцарии во главе с Сержем Арно и переводчицей Аннет Живо. Предполагается, что в день открытия иностранные гости вместе с троицей основателей прилетят на предприятие вместе в вертолёте, о чём не без труда Венедикт договорился со всеми силовыми структурами.

Троица носилась туда-сюда не покладая рук и ног по всем объектам, добиваясь пуска водоснабжения и электроэнергии, а также начала работы гостиницы, где им пришлось заночевать для проверки готовности всех гостиничных служб. И, как оказалось, ночёвка была не лишней: из гостиничных кранов потекло нечто в горячем и холодном виде, совершенно и видом, и запахом не похожее на водопроводную воду (воздержимся от сравнений). Оказалось, не подключены уже установленные мощные фильтры. Сергей даже охрип от перебранки с директором, который ранее был почему-то уверен, что очистка воды не нужна.

Но все трудности более-менее преодолены. Налажено сложное электронное оборудование. Завезено сырьё. Все номера гостиницы «Алмаз» готовы для принятия гостей, если кому-либо понадобится отоспаться после банкета. Всем работникам завода выданы новенькие белоснежные комбинезоны. С самого начала было решено сделать упор на белый цвет как символ чистоты в прямом и переносном смысле. Оборудование на заводе тоже белое, всё сияет чистотой. Изображение и звук поступают на пульт охраны со всех помещений завода. Троица ещё раз всё внимательно осмотрела. Павел вдруг спросил:

– Не кажется ли вам, что мы что-то забыли?

– Паша, ты чё? Мы ведь сверились по тому огромному списку, который ты сам не раз дополнял! Не может быть, чтобы забыли. Веня, ты согласен со мной?

– Ладно, потом узнаем, что добавить и что убавить. Усилим охрану и возвращаемся в Москву, а завтра вернёмся сюда вместе с иностранцами.

– Кстати, – вспомнил Венедикт, – большая группа журналистов во главе с Анастасией уже разместилась в Серебряных Прудах и готова приехать сюда. А помог нам в их размещении тот самый местный богач и владелец земельных угодий Марлен Арутюнян, невиновность которого усердно отстаивала Анастасия. И ведь отстояла в конечном счёте!

– Я бы не сказал, что отстояла! Три года условно – это не оправдание.

– Серж, ему ведь светила десятка в колонии строгого режима! А теперь он предоставил для размещения журналистов свои нехилые хоромы в Серебряных Прудах и тихо отсиживается в рублёвском особняке с известной певичкой, исполняющей пошлятину. Пользоваться теми хоромами он просил и всех нас, и думаю, что мы туда отправимся после банкета. На завтрашней церемонии открытия Марлена не будет, так удобнее и ему, и нам.

Венедикт хотел ещё добавить, что старший брат Марлена, недавно умерший из-за цирроза печени, стал их первым заказчиком на превращение в искусственный алмаз, но передумал, опасаясь порицания многочисленной родни.

Вечером того же дня трое уже были в Москве. По дороге Сергей вдруг очень отчётливо, до мелких деталей вспомнил, как в студенческие годы их курс на полмесяца отправили дождливой осенью в какой-то убогий совхоз на уборку картошки, как они мёрзли в хлипких домиках, предназначенных для жаркого лета, как разогревались водкой. Он рассказал всё Венедикту и Павлу. Венедикт сразу спросил:

– А совхозишко тот случайно не имени ли Крупской был?

– Точно, имени той самой сучки рыжего сифилитика! А ты, Венька, откуда знаешь?

– Да от сестры Лионеллы, она тоже туда ездила.

– Постой, дай сообразить! Твоя Лионелла, насколько я помню, окончила консерваторию по классу скрипки!

– Ну и что с того? Ты хочешь сказать, что скрипка и уборка картофеля несовместимы? А товарищ Гришин, первый секретарь Московского горкома, так не считал! И консерваторским руководителям, пришедшим к нему с надеждой отмены срыва занятий, он сразу осадил словами: «Никому не позволено охаивать линию партии». Представляешь, какой подонок! Лионелла потом ещё лечила кисти рук и явно недолечила. Да ещё и к водке в совхозе пристрастилась! Ну, от водки её быстро вылечили, а вот с руками сложнее. Лечение в Москве оказалось бесполезным, а вот на Кавминводах грязи помогли. Она потом выступала с оркестром и где-то премию отхватила. До сих пор играет, но теперь больше на рояле.

– Веня, я был недавно удивлён тем, что в Питере кондитерская фабрика по-прежнему имени Крупской. Подумать только, шоколадное производство и Крупская! Каким боком?

– И не такое при коммуняках бывало. Ну что, снова пообедаем в Коломне?

Вечером они приехали в Москву. Сразу же предупредили иностранцев, что завтра утром выезд из отеля в 9.00 и потом вылет вертолётом. Своих жён решили отправить присоединённым к электричке «Москва-Серебряные Пруды» спецвагоном, а оттуда вертолётом прямо к новому кластеру.

Следующий день оказался для всех переполненным эмоциями. От автора ждут словечка «волнительный», но ему оно ненавистно, поэтому выразимся по-старому: день был волнующим. Все благополучно добрались от столицы до площади перед заводом, где только за час до церемонии открытия уложили плитку. Вместе с иностранцами облачились в белоснежные комбинезоны и осмотрели завод. Анастасия и ещё довольно большая группа телевизионщиков разных каналов повсюду их сопровождала. Потом все собрались у заводского пульта управления. Каждый из троих положил по пальцу на кнопку пуска оборудования, после чего все они дружно сказали одно слово:

– Поехали!

6. .Начало трудовых будней

Нехватки сырья на заводе не было. Ещё до пуска было решено, что сырьё будет открытым и закрытым. К закрытому отнесли, понятное дело, человеческие трупы. К открытому – умерших животных и птиц. Например, на завод в закрытом контейнере привезли останки слона из цирка. Бедное животное страдало от ряда болезней, затруднивших его участие в выступлениях, отчего пребывало в бессрочном отпуске для лечения. Однако лечение старичку не помогло, и слон ушёл в мир иной. Хорошо, что случилось это ночью. Для кремации в хитроумной печи слоновью тушу пришлось расчленять. Работы по расчленению с самого начала решили вести в противогазах.

Из слона получилось столько брильянтов, что выполнили заказы цирковой труппы и телевизионщиков. Анастасия обзавелась красивым колье и ещё перстнем, другой перстень изготовили для её дочери. Потом поступил крупный заказ из собачьего питомника в связи с громким уголовным делом о добавке сильнодействующего яда в корм. Породистых ризеншнауцеров и доберманов хватило на множество перстней и колье.

– Я бы и отравителей пустил на брильянты! – негодовал любитель животных Венедикт.

– Не кипятись, им впаяли немалые сроки! У нас перепроизводство породистых собак, – ответил ему Павел. – Доберманы и ризеншнауцеры не лучшие породы. Серёга, помнишь того добермана с его хозяйкой, который тебя в детстве покусал?

– Не люблю вспоминать такое! – недовольно ответил Сергей.

Без излишнего шума и при полном отсутствии освещения этого в СМИ заработало исследовательское производство, где всё контролировал Павел. Он даже снял недалеко дом для их семьи, чтобы не тратить время на поездки в Москву и обратно. Но его жена Иоланта была ярой противницей жизни вне Москвы, и Павла в том доме навещали по выходным сын Виталий с женой Виолеттой и их детьми Алексеем и Полиной. Руководствуясь правилом «свято место пусто не бывает», в доме Павла как-то неожиданно капитально устроилась защитившая под его руководством кандидатскую диссертацию крепкая и розовощёкая Евгения, активно включившаяся, помимо обслуживания Павла в постели, в исследовательскую работу и доказавшая свою способность генерировать интересные и иногда даже продуктивные идеи, за что её все ценили. Алексей и Полина, принадлежащие к той же возрастной категории, что и Евгения, восприняли её спокойно, матери ничего не говорили, а между собой шутили, что «мама доиграется до того, что сама на алмаз пойдёт». В их словах было немало пророческого: Иоланта, оставшись без мужа, привыкла к ежевечерним посиделкам на диване перед огромнейшим телеэкраном с непременными атрибутами нездорового времяпровождения типа дорогих сигарет и элитного виски. Но когда однажды дочь сказала матери, что та рискует лишиться их отца, поскольку теряет, как выразилась Полина, товарный вид, Иоланта потом долго изучала себя в зеркале, после чего ввела ограничения: в день не более одной сигареты и одного стакана виски с кока-колой и льдом. Так она продержалась целых два месяца, после чего квоты возросли вдвое. Павел всё молча подмечал.

Главным на секретном производстве стал освобождённый за примерное поведение и тихий нрав бывший хирург Станислав Ильич Красавин. В прошлом он получил скандальную славу в качестве основного фигуранта громкого уголовного дела, оказавшись не столько врачом, сколько садистом-потрошителем, заслужившим в социальных сетях кличку Stas the Ripper. Избавим читателей от подробностей преступной деятельности хирурга-потрошителя, признанного психически нездоровым. Он отбыл весь предписанный срок, а после освобождения держался как можно тише и незаметнее. Психиатры не замечали в нём ни малейших отклонений, что дало возможность устроить в рамках одной телепередачи на Первом канале оживлённую дискуссию «Можно ли верить в психические отклонения Красавина?», в ходе которой почти все были единодушны в том, что к работе в медучреждениях его нельзя допускать никоим образом, даже в качестве санитара в морге. Первым предложил кандидатуру Красавина на пост руководителя отдела кремации людей Венедикт. Он сразу же столкнулся с возражениями Сергея и Павла.

– Венька, ты чё? Этого нравственного урода надо обходить за километр! – кипятился Сергей. – Он нам репутацию загадит!

– Стоп, Серж, не горячись! Мне тоже Красавин противен, но на такую должность белоручка и чистоплюй не пойдёт. Вместе с тем руководителем отдела я бы его не назначал! Пусть будет как-нибудь по-другому, скажем, главным специалистом.

– А ты слышал, что Красавин собрался снова жениться? И невесту нашёл, между прочим, в заключении. Это бывшая медсестра, делавшая смертельные инъекции тем, кого заказывали их родственники. Её вина не стопроцентно доказана, вследствие чего после трёх лет в СИЗО её отпустили. Она тоже будет работать на нашем предприятии.

– Да, – ответил Павел, – знаю, я говорил с ней. Она, между прочим, внешне очень хороша. К тому же ещё молода, всесторонне образованная, кроме медучилища окончила три курса философского факультета СПбГУ, неплохо владеет тремя языками. Я даже хочу обменять её на Евгению.

– Да ты что? С дуба рухнул?

– Серж, ты часто бываешь чрезмерно категоричен в своих оценках. Лариса Кропоткина, которую ты ещё не видел, очень привлекательна во всех отношениях. Ты знаешь о знаменитом теоретике анархизма князе Кропоткине? Кропоткинскую улицу помнишь? Хотя она снова стала Остоженкой, её переименование в советский период истории России показало, что большевики уважали князя, он ведь даже пенсию получал. Правда, маленькую, и ему очень помогал обожавший его батька Махно. Так вот, Лариса Ильинична – отпрыск какой-то боковой ветви Кропоткиных, княжна то есть. Поэтому есть смысл попробовать опередить Красавина. Правда, его какой-то предок был генерал-адъютантом и послом в Копенгагене, и он тоже благородных кровей. Но Красавин уж очень скомпрометирован. Княжне он не пара. Я ей уже подкинул эту идею. Она, чувствую, обдумывает свою линию поведения.

– Ну-у, ты меня ошарашил своим рассказом. Тогда тебе следует опасаться Красавина, он накопил опыт препарирования живых людей.

– Спасибо, я учту твои опасения. Кстати, не сходить ли нам вечером в ресторан «Diamond»? Я попробую пригласить и Ларису.

– А чё, идея неплохая, – подключился Венедикт. – Как я понимаю, нас будет четверо. Я позвоню и закажу столик на 19.00. Встряхнёмся слегка, а то мы ментально уж слишком глубоко закопались в человеческий пепел.

– Мужики, чувствую, что я консервативнее вас, но примкну к вашей компании из чистого интереса и Аню приглашать не стану.

– Ну и отлично, Серж! Я сейчас же позвоню Ларисе.

Павел отошёл на несколько минут и потом вернулся:

– Договорились, что я зайду за Ларисой после 18.00. А пока поработаем.

Разошлись по своим делам. Венедикт позвонил Сергею и поинтересовался формой одежды, и тот ответил:

– Casual с элементами шика, но ни в коем случае не самая парадная. Я надену яркую рубашку и замшевый пиджак, а на шею шейный платок вместо галстука. А ты надень, если не против, твой любимый кожаный пиджак с прибамбасами. Деловой костюм ни к чему.

– Но у меня здесь при себе нет неделовой одежды! Поэтому я смогу разбавить свой деловой вид только яркой бабочкой с платочком, – уныло ответил Венедикт.