Текст книги "2024. Последствия"

Автор книги: Александр Чугункин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Но я...

– Ты всего лишь человек, а значит, ты подвержен человеческому фактору.

– Я уже достаточно доказал свою верность Правительству, хватит издеваться!

– Пока ты не сверхчеловеческая единица, ты никто, – резко ответил Элитный, – делай то, что должен, и не помрёшь. А станешь одним из нас, и...

– Когда начальник «Госкавалерии» города нанимал информаторами меня и моего друга Келли, который был одним из командиров нашего отряда, он говорил, что мы сможем рассчитывать на привилегии, когда вы... Когда мы... Когда Правительство подавит восстание. Но я не хочу быть сверхчеловеком... Я...

– Тогда я вообще не понимаю, на что ты рассчитываешь, – усмехнулся Элитный, – делай, что тебе говорят, и радуйся, что всё ещё живой.

Триггер подавленно молчал. Он чувствовал, что просчитался, став агентом Правительства. А теперь – уже поздно. Он для них всегда будет цепным псом, если только не станет солдатом. Он бы и не прочь, но... Вживлять в тело электронные платы, менять психику, быть нечеловеком – это было выше его сил. Уж лучше так...

– Ладно, хватит, – Элитный огляделся, – время не резиновое. Ты говорил, что раздобыл что-то важное для нас. Отдавай, и расходимся.

Триггер поднял взгляд.

– Я отдам. Но сначала я хочу гарантий!

Элитный удивлённо посмотрел на него:

– Чего? Каких ещё гарантий?

Это был совсем уж абсурд. Неужели этот человечишка вздумал торговаться? С Элитой? Да он пристрелит этого самонадеянного, и глазом не моргнёт! Конечно, сначала выпытав всё самыми жестокими методами. Нет, это действительно забавно!

– Обычных гарантий, – обиделся Триггер, – как солдаты, Элита, страйдеры и прочие будут знать, что я свой? Да если наш отряд нарвётся на них, меня расстреляют, как и остальных повстанцев! Я уже сто раз мог быть убит, мне надоело, что я мишень, как и все люди! Если я захочу пойти на контакт с солдатом, как он поймёт, что мне можно верить?!

Элитный ткнул Триггера кулаком в грудь так, что тот чуть не упал в собственную лужу.

– У тебя всё? А теперь слушай меня! Ты что о себе возомнил? После войны будет видно, кто ты, а сейчас ты лишь информатор, не более того! О гарантиях раньше надо было думать! Или ты предлагаешь разослать твою физиономию всем боевым подразделениям, всем и каждому, и сказать: «Вот он хороший, в него не стреляйте»?! Напомню тебе, что ты, пока воюешь в своём отряде, всё ещё стреляешь в наших солдат! Так что заткнись и не рыпайся, и будь счастлив, что мы дали тебе шанс! А сейчас выкладывай, что узнал, даю тебе ровно минуту.

Триггер помолчал, переваривая услышанное. Таким раздавленным он себя ещё никогда не чувствовал.

– Вот, – он медленно протянул папку с бумагами, – я слышал, тут какие-то планы лидеров Сопротивления...

– Это мы ещё проверим, – Элитный спрятал папку, – и лучше бы это оказалось правдой... А теперь слушай. Те, кто за тебя отвечают, проявили к тебе доверие, которого ты ни хрена не заслуживаешь. Поэтому тебе новое задание. Отныне твоей главной задачей становится Нарушитель №1. Он где-то недалеко, да и ты с ним более-менее знаком. Вся информация о его передвижениях, все его планы, всё должно поступать наверх. Когда надо будет, убьёшь его.

Триггер почувствовал комок в горле.

– Но я не могу! Вы понимаете, что это за человек? Это же почти невыполнимо...

– А у тебя есть выбор?

Элитный развернулся и зашагал к выходу из парка, оставив Триггера подавленно смотреть перед собой. Пройдя несколько метров, солдат обернулся:

– Мой тебе, дураку, совет. Хочешь гарантий? Хочешь перестать бояться? Стань одним из нас.

И, не останавливаясь, зашагал прочь.

Глава 4

Лифт остановился, и первое, что увидел Олег через разъезжающиеся двери – нечто вроде входа в метро или подземный переход. На серых стенах висели плакаты Правительства – пирамида с глазом на бледно-зелёном фоне и белый голубь, улетающий в небо. В углу находилась деревянная скамейка с сиротливо стоящей керосиновой лампой, давно потухшей. В дальнем углу помещения виднелась лестница наверх, перекрытая решёткой. Рядом на стене висели таксофоны с давно оторванными трубками и погасшими дисплеями. Повсюду виднелись пустые консервные банки, пластиковые вилки и обёртки от быстрой лапши.

– Хорошо, что ещё не стемнело, – сказал Руслан, – сваливаем отсюда.

Олег подошёл к лестнице, ведущей наверх. Возле неё уже стоял Руслан:

– Вот чёрт! Заперто!

Олег задумался: интересно, что означает этот плакат? Всевидящее око «большого брата», которое следит за всеми? А голубь? Может, это – иллюзорный голубь мира, символ эволюции и развития, которое обещает людям Правительство? А может, это – символ роста до небес? Непонятно. Но у Олега были предположения, что это может означать в данный момент: это – душа, вырвавшаяся, наконец, из клетки и с облегчением оставляющая всё мрачное, злое и жестокое где-то внизу, далеко-далеко, чтобы устремиться ввысь, к небу, где нет решёток и замков, где всё время сияет беспечное солнце мира и свободы.

Снаружи донёсся недовольный голос, и сверху возле лестницы пробежали два человека в форме повстанцев:

– Ну, вот зачем отключили защитные поля? Они же должны были удерживать муравьиных львов! А теперь от них нигде не укрыться...

– Эй, – крикнул Руслан, стуча кулаками в решётку, – мы здесь, внизу, вы слышите, эй! Выпустите нас!

– По крайней мере, эти жуки ненавидят Правительство, так же как и мы, – сказал сверху затихающий голос.

– Кажется, они не слышат, – подытожил Руслан, – нет идей, как это открыть?

Олег походил по помещению и в углу возле скамейки нашёл вентиль, нацепив его на пазы вала, торчащего из стены рядом с решёткой. Странно: кто-то же закрыл решётку и заперся изнутри? Наверное, тот же, кто оставил керосиновую лампу на скамейке. Но ни здесь, ни где-то ниже следов чьего-либо присутствия видно не было.

– Осторожно, Ламар, эти транзисторы очень горячие, – раздался снаружи голос.

Олег не поверил своим ушам: это же – Кречетова! Она что, снаружи? И вместе со своим домашним животным? Олег начал быстро крутить вентиль, пока решётка не отъехала достаточно широко, чтобы они свободно прошли на лестницу. Пока они поднимались, Олег чувствовал себя так легко, будто он и в самом деле – душа, вырвавшаяся из клетки на свободу. Ему казалось, что он вообще не касается земли, ему хотелось улететь. Они оказались на полуразрушенной улице с остатками многоэтажек.

– Наконец-то, свежий воздух, – сказал Руслан.

С огромного монитора на железной шагающей стене на них смотрела Наталья Кречетова, близоруко щурясь и поправляя очки.

– Друзья! Граждане! Жители Города 14! Братья и сёстры, – продолжала Наталья, – люди и другие существа... хотя детально разжёвывать последние события нашим союзникам-вортигонтам излишне...

– Никогда ещё не был так рад Наталье Николаевне, – воскликнул Руслан.

Олег улыбнулся. Он видел лицо Кречетовой там, где раньше всегда было лицо Владислава Дорожного, и это было замечательно. Это значит, что повстанцам удалось. Значит, всё было не зря. Значит, можно смело сказать: «Город наш». Вот только... Что осталось от этого города?

– Да тут камня на камне не осталось, – поражённо оглянулся Руслан.

– Во-первых и самое главное, – говорила Кречетова, – если вы всё ещё находитесь на территории Города 14, незамедлительно покиньте его. Мы восстановили большую часть железных и несколько автомобильных дорог, чтобы дать вам возможность уехать отсюда как можно быстрее. В пригородных районах разбиты временные лагеря и сборно-эвакуационные пункты.

Город лежал в руинах – словно на него присел огромный слон, посидел немного и пошёл дальше. Один из страйдеров остановился, появилась яркая вспышка пронзительного голубого света. Там, где только что стоял всё ещё нетронутый дом, остались лишь две чудом не обвалившиеся стены.

– Повторяю: немедленно покидайте Город 14!

Над городом возвышалась умирающая Цитадель. Красное зарево над её вершиной с закручивающимися вокруг неё облаками создавали огромную воронку. Дул холодный ветер. Руслан нахмурился. Нет, дружище, нам не улететь, как птицам...

– Уничтожение ядра Цитадели, несомненное благо для нашего мира, повлекло за собой весьма неприятный побочный эффект. Очень скоро произойдёт разрушительный взрыв, масштабы которого я не берусь предположить. Однако можно с уверенностью сказать, что он повлечёт за собой уничтожение абсолютно всего в радиусе многих километров.

Даже непонятно, что хуже – опасность радиации или то, что от города останется лишь кучка пепла. Разве за это боролись все те, кто сейчас всё ещё борется? Они освобождали город, умирали, сражались за каждое здание. А в результате город не достанется никому.

– Поэтому повторяю: бегите из Города 14, если вы всё ещё там! Прошу вас со всей убедительностью, на которую только способна!

Но они до сих пор воюют, сражаются, бьются, невзирая на боль и риск умереть. А ведь некоторым это кажется забавным. Неужели они ещё не насытились этой мнимой романтикой войны, насаждаемой телевидением? Азарт, движение, риск... Олег поймал себя на мысли, что он и сам крепко подсел на это.

– Ну, а тех, кто уже находится за пределами города, спешу обрадовать: одним из положительных побочных эффектов дезорганизации сил Правительства стало то, что они не смогут делать людям уколы, подавляющие размножение. Эти инъекции блокировали формирование определённых белковых цепочек, необходимых для создания половых клеток. Так что сейчас для всех желающих наступило время плодиться и размножаться. Иными словами, пора задуматься над тем, что вы можете сделать для восстановления популяции нашего вида. Не откладывайте это дело в долгий ящик, так как неизвестно, сколько у нас в запасе времени до попытки Правительства взять реванш, а она неизбежно случится.

Так, прикинем, сколько среди повстанцев – женщин. И многие ли из них захотят воевать, будучи в интересном положении? Наталья, конечно, отчасти права, но... Это значит, что добрая треть повстанцев сразу станет небоеспособной.

– И всё же, – Кречетова говорила дальше, – поскольку прежде у нас не было возможности открыто говорить о вредительской деятельности Правительства, мне нужно очень и очень многое вам сообщить. В ближайшие дни я планирую написать для вас серию познавательных буклетов. На данном же этапе, к сожалению, придётся обойтись относительно краткой информацией.

Эх, сейчас бы – на пляж. Речка, коктейль и интересная книга на лежаке под зонтиком... Нет, не бывать этому больше.

– Последствия дестабилизации реактора тёмной энергии не явились для нас неожиданностью, хоть мы и не решались высказывать наши предположения вслух. Разрушительный импульс временно остановил работу всей сети реакторов Цитадели. Мы полагаем, что благодаря этому все телепорты Правительства, а также системы связи, основанные на идентичной технологии, выведены из строя. Иными словами, силы Правительства, рассредоточенные на Земле, изолированы и отрезаны от остальных.

Она словно читает доклад перед госкомиссией, как тогда – когда обставила профессора Поповича. Даже интонации те же.

– Тем не менее, мы считаем, что это временное положение вещей. Как нам довелось выяснить на собственном печальном опыте, малейшая дыра в «Мамоново» позволила врагу расширить портал, сквозь который прошли целые армии.

Ну, вот зачем она напомнила... Оно и так всё время из головы не уходит. А ведь Олег ещё не видел и малой части того, что повидали ликвидаторы аварии в «Мамоново». Ведь они даже побывали на других планетах, пока пытались закрыть пространственные разломы. А вообще-то, нет – он и не хотел бы увидеть всё это. Ему и своих призраков прошлого хватает. Его нервы и так работают на пределе возможного. Они не выдержали бы ещё большего.

– Также на Земле осталось множество модифицированных человеческих особей, которые сделают всё возможное, чтобы восстановить связь и вызвать подкрепление. Но даже несмотря на это, впервые за последние девять лет у нас появилась надежда.

«Интересно, – думал Олег, – а можно ли меня в самом деле считать героем? Всё то, что я делал, за что меня и считают героем, всё это делалось как-то само по себе. У меня же не было выбора. Я же просто делал то, что должен был делать. А можно ли это считать героизмом, если ты делаешь что-то не по зову сердца, а потому что обязан?».

– Мы втайне разработали несколько высокотехнологичных устройств, – продолжала Наталья с монитора, – и намереваемся применить их при малейшей попытке Правительства вернуть своё господство. Мы продолжаем растить и воспитывать новые поколения учёных, инженеров и техников. Ведь Правительство испытывает страх не перед нашими пулями и гранатами, но перед нашей волей, нашим интеллектом, нашим умением найти своё уникальное средство борьбы против каждой новой угрозы. Наша главная надежда это наш дух, несмотря на то, что его так легко пошатнуть. Все мы пережили гибель родных и друзей от рук Правительства. Все мы смотрели, как наши знакомые поддаются на их пропаганду, устраиваются к ним на службу и превращаются в винтики машины смерти. А тех, кто боролся, ждала ещё более страшная участь.

А может, героизм – как раз именно в этом? Сопротивляться до последнего, зная, что в конечном итоге из тебя сделают сталкера, что будешь без рук, без ног, без разума и эмоций выполнять чёрную работу в логове врага. Они же не отдавались добровольно. Но Олег поймал себя на мысли, что если бы его совсем загнали в угол, он предпочёл бы подорвать себя гранатой, чем сдаться и ждать превращения в сталкера. Нет уж. Лучше умереть львом, чем продолжать жить облезлой собакой.

– Но самое главное, что даже в таких ужасных условиях мы сохранили человечность. Только она позволит нам сплотиться перед неизбежной угрозой и обрушить на врага жестокую и неотвратимую кару.

Олег сделал пару шагов в сторону, разминая ноги, затёкшие от долгого стояния. Наталья Николаевна права. Они ещё вернутся. Но уж Олег позаботится о том, чтобы кара была действительно жестокой. Он тронул Руслана за плечо, показывая, что им пора идти. Некогда просто стоять и глазеть.

– И да, если вы почему-то пропустили часть моей речи, не переживайте, она будет крутиться в эфире до тех пор, пока в этом будет смысл. Извините за все возможные недочёты и ошибки. Как вы понимаете, у нас едва хватило времени записать это сообщение, не говоря уже о том, чтобы отрепетировать...

Кречетова обернулась куда-то в сторону, на мгновение исчезла из вида и вернулась в кадр, но Олег и Руслан уже отвернулись от монитора, направляясь в один из дворов.

– Что говоришь, Рамзес? Ах да, верно. Вы прослушали речь профессора Натальи Кречетовой, бывшего научного сотрудника из «Мамоново», ныне просто гражданина Земли, как и все. Осталось только добавить для всех, кто меня слышит: наконец-то, мы развеяли тьму, насланную врагами! Добро пожаловать на свет! Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!

Они уже зашли во двор, когда видеообращение закончилось последней фразой Кречетовой: «Так, ладно... Куда я дела свой калькулятор?». Олег усмехнулся: она – всё такая же, как и в бытность работы преподавателем в университете. Олег, наверное, был единственным, кто не спал на её лекциях тогда.

Сверху к ним подлетели несколько квадрокоптеров и начали торопливо фотографировать, облетая со всех сторон. Руслан принялся стрелять по ним. Через пару секунд один из них заискрился и с электрическим треском свалился на землю. Ещё несколько выстрелов – и второй упал на землю. Олег притянул грави-пушкой третий и с помощью первой кнопки запустил его прямо в стену дома. Тот ударился, разлетевшись на куски.

– Они кого-то ищут, – задумчиво сказал Руслан, – думаю, что нас.

– Ну, а кого же ещё.

Словно в подтверждение, с крыш домов, между которыми был своеобразный коридор, на верёвках стали спускаться солдаты Правительства. Оставалось только удивляться, как у них получалось так ловко проделывать этот трюк. Олег принялся стрелять по ним из пистолета. Когда один из солдат подошёл к нему вплотную и тут же свалился замертво, Олег, недолго думая, подобрал его автомат. Это очень приободрило его – теперь у него было оружие получше пистолета. Он быстро расправился с последним солдатом, и путь был свободен.

– Отлично, – сказал Руслан, – а я надеялся, что нам удастся отойти подальше, прежде чем нас обнаружат.

Отбиваясь от муравьиных львов, они вышли на широкую улицу. Олег сбивал их с ног грави-пушкой и сдвигал старые кузовы автомобилей, лежащие прямо на дороге, чтобы закрыть муравьиные норы, пока Руслан отстреливал их из своего пистолета. Впереди улица заканчивалась входом в двухэтажное здание. Руслан поморщился, смахивая с лица пепел, кружащий над городом. Пепел этот вполне может быть радиоактивным – неспроста же так надрывался костюм, показывая на дисплее трилистник с точкой в середине, когда Олег был возле ядра реактора. А уж при попадании внутрь организма... Как жжёт в животе... И слабость во всём теле снова накатывает волнами. Его собственный внутренний барометр, похоже, уже давно приближался к критической отметке – к той, на которой происходит модный тренд обнуления.

Здание словно взорвалось изнутри. Несколько стульев разбросало по комнате, а стёкла были выбиты. Поднимаясь на второй этаж, Олег увидел пластиковую коробку из-под торта, на которой была наклеена бордовая этикетка с белой надписью и жёлтым логотипом. На дне лежала картонка с маслянистым пятном и крошками, а возле коробки лежала бордовая шёлковая ленточка с золотистой надписью «У Саныча». Глядя на это, его желудок словно скрутила узлом неведомая сила. Как давно он уже ничего не ел и уже давно не спал по-нормальному. Он, конечно, не падал на ходу от усталости, но всё же чувствовал её как никогда. Человеку в белой простыне следовало бы лучше заботиться о своём протеже, а не бросать на произвол судьбы. Наверняка это запрещено каким-нибудь трудовым кодексом или небесной конвенцией. Он ведь уже трижды забирал Олега к себе и возвращал обратно без чувства голода и без тени усталости. Даже все раны залечивались за это время. А ведь без протекции человека в простыне и без защитного костюма ничего этого не было бы. Ну, не может же обычный инженер-электронщик, ни разу до этого не воевавший, скакать сутки напролёт как заведённая юла, уничтожая врагов и собирая всё новых последователей, и при этом ещё сохранять способность улыбаться и шутить. Интересно: если бы повстанцы узнали, что их любимый герой остаётся неуязвимым не очень честными способами, как бы они отреагировали на это? Вряд ли хорошо. У них же раны и прочие повреждения не заживают сами по себе, усталость валит с ног, а из-за чувства голода, наверное, порой невозможно ничего делать. Олег уже не первый раз задумывался: а ради чего он вообще всё это делает? Он ловил себя на мысли, что точного ответа у него нет. Усталость чувствовалась ещё сильнее. Как давно он уже не чувствовал что-то, отдалённо похожее на безопасность. То чувство, когда можно просто полежать – без необходимости держать наготове противотанковое ружьё.

На втором этаже им встретились зомби, и не только они. Там была шаровая мина Правительства, от которой зомби бесполезно пытались отбиваться. Олег точно знал, что этим сволочам он Землю не отдаст – сволочам типа Владислава Дорожного, которые говорят слово «человек» не с гордостью, а с презрением.

Олег споткнулся обо что-то и посмотрел вниз: на полу лежала зелёно-синяя жестяная банка газировки с наклеенным стикером «Проект партии „Всем миром“». Удивительно, но она была полная, даже не открытая.

Руслан, уже уйдя на пару метров вперёд, вернулся к нему.

– Что такое, Олег?

– Да ничего особенного, – ответил Олег, открывая банку, – просто... Не знаю, как тебе объяснить. Знаешь, как иногда приятно вечером, после работы, прийти домой, повесить всю одежду в шкаф, улечься с пивом перед телевизором и смотреть мультики?

Руслан посмотрел на него с недоумением. Олег поднёс банку ко рту.

– Стой, не пей! Говорят, они туда что-то подсыпают для провалов в памяти! Забываешь всё, что было за последнюю пару недель.

Олег остановил руку и ещё раз посмотрел на банку. Провалы? Хм... А он и забыл, действительно. Ещё на вокзале, в первый день появления в этом городе, какой-то гражданин в забытьи, словно говоря сам с собой, поведал об этом.

«А может, выпить? Хотя бы забуду. Забуду про то, что случилось в „Мамоново“. Про всё, что было со мной здесь. Последнее, что я буду помнить – это то, как я самозабвенно работал в лаборатории энергоносителей, катаясь после работы на велосипеде по родному городу и иногда выпивая по пятницам пиво в клубе „Вечер“... Никаких монстров. Никакого Правительства. Никакой боли...».

Олег посмотрел на банку: она перестала казаться ему пыльной и помятой. Она казалась волшебной пилюлей от всех его проблем. Просто выпей – и всё пройдёт. Конечно, Руслан потом будет несколько часов тащить его на спине из города, а повстанцы воспримут потерю памяти великого Ахатинова как страшную трагедию. Но ему будет уже всё равно. Конечно, ему потом расскажут обо всём, что с ним произошло. Но услышать рассказ – это не то же самое, что пережить наяву и помнить всё как вчера. Может, действительно стоит выпить и первый раз за долгое время спокойно и долго поспать...

Неведомая сила с грохотом вырвала банку из руки, и лицо обдало липкими сладкими брызгами. Олег зажмурился на долю секунды. Банка лежала на земле, превратившись в бесформенные клочки алюминия. Яркий голубой луч заглядывал в большое окно...

– Это снайпер, – крикнул Руслан, – ложись!

Они почти одновременно рухнули на пол и ползком направились к лестнице, ведущей на первый этаж. Когда они спустились вниз, Руслан прижался к стене, сбоку от двери на улицу.

– Ну, что? Есть предложения, как нам пройти?

Олег растерянно огляделся: с автоматом и грави-пушкой против снайпера не пойдёшь. Сверху вслед за ними скатилась шаровая мина. Олег, не задумываясь, притянул её грави-пушкой.

– Ближе, – сказал Руслан, доставая из кармана свою отмычку.

Олег поднёс мину настолько близко, насколько было возможно поднести, не попавшись снайперу. Разряд ударил в мину, и она засветилась жёлтым. Наконец-то, можно её пока отпустить. Олег увидел прямо напротив входа труп человека в форме повстанца с красным крестом на одежде, а рядом с ним лежало несколько гранат.

– Попробую подойти как можно ближе к окну и бросить туда парочку гранат, – сказал Олег, – мы так уже делали с Сергеем.

– Давай, – кивнул головой Руслан, – осторожнее только.

Олег собрался с духом, резко подскочил к повстанцу и быстро похватал гранаты, лежащие на полу вокруг него. Он едва успел отскочить, прежде чем показался голубой луч и в стену влетела пуля, оставив в ней глубокую дыру. Олег стоял, собираясь с силами. Его внутренний голос говорил: «Не делай этого! Это же – самоубийство!». Но времени искать другой путь всё равно не было. Он рванул в дверь и забежал за покорёженный «ГАЗ-53», стоящий на улице. Всё это заняло долю секунды, но он успел заметить у подножия многоэтажки, в тёмном окне которой прятался снайпер, ещё одного солдата, стреляющего из станкового пулемёта. Впрочем, к нему уже на всех парах катилась шаровая мина. Собравшись с мыслями, он кинулся за другую машину, ближе к многоэтажке. Едва он спрятался за машиной, как в полуметре от него просвистела крупная пуля, влетев в асфальт и подняв вверх фонтан серых крошек. Наконец, Олег оказался уже под самой стеной здания. Он взял одну из гранат и подошёл под самое окно. Другого шанса не будет. Он быстро вырвал чеку и, отойдя подальше от стены, кинул гранату в окно, а когда уже отскочил обратно к стене, прижавшись к ней вплотную, возле его лица пролетела очередная пуля. Послышались полные удивления возгласы, и мощный взрыв выбросил обгоревшее тело снайпера. Солдата за пулемётом уже давно убила шаровая мина. Бегло обыскивая оба тела на предмет чего-нибудь полезного, Олег поймал себя на мысли, что даже не испытал никаких эмоций от этой маленькой победы. Может, это – из-за усталости? Или из-за осознания, что все эти сражения за город бессмысленны и скоро его просто сдует взрывной волной? А может, это – из-за того, что он так много всего повидал за последнее время? Когда долгое время делаешь что-то однообразное, то перестаёшь воспринимать это как достижение, это уже становится чем-то обычным. Видимо, не зря кто-то придумал Пост – только отказавшись от чего-то на долгое время, мы в полной мере осознаём ценность того, что имеем.

– Отличная работа, – сказал Руслан, подбежавший из здания, в котором они только что прятались, – этот снайпер чуть головы нам не снёс.

– Только куда нам дальше идти?

Олег распихал по карманам найденные у снайпера пистолетные магазины и батарейки, косясь на сколоченный наскоро глухой забор, перекрывающий улицу.

– Сейчас заберусь наверх и посмотрю, что там за забором, – ответил Руслан.

Он ловко забрался по водосточной трубе на карниз и запрыгнул в окно, из которого пару минут назад стрелял снайпер. Олег лишь смотрел и удивлялся, как ему удаётся забираться по стенам так же ловко, как ходить по земле.

– Ого, – раздался его голос из окна, – вся улица перегорожена баррикадами. Иди первым. Я тебя прикрою...

Послышался щелчок затвора, и голубой луч вновь засветился в окне.

– А потом, как подашь знак, побегу к тебе. Сейчас попробую опустить тебе лестницу. Надо только разбить щеколду. А винтовка изрядно заржавела!

Луч упёрся в верхнюю часть забора, раздался сухой хлёсткий выстрел, и железная лестница резко спустилась вниз, едва не упав на Олега. Он пошёл по улице и, заходя в подъезд очередного дома, оглянулся назад и увидел здание, в котором Руслан сидел за снайперской винтовкой, и Цитадель на заднем плане, над которой была чёрно-оранжевая воронка. Он увидел старый велосипед на одной из лестничных площадок, и ему стало ещё хуже. Он не катался на велосипеде уже девять лет. Сейчас бы прокатиться. И здоровье бы поправилось, и вообще. Но – куда там... Сейчас – совсем не до этого. Он бы, наверное, многое отдал за то, чтобы просто сесть и проехаться куда-нибудь, никуда не торопясь, наслаждаясь видом окрестностей... Ну, вот почему всё – так? Почему так хочется упасть лицом на землю и заплакать во весь голос? Потому что никогда уже не будет ни велопрогулок, ни осмотра пейзажей... Олег лишь грустно вздохнул, оставив позади некогда красную раму с чудом уцелевшими колёсами без шин, рулём, педалями и даже сиденьем. Он вышел на очередной отрезок улицы, огороженный баррикадами с обеих сторон. Точнее, спереди была загородка в стиле Правительства – из тёмно-синего металла с бирюзовым отливом. Ворота раскрылись, выпустив пятерых солдат, уже вскидывающих табельные автоматы. Олег приготовился, сжимая автомат в руках. Но голубой луч сверкнул, и, прежде чем солдаты успели что-то понять, пять выстрелов повалили их одного за другим.

– Ну, ты даёшь, Руслан, отлично-то как, – произнёс вслух Олег, входя в открытые ворота. За ними находилось здание, вход в которое преграждало силовое поле. С боков всё было завалено обломками.

Олег забрался на балкон на стене с воротами и увидел, как Руслан выбегал к нему из подъезда, из которого он сам вышел пять минут назад. За ним бежали – именно бежали, а не летели – несколько муравьиных львов, но Руслан легко отбился от них своим пистолетом.

– Ещё одно препятствие позади, – сказал он, пытаясь отдышаться после бега.

Сильный толчок и яркая вспышка где-то далеко не дали ему договорить. Олега чуть не сбило с ног. Он посмотрел вдаль и увидел, как над Цитаделью вновь начинают сверкать ветвистые зелёные молнии, озаряя весь город яркими вспышками.

– Похоже, ядро реактора вновь начинает перегреваться, – констатировал Руслан, глядя на верхушку Цитадели.

Чёрно-красная воронка вспыхнула, и землю сотряс новый удар, от которого Руслан чуть не упал. Он подошёл к силовому полю и снял его своей отмычкой. Они прошли внутрь и оказались в очередном подъезде некогда жилого дома. На втором этаже находился своеобразный пункт солдат. Олег, услышав голоса, пропущенные через модуляторы, приготовился и резко ворвался туда серо-оранжевым вихрем, перебив трёх не успевших даже ничего понять солдат, находившихся там. С монитора на стене на них смотрело оно – зелёное, изрезанное морщинами тело с мелкими глазами и хоботом. Истинное лицо Правительства. Через долю секунды монитор отключился.

Руслан вошёл в помещение, разглядывая какой-то большой лист бумаги:

– Мы только что нарушили около пятидесяти законов Правительства.

– Хорошо, если не больше, – усмехнулся Олег, взяв с полки на стене несколько стаканов для импульсного автомата.

– Выходить из дома только в магазины и на работу, – декламировал Руслан строки с листа, – иметь при себе сертификаты с QR-кодом, удостоверяющие личность и подтверждающие хождение на уколы бесплодия, справки от работодателей и маршрутные листы следования от дома до места работы. На посещение магазинов отводится не более двух часов в день. Запрещается: выходить из дома без необходимости, отклоняться более чем на пятьдесят метров от маршрута следования на работу и обратно, смотреть в глаза сотрудникам «Госкавалерии» и солдатам, подходить к другим прохожим на расстояние ближе полуметра, говорить вслух на улицах дольше двух минут подряд, держать руки в карманах одежды, причинять вред здоровью госкавалеристов, повреждать имущество Правительства, поднимать шум после восьми вечера. И до восьми, впрочем, тоже...

Олег не слушал – он молча осматривал комнату: много чего полезного было там. Всё помещение было завалено комплектами солдатской брони, табельными автоматами и патронами к ним, на стенах висели ряды противогазов с тусклыми жёлтыми стёклами, в углу стояли ящики с сухими пайками.

– Может, наденешь? А то мало ли что, – сказал Олег, указав на бронекостюм, висящий на стене.

– Не получится, – отмахнулся Руслан, – наши уже пробовали. Людям подходят только жилеты госкавалеристов, ведь те тоже люди, а эта броня только для синтетов. А у меня же нет разъёмов по всему телу...

– Ну, хотя бы щитки на ноги. Это уже хоть что-то.

– Да ну, зачем, – стоял на своём Руслан, – мы уже сколько дней воюем? И на мне до сих пор ни царапины.

– Вечно везти не может, – сказал Олег, проходя по комнате, – любая пуля может стать последней. Знал бы ты, сколько раз в меня стреляли, особенно по ногам.

Раздался писк, и на двери в другом конце комнаты начала мигать красная лампочка.

– Что это?

– О, нет, – ответил Олег, – только этого не хватало.

Мощный взрыв разнёс дверь в щепки. Не успело облако дыма и пыли рассеяться, как в комнату вбежали трое солдат. Олег открыл огонь, но несколько пуль попали по нему, больно ударив – костюм разрядился почти полностью и защищал очень неважно.