Текст книги "Дефект"

Автор книги: Алекс Эдельвайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Поэтому, – сказал Астэ после еще одной паузы, – я хочу предложить кое-какое решение. Все мы знаем, что генная инженерия в Империи работает на ура – иначе как бы им вообще хватило смелости высказывать такие оскорбительные теории насчет нашего происхождения. Кто сказал, что дефекты – как они это называют – в мозге нельзя исправить? А если и вовсе создать новых людей?

– Боюсь, это было бы проблематично… – сказал один из сидящих.

– Да нет, не так уж, – улыбнулся Астэ. – Лэнги, ты не мог бы подойти?

Тот мгновенно открыл глаза и вопросительно глянул на Астэ. Затем молча встал и подошел к нему.

– Это – мой друг, – сказал Астэ, слегка указывая на него рукой. – Его хозяин… в смысле, я хотел сказать – человек, у которого он живет – работает в правительстве. То, что сейчас у них война, все в курсе – да это и не удивительно. Но вот война эта обходится им очень, очень дорого – в кои-то веки они встретили по-настоящему конкурентоспособного противника. Скажи, Лэнги, какие опасения они недавно высказали на одном из заседаний?

Затем он добавил, чуть смутившись:

– Только вслух, пожалуйста. Нужно же мне слышать тоже, да и вообще…

Встретившись с Астэ взглядом, Лэнги будто поймал мысль. Он сказал:

– Они считают, что Империя в этот раз имеет шансы на поражение. И что, вероятнее всего, в войне придется задействовать практически все население.

– А это значит, – продолжил Астэ, – что мы останемся почти одни, не считая тех групп, которые воевать не могут – таких, ясное дело, по пальцам пересчитать. Вот тут и сыграет то, что они считают нас безмозглыми животными.

Тут уже, казалось, сам воздух колыхался. Видно было, что люди обдумывают сказанное им.

Тут Лэнги посмотрел ему в глаза, затем на всех, затем сказал:

– Астэ, и все остальные. Я просто хотел сказать, что, возможно, не обязательно вмешиваться в работу мозга таким образом. Люди могут развить эту область по собственному желанию. Надеюсь, вы понимаете, о чем я.

Астэ долго смотрел на него, затем подошел, взял за обе ладони, подражая тому человеку, и сказал:

– Да. Я понимаю.

Затем, чуть погодя, он добавил, обращаясь уже ко всем:

– Надо вывести людей из этого состояния анабиоза. Они должны узнать, кем являются. Прошло много времени – каждое новое поколение претерпевает изменения. Невозможно, терпя каждый день этот имперский беспредел, оставаться равнодушным! У меня… у меня есть навыки, и я готов передать все, чем располагаю, остальным.

Когда его слова были обдуманы, как и дальнейшие действия, один из людей встал и обратился к Астэ и Лэнги:

– Полагаем, вам двоим следовало бы дать нормальные имена – как у всех нас.

Те промолчали, но волнение было видно хорошо.

– Если позволите, – продолжил тот человек.

Они кивнули; тогда он сделал нечто крайне необычное. Подошел сначала к Астэ, также приложил свои ладони к его, только в этот раз они еще и касались лбами, опустив головы. Постоял так несколько секунд, затем проделал то же и с Лэнги. Потом отошел, указал поворотом головы в сторону Астэ и сказал:

– Эйи – «рассветная звезда».

После – в сторону его спутника:

– Лайи – «узор из перьев на крыле эио-ом».

Астэ казалось, что он сейчас задохнется. Ему дали имя, настоящее имя на его родном языке, он будто бы стал еще ближе к ним, к тому, что было изначально и что не удалось искоренить за целую тысячу лет…

Однако, это был еще не предел.

Люди слегка придвинулись друг к другу и взялись за руки. Они немного опустили головы, и через несколько секунд воздух наполнился удивительными, ни на что не похожими звуками.

Видно было, что люди не поют, а говорят; но то, как они говорили, напоминало пение, как показалось Астэ – ангельское. Голос каждого отдельного человека вливался в общий поток голосов; он струился в воздухе, как ручей, не натыкающийся на препятствия, как пение птиц; казалось, это и впрямь что-то неземное; а язык имперцев – кажущийся в сравнении с этим грубым, лающим, будто камни скатываются со скалы – Астэ и вовсе не хотелось вспоминать.

Когда Астэ и Лэнги были практически дома – оставалось лишь повернуть в разные стороны – первый сказал:

– Спокойной ночи, Ла-йи.

Тот улыбнулся и ответил:

– И тебе хорошо доспать остаток ночи, Эйи.

Астэ даже немного дернулся.

– Ничего себе! Это ты как… так чисто произнес, совсем, как они! У меня так не получается… – он как-то смущенно опустил голову.

– Да не переживай ты так, получится еще. У всех ведь разные способности. Мне, к примеру, во сне никто не является, – он снова улыбнулся, ободряюще и примирительно.

Астэ ответил ему тем же, хотя улыбка и была немного нервной. Они разошлись по домам.

***

На следующий день его ждала довольно неожиданная новость. Его собирались подарить другому человеку.

Дело было в том, что его хозяин, хоть и занимал довольно высокое положение, но все никак не мог продвинуться выше. А тут появился человек, который, благодаря своему влиянию, помог ему в этом. Он был известен своим переменчивым характером и довольно часто возникающими спонтанными решениями, поэтому, чтобы удержать позицию первое время, приходилось изворачиваться. К тому же, хозяин Астэ был намерен заполучить дружбу того человека.

– Знаешь, он ведь еще такой любитель экзотики, – сказал он Астэ. – Ну, эти твои глаза и способность говорить без акцента… Уверен, он оценит.

– Очень надеюсь, – проговорил Астэ тихо.

– Хм, но вот эти синяки под глазами… Слушай, я же нормально тебя кормлю; чего ты такой полумертвый?

– Не знаю… Э-э… Экзотика, – он натянуто улыбнулся, наивно посмотрев тому в глаза и издав смешок.

А потом Астэ было не до смеха. На фоне дома белого цвета – побольше, чем у предыдущего хозяина, – и экзотических деревьев, привезенных с родной планеты имперцев и растущих в специальных стеклянных мини-помещениях наподобие теплиц, на дорожке, выложенной неровными красно-оранжево-желтыми камнями, стоял тот самый человек, ремень которого так хорошо недавно прошелся по спине Астэ.

Глава 2

У Астэ было такое чувство, будто внутри что-то упало сверху вниз, оставляя за собой пронзительный воздушный тоннель. В этот момент ему хотелось находиться где угодно, только не там. Стало тяжеловато дышать, и изо всех сил хотелось изобразить какую-нибудь гримасу на лице – страха, ненависти – но лицо нужно было сохранять каменным. На самом деле, первой его мыслью было то, насколько некстати появился этот имперец – он ведь только-только начал осуществлять давно желаемое, а тот мог знатно помешать, или – кто знает? И вовсе пресечь. Теперь он имел на Астэ полное право.

«Может, убежать?..» Нет, убегать нельзя. Если имперец изначально не планировал его убивать, то после этого точно убьет.

Во время всех этих размышлений, метавшихся в голове молниями, Астэ не забывал слегка улыбаться, медленно идя чуть поодаль уже бывшего хозяина. Когда они подошли ближе, люди обменялись приветствиями; на Астэ воззрилась пара огненно-янтарных, насмешливых глаз.

– Ух ты. Какая встреча, – сказал имперец намеренно удивленно.

– Он Вам чем-то запомнился до этого? – быстро спросил бывший хозяин Астэ.

– Запомнился? Да не то слово! – он все еще улыбался; у Астэ душа окончательно провалилась в пятки, казалось, вот-вот, и он грохнулся бы.

– Мы виделись совсем недавно, – продолжал тот. – Он оказал мне очень любезный прием в Вашем саду – дом, к сожалению, был заперт (на этих словах занервничал уже другой имперец) – но Вы не переживайте, меня совершенно не обременило ожидание (собеседник разнервничался вконец): Ваша замечательная собака поразвлекла меня интересным разговором, да и в целом у Вас красиво – мне нравятся Ваши темно-синие цветы; знаете, на фоне белых дорожек и ограждений… синее на белом фоне22
  кровь людей из народа Астэ, как и у имперцев, имеет чернильный цвет


[Закрыть] вообще прекрасно, на мой взгляд, смотрится; думаю, росли бы эти цветы у меня, не удержался бы и засадил ими все. Извините, увлекся; благодарю за столь милый подарок, хоть и бракованный, ха-ха. А теперь я хотел бы, как мы и планировали, поговорить с Вами – пройдемте, у меня есть отличная беседка. А ты… – он посмотрел на Астэ, затем обратился к собеседнику, – как Вы его зовете?

Было видно, что другой имперец изо всех сил сохраняет присутствие духа. Обрадовавшись, что ему наконец задали конкретный вопрос, он ответил:

– Я зову его… точнее, прошу прощения – я звал его Астэ, но это так, поскольку Вы спросили; Вы, разумеется, измените имя на свой вкус.

– А отзываться он на другое имя будет, м-м?

– Простите? – имперец сделал вид, что не вполне понял, хотя он и правда не понял.

– Ах нет, ничего, – он рассмеялся. – Оставим пока прежнее. Астэ, приготовь нам попить, пока мы беседовать будем. Что-то мне подсказывает, – он ухмыльнулся, – что этот разговор будет либо слишком долгим, либо слишком коротким.

Убитой походкой Астэ прошел в дом. У входа его ждал человек – тоже один из рабов. При том, что астеническое телосложение было общей чертой всех людей из их народа, этот казался совсем уж маленьким; добавлял впечатление довольно низкий рост. А глаза его были даже еще больше и еще наивнее, чем у Лэнги. У них был редкий, светло-фиолетовый цвет – они напоминали два аметиста.

Когда Астэ приблизился, тот глянул ему в лицо и слегка вздрогнул; затем дружелюбно улыбнулся, вскользь дотронулся до его руки и предложил показать дом. Вошедший благодарно кивнул.

Вообще, Астэ всегда удивляло несоответствие внешнего вида домов их внутреннему убранству. Ослепительно белые снаружи, с такими геометричными формами, хоть и не очень большие и не высокие, внутри они были, чаще всего, темно-серыми с красными или оранжевыми «прожилками» – имперцы также были любителями делать такую подсветку – и преобладающими формами были круги и овалы. Проявлялось это везде: и в винтовых лестницах, и в больших овальных панно на стенах, изображавших очень часто пейзажи родной планеты имперцев – выполнены они были под «окна». А чтобы еще полнее погрузиться в атмосферу, с лестниц и прочих возвышенностей свисали красного цвета растения наподобие плюща и лиан, так напоминавшие алые «джунгли» на родине Империи. У многих на стенах были также гигантские изображения нынешнего правителя, или различные боевые сцены, или же просто картины с каким-либо представителем их расы, соответствующего, по их мнению, идеалам красоты – эти стандарты, впрочем, имели довольно широкие рамки. Данные изображения были настоящими произведениями искусства, идеальным образцом взаимодействия культур и стилей, которого имперцы, скорее всего, и не замечали. Выполнены они были в виде витражей – множество стеклянных кусочков будто светились яркими, насыщенными цветами, так и врезавшимися в глаза. В то же время была в них какая-то плавность, и цветовая гамма во многом выдавала имперский стиль.

Астэ досталась маленькая комнатка на чердаке с единственным окном, выходящим на крышу – у него возник вопрос, открывалось ли оно вообще когда-нибудь: воздух был довольно спертым. А также ему было интересно, каким образом по ночам из этого окна вылезать – придется спрыгивать с крыши.

Ближе к вечеру два имперца наконец вышли из беседки. Вид у бывшего хозяина Астэ был вымотанный, но довольный – видно было, исход разговора его устраивает. Астэ всегда удивляло то, что они так много говорят – они сделали из этого целое искусство – и то, что при помощи различных уверток могут убедить собеседника в чем угодно. Похоже, общаться телепатически они даже не пробовали – да и зачем, это, наверное, было бы им менее интересно. А еще Астэ всегда было любопытно, был ли его народ таким тихим и немногословным и до завоевания.

Пока те говорили, Астэ вместе с тем человеком – его звали Этрэ – приготовили горячо любимый имперцами напиток; редко в Империи встречался человек, который не делал бы регулярно хоть глоточек после напряженного дня. Напиток был крепким и имел терпкий запах; имперцы называли его «кветт».

«Можешь идти, Этрэ», – сказал хозяин дома после того, как другой имперец, выпив из вежливости стаканчик, ушел. – «А ты останься», – он посмотрел на Астэ.

Когда Этрэ удалился, он продолжил:

«Ну, давай познакомимся, что ли. Меня зовут Гэрет, в недавнем прошлом я заместитель командующего одним из имперских элитных отрядов – не буду называть, все равно не запомнишь, – сейчас, при экстренном военном положении33
  военное положение в Империи почти всегда, а если оно экстренное, значит, противник представляет значительную угрозу


[Закрыть] я исполняю роль ответственного за безопасность колонии», – он улыбнулся.

Астэ кивнул. Он не особо понимал, зачем ему это все рассказывают.

«А что касается тебя», – Гэрет улыбнулся еще шире, – «я уже знаю – ты ведь представился в прошлый раз. Только вот непонятно, кем же конкретно тебя считать», – он закатил глаза, вспоминая, – «ничтожеством, ошибкой природы, позором для своего хозяина, или же – но это уже мои домыслы – позором для собственного…кхм… вида?»

Астэ все сильнее и сильнее осознавал, какая его теперь ждет жизнь.

«Хотя…» – не унимался имперец, – «насчет последнего тут дилемма. С одной стороны, агрессивный, а с другой – так чисто говоришь, без рабского акцента, в отличие от твоих тупых сородичей».

На этих словах Астэ уже не смог сохранять спокойное доброжелательное лицо. Руки непроизвольно сжались в кулаки; он убрал их за спину.

– М-да-а, действительно сложно. А? Ты что-то занервничал, смотрю?

Астэ слегка вздохнул и ответил:

– Нет, Вам показалось. Просто мне немного нехорошо. Прошу прощения.

Гэрет хитро прищурился, как-то по-особенному зло ухмыльнулся и сказал:

– И ты действительно, что ли, чувствуешь какую-то с ними общность?.. Ты-то?..

Стрела попала в мишень: Астэ разжал кулаки, опустил руки и теперь смотрел куда-то в пустоту. Это немного смутило имперца – тот, очевидно, ожидал другой реакции. Разочаровавшись, он стал постукивать пальцами по коленке – он сидел нога на ногу. Немного подумав, сказал: «Ладно, можешь идти. Устал я сегодня».

***

Этой ночью Астэ снова не мог уснуть. Однако причиной в этот раз было не только непонятное воодушевление, сопровождавшее его в последнее время почти всегда, но и пронзительная горечь, появившаяся после разговора с новым хозяином. Она не хотела отпускать: вспыхнув в районе сердца, она будто пронизывала тело насквозь. До этого он ни разу не слышал такого от кого-либо из имперцев. А у этого будто сильно страдало чувство собственного достоинства. «Хотя, кого обманывать. В чем-то он явно был прав», – допустив эти мысли себе в голову, Астэ тут же об этом пожалел.

Он лежал, уткнувшись лицом в кровать и сжав кулаки. Из горла, периодически сдавливаемого спазмами, вырывались всхлипывания.

Состояние беспокойной дремоты прервал какой-то посторонний звук. Астэ мгновенно вскочил; сердце бешено колотилось о стенки грудной клетки. Звук исходил от окна сверху. Задрав голову, Астэ увидел там Лэнги.

Он тут же встал на кровати – потолок его комнатушки был довольно низким – и открыл окно. Затем придержал нежданного посетителя руками, чтобы он не произвел лишних звуков во время прыжка вниз.

Теперь Лэнги сидел напротив него; Астэ успел отметить, что его глаза горят не появлявшимся до этого огнем. Хотя нет, где-то он уже подобное видел – кажется, это было тогда, когда тот перед всеми говорил о том, что не обязательно искусственно вмешиваться в работу мозга, чтобы люди захотели дать Империи отпор.

– Астэ, уже нашлись добровольцы, – начал он без предисловий. – Эти люди готовы учиться использовать энергию… как имперцы.

Астэ даже не стал спрашивать, каким образом так быстро удалось передать информацию. Эта ментальная связь, видимо, никогда не будет ему доступна. Он мгновенно собрался с мыслями и ответил:

– Это точно?

– Абсолютно.

– В таком случае, закончилось время, когда я ходил тренироваться один, – он усмехнулся. – Они все имеют возможность уходить ночью?

– Астэ. Даже если не имеют, то найдут.

В этот момент огонь в его глазах стал виден наиболее явно. Астэ даже вздрогнул – такой это был взгляд. И куда только делся прежний, пугливый и осторожный Лэнги. Хотя… это и впрямь казалось далеким прошлым; теперь он – Лайи (тут Астэ даже мысленно запнулся), теперь он – часть собственного народа. Эта черта была настолько необычной, настолько новой в этих отдаленных друг от друга людях, что Астэ, помимо удивления, испытал к ним невероятное уважение.

Тут на какое-то мгновение лицо Лэнги переменилось, а глаза снова стали наивно-грустными. Он осторожно спросил, глядя в лицо Астэ:

– Кстати, а… а с тобой все хорошо?..

«Черт», – подумал тот, а вслух сказал:

– Да, совершенно.

– Ты извини, если что, это я так спросил… А то у тебя глаза так посинели…

– Я просто слишком долго смотрел на солнце, – мрачно ответил Астэ.

***

– О, пресвятое будущее нашей превеликой Империи, ну почему ты такой придурок! – закатил глаза Гэрет, отпив глоток свежеприготовленного кветта. – Ты даже это сделать нормально не можешь!

Астэ стоял перед ним, изо всех сил недоумевая, как он мог перепутать ингредиенты.

– Ну неужели мне придется использовать для этого специальный автомат, ты за кого меня принимаешь вообще?.. Стоило одному заболеть – так все, зверушка ты экзотическая безрукая…

– Я прошу прощения, это было сделано не нарочно. Я по ошибке положил не тот компонент. Если позволите, я сделаю новый – это не займет много времени.

– Новый ты, конечно же, сделаешь, куда ты денешься… Фу, ну невозможно же пить. Сам вот и выпей, я посмотрю.

– Может, не стоит?..

– Нет, очень даже стоит. Если это запорол, хоть повеселишь меня зрелищем. Держи.

Астэ посмотрел на темную поверхность отвратительной жидкости. Он не представлял, как будет это пить.

– Погоди, я что-то придумал! – хихикнул имперец. – Этрэ!

Сверху послышалось шуршание, затем слабый голос. Гэрет продолжил:

– Ты не сдохнешь там, если быстренько принесешь мне мою накидку?

Послышались торопливые шаги. Вскоре Этрэ стоял перед имперцем, держа накидку в руках. Он мельком посмотрел на Астэ, который стоял со злополучным стаканом в руках и искренне не понимал, что сейчас должно произойти. Во взгляде Этрэ было сочувствие.

– Ну все, иди, чего встал.

После того, как тот ушел, Гэрет сказал:

– Я эту накидку все равно выкинуть собирался. Так что давай, надевай. Будет пародия на человека, – он рассмеялся, и от удовольствия чуть ли не потирал руки.

– Но нам ведь не полагается носить имперскую одежду, – тихо проговорил Астэ.

– Тут я решаю, что тебе полагается, а что нет. Благодарен мне должен быть вообще-то!

Со вздохом Астэ надел накидку. Собрался было быстро, залпом выпить, но треклятый имперец снова его прервал.

– Постой, не так скоро, я еще кое-что придумал! О, ну какая умора… В общем, перед тем, как выпить – помни, целый стакан – скажи: я – презренный раб, и я облачаюсь в эти одеяния и пью этот священный напиток в надежде, что это сделает меня человеком!

Несколько секунд Астэ смотрел на того, как на идиота. Это и впрямь было очень странно. Потом он подумал, что лучше уж так, чем быть потом избитым. Он решил отключить все эмоции и поскорее все это закончить.

– Я – презренный раб, и…

– Ну-у, что за отвратительная игра. Ты хочешь мне веселье испортить? Живее! Эмоциональнее!

«Пожалуй, когда-нибудь, пока он будет спать, я воткну нож ему в глотку и прокручу трижды. Будет тебе игра; надеюсь, после этого ты от меня откопаешься».

Астэ понадежнее запахнул накидку, присел на одно колено и поднял стакан кверху. Гэрет с интересом наблюдал.

– Я – презренный раб, – на этих словах он резко опустил голову вниз, приложив ладонь ко лбу, – и я облачаюсь в эти одеяния и пью этот священный напиток в надежде, – он задрал голову кверху, к стакану, и приложил вторую руку к груди, – что это сделает меня человеком!!!

После этих слов он резко поднес стакан ко рту, зажал нос рукой и стал пить большими глотками. Первое, что он почувствовал, это то, как обожгло горло; по мере того, как он пил, жгло все сильнее, казалось, сейчас будет невозможно дышать. Хотелось откашляться; по лицу текли слезы. Сквозь свои страдания он слышал хлопки рукой об руку и подбадривания.

Нечеловеческими усилиями Астэ заставил себя допить до конца; как только стакан опустошился, он вскочил и стремглав выбежал в сад под неистовый хохот имперца. В саду он прокашлялся и содрал с себя злополучную накидку, кинув на землю; затем, используя энергию, разорвал на две части, потом на много частей; затем она вспыхнула синем пламенем, и вот уже от нее и вовсе ничего не осталось.

***

– Астэ, а что у тебя с голосом? – спросил Лэнги, когда они ночью шли на тренировку.

– Да так… воду холодную пил, – сказал он и закашлялся; в горле до сих пор жутко першило.

А еще он отметил, что это очень мило со стороны Лэнги не называть его новым именем, вынуждая произносить свое собственное в ответном обращении.

Он невероятно волновался перед первой тренировкой. Ему было страшно, что ничего не выйдет и ему попросту не поверят. В какой-то момент он даже подумал, что берет на себя слишком большую ответственность; но мысли о том, что оставлять все, как есть, ни в коем случае нельзя, вернули ему уверенность. Он обязан сделать все, что в его силах.

Вот перед ним стоят люди. Хлопают глазами; смотрят доверчиво, некоторые будто разглядывают с интересом. Тут Астэ понял, что нужно им, наверное, что-то сказать, а он даже не знает, что. Растерявшись окончательно, он резко вытянул в сторону левую руку, сосредоточился изо всех сил – и вот уже неподалеку в земле зияла дымящаяся воронка.

– Вы так же можете, – коротко сказал он. – А теперь пройдемте за мной, я покажу, откуда берется эта энергия.

Мягкий свет цвета циан падал на полные внимания и концентрации лица. Некоторые люди задумчиво поглаживали каменистые стены пещер, на которых влага скапливалась в виде росы, потихоньку стекавшей вниз, поблескивая.

Астэ внимательно смотрел на людей, пытаясь понять, чувствуют ли они то же, что он.

– Попытайтесь сконцентрироваться изо всех сил, – сказал он, – представьте – впрочем, так оно и есть – что этот свет вместе с энергией проходит сквозь вас, как он течет по венам, питая ваши органы; медленно поднимается к голове, скапливаясь внутри, в самом верху, чтобы потом подчинить себе ваше тело – да, это не вы пользуетесь энергией, а она вами, в ваших силах лишь ее направить.