Текст книги "Ночная Бабочка (СИ)"

Автор книги: Алая Роза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Ой, мамочки, где я? Кто это? – прошептала Кира, и заглянув под своё одеяло, пришла в ещё большее удивление, потому как на ней не было ничего, кроме её маленьких трусиков. – Ну, хоть они на месте… – выдохнула она. – Хотя… А вдруг… Вдруг я их… потом снова надела…? После этого…

– Ммм… – рядом раздался утренний мужской бас.

– Надо бежать отсюда! – подумала она, но не успела она встать с кровати и собрать свою одежду, как парень, сначала перевернувшись на другой бок, лицом к ней, приоткрыл один глаз, а потом и второй.

– Привет, – а ты куда?

– Домой, – выдавила из себя Кира, узнав в лице молодого человека бармена, научившего её пить текилу.

– Оставайся на чай, – предложил он.

– Нет, мне пора, – спешно отказалась она, предполагая, о каком «чае» он говорил.

– Подожди, – остановил её он, – возьми на тумбочке пятьдесят долларов. Это тебе. Я их вчера на чаевых заработал, но ты сегодня ночью их заслужила, – без всякого стеснения и предрассудков сказал он.

– Да пошёл ты…! – бросила Кира и швырнула в него купюры, даже не сразу вспомнив, как зовут этого парня.

Она быстро собрала свои вещи, наспех оделась и выбежала из неизвестной ей квартиры, оглядываясь по сторонам. Кира достала мобильный телефон и, не попадая с первого раза на цифры, набрала номер Лены.

– Девочки, вы где? – после долгого ожидания ответа на вызов, она услышала голос Лены.

– Мы ещё спим. А ты где? – задала она встречный вопрос.

– Не знаю. Я ничего не помню. Что произошло вчера? Как я уехала с барменом, который разливал нам текилу?

– Ты уехала с барменом? – в голосе Лены Кира услышала полное недоумение. – Я забыла. Абсолютно всё.

– Понятно. Значит, вы тоже «накидались», – вздохнула она, констатировав невозможность сейчас выяснить все обстоятельства событий, произошедших ночью в ночном клубе. – Ладно, я сейчас доберусь, у меня осталось немного денег: на общественный транспорт, думаю, хватит. Пока.

По дороге к автобусной остановке Кира сквозь невыносимую головную боль пыталась понять свои собственные мотивы совершённых ею действий. Неужели она способна лечь в постель с абсолютно незнакомым ей мужчиной, который, в конечном счёте, воспринимал бы её в качестве девушки лёгкого поведения? Правда ли, что она умела заниматься сексом так, что ей готовы были платить за это деньги? Почему она так поступила: настолько необдуманно, рискованно, фривольно? Ответов на свои вопросы она не находила, да и не могла: её голова была занята тем, чтобы выпить дозу анальгетиков, снимающих мучительную боль от большого количества спиртного, принять расслабляющий душ и снова грохнуться в кровать, чтобы уснуть, а, проснувшись, забыть обо всём, что было…

Когда её сознание совершенно неизвестным образом стало показывать картинки этой ночи, Кира невольно пришла в ужас. В её голове промелькнули образы бармена, которого, как она позднее вспомнила, звали Антоном, который делал с ней всё что хотел и как хотел. Это она могла позволить только Максиму. «Если что, заявляю на него в полицию, – подумала она. – Я ведь ещё несовершеннолетняя, и он может понести наказание». Кира всеми силами пыталась забыть то, что произошло, но моменты, запечатлённые памятью, не выходили из её мыслей. Но больше всего ей хотелось взять те пятьдесят долларов, которые предложил ей за проведённую с ним ночь Антон. Ей очень были нужны деньги. Стипендии не хватало – она быстро заканчивалась, потому как Кира покупала на неё продукты и продовольственные товары. Екатерина Александровна, мама Киры, не могла полностью обеспечить потребности дочери, а ведь они многократно возросли: Кира теперь жила отдельно от родителей и всё, что необходимо было для жизни, необходимо было и ей. На работу Киру не брали. Вернее, она могла утроиться на вакантное место с небольшим окладом, но его размер её явно не устраивал.

Тем временем, рана, оставшаяся от измены Максима с Викой, затягивалась очень медленно и болезненно. Положение усугубляло то, что Кира теперь отчасти испытывала угрызения совести, проведя развратную ночь с барменом из ночного клуба. С тех пор она так ни разу и не увидела его. Он растворился, исчез из её жизни вместе с теми деньгами, которые манили Киру и заставляли думать о том, как можно быстро и легко их заработать.

Екатерина Александровна, чувствуя, что с дочерью творится неладное, попыталась вывести Киру на откровенный разговор:

– Кира, дочь, что происходит? Ты стала совсем холодной…

– Да нет, мама, тебе кажется, – с безразличием ответила она.

– Даже сейчас я испытываю тревогу за тебя. У тебя всё в порядке в учёбе? – обеспокоенно тараторила мама Киры.

– Скоро будет первая сессия. Некоторые предметы даются мне сложно, но я буду стараться сдать все зачёты и экзамены, – успокаивала Кира мать. – Нет необходимости приезжать и контролировать меня.

– Кира, я не сказала тебе, что приеду… – оправдывалась Екатерина Александровна. – Ты это сама додумала. Успокойся, мне не нужен короткий поводок на твоей шее, я хочу, чтобы ты сама поняла, какая ответственность на тебе лежит, что только от тебя зависит сейчас твоё будущее, понимаешь, Кира? Только ты являешься творцом своей судьбы и больше никто из нас…

Незаметно наступила зима, и близилось время сдачи первых зачётов и экзаменов. Казалось, что ещё вчера в городе был обычный осенний вечер. По карнизу стучал дождь, за окном была осень. На дворовых дорожках сияли лужи в отблесках уличных фонарей, а деревья казались такими одинокими без листьев, мокрые и уставшие. Всё вокруг будто ждало перемен.

И вот, проснувшись однажды утром, Кира подошла к окну своей комнаты в общежитии и увидела первый снег. «Наконец-то зима! – обрадовалась она. – Я уж подумала, что снега в этом году не будет». Белые ковровые дорожки образовались на тротуарах, на припаркованных у дома машинах появились забавные белые шапочки, на детской площадке около общежития качели выглядывали из-под снега, а песочница совсем утонула в большой белой массе. Деревья уже не были серого цвета, а стояли как бы накрытые белыми пушистыми комочками ваты. Снег был повсюду: на крышах домов и зданий, машинах, тротуарах. От этого казалось, что день стал намного светлее. Только на дорогах, по которым неслись машины, его почти не было, так как снег очень быстро таял под их колесами, образуя лужи.

Кире предстоял третий экзамен – французский язык, который она учила ещё со школы. Она решила, что должна сдать его только на «отлично». Девушка зубрила грамматику. Зубрила с остервенением, со злостью. Но именно перед самым экзаменом её подлый организм совершил выброс знаний: он хладнокровно очистился от шлаков образования. Утром, в этот важный день, Кира совершила контрольную проверку: ноль. Она заплакала, после чего решила: будь что будет, надо сдавать, плотно позавтракала и пошла в университет. Когда она, изнеможенная от волнения, зашла в аудиторию, то увидела сдержанно улыбающуюся Юлию Александровну, преподавателя французского языка.

Кира вытянула какой-то текст, села и стала трястись. Её крупно, как-то ядрёно, как шахтёра в забое, трясло. Трясло и от страха, и от счастья, и от надежды, и от стыда за то, что она тряслась. Все изумлённо косились на неё, но она даже как-то дерзко встречала эти взгляды, как бы говоря: «Да, я трясусь. И у меня есть на это право». Её мозг не работал. Кира час пялилась в танцующий у неё перед глазами текст и зачем-то в течение сего часа спрягала по-русски: «Я трясусь. Ты трясёшься. Он трясётся». Преподаватель французского прозорливо оценила состояние девушки и вызвала её только тогда, когда в аудитории не осталось ни одного студента.

Кира села напротив экзаменатора и зачем-то стала засовывать свёрнутый в трубочку билет в ботильон. Это было, конечно, лишним. Юлия Александровна некоторое время с интересом наблюдала её сосредоточенное пыхтение. Билет не лез.

– Не лезет? – серьёзно спросила Юлия Александровна.

Кира виновато пожала плечами: нет, мол, никак.

– Может, в другой полезет? – с сочувствием поинтересовалась она.

– В смысле – ботильон? – спросила нерадивая студентка Кира.

Вопрос её был неумён, и она это отчётливо понимала. Желая хоть как-то исправить положение, Кира тихо и виновато добавила:

– А я, кстати, знаю как по-французски ботинок.

Она преданно смотрел на педагога, её голова неистово прыгала. Кира была похожа на пылкого девяностопятилетнего пенсионера на митинге. Юлия Александровна изобразила на лице неподдельное изумление глубине её знаний:

– И как же?

Кира задумалась. Как? Забыла. Фут? Нет, это по-английски. Нога. Боже мой! Нога-то как по-французски? Тоже забыла.

– Я не очень точно помню, – сказала она.

– Не очень?

– Нет. Помню, но смутно.

– А что вы не смутно помните?

Кира задумалась, потом сказала:

– По-французски «бабочка» – «папийон».

– Ну что ж. Неплохо. Вы любите бабочек?

– В смысле – ловить?

– Ну, зачем… Просто смотреть. Кстати, как по-французски «смотреть»?

– Вуар.

– Блестяще. Но «вуар» – это видеть. А мне надо «смотреть».

– А это не одно и то же?

– Нет, уверяю вас.

– Я это знала.

– Да?.. Не сомневаюсь. А зачем спросили?

– Что спросила?

– Не одно ли это то же.

– Что?

– Не одно ли это то же… то и это.

– Что не одно ли это то же то и это?

Юлия Александровна задумалась. Кира продолжала преданно-озабоченно трястись.

– Значит, папийон, – сказала она.

– Да, папийон – это по-французски «бабочка», – ответила Кира твёрдо и, как в кошмарном бреду, почувствовала, что начинает зевать. Организмом своим она не владела абсолютно. Он делал всё, что хотел. Глядя с ужасом в добрые, явно сочувствующие мне глаза экзаменатора, Кира приступила к процессу зевания. Процесс этот продолжался не менее минуты. Сначала она медленно раскрыла рот (зрачки ЮлииАлександровны расширились), затем началось само зевание, сопровождавшееся трагическим, каким-то вдовьим подвыванием, на самом пике раздался отчётливый утробный щелчок, и, наконец, рот судорожно закрылся, и зубы по-волчьи лязгнули. Юлия Александровна слегка вздрогнула. Наступила мёртвая тишина. Тишина была нехорошая. Тряска Киры продолжалась. Но из крупной, забойно-шахтёрской, она превратилась в мелкую измождённо-похмельную. И вдруг в её голове пронеслась какая-то большая птица. Белая, как альбатрос, говорящая кораблю, что берег рядом.

– Ж’ эм рёгарде ле папийон, – сказала Кира и добавила. – В смысле – дан ла форе, – и стала равномерно икать. – Ан эте.

– Муа осси, – вздохнул преподаватель французского и поставил Кире пятёрку. – Учитесь.

– Пожалуйста, – почему-то сказала она, но спохватилась. – В значении – спасибо.

Этот бред девушка проговорила уже стоя, но на одной ноге, причём на носке ботильона. Второй ботильон, тот, что не вместил билет, она с неясной целью твёрдо сжимала в руке.

– Опустите ногу и идите.

– Мерси боку, – ответила она вежливо, но ногу не опустила.

– Не за что.

– До новых встреч.

Юлия Александровна удивлённо посмотрела в её сторону, но Кира не уходила. Их прощание напоминало окончание какого-то старинного концерта: каждый аккорд казался последним, но за ним следовал новый, всё более и более торжественный. Кира не унималась:

– Удачи Вам.

– И вам… того же.

– Мне уже уходить?

– Уже да.

– А куда?

– Куда хотите.

– В смысле – домой?

– В смысле – да.

– Ну, тогда до скорого…

– Нет до скорого не надо.

– Тогда до… следующего…

– Хорошо. Идите. Идите домой и отдыхайте.

Кира подумала и сказала последнюю, наиболее, как ей показалось, загадочную фразу этого диалога:

– Хорошо, я пошла: одна нога тут, другая здесь.

И вышла. Никогда в жизни она больше так не волновалась. Волнение продолжалось ещё часа два. Нет, это было даже не волнение, а ступор. Полный и безоговорочный. Только к вечеру к ней стало понемногу возвращаться сознание.

Сдав экзамен по французскому языку, Кира выдохнула: остался всего лишь один экзамен по истории.

Перед этим экзаменом она не могла сосредоточиться на завтраке, но, всё же, перешагнув через собственные страхи и волнения, пришла утром на кухню, чтобы плотно позавтракать. На столе стояли кем-то приготовленные глазунья из четырёх яиц, два бутерброда с колбасой, яблоко, банан иплитка шоколада. Аппетит Киры тут же проснулся при виде вкусной и сытной пищи, и она, не стесняясь, отложила в свою тарелку половину порции яичницы иодин бутерброд, отломив к чаю ещё итреть шоколада. Для студентов такое поведение порой было нормой: здесь каждый мог отведать то, что приготовил другой, угостив взамен тем, что было привезено от родителей или родственников.

Шаг Киры был бодр, и её позор на экзамене по французскому был окончательно забыт. Она уверенно шла покорять мир: абсолютно безукоризненный вид, никакой дрожи в ногах. Взгляд Авиценны. Выдержка Конфуция.

Войдя в аудиторию, Кира почувствовала неимоверно приятный и притягательный мужской запах. Экзамен почему-то принимал не строгий преподаватель средней полноты с седой бородой и очками на носу, а стройный симпатичный аспирант лет двадцати пяти. На его лице чередовались два выражения: высокомерия и крайнего интереса к женской половине аудитории.

Кира зашла первой. За ней зашли ещё двое: девушка и юноша. Оба они были абсолютно уверенного вида. Их отличие заключалось только в объёме груди. У девушки была грудь большого объёма, которую аспирант украдкой разглядывал. Кира стала готовиться к ответу и собралась отвечать первой, сев напротив аспиранта и сказав такую туманную фразу:

– Восточныеславяны жили на восточных славянских землях и сообщались на восточнославянской диалектике.

И замолчала.

– Судя по всему, на восточнославянские темы, – сострил аспирант, рассматривая красивые глаза и носик Киры.

– Да. Они надевались в националистические костюмы. И пели народные романсы.

– Так. Ещё что? Форма правления, занятия… обрисуйте, так сказать, хронологию вопроса… – аспирант уже рассматривал не только её глаза, но и плавные изгибы шеи и груди.

– Форма правления нормальная… славянская. Это ясно. Занятия… – Кира явно что-то вспоминала. – Абортничество…

– Как? – опешил аспирант, прыснув от смеха.

– Абортничество…

– Прекрасно, – на лице аспиранта появилась широкая улыбка. – Позвольте узнать, что это такое?

– Они им занимались, – покраснела и съёжиласьКира, чувствуя, что допустила оплошность.

– Ладно. К какому времени относятся первые сведения о восточных славянах?

– К древнему.

– Точнее, девушка, точнее, – эти слова он произнёс особенно располагающе и ласково.

– К древнему пласту ушедших эпох прошлого, – ответила она.

– Переходите ко второму вопросу, – подмигнул он. – Кстати, ко мне можете обращаться Дмитрий Александрович.

– Хорошо, Дмитрий Александрович, – повторила Кира, уловив лёгкие волны флирта. – НЭП.

– Так…

– Во времена НЭПа происходили реформы.

– Какие?

– Во всех направлениях промышленной экономики.

– Конкретнее, – поднял бровь Дмитрий Александрович.

Кира резко оживилась:

– Лошади и кони заменялись тракторами.

– Сами? – усмехнулся аспирант, от которого чертовки приятно пахло, да и он сам был настолько уверенным в себе и сексапильным, что Кира невольно рассматривала мелкие детали его одежды: маленькие пуговицы иворотничок-стойкуна его голубой сорочке, стильный пиджак поверх неё…

– Нет, с помощью Ленина. Он их всех позаменял, – опомнившись, выпалила Кира.

– Славно. А при чём здесь НЭП?

– Он поспособствовал в реформах, – Кира выкручивалась, как могла.

– В каких? – создавалось такое впечатление, что аспирант намеренно засыпал Киру вопросами, чтобы задержать её возле себя.

– Всех.

– Конкретнее.

– В заменении лошадями тракторов. То есть тракторами конёв и лошадёв. То есть лошадей. Заменении их Лениным, – язык девушки заплетался, отчего речь была несвязанной и забавной.

Круг замкнулся. У Дмитрия Александровича – теперь с превосходством на лице – пробежала искра в серо-голубых глазах:

– Я, Егорова Кира Анатольевна, вынужден поставить Вам двойку.

– Не надо, – Кира моляще смотрела на него, разгадывая, что он задумал.

– А что прикажете вам поставить? – пронзительно посмотрев в её глаза, аспирант откинулся на стул, положив кисть руки, на которых Кира разглядела дорогие часы, на стол, при этом широко расставив ноги.

– Ничего.

– Как это? – удивился он.

– Я выучу, – твёрдо сказала она.

– Когда? – он не уступал, пытаясь сломить её, но Кира не поддавалась.

– Завтра.

– Но завтра не будет экзамена. Экзамен сегодня, – соблазнительно поджав губы и цыкнув, сказал он.

– Спросите меня ещё что-нибудь! – вдруг воскликнула Кира.

– Что?! – изумился экзаменатор.

– Про Ивана Грозного. Я знаю. Он убил сына и бояр.

– Не хочу я Вас спрашивать про Ивана Грозного! У вас билет № 7. Восточные славяне. Реформы НЭПа.

На Киру нашла чёрная предсмертная тоска. Она стала метаться.

– Значит всё…? – спросила она.

– Ну… не всё, конечно. Останьтесь пока…

– Ммм… Хорошо, – согласилась Кира, так как отступать было уже некуда.

А дальше Кира наблюдала то, как вторая девушка села напротив аспиранта, положив, как взятку, грудь на стол. Её прекрасные голубые глаза смотрели на экзаменатора неотрывно. Дмитрий Александрович чуть удивился и сказал:

– Ваш первый вопрос.

– Пётр.

Девушка эта обладала двумя удивительными качествами, если не считать груди. Во-первых, она совершенно не моргала. Во-вторых, отвечала только односложно.

– Пожалуйста. Реформы Петра. Я Вас слушаю.

– Армия.

– Что армия?

– Реформы.

– Какие?

– Флот.

– Что флот?

– Построил.

– Кто? – аспирант уже еле сдерживал свой смех.

– Пётр.

– Зачем построил? Цели?

– Выход.

– Куда выход?

– Европа.

– А что, без флота в Европу не пробраться?

– Нет.

– А по суше?

– Трудно.

Ещё одно качество этой удивительной девушки: она отвечала сразу молниеносно, не задумываясь. Интонация была такой, как будто она уговаривала, умоляла о чём-то сокровенном. Глаза не моргали, гипнотически обволакивая жертву. Но жертва не сдавалась.

– Что, трудно пешком ходить?

– Да.

– Вам трудно?

– Трудно.

– А как вам легко, на кораблике? – Дмитрий Александрович уже явно издевался над голубоглазой неморгающей девушкой с большой грудью.

– Да… кораблике.

– Продолжайте…

Постоянно возникал эффект эха. Удивительно: аспирант-экзаменатор не был раздражён, даже умиротворён. Он как будто бы начал вести оживлённый диалог с самим собой, а девушка – лишь его отражение в зеркале.

– Ну что же, достаточно. Второй вопрос у Вас лёгкий, Вы его, наверное, знаете, да?

– Да, – односложно ответила она.

– Вот Ваша зачётная книжка. «Четыре». Всего доброго.

– …Доброго…

– «Четыре»? «ЧЕТЫРЕ»?! – Кира мысленно рухнула от неожиданности за столь высокую отметку за такой из ряда вон плохой ответ, да, к тому же, не заслушав даже второго вопроса. – Наверное, хочет как можно скорее наедине остаться, – подумала она.

Парень, который зашёл с Кирой и второй девушкой, также не был до конца опрошен аспирантом и довольный отправился домой, держав руке зачётку с пятёркой по истории.

– Ну, Кира Анатольевна, как мы с Вами договариваться будем? – экзаменатор обратился к Кире, оценивая её внешние данные.

– А в чём будет состоять наша договорённость? – переспросила Кира.

– Ну, Вам же как-то нужно сдать экзамен по моему предмету, – не торопился переходить к делу Дмитрий Александрович.

– Нужно, – кивнула Кира. – А когда пересдача?

– Пересдача сегодня вечером, – наконец, заявил он.

– Но ведь университет не работает вечером, – заспорила Кира.

– Зато я работаю. Не обязательно здесь. Могу в другом месте Вас принять, – предложил молодой мужчина. – Сегодня у меня будет одно очень важное мероприятие. Мне необходимо сопровождение девушки. Вы можете составить мне компанию. Заметьте, это не вопрос, а утверждение.

– Я даже не знаю… – Кира раздумывала. Она не могла согласиться на эскорт, ведь это означало бы, что она продаст себя за хорошую отметку по истории. Всего лишь за отметку на экзамене в зачётной книжке. «Нет, я не проститутка, – с ужасом проговорила про себя она. – Я не ложусь в постель за деньги, пусть он и красавчик!».

– Ну, так что? Вы решили? Пересдача будет у меня же. Профессор уехал на стажировку, поэтому его временно буду заменять я, а у меня не так много времени, чтобы уговаривать принять решение взрослую и самостоятельную девушку, – его губы довольно расплылись в улыбке, потому как он уже чётко понимал, что выхода у Киры не было.

Кира же, в свою очередь, тоже молниеносно построила с своей голове план дальнейших перспектив своего обучения в университете. Она предполагала, что Дмитрий Александрович так просто её уже не отпустит, особенно после её отказа от сопровождения его на каком-то важном мероприятии.

– Я согласна, – холодным тоном произнесла она. – Куда ехать?

– Не переживай… Давай на «ты», так будет проще, – его серо-голубые глаза сверкнули. – Я заеду за тобой. Главное – ты должна соответствующе выглядеть: надень какое-нибудь коктейльное, в меру строгое платье, не увлекайся бижутерией и броским макияжем. Будь готова к шести вечера.

– Я поняла, – кивнула Кира, и на её душе заскребли кошки.

– Ну, вот и умница! Кстати, где ты живёшь? – Дмитрий Александрович ещё более раскрепощено стал вести себя в обществе Киры, чувствуя своё превосходство.

– В общежитии № 2 нашего университета.

– Ты не местная?

– Нет, – гордо подняв голову, ответила Кира.

– Понял. Ну, что ж, я тебе сказал, чего хочу от тебя. И на вечере зови меня Димой, хорошо?

– Угу, – промолвила расстроенная Кира.

– И улыбку не забудь натянуть. Но я думаю, что тебе там понравится. Обещаю! – и молодой аспирант улыбнувшись, подмигнул ей, а потом, встав со стула достал из тёмно-коричневого кожаного портфеля свой мобильный телефон. – Скажи мне для связи свой номер телефона.

– 8 900… – и девушка продиктовала цифры, складывающиеся в номер её мобильного.

– Так, мне пора. Будь готова к назначенному времени, Кира, – сказал Дмитрий, собираясь выходить из пустой аудитории, где были только он и Кира. – Надеюсь, ты понимаешь, что это в твоих интересах, – сказал он и скрылся за дверью.

Кира в оцепенении осмысливала свой поступок. Но, как ей казалось, выбора у неё не было. Дмитрий цепкой хваткой держал её на коротком поводке, не отпуская на свободу. Он не успокоится, пока не достигнет своей цели, пока не получит целиком и полностью свою жертву, не отведает её, ощутив сладкий запах молодой плоти, насладившись каждым сантиметром, каждой клеткой, каждым мгновением от обладания своей добычи. «Один раз… это всего лишь один раз, Кира…» – закрыв глаза, прошептала она и выбежала из аудитории навстречу тому, кто её хотел, желал, жаждал…

– Так, у меня ещё есть несколько часов, чтобы успеть привести себя в порядок, – пробубнила себе под нос Кира, кинув свою сумку около придверного коврика своей комнаты.

– Ты куда-то идёшь? – поинтересовалась Лена.

– Да… На встречу, – пробормотала Кира, бегая из угла в угол.

– С кем? И почему ты такая взволнованная? – поинтересовалась подруга.

– С Дмитрием Александровичем, – доверясь подруге, сказала Кира.

– Каким Дмитрием Александровичем? Подожди-ка… Это не тот ли молодой преподаватель с кафедры истории, который замещает профессора?

– Ага, он самый.

– Ну, ты даёшь! – присев от удивления на кровать, тихо сказала Лена.

– Пришлось… – промолвила Кира и рассказала подруге обо всём, что произошло на экзамене.

– А я бы на твоём месте так не заморачивалась, – призналась Лена. – Ну, сходила бы с ним, развеялась. Он взрослый, молодой, симпатичный и, говорят, неплохо зарабатывает.

– Ты смеёшься? Он аспирант…

– Он всего лишь здесь аспирант, Кира! Я слышала, что его основное место работы не в нашем университете. Он здесь учится. Ты заметила, как он одет? У него недешёвые вещи и аксессуары.

– Да, я успела его рассмотреть, пока несла полнейшую чушь по вопросу своего билета.

– Значит, ты его разглядывала? Да он тебе, значит, понравился! – усмехнулась Лена.

– Не сказать, что понравился, но я засмотрелась на его внешний вид, – улыбнувшись, кивнула Кира. – Он приятный… И, похоже, что очень самовлюблённый.

– Это ерунда. Ты знаешь, что наденешь?

– Вот в этом то и проблема, я не знаю, куда мы идём, но я должна выглядеть в меру строго и при этом по-вечернему. А у меня таких нарядов нет, – приуныла Кира.

– Ничего, сейчас что-нибудь из моего гардероба подберём. Вот, смотри, это кружевное платье, я думаю, подойдёт, – и Лена достала из старенького шкафа красивое чёрное платье из кружева.

– Какое красивое! Почему ты его не носишь? – удивилась Кира.

– Не было случая. Ну, хоть у тебя теперь есть. Держи, – и она передала девушке плечики с висевшим на них платьем.

– Лена, только я хочу попросить тебя…

– …Никому ни слова! – продолжила Лена. – Не волнуйся, мой рот будет на замке.

К шести вечера Кира выглядела неотразимо. Чёрное кружевное платье сексуально подчёркивало её стройную фигуру, показывало её красивые и длинные ноги, скрывало гипюром тонкие плечи, кожа которых была нежнее шёлка. Она не верила тому, что так быстро повзрослела, стала привлекательной девушкой, которая манила к себе взрослых и симпатичных молодых людей. Вспомнив снова Максима, она сжала кулаки, будто доказывала самой себе, что действительно красива, восхитительна и интересна другим мужчинам. «И на кой чёрт он мне сдался? – думала Кира. – Этот Дмитрий и правда ничего… Он симпатичный и, к тому же, умный. Что такого, что я проведу с ним вечер? А может, наши отношения зайдут чуть дальше?» – рассуждала она.

От неожиданно зазвонившего мобильного телефона Кира подпрыгнула на стуле, сидя в ожидании, когда за ней заедет Дмитрий.

– Алло, Кира, ты готова? – в трубке послышался голос молодого парня.

– Здравствуйте, Дмитрий Александрович. Да, я готова, – вежливо ответила она.

– Хорошо, тогда выходи на площадку перед общежитием. Я жду тебя в машине. «Хонда Аккорд» цвета мокрого асфальта номер КА777Р.

– Крутой номер, – подумала Кира. – Сейчас выйду, – ответила она Дмитрию и, надев дублёнку, гордо вышла из своей маленькой комнаты общежития.

Дмитрий не вышел из машины, чтобы встретить Киру, хотя она всегда мечтала, чтобы мужчина галантно открыл ей дверь автомобиля, придерживая её за руку, чтобы она расположилась на переднем сидении. Подходя к машине, Кира ненадолго остановилась, чтобы подумать стоит ли ей встречаться с этим парнем. Она уже и думать забыла о несдаче своего экзамена, потому как все её мысли были заняты Дмитрием. Понимая, что он сделал не совсем приличное предложение для скромной и порядочной девушки, Кира к одной из них себя всё же не причисляла, перебирая в голове все свои грехи.

Замечтавшись на пару секунд, девушка после этого  ускорила шаг. Открыв дверь автомобиля Дмитрия, она вдохнула мужской аромат с «прокуренным» сердцем , табачные ноты которого были переплетены с анисом и мускусом. Нечто терпкое и сладковатое в сочетании с тёмно-синим деловым костюмом, дымящейся сигаретой в мужских красивых пальцах и энциклопедическим умом – все эти черты английских джентльменов, знакомые с детства по фильму «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», собрал в себе в этот зимний вечер молодой и симпатичный мужчина, от которого у Киры даже немного закружилась голова. Согревающие вяжущие ароматы с нотками табака распространились по салону, в полумраке которого Кира обратила внимание на добротную отделку сидений и приборной панели. Она впервые сидела в дорогой машине рядом с мужчиной, от которого так потрясающе пахло, который выглядел, как лондонский дэнди, отправившийся на закрытую вечеринку.

– Хм… – уголком рта улыбнулся Дмитрий, – неплохо, очень даже неплохо. Причёска и макияж мне нравятся. Расстегни дублёнку, я хочу посмотреть твоё платье.

Кира послушно распахнула верхнюю одежду, под которой она была облачена в красивое платье из кружева.

– Ммм… прекрасно. У тебя хороший вкус. И под стать теме нашего вечера.

– Дмитрий Александрович, куда мы едем? – обратилась к нему Кира.

– Я же просил называть меня Димой, – заметил он. – Итак, мы едем на презентацию моего проекта по политической истории. Я выпустил монографию, которая разойдётся многочисленными тиражами по библиотекам, государственным ведомствам, университетам. Поэтому всё, что от тебя требуется – это улыбаться и ласково держаться за меня под руку.

– А где Ваша, то есть твоя… спутница? – удивилась Кира своей новой роли.

– Это тебя не касается, Кира, – отрезал Дмитрий, не дав Кире возможности задать следующий вопрос относительно её сопровождения на этом мероприятии. – Если мне понравится, как ты себя будешь вести, то, возможно, я приглашу тебя ещё куда-нибудь, – его самоуверенность не знала границ.

– Если я вообще захочу второй раз идти с Вами, то есть с тобой, – дерзко ответила Кира.

– Захочешь… Так, нам пора ехать. Ты всё поняла?

– Да.

– Тогда едем в выставочный зал. Там будет проходить презентация.

На самом деле Кире было многое не понятно. Она не могла найти ответ на вопрос: почему она, почему не модель с обложки, которая живёт не в общежитии, а в элитной квартире в центре города; почему Дмитрий был не женат, ведь кольца на пальце Кира не заметила; и откуда у человека, который пишет и издаёт монографии такая машина, такая одежда и такой дорогой аромат, который, судя по всему, был куплен не в дешёвой лавочке, а в магазине элитной парфюмерии? Но Дмитрий никаких объяснений давать не желал, а для девушки это был всего лишь горячий интерес.

Когда они подъехали к месту проведения мероприятия, то Кира устыдилась тому, что вместо шубы из натурального меха, в которой в двери входила каждая вторая дама, на ней был надета пусть и чистая, но скромная дублёнка.

За полчаса до начала презентации второй этаж выставочного комплекса был до отказа переполнен людьми. Мужчина «за 50» в пиджаке с российским гербом на значке заметно нервничал и поправлял упаковочную бумагу букета с красными розами. Две столичные штучки искали, куда повесить норковые шубы. Шумная компания молодых преподавателей Академии Следственного комитета хотела сесть поближе, чтобы сделать удачные фотографии прокурора столицы. Журналисты федеральных телеканалов обескуражены отсутствием фуршета. И это не считая тех, кто теснились на лестнице и первом этаже в надежде на встречу с Дмитрием. Поодаль стояли несколько никому не известных писателей, которые принесли в подарок хозяину вечера свои книги об российском императоре Николае II. Они что-то восторженно говорили о Дмитрии Александровиче, внутри которого запрятан кремень невиданной силы.

Кто-то из девушек признался, что зря будет стоять на лестнице, ведь Дмитрий Александрович нужен для любования, а как политик слаб. Всеобщую возню прервала сотрудница выставочного комплекса. Она проверила, как работают микрофоны и предупредила публику, что никаких диспутов на презентации быть не должно. Только вопросы.