Текст книги "Долина скорби"

Автор книги: Алан Банкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

БРАТЬЯ САВЬЕР

– Брат, – сказал Арьен. – Вот смотрю на тебя, и диву даюсь – брат ты мне или не брат?

Так и не выспавшись, он был зол на весь белый свет, но, особливо на собственного брата. Получив приказ Клодии ступать к Храму Хептосида, тот не издал ни звука, безропотно подчинившись служанке королевы.

– Не ходи вокруг да около, говори, что у тебя на уме, – ответил Анри.

Оттолкнув от себя зазевавшегося прохожего, он посмотрел на Храм, до которого было рукой подать.

– Ты знаешь, что у меня на уме.

– Может и знаю, но если скажешь, мне яснее будет, – хохотнул Анри, отдавив ногу очередному прохожему.

Будь война, огромный и неуклюжий Анри мог отлично сойти за таран – бесцеремонно расталкивая людей, он нагло пер вперед, а там, где было полно народу, работал локтями, как зачастую работал кулаками в тавернах, вышибая мозги любому, кто был ему не по душе.

– Ну-ну, куда уж яснее!

Сплюнув, Арьен отвернулся, словно не желая продолжения разговора, но, то было видимостью. Трясущиеся губы, да желваки, ходившие ходуном, выдавали его с головой.

– Ты, братец, вот что, зубами-то не скрепи, говори как есть!

– Ну, если так хочешь…

– Я хочу?! – возмутился Анри, остановившись посреди улицы.

Схватив брата за плечи, он посмотрел в его глаза, будто что-то в них хотел найти. Прохожие, обступая братьев, изрыгали на их головы ругательства, но те и бровью не вели.

– Отпусти!

– Отпущу, когда скажешь, чего ты от меня хочешь.

Наградив брата презрительным взглядом, Арьен попытался высвободиться, дернувшись из стороны в сторону, но у него из этого ничего не вышло.

– Помню времена, – сказал он. – Когда мой брат смеялся в глаза

смерти, а теперь что?

– А что теперь?

– А теперь мы на побегушках у королевы и ее служанки.

– Все верно, братец, – ухмыльнулся Анри, опустив руки. – Пока мы на службе Ее Величества, будем делать все, что она не прикажет.

– Вот-вот, пока на службе.

– Что, опять за свое?

– Свободы хочу, и ты ее хочешь, я знаю.

– Дурак. Ты того, эти мысли-то брось, иначе я в миг выбью из тебя эту дурь!

Будто в подтверждение собственных слов, Анри вытащил из-за пояса дубинку, которой опробовал не один десяток голов. Будучи самым здравомыслящим из братьев Савьер, он прекрасно осознавал, чем чревато бегство, уже не говоря о провале приказа Ее Величества. Если его братец частенько заводил разговоры о бегстве, то он только помышлял об этом, ставя на чашу весов свободу, у которой один конец – сточная канава с перерезанным горлом, и выгоду, получаемую ими на службе Ее Величеству.

– Мне твоя дубинка не страшна, – пробормотал Арьен. – Как по мне, так лучше свобода, чем на побегушках у королевы.

– Ты хотел сказать, лучше нож в спину, чем на побегушках у королевы?

– Говори хоть так, хоть эдак, суть от того не изменится. Как закончим с этим делом, я умываю руки… ты со мной, брат?

Положив руку на плечо брата, Арьен пытливо посмотрел в его глаза, будто хотел поделиться с ним решимостью.

– Поговорим позже, – ответил Анри, оставив братцу надежду на ответ, который тот жаждал от него услышать.

Бросив взгляд на Храм, он скинул с плеча руку Арьена и последовал дальше.

Пройдя два квартала, они свернули с Торговой улицы на Площадь Семи Достойных и оказались перед Храмом Хептосида – сто шестидесятифутовой пирамидой из серого камня. К вершине Храма вела лестница, состоящая из ста пятидесяти двух ступенек высотой в один фут. Через каждые двадцать ступенек лестница прерывалась уступами, украшенных десятифутовыми статуями воинов, прозываемых Семью Достойными. Вооруженные щитами и самым разнообразным оружием – от палицы до мечей и копий – они ничем друг от друга не отличались, разве что вооружением и боевой стойкой.

На щите первой из статуй, стоящей с поднятым над головой мечом, была выдолблена надпись «умеренность». На щитах других статуй красовались надписи «целомудрие», «нестяжание», «усердие», «кротость», «справедливость» и «смирение». Венчала Храм черная плита размерами десять на десять футов, доставленная в Миддланд, как гласила легенда о семи ветрах, по велению Хептосида из родных мест Бланчестеров. Та же легенда гласила, что Храм был возведен королем Аргусом за одну ночь по подобию небесного Храма, приснившегося ему накануне битвы с Князем Тьмы. Сокрушив врага человеческого, Аргус по велению Хептосида заключил его в стены Храма, дабы удовлетворить его чаяния о небесном доме отца своего, что и было сделано с помощью семи небесных воинов, заступивших в вечный дозор.

– О, Боги! – воскликнул Арьен, махнув рукой на Храм. – Ты посмотри, старый пенек еще живой!

У подножия Храма, на бронзовом троне восседал почтенный старец в белом каскадообразном одеянии с пурпурной каймой. То был привратник Храма Хептосида – горбатый, лысый старик с изрезанным глубокими морщинами широким лицом, напоминающим поле, вспаханное пьяным крестьянином. Тяжелые черты лица не вязались с тонким аристократическим носом и широкой нижней губой, выпячивающейся наружу. Держа на коленях железный посох, он смотрел вперед не мигающим взглядом светло-серых глаз, в которых сквозила пустота. Если бы не ветер, треплющий полы одеяния и кустистые брови старика, то его можно было принять за истукана.

– Не переживай за него, он нас с тобой еще переживет, – заметил Анри.

– А я и не переживаю, просто говорю – жрать, да спать, чем не жизнь, а, брат!?

Подойдя к Храму, они предстали перед привратником, но, тот и бровью не повел.

– Ваше Святейшество, – обратился Анри к привратнику. – Скажите, где нынче дары принимают?

Не получив ответа, он нагнулся и узрел взгляд привратника, пронизывающий его насквозь. То, что он спал, в том не было никаких сомнений.

– Эй, старый пенек! – не удержался Арьен. – Отвечай, когда тебя спрашивают!

Нагнувшись вслед за братом, он махнул рукой перед лицом

привратника, как через мгновение другое вздрогнул и отскочил назад, побледнев от испуга.

Зайдясь кашлем, привратник заморгал глазами, точно в них попал песок. Прогибаясь то вперед, то откидываясь на спинку трона, он дергался как в лихорадке, брызгая слюной. Впрочем, приступ кашля продолжался недолго, закончившись также внезапно, как и начавшись.

– А ты наглец, – сказал привратник, скосив взгляд на младшего из братьев.

Вот уже неделю как он не сходил с места, не обращая внимания ни на жару, ни на крики, доносившиеся со стороны суконного рынка, ни на пыль, клубящуюся под его ногами. Его занимала только одна мысль – грядущие выборы. Он понимал, что ему не светит шестой срок, ибо за полвека пребывания в привратниках изрядно всем поднадоел. Нравоучения вроде того, что жрец должен быть примером скромности, а Божий дом – это жилище Богов, а не место для торгашей, были многим не по нраву. Но, больше всего раздражало его упорное нежелание признавать лорда Ислэнда богохульником, а Гланвилл2828
  Гланвилл – Чистая область; лорд-наместничество Срединного королевства на одноименном острове в Знойном море.


[Закрыть] – островком измены. Он был единственной преградой на пути сторонников войны с Гланвиллом, уподобляясь плотине, стоящей на пути буйной воды. Правда, с каждым годом его голос слабел, а голос сторонников войны все больше и больше крепчал.

– Ваше Святейшество, извиняйте за моего братца, он не ведает, что говорит. Так что, где дары принимают?

Переведя взгляд на Анри, привратник ничего не ответил и уронил голову на грудь.

– Эй, старик, мать твою!

– Братец, не гони лошадей.

Привратник, имевший привычку засыпать на ходу, снова встрепенулся и закашлял, брызгая слюнями в разные стороны.

– Видать, – сказал он. – Вы давно не посещали Бога, раз не ведаете, где принимают дары.

– Виноваты, Ваше Святейшество, не спорю. Но, мы готовы искупить вину, если скажете, где принимают дары.

– Ступайте в Дом жрецов, там вам все и скажут, – сказал привратник и кивнул в сторону здания, примыкающего к суконному

рынку.

– Благодарствую, Ваше Святейшество, – сказал Анри и побрел в сторону Дома жрецов, как прозывали Дом Коллегии жрецов.

Дом жрецов, покоящийся на семи ступенчатом основании, поражал простотой и незатейливостью форм, мало походя на великолепные Божьи дома. Первый этаж Дома жрецов, фасад которого был выложен серым необожженным кирпичом, не имел ни единого окна, а вход в здание предваряла круглая арка. Второй и третий этажи, стены которых были выложены все из того же серого кирпича, имели узкие окна, больше напоминающие бойницы, ибо имели ширину не больше фута и вдавались глубоко в стену. Не радовала глаз и крыша здания, украшенная невзрачными статуями воинов, от обилия которых рябило в глазах. Завершали унылую картину Дома жрецов Западный и Восточный портики, первый из которых был обращен в сторону Юго-Западных ворот, а второй в сторону суконного рынка. Никаких излишеств, вроде героического барельефа или статуй Великих королей портики не имели. Выдаваясь вперед на дюжину футов, они несли на себе безликие перекрытия, двускатные карнизы и фронтоны, увенчанные венками из высохших трав и цветов.

– Вход чужакам воспрещен, – сказал служитель в мешкоподобном одеянии, преградив братьям Савьер вход в Дом жрецов.

Играясь палкой, он имел грозный вид, будто стоял на страже границ королевства. Сердитый взгляд вкупе с нахмуренными бровями и большими кулаками выдавали в нем человека основательного, способного на большой подвиг. Правда, всю картину портили двойной подбородок, огромный живот, поддерживаемый кожаным ремнем, да багровый цвет лица, будто его припирала к стенке нужда.

– Мое почтение, – поприветствовал Анри служителя. – Скажи мне, где дары принимают?

– В Западном портике, – ответил служитель, указав рукой на портик, примыкающий к западному крылу здания. – Увидите тощего старика, это брат Аррунци, он-то вам и нужен.

– Благодарствую.

Сойдя со ступенек, Анри направился с братом к Западному портику.

– Ты видел, какую морду отъел? – спросил Арьен.

– О, да, – хохотнул Анри. – Дармоед на дармоеде!

– Ух, я бы их в один мешок, и в море на корм рыбам!

Ничего не ответив, Анри только ухмыльнулся и подтолкнул брата в спину. Подойдя к портику, они узрели троих служителей, носившихся взад-вперед, затаскивая дары горожан внутрь Дома жрецов.

– Любезный, – обратился Анри к служителю-коротышке. – Не скажешь, где найти брата Аррунцо?

– Да вот же он! – воскликнул служитель, кивнув на тощего старика, находящегося в глубине портика.

Поднявшись по лестнице, братья обнаружили старика, восседающего за столом, заставленным чернильницей, толстой книгой, кувшином и миской с сыром и пшеничным хлебом. Бросая строгие взгляды на служителей, мелькавших перед его глазами, он шевелил губами и чиркал в книге гусиным пером, издающим неприятный скрип.

– Брат Аррунцо? – спросил Анри, подойдя к старику.

– Приветствую вас, – ответил старик с равнодушием в голосе, не бросив в их сторону и взгляда. – Как с дарами, так и без оных, ибо всяк входящий в Дом Божий уже на верном пути.

– Так ты брат Аррунцо?

– Да, я брат Аррунцо, – ответил старик, удостоив братьев беглым взглядом.

– Скажи, брат Аррунцо, не видел ли ты сегодня двоих мужчин с младенцем? Один благородного вида, востроглазый и в черном плаще, другой же могучего телосложения, которому позавидует и бык.

– Людей, что ты описал…, – ответил, было, брат Аррунцо, как отвлекся на проходящего мимо служителя, волочившего по гранитному полу мешок с морковью. Чиркнув пером в книге, он уставился на Анри так, будто тот был ему должен.

– Так что, брат Аррунцо, видел или не видел?

– Нет, не видел.

– Брат Аррунцо, – сказал Анри, подступив к столу вплотную. – А если хорошенько подумать… понимаешь, они мне, как братья, да вот, с прошлого вечера куда-то запропастились.

– Братья не братья! – воскликнул брат Аррунцо, завидев служителя с ящиком яблок. – Если говорю, не видел, значит – не видел!

– Подумай хорошенько, брат Аррунцо, может, ты куда отлучался?

– Вижу, Боги вас не наградили слухом, – ухмыльнулся брат

Аррунцо, чиркнув пером. – Если у вас нет даров к Богам, то проваливайте к демонам и не мешайте мне работать!

Поймав взглядом служителя, держащего в руках три кочана капусты, он наклонился над книгой и принялся выводить букву за буквой, словно только-только учился письму.

– Ну что же, – сказал Анри, упершись руками в стол. – Если это не так, то мы вернемся, уж будь в том уверен.

– Да ты в своем уме!? – вскричал брат Аррунцо вне себя, поднимаясь с места. – Угрожать, да кому, слуге божьему!?

– Да, в своем, – ответил Анри, положив руку на плечо служителя.

– Да ты… как смеешь? – прохрипел брат Аррунцо, скорчив лицо от боли.

Схватившись за руку громилы, служитель присел и попытался высвободиться, однако хватка была железной, как хватка медвежьего капкана. Сжимая пальцы, Анри вслушивался в хруст костей, так хорошо знакомый ему со времен разбойничьей жизни. Его глаза играли безумным блеском, от чего служителю было не по себе. Язык будто отсох и не издавал ни звука, и только стоны, вырывающиеся из глотки, говорили о тех муках, что он испытывал.

– Брат, мы не за тем сюда пришли, – сказал Арьен.

Вздрогнув, Анри пришел в себя, освободившись от плена безумия. Разомкнув пальцы, он осклабился и быстрым шагом направился в сторону Южных ворот.

– О, Боги, – выдохнул служитель, схватившись за плечо.

– Тебе повезло, – сказал Арьен. – Что мы тебя не встретили на дороге, а то…

Подмигнув служителю, он сплюнул и последовал за братом, спешащим так, словно куда-то опаздывал.

– Ну что, домой? – спросил он, догнав брата на середине площади.

– Нет, – ответил Анри. – Ты разве не слышал, что Клодия сказала?

– Слышал: не найдете их в Храме, найдите их живыми или мертвыми.

– Если слышал, зачем спрашивать?

– А может мне показалось – ночь не поспишь, и не то может показаться.

– Ох, братец-братец, – улыбнулся Анри.

Потеребив брата за ухо, он уголком глаза заприметил попутную

телегу. Загруженная под завязку мешками из-под муки, телега нещадно скрипела, будто вот-вот развалится на части.

– Куда путь держишь? – спросил Анри, перегородив дорогу телеге.

– На восточную окраину, – ответил хозяин телеги, натянув вожжи.

Бледный, как моль, он походил на человека, изнуренного тяжелым каждодневным трудом: опущенные плечи, вялый рот, припухшие веки и темные круги под глазами говорили сами за себя. Под стать ему была и лошадь мышастой масти, передвигавшая ноги с большим трудом.

– До тракта подбросишь?

– Два пенса, – промямлил хозяин телеги.

– Что?

– С превеликим удовольствием! – поправился тот, покраснев по самые кончики ушей.

– То тоже! – ухмыльнулся Анри.

Забравшись на телегу, братья Савьер покатили к Южным воротам, встречая на своем пути все больше и больше народу.

ЧАМБЕРС

Никогда не изменявшая себе, королева Ада вошла в Трапезный зал ровно в полдень. Накрытый стол был прост и не притязателен, если говорить о миске с сушеными фруктами, кувшине хирамского эля, тарелке сыра, порезанного на тонкие ломтики, и подносе с тушкой закопченной свинины, приправленной яблочной подливкой. Пройдя к столу, королева откинула длинный шлейф, веером расходящийся от ее платья из синего бархата, и взялась за спинку стула, как заметила на другом конце стола большую зеленую муху. Отягощенная толстым брюшком, муха бесцеремонно жужжала, не выказывая Ее Величеству никакого почтения. Держалась муха неуверенно – то взлетала, то падала камнем, при этом, не касаясь идеально ровной поверхности стола. Достигнув середины стола, она зависла в воздухе, чтобы через мгновение другое юркнуть в кувшин. Но, это был еще не конец. Вынырнув, муха взмыла к потолку и сделала три витка над столом, а затем принялась перелетать от одного блюда к другому, издавая надоедливое жужжание.

– Эй, как там тебя!? – обратилась королева к слуге, стоявшему в дверях.

Все слуги для Ее Величества были на одно лицо. Как не силилась, она не могла запомнить ни лиц, ни имен слуг, обслуживающих ее денно и нощно. Облаченный в черно-желтое одеяние, слуга казался ей таким же безликим, как и прочие слуги.

«Если хочешь править долго, – вспомнила она отцовское изречение. – Ты должна знать своих врагов в лицо, и тех, кто за крепостной стеной, и тех, кто в стенах Королевского замка».

– Санлис, Ваше Величество, – ответил слуга, склонив голову.

– Это твое имя?

– Да, Ваше Величество.

– Ответь мне, Санлис, почему в трапезной муха?

– Никак не могу знать, Ваше Величество! – ответил слуга, залившись краской.

– Сегодня муха у стола, а завтра убийца у кровати?

Ее покойный отец, король Харлин, прозванный Харлином Мудрым, был известен осторожностью, что, впрочем, не уберегло его от руки убийцы, коим оказался один из слуг, ведавший его гардеробом. Она хорошо помнила тот день, когда на крик служанки в королевские покои сбежались придворные, и своего отца, лежащего в луже крови. Убийца, претерпев пытки водой и огнем, ни в чем так и не сознался, а потому был четвертован, унеся тайну в могилу.

– Никак не могу знать, Ваше Величество!

– Вот, дурак, заладил, никак не могу, никак не могу!

– Простите, Ваше…

Взмах руки королевы заставил слугу замолчать.

– Совет собрался? – спросила она.

По традиции, заведенной королем Аргусом, полдень начинался с обильной трапезы, за которой следовало заседание Королевского совета. Король собирал совет каждый божий день, желая находиться в курсе всего, что происходит в королевстве. Таким же был и его преемник, брат по крови, король Эдмун. После смерти последнего эта традиция была нарушена, и с каждым новым королем совет собирался все реже и реже. Королева Ада не была исключением, взяв за правило собирать советников раз в месяц, и этот день снова наступил.

– Да, Ваше Величество, все собрались и ждут только вас.

– Хорошо. Скажи Клодии, чтобы после совета пришла в мои

покои.

– Слушаюсь Ваше Величество, – сказал слуга, после чего отвесил поклон и исчез в дверях.

Покинув трапезную, королева направилась в Тайную комнату в сопровождении пары гвардейцев, на фоне которых казалась маленькой и хрупкой. Бордовые плащи с золотой каймой, шарообразные рифленые шлемы с заостренным забралом, покрашенные в королевские цвета, и полоски прорезной латуни, которыми были отделаны края доспехов, придавали гвардейцам поистине королевское великолепие. Великолепием отличались и длинные широкие мечи, эфесы которых были украшены гравировкой в виде рыбака, пронзающего рыбу копьем – то был древний знак рыбаков Срединного мира, весьма почитаемый в доме Бланчестеров. Находясь в западном крыле дворца, Тайная комната мало походила на место, в котором вершились судьбы королевства. В свете сине-желто-красных лучей солнца, просачивающихся сквозь узкие трехчастные витражи, она казалась мрачной и безликой. Синий цвет, в который были выкрашены стены, был настолько насыщенным, что звериный орнамент был еле уловим, особливо с наступлением сумерек. Темно-серые пилястры, разрывающие стены на неравные части, казались и вовсе не к месту, от чего могло сложиться впечатление, что мастер выполнил работу из рук вон плохо. Меблировка из черного стола, инкрустированного бирюзой и аметистами, и четырех кресел с широкими бронзовыми подлокотниками, обитых красным бархатом, казалась излишне громоздкой, ибо занимала добрую половину помещения. И, только потолочная фреска с изображением Великих королей, поражающая воображение яркостью образов и обилием цветов, могла спасти положение, но, по причине отсутствия света она терялась на общем фоне.

– Приветствую вас, Ваше Величество, – сказал лорд-канцлер Джон Чамберс, завидев королеву в дверях.

Тучный, неповоротливый, он с большим трудом поднялся и неуклюже поклонился Ее Величеству, чем вызвал улыбки у лорда-казначея Барнэби Аддерли и лорда-командующего Мердо Болларда.

«Добрый знак, – подумал Чамберс, заметив у королевы отсутствие живота. – Теперь Мердо не будет совать нос туда, куда его не просят».

– Лорд-канцлер, – улыбнулась королева.

– Ваше Величество! – чуть ли не хором произнесли Аддерли и Боллард, от чего уже наступил черед улыбаться Чамберсу. Поклонившись королеве, они схлестнулись взглядами и воротили

носы, будто на дух не выносили друг друга.

По традиции, заведенной все тем же королем Аргусом, первым короля приветствовал лорд-канцлер, и ему же принадлежало право открытия заседаний Королевского совета. Что до остальных двоих членов совета, то очередность в приветствии короля зависела от возраста. Лорд Аддерли был старше Болларда на десяток с лишним лет, и потому обладал правом второго приветствия. Но, Мердо в силу заносчивости и близости к телу Ее Величества это право не признавал.

– Господа, прошу садиться.

Усевшись во главе стола, королева откинулась на спинку кресла в предвкушении скучных речей, которыми по своему обыкновению отличались все заседания совета.

– Ваше Величество, господа, – начал лорд Чамберс, усаживаясь в кресло. – Должен начать заседание с печальной вести – хлеб на исходе…

– Как на исходе! – перебил Чамберса Мердо, выпучив серо-голубые глаза. – Насколько мне известно, мы ни с кем не ведем войну!

Пример рыцарской доблести, лорд Боллард обладал двумя достоинствами – верностью короне и мужеством в бою. Первое он проявлял в постели Ее Величества, а второе доказывал в схватках с ракушниками и степняками. Правда, злые языки поговаривали, что «разбойники не те враги, победами над которыми стоит восторгаться, тем более, такому безупречному рыцарю, коим является лорд Боллард». Не меньше говорили о его заносчивости и несдержанности в словах, напоминающей горный поток, безудержно бегущий по ущелью.

– Все верно, лорд Боллард, мы не с кем не воюем, и, с вашего позволения, я продолжу. Как я и сказал, запасы хлеба на исходе, и тому виновники крестьяне. Одни бегут в столицу, другие к побережью… есть и такие, что остаются на местах и возводят частоколы.

– Зачем?

– Не иначе, лорд Боллард, как против демонов.

– Это те, про которых говорится в пророчестве?

– Те самые. Еще говорят, что против змей, которыми южные

окраины просто кишат.

– И вы верите в эту брехню?

Оглядев присутствующих, Мердо от души рассмеялся, проведя

рукой по каштановым волосам, и замолк, не получив поддержки.

– Вера здесь не причем, – вклинился в разговор лорд Аддерли, поглаживая окладистую бороду. – Пророчество, как нам того не хочется, уже сбывается. Мои люди донесли, что накануне на кладбище попадали надгробья, а годом ранее, как мы знаем, произошло нашествие саранчи. Теперь вот змеи. Какие тебе еще нужны знаки, чтобы поверить в пророчество?

Поправ правила этикета, он смотрел на командующего смеющимся взглядом, ожидая ответной реакции. Как и Чамберс, он на дух не выносил Мердо, называя его за глаза не иначе, как смотрителем королевских покоев.

– Это не знак, это ребятня балует! А что до змей и саранчи, так про то в пророчестве ни слова.

– Вижу, Мердо, у тебя со слухом плохо?

– А я вижу перед собой глупца, верящего в глупое пророчество!

– Не будь здесь Ее Величества, я бы тебе показал глупца, – сказал Аддерли с таким ледяным спокойствием в голосе, что в его словах можно было усомниться, если не знать того, кто их сказал.

– Угрожаешь?

– Как можно угрожать тому, чья храбрость беспримерна, как беспримерна отвага разбойников, бегающих быстрее ветра!

Не зная, чем крыть, Мердо покраснел и приподнялся с места, вперив в казначея испепеляющий взгляд. Таким взглядом он обычно награждал толпу, когда слышал за спиной смешки и выкрики вроде того, что «лорд-командующий тот еще удалец – если справляется с разбойниками одной рукой, то с хирамцами справится и одним мизинцем!»

– Господа, успокойтесь, – вмешалась королева. – Здесь вам не поле битвы! А вы, лорд Чамберс, прошу, продолжайте.

Кашлянув, Чамберс заерзал в кресле, будто в его зад попала заноза: улыбка, с которой он смотрел на склоку оппонентов, сползла с лица, уступив место серьезной мине.

– Ваше Величество, господа, – продолжил Чамберс. – То, что

запасы зерна на исходе, это полбеды. Мои источники сообщают, что с месяц тому назад появилось некое братство Князя Тьмы, члены которого мнят себя людьми общества любви и справедливости. Они говорят, что в нем не будет ни войн, ни гнета, ничего того, чем полон наш с вами мир, господа. Их прозывают потрошителями…

– Вот же словечко удумали, – ухмыльнулся Мердо.

– Ибо воруют и разбрасывают по столице распотрошенных петухов, – продолжил Чамберс, не обратив внимания на несдержанность командующего.

– И что с того?

– А вам, лорд Боллард, разве непонятно, чем это чревато?

– Я уже сказал, что не верю в пророчество.

– Как правильно заметил лорд Аддерли, вера здесь не причем.

Пророчество сбывается, хочется вам того или нет, но это так.

– Если они так сильно вас беспокоят, я отдам приказ их переловить, как куропаток, и перевешать на всех столбах, что найдутся в Миддланде!

– Боюсь вас огорчить, лорд Боллард, на всех потрошителей столбов не хватит.

– Это почему же?

– Мои источники сообщают, что братство растет не по дням, а по часам.

– Чего там растет, мне неинтересно, чай не в Грин Каунтри поживаем! Ваши источники что говорят, сколько потрошителей, сотня, две, а может тысяча!? – продолжал хорохориться Мердо, ловя на себе взгляды Ее Величества.

– Сколько в братстве людей, мои источники, увы, не сообщают. Но, судя по тому, сколько птичников обносят каждую ночь, их очень, очень много.

Обрамленное седыми волосами, мясистое лицо Чамберса побледнело, будто его страшила одна только мысль о потрошителях.

– Лорд Чамберс, это не серьезный разговор! Назовите цифру, имена вожаков, место, где собирается этот сброд, и я в один день покончу с ними!

– Если бы я знал, – сказал Чамберс, пожав плечами – Поверьте мне, вы бы первыми узнали. Но, увы, они неуловимы, как и глава братства, некий магистр Годвин Грэй, известная особа, скажу я вам.

– И чем же?

– Даром исцеления.

– Нет, не слышал о таком.

– А не тот ли это целитель, за которым ходила толпа калек и убогих?

вставил слово лорд Аддерли.

– Тот самый.

– И что вы предлагаете, лорд Чамберс?

– Ждать и взывать к Богам.

– И все?

– К Богам, которые нас давно покинули, – усмехнулся Мердо.

– Без Богов супротив нечисти мы не простоим и часа. Хотя, есть шанс, пусть и небольшой, который может нам сослужить добрую службу.

Сказав это, Чамберс загадочно улыбнулся и обратил взор на окна Тайной комнаты.

– Не юлите, Чамберс, – сказала королева, следившая за разговором с неподдельным интересом. – Говорите, если есть что сказать!

Поерзав в кресле, Чамберс устроился удобнее и посмотрел на Ее Величество долгим взглядом.

– По существу, так по существу, Ваше Величество… считаю необходимым объявить сбор ополчения, на случай, если сбудется пророчество. Если оное волею Богов минует королевство, то ополчение пригодится на случай мятежа. Думаю, десяти тысяч ополченцев будет предостаточно.

– Мятеж, какой мятеж? – удивилась королева, поддавшись вперед.

– Ваше Величество, это собственно последнее, что я хотел сказать. Мои источники сообщают, что лорды Соутланда и Нортланда готовятся к войне.

Все, включая Ее Величество, прекрасно знали, каким бурьяном произрастал сепаратизм в этих провинциях. С тех самых пор, как Соутланд и Нортланд были завоеваны Бланчестерами, местная знать не оставляла попыток вернуть независимость. Она походила на сорняк, произрастающий то здесь, то там, портя великолепие королевского сада. Что до садовника, то он с присущей ему безжалостностью вырывал сорняки с корнем и сжигал их, дабы семена не развеялись по всему саду. Так было во времена королей Аргуса и Эдмуна, так было и в последующие времена. Но, ни казни, ни династические браки, ни уступки земель и крепостей, ничто не могло повлиять на сепаратистов, мечтавших о временах былого величия.

– Ваше Величество, – сказал Аддерли. – Неутешительные вести

приходят и с востока. Не знаю, насколько хороши источники

многоуважаемого лорда-канцлера, но мои источники говорят о подозрительной активности на Пяти островах. Что не день, так со стапелей сходит новый корабль, а это, скажу я вам, не к добру.

Сказав это, Аддерли посмотрел на Чамберса, ожидая от него следующего хода, ибо прекрасно знал о его связи с опальным принцем. Со времен Харлина Мудрого, изгнавшего сына из столицы, любой чих со стороны Вестхарбора и Пяти Островов воспринимался в столице чуть ли не за мятеж. Все это он прекрасно знал, и сегодня предпринял атаку в попытке поколебать влияние Чамберса.

– Странное дело, а мои источники сообщают обратное – на Пяти Островах тишь да гладь.

Выкрутившись, Чамберс посмотрел на Аддерли и внутренне

возликовал: узкое лицо оппонента вытянулось, а кончики усов задергались, будто их дергала невидимая рука. Будучи олицетворением торговых кругов, Чамберс презирал Аддерли как человека, олицетворяющего собой ростовщиков, называя их не иначе, как ворами завтрашнего дня. Поэтому он не гнушался распространять о нем слухи, полные ужасов.

– Лорд Чамберс, а что вы скажите о лорде Стэнходже? – спросил Аддерли, не желая терпеть поражения.

– А что вы хотите от меня услышать? – парировал Чамберс.

– Если он объединится с принцем, то это будет грозная сила.

– А ваши источники говорят, что на то есть основания?

– Нет.

– Так к чему вопрос?

– К тому, что надо быть готовым ко всему.

– Не смешите меня – Годфри нам не угроза!

– Лорд Чамберс, вам не занимать легкомыслия.

– Я просто знаю, что говорю – лорд Стэнходж нам не угроза, пока мы платим золотом за его патриотизм.

– Лорд Чамберс, вы забываетесь!

– Ничуть, ибо Ее Величество прекрасно себе отдает отчет, кто таков ее дядя.

Переглянувшись, Чамберс и королева Ада обменялись улыбками, ибо прекрасно знали цену патриотизму владетеля Грин Каунтри.

– И все же, Ваше Величество, – продолжил Аддерли, обратившись к королеве. – То, что просит лорд-канцлер, невыполнимо, ибо Городская казна не потянет столь больших

расходов.

– Лорд Чамберс, так ли это? – поинтересовалась королева.

Не найдясь с ответом, Чамберс подрастерялся, лихорадочно размышляя, как справиться с выпадом Аддерли.

– Так ли это, я не знаю, Ваше Величество, – ответил Чамберс, поправив на шее колье из массивных звеньев и подвески в виде золотого улыбающегося солнца. – Но, то, что Городская казна пуста, о том говорят все, кому не лень.

– Снова юлите?

– Нисколько, Ваше Величество, ибо вопрос не столь трудноразрешимый, как кажется на первый взгляд.

– Каким образом?

– Если расходы поделить между Городской и Королевской казной, то собрать ополчение не составит особого труда, Ваше Величество.

– О, Боги! – вскричал Аддерли. – Такого никогда не было и не будет!

– Ни вам решать, лорд Аддерли, – буркнул Чамберс.

– Это столь необходимо? – спросила королева.

– Да, Ваше Величество, – ответил Чамберс. – Если не пойдем на этот шаг, завтра потеряем все… слово за вами, Ваше Величество.

Королева призадумалась, нервно застучав пальцами по столу. Наконец, прервав молчание, она улыбнулась и посмотрела на Мердо.