Текст книги "Лазурный (СИ)"
Автор книги: Aion91
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Темные коридоры, смрад из смеси запахов: – плесень, гниль, пот, кровь и выделения. Что еще может быть в притоне наркоманов? Скрипучие половицы, подранные и выцветшие за многие года обои, разбитые плафоны и висящие на одних лишь проводах лампочки. Длинный коридор наполнялся людьми в форме, все как один в черных комбинезонах с капюшоном, маской на лице. Всего оперативников по уничтожению нежити десять человек.
Все специ и сильнейшие в отделе, как говорится, лучшие из лучших. И это не человеческие омоновцы, которые кроме вышибать дверь и вязать всех подряд ничего не умеют. Эти юноши и мужчины учились годами, закалялись в боях и чуть ли не спали на полигонах, чтобы заработать свой статус «кво». В руках у них, как ни странно палочки и кольца, незаменимые магические атрибуты, окружает их фигуры в непроглядной темноте светло-фиолетовый свет.
Открывая каждую дверь отдельно, освещая помещение и произнося заклинание солнечного света, спецы оставляли в комнатах лишь горстки пепла. Единичные случаи, мелкие сошки, молодняк, только обращенные. Но они пришли за взрослыми кровососами, хозяевами этой квартиры, а не их сожителями. Хозяева нашлись так же быстро. Картина, представшая перед магами отдела зачистки, не вселяла радость.
На разваливающихся диванах, в полной темноте, при затхлом спертом воздухе, юноши и девушки спали и отходили от агонии и оргии. Доноры и хищники, все происходило здесь, именно в этой комнате. Кровососы мирно спали рядом со своими жертвами, не опасаясь гостей и охотников, глупо и беспечно. Охотники видели откровенную кучу из обнаженных тел, переплетенные ноги, руки, все в крови, смазке и сперме, этот запах бил в нос, как протухший сыр. Девушки, юноши, жертвы монстров, каждый из них был покрыт укусами, живого места не было, все в крови, а так же изнасилован не по одному разу, а то и коллективно.
Разговор был короткий. Шепотом произнесенное заклинание солнечного света уничтожило опьяненную от крови нежить, оставив только жертв, все еще спящих от эйфории и влияния вампирской магии. Чтобы убедиться, что нежити в доме не осталось, командир распределил бойцов по оставшимся комнатам и помещениям.
– Дир, – позвал одного из бойцов главный, – иди туда, – показал направление, юноша с серыми глазами и выбившимися из-под шапки прядями светлого цвета кивнул и молча пошел на кухню. Палочка с приготовленным заклинанием была наготове.
Остальные, как и приказал капитан, разошлись по комнатам. На кухне никого не было. По крайней мере, произнесенное им заклинание не оставило пепла. Открывая дверь с осторожностью, парень шагнул внутрь, дверь за ним захлопнулась. Но он не дрогнул. Мгновенно успел среагировать и закрыть глаза от вспышки, направил палочку и произнес: «Lux» и яркая сиреневая вспышка осветила кухню.
На его голос прибежали оперативники. Спрашивали как он и что с напавшим и не укусил ли. Юноша отрицательно покачал головой и показал на пол. Под его ногами пепел, как и во всех остальных комнатах, больше вампиров не было. Лишь их жертвы, которые пройдут очищение и если понадобиться, будут уничтожены.
– Гнездо зачищено. Всех забираем и в лечебницу, – скомандовал главный.
Тут же прибыла подмога, телепортом со всеми необходимыми зельями и оборудованием. Тихое помещением наполнилось разговорами, приказами и терминами, лекари говорили на своем, а оперативники на своем. Пытались договориться. Всех пострадавших осмотрели, усыпили, окутали магией и увезли в отдельном коконе, восстанавливая и исцеляя.
Пока описывали место спячки и кормушки, юный светловолосый охотник вышел из дома, оглядываясь по сторонам, убедился, что его никто не заметил. Его трясло, по спине бежал холодный пот, словно начиналась лихорадка. По телу бегали мурашки, одновременно с этим бросало в жар.
Убедившись, что за ним нет слежки, юноша встал спиной к широкому стволу дерева. Дрожь по всему телу не отступала, а нарастала с каждым вздохом. Рука, которой он закрывал глаза от вспышки света, горела и холодела одновременно. Закатав рукав формы до сгиба локтя, охотник выругнулся.
– Укусил таки, сволочь, – прошипел парень.
Рука дрожала, кровь холодела, как и все его нутро. На его руке два характерных прокола от клыков, расползалось темное пятно под кожей, растекался яд. Он все еще оглядывался, боялся, что кто-то увидит и без суда упокоит. А ему еще предстояли некоторые дела.
Яд нежити расползался по венам, они темнели, пока только на руке, уже завтра вечером процесс будет завершен и останется только вкусить крови. Яд уже не выведешь. Только ждать обращения и встречать рассвет с раскрытыми шторами. Именно так он и собирался сделать. Для этого расправил рукав, принял решение и отозвал на пару слов главного охотника. Попросился домой, и как не странно, капитан отпустил. Не только его, но и всех ребят из группы зачистки. Для них работа и смена на сегодня закончена.
– Дир, иди, выспись, – похлопал его по плечу капитан. Дирран самый молодой истребитель отдела. В его тридцать все только начинают карьеру, а он уже пять лет как сотрудник. Маг всегда считал себя любителем Судьбы и Удачи. И вот, Судьба и Удача повернулись к парню задом. А по-другому не скажешь. Его, одного из лучших в отделе по зачистке укусил какой-то мелкий упырь, оставшийся непонятным образом в живых после заклинания света. Судьба, мать ее!
– Капитан, завтра придете ко мне вечером, разговор есть, – капитан не стал вдаваться в подробности. Дирран просто так не попросит. Согласился и отправил юношу спать. Ночка была адской. И он даже представить себе не может на сколько, особенно для парня.
Вернулся юноша домой дрожа от холода всем телом. Яд распространялся с невиданной скоростью. Холодела кровь, переставало биться сердце. Его валило с ног от усталости. Но не время. Нужно как можно дольше протянуть в сознании. Он живет не один. И стоило Диру открыть дверь, как его с улыбкой и тихим шепотом встретил самый дорогой и близкий человек, и как страшно его терять.
– Дир, ты вернулся! Как операция? – едва держась на ногах, опираясь о стену, спросил молодой человек в пижаме, пушистых тапочках и в махровом халате поверх. Его шатало, мотало и он готов был рухнуть на пол. Но не в его характере лежать, особенно если ему об этом говорят. Он всегда все делает наперекор. Знает, брат будет недоволен тем, что он не в постели, в его-то состоянии, но все равно он каждый раз встает и его встречает, выслушивая недовольное ворчание.
– Брат! Почему ты не в постели? – скидывая форму и оставаясь в одном белье, натягивая домашние штаны, спрашивает блондин.
Сняв форму, можно полностью разглядеть молодого охотника, высокий, гибкий, стройный, бледная аристократическая кожа, длинные пальцы, тонкие запястья, высокий лоб, длинный прямой нос и почти прозрачные серые глаза, белые волосы разлохмачены и падают на глаза, длинная челка прячется за уши.
– Тебя жду, – смотрит на уставшего брата, отмечает, что он не пострадал, пока не увидел руку. Шаг вперед, еще и еще, и он знает кому принадлежит эта отметина и что ждет его брата, – Дир! – зажимает рукой рот и по его щекам катятся слезы, а охотник говорит, успокаивая объятиями:
– Да, Рэм, я умру раньше тебя, – сказал спокойно юноша, обнимая брата за плечи и ведя его в комнату. Тот словно невесомый, идет куда следует, – эта операция была последней, дальше только солнце и пепел.
– Так нельзя, – пытался возразить брат, смотря на брата через пелену слез, – ты должен жить.
– Это не жизнь, Рэм, а постоянная погоня, они за мной, я от них, а я так не хочу, быть гонимым, преследуемым, – улыбнулся, – мне ли не знать, если напали на след, обязательно найдут и упокоят, – уложил брата в кровать, – чтобы не быть очередной жертвой погони и преследования, завтра вечером я полностью обращусь, а потом умру, пожалуйста, не выходи из комнаты. Завещание я уже составил, все останется тебе, а ты знаешь, куда его направить.
– Я не позволю тебе выйти на солнце, – заявил брат.
– Спи, – и закрыл дверь. Ушел на кухню. Чайник, кофе и сигарета с ментолом. Вот и весь ужин, а смысл есть, если завтра сдохнешь. Вот и не стал парень утруждать себя. Пообещал уйти мирно, как только поговорит с начальником. Он обещал придти завтра вечером.
А пока есть время подумать, как всю информацию преподнести. Начальник будет крайне недоволен и это мягко сказано. У парня весь день и утро впереди. Ушел с кофе и сигаретой в комнату, плотно задернул штору и закрыл дверь. Несколько часов агонии ему обеспечены, ведь организм будет умирать. Уже сейчас сердце бьется через раз, кожа холоднее, кровь течет медленнее, он это чувствует, как и дыхание, становиться ненужной тратой времени. Смириться с переменой не получиться, так как эти перемены временны. И осталось сутки на жизнь. Дальше, как и собирался солнце и кучка пепла.
========== Часть 1 ==========
Комментарий к Часть 1
не бечено)
Дирран
Эти часы стали для меня самым настоящем адом. Казалось я уже во владениях Люцифера, прохожу круги его пыток и наказаний, но нет. Я все еще на этой бренной земле и почти ступил на путь нежити. Осталось окончательно умереть сгореть сутью как человек и маг, став полноценной темной тварью. Что со мной и происходило. Я горел изнутри, боль и холод сменялись поочередно.
Меня выворачивало, трясло как при лихорадке, я искусал все губы, но крови так и почувствовал, раны моментально затягивались, суставы того гляди вывернуться и буду как кукла, сломанная и ненужная. Когда обжигало грудь и сердце переставало биться, глотал слезы, с пальцев слизывал кровь, грудь рвал ими же, острыми как бритва когтями, слезы жгли глаза, связки почти порваны от долгого крика на максимальной громкости.
За стеной слышу крик боли брата, ему тоже плохо. Его тело умирало, как моя душа. Мелено, мучительно, без возможности умереть самостоятельно. На суициде стоял блок. Таков вот шутник, проклявший его. Он почти умоляет ее прекратить, эту нестерпимую боль, он воет и пытается палочкой проткнуть себе глотку, послать заклинание или просто наглотаться таблеток. Но проклятие работает. Он должен умереть от него и никак иначе, медленно сгорая магией, аурой и телом.
Именно сейчас, зная что я слышу, он предлагал своей крови и просил его отпустить. Сказал, что последние капли энергии как раз будут отданы мне, и он сможет спокойно покинуть мир, просил исполнить слово, данное ему несколько лет назад. Ведь я пообещал быть все оставшееся время рядом. И плевать на давнюю вражду и обиду. И кто меня за язык тянул обещать ему его освободить, когда не останется терпения? Давая клятву, не думал, что получиться так.
– Дир, пожалуйста! – умолял брат.
Не смотря на то, что он за стенкой я его прекрасно слышу. Обостренный слух и нюх, позволяют мне знать, где он, брат в свое комнате, а я в своей, но прекрасно его чувствую. Ему и правда больно, наверно больнее чем мне. Его агония длиться дольше. Он пытается встать, откидывает одеяло и поднимается. Слышу шуршание тапочек, накидывание на плечи халата и скрип кровати. Потом медленные шаги до двери. А я не могу выйти и уложить его обратно в кровать.
– Нет, – рыкнул я, – ляг на место! Рэм, береги силы, – но он меня не слышит. Идет едва передвигая ногами, опираясь о стену, дыхание прерывистое, хрип и скрежет ребер о которое все еще бьется сердце. Открывается его дверь. Несколько долгих шагов и он рядом. Его упрямство всегда меня поражало, бесило и одновременно восхищало. Я так не мог. У меня всегда была цель, я ее добивался, но не ценой жизни и принципов, как это делал Рэм.
– Я не отступлю, – и слышу его более четко, значит, уже зашел в комнату, – я уже здесь, у тебя не будет выбора, прости меня Дир, – голос едва слышен, и воспринимается скорее как шест листьев или ветер в кроне деревьев. Даже голос почти мертв.
Я на инстинктах забиваюсь в угол, самый темный в комнате. Между кроватью тумбочкой, угол, куда не попадает свет, даже при полностью открытых шторах. Брат идет к окну, резко открывается штора, убегать мне некуда. Сейчас день в самом разгаре, путь отступления перекрыт солнечным светом. А я не буду убиваться в пепел, пока не сделал то, что собирался. Брат все ближе и ближе. А я все сильнее и больнее вжимаюсь в угол тумбочки. Мои силы для сопротивления на исходе. Я уже не вижу его лица, лишь прозрачную фигуру и потоки крови, едва бьющееся сердце и черные сгустки, это проклятие, то самое из-за которого погибает мой брат.
– Рэм, я не могу, – но он идет все ближе, я все еще не вижу его лица, лишь кровь, – уйди, прошу тебя. Мне осталось вытерпеть каких-то пять часов и все, дела я передам тебе или поверенному, а потом ко мне придет капитан и покончит со мной, – на это я рассчитывал, когда звал его к себе вечером. Подгибаю под себя колени и опускаю вниз голову, обнимая руками, раскачиваюсь, – уйди, пожалуйста, уйди!
Но он уже сидит около меня, его рука на моих волосах, едва касается щеки, заправляет длинную челку за ухо и поднимает за подбородок, прося смотреть на него и в глаза, опускаясь рядом. Я смотрю на него и не вижу брата, лишь смерть, в его глазах точно. У него и правда осталась от силы пара дней. Магии и энергии хватит лишь на эти дни. А если я выпью его крови, то этой энергии не будет и проклятие свершиться. Умереть от полной потери магии и разрыва ауры – вот каково проклятие брата.
– Дир, прими, – протягивает руку, – и освободи меня от невыносимой боли и бессилия, – порез и капли стекают по его запястью, – пойми, я так больше не могу, пусть это будешь ты, а не то, что живет внутри меня эти долгие пять лет, – поднимая взгляд, вижу его лицо.
Черные круги под потускневшими карими глазами, бледная, почти прозрачная кожа, худой, изнеможенный, от него даже магией не пахнет, а он был сильным волшебником. Сильнее меня, пусть и не намного. Его кровь пахнет смертью, сырая земля и могильный камень. Он прав, ему осталось недолго.
– Я проживу не дольше твоего, – он кивает, улыбается, а я беру его руку, притягиваю к себе, укладываю брата на колени. Голова Рэма на моем плече, кончиком языка слизываю алые капли. По мне пробежал электрический разряд, словно я шпильку в розетку воткнул, с этими ощущениями пришли иные, приятные и расслабляющие, наполняли каждую клеточку энергией, боль отступает. Его улыбка мне напоследок, стала самым лучшим воспоминанием. Лишь детские были похожи на эту. Обычно брат меня награждал оскалом или ухмылкой. А тут как ребенок, открыто и нежно, как и положено брату.
– Дир, прости меня за все, – но я не отвечаю, отзываю яд и погружаю клыки в вену, брат вздрогнул, а я сделал первый глоток, потом еще два, отпускаю руку брата. Меня снова как током ударило, но теперь боль прошла окончательно, натянутые нити или гитарные струны от боли распрямились и сгладились, сущность полностью мной завладела.
Глаза, пылающие алым, стали привычного мне цвета расплавленного серебра, внешность пришла в норму, как и сердце с кровью, они больше не горят и не пронизываются сотнями тонких игл. Теперь сердце не бьется, кровь замерла на месте, став почти черной, гнилой или мертвой. Брат продолжает последнюю в своей жизни речь, – мы с тобой не ладили в академии, – было дело, а все из-за разных факультетов, и факультетской вражды, – прости меня за это, я тогда возомнил о себе многое, наговорил тебе не меньше.
– Я давно не сержусь, – улыбка и слова на прощание. А я держу на руках тело брата и не могу даже заплакать. Как и выйти, солнце еще не село, и пока комната не погрузилась в темноту, я сижу, на руках мертвый брат.
Все это время, до захода солнца, я сидел в том же углу, держа брата на руках, прижимая к себе уже остывающее тело. И как только стемнело, уложил его на кровать и вызвал отдел. Капитан принял вызов и сказал держаться. Я держался.
Приехала группа через десять минут. Для меня все происходило как в тумане, в ушах гул и время словно застыло. Кто-то пришел, о чем-то спрашивал, я отвечал, что-то показывал и все. Больше ничего не запомнил. Тело брата забрали, а капитан остался. Я кипятил чайник, кофе и сигареты, вот что у меня осталось, вкус нежить не ощущает, но почему-то кофе и сигареты не входят в эту область. И боятся мне нечего, я уже мертв.
– Кофе, – протягиваю кружку, сам не замечаю, как дрожат руки и бьет холодный пот. И не понятно почему, из-за нахождения рядом охотника, приносящие на инстинктивном уровне опасность и желание сбежать или просто от всего случившегося.
– Ничего не хочешь мне рассказать? – кладет руку на плечо, я вздрагиваю, смотрю в глаза, – я вижу, что с тобой что-то не то, так расскажи мне. Ты не зря просил придти вечером. У тебя проблемы? Кто-то угрожает, нашел компромат? – не знаю о чем он и что за компромат, но говорить все же придется. Но не то, что он собирается услышать.
– Пообещайте не упокаивать сразу, – улыбка вышла кривая, но капитан кивнул, – вы сами ничего не замечаете? – тот пригляделся и отрицатель он покачал головой, лишь спросил:
– Ты никогда не мерзнешь, и дома всегда ходишь в легких штанах и футболках, босиком, а тут длинный рукав и даже тапочки, – показал капитан, – могу списать на нервы и траур от потери брата. Но тут явно что-то не то, – положил руку на плечо, – и ты холодный, – и тут до него дошло, – Дир, нет! – в его глазах застыл ужас и боль. Он потерял не только оперативника, но и хорошего друга. Им я был, и надеялся остаться даже в таком состоянии.
– Именно, – он потянулся за палочкой, – не стоит, я сам уйду, – он все еще держал палочку на изготовке, – я похороню брата, продам квартиру, оставлю все в сейфе на наследников, у нас богатая семья на наследников, пусть и побочная ветвь, тогда открою штору и уйду. Можете даже проверить горстку пепла оставленную после меня, – снова у меня получилась лишь кривая улыбка.
– Как это произошло и когда? – палочка все еще в его руке. И скорее для успокоения, нежели для защиты.
– Вчера, – и больше я ничего ему не ответил.
– Значит, ты пригласил меня, зная, что будет? – отпивая из стакана, смотря на меня. Я все еще стоял у плиты, когда как капитан сел за стол и смотрел на меня, все еще опасаясь или просто наблюдая.
– Нет, я не знал, что брат…
– Ты ему помог? – снова дрожь и пронизывающий холод, – его кровь закончила процесс превращения? – я лишь кивнул, – он не оставил тебе выбора, – не вопрос, а факт, – в этом весь Рэм.
Все знали моего брата как упертого барана, считающегося лишь со своим мнением, остальное его не интересовало. Все об этом знали и принимал его как он того заслуживал. Даже я принял его, потому что он так захотел. В больнице спросили с кем бы он хотел прожить остаток своей жизни и он показал на меня, при этом мое мнение его не волновало.
Проклятие его изменило, но принципы и упертость остались. Он медленно сгорал и становился ближе к смерти. А сколько раз я его из петли доставал, руки перебинтовывал, и все равно, проклятие возвращало его к жалкой жизни.
– Даю тебе неделю, Дир, – сказал мне капитан, – если за это время не управишься, то приду с отрядом.
– Три дня, капитан, – он удивленно поднял брови, я пояснил, – квартира давно выставлена на продажу, покупатели дадут о себе знать, стоит написать нотариусу, как и завещание, оно написано еще год назад. Как мной, так и братом. А сейф связан с продажей квартиры. Мне только похоронить брата осталось. А это через три дня. Я все сделал заранее, – ухмыльнулся, – только не рассчитывал на смену сущности, думал, после смерти брата продать квартиру, купить себе комнату или однокомнатную квартиру, мне многого не надо. А тут даже заморачиваться не стану. Продам и умру окончательно.
– Дир, мне жаль, что так получилось, – уже в дверях спросил: – парням сам расскажешь или мне?
– Они приглашены на поминки, накрою стол и все расскажу, – спросил про питание, и голод. Он особенно рьяно точит молодого вампира в первые три после обращения. На что я показал свое пропитание на это время: – сигареты и кофе продержусь, не сдохну и никого не загрызу, – ответил с иронией и сарказмом, а он кивнул и покинул квартиру. Я обессилено рухнул на пол, прижимаясь спиной к двери кухонного гарнитура. Мне было не просто больно, а невыносимо, даже вымораживающе. Хотелось плакать, но слез нет, лишь горечь во рту и крик, больше ничего.
Не помню как дошел до своей комнаты, рухнул на кровать и проспал три дня, сам не знаю как. Анабиоз, мать его, установка на мозг. Телефон лежал рядом, не единого звонка, до самого дня похорон. Службу и место на кладбище было заказано давно, семейный склеп, венок из лилий на его голове и палочка мага в руках. Так хоронят всех чистокровных и аристократов.
Наша семья не исключение. Аристократы в энном поколении. И остался прямой потомок лишь один и то, больше не человек. Магией я владею до сих пор, но это уже не то. Я считаюсь по документам мертвым. Даже древо рода показывает мою смерть.
После похорон, ко мне приходят напарники, я заранее наготовил всего, благо умею и люблю, но вот вкус я все равно не познаю, как бы не старался. Только кофе. Парни проходят на кухню, разливают вино и накладывают салаты. Тишина и лишь ложки и вилки стучат. А я сижу на кресле и смотрю на луну, подтянув под себя колени. Сегодня полнолуние, как не странно, ничего особенного.
– Дир, а ты? – спросил Маркус. Он старший среди наших, старше только капитан, но он не пришел.
– Поешь с нами, – пригласил Саймон, весельчак и шутник, всего на пару лет старше меня. Учились в одной академии, и хорошо помним заслуги и успехи друг друга перед академией.
– Тебе надо, – настаивал Маркус, я отрицательно покачал головой. Не стану раскрываться сразу, пусть пока поедят и проводят брата. На какое-то время меня снова оставили в покое, о чем-то разговаривали, но в основном молчали. Лишь через час или два снова обратили на меня внимания. Снова Маркус, видя мой пустой взгляд.
– Дир, это жизнь!
– Да, он и ты знали, что так будет, готовились к этому, – я лишь ухмыльнулся, но ничего не ответил. Да, он знал, как и я, но никто не бы не подумал как именно закончатся наши жизни. Что он умрет, отдав мне свою энергию и кровь, а я перед раскрытым окном от солнца.
– Его нет, но ты-то жив! – на эти слова я усмехнулся, парни тут же спросили над чем я смеюсь, – чего смешного?
– Я? Жив? Эти слова для меня как шутка. После его смерти я окончательно мертв. И уже не будет как прежде, – парни не поняли, спросили:
– Чё за чушь ты несешь, мелкий? – взревел Маркус.
– Ты давай не нагнетай, – пытались вразумить меня ребята, – тебе жить и жить. Ты толковый малый, отличный маг, спец в устранении. Тебе цены нет! Погоди десяток лет и дорастешь до своей команды, станешь капитаном, а там глядишь, и командиром сделают.
– Точно! Рано ты себя хоронишь, – но говорят они эти слова, так пока не видя причины моего ответа. Узнают, схватятся за палочки. И попытаются упокоить. Но выхода у меня и правда нет. Придется раскрывать глаза, сказав:
– Ладно. Расскажу тайну, – встал с кресла, отставил бокал с кофе и подошел к окну. На меня смотрели коллеги, а я видел себя в отражении. Высокой, худой, бледный, сущность на пределе контроля. Голод уже жжет изнутри. Клыки еще не лезут, как и глаза не наливаются красным, но суть моя уже полностью пробудилась, лишь наведи на меня палочку с заклинанием и я сорвусь, – я и правда мертв, парни.
– Ты о чем? – не понял Саймон, с ним был солидарен еще один бывалый, Риттар, боец и маг, стихийник, редкость в современном мире. Мало кто может подтвердить право силы и пробудить в крови наследие. Он пробудил, от этого волосы его окрасились почти в красный, глаза словно расплавленное золото, а еще жар, исходящий от его магии.
– Совсем умом тронулся? – спросил огненный.
– Ум на месте. Сейчас все объясню. Палочки только не трожьте, – они было дернулись рукой к оружию, как я снова попросил, – пожалуйста, я не хотел говорить сразу, но видимо вы не успокоитесь. Вспомните наше последнее совместное задание, много комнат, куча нежити, тел, доноров и парень на кухне.
– Ты его упокоил, осталась только кучка пепла, – и тут до Маркуса дошло:
– Он успел тебя укусить! – тут резко все вскочили, стулья полетели на пол, на меня смотрели и ждали нападения, при этом на мою просьбу не реагировали, направляли на меня палочки, – Дир, руку! – требовал один из парней, – показывай!
– Я и так покажу, – призвал сущность, – и не стоит меня упокаивать, я сам, – они не собирались меня слушать, делали шаги по направлению к цели, а я пытался сдержаться и все медленно рассказывал: – утром раскрою шторы. Я уже сказал капитану, все дела я сделал, брата похоронил, квартиру продал, счет на имя родственников открыл, с вами попрощался. Для меня честь и радость с вами так попрощаться, – улыбка и легкий поклон, – мог бы, заплакал, но увы, – руки в сторону. А парни опустили палочки, каждый делал шаг ко мне, но я выставил руки вперед, показывая, что не стоит. Объясняя: – Я держусь от соблазна, помогают кофе и сигареты, – показал на бокал и почти пустую пачку.
– Дирран, это честь для нас, быть плечом к плечу с одним из великих магов из рода Нимаэ, – склонили голову в ответном поклоне, – как и проводить твоего брата в последний путь. Пусть мы не такие родовитые волшебники как ты и твой брат, но…
– Не стоит, от рода никого не осталось. Побочные ветви не считаются. Они лишь наследники по роду и магии, к тому же дальние. Так что рода Нимаэ больше нет. Только воспоминания.
– Хорошие воспоминания, Дир, – улыбнулся мне Маркус.
– Я рад. Парни, пейте, ешьте и валите по домам, – с горечью во рту сказал, – а то я вас разочарую своим самообладанием. И так на честном слове держусь. А вы тут такие аппетитные сидите и мой голод распаляете. Так что не затягивайте и не портите мою репутацию и имя. Я спать, а вы поедите, за собой посуду намоете, потом мусор захватите, дверь захлопните, там замок специальный стоит. Я сами понимаете, всего этого не сделаю, утром этого сделать будет некому. Считайте последней влей умирающего.
– Наглец! – воскликнул Симус.
– Сопляк! – Согласился с ним Маркус.
– Иди уже, упырь, спи! – Риттар.
И я ушел. Закрыл в своей комнате шторы. Лег под одеяло, и когда голова коснулась подушки, провалился в темноту. Но все равно слышал шепот парней, провожали в мир иной не только брата, но и меня. вспоминали прошлое, думали о будущем, подбирали мне замену. Я не расстраивался. Не горю желанием вмешиваться и ругаться. Это уже не мои проблемы.
Не знаю сколько я пролежал и сколько сейчас времени, но как и обещал, собирался закончить свою жизнь. Перед этим проверив чистоту и порядок. Как и просил посуда чистая, мусор выкинут, парни выполнили просьбу умирающего. А я собирался покончить с собой. Ушел к себе в комнату.
На часах было час дня, солнце во всю должно палить, не смотря на осень, дни еще солнечные, туч и проливных дождей не планировалось. Раскрыть шторы и стоять до тех пор, пока не сгорю полностью, вот что я собирался сделать. И когда руки мои дернули шторы произошло несколько вещей.
Первое – меня обожгло, больно, очень, словно кипяток, второе – я не смог стоять у открытого окна и со всей доступной мне скоростью скрылся в тени, и третье – узнал, что стоит запрет на смерть. Я пытался много раз вернуться к раскрытому окну, но снова оказывался в углу. Попыток было больше десяти. И я понял, что все не так просто. Прислушался к себе и уловил в голове и крови четкий приказ не умирать.
– Рэймур! Зараза!
Брат отдал последние силы на приказ, пока я поглощал его силы с кровью, магия его и моя смешались, сущность восприняла его как создателя, и теперь организм отказывался совершать суицид. Попыток было пол сотни и каждый раз, вплоть до темноты я оказывался в углу между кроватью и тумбочкой. Эта скотина меня переиграла! Обрекла на ненавистную жизнь. Был бы некромантом, призвал бы его и еще раз упокоил.
– Сволочь, Рэм, какая же ты сволочь!
Когда солнце село окончательно, и в комнате наступила темнота, я вышел и пошел в комнату брата. За всеми этими днями я так и не решился переступить порог его комнаты. И не видел письма, оставленного им на тумбочке. Раскрыл и рухнул на его кровать.
«Дорогой брат!
Если читаешь, значит, я мертв, а ты нет и не сможешь. Прости меня за это, но я не мог поступить иначе. И это не считается победой. У нас братская ничья. Уезжай из города, начни новую жизнь и попробуй меня простить.
Твой брат Рэймур»
Сволочь, какая же ты сволочь, брат! Я хотел умереть, но ты решил иначе. Ты всегда все решаешь за других, за это я тебя ненавижу. Но и люблю. Жить, раз это твоя последняя воля, буду по правилам, чтобы не попадаться. Хорошо, что эти правила мне известны. Но в следующей жизни я тебе этого не прощу.
Все еще держа в руках его письмо, думал, что сделать с обещанным прахом. Что-то сжигать нет смысла, поэтому сделаю по-другому. Улечу в раскрытое окно, пусть думают, что я рассыпался прахом по ветру. Так будет правильно. Чем подстраивать смерть или выдавать сожженные вещи за мои останки. Собрал вещи, документы, даже палочку взял, попрощался с этим городом и страной, открыл окно и призвал сущность. В окно вылетел мышью.
Комментарий к Часть 1
Тапки хочу)
========== Часть 2 ==========
Комментарий к Часть 2
не бечено)
Иви
Три недели сижу над папкой и никаких подвижек. Все отделение на ушах, замешаны не только примитивные, но и маги. Страдают все без исключения. Ужасающее дело, похищения, убийства и все это с единственной целью – власть. Тот, кто это делает, показывает, что все в его руках. И ему плевать на страдающие семьи, матерей, чьи сыновья и дочери больше не увидят свет, будут лежать в сырой земле. На отказ – смерть. И если бы взрослых. Нет. Тех, кто им дорог, жена, сестра, брат, дети, не важно. Лишь достижение цели.
– Ты опять меня не ждешь, – легкое прикосновение прохладных губ к плечу, дальше дорожки из поцелуев, покусываний и мурашки по спине от удовольствия. Эти губы и руки, притягивающие к себе, не спутаешь с другими. Спина прижата к его груди, волосы распущены, голова откинута и руки тянутся к нему. Никогда не привыкну к его незаметным и бесшумным передвижениям. А еще к тому, что мои барьеры против проникновения не срабатывают.
– Нат, – зарываюсь пальцами в его волосы и отвечаю на поцелуй, – прости, – но он не слушает, продолжает блуждать прохладными ладонями по телу, поднимая футболку и касаясь груди, резко разворачивает к себе и накрывает губы поцелуем. Я уже не думаю о деле, как он резко отстраняется и говорит:
– Ликаны! – показывает на папку и фото с места преступления.
– О чем ты? – я не могу понять, с чего Натаниэль во время нежности и накатывающей страсти заговорил о нежити, он показывает на фото и папку по отчетам, – ты знаешь, кто это сделал? – легкий кивок, – расскажи подробней, – он берет стул, садиться рядом и раскладывает фото, показывая и рассказывая:
