Текст книги "Смерть в опере (СИ)"
Автор книги: add violence
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– То есть теперь вы и сами утверждаете, что это было убийство? – Мозер усмехнулся.
– Что вы себе позволяете! – вспылил Браун. – Вам не понять! Это репутация театра! У нас вскоре должна быть открытая репетиция! Театральный сезон…
– У вас убивают второго человека за сутки, а все, о чем вы способны думать – ваша репутация? Или, может, деньги?
– Нет, но… – Браун стушевался.
– Нет, господин Браун. Я обязательно сообщу обо всем прессе.
Публики в зале не осталось, на сцене работали эксперты, и пора было идти и опрашивать весь персонал. Мозера чудовищно занимало, кто такая эта Мария, о которой говорила Гретель и писал этот Призрак. А еще его интересовало, кому принадлежала гримерка.
– Лео, – Мозер окликнул Графа, осматривавшего тело Уэзерби.
– Рихард, дай-ка мне поработать, – ворчливо отозвался тот. – Знаешь ли, ты выдернул меня прямо с ужина…
Мозер смерил Графа взглядом – тот сменил привычный серый костюм и песочный тренч на вечернюю черную тройку и темно-синий плащ; и теперь Мозер гадал, не разгуливал ли Лео по Вене еще и в цилиндре и при трости.
– Я про Бека.
– Декоратора? – Граф отвлекся и посмотрел на Мозера сквозь стекла очков.
– Да, – кивнул тот. – Скажи, орудие убийства… Это могла быть скрипичная струна?
– Рихард, – Граф тяжело вздохнул. – Я не могу понять, тебе нужно мое заключение по этой леди? Не мог бы ты меня не отвлекать?
– Хорошо-хорошо, – Мозер поднял руки. – Прошу прощения, Лео.
– Да, могла, – пробубнил Граф, уже наклонившись к лицу Уэзерби и принюхиваясь. – Скрипичные струны часто делаются из кишок, нейлона и сверху оплетаются медью. Но надо проверять толщину. Наклонись-ка сюда, Рихард. Чувствуешь?
Мозер наклонился. Глядя на Уэзерби вблизи, он подумал, что она оказалась куда старше, чем выглядела со сцены. Густо покрытое гримом лицо, бледные приоткрытые губы, острый нос, круги под глазами – теперь она совсем не напоминала мальчишку Танкреда. Мозер осторожно втянул воздух: он пах нафталином, жирным кремом и…
– Горький миндаль, – проговорил он. – Цианистый калий?
– И зачем я только выезжаю на твои дела, Рихард, когда ты прекрасно знаешь все сам?
*
– Гретель, подскажите, чья это гримерная? – Мозер указал на дверь комнаты, куда выходило зеркало.
– Марии, – вздохнула она, утирая слезы с лица.
– Вы говорили, Каролину не любили?
– Не любили, – подтвердила Гретель, – но не так, чтобы убивать… Понимаете, она постоянно пыталась устанавливать свои порядки. Скандалила.
– А Мария? – уточнил Мозер. – Что вы можете сказать о ней?
Гретель как-то странно усмехнулась и отвела взгляд.
– Не о ней, – тихо проговорила она. – О нем. Пойдемте, он, должно быть, у себя. И он сам вам все расскажет.
*
У Мозера голова шла кругом. Мало того, что Марией оказался тот самый темноволосый молодой человек с печальным лицом, так он еще и был совершенно не похож на убийцу. Звали его Кристиан Мария Штайнер, и он был обладателем феноменального контратенора. На скрипке, как выяснилось, не играл – скрипачом был его ныне покойный отец, Патрик Штайнер. В детстве мальчик учился, но коварный инструмент так и не поддался ему: ни отец, ни его хороший друг, Карл фон Розенберг, ни бывший дирижер оперы, некий Эрик Пихлер, не смогли научить Кристиана хорошо играть. Тот исправно пел в хоре, но все пророчили конец его певческой карьеры с мутацией. Однако позже произошло своего рода чудо: верхи у Кристиана окрепли, налились серебром, и дальнейшие занятия с отцом, хормейстером театра и господином Пихлером сделали свое дело.
– Почему Мария? – недоумевающе переспросил Мозер.
– Это из-за голоса, – пояснил Штайнер с улыбкой. – И от того, что меня считают слишком чувствительным.
– Это я заметил, – проворчал Мозер, бросив беглый взгляд на промокший от слез платок в длинных пальцах Штайнера. – Господин Штайнер, вы в курсе, что оказались предметом торга? Что новую администрацию театра вынуждали поставить вас на роль Такнреда?
– Бред какой-то, – Штайнер тряхнул головой. – Я готовлюсь к роли Никлауса в “Сказках Гофмана”. Я, конечно, знаю партию Танкреда, но… У вас есть подозрения, кто мог так ужасно поступить?
Мозер смерил Штайнера взглядом.
– У вас был конфликт с Каролиной Уэзерби?
– Увы, – Штайнер залился краской. – Она считала меня гомосексуалистом и постоянно оскорбляла.
Мозер едва удержался, чтобы не уточнить, правда ли это.
– А что насчет Бека?
– Мы как-то повздорили из-за того, что он явился на репетицию пьяным. Тогда на меня чуть не свалилась декорация.
– А что вы можете сказать об этом? – Мозер надавил на зеркало – то провернулось, открывая ход.
– Ах, это… – Штайнер поджал губы, тяжело вздохнул, а потом как-то нервно рассмеялся и закрыл лицо руками. – Это… Мой отец был большим оригиналом, господин Мозер. Он, когда не получалось со скрипкой, пообещал прислать ко мне ангела музыки. Этих ангелов было много, дольше всех их роль играли господин Розенберг и господин Пихлер. Эту гримерку выделили нашей семье, как исключение: матушка тоже пела в хоре… И тогда преподаватели часто приходили ко мне маленькому из-за зеркала. Я вырос и перестал верить в ангелов, как вы понимаете.
– Красивая роза, – подметил Мозер, указывая на ярко-красный, явно свежий бутон в высокой вазе. – Вам часто дарят цветы, господин Штайнер?
– Нет, – он отвел глаза. – Я люблю розы и иногда покупаю их сам. И к отцу на могилу я тоже всегда отвожу именно их.
– А что вы можете сказать об этом? – Мозер ткнул в скрипку в витрине.
– Это скрипка моего отца.
– И как давно на ней нет струны, господин Штайнер?
– Что? – Штайнер ахнул и принялся искать ключ от шкафа. Впрочем, поиски оказались безуспешными. – Но он был у меня здесь. Совершенно точно!
– У кого был доступ в вашу гримерную, господин Штайнер? Это чрезвычайно важно!
– Ни у кого, – тот покачал головой. – Разве что через зеркало. Но никто из моих учителей не выходил со мной на связь, – Штайнер густо покраснел.
– Уверены? – Мозер посмотрел на него с недоверием. – Ладно. Если что-то вспомните – позвоните мне. Или если обнаружите ключ.
*
– Рихард, этот господин почему-то был наверху, когда всех уже вывели из зала, – Штокингер поджал губы. Рядом с ним покорно сидел Рекс.
– Как вас зовут? – Мозер сощурился, глядя на мужчину, который теперь сидел на одном из мест в партере. Он тут же узнал в нем выхолощенного типа из пятой ложи.
– Эрих Пихлер, – ответил тот. – Я видел вас на спектакле. Вы еще возражали господину Розенбергу.
– Верно, – усмехнулся Мозер. – Какое совпадение. Я только что общался с вашим бывшим учеником.
– С которым из них, господин Мозер?
– С Кристианом Марией Штайнером.
– А, вы про Марию, – Пихлер расплылся в улыбке. – Талантливый мальчик.
Мозер скосил глаза на Рекса. Тот тихонько рычал и скалился.
– Вы завсегдатай этого театра?
– Да, разумеется, – Пихлер усмехнулся. – А почему вас это интересует?
– Видите ли, в театре творятся странные вещи.
– Поэтому вы считаете, что всякий завсегдатай – подозреваемый?
– Свидетель, господин Пихлер, – Мозер усмехнулся. – А не скажете мне, где вы были сегодняшней ночью?
– Спал, – пожал плечами Пихлер.
– Свидетелей нет, – полуутвердительно заявил Мозер.
– Совершенно точно, – покивал Пихлер. – Я человек одинокий.
– Если что-то вспомните – позвоните, – Мозер сунул ему визитку. – И не уезжайте в ближайшие дни из города.
*
– Рихард, реквизиторшу увезли в больницу с нервным срывом, – докладывал Штокингер. – Она ума не приложит, откуда в кубке мог взяться яд. Гримерша видела, как реквизиторша открыла запечатанную бутылку, налила воду в кубок и после они обе вышли в реквизиторскую.
– Получается, что кубок оставался без присмотра, – Мозер осмотрелся – они вышли из театра в освежающую прохладу венской осенней ночи.
– Но кто мог?
– Любой, кто знал, куда нужно подойти.
– То есть, человек, сведущий во внутренней кухне, – Штокингер покивал.
– А где Макс? – Мозер осмотрелся. – Он ушел вместе со зрителями, но так и не сообщил мне ничего!
– Гав! – сообщил Рекс, склонил голову набок, а потом побежал вниз по улице.
За ближайшим поворотом прямо у окна в одной из кофеен сидели Макс и чета Розенбергов. Мозер, жестом показав Штокингеру ждать на улице, направился к входу в кафе.
– Ваш племянник, – фрау Розенберг кивнула. Лицо ее приобрело такое выражение, будто она надкусила лимон.
Макс обернулся на Мозера и многозначительно улыбнулся. Рекс обошел стол, обнюхал полу пиджака господина Розенберга, поднял голову и залаял.
– Это ваша собака? – Розенберг подался вбок.
– Моя, – подтвердил Мозер.
– Тогда уберите ее от меня! Чего ему от меня нужно?
– А это мы сейчас посмотрим, – усмехнулся Мозер. – Что у вас в левом кармане, господин Розенберг?
– Вы не имеете права!
– Имею, – выдохнул Мозер и продемонстрировал значок.
*
– Значит, вы уверяете нас, что не знаете, откуда взялись траурная лента и какой-то ключ в вашем кармане, господин Розенберг? – Мозер мерил тяжелыми шагами кабинет, стараясь не смотреть на Розенберга. – И не вы ли говорили господину Максу Коху о том, что искусство требует жертв?
– Я не имел в виду это! – горячо возразил Розенберг.
– Что это за ключ?
– Понятия не имею!
– А я готов спорить, что это ключ от шкафа в гримерной Кристиана Марии Штайнера! И знаете что? На скрипке, которая там стоит, не хватает одной струны! А наш судмедэксперт подтвердил, что господина Бека задушили струной!
– Бек убит? – на лице Розенберга отразилось изумление.
– Господин Розенберг, ваша жена обеспечила вам алиби на вчерашнюю ночь, – подал голос Штокингер. – Однако вас видели выходящим из дома. Вы куда-то ездили. По свидетельствам консьержа, вы вернулись домой около четырех утра, с красной розой и коробкой. Что вы можете об этом сказать?
Розенберг закрыл руками лицо.
– Заодно расскажите нам, почему вы посылаете цветы вашему бывшему ученику, Кристиану Марии Штайнеру. Что у вас там за отеческие или какие еще чувства.
– Что? – Розенберг недоуменно воззрился на Мозера. – В чем вы пытаетесь меня обвинить! – он вскочил, едва не опрокинув стул. – Цветы я покупал жене на годовщину нашего знакомства! В коробке были пирожные! А уезжал я ночью, потому что их готовил мой знакомый кондитер на заказ, чтобы к утру они были свежайшими! У него же я забрал и розу из его сада! А по поводу неподобающих чувств вы лучше допросите Эриха Пихлера! Он был в той же ложе и прекрасно мог подсунуть мне эту чертову ленту, к которой вы так привязались!
*
– Это не он, – развел руками Штокингер. – Его знакомый кондитер все подтвердил. Он взял с этого зануды двойную оплату за работу в неурочное время.
Мозер хмыкнул.
– Надо потрясти Пихлера. Лео сказал, что Уэзерби точно отравили. Мы с Рексом поедем в театр, еще раз там все осмотрим.
– Позволите? – дверь приоткрылась, и на пороге возникла высокая тонкая фигура. Мозер про себя подумал о том, что понимает, почему Штайнера все зовут Марией – это имя подходило ему как нельзя лучше.
Через несколько минут Мария сидел напротив Мозера и сжимал в тонких руках носовой платок.
– Я обманул вас, – он вздохнул. – Цветы мне прислал господин Пихлер. Я просил его оставить меня в покое! У меня своя жизнь!
– Давайте-ка по порядку, – Мозер сел напротив. – Расскажите, с чего все началось.
Мозер переглядывался со Штокингером. Все, что рассказал им Мария Штайнер, казалось выдумкой – от первого и до последнего слова. Похоже, этот Пихлер и правда повредился умом.
– Почему вы говорите нам об этом только сейчас? – Мозер потер лоб.
– Я не представлял себе, что это может иметь отношение к делу, – пояснил Штайнер. – И еще… – он замялся. – Мне было стыдно.
– Господин Штайнер, вам знаком этот ключ? – Штокингер подсунул Штайнеру ключ, найденный в кармане Розенберга.
– Да, конечно! Это ключ от шкафа, в котором хранятся вещи родителей. Он стоит в моей гримерной.
У Штайнера зазвонил телефон. Он вопросительно посмотрел на Мозера, тот кивнул.
– Да. Да, здравствуйте. Что? – Штайнер изменился в лице. – Я вас понял. Да, никакой полиции.
Он нажал на отбой, опустился на стул и закрыл лицо руками. Худые плечи его вздрогнули, он рвано вздохнул, вскочил:
– Помогите нам! Это был Пихлер! У него… – Штайнер поджал губы. – Гретель! Он сказал приходить мне одному, иначе он убьет ее.
– Идем! Пошли, Рекс! – Мозер махнул рукой.
– Но он сказал…
– Речь об убийце, господин Штайнер! И потом, что вы собираетесь делать дальше? Станете личным рабом господина Пихлера?
– Но если вы вмешаетесь, он убьет ее!
– Господин Штайнер, поверьте нам, у нас уже был подобный опыт. Такие операции – не редкость, – успокоил его Штокингер, запихивая в кобуру пистолет.
*
– Здесь полиция! – кричал Пихлер в телефон. – Вы нарушили условия! Поэтому я выдвигаю новые! Под театром достаточно взрывчатки, чтобы он взлетел на воздух вместе со всем персоналом! И соседние здания тоже заденет! Если вы не пригоните мне машину и не пропустите меня за границу, погибнут все! У меня Гретель Задель, она умрет одной из первых! Я готов обменять ее на Марию Штайнер! Я жду в подземном зале, пусть Мария поторопится!
– Отпустите Гретель Задель! – торговался Мозер. – Мы договоримся с машиной, но это займет время!
– Я подожду! А Гретель Задель подождет со мной! Если через пятнадцать минут машины не будет, я начну отдавать вам Гретель Задель по кусочкам!
Штайнер побледнел и вскочил. Мозер жестом велел ему молчать.
– Хотя бы час! – Мозер не уступал. – Мы не можем так быстро!
– Полчаса – и ни минутой больше! – Пихлер бросил трубку.
К зданию театра подтягивался спецназ. Начали эвакуацию из театра и соседних зданий.
– Я готов пойти! – крикнул Штайнер. – Пусть он только отпустит Гретель!
– Нет, – Мозер покачал головой. – Мы не можем рисковать вами.
– А Гретель – можете?! – Штайнер смахнул слезы с длинных ресниц.
– Нет, – жестко ответил Мозер. – Сейчас вы нам поможете. Что это за подземный зал, знаете?
Штайнер согласно закивал.
Они пробирались тайными коридорами дальше и дальше. Рекс уверенно трусил рядом, принюхиваясь. Пока он бежал ровно туда, куда указывал Штайнер.
– Пихлер убил Бека за то, что он едва не обрушил на вас декорацию, – проговорил Мозер. – А что вам сделала Уэзерби?
– Пихлер считал, что я создан для роли Танкреда, – пояснил Штайнер. – А Уэзерби, помимо вечных слухов и издевательств, не раз высказывала, что таким, как я, не место ни в театре, ни в искусстве как таковом. Ну и без мелких пакостей не обошлось…
Мозер жестом прервал его: Рекс остановился, повел ушами и вздыбил шерсть.
– Что за углом? – одними губами спросил Мозер.
– Коридор, – прошептал Штайнер. – А дальше – решетка. Она наверняка закрыта. За ней – тот самый большой подземный зал.
Мозер осторожно высунулся. Зал от коридора и правда отделялся кованой решеткой. Дальше была видна круглая площадка, посреди которой в кресле сидела Гретель Задель. Рассмотреть ее Мозер толком не мог. Пихлер кружил вокруг девушки, точно ворон. Подобраться тихо не было никакой возможности.
– Там магнитный замок, – пояснил Штайнер.
– Есть еще ходы туда?
Штайнер пожал плечами:
– Я больше не знаю. Давайте мы обменяем ее на меня! Вдруг он навредит ей?
– Хорошо, – Мозер тяжело вздохнул. Если это заставит его открыть дверь…
Он посмотрел на Рекса. Конечно, он был исключительным псом и не раз спасал заложников. Но на кону стояло слишком многое.
– Пихлер! Мы отдадим вам Марию Штайнер! А вы отпустите Гретель Задель! Объясните, как мы будем вести обмен!
– Мария знает, по какому ходу надо идти! Он умненький мальчик, – Пихлер отвратительно захихикал.
– Я не могу отпустить господина Штайнера без сопровождения! – настаивал Мозер.
– Где машина?
– Машина в пути! – соврал Мозер.
– Вы пустите Марию без сопровождения. Иначе получите посылкой… Я вот сомневаюсь – вы хотите пальцы ног или пальцы рук Гретель? У вас есть выбор!
Мозер выругался. Выбора не было.
– Там гуляют тени, – пояснял Штайнер. – Пока я буду входить, Рекс волне может пройти незамеченным, – он погладил пса меж торчащих ушей.
– Рекс, – увещевал Мозер. – Незаметно идешь и прячешься! Незаметно идешь и прячешься, понял?
Рекс молча наклонил голову набок.
– Пошли, – Мозер махнул рукой.
Мария приблизился к решетке.
– Пихлер! Отпустите Гретель! Я сделаю все, что вы скажете!
Решетка скрипнула, распахиваясь. Мозер, осторожно выглядывая, увидел, как Штайнер прошел внутрь. Сбоку, в самой густой из его теней, прятался Рекс. Решетка вновь заскрипела, а потом металлический звон разнесся эхом по подземелью: дверь захлопнулась. Мозер выругался.
– Почему вы не отпустили ее? – в голосе Штайнера прорезались истерические нотки. – Вы… Вы… Низкий, ничтожный обманщик!
Мозер гадал, играет ли Мария или он и правда склонен к подобным истерическим проявлениям.
– Проходи, – Пихлер замахал пистолетом. – Мне надо позвонить. Мозер! – закричал он в трубку. – Мария у меня.
– Но у меня нет Гретель! – возразил тот.
– Верно! – рассмеялся Пихлер. – Вы чертовски наблюдательны! Я передам ее вам после того, как получу машину, Мозер. Мне нужна гарантия, что меня не тронут. Иначе все здесь взлетит на воздух!
– Вы убьете даже себя и господина Штайнера?
– Мне не нужна жизнь без Марии! А тем более в тюрьме! Но если умру я, то к чему жизнь Марии, а?
– Подонок, – в сторону прошипел Мозер. – Машина в пути! – проорал он в трубку. – Сохраняйте спокойствие.
– Я никуда с вами не поеду, если вы сейчас же не отпустите Гретель! – вскрикнул Штайнер.
– У тебя не будет выбора, – возразил Пихлер.
Мозер осторожно высунулся. Мария порывисто ходил кругами, заламывал руки и громогласно возмущался, явно отвлекая Пихлера.
– Штоки, – прошептал Мозер в трубку. – Отправь сюда группу саперов и подкрепление. И подготовь этому уроду машину. На всякий случай, – он нажал отбой и снова принялся наблюдать из-за угла.
– У меня здесь пульт! – вышел из себя Пихлер, потрясая чем-то, зажатым в левой руке. В правой он держал пистолет. – Если вы не позволите нам отсюда выйти, отсюда не выйдет никто! Одно нажатие – и история Венской оперы завершится!
Рекс полз по тени. Пихлер постоянно озирался, и Мозер не находил себе места: если тот увидит собаку, все пропало. Но Штайнер, похоже, знал, что делал: он разыгрывал перед Пихлером форменную истерику. Рекс уже встал позади Пихлера. Мозер замер, сжав пистолет покрепче.
– Куда ты смотришь?! – взревел Пихлер, очевидно, поймав взгляд Штайнера куда-то себе за спину, и начал оборачиваться.
Время замедлило свой бег. Рекс прыгнул и вцепился в левую руку Пихлера; тот выронил то, что держал. Мозер подскочил к решетке:
– Бросайте оружие! Я буду стрелять!
Пихлер, сначала наставивший пистолет на Рекса, дернулся и выстрелил туда, где сидела Гретель. Штайнер тихо застонал и осел на пол у изножья кресла. Гретель взвыла, точно раненый зверь – только теперь Мозер рассмотрел, что Пихлер связал ей руки и заклеил рот. Пихлер, увидев, что его пуля попала в Марию и тот теперь сидел, зажимая окровавленными руками рану в бедре, вздохнул и выронил пистолет.
– Если он умрет…
– В этом будете виноваты вы! – отрезал Мозер. – Откройте дверь!
– Нет, – Пихлер рассмеялся. – Тогда никто отсюда не выйдет.
– Вам больше нечем мне угрожать, – усмехнулся Мозер. – Собака не подпустит вас ни к оружию, ни к вашей волшебной кнопке. Так что открывайте.
Рекс скалился и рычал, не давая Пихлеру сдвинуться с места. Заветная кнопка лежала всего в нескольких шагах от Мозера, но их разделяла решетка. Краем глаза Мозер заметил движение в кресле.
– Вы хотите убить его? Вашего драгоценного ученика? Пихлер? – Мозер решил тянуть время, проклиная саперов и подкрепление, которые так долго шли. Впрочем, действительного плана здания у них, судя по всему, не было. Этот псих Пихлер знатно постарался.
– Он отверг меня, – Пихлер покачал головой. – А ведь это я! Я сделал его тем, кем он является! А он предпочел мне бестолковую балерину! Женщину!
– А ну-ка открыл дверь, подонок, – прошипела Гретель, приставив пистолет к виску Пихлера. – Или я выстрелю!
Пистолет в ее руках ходил ходуном, сама она дрожала всем телом. Пихлер попробовал дернуться, но Рекс обнажил зубы.
– Заберите у него ключ! – крикнул Мозер. – Это магнитная таблетка!
Гретель принялась ощупывать карманы Пихлера.
– Вот!
– Кидайте сюда!
*
– Рекс, у нас два визита вежливости, помнишь? – Мозер сунул в пасть Рексу бумажный пакет. – Пошли, Штоки, – он похлопал коллегу по плечу.
На улице стояла Эмма фон Розенберг и делала вид, что их не замечает. Наконец ворота изолятора подались вбок, и оттуда вышел Карл фон Розенберг.
– Простите нас, – проговорил Мозер. – Мы, к счастью, нашли убийцу.
– Простите, – покивал Штокингер.
– У-у-у, – подтвердил Рекс, не разжимая челюстей, подошел ближе и ткнулся мокрым носом в ладонь Розенберга.
– Не люблю собак, – признался тот. – Но ваша удивительно воспитанная.
– Там небольшая компенсация от нас, – пояснил Мозер. – Два пирожных от вашего кондитера и его любимые булочки с колбасой, – он указал на Рекса. – Вас подвезти?
– Нет, благодарю, – Эмма фон Розенберг соизволила все же заговорить. – Мы пройдемся пешком.
– Хорошо, что вы поймали его, – покачал головой Карл. – Подумать только, Эрих-Эрих…
*
В больничной палате у постели Марии Штайнер сидела Гретель и держала его за руку, когда дверь отворилась, и внутрь вошел Рекс, а следом за ним – и его хозяин.
– Как вы себя чувствуете? – осведомился Мозер.
– Могло бы быть и лучше, – улыбнулся Мария.
– Вы молодец, – кивнул Мозер.
– Нет, это все он, – Мария указал на Рекса.
Тот осторожно встал лапами на край кровати и положил на одеяло Марии букет из белых роз.
![Книга Прочитавшему — смерть [= Убийство из-за книги, Убийство по правилам] автора Рекс Стаут](http://itexts.net/files/books/110/oblozhka-knigi-prochitavshemu-smert-ubiystvo-iz-za-knigi-ubiystvo-po-pravilam-200996.jpg)
