Текст книги "Hopeless Situation (СИ)"

Автор книги: _sabadash

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

========== i: yes ==========

«Я уже так устал от этого одиночества…»

Молодой парень хмурится, явно не желая мириться с действительностью. Мелкие изъяны кожи, включающие в себя морщины, едва заметные родинки и случайные царапины, делают его ещё старше. Тёмно-русые волосы, которые были аккуратно уложены ещё пару часов назад, уже растрепались. Чёрная однотонная трикотажная кофта и того же цвета зауженные джинсы обтягивают его мускулистое вытянутое тело, покрытое татуировками.

– Напомни, почему я должен согласиться? – он тихо спрашивает низким голосом, смотря по сторонам мендалевыми карими глазами, наконец, переводя взгляд на мужчину, стоящего возле.

– Потому что ты брат Рут? – муж его сестры, той самой светловолосой Рут, спрашивает, и он вскидывает тёмными брови.

– И ты поэтому решил, Томас, что я чем-то обязан тебе? – Лиам уточняет, усмехаясь, почёсывая всё сильнее с каждым годом рыжеющую щетину, удлиняющуюся возле подбородка.

– Ли, не будь таким скверным, – тёмноволосый мужчина просит. – Я попросил тебя сходить со мной на выставку, а не ограбить банк, – он слегка посмеивается, и Лиам немного улыбается. – Она сказала, что ты любишь подобные выставки.

– Что ещё тебе рассказала моя любимая сестра? – Пейн ворчит, проходя по дому в сторону кухни.

– Ничего особенного, – собеседник отвечает негромко.

«Он и моя сестра в браке около года, но мы так и не стали особо близки с этим парнем. Да, он неплохой, но я не чувствую, что могу полностью раскрыться ему, даже если он теперь член нашей семьи. Моя сестра упорно пытается сблизить нас, забывая сама для начала сблизиться со мной. Мы кардинально отдалились друг от друга уже давно, и, кажется, эта ситуация не собирается исправляться сама собой».

– Ладно, что за выставка? – Лиам неохотно соглашается, рассматривая карими глазами родственника, не отдавая предпочтение местам с большим скоплением людей, но искусство действительно интересует его. В этом те двое правы.

– Пуантилизм, – Томас, молодой брюнет с самой обычной внешностью мужчины: милой улыбкой тонких губ, выразительными тёмно-карими глазами, высоким лбом, тёмными каштановыми волосами средней длины и двухдневной ухоженной лёгкой щетиной, а также слегка излишним весом, – отвечает. Лиам кивает, понимая, что это не так уж и плохо.

– Только запомни, что я делаю это ради Рут, – от отпивает холодную воду из стакана, чувствуя холод внутри, не желая больше обсуждать что-либо.

– Хорошо-хорошо, – второй не спорит, кажется, радуясь, что он всё же согласился. Он начинает подозревать, что Рут не просто не смогла пойти на эту выставку со своим муженьком, а специально устроила это, но он не может винить её.

Дивизионизм, или как его ещё называют пуантилизм, не так уж и плох. Совсем неплох. Картины, созданные лишь одними мазками, имеющими чёткие границы, кажутся сперва немного безумными, но если просмотреть хотя бы несколько и найти в них свою изюминку, они определенно понравятся вам. Они спокойны и немного предсказуемы, впрочем, как и большинство работ художников девятнадцатого столетия.

***

– Кажется, я ничего не смыслю в искусстве, – Томас Гиббинс бубнит, и Лиам усмехается. Его догадки окончательно подтверждаются.

– Ты сейчас словно те самые критики конца девятнадцатого века, – Лиам слабо улыбается, продолжая прогуливаться с шатеном по одному из залов. Томас вопросительно смотрит на татуированного мужчину, молча спрашивая, о чём он. – Когда пуантилизм только создавался, – он начинает, смотря в сторону и замечая медовые глаза, случайно создающие с ним зрительный контакт, – Жорж Сёра, его основатель, был помешен на теории цвета, – молодой мужчина не прерывает зрительный контакт с обладателем карих глаз, продолжая рассказывать и медленно проходить по залу, даже не обращая внимания на картины.

Он уже нашёл свою.

– Ты знаешь, что это? – он не отвлекается от рассказа. Медовые глаза сильнее манят его, и он не может оторвать свой взгляд от них.

– Нет? – то ли отвечает, то ли спрашивает Томас, внимательно рассматривая одну из картин.

– В этой теории и заключается всё направление пуантилизма. Картины сделаны из отдельных мазков, но человеческое зрение соединяет из воедино, смешивая и получая один цвет. Своеобразная магия, – Лиам слегка улыбается, подходя всё ближе к своему шедевру. От светлых каре-зелёных глаз исходит какая-то неизвестная, неведомая энергия, притягивающая его к себе. – Те самые критики не очень оценили работы Сёра, но он нашёл своих последователей, – Пейн, наконец, на секунду отводит взгляд на Томаса, затем снова ища карие глаза. Но они буквально пропали.

Брюнет не успел внимательно до деталей рассмотреть лицо обладателя медовых глаз, поэтому всё, что он запомнил, это смутные черты мужской внешности. Он внимательно осматривает зал в его поисках, но не находит, мгновенно жалея, что вообще прервал этот контакт. Небольшая паника словно охватывает его.

– Лиам? – Томас замечает беспокойство в глазах друга, поэтому окликает его. Лиам всё ещё осматривает зал, но уже медленнее и спокойнее. Ему не могло это казаться, но в то же время, как этот парень мог исчезнуть так быстро? – Ты в порядке? – ему слышится возле.

– Да, – он кивает, вздыхая, надеясь, что эти глаза были реалией.

– Так, – Томас старается перевести тему, – вы с Авой расстались? – он вспоминает о русой девушке, с которой видел Пейна.

– С чего ты взял, что мы были вместе? – Лиам прекращает искать манящий взгляд, обращая внимание на мужа сестры. Ава, о которой пошла речь, была знакомой Лиама сразу в нескольких отношениях.

– Я видел вас вместе, – Томас пожимает плечами.

– Мы никогда не были и не будем вместе, – брюнет просто отвечает, поправляя рукава.

– Тогда что насчёт Аарона? – Томас неуверенно спрашивает.

– Рут попросила тебя выяснить всё о моей личной жизни? – Лиам усмехается.

– Совсем нет, – шатен тут же отнекивается. – Мне просто интересно. Тогда ты вместе с ним?

– С Аароном? – Лиам уточняет, а когда парень кивает, то качает головой. – Нет, Томас, я ни с кем не состою в отношениях. Пейн в последний раз осматривает зал в поиске так манящего его взгляда, но ничего не находит. Он проиграл.

– Тогда что у вас с ним? – Томас внимательно рассматривает одну из картин. В тех медовых глазах он видел тоску, смятение. Он видел подлинную красоту его мечты. Он видел вечность.

– Ну, не знаю, как у вас с моей сестрой, – Лиам улыбается, смотря на ту же картину, – но у остальных людей есть физиологические потребности. У нас что-то вроде свободных отношений.

– Ты такой странный гей, – Томас слабо улыбается.

– А я не гей, – Лиам смеётся, замечая удивлённое лицо родственника. – Я бисексуален, мальчик.

– Не называй меня так, – Томас ворчит, смотря в пол.

– Хорошо, детка, – Лиам пропевает последнее слово. – Ну, так по-твоему я должен себя вести?

– Нет, просто… ты выглядишь слишком мужественно для гея, – второй пожимает плечами. Он так простодушен.

– Я должен выглядеть женственно? Я сейчас покажу тебе на что способны эти гейские руки, – чуть громче говорит Лиам, начиная злиться, из-за чего некоторые посетители выставки смотрят на них. Он не только не любит обсуждать себя, он буквально ненавидит замечания по поводу свой ориентации. Любая не понравившаяся его разуму шутка выводит его из себя, несмотря на её возможную невинность.

– Просто я считал, что геи, хм… более мягкие, а ты не выглядишь таким, – видно, как шатен подбирает слова.

– Ну, спасибо, – Лиам переводит взгляд на другую картину, находя её знакомой, но когда пытается вспомнить, где видел её, то у него это не получается.

– Значит, ты свободен? – слышится возле.

– Да, так и передай Рут. И путь даже не смеет искать мне пару, – Лиам хмурится, перебирая в голове возможные выставки или буклеты, где мог видеть картину.

– Ладно-ладно, – Гиббинс решает не злить друга, зная, насколько легко его вывести из себя, также желая наладить отношения.

Голубая лазурная вода разливается по берегу, пурпурное небо заката отражается в той самой воде, пока вечер подкрадывается быстрее.

Вечер обоих мужчин завершается более, чем обыденно, но мероприятие всё же сделало небольшой шажок к укреплению их отношений.

***

Лиам смотрит на тёмную рубашку, решая надеть именно её. Он просовывает крепкие руки в рукава, поправляя ткань, затем медленно и аккуратно застёгивая пуговицы, оставляя расстёгнутой лишь последнюю, поправляя воротник. Мужчина оценивает в зеркало свой внешний вид, вздыхая. Вся жизнь протекает так быстро. Он не успел понять, как уже стал взрослым самодостаточным эгоистичным мужчиной, мечтающим уйти подальше, скрывшись от всех. Буквально каждый недоволен им, как и он недоволен всеми. Всё как всегда взаимно.

Он массирует виски, чувствуя ужасную боль в голове из-за недосыпа. Абсолютно всю ночь он не мог спать, засыпая лишь на пару минут время от времени, но тут же просыпаясь. В итоге, под конец ночи, он чувствовал себя ужасно, делая себе крепкий кофе, но даже он не помог ему. Весь оставшийся день Лиам пытался не заснуть, что у него неплохо удавалось. Сейчас, под конец вечера, он всё ещё чувствует себя усталым и сонным, но сильнее может контролировать своё состояние.

Взгляд медовых глаз преследует его разум. Окунается в рассудок.

Он садится в тёмную машину, выезжая в знакомое место. Дома выставок стали его вторым домом, и, чаще всего, в них он даже проводит времени больше, чем в своих апартаментах. Зачем ему проводить своё одиночество в пустом небольшом доме? Куда лучше делать это в большой компании, всё ещё чувствуя одиночество и сильное угнетение. Он чувствует себя лишним.

Наконец, заходя в знакомое здание, он здоровается с некоторыми людьми, по какой-то причине чувствуя себя неловко. Зачем он здесь?

Лиам подходит к другу-художнику, слабо улыбаясь ему, напоминая о своём приходе. Что-то внутри заставляет его обернуться и заметить краем глаза знакомый, так сильно манящий, смутный образ. Он мгновенно вспоминает его полностью. Туман рассеивается. Он, сам того не понимая, медленно направляется в сторону мужчины, всё ещё не заметившего его.

– Кажется, пуантилизм не сильно понравился тебе, поэтому ты решил сбежать вчера? – он шепчет ему на ухо, встав позади, наплевав на мнение окружающих, чувствуя дрожь то ли в теле нового знакомого, то ли в собственном, когда оборачиваются манящие, удивлённые медовые глаза.

Он сбежал от него к веризму.

Комментарий к i: yes

Моя первая глава уже с вами. К слову, слеш – новое направление для меня, но новое не значит пугающее.

Пожалуйста, оставляйте своё мнение.

Хорошего утра/дня/вечера.

Т.

========== ii: i walk on water ==========

«Когда твоё сердце умирает,

Твоя душа плачет о большем».

Лиам подходит к другу-художнику, слабо улыбаясь ему, напоминая о своём приходе. Что-то внутри заставляет его обернуться и заметить краем глаза знакомый, так сильно манящий, смутный образ. Он мгновенно вспоминает его полностью. Туман рассеивается. Он, сам того не понимая, медленно направляется в сторону мужчины, всё ещё не заметившего его.

– Кажется, пуантилизм не сильно понравился тебе, поэтому ты решил сбежать вчера? – он шепчет ему на ухо, встав позади, наплевав на мнение окружающих, чувствуя дрожь то ли в теле нового знакомого, то ли в собственном, когда оборачиваются манящие, удивлённые медовые глаза.

Он предпочёл его веризму, направлению, в котором прежде всего важна реалистичность с преобладающей пессимистичностью и обречённостью самих художников девятнадцатого столетия.

– П-простите? – он заикается, не выглядев сколько испуганным, а, скорее, удивлённым. Этот парень, на вид около двадцати лет, явно не ожидал увидеть Лиама снова. Чёрные зауженные к низу джинсы и тёмно-серый шерстяной свитер покрывают вытянутое худое тело. Чёрные как смоль волосы средней длины, не считая выбритых висков, слегка растрепались на голове и спадают прядями на высокий лоб, а лёгкая щетина обрамляет смуглое лицо. Густые брови нахмурены от присутствия незнакомца, а алая нижняя губа подвержена натиску белоснежных зуб.

– Полагаю, веризм тебе нравится больше пуантилизма? – Лиам слабо улыбается, не отрывая взгляда от карих глаз.

Он заинтересован куда больше, чем когда-либо. Он чувствует себя так странно прямо сейчас, за двадцать пять лет это происходит с ним впервые, и он не знает, нужно ли радоваться этому. Обычно он продумывает свои шаги на несколько ходов вперёд, но прямо сейчас мужчина предпочёл отдаться спонтанности. Пару любопытных взглядов окружающих задерживаются на них, но тут же исчезают.

– Я предпочитаю постимпрессионизм, – наконец, проговаривает смуглый, отводя взгляд в сторону, лишь бы не смотреть на парня напротив. «Он знает толк в искусстве», – проносится в голове старшего. Обладатель медовых глаз же внимательно рассматривает свои чёрные изношенные ботинки, слегка отходя в сторону от знакомых людей, когда снова слышит хриплый голос возле.

– Я должен был догадаться. Нежные мальчики без ума от постимпрессионизма, – Пейн ухмыляется, и медовые глаза с едва заметными зелёными крапинами снова смотрят на него, преодолев смущённость.

– Нежные? Как Маленький принц? – его голос больше похож на шёпот из-за внутренних смешанных эмоций. Его впервые называют нежным; да, возможно, тихий, но никак не нежный. – Извини, bhay (*1), но здесь ты не прав, – он пожимает плечами, мгновенно снова чувствуя смущённость. Лиам не понимает незнакомого слова, сильнее всматриваясь в высокого худощавого парня восточной внешности, но не похожего на иностранца (не считая путешествия по голове Лиама).

– Джавадд? – слышится молодой женский голос возле, и Лиам мгновенно смотрит на обладательницу голоса, мягко улыбаясь ей и делая мысленную заметку в голове, что парня напротив него зовут Джавадд. – Ты в порядке? – сероглазая девушка в длинном свободном закрытом тёмно-синем платье, голубой джинсовой куртке и аккуратно завязанном хиджабе поверх бони, чем она явно выделяется в массе, мягко и тихо спрашивает, смотря прямо в медовые глаза, будто пытаясь у него спросить, что происходит.

Джавадд окончательно отходит от компании людей, в которой стоял до этого, кивая девушке, но она лишь хмурится. Впрочем, как и Лиам, который не мог не заметить, как нежно она смотрит на парня.

– Это? – снова слышится женский голос, девушка внимательно и осторожно осматривает незнакомца.

– Лиам, – Пейн решает вступиться, слабо улыбаясь.

– Сафаа, – девушка также слабо улыбается, но мгновенно одёргивается, снова смотря на Джавадда. – Камран уже приехал за мной, – она тихо говорит ему, но Лиам всё равно слышит.

– Вы едете сегодня? – тихо слышится возле, кивок девичьей головы следует в ответ. – Я буду завтра утром, – он смотрит в серые глаза девушки, слабо улыбаясь ей.

– Позвони, – она тихо просит, уже готовясь уходить.

– Я доведу тебя, – он тут же вызывается, не смотря даже на непонимающего Лиама, уходя вслед за девушкой по залу галереи. Пейн хмурится, смотря вслед обоим, когда ищет взглядом того самого человека, кто организовал мероприятие.

– Джек? – он слабо улыбается, вытаскивая из толпы чуть старше его мужчину, которому махал до этого.

– Как не вежливо, Пейн, – светловолосый смеётся, понимая, что Лиам не стал ждать, а буквально вытащил его из круга знакомых.

– Что за парень здесь был? – он спрашивает интересующий вопрос, пока друг вскидывает бровь вверх.

– Здесь много парней, Лиам, – он пожимает плечами. – Думаю, что некоторые из них согласны помочь тебе, – он ухмыляется, и Лиам закатывает глаза, шепча ругательства.

– Чёрные волосы, карие глаза. Стоял вон там, – Лиам показывает в сторону картины с изображением двух женщин в летнем саду, где несколько минут назад произошёл их разговор.

– Зейн? – Джек понимает, о ком идёт речь.

– Нет, кажется, его звали Джавадд, – Пейн пожимает плечами.

– У людей два имени, Джеймс, – Джек мгновенно вспоминает второе имя друга.

– Хорошо-хорошо, кто он? – Лиам торопливо спрашивает, боясь упустить парня снова.

– Он не местный, – лишь говорит Джек, – и тебе лучше прямо сейчас забыть про него, Лиам, – светловолосый мужчина становится серьёзнее, начиная переживать за друга и понимая его лишнюю нервозность.

– С чего это? – после слов друга, азарт Лиама возрастает.

– Он не по мальчикам, Лиам. Совсем не по мальчикам, – Джек серьёзно просит друга, прекрасно зная его предпочтения и увлечения. – Ты видел его вчера? – он догадывается, осматривая зал, замечая кого-то. – Ты знал, что Аарон здесь? – чуть тише спрашивает он у Лиама.

– Ч.ёрт, – он ругается. – Ты меня не видел, – он быстро разворачивается, замечая в стороне единственного выхода своего знакомого, буквально растворяясь в толпе. Он не хочет видеться с ним прямо сейчас.

Лиам проходит глубже в здание, где людей становится всё меньше, когда заходит за дверь, ведущую на служебную лестницу, спускаясь быстро по ней. Если Аарон захочет, то легко найдёт кареглазого, чего не хочет сам он. Ему хочется побыть одному, для чего лучше остаться на лестничной клетке, но ноги несут его на первый этаж, мозг приказывает остановиться, а сердце отчаянно просит снова увидеть незнакомца. Лиам понимает, что это не правильно, но не может ничего поделать с собой.

Брюнет быстро достигает первого этажа, чувствуя себя снова подростком. Лиам машинально поправляет рубашку, толкая тяжёлую дверь и оказываясь в коридоре, ведущего в холл. Он тихо выдыхает, быстрым шагом проходя через практически пустующий холл с бежевыми стенами и выходя на улицу, освещённую лишь светом фонарей. Он только выходит, замечая Зейна, смотрящего вдаль уезжающей машины.

Мусульманин оборачивается, слыша тяжёлые шаги позади, смотря на Лиама.

– Что на этот раз? – Зейн не выдерживает, смотря на незнакомца.

– Что насчёт новых фовистов? – Лиам хрипит, внимательно рассматривая парня напротив.

– Ты серьёзно? – Джавадд усмехается, качая головой. Он не знает мужчину напротив, а уже считает его сумасшедшим. Не услышав ничего в ответ, он всё же решает продолжить. – Они неплохие. Мне нравятся их цвета, спонтанность.

– Любишь спонтанность? – Лиам интересуется, слегка становясь ближе к Зейну.

– Только в искусстве, – он покачивает головой, рассматривая асфальт. Когда он снова поднимает голову, то Лиам стоит ещё ближе к нему, что слегка пугает Зейна.

– Знаешь, человек тоже искусство, – мужчина в рубашке шепчет, смотря прямо в карие глаза. Из-за окружающего мрака они стали темнее, но не потеряли своей уникальности. Джавадд лишь молчит в ответ. – «Поцелуй» Кастелли. Он нравится тебе? – Лиам продолжает шептать, и на пару секунд чёрноволосому всё это кажется игрой. – Зейн… – Лиам шепчет, приподнимая правую руку и слегка касаясь ей его щеки. Внезапно телефон Зейна начинает вибрировать, оповещая о времени намаза.

Зейн буквально просыпается, отпрыгивая назад от контакта чужих пальцев с его мягкой кожей. Он громко и тяжело дышит, широко раскрытыми глазами, обрамлёнными густыми рядами длинных ресниц, ошарашенно смотря на Пейна.

– Не смей подходить ни ко мне, ни к моей сестре, ч.ёртов извращенец, – Зейн кричит, словно очнувшись. – Mitnak (*2), – он буквально сбегает от Лиама вниз по улице, заворачивая за угол и исчезая в темноте октября.

– Над водой. Под водой, – Пейн шепчет, чувствуя себя опустошённым и цитируя название одной из картин новых диких, но ощущая какую-то лёгкость от того, что Сафаа оказалась лишь сестрой.

Зачем он начал это? Ведь он не отступит.

Комментарий к ii: i walk on water

*1: Bhay (урду) – брат (в качестве обращения);

*2: Mitnak (араб.) – 1. голубой/грёбаный, 2. роза.

Новая глаза с вами.х

И я всё ещё надеюсь на отзывы/комментарии, потому что они слишком важны в начале пути.

Хорошего утра/дня/вечера.х

Т.

========== iii: add it up ==========

«Я позволил тебе принять решение,

Что потерять, что получить».

Лиам вздыхает, стоя один в редкой тишине оживлённых лондонских улиц. Наконец, спустя какое-то время, он бредёт ко входу в галерею, но останавливается, не решаясь войти, смотря на бетонные ступени перед входом и решая сесть. Он смотрит в пустоту, не понимая собственных чувств. Для чего всё это? Приближение выходных объясняет, почему на улицах никого нет: все окружающие уже либо в своих домах, либо также на каких-либо мероприятиях. Лиам пытается разобраться в себе, что не выходит. Какая-то странная чуждая напряжённость преследует его. Из-за осеннего холода по его телу проходит дрожь, а из рта идёт пар, но сейчас не время возвращаться в тёплое помещение.

Где-то позади Лиама хлопает дверь и слышатся шаги, на что парень надеется, что просто пройдут мимо него.

– Я не понимаю, что ты творишь, парень, – шаги останавливаются возле, и мужской голос шепчет, в котором Пейн узнаёт голос Джека Уоррена. Лиам молчит, поэтому друг решает сесть рядом. – Что происходит с тобой в последнее время?

– А что должно происходить со мной? – Лиам хрипит, рассматривая в темноте тыльные стороны ладоней, слегка проводя пальцем по рисункам на них.

– В последние месяцы ты стал, к-хм, другим? – Джек старается подобрать слова. – Ты итак словно выбит из колеи в последнее время, а тут ещё этот парень. Ты выглядишь потерянным, – он замолкает, ожидая хоть чего-нибудь в ответ, но никаких слов не раздаётся. – Ты что-то сказал ему?

– Я хочу уехать, – Лиам приподнимает голову, поворачивая её в сторону и смотря на друга, коричневый пиджак в клетку которого совершенно не грел.

– Ты уверен, что можешь водить в таком состоянии? – Джек хмурится, а Лиам усмехается.

– Нет, я…

– Я могу попросить кого-нибудь отвезти тебя, – Джек тут же начинает придумывать возможные варианты, – мне кажется, что Эд или Джереми могут согласиться отвезти тебя…

– Нет, ты неправильно понял, – Лиам перебивает друга. – Я хочу уехать. Из города, – он заканчивает, и они оба молчат некоторое время.

– Надолго? – блондин вздыхает, не понимая ничего.

– Я бы хотел навсегда, но, пожалуй, на пару недель или месяцев. Я не знаю.

– Ты уверен, что хочешь этого? Ты ведёшь себя слегка спонтанно, – голубоглазый потирает глаза, смотря вдаль на проезжую часть улицы.

– Я запутался, Джеки, – они оба улыбаются от глупого прозвища блондина.

– Куда именно ты хочешь поехать? В одиночку, да? – художник не унимается, на что слышит утвердительное мычание. – Ты думал о конкретном месте?

– Не знаю, – Лиам шепчет, опираясь головой о ладони. – Я хочу на побережье, – он вздыхает, обдумывая, куда именно можно поехать. – Я думаю о западном или восточном.

– У меня есть дом недалеко от Скипсеи. Больше сорока миль от Йорка, но не думаю, что это подойдёт тебе, – Джек закусывает губу, вспоминая о старом доме, не так давно доставшемся ему по наследству. Он бывал в нём всего несколько раз за два года. – В нём давно не делался ремонт, но состояние более менее жилое. Я приезжаю туда только чтобы оплачивать счета.

– Скипсея ведь ближе к побережью, чем Дриффилд? – Лиам интересуется, обдумывая предложение друга.

– Да, немного, – блондин тихо отвечает, и они в неловкости молчат некоторое время. Оба без понятия, что делать. – Не думаю, что тебе там понравится, он находится на отшибе, ближайшие соседи лишь в пару милях, и то я не думаю, что они особо дружелюбны. Как-то моя машина сломалась, но все они буквально послали меня к ч.ёрту, – Джек вспоминает, и Лиам хрипло смеётся над другом.

– Потому что ты не выглядишь особо доброжелательным, – Лиам продолжает посмеивается, и Джек глупо улыбается.

– На самом деле, это было не так уж и смешно. Я промок под ливнем и Мистер Пневмония решил навестить меня, – Джек усмехается, вспоминая новеллу О. Генри. Лиам лишь молчит, так что парень решает слегка подурачиться. – О, не волнуйся, Лимо, я не отсчитывал листы.

– Ну, а я не рисовал их, умирая, – Лиам, несмотря на удручающее состояние, продолжает слегка посмеиваться, сам не понимая этого, также вспоминая произведение литературы.

– Рисуешь ты всё равно не очень, – Джек подкалывает друга, хоть и знает, что тот хорош в живописи.

– Это было больно, – Лиам хватается за сердце, изображая сильную боль с мучением, на что блондин толкает его в плечо. – Но если я заболею, тебе придётся нарисовать их.

– Придётся, потому что ты слишком любишь драматизировать, – Джек покачивает головой.

– Когда я могу поехать туда? – второй тихо спрашивает.

– Ты хочешь жить один в старом доме в полях? Ты точно сходишь с ума, – он качает головой.

– Почему нет? Нужно с чего-то начинать, – Пейн пожимает плечами, смутно представляя, куда едет.

– Но всё же ты не выглядишь особо счастливым. Тот парень, – Зейн, вы говорили? – Джек поднимает глаза на Лиама.

– Вроде того, – собеседник шепчет, не совсем уверенный, хочет ли говорить о случившемся, но кое-что, что сильно поразило его, не даёт ему покоя. – Он верующий мусульманин, да? – Лиам вспоминает (если он, конечно, и забывал) о его сестре в хиджабе и странных проклятиях на непонятном ему языке.

– Ты расстроен из-за этого? – Джек прекрасно понимает одну из причин удручающего состояния Лиама. – Мы познакомились с ним на моей выставке несколько месяцев назад. Он живёт с родителями где-то в Северном Йоркшире. Он показался мне неплохим, поэтому я предложил ему заглядывать на мои выставки, когда он будет в Лондоне, – Джек сглатывает. – Честно признаться, у него отличные картины.

– Он рисует? – Лиам переспрашивает; он мог был догадаться об этом раньше, хотя бы зная о его осведомленности в видах искусства и картинах. Джек неохотно кивает, уже жалея, что начал этот разговор; он лишь сильнее разжёг интерес друга.

– Тебе правда лучше не думать о нём, – он просит. – Чем тебе не нравится Аарон? – Джек спрашивает, и Лиам стонет от отчаяния. – Тебе просто захотелось чего-то нового, и это быстро пройдёт. Не думаю, что он из тех парней, что ходят на митинги в вашу поддержку.

– Хочешь сказать, он гомофоб? – Лиам с опаской смотрит на друга, немного не понимая.

– Не думаю, но даже если нет, то он не будет открыто говорить, что поддерживает ЛГБТ-сообщество. И дело не в его вере, – он вздыхает, – дело в нём самом. Я общался с ним немного, но могу сказать, что он слегка замкнутый и необщительный.

– И поэтому ты решил, что он гомофоб? – Лиам не унимается.

– Ты как всегда не слышишь сути. Я не говорю, что он гомофоб, я говорю, что он не будет кричать об этом. И он не спонтанен как ты в последнее время. Он достаточно образован и умён, несмотря на свой возраст, чтобы понять многое, – Джек вспоминает, что тот самый Зейн, который, наверное, уже мучается от икоты последние пару минут, младше Лиама на несколько лет.

– Он публикуется где-то? – любопытство не даёт кареглазому покоя; ему интересно даже просто с профессиональной точки зрения взглянуть на картины.

– Кажется, нет. Его работы не принимает ни один журнал или галерея, – голубоглазый вздыхает, начиная лишь сильнее мёрзнуть. Как только Лиам хочет снова открыть рот, чтобы задать следующий вопрос, Джек тут же отвечает: – на сегодня хватит.

– Ты прав, – Лиам опоминается. – Мне нужно собрать некоторые вещи.

– Ты покидаешь нас так быстро? – Уоррен надувает губы, на что Лиам закатывает глаза.

– Прости? – брюнет говорит, но это звучит больше как вопрос. Он встаёт со ступенек, оборачиваясь, чтобы посмотреть на здание. Он даже не прощается с другом, оставляя его наедине, сам исчезая в здании. Он заходит внутрь лишь за необходимой ему светло-коричневой курткой, накидывая её на плечи, снова покидая ярко-освещённый холл, освещение которого слепит глаза.

Мужчина оказывается на парковке, попутно зевая и мечтая о кофе, но ещё сильнее желая выспаться. Он подходит к машине, предварительно разблокировав её, включая, чтобы согреться.

Зачем он тогда побежал за тем парнем? Им словно что-то руководило и, к сожалению, он сам не может понять, что именно. Сколько раз его пугали собственные мысли, сводя с ума. Это напоминает ему подростковый возраст, когда он начал осознавать, что что-то не так. Он не спал ночами, наказывая себя, желая разобраться в себе. Признав свою ориентацию, он так и не смог решить часть проблем, мысли о которых до сих пор не отпускают его разум, всё чаще посещая его. У него нет никаких планов на будущее, возможно, поэтому он так просто принял решение уехать. Ничто не держит его здесь, в холодном Лондоне, но также и ничего откуда-то издалека, за горизонтом. Кареглазый сам не понимает, от чего бежит и зачем это ему. Он лишь закрывается от самого себя, не более.

Но иногда скрывшись, можно однажды найти себя. Своеобразное перерождение. Словно рассвет или закат, на который нельзя опоздать.

========== iv: someone new ==========

«Лишь в дни грусти или скорби

Я отыскивал странное совершенство в любом незнакомце».

Лиам в очередной раз осматривает просторную спальню в доме, проверяя, не оставил ли чего-то важного. В последнюю очередь он пакует основные краски, аккуратно складывая их друг к другу.

– Ты уверен, что мне не нужно ехать с тобой? – Джек появляется в дверях комнаты с переноской и чёрным котёнком в руках.

– Навигатор сделает всё за тебя, – Лиам усмехается, не понимая излишней заботы друга. – В любом случае, я позвоню тебе, – он закрывает последнюю молнию на сумке с красками.

– У меня не получается посадить Эбютерн в переноску, – мужчина постарше вспоминает о котёнке в руках.

– Ты не можешь даже справиться с котёнком, что ты будешь делать без меня? – Лиам слегка усмехается, на что Джек закатывает глаза.

– Сначала я посмотрю, как это будешь делать ты сам, – брюнет подходит ближе к другу, убирая из рук одну из книг по истории мирового искусства, слегка откидывая её на заправленную кровать. Некоторые предметы в светлой комнате накрыты белыми тканями, что говорит о не скором возвращении их хозяина. Грубые большие мужские руки аккуратно приподнимают быстро растущего котёнка, из-за чего слышится мяуканье, и убирают его в переноску. Джек недовольно цокает, понимая, что у хозяина кошки лучше получается справляться с ней.

– Ты всё взял? – блондин интересуется, осматривая слегка опустевшую комнату.

– Самое необходимое, – Лиам также осматривает свою спальню, чувствуя неловкость, которая совсем не давит на него.

– Я приеду навестить тебя сразу после закрытия выставки, – голубоглазый рассматривает друга, взяв в руки недавно брошенную на кровать книгу. – Не могу поверить, что ты всё ещё хранишь её, – он смотрит на пожелтевшую от времени книгу, покачивая головой и открывая её.

– Это подарок, не забывай, – Пейн вздыхает, мысленно прощаясь с домом. У него получилось выспаться, но он всё равно чувствует себя уставшим. – Уже час дня, – Пейн вспоминает о времени, смотря на наручные кожаные часы.

– Да, прости, – Джек словно вырывается из воспоминаний, – ты должен успеть до темноты, – он кивает в сторону выхода из спальни, и друзья покидают помещение вместе с переноской. Внутри Лиама появляется странное ощущение, словно раньше с ним происходило подобное. Он не может быть полностью уверен, что готов уехать, но знает, что не может больше оставаться здесь.