Текст книги "Лестница на Небеса (СИ)"

Автор книги: _Nier_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

– НЕТ! НЕТ!

Глаза Ванессы застилала бушующая внутри неё ярость, девушка впилась пальцами в ручки кресла с такой силой, что те жалобно заскрипели, словно призывая ослабить хватку. Но обладательница розовых волос не слышала уже никого и ничего. Девушка смотрела на выпавший из руки Эмили шарик с округлой тройкой и не могла поверить в происходящее, она просто отказывалась верить! Почему она?! Почему именно Эмили?! Чего на сей раз хочет добиться Чак?! Для чего требуются такие жертвы?!

Вопросы градом сыпались на её голову, пока челюсти сжимались до отвратительного скрипа зубов, который слышал даже сидящий рядом Люцифер. Дьявол тяжело дышал, он, разумеется, подозревал, что отец способен на подлость, но чтобы на такое… Что Ему сделала Эмили? Она ведь считалась его любимицей!.. Но по всей видимости, у Бога иное понятие любви. Блондин поднял глаза на трясущуюся от ярости Нессу и поджал губы. Необходимо было что-то сделать. Нельзя допустить, чтобы кто-то из этих двоих убил другого!

– Я пойду! Возьми меня! – заорала на весь зал, Ванесса, спрыгивая со ступенек и, быстрыми шагами направляясь к арене, на которой уже стоял обескураженный Гавриил. – Я займу её место!

– Что ты делаешь?! – зашипела схватившая Ванессу Эмили. Глаза брюнетки слезились и выглядели неестественно красными.

– Спасаю твою задницу! – громко рыкнула розоволосая, скидывая со своей руки руку подруги. В голове всплывали воспоминания о давно минувших днях, днях, когда они только встретились. Ванесса всегда берегла эти воспоминания, боясь забыть, потерять хоть один мельчайший фрагмент, ведь тогда их красные ниточки судьбы связались тугим узлом и уже ничто не смогло разорвать их.

Ванесса шла по длинному светлому коридору. Стук её высоких каблуков разносился по всему этажу и даже сидящие в своих кабинетах учителя могли слышать и уже понять, кто сегодня придёт к ним на урок. Ванесса была знаменита в школе, даже самая жалкая псина слышала о ней. Она с детства отличалась от других. И дело было даже не в том, что она редко плакала или улыбалась, отделяя себя от остальных. Главным отличием Ванессы была уверенность в себе, сила, не присущая обычным детям. Из-за этого Ванесса всегда была одинока: дети сторонились её, а взрослые не видели в ней проблемы. И если дети боялись её и предпочитали с ней не связываться, то взрослые видели в ней спокойного, послушного, непроблемного ребёнка. Взрослые вообще мало чего замечали. Они не видели того, как она запугивала остальных детей, подавляла их, если они каким-либо образом задевали её. Иногда воспитатель пытался достучаться до неё, пытаясь вовлечь в общие игры остальных детей. Тогда Ванесса лишь с недоумением смотрела на него и спрашивала: «Зачем?». Дипломированный специалист не знал, как ответить на этот вроде бы несложный вопрос, разводил руками и уходил. Зачем ему лишние хлопоты? Ребёнок не плачет, не шалит, родители не жалуются, что еще надо?

Средняя школа ничего не изменила в жизни Ванессы, разве что она начала выступать на международных конкурсах и путешествовать. Все наперебой хвалили её, восхищались. Ровесники смотрели на неё с плохо скрываемым восхищением и завистью и с ещё не забытым страхом в глубине глаз. У Ванессы появился лоск и стиль. Если в детстве она выглядела мило и даже умильно, будучи выраженным в костюм, то теперь она ходила гордо с поднятой головой, выставляя напоказ своё величие и немало времени тратя на свой облик. Девушка не собиралась показывать своё истинное я, желая скрыть его как можно глубже. По мере взросления люди стали казаться ей ещё примитивнее и тупее, чем она думала. Потому она вернулась к изучению культуры. Ведь она была единственным чистым и гениальным творением человечества.

И все дни казались ей однообразными, скучными. «Подруги» не переставали трещать о чём-то совершенно бесполезном и глупом, стараясь втянуть звезду школы в свой разговор. Несса участвовала пассивно, иногда пуская злобные смешки в сторону их безвкусной одежды и некрасивого макияжа. Одноклассницы не замечали или делали вид, что не замечают оскорблений. Ванесса не понимала фишки общения из-за славы или внешности. Ей всегда хотелось поболтать о чём-то действительно интересном, обсудить ту или иную полученную информацию или просто сходить в кино в приятной компании. Но пока таковой не наблюдалось.

– Ты слышала про новенькую? – одноклассница имя которой Неасса забыла, выдернула её из мыслей и теперь нетерпеливо стучала ноготком по парте.

– Нет. Что ещё за новенькая? – безучастно спросила обладательница розовых волос, зевая, показывая, что они ей совершенно наскучили.

– Томми сказал, что какая-то монашка. Ученица по обмену вроде, – сидящая по правую сторону девица рассматривала свои страшные ломанные ногти так, словно они произведение настоящего искусства.

– И где она? – Ванесса разглядывала класс. Её почему-то заинтересовала новая личность. Не каждый день увидишь религиозного человека в обычной школе, да ещё и такого, который не боится скрывать свою истинную натуру.

– Бритни проводит с ней беседу, – хихикнул сидящий на парте парень.

Хмыкнув, Ванесса встала со своего места, вызывая тем самым недоумение у сидящих девушек. Они засыпали её вопросами, но обладательница розовых волос не собиралась тратить на них время. Она спустилась на первый этаж по лестнице, натыкаясь попутно на идущих учеников и до неё уже долетали громкие женские голоса, доносящиеся по всей видимости из туалета. Толкнув дверь, Несса увидела сначала вырванные листы бумаги, разлетающиеся по всему помещению, затем её взгляд упал на орущих благими матами девушек, стоящих к ней спиной и зажатую в углу новенькую. Та сразу же выделялась из толпы: одетая в длинное тёмно-синее платье подол которого практически касался пола, заплетённые тёмные волосы в толстую косу, бледное лицо без единого намёка на макияж и большие напуганные глаза. Эта девчушка выглядела маленьким пушистым котёнком на фоне грязных облезлых кошек.

– Что вы тут устроили? – спросила Ванесса, скрещивая руки на груди. Возвышающаяся над своей неизменной свитой Бритни обернулась. Её яркие матовые губы смотрелись слишком нелепо на смуглом лице. – Какого чёрта?

– Нессочка, милая моя! – залепетала та и розоволосую сразу же передёрнуло от такого прозвища. – Мы учим монашку манерам! Она совершенно не понимает, как необходимо вести себя!

– На себя бы взглянула вначале, – тихо просипела брюнетка, смотря на троицу сквозь наступающие слёзы. – Богохульницы.

Ванесса не пыталась даже сдержать вырвавшийся смешок, лицо Бритни покрылось красными пятнами, приобретая какой-то бордовый оттенок, девушка была готова броситься и разорвать монашку на мелкие лоскутки, но та даже не удосужилась сдвинуться с места, словно готовая принять свою смерть.

– Оставь её, – Ванесса сквозь смех старалась следить за происходящим. Но те видимо не восприняли её слова всерьёз и уже надвигались на новенькую, скаля свои зубы. – Вы меня не слышали?! Совсем оглохли?!

Троица замерла и непонимающе взглянула на обладательницу розовых волос. Глаза у Нессы цвет сменили моментально, говоря всем и каждому, что она уже не шутит.

– Сгинь, псина, чтобы я тебя не видела.

– Только имидж себе испортишь, дорогая, – промурлыкала Бритни, направляясь к двери. – Нельзя с чернью общаться.

– От твоих шуточек только мозг себе ложечкой хочется выесть, настолько они бездарны, как собственно и твой наряд.

Громко и оскорблённо фыркнув, троица скрылась, оставляя Ванессу и новенькую одних. Поджав губы, брюнетка начала осторожно, словно боясь, собирать вырванные из тетради листы. Многие из них были истоптаны и безнадёжно порваны, но некоторые, к счастью, остались нетронутыми.

– Как тебя зовут? – перед её лицом появились аккуратно собранные листы. Девушка подняла сверкающие лёгким испугом глаза и встретилась с большим и тёплым взглядом. – Меня – Ванесса.

– Я слышала, – та кивнула в знак благодарности и вложила их в тетрадку перед тем, как ответить: – Эмили. Приятно познакомиться.

– Какое благородство! – громкий голос Чака вырвал Ванессу из её воспоминаний, возвращая в настоящую, пугающую реальность. – Это так мило, Несса! Но жребий брошен и ты не в силах что-либо изменить!

– Зато могу я, – со своего места поднялся Михаил. Архангел уверенно двигался в сторону арены. – Идите на свои места, девочки.

– Что?! – в унисон воскликнули подруги.

– Я забираю твой бой, – задержав на Эмили тяжёлый взгляд, архистратиг перевёл его на Нессу. – Спасибо.

– Ну что ж, – развёл руками Ширли, явно недовольный происходящим. Он планировал совершенно иной сценарий. – Если тебе уже не терпится умереть… Валяй!

По одному щелчку девушки были прикованы к своим местам не в силах пошевелиться. Тело налилось свинцом и невозможно было пошевелиться. Крик застрял в горле, а взгляд был устремлён лишь на арену. Зал в мгновение ока взорвался от визгов и громких оваций, но все понимали, что это лишь иллюзия, устроенная Чаком для большего пафоса. Богу скучно и Бог готов развлекаться до тех пор, пока не останется ни одного участника.

========== Глава 81: Угасшая надежда ==========

Лёжа в собственной постели в здании отеля, перечеркнувшего мне пол жизни, мне начали сниться сны, в которых за спиной у меня появлялись крылья. Меня охватывало полное ощущение свободы. Но рано или поздно приходится проснуться. Конечно, если ты полон сил и ты можешь противостоять Богу, сбежать не проблема. Но когда ты практически калека, без способностей и полностью зависящий от одной единственной удачи, то теряется и само стремление что-либо предпринимать. Упадок сил и желания изменить своё будущее. Все мы пали во тьму и каждый ощутил её нежные прикосновения. Давайте начистоту, иногда приходиться мириться с чем-то неизбежным, даже когда ты с этим не согласен. Я не собираюсь давить на жалость. Я в конце-концов разговариваю с куском бумаги! Сильный всегда пожирал слабого, всем наплевать, что случится с тобой. Особенно наплевать Богу. Так было всегда. Всё чего мне хотелось в своей грёбанной жизни, это найти цель за которую стоило бы бороться. И она стала моей целью, крохотным мотыльком, указывающим направление. Но как жаль, что у мотылька оказались слишком тонкие крылья.

Эмили сжимала подлокотники, наблюдая за развернувшимся зрелищем на ринге. Её сердце сжималось в тугой узел и, казалось, выворачивалось наизнанку, заливая все остальные органы бурлящей кровью. Ванесса не переставая ёрзлала на месте, пытаясь избавиться от воздействия Чака и старалась найти Люцифера, но как назло в зале стало слишком темно и всё освещение было сосредоточено лишь на арене. Гомон ликующей толпы заглушал звон клинков и тяжёлых ударов.

Гавриил сплюнул сгусток крови вместе с выбитым зубом и в очередной раз старался занять лишь обороняющую позицию. Но Михаил неумолимо наступал, не позволяя брату лишь уклоняться и убегать. Архистратигу было не проще, ведь перед ним стоял младший брат воспитанием которого тот занимался собственноручно, когда не стало Люцифера. Он любил его не меньше. Тем более Эмили… Взгляд малахитовых глаз упал на мгновение на прикованную к месту дочь. Её глаза выражали полнейший ужас. Как же сильно ему хотелось сейчас обнять его девочку, прижать к груди и сказать, что всё хорошо, утешить… Но будет ли она горевать по нему так же сильно, как по Гавриилу?

Михаил поднял глаза на шатающегося Гавриила. Ноги младшего брата уже тряслись от скопившегося напряжения и жуткой усталости. На лице выражались боль и отчаяние. Он не хотел сражаться, никогда не желал этого. Как и многие другие присутствующие в этом зале.

Резкий рывок с места, глубокий выпад и разлетающийся звон от столкновения орудий. Но этот звук утонул в хлопках и ликующих свистах. Всё это лишь иллюзия, обман, чтобы ввести «выступающих» в заблуждение. Какой глупый ход. Чего этим хочет добиться Отец? Страха в глазах ангелов? Беспрекословного повиновения? Но разве такими методами можно добиться уважения?

Михаил перехватил руку брата, хватая её чуть выше локтя и отшвыривая того в сторону, одновременно ударяя коленом в живот. Гейб завалился на пол и утёр тыльной стороной руки смешанную со слюной кровь. Подойдя чуть ближе, архистратиг зачем-то вновь перевёл взгляд на Эмили. Она качала головой, умоляя. Рядом сидящая Ванесса тоже замерла, её и без того большие глаза ещё больше распахнулись от страха, лицо стало совсем бледное, словно только что выпавший снег. Розовые волосы смешно разлохматились, волнами струясь по её острым плечам. Она и впрямь была похожа на Изольду, как странно, но не менее прекрасно…

Воспользовавшись замешательством старшего брата, Гавриил вскочил, занося клинок и, задевая остриём лицо. Кровь моментально залила глаза Михаилу и тому пришлось сделать несколько неловких шагов назад, стараясь не попасться под удары. Жгучая боль опалила левый глаз и мужчина понял – глаза больше нет. Раскрыв свой единственный глаз, Михаил вовремя успел уйти с линии атаки, сделав резкий шаг в левую сторону и тут же разворачиваясь к противнику лицом, не позволяя зайти со спины. Гавриил тяжело дышал и морщился то ли от боли то ли от мерзкого ощущения, разъедающего его изнутри. Обстановка накалялась, даже Чак, соединив руки в замок, теперь с горящим в безумных глазах интересом наблюдал за бойней. Сегодня один из его старших сыновей должен пасть смертью воина. Это должна быть красивая смерть, достойная архангела. Так даже вышло интереснее, чем с Эмили. Девочка бы не смогла так изящно и умело двигаться.

– У меня на неё другие планы, – заговорщически прошептал Ширли, расплываясь в коварной улыбке. – Эту историю ожидает самый эпичный конец.

А тем временем Гавриил и Михаил сцепились в рукопашном бою. Архистратиг удерживал руку младшего брата с кинжалом возле своей груди. Лезвие клинка Михаила же уже практически касалось шеи глашатая. По лбу обоих скатывались прозрачные капельки пота, щекоча раскалённую от схватки кожу. Мышцы рук уже сводило от напряжения, боль расплывалась гадкой змеёй по всему телу, забирая и без того исходящие силы. Архистратиг смотрел смотрел в золотые глаза младшего брата. Сосуды полопались и теперь на белом глазном яблоке расплывался кровоподтёк, практически касаясь радужки. Никогда прежде Гавриил не выглядел настолько жалко и потеряно, как сейчас. Но и он сам не лучше: лишился глаза, костяшки сбиты практически до самых костей, одежда уже напоминала тряпки ничтожного оборванца.

Глаз вновь метнулся на лицо дочери. Она уже не сдерживала свои горькие слёзы, они текли нескончаемым потоком по её покрасневшим щекам, оставляя после себя блестящие влажные дорожки. Он не смог сдержать своего обещания. Его дочурка, с которой он провёл так мало времени вновь плачет. Из-за него. Разве так должен поступать настоящий отец?

– Нет, – прошептал Михаил, опуская свой взгляд на свои ноги. Хороший отец должен делать всё для счастья своего ребёнка, беречь его, ограждать от зла. И сейчас он должен поступить правильно. Пусть и в последний раз. – Обещай беречь её. Их обоих.

Этот день навсегда останется в памяти Гавриила. Он никогда не забудет чавкающий звук входящего в грудь брата клинка. Никогда не забудет, как из груди, как набивка из мебели – вырвались красные брызги крови и плоти. Он не забудет, как, пошатнувшись, упал на землю совсем рядом с братом, как сломался один из коренных зубов и как прокусил язык. Он запомнил, как зазвенело в ушах и как капли крови забрызгали руки.

Но главное – он запомнил, как Михаил опрокинулся на залитый кровью пол арены, словно потеряв сознание, когда его ноги обмякли и сложились, как у тряпичной куклы. Это было, вероятно, самым странным: казалось, что он неожиданно потерял свою плотность. Можно было ожидать, что такой человек не испустит столь легко свой дух, что он падёт, как высоченная секвойя или знаменитое историческое здание под ударами шарового тарана, и в буквальном смысле заставит землю содрогнуться. Но правда заключалась в том, что тогда, в меркнущем синеватом свете, великий архистратиг осел даже без всхлипа.

Он просто бесшумно опустился на холодный пол.

Сразу же после этого Эмили почувствовала, как по телу словно пропустили электрический заряд. По коже пробежали мурашки, всё стало размытым и одновременно кристально ясным, словно её дух отделился от бренной плоти. Она потеряла контроль над своими действиями и вскочила на ноги, даже не осознав этого.

Затем она поняла, что безотчётно приближалась к поверженному мужчине неуклюжими шагами робота.

– Нет, стой… нет, нет, стой, стой, стой, – бормотала Эмили, подходя к умирающему отцу.

Упав на колени, заливаясь слезами, наклонилась, взяла в руки голову Михаила и лепетала:

– Нет… не уходи… кто-нибудь…помогите… помогите, пожалуйста… НЕТ! НЕТ! ПАПА!

Кровь лилась по рукам, а лицо Михаила, заключённое в её трясущиеся ладони, искажалось в предсмертных муках, колеблясь и переходя от одного выражения к другому. Его глаза закатились, он несколько раз моргнул, каким-то образом умудрился найти её лицо и сфокусироваться на нём в последнюю секунду своей жизни.

– Изоль… да…

Лицо его расслабилось, а глаза замерли и затвердели в глазницах, как камни.

– Папа? Папа…

Эмили трясла его, словно пытаясь вернуть двигатель к жизни. Он был мёртв. Сквозь слёзы она ничего не видела, всё заволокло мглой. Эми почувствовала на своих запястьях влагу из его пробитой груди, а затем ощутила, как что-то сжалось у неё на плече.

– Оставь его, – голос Дина она узнала не сразу. Потребовалось около десяти секунд, чтобы потрясённый рассудок вновь смог функционировать. – Он умер, Эми.

Переведя взгляд, брюнетка встретилась с не менее шокированным Гавриилом, которому помогали подняться Люцифер и Ванесса. Руки архангела тряслись мелкой дрожью, губы были приоткрыты, но с них не сорвался ни один звук, словно глашатай потерял способность разговаривать.

– Браво! – Чак широкими шагами прошёл на арену. Его лицо походило на довольного кота, который наконец-то заполучил своё долгожданное молоко. – Отличный бой!

– Ублюдок! – рыкнул Дин, придерживая Эмили.

– Убери тело, Дин, – скомандовал Ширли, не обращая внимания вообще ни на что. – И Кетча с собой возьми. Эмили, милая, пойдём со мной.

– Она никуда с тобой не пойдёт! – заорала не своим голосом Ванесса. Гнев и злость совершенно изменили черты её мягкого лица, заставляя глаза едва ли не пылать.

– На сегодня твоё мероприятие окончено, – Люцифер перекинул руку Гавриила через своё плечо, боясь, что братец рухнет не успев сделать и шага. – Оставь нас.

– Эмили, я жду, – упорствовал Чак.

Брюнетка же шаталась и выглядела неестественно бледной. Она смотрела на свои покрытые кровью Михаила руки. В голове не было не единой мысли. Лишь странная пустота.

– Иди к чёрту… – хриплый шёпот сорвался с губ Эмили.

– Что? Повтори, – Чак специально подошёл ближе, отталкивая Дина. Он схватил девушку, разворачивая к себе лицом. – Это так ты меня благодаришь за мою милость к тебе?!

– Я никогда не просила твоего милосердия, – брюнетка плюнула писателю в лицо. – Засунь её себе в свою божественную задницу!

***

– Ну, Эм, ты, конечно, отожгла, – Дин смывал с рук кровь, стоя в баре. Он поглядывал на сидящих на диване девушек, замечая маячившего рядом Сэма. Охотник накапал в ложку немного корвалола и подал брюнетке стакан с простой водой.

– Язык-то придержи, – погрозила Ванесса, поглаживая подругу по спине. Обладательница розовых волос всерьёз переживала за Эмили. Она вечно принимала всякую мелочь близко к сердцу, а про сегодняшнее происшествия можно и вовсе молчать. Эми могла прятать свои глаза с пустым взглядом, не показывать свою боль, скрывая её за маской безразличия и вечного спокойствия, но Несса уже слишком хорошо знала свою подругу, чтобы оценить её моральное состояние. И в данный момент оно хуже, чем когда-либо. – Можешь перекусишь или…

– Нет, – голос брюнетки звучал ниже, чем обычно. Под глазами залегли тёмные, практически фиолетовые синяки. Нижняя губа покраснела и немного припухла от вечных покусываний. – Ничего не хочу.

Ванесса раскрыла было рот, но не знала, что могла сказать. Слова застревали в горле болезненным комом и тут же терялись. Ей тоже было невыносимо жаль Михаила. Может он и был ещё тем кретином, но всё же… Всё же он был другом, братом, отцом, пусть даже таким хреновым.

– Он смог уйти достойно, – розоволосая подняла глаза, замечая подошедшего Дина. Охотник положил свою горячую ладонь на подрагивающие руки Эмили. – Ты не должна плакать. Ты должна гордиться.

– Чему тут гордиться? – с чёрных ресниц сорвалась одинокая слеза. – Не вижу поводов для восхищения… Ушёл, как и тогда… молча.

– Он дал нам всем шанс выбраться. Я никогда не думал, что настанет день, когда я скажу одной пернатой заднице: спасибо. Представляешь? Я дожил до такого дня!

Эмили судорожно втянула в свои лёгкие как можно больше воздуха, смахивая пальцами безмолвно скатывающиеся слёзы.

– Я в порядке, – девушка выставила руку прежде, чем Винчестер смог продолжить свою речь. – Следующий, кто спросит, в порядке ли я, получит по морде.

– С возвращением, – улыбнувшись, Дин легонько похлопал брюнетку по плечу и поднялся. Он оглядел каждого присутствующего сейчас в баре: Ханна сидящая рядом с Касом, Анна и Анаэль, зажавшиеся на диванчике в углу, нервно натирающий стаканы Бальтазар, попивающие виски за стойкой Гавриил и Люцифер, стоящий рядом с девчонками Сэм. Все сейчас выглядели подавленными, потерянными, расстроенными. Для каждого ангела Михаил был лидером, заставляющим идти в бой, несмотря ни на что и каждый пошёл бы. Но сейчас эта уверенность была растоптана, ведь несокрушимый, казалось, архангел пал, что можно говорить об обычных рядовых солдатах?

Дин не знал, как вернуть былую уверенность воинов. Никто не хочет идти против создателя, самого Бога. И Чак упивается своим всесилием, своей властью и она опьяняет его, с каждым разом делая всё безумнее.

========== Глава 82: Слезами горю не поможешь ==========

Это так странно… Я ощущаю грусть, когда замечаю оставшиеся несколько страниц. Видимо и мой черёд настанет совсем скоро. Как бы это глупо не звучало, но мне бы хотелось, чтобы хоть кто-нибудь нашёл это дневник и узнал о нас, нашей истории, нашей любви. Иногда мне даже доставляло удовольствие писать о случившимся, ведь не всё произошедшее здесь было болью. Были также очень приятные, нелепые, но смешные моменты, которые не хотелось бы забывать. Но самое прекрасное, что пожалуй, было, это встреча с ней. С её большими сверкающими глазами, которыми она смотрит на мир и видит счастья в самых глупых, казалось бы мелочах. Она научила меня видеть это счастье, смотреть на мир без пелены злости и обиды, ценить семью и заводить друзей. Жаль, что самые умные мысли вечно приходят в самый последний момент. Но погодите-ка, у меня осталось ещё четыре страницы. Возможно, это шанс искупить свои грехи.

– Привет, – Ванесса прикрыла за собой дверь и вошла в номер, который ранее принадлежал Михаилу. Здесь всё осталось как и было при нём: идеальный порядок, все книги расставлены по полочкам, вещи аккуратно сложены, кровать заправлена без единой складочки. Лишь появившийся тонкий слой пыли на чёрном экране телевизора говорил о том, что владелец этой комнаты больше не вернётся сюда. – Как ты?

Сидящая на полу Эмили, сжимала в руках чёрный блокнот отца. Её холодные пальцы теребили коричневую закладку, а красные глаза смотрели куда-то в сторону бездумным взглядом. Создавалось такое ощущение, что брюнетка сейчас была не здесь, а где-то далеко отсюда, в лучшем мире.

– Эм, прошла уже неделя, хватит горевать, – Ванесса старалась говорить как можно мягче, пока душу рвала ярость. Совсем недавно прошла очередная бойня. На сей раз Джек убил Самандриила, Чак был доволен поединком, но от бедняги мало, что осталось. Выданная бензопила сделала своё дело безупречно. Люцифер обещал поговорить с сыном, но от взгляда розоволосой не укрылось то, что парень не слишком-то сожалел о содеянном, словно ему было безразлично. Но это не удивительно. За прошедшую неделю все озлобились и старались всеми возможными средствами выплеснуть накопившееся. Им нужны были зрелища, кровь, боль, пот и слёзы. Теперь Несса поняла чего с самого начала добивался Чак. Этого.

– Он бы знал, что делать, – хрипло проговорила брюнетка. – Он бы не допустил такого.

– Но Михаила здесь уже нет.

– Да… – девушка взглянула на подругу. – Как и Анаэль, Самандриила, Гадриила, Анны, Мика, Алисии… Их уже не вернёшь.

– Я рада, что ты это понимаешь, – розоволосая села рядом с Эмили, прижимая колени к груди.

– Ты никогда не умела сочувствовать, – фыркнула нефилим и на её губах промелькнуло подобие улыбки. Она пыталась держаться, правда пыталась, но всё происходящее слишком сильно давило на неё. Девушка уже не могла видеть текущую по ступенькам арены кровь, жадные взгляды, которых становилось лишь больше и слышать свисты публики. Всё уже вышло из-под контроля. – Я хочу домой.

– И мы вернёмся домой, – Ванесса сжала ладонь Эми и уверенным взглядом заглянула в глаза подруги. – Я тебе клянусь. Только помоги мне.

– Что ты задумала? – шмыгнув носиком, брюнетка отложила тетрадь отца на кровать.

– Чак хочет бойни, он её получит.

На днях Метатрон поведал Гавриилу о двери за книжным шкафом в кабинете Чака и писарь утверждал, что там есть проход, ведущий во внешний мир. Он не раз видел, как Ширли пользовался этим выходом, чтобы незаметно улизнуть из отеля, не применяя своих способностей. Придуманный Винчестерами и Нессой план был несложен, всего лишь требовался отвлекающий манёвр и для этого требовалась Эмили. Она как никто другой способен задержать Бога на некоторое время, ведь Чак даже после того неприятного разговора продолжал проявлять к ней неподдельный интерес, что оказалась на руку. Метатрон пообещал открыть дверь при условии, что они заберут его с собой. Писарь даже нашёл очень сложный и очень древний свиток, чтобы вывести из равновесия силы самого Бога. Он не пострадает, но контроль потеряет. Но вот загвоздка. Всего на тридцать секунд.

– Ты должна дать выпить ему это, – писарь протянул Эмили кружку. – Этот чай заговорён.

Девушка напряжённо взглянула на ароматно пахнущий напиток и легонько кивнула.

– Второй попытки у нас не будет, – Бальт засунул руки в карманы своих джинс. На всякий случай ангел спрятал под своим пиджаком парочку клинков. Он взглянул на Кастиила, тот переживал о состоянии Джека, но говорить об этом упорно не желал.

– Ты справишься, – Сэм положил руку на плечо брюнетки и напряжённо улыбнулся. – Мы в тебя верим.

Взяв поднос с чашками чая, Эмили взглянула на подругу и Гавриила. В глазах у брюнетки не было страха, казалось, будто все эмоции разом исчезли, оставляя после себя лишь выжженное пустынное чёрное поле.

– Она сможет, – Дин засёк примерное время. На всё про всё у них будет тридцать секунд, они не имею право ошибиться, когда спасение так близко. Сейчас было ровно двенадцать, Эмили должна напоить Чака ровно через двадцать минут, а через пять добавленное зелье, сваренное по написанным ингредиентам в свитке должно подействовать. – Идём.

Они двинулись в сторону лестницы. Возле двери кабинета Ширли уже стоял наблюдающий за происходящим внутри Кетч. Британский посвящённой отрицательно замотал головой, говоря, что пока ещё ничего не произошло. Старший Винчестер взглянул на часы: запаздывает. Мужчина начал покусывать губы, боясь, что Эмили всё же не выполнит часть своей задачи, но неожиданно оттуда раздался грохот. Артур сразу же распахнул дверь, вбегая внутрь. За ним последовали все остальные. Ванесса уже была готова спасать подругу, но как оказалось, та была в полном порядке, что не скажешь о Чаке. Ширли держался за горло, пытаясь сделать нормальный вдох, но выходил лишь ужасающий гортанный хрип. По его вздувшимся покрасневшим губам стекали густые прозрачный слюни, а глаза судорожно бегали по замершим людям.

– Идём, – Люцифер толкнул писаря в бок и тот сразу же очнулся, подбегая к шкафу. Ему потребовалось около двух секунд, чтобы найти нужную книгу и потянуть за обложку. Стеллаж через три секунды сразу же отъехал в сторону, открывая им путь к витиеватой лестнице. – Эмили!

– Да, – брюнетка бросила быстрый взгляд на перевёрнутые чашки и корчившегося в муках Чака. Внутри неё не появилась вина или желание облегчить страдания этого существа. Не было даже гнева, лишь странная и тяжёлая, всепоглощающая пустота. Наверное, это самое лучшее чувство, которое она испытывала за последние дни.

Они спускались вниз, придерживаясь рукой о гладкую холодную, чуть влажную стену. Гавриил иной раз оглядывался, чтобы убедиться, идёт ли Эмили. В последнее время она была сама не своя, словно это совершенно иной человек. Брюнетка практически не улыбается и не участвует в разговоре. Но можно ли её винить в таком поведении?

Знаете, как на самом деле просто забрать чью-то жизнь? – как щелчок пальцами. Один точный удар ножом, и жертва уже смотрит на тебя стеклянными глазами, наполненными откровенным непониманием происходящего. Один удар – и это уже не личность с большими (и не очень) планами и амбициями, теперь это гниющая плоть, еда для червей. Теперь это прах, что будет томиться под землей, удобрение для почвы.

В этом нет ничего аморального. Напротив – в этом вся человеческая сущность. С самой древней поры мы убивали все и вся, чтобы стать царями Земли. Думаете, что солдатам, вернувшимся с фронта, плохо в нашем нормальном мире потому, что они не могут забыть войну? – Нет, потому что они по ней скучают. А как же жадно люди жрут новости о массовых смертях и убийствах, обгладывают аж до самых костей. И самый примитивный пример: любой человек, даже эталон правильности и праведности, представлял, как жестоко расправляется со своим недругом, медленно выдавливая из него жизнь, как пасту из тюбика.

Все мы хищники. Человеку нужна кровь. Так нас создал Он. По своему образу и подобию, вот и вся простая истина. Мы уже были такими с самого начала, все, просто для того, чтобы раскрыться для начала требовалось подтолкнуть в нужном направлении.

Ванесса бежала впереди всех, свеча себе фонариком. Его грязно-жёлтый свет плохо разгонял темноту, но всё же глядя на него, внутри проклёвывались хиленькие росточки надежды. И вот перед ними из темноты вырастает дверь. На вид она казалась очень тяжёлой и массивной, но достаточно было лишь легонько толкнуть и в лицо им ударил порыв свежего влажного воздуха, наполненного запахом выхлопов машин, дорогих и не очень женских духов, только что испечённых булочек…

На глазах навернулись жгучие слёзы. Несса не ощутила, как босые ноги ступили в холодную дождевую лужицу, она подняла глаза, видя между крыш многоэтажных домов хмурое небо, готовое излиться на город проливным дождём. Откуда-то донёсся звук клаксона и стоящий рядом Дин судорожно вздохнул, ему уже не терпелось сесть за руль Детки и вновь привычно колесить по пустынным скоростным шоссе. Гавриил приобнял за плечи Эмили и легонько улыбнулся, радуясь окончанию их мучений. Бальтазар оглядывался на раскрытую дверь, ожидая какого-то подвоха, но по прошествии пяти минут ничего не произошло. Они вышли из пустого переулка, непонимающим взглядом их окинул подметающий улочку дворник. Пожилой мужчина вероятно хотел что-то спросить, но воздержался, посчитав это не своим делом.