Текст книги "Крылья для тебя (СИ)"

Автор книги: 5ximera5

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Голубоватый купол стазис-поля, накрывшего арену сражения, мерцал подобно северному сиянию. Пока существует этот купол, на земле нельзя сражаться с помощью энергетического оружия, будь то бластер или копьё. Ибо прежде чем не знающий об этом человек или хсаши сделает выстрел, его и тех, кто стоит ближе всего к нему размажет по поверхности ровным слоем. Поэтому бой вёлся по-старинке: звенели боевые палаши, лязгали доспехи, были слышны выкрики командиров… То тут, то там возникали вспышки: это одарённые с обеих сторон применяли свои силы.

Квинза уклонился от летящих в него ледяных шипов и мгновенно перед его глазами возникла диспозиция противника. Наблюдатели, находящиеся на орбите, исправно посылали информацию прямо в мозг военачальника.

– Хааба, Фарух, на два часа будет бруствер. Одарённый класса оливковой ветви. Стихия – вода.

– Айе, хаф’фес! Порвём их!

Тысячники принялись координировать действия своих подчинённых и сразу два десятка солдат-хсаши устремились к укреплению, за которым прятался вражеский одарённый. Однако…

– Квинс’сах! Там что-то есть!

Истерический вопль Фаруха застал Квинзу врасплох и он чуть было не пропустил очень опасный выпад имперца. Расправившись с противником, виверн сжал мочку уха, активируя имплант.

– Что случилось, шен-ри?!

– Что-то убивает солдат! Чудовище!!!

Сквозь помехи, связанные с использованием стазис-поля, Квинза слышал дикие, полные ужаса крики хсаши, почти мгновенно сменяющиеся предсмертными хрипами и стонами.

– Я иду! – Перед глазами услужливо возник самый короткий маршрут. Вновь коснувшись импланта, Квинза приказал одарённым: – Дайте мне изображение бруствера.

И пока он пробирался к цели, перешагивая через трупы людей и хсаши, убивая подвернувшихся имперцев, внутренним зрением обозревал бой, кипевший вокруг укрепления. И это было что-то невероятное! Судя по всему, центром всей бойни был всего лишь один человек!

Наконец, Квинза вынырнул из облака гари и пепла и смог взглянуть на всё своими глазами, не прибегая к помощи наблюдателей с орбиты. Повсюду валялись окровавленные ошмётки того, что некогда было солдатами Империи Хсаш. Обычное оружие не могло разрубать укреплённые доспехи с такой лёгкостью! Против воли Квинза почувствовал холодок между лопатками. Он побежал на шум битвы, встречая всё новые и новые свидетельства невероятности происходящего. Вдруг ему навстречу выбежали солдаты из тысячи Хаабы. Они были бледны и с ног до головы забрызганы кровью.

– Хаф’фес! Уходите отсюда! – Закричал один из них. – Там демон!

Второй солдат, даже не остановившись, пробежал мимо. В глазах его застыл иррациональный ужас.

– Стоять! – Закричал ему вслед Квинза. – Стоять боец!

– Немыслимо… – оставшийся несчастный встал на колени и, забыв обо всём, принялся горячо молиться святым драконидам. И это было только начало. Вскоре Квинзу едва не сбили с ног спасающиеся отчаянным бегством. Вряд ли они понимали, что своим дезертирством подписывают себе смертный приговор, просто в тот момент разум отказал им.

Квинза сначала пытался остановить их, но потом махнул рукой и стал пробираться к эпицентру трагедии. Всё громче и громче раздавался лязг и крики.

– За Империю! За Эвазара!

Сильный голос. Звонкий и пронзающий не хуже меча. Таким голосом легко отдавать приказы в бою.

Квинза перелез через земляной вал и оторопел. В нескольких шагах от него хсаши окружили человека в чёрных доспехах. У него был просто огромный чёрный меч, которым он пользовался с такой лёгкостью, словно тот ничего не весил. Прямо на глазах потрясённого Квинзы, человек одним ударом разрубил хсаши почти до пояса, и его не остановили доспехи. Выдернув из страшной раны своё оружие, возвратным движением рыцарь срубил голову другому солдату и тут же встретил удар шен-ри. С жалобным звоном палаш Хаабы разлетелся осколками, едва соприкоснувшись с чёрным мечом и человек с равнодушным, почти скучающим выражением лица ударил сотника в лицо, убив на месте.

Квинза почувствовал, как стало трудно дышать. Откуда-то издалека он услышал своё собственное хриплое дыхание. Как такое могло случиться? Как Хааба, его лучший друг, мог погибнуть?!! Ведь только вчера они пили вино и играли в карты! Он же был таким удачливым и всем хвастался, что колдунья заговорила его от гибели!!!

А пляска смерти внизу продолжалась. Один за одним хсаши погибали, сражённые человеком в чёрных доспехах. Он с лёгкостью отрубал ноги, руки, головы… Чёрные потёки крови струились по его тонкому лицу, перечёркнутому пиратской повязкой. Он продолжал сеять вокруг себя смерть.

Квинза понимал, что надо остановить его, но ноги отказывались слушаться своего хозяина. Виверн вдруг понял, что это – страх. Самый настоящий, дикий ужас! С самого детства вивернов учили с осторожностью относится к окружающим, ибо они обладали силой, дарованной им кровью Великого Дракона. Квинза, его братья и сёстры были не только сильнее остальных своих сверстников, но так же быстрее и выносливее. Виверны – это не просто ритуальное обращение. Его значение куда более глубокое и важное и не всякому члену императорской семьи доверяли его! Быть хаф’фес, значит быть ближе к Хаффи, быть почти драконом! И Квинза всегда знал, что сильнее обычных хсаши, что стоит НАД ними и для него было немыслимым бояться чего-то или кого-то. Поэтому не смерти боялся Квинза. Ему стало страшно умирать ВОТ ТАК! Бессмысленно и напрасно, словно под гусеницами равнодушного танка, который даже не замедлит своих движений, как тот, внизу…

«Я же ещё так молод! Мне ещё рано умирать!!!» – Квинза медленно шёл навстречу своей судьбе, потому что отступать и, тем более, бежать, его не учили. «Я ещё так много должен сделать! Для отца, для Империи… Я не хочу умирать! Только не здесь и не так!!!»

Разум его бился в бесплотной попытке найти выход из этого ада, но руки уже поднимали палаш, а взгляд встретился с тёмно-синим взглядом врага. Тот внезапно улыбнулся, приглашающее взмахнув своим чудовищным оружием и Квинза внезапно понял. Враг безумен!!! Это безумие скользило в движениях, во взгляде, в улыбке… Это было животное, которое бьётся за свою территорию. Даже от его фигуры веяло необъяснимой силой и мощью, которая подавляла Квинзу и виверну захотелось упасть на четвереньки и уползти куда-нибудь, подвывая от страха.

– И почему вы все так жаждете смерти? – Чистый, ангельский голос. Он так не подходит облику залитого чужой кровью зверя!

– Великий Дракон! – Выкрикнув боевой клич, виверн бросился в атаку, но был тут же остановлен: лезвие его палаша заскользило по мечу человека. Тот вдруг довольно хмыкнул:

– Неплохо, ящерка! Лови-ка!

И, выдохнув еле слышным «хха», обрушил на Квинзу сильнейший удар. Виверн еле успел блокировать и почувствовал, как заскрипела сталь. Чёрный рыцарь оскалил белоснежные зубы в улыбке, но Квинзе показалось – ему улыбается волк! Удар! Ещё удар! С каждым разом виверну приходилось отступать. Он даже не помышлял о том, чтобы перейти в наступление. Его сил хватало лишь для защиты.

– А ты молодец, ящерка… Всё ещё держишься? Ты сильный.

Палаш и меч снова встретились, опалив искрами. В угрюмом тёмно-синем глазу напротив вдруг сверкнула догадка:

– О! – Воскликнул рыцарь. – Может, ты один из этих… змеёнышей моего братца Араши? Как это… виверн?

Вероятно, что-то в лице Квинзы дрогнуло и Чёрный Рыцарь хищно улыбнулся:

– Небеса ко мне сегодня благосклонны!

Квинза продолжал отступать под градом яростных ударов.

– Может, у тебя, кроме этой силы, ещё и Покров есть, а?

Виверн до хруста сжал зубы. Плечи онемели от боли, а этот... монстр всё надвигался и надвигался!

– Нет у тебя ни-че-го, – разочарованно протянул человек и, совершенно неожиданно выйдя из клинча, быстро взмахнул мечом. Квинза охнул от безумной боли, пронзившей руку. Точнее, тот обрубок, что остался от руки. Из предплечья горячим фонтаном ударила кровь, а в глазах Квинзы всё поплыло. Он, пьяно шатаясь, отступил, левой рукой вытаскивая кинжал, но увидел чёрный росчерк меча и повалился на землю. Плюнув на гордость, завыл в голос, а левая нога безучастно лежала рядом, словно ненужный кусок мяса.

– Ой, тебе больно, ящерка? – Враг склонился над ним, опираясь на огромный меч. – Не бойся, я не убью тебя, ведь ты должен передать от меня горячий привет своему отцу. Скажи ему, что я так сильно люблю его, что готов задушить в своих объятиях!

Квинза захлёбывался криком. Он чувствовал, как лезвие меча противника раскраивает кости второй его ноги и слышал безумный смех Чёрного Рыцаря.

– Как это славно, ящерка! Разве ты не мечтал умереть в бою? Не будь таким грустным!

Откуда-то из страшного далёка донёсся другой голос, низкий, хриплый:

– Повелитель, не надо... Оставьте его, умоляю... Уже всё кончено!

…Странно. Многие, пережившие запредельную боль солдаты рассказывали, что видели события из своего прошлого и даже детства. Но Квинза не видел ничего подобного. Ни чёрного тоннеля, ни рая, ни ада. Всё вокруг залил молочно-белый свет, звуки и запахи исчезли, оставив его в полнейшей тишине. И в этой тишине он заснул без сновидений.

+++

Первое, о чём он подумал, очнувшись, – у него больше нет будущего. И дело было даже не в отрубленных руках и ногах, а в том, что Квинза проиграл. Он не исполнил своего долга перед Великим Драконом, проиграл битву и даже не смог умереть! Теперь его наверняка заменят кем-нибудь из более удачливых вивернов, например, Хессетом. Он давно метил на место Квинзы. Или это будет Саххаб?

Горечь заполняла все его мысли.

И вдруг посреди этой скорбной тишины он услышал ласковый шёпот:

– Ас-сэйид, ас-сэйид... Всё хорошо. Вы непременно поправитесь.

Он не смог повернуть головы – накаченное наркотиками и обезболивающими препаратами тело не подчинялось ему. Просто подумал “Хияра”. Только одно маленькое словечко. Имя старой рабыни.

– Приходил ваш отец.

Если бы Квинза мог заткнуть уши, он непременно сделал бы это. Или заставил замолчать эту глупую женщину... Всё, что угодно, только бы не слышать, как отреагировал на его падение Хаффи!!!

Но она продолжала говорить, даже не подозревая, что тем самым наносит ему ещё большие раны, чем оставил чёрный меч.

– Он молча сидел рядом с вами и держал вас за руку. Ас-сэйид... у вас добрый отец.

Великий Дракон приходил... и ничего не сказал. У него не нашлось слов для проигравшего! Квинзе хотелось умереть от стыда. Добрый, она сказала? В чём же выражалась его доброта?! В том, чтобы продлить неудачнику-сыну жизнь, обрекая его на годы позора?!!

В своих снах он часто видел чёрный меч, вновь и вновь лишающий его руки и ног и просыпался с криком, в холодном поту. Тёплые руки Хияры успокаивающе гладили его искажённое ужасом лицо, а её негромкий, ласковый голос заполнял пустоту внутри него, как вода, вливающаяся в пустой сосуд. И тогда Квинза мог позволить себе ни о чём не думать. Он просто слушал то, что говорила рабыня и полностью растворялся в звуках её голоса. Не думать. Не вспоминать.

Это оказалось трудно. Гораздо труднее, чем вытерпеть боль от приращения конечностей. Крошечные нано-машины беспрерывно работали внутри его тела, сращивая мельчайшие капилляры и сосуды лучше, чем это мог бы сделать самый квалифицированный хирург. После завершения своей работы эти микро-механизмы растворялись в крови, но боль при этом была невыносимой! Квинза с трудом удерживался от криков, когда действие обезболивающих препаратов заканчивалось и до его мозга доходила волна чудовищной боли.

В такие моменты, когда сознание растворялось в тёмном пламени, сжигающем его тело, Квинза слышал безумный смех чёрного рыцаря и его слова:

– Не плачь, ящерка. Ведь это так здорово – сражаться с сильным противником!

И Квинза действительно был для того человека не больше, чем ящерицей, на которую можно легко наступить, раздавив.

Пальцы новой руки комкали белоснежные больничные простыни в бессильной ярости, но они были ещё такими слабыми, как и ноги, на которых Квинза еле передвигался, чтобы по стеночке добраться до уборной. Встречные раненые провожали его долгими взглядами и чего больше было в этих взглядах – сочувствия или злорадства? Квинза больше не мог назвать себя виверном. Более того, он убил бы любого, кто посмел назвать его так, ибо воин, потерявший свою честь, не может зваться так.

И вот однажды, когда отчаяние, росшее в нём всё это время грозило свести его с ума, в палату вошёл Хаффи. Он был один, никто не сопровождал его. Без своих золотых доспехов, высоких каблуков и ритуальных украшений Великий Дракон казался трогательно хрупким и человечным.

– Как самочувствие, Квинза?

Если по внешности Хаффи нельзя было различить этого, то голос выдавал всю бездну усталости, что тяжким бременем лежала на плечах отца.

– Я раздавлен и унижен, о, Воплощение Великого Дракона. Всё, что мне осталось – терпеливо ждать наказания, что вы выберете для меня, ничтожного из хсаши.

– Ты сдался? Так просто? – Янтарные глаза гневно сверкнули и Квинза почувствовал, как заныли его новые кости. – Почему?! Я воспитал тебя как виверна, я вложил в тебя многое из того, что бы сделало тебя великим, так почему ты лежишь здесь, как побитый щенок и скулишь от жалости к себе?!!

– Хаффи, я не достоин называться более виверном. Я опозорил это звание, проиграв противнику, который сделал со мной то, что захотел. Если пожелаете, наказание...

– ХВАТИТ!! – Араши сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев и Квинзе на мгновение показалось – сейчас отец врежет ему со всей силы, но... Великий Дракон совладал с собой и уже более тихим, спокойным голосом продолжил: – В чём, как ты думаешь, заключался твой проигрыш?

– В силе противника. В его мощи и моей слабости.

– Что ты чувствовал при этом, Квинза?

Воин замялся. Сказать сейчас об этом отцу – всё равно что опозориться вторично, но, с другой стороны, что может быть хуже уже случившегося?!

– Я испугался. – Сказал это и закрыл глаза, чтобы не видеть лица Хаффи. Его тонких, язвительно улыбающихся губ и приподнятых в брезгливом удивлении бровей. Но вместо этого он почувствовал, как Великий Дракон тяжело опустился на край кровати и тёплую ладонь отца, накрывшую его глаза.

– Сейчас, когда тебя окружает темнота, я скажу тебе кое-что, сынок. Всем свойственно бояться. Это не позор и не слабость. Неужели ты думал, что я, “бесстрашный и блистательный повелитель” так и родился с церемониальным мечом в руках и в доспехах? Я пришёл в мир таким же, как и все. Я плачу, когда мне больно, смеюсь, когда весело... И, разумеется, мне бывает страшно.

– Хаффи... – потрясённо прошептал Квинза. Впервые после того, как виверну исполнилось десять лет, отец позволил себе говорить с ним в таком тоне. Так... ласково.

– Там, где я вырос, для страха были все причины и я познал все его оттенки. Знаешь, каково это – вслепую бродить по коридорам, каждую секунду ожидая, что мои ублюдочные братцы подстроят какую-нибудь пакость? Они пользовались моим недугом и боль, Квинза, приходила всегда неожиданно. Но даже тогда я не сдавался. Если противник сильнее тебя физически, его можно победить другим способом. Всегда найдётся что-то такое, что может ранить. Надо лишь научиться понимать это. Если ты видишь, что в сражении нельзя победить, не стоит губить себя и людей, что пошли за тобой. Отступление не зазорно, оно лишь поможет тебе лучше осмыслить ситуацию и разгадать все слабые места противника. И вот тогда ты вернёшься, Квинза, и нанесёшь такой удар, от которого не будет спасения.

– Я понял, отец. – Почтительно прошептал виверн. Горячая ладонь покинула его лицо, но открывать глаза не хотелось.

– Твой страх – это всего лишь ещё одно препятствие на пути к величию и ты преодолел его.

– Но...

– Как мне сказали, ты всё же принял бой, не так ли? Не убежал, не спрятался, а бился с врагом. Для этого нужно немалое мужество, сынок. Я горжусь тобой. Ты никогда не сможешь стать поистине великим полководцем, не испытав горечи поражений. Так что считай это ценным уроком.

Араши закрыл за собой двери палаты и привалился к ним спиной. Зашипел сквозь сжатые зубы – старая рана вновь напомнила о себе, и скрывать боль становилось всё труднее. Скоро проницательная Гюссхе обо всём догадается. Араши была ненавистна сама мысль о том, что его драгоценная императрица будет тревожиться и печалиться. И меньше всего на свете он хотел бы быть этому причиной! Он любил её улыбку, любил тот свет, что она приносила с собой, куда бы ни пошла… Необходимость скрывать от неё что-то угнетала и расстраивала Великого Дракона.

– Квинза поправится. Обязательно.

Араши вздрогнул и посмотрел своей жене в глаза. Гюссхе бесшумно подошла к нему совсем близко и дотронулась тонкими пальчиками в едва различимых узорах чешуек до его груди.

– Болит?

Он смог лишь кивнуть. Не хотел больше лгать.

– Я велела согреть наше гнездо и приготовить ванну. Пожалуйста, Хаффи… потерпи до окончания холодного времени.

– Со мной всё будет хорошо. – Голос предательски дрогнул. Если бы она знала, как тяжело ему выносить ту нежность, что он испытывал к ней! Как в сладком волнении сжимается сердце всякий раз… снова и снова, превращая Воплощение Великого Дракона в простого мужчину, без памяти влюблённого в собственную жену. – Идём, любовь моя.

И много позже, когда они нежились в нагретом гнезде после омовения в ароматных водах, Гюссхе скажет:

– Позволь мне всегда быть с тобой, Араши. Прости моё высокомерие и холодность.

– Это природа хсаши, я помню об этом.

– У тебя поседели волосы. – Она провела рукой по длинным влажным прядям.

– Это от забот и волнений. А ещё потому, что я так и остался человеком.

– Не устаю молиться в храме, благодаря святых драконидов за это.

– Гюссхе?

Араши приподнялся на локте, обернувшись на супругу. Женщина улыбнулась ему той самой, особенной улыбкой. Её пальцы ласково гладили его плечи и спину, словно стараясь запомнить очертания этого сильного, тренированного тела.

– Ни один хсаши не сравнится с тобой, Хаффи. Ни в уме и коварстве, ни в искусстве воина, ни в любви. И пусть твои волосы теперь белее снега, твои объятия по-прежнему сильны и горячи.

+++

…В широкие окна уютного кафе вливались потоки багряного и золотого света. Квинза, сидевший за одним из столиков, зачарованно наблюдал, как огромное, сияющее солнце тонет в перине алых облаков, а в его прощальных лучах танцуют, переливаясь бриллиантовым и рубиновым, пылинки. Ему ещё никогда не доводилось видеть ничего подобного! Солнце Ал-Хиссы было слишком старым и ленивым, предпочитая прятаться за пеленой облаков нежно-салатового цвета к вечеру.

Несмотря на довольно поздний час, в кафе было оживлённо: за соседними столиками шумная компания праздновала чей-то юбилей и были слышны поздравления, тосты, звон сдвигаемых бокалов, весёлый смех... Люди оказались такими удивительными существами! Они могли согреть друг друга душевным теплом даже в эту осеннюю, промозглую погоду! Квинза поёжился – как любой из хсаши он ненавидел сырость и холод.

Поскольку делать было решительно нечего, он вновь принялся налюдать за волшебным закатом и обратил внимание на симпатичного юношу, сидевшего за маленьким столиком у окна и читающего какую-то книгу. Увидел его и больше не смог оторвать взгляда. На вид пареньку было не больше пятнадцати лет, тонкая, хрупкая фигурка и тёмные, чуть вьющиеся локоны, которые он заправлял за ухо привычным жестом, задумчивый взгляд, с которым мальчик изучал страницы...

Квинза невольно залюбовался тем, как облачённый в мантию из мерцающего алого света, этот юноша неспешно переворачивает страницу за страницей, полностью погружаясь в мир, описанный в книге. Какое-то новое, смущающее чувство завладело виверном...

Вдруг юноша оторвался от чтения и посмотрел прямо на Квинзу. Виверн вздрогнул и спешно уткнулся носом в меню, сделав вид, будто не знает, что заказать. Сказать по-правде, человеческая еда была ему не привычна. Слишком острая и тяжёлая, но сам того не заметив, Квинза пристрастился к кофе. Его-то он и заказал подбежавшей официантке.

Выждав ещё пару минут, бесцельно блуждая взглядом по залу, виверн вернулся к тому столику, за которым сидел мальчик. Тот никуда не ушёл, лишь приблизил книгу к свету, ловя прощальные лучи солнца.

В самой тайной из сокровищниц души Квинза хранил одно воспоминание. Оно было страшным, но и притягательным тоже – образ Чёрного Рыцаря. Его лицо и взгляд... именно такой взгляд, как у того паренька!

Квинза поправил солнечные очки, которые был вынужден носить, скрывая свои нечеловеческие глаза. Несомненно, некое сходство было, но...

Внезапно мальчик захлопнул книгу и направился прямо к Квинзе. Ладони виверна мгновенно вспотели под тонкой кожей перчаток, маскирующих перламутровую вязь чешуек на его пальцах. Ох, Небеса! И почему он так волнуется?..

– Добрый вечер, – тихо и спокойно произнёс мальчик. – Разрешите присесть?

– Разумеется, – Квинза отрывисто кивнул, зачарованно наблюдая за тем, с какой грацией и изяществом юноша устраивается рядом. Его манеры были столь великолепны, что виверн, большую часть своей жизни проведший в казармах, чувствовал себя смущённым.

– Возможно, я знаю вас?

– Вряд ли.

– Тогда, наверное, я напоминаю вам кого-то?

Квинза, с трудом подбирая слова, осторожно спросил:

– Что же позволило вам так считать, сударь?

– Просто вы уже который час сидите и смотрите на меня. Что ещё я мог подумать?

И широко, дружелюбно улыбнулся, словно разговаривал не с угрюмым мужчиной, а со своим сверстником. Квинза вспыхнул, впервые в жизни чувствуя себя столь странно! Ему очень захотелось улыбнуться в ответ, позабыв про необходимость скрывать клыки и про то, что старый шрам делает его улыбку кривой и страшной...

– Кстати, меня зовут Халенс.

В это мгновение в ресторанчике зажёгся свет, сделав сумерки за окном сонмом переплетающихся теней. Квинза смог получше рассмотреть собеседника, подметив, что у юноши оказался очень тяжёлый взгляд. Взгляд человека, многое пережившего. Подобное несоответствие поразило виверна так, что он слегка промедлил, прежде чем представиться:

– Зовите меня Квинза.

– Звучит, как псевдоним.

– Это весьма невежливо с вашей стороны, сударь, – чуть суховато проронил воин и мальчик, примеряющим жестом выставив ладони, со смешком ответил:

– Простите мою бестактность! Вы не местный, судя по всему. Ваша одежда, манеры и даже имя...

– Верно, я в этом городе проездом.

Они ещё немного поговорили на нейтральные темы и Квинза с удивлением понял, что первоначальная неловкость его исчезла, растворившись в дружелюбии юноши. Принесли ароматный кофе и Квинза взял в ладони горячую чашечку, согревая замерзшие руки.

– Любите тепло? – Спросил Халенс, улыбаясь.

– Скорее, мне не нравится это время года. – Осторожно и плавно ответил виверн.

– Я не буду спрашивать про очки, – снисходительно добавил мальчик и у Квинзы возникло очень неприятное чувство. Будто он идёт по краю остро отточенной бритвы. – Вероятно, тому есть причины?

– И они очень личные.

– Намёк понят, – вновь смешок и быстрая улыбка. Губы Квинзы дрогнули, словно пытались вспомнить – каково это, снова легко улыбаться, однако шрам неприятно стянул кожу, напомнив о себе болью и виверн тихонько вздохнул.

– Где же ваши родители? Они разрешают вам вот так ходить по тёмным улицам в поисках неприятностей?

– Вам не стоит волноваться на сей счёт. – Голос Халенса стал вдруг сухим и ломким, словно Квинза невольно задел глубокую рану в сердце мальчика. – Обычно я брожу там, где захочу и они не тревожатся до тех пор, пока мне не станет грозить действительная беда.

– Наверное, это и называется “семейными узами”.

Синие глаза Халенса вдруг гневно сощурились, пронзив виверна острым взглядом.

– Сударь, вам не стоит затрагивать столь личных тем. Я и моя семья – вовсе не повод для обсуждений. Если так угодно, считайте меня кем-то вроде свободно гуляющего кота. Я – сам по себе.

Квинза поражённо замер. В его голове не укладывалось подобное! Что значит – быть отдельно от гнезда? Что значит – ходить самому по себе?

– Значит, вы настолько одиноки?

На щеках юноши вспыхнули красные пятна смущения и обиды и он тихо, с достоинством ответил:

– Не больше чем вы, несчастный, искалеченный солдат, никому не доверяющий, странный и нелепый в этих глупых перчатках и солнечных очках!

Квинза резко поднялся, едва не опрокинув столик.

– Прошу прощения, – пробормотал он, накидывая на плечи куртку и спеша к выходу. Позади него вскочил Халенс, звонко выкрикнувший:

– Постойте!..

Хлопнувшая дверь кафешки заглушила этот крик, потонувший в вое ветра и шелесте начинающегося дождя. Квинза стремительно шёл по тёмной улице, всё ещё ощущая, как лихорадочно горят щёки, так, словно ему надавали пощёчин. И кто? Какой-то сопляк! Мерзкий человеческий детёныш! Интересный, тонкий, умный, очаровательный... Квинза попытался залезть к нему в душу и получил отпор, так почему теперь ему так невыносимо обидно?!

Обидно...

Виверн остановился в каком-то незнакомом переулке и прислонился к влажной от дождя стене. За ворот куртки капало, но Квинза не чувствовал этого. Чёрный Рыцарь... Этот мальчик... Почему они не выходили у него из головы?!

Вернувшись в гостиницу, мужчина поднялся в свой номер и попытался уснуть, но помимо воли вспоминал светлую улыбку Халенса и горечь от его последних слов.

Весь следующий день он бесцельно слонялся по городу, сидел в парке на скамейке, разглядывая гуляющих там людей: влюблённые парочки, мамы с колясками, в которых маленькие детёныши хныкали и плакали, ссорящиеся супруги, прыгающие через скакалку дети... День выдался солнечным, но на душе у виверна стояла пасмурная погода. Ему хотелось пойти в тот ресторанчик и снова сидеть там до самого заката, снова увидеть, как Халенс читает свою книгу, а солнце высвечивает рубиновую корону в его тёмных волосах... Хотелось слушать его речи, вежливые и плавные, смущаться собственного косноязычия и любоваться той милой, искренней улыбкой, что почти не покидала красивых, чуть полноватых губ юноши.

Квинза никогда не был общительным, но в этот раз он почему-то жалел, что не смог поговорить с Халенсом о многих вещах, не смог выслушать его мнение и поделиться своими мыслями. Вместо этого он принялся загонять его в свои собственные рамки и понятия!!

И всё же, когда на город упали сумерки и холодная пелена дождя, ноги сами понесли его к ресторанчику. И первое, что Квинза увидел – это мокнущего под осенним ливнем Халенса, который стоял под узеньким карнизом без зонта.

Мужчина молча подошёл к мальчишке и, по-прежнему не говоря ни слова, укрыл его своей кожаной курткой с головой.

– Вам не стоит гулять в такую погоду, сударь кот.

– Я учту, – Халенс виновато смотрел на Квинзу из-под намокшей чёлки. – Сударь, я вынужден попросить прощения за свои несправедливые слова.

– Пустяки. – Квинза засунул руки в перчатках в карманы брюк и, развернувшись, пошёл обратно в гостиницу. Дождь ледяными стрелами барабанил его его плечам и спине, но вдруг краем глаза он заметил движение, а в следующее мгновение тёплая ладонь мальчика потянула его за рукав:

– Так вы простили меня?

Квинзе очень хотелось снять проклятые очки, по стёклам которых струились потоки воды, но вместо этого он просто взял Халенса за руку и повёл за собой в сухое тепло гостиницы.

Пока Квинза возился с заказом и доставкой ужина в номер, Халенс восторженно озирался, переходя из комнаты в комнату.

– Вот это да! Он настоящий?

Мальчик остановился перед камином в гостиной и оглянулся на подошедшего Квинзу:

– Мне кажется, что это чересчур роскошная обитель для чудаковатого военного. – На миг в огромных синих глазах под веером пушистых ресниц плеснулся целый океан грусти. Квинза пожал плечами, надеясь, что ему показалось:

– Вы снова пытаетесь оскорбить меня, сударь?

Виверн насмешливо взъерошил мокрые кудри парнишки. Детёныши не должны грустить, а этот тонкий, не по годам образованный и умный мальчик всё же оставался детёнышем. – Быть может, и отставному вояке случается получить наследство.

– Мало вероятно, но возможно, – протянул Халенс. Разумеется, он не поверил. Разумеется, его подозрения на счёт Квинзы усилились, и у виверна создалось впечатление, что все его действия только отталкивают от него юношу, с которым он так хотел подружиться.

– Вам стоит согреться. В ванной я видел халат, а вашу мокрую одежду отдам персоналу гостиницы, чтобы о ней позаботились.

– Не будет ли более уместным разложить её перед камином? – Квинза не мог видеть выражение лица Халенса, но его голос вновь звенел сталью и холодом. Фыркнув напоследок, мальчик скрылся за дверью душевой. Воспользовавшись случаем, Квинза снял надоевшие очки и протёр уставшие глаза. Посмотрел на себя в зеркало и подумал, что в тех словах Халенса была истинная правда. Он действительно выглядел глупо и нелепо, даже жалко в своих попытках задержать в ладонях ускользающее тепло их бесед…

К тому моменту, как похожий на ангелочка, кутающегося в белоснежный халат, Халенс вернулся из ванной, гостиная была уже озарена тёплым, янтарным светом пламени, бушующего в камине, а в воздухе витал заманчивый и аппетитный аромат горячего жаркого.

Квинза, заканчивающий последние приготовления, оглянулся, насмешливо заметив:

– Ах, сударь кот! Вам сейчас не хватает крыльев, хотя и без них вас не спутать с простым смертным.

– Я сдал их в химчистку, – буркнул смущённый юноша.

– Вашу одежду доставят утром, так что ночь придётся провести в номере.

Халенс сел за стол, сервированный на две персоны и откликнулся:

– Надеюсь, у вас не будет из-за этого неприятностей.

Некоторое время Квинза наблюдал за тем, как деликатно ест Халенс, демонстрируя поистине аристократические манеры, потом, не выдержав, спросил:

– Скажите, Халенс, вы совсем не боитесь?

– Чего? – Тёмно-синий взгляд, полный искреннего недоумения, обратился на виверна. Тот, нервно сглотнув, продолжил:

– Вот прямо сейчас вы в номере дорогого отеля, наедине со взрослым незнакомым мужчиной… Вы должны знать, что такой красивый молодой человек может вызвать определённый интерес…

– Вы не из этих людей. – Со внезапной уверенностью заявил Халенс.

– Отчего вы так решили?

– Если вам будет угодно… я просто чувствую это.

Самоуверенность мальчика зажгла в груди Квинзы холодное пламя ярости. Мгновенным движением он оказался рядом с Халенсом, толкнув того на диван и придавив своим весом.

– Следует соблюдать осторожность, – хрипло выдохнул он. – Кто знает, куда способны завести чувства…

Но в глазах Халенса по-прежнему не было страха.

– Прекратите разыгрывать меня, сударь. Несмотря на довольно устрашающую внешность, вы не производите впечатление насильника.

– Прошу прощения, – Квинза отодвинулся, позволяя мальчику сесть. – Однако в ваших словах была столь огромная доля ничем не подтверждённой уверенности, что мне захотелось преподать вам урок.