Текст книги "Грань первая: Приключения волшебника (СИ)"

Автор книги: 0Morgan0

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Пролог

Стоял изумительно холодный июнь одна тысяча девятьсот сорок восьмого года. Обычно, к этому времени даже в холодной Шотландии, где и находился огромный, полный тайн и волшебства, замок Хогвартс, наступало тепло, но не в этот год. Этот год словно поставил себе целью стать самым промозглым, холодным и пробирающим до костей. Говорили, что лето станет жарче, но нет. И на старуху бывает проруха – ошиблись, что старики, что упомянутые старухи, живущие в Хогсмите. Эта деревушка на три сотни домов, что стоит совсем недалеко от огромной школы для юных волшебников, насчитывала, наверное, рекордное количество стариков в Англии. Волшебники, которыми она населена, вообще не стремятся умирать, а магия, что струится в их жилах, только помогает им в продлении бренного существования. Если смотреть от самых ворот Хогвартса, то вооон в том доме, третьем по главной улице, справа, живет маг и волшебник, магистр зельеварения, всемирно известный эликсировед и целитель, Ричард Рыжий. Ему минуло три сотни лет, но он не то что к смерти не готовится, он вообще уверен что эта великая сущность никогда к нему не заглянет. И глядя на него, многие были склонны с этим согласиться. Выглядел он едва на сорок, и душой оставался молод. Словно веселые детские проделки, обретшие видимые воплощения, в его голубых глазах плясали чертики. И он такой в Хогсмите не один.

Да что далеко ходить, самому Директору Хогвартса, Армандо Диппету, в этом году исполнилось триста двадцать семь. И именно он, могучий маг, прекрасный преподаватель и не менее превосходный политик, теперь смотрит с высоты школьной Часовой Башни на своих учеников. Кто-то пробыл в Хогвартсе только год, они едва начали свой путь к постижению волшебства, и теперь, когда учебный год закончился, с радостью стремятся вернуться по домам. К любимым родителям, по которым очень скучают, к семьям, к друзьям, оставленным дома и привычному течению детской жизни. А кто-то отучился все семь лет и теперь покидает родную школу навсегда.

Глубокие темные глаза из-под кустистых бровей выхватывают еще одного ученика. Легкое напряжение воли и зрение обостряется так, как не каждый ястреб умеет. Филипп Руарье. Это молодой француз с нелегкой судьбой. Армандо знает каждого своего студента и как минимум, важные вехи и события в их жизнях. Филипп сирота, но к счастью, его забрала из Франции английская родня. Так он попал в Хогвартс, лучшую школу волшебства в мире. Этот титул заслужен, а потому такая фраза произносится без доли сарказма. Образование Хогвартс дает прекрасное и разностороннее. Считается, что после него можно поступить в любую магическую Академию без экзаменов. Будь это магическая Сорбонна, Салемский институт или Эдинбургский университет, везде выпускника Хогвартса примут с распростертыми объятиями. Но Филиппу в них путь заказан, у него на это просто нет денег, а родня за дополнительное образование четвероюродного племянника не отдаст двадцать пять тысяч галеонов. Об этом Армандо тоже знал.

Зрение мага на мгновение пришло в норму, и снова стало невероятно острым. Однако теперь директор смотрел на другого человека. Валенсия Паола Герреро. О, имя этой юной леди – Валенсия (итал. Властная) и подходит, как никому прежде. И по чести сказать, Армандо сомневался, что когда-нибудь после это имя хоть кому-то подойдет больше. Эта маленькая леди имела столь властный характер, что даже директор волшебной школы иногда недоумевал. Впрочем, теперь это не его проблемы, ибо она одна из счастливых выпускниц и более того, одна из немногих, у кого в табели нет ничего, кроме «Превосходно». Умная девушка, но общение с ней может доставить удовольствие только ярому мазохисту.

Глаза мага снова и снова перебегали с одного ученика на другого, как его внимание обратилось на среднего роста юношу. Не сказать, что парень был красивым, но мог быть завораживающе прекрасным, словно за его спиной смеются сами Боги. Не сказать, что силен, но воля этого приятного подростка была совершенно несгибаема. Не сказать, что гений, но он мог заставить свой разум работать с такой точностью и силой, что оставалось только удивляться, почему он еще не доктор наук к своим, о ужас!.. семнадцати годам. Но все это объяснялось очень просто. У этого подростка оказалась склонность к легилименции, которую он крайне успешно развивал с двенадцати лет. К слову, невозможно развивать способность к чтению мыслей и памяти, имея не организованный и неотточенный до бритвенной остроты разум, а потому, к выпуску он мог делать со своим разумом удивительные вещи, неподвластные куда более мудрым и многоопытным магам. Сильнейшая склонность дала ему преимущество, и он не забросил этот потенциал. Тогда еще маленький мальчик твердо взглянул в лицо правде и реализовал его на все сто процентов. Армандо всматривался в лицо своего выпускника и совсем его не понимал. Имея такие превосходные задатки в других направлениях волшебства, молодой человек ими практически не занимался, отдавая свое предпочтение именно ментальным наукам. А ведь мог бы уже стать подмастерьем трансфигурации и превращений, а то и мастером, с таким-то воображением и честно сказать, весьма впечатляющей магической мощью. Но нет. Молодой человек занимался трансфигурацией ровно настолько, что бы иметь твердую «Превосходно» и не более. И так со всеми предметами. Армандо его не понимал. Лигелиментов опасаются, так зачем столь упорно этим заниматься? Да и обязательная регистрация в Министерстве, кому это надо? Сам Армандо был мастером лигелиментом, но у него и вариантов иных быть не могло. Директор Хогвартса обязан им быть.

Армандо снова всмотрелся в лицо своего ученика. Приятного теплого цвета, карие глаза, смотрели на мир несколько иронично, но с небольшим вызовом, словно заранее готовясь принять волну, разрезая ее носом могучего фрегата. В этом директор его одобрял, он тоже считал, что море жизни толком не предсказать – то штиль, то шторм такой силы, что весь мир трясет. Недавно прогремевшая мировая война, лучшее тому доказательство. Чуть тонковатый прямой нос, остатки детской припухлости, волевой подбородок и высокий, умный лоб. Молодой человек что-то сказал своей подруге-однокурснице, качнув головой, и откидывая со лба темно-русые прямые волосы. Чуть взмахнул рукой, трансфигурируя из воздуха серо-золотистую ленту и она тут же взлетела, перехватив отросшие за год волосы, собирая их в небольшой, но плотный хвостик. От падения челки на глаза это не спасло. Парень раздраженно подул на нее и снова тряхнул головой, не только откидывая мешающие волосы, но и вытряхивая саму мысль о них. Вероятно, решил постричься.

Именно об этом странном студенте и пойдет речь в этой истории. Студенте, по имени Лиам Генри Картер.

Глава 1

Хогвартс-Экспресс издал очередной гудок, прощаясь со студентами школы, и умиротворенно замер. С кем-то он попрощался на лето, а с кем-то на многие годы, когда выросшие и уже семейные волшебники приведут на вокзал своих детей. Лиам был выпускником, а потому возвращаться в замок в ближайшие годы не планировал. Последний год в Хогвартсе он досидел с изрядным трудом. Скука стала для него серьезным испытанием, ведь ничего нового для него на уроках давно не было. Он полностью закончил изучать школьную программу по всем предметам еще в середине пятого курса, и оставшееся время в школе посвятил двум вещам. Оттачиванию трех десятков заклинаний до такого уровня, чтобы даже палочка была для них не нужна и своей страсти – призыву. О, в этой магии он не знает себе равных. И нет, Лиам не демонолог, нет. Он призыватель. Он может призвать любое известное существо. Будь то обычная корова или волшебная Жар-птица, феникс, если говорить привычными англичанам словами. Будь то обычный кот или известный своей… «хозяйственностью» нюхлер. Все ему по плечу. Другое дело, что договориться с призванными существами куда как сложнее. Для одних нужно знать и понимать их повадки, и этого достаточно. Для других… тут без лигелименции не обойтись и именно из-за этого он посвящал столько сил именно этому направлению.

– Кстати… – пробормотал Лиам и повернулся к своей компании. – Ребята, мне нужно в Министерство.

– Регистрироваться спешишь? – Анжелике Стронг не очень нравилось, что Лиам может читать ее мысли. Особенно после того, как ей исполнилось четырнадцать, что вполне можно понять. Однажды у них был разговор, в котором одной стороной была озвучена настоятельная просьба не лезть, а вторая достойно капитулировала, не став объяснять, что «некоторые» девичьи мысли влияют на него достаточно наглядно, чтобы он не мог подойти к доске во время урока. А потому он и сам не стремится к таким вояжам по чужим прелестным головушкам. К тому же, ему и без нее есть на ком оттачивать мастерство. Уж дефицита в призывных животных он не испытывал никогда. А потому, Лиам не лез в головы к сокурсникам и сокурсницам, разве что пассивная лигелименция, но она улавливает в основном эмоциональный фон и по-настоящему «громкие» мысли. А к пятнадцати он научился превосходно закрываться и не слышать даже таких вот мысленных криков, при этом, не ограничивая свое восприятие в остальных спектрах. Ведь лигелименция, это отнюдь не только чтение мыслей. Ей можно воспринимать даже саму магию, если поднапрячься. Можно буквально ощупывать пространство, не говоря уж о предметах мира физического. В общем, эта школа очень и очень многогранна в применении.

– Именно. У меня всего неделя на регистрацию. Как-то мне не хочется на полгода загреметь в Азкабан.

– Так это что, все? – вдруг раздался слабенький голосок из-за спин друзей-приятелей.

– Ты о чем, Грэйс? – Спросил высоченный и худой Джастин Грейвс.

– Ну, мы теперь не будем видеться? – Все-таки выдавила из себя удивительно стеснительная Грэйс.

– С чего бы это? – Удивился Лиам. – Конечно, будем. Да и совы тебе на что? Пиши когда хочешь или просто соскучишься. – Парень улыбнулся так, как только он и умел, на мгновение став настолько красивым, что не всякая поэтесса смогла бы описать это чудо. Сам Лиам старался не использовать этот прием, ведь он относился к окклюменции и давался ему, не сказать чтобы сложно, но некоторое напряжение имело место быть. В принципе, так может любой человек, ведь все люди, даже обычные маглы имеют свойство эмоционального метаморфизма. Это не магия как таковая, а врожденное свойство человека. Любого. Однако окклюмент может поднять это на невероятный уровень. Тут важно не только почувствовать себя одухотворенным, неотразимым красавцем, но и ограничить воздействие, как по времени, так и чисто территориально. В общем, контроль над собственным разумом потребен невероятный.

Грэйс от такой улыбки замерла, как кролик перед удавом, но всего на мгновение. Спустя один судорожный выдох она уже уверенно улыбалась парню, да и своему будущему. Лиам умел подарить частичку своей непробиваемой веры в лучшее другим, разжигая их едва тлеющие от страха перед неизвестностью души до размеров пионерского костра. Он и сам не знал, как именно это все происходит, он просто это делал и все. И, пожалуй, именно эту свою способность считал настоящим волшебством, а магию, скорее инструментом.

– Ладно, раз так, то предлагаю встретиться послезавтра и хорошенько отметить сам факт такого выдающегося события, как наш выпуск. – Велеречивая, но холодная словно лед, София Элизабет Мэдисон, как и всегда, несла маску гордой аристократки на холеном лице. Особой красоты в нем не было, но вполне можно сказать, что София внешне симпатичная темноволосая прелестница. Эта юная леди скорее ослепительно молода, чем красива, однако миндалевидные глаза, приятного медового цвета давали ей изюминку, которую, несомненно, замечали все мужчины, хоть раз видевшие ее. Она в отличие от разбитной пацанки Анжелики Стронг, всегда следила за словами и жестами. Слизерин отточил ее манеры и привычки до невероятной остроты, которая выражалась не только в точных язвительных комментариях, но и в отменном воспитании. Эта девушка, словно в каждом движении и мысли, гордо несла память о своих прославленных предках. Лиам даже учился у нее этому, не особо, кстати, скрывая. Девушка же с удовольствием ему помогала.

– Давайте. А где? – Анжелика не думала ни секунды, эта девушка за любое движение. Ну, кроме голодовки, понятное дело. Гриффиндорка до мозга костей, она не мыслила своей жизни без приключений и боевой магии.

– Может быть в Старой Башне? Мама будет нам рада… – Грэйс, положа руку на сердце, жуть как хотелось похвастать своими друзьями перед всем населением Темной Аллеи. Ее мама, довольно известная в Англии ведьма, содержала ресторан, который назвала Старой Башней. В принципе, это и есть старая, даже древняя башня, оставшаяся еще со времен Вильгельма Завоевателя, просто она за это время настолько пропиталась магией, что разрушить ее… Достаточно сказать, что ее не взяло даже Адское пламя, которое вообще-то, даже магию пожирает. Но после его применения не изменилось ничего. Даже копоть не появилась. Так эта башня и осталась стоять в начале одного из переулков Темной Аллеи, а потом матушка Грэйс выкупила эту недвижимость у Министерства. И даже весьма недорого. В ней все равно колдовать нельзя, так что никто не мог придумать, для чего использовать такой вот объект. Внутри-телесная магия действует, но внешняя тут же впитывается в стены. Так что, продали эту проблемную Башню и забыли, как о страшном сне. И лишь сама покупательница знала секрет, как сделать магию внутри Башни возможной, и оставила антимагию только на первом этаже, в ресторане.

– А почему бы и нет, собственно? – Джастин опередил всех, и все знали почему. Матушка Грэйс, Валентина Уоткинс, урожденная Миролюбова, была не только писаной красавицей, как и ее дочка, но и вдовой. А Джастин на нее уже третий год смотрит влюбленными глазами. Ровно с тех пор, как они всей компанией первый раз попали в гости к Грэйс.

– О, нет! Опять!

– Анжелика, ша. Мы просто не можем отнять вечер мечтаний у раненного, прямиком в сердце, бойца. Тут купидон, конечно, маху дал, но что имеем, с тем и живем. – Лиам отмел все возражения. Ему было одновременно и жаль давнего приятеля и капельку завидно. Влюбленности у него бывали, но успешно прошли, словно грипп. Лечишься – выздоравливаешь неделю, не лечишься – семь дней. Тут, как говорит незабвенная мадам Валентина, «что совой об пень, что пнем о сову». Так что, Лиам, так и не узнавший такой вот долгосрочной и прочной любви, не мог полностью понять, что именно он чувствует. Впрочем, это не мешало ему поддержать друга. – Значит, договорились. Тогда, всем до послезавтра. Пока.

Крутнувшись на месте, Лиам аппарировал прямо ко входу в Министерство, откуда вышел буквально через час, но уже как зарегистрированный подмастерье лигелимент. Нельзя сказать, что парень не мог бы сдать на мастера, но для этого ему не хватало практики именно с людьми. Мастерство в такой области означает, что маг может не только прочесть мысли, отнюдь. Он должен уметь ставить и снимать закладки, буквально менять личность, меняя пристрастия и желания, исцелять страхи, что к слову, самое простое из всех нужных умений и именно этим зарабатывают большинство его коллег. Ведь у подрастающего волшебника постоянно случаются несчастные случаи, которые оставляют после себя психологические травмы. Иногда, такие вот приобретенные страхи могут подсознательно перекрыть волшебнику целое направление использование волшебства. Чаще всего это случается во время обучения аппарации. Оставить в другом месте скажем часть ноги и после этого пробовать дальше… Тут нужен не просто характер. Тут нужна железная воля. А менталист уберет такой страх одним взглядом в глаза. Доли секунды и учись себе дальше. Умелый еще и малюсенькую закладку поставит на концентрацию при аппарации. Это поможет быстрее и легче научиться, а сама закладочка рассосется за пару недель.

Таких умений у Лиама явно не доставало, однако при желании, он бы осилил их за пару месяцев. Контроль у него отменный, да и мастерство в схожих вещах имеется. Так что ничего сложного он в этом не видел. Просто не было нужды, вот и все. А Мастерство… Ему оно просто не нужно. Другие цели в жизни. Нельзя сказать, что он не имеет амбиций, нет. Просто маг, имеющий в своем арсенале аналоги самых мощных и разрушительных заклинаний, как-то не имел желания выставлять это на показ. А мастерство, неважно даже в чем, это заявка на могущество. Причем заявка публичная. Понадобится для каких-либо целей – сдаст, а пока, можно и придержать в рукаве пару-тройку козырных джокеров.

Из Министерства его путь лежал домой, но туда-то как раз, Лиам и не хотел. И на то есть причины. Однако он взял себя в руки и аппарировал к границе чар, за которыми начиналось отцовское поместье. Родители, какими бы они ни были, всегда родители. И даже если они буквально силой заставляют принять продуманную ими судьбу, родителями быть не перестают. Конфликты есть в каждой семье, от этого не уйти. Другое дело, будет ли человек их решать и как будет это делать.

– Привет, пап. Эмма… – Лиам кивнул отцу и сестре. – А где мама?

Эмма на этот вопрос только хмыкнула и яростно отвернулась. Понять ее вполне можно, ведь женщина, которую Лиам назвал мамой, для него – мачеха. А вот для нее мама, и Эмма не перестает ревновать ее к Лиаму. Что поделать, Лиам и в детстве был милым, так что у новой жены отца не было шансов. Она быстро привязалась к пасынку. А вскоре и полюбила, как настоящая мать, к слову сказать, взаимно. Именно Эбигэйл Картер дула на ранки, после чего залечивала их мановением палочки, а иногда и экстрактом Бадьяна. Ругала, когда он проказничал. Помогала советом и утешала, когда отец мальчика слишком на него давил. А делал он это часто. Наследственная профессия Картеров – целитель. Лиаму же она не подходила совсем. За те годы, что он был под плотной опекой отца, он стал неплохо разбираться в целительстве, но так и не полюбил это воистину величайшее из Искусств. Весьма полно осознавая первое правило магии, а именно: магия там, где внимание, Лиам прекрасно научился самоисцеляться, и считал, что этому нужно учить каждого еще в школе. И не заниматься фигней, открывая больницы для ленивых волшебников. Что сложного в том, чтобы выучить несколько даже не заклинаний, а скорее воздействий. Таких, как очищение, регенерация, обновление, усиление. Сосредоточиться на нужном месте или органе и задать собственной магии нужную программу довольно просто. Конечно, для этого неплохо бы знать анатомию, разбираться в ауре и иметь еще несколько навыков. Но, насколько же проще исцелять самого себя, нежели кого-то другого!! В общем, даже умея исцелять, Лиам не любил возиться с другими. По факту, его уже ждало место в любой из пяти больниц Англии и столько же во Франции. Но сам парень идти работать туда не желал. Конфликт, основанный на этом его «нежелании», тлел уже пару лет. А уж про летние месяцы и говорить нечего. Отец таскал его на постоянные семинары и практики, заставлял сдавать нормативы, зельеварение и многое другое. Так что летние месяцы в последние пару лет, для парня были этаким локальным адом.

– Привет, сын. На втором этаже, в своем кабинете.

– Не знаешь, она сильно занята?

– Вроде бы не очень. Но ты все равно присядь, Лиам.

Парень, обреченно вздохнув, присел за стол. Мгновенно очистив руки целительским заклинанием, он убрал палочку и стукнул костяшками правой руки по столу. Тут же, словно из воздуха, возникли приборы, тарелки, бокалы, стаканы и рюмочки, а следом за ними, домовики стали подавать ужин. Молодой господин снова не стал ждать остальных. Домовичка на кухне недовольно покачала лысой головенкой, но подавать не прекратила. Она прекрасно владела нужными чарами, так что вполне могла приготовить скажем, капустный пирог за полминуты. Кулинарное колдовство штука не простая и мало какой волшебник ему хорошо обучен. На то домовики есть. Вот молодой господин многое умеет, но обычно сам не готовит. Не любит тратить время. А в детстве очень любил. Мог часами сидеть на кухне и наблюдать за работой Микки. И ведь не жалел времени, искал и находил нужные заклинания в книгах, осваивал. Пока было интересно, по крайней мере. Потом, когда стало неплохо получаться, как-то подостыл к этому занятию. Домовичка подала суп и прислушалась к разговору за столом:

– Опять не ждешь всех. И куда ты вечно спешишь, Лиам? – Генри Эдвард Картер говорил так, будто валуны по склону скидывал. Нет, злым он не был, просто тембр его голоса оказался чем-то сходен с горным обвалом. Иногда походил на рокочущий буквально за поворотом водопад, но такое случалось редко. Исключительно в экстренных ситуациях. Сам Генри, невысокий крепыш, около метра семидесяти, выглядел молодым человеком, лет тридцати, хотя ему было сильно за сорок. Светлые волосы, серые глаза, прямой нос.

– Жить спешу, пап.

– Это-то понятно, но мать все же дождись. Она скоро спуститься. А пока скажи мне, ты уже выбрал, в какую больницу пойдешь работать?

– Нет еще. Я же только сегодня школу закончил. Да и вообще, хотелось бы высшее образование получить. Может мне в Сорбонну пойти? Там уже много веков лучший факультет целителей…

– А смысл? Ты все это и так знаешь и умеешь. – Генри отмахнулся от слов сына, словно от комара. И, в общем-то, был прав. Но и подросток сдаваться был не намерен.

– И что, по знакомству меня втиснешь? Болтать же станут, сам знаешь.

– А ты завоюй уважение. А болтают? Поболтают и перестанут. Ты главное докажи, что ты умелый целитель, а остальное приложится само собой.

– Ладно, посмотрим, – неопределенно покрутил рукой в воздухе Лиам и притянул в пустую руку солонку.

– А зачем откладывать? Выбирай сейчас, да я сову отправлю. – Генри, видимо, решил давить до победного, но и Лиам сдаваться не собирался.

– Пап, дай поесть, а? Только ведь с поезда… – Он всеми силами оттягивал принятие решения, и даже не понимал, что давно его принял. Подсознательно он точно знал, что работа целителем, это не для него. Парню совсем не хотелось ждать в приемной, когда принесут очередного идиота от магии с крыльями вместо рук.

– Да я и не мешаю. Доешь и скажешь, – Генри уткнулся в газету, уже предвкушая ответ сына. Впрочем, он искренне надеялся, что он выберет ту, где работает сам Генри. Ну или на крайний случай ту, где работает Эбигэйл. Ему и в голову не могло прийти, что старший сын не станет продолжать семейную традицию. Нет, сын всегда был несколько ленив и непоследователен в изучении целительства, но Генри считал, что вполне управляемый и адекватный подросток в итоге прогнется, а там и привыкнет. Неверно, к слову, считал.

– Пап, я не буду работать целителем… – выдохнул из себя Лиам, а Генри поперхнулся чаем, который с огромным удовольствием медленно потягивал, читая Пророк.

– Чт… Кха, кха! Что ты сейчас сказал?

– Пап, ты же все прекрасно услышал. Или забыл, как вместе со мной разрабатывал улучшение для слуха?

– Молчать! – Вдруг совершенно взбесился Генри и саданул по обеденному столу кулаком. Что-то тихо хрустнуло, но что именно было непонятно. То ли стол, то ли рука? Впрочем, опытный целитель мог бы собрать кость из осколков за считанные секунды. – Ты. Будешь. Работать. Целителем. Твои предки более десятка поколений избирали целительство своей профессией, своим путем постижения магии! И ты не предашь веру предков, сын.

– Да я и не предаю. Погоди, не кричи. Выслушай. Это просто не мое. Ну не могу я себя заставить, как ты не понимаешь? Мне это просто неприятно! А ты все давишь и давишь, как будто если я не стану целителем, то мир рухнет! Да какая разница, кем работать, главное чтобы это приносило удовлетворение и удовольствие.

– Палочку положи на стол, и марш в свою комнату… – прошипел злой как тысяча чертей, отец семейства.

– Пап, я вообще-то уже вроде как совершеннолетний, чтобы наказывать, отнимая палочку.

– БЫСТРО!!!

– Ладно. – Лиам вытащил из держателя на руке темно-красную палочку и положил ее на стол. – Приятного всем аппетита. Эмма…

– Лиам, – сделала короткий книксен десятилетняя девочка, но парень этого уже не видел. Он взлетел на второй этаж и осторожно проник своим разумом в кабинет мачехи. Убедившись, что никаких опасных экспериментов она не проводит, а просто сидит за рабочим столом, Лиам постучал по косяку.

– Войдите, – раздалось из кабинета. Парень вошел и оглянулся. Ничего тут не изменилось за последний год. Все тот же неженский дубовый стол. Тот же уголок экспериментатора. Пятиметровые, под самый потолок, шкафы с работами целителей, трансфигураторов, менталистов и зельеваров прошлого и настоящего. Между прочим, здесь есть и два труда самого Лиама. Один по ментальной магии, раздел о подсознании и его связи с позвоночным столбом, а следовательно и со всей нервной системой. Так как он много работал именно с животными, то о подсознании знал многое, вот и перенес свои знания на пергамент. Вторая книга, это расчет усиления пяти человеческих чувств. И если кто-то мог подумать, что это просто, то сильно ошибся. Ведь вместе с усилением самих чувств нужно менять мозг, без этого никак. Плюс, настраивать чувствительность, проводя сеансы сенсорной дипривации и многое другое.

– Привет, мам. Ты, если не сильно занята, спустись вниз. Отец снова разбушевался. Даже палочку забрал.

– Ты все-таки решился ему сказать? – Эбигэйл встала из-за стола, изящно потянулась и подошла к пасынку.

– Больше просто нет смысла молчать. – Лиам пожал плечами. – Ты бы его успокоила, что ли? А то как-то это совсем не адекватно. У совершеннолетнего палочку отнимать.

– Знаешь, он может выгнать тебя совсем, – угрюмо выдавила женщина.

– Знаю. Будет обидно, но во многих семьях дети не общаются с кем-то из родителей. А с вами с Эммой мне общаться никто не запретит, – не менее угрюмо выдавил Лиам.

– Ох, что же он творит?.. – Женщина не выдержала тяжести момента и обняла парня так сильно, словно не хотела его выпускать из кольца своих рук никогда.

– Мам, все будет хорошо. Он одумается, вот увидишь. Может и не в ближайшее время, но однажды… возможно…

– Легче не стало, – Эбигэйл вытерла слезы и взмахом палочки привела себя в порядок. – Пойду туда. И сынок, я поздравляю тебя с окончанием Хогвартса. – Она вымученно улыбнулась и вышла за дверь.

Лиам никогда не был безответственным, безалаберным и тем более глупым. Все эти черты характера просто невозможны для окклюмента его уровня, а потому он разогнал мозги до максимума и принялся за составление списка вещей, которые могут ему понадобиться в жизни. Вообще-то, такой список у него давно готов, но чем старше и опытней человек становится, тем больше понимает, что вещи это не залог нормальной и хорошей жизни. Однако, некоторые вещи хотелось бы иметь при себе в том случае, если отец все-таки изгонит его из дома.

Юноша быстрым шагом прошел в свою комнату и открыл шкаф. Безразмерный рюкзак, выполненный в виде магловского матерчатого рюкзака с двумя лямками тут же увидел свет. Под волевым взглядом парня туда полетели самые разные вещи со всей комнаты. Понятное дело, что сменная одежда на самые разные случаи жизни, от зимней и до летней, шляпа, английская кепка, русская шапка, ботинки. Да много чего. После уложенной в сумку одежды, парень принялся за артефакты. Связка целительских «знаков» скрылась в бездне рюкзака и улеглась в специальный карман для переноски магических вещей.

– Да где же ты?.. – Лиам порылся в своей памяти и вспомнил, куда дел волшебную карту мира. Штука удобная, и такой пользуется большая часть профессиональных путешественников. Обычный с виду кусок пергамента, полметра на полметра. Но приложи к нему руку и подай немного магии, как на ней отобразится карта мира. Пожелай, и сможешь увеличить любую часть, вплоть до домов, домишек и даже землянок. В изготовлении этот артефакт крайне сложен, в основном потому, что это занимает много времени. По крайней мере, сам Лиам потратил на него два года. Начал еще на третьем курсе, это была его курсовая по чарам, которую он эпически провалил. Профессор была крайне сильно огорчена, но видя его старания, «Превосходно» все-таки поставила. На следующий год Лиам все-таки предоставил готовый артефакт, но уже без оценки. Мадам Брук не ставила лишних оценок, тем более за то, что уже отметила. Вообще забавно, что для изготовления этого артефакта с прямым соединением к ноосфере нужно приготовить более пяти сложнейших зелий, а рун используется всего десяток. И при этом, создание этого чуда проходят именно на чарах и артефакторике, но не на зельях.

– Ага, вот ты где.

Лиам вытянул руку и из-под стопки учебников по артефакторике мгновенно вылетел пергамент. Парень одной лишь мыслью расправил ее прямо в воздухе и прикоснулся рукой. Словно из ниоткуда выплыло изображение с ярко красным крестиком на месте восточной Англии. Местонахождение самого хозяина карты.

– Все работает исправно, а значит, в сумку.

Карта оказалась в рюкзаке в тот же момент. Туда же полетел браслет-портал домой. Всякое может случиться и может понадобиться оказаться здесь как можно скорее. Именно на такой случай у него был так называемый «обратный» порт-ключ. Такой вернет его домой из любой точки Земли. Если конечно, она не защищена от перемещений.

Следом, полетела всякая мелочевка, которая может облегчить жизнь. А сверху, Лиам полирнул этакую сборную солянку волшебной палаткой с расширенным пространством. Дедова еще, но сохранность прекрасная. Защитные артефакты так и остались на нем, что парень на всякий случай проверил. Забыть что-то действительно нужное он не хотел.

– Все, вроде бы. Остались только деньги.

Лиам прошел на середину комнаты и топнул ногой по знакомой с детства доске. Маленький сейф отрыл свои закрома хозяину. В нем лежали пять вытянутых круглых трубочек, набитые золотыми монетами. Несколько серебряных россыпью и немного меди. Семья не бедствовала, так что деньги копились годами. Да и куда их ему тратить-то? Покупать дорогую одежду он не стремился, хотя пара предметов гардероба имела весьма немаленькую цену – фрак, строгий костюм и выходная мантия у Лиама имелись. И все они могли подстроить свой размер под изменившиеся габариты подростка. Побрякушки он тоже не покупал и самое дорогое из таких вещей, что было у Лиама, это часы. Понятное дело, что часики совсем не простые, и ориентированные в основном на расчеты движения звезд. Но этим инструментом он пользовался и довольно часто. Не только для создания артефактов и защитных «знаков», но и для ритуалистики. А поскольку она была обязательным предметом, то и вариантов особо не было. Так вот деньги и накопились. Их он тоже положил в рюкзак.