Текст книги "Летучий голландец (СИ)"

Автор книги: Зоя Карпова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Летучий голландец
Зоя Карпова

Он подкрался к ней сзади и внезапно налетел, словно ураган, а потом схватил порывисто и страстно, нырнул под белую податливую ткань, бесстыдно лаская обнажённое тело. Она застонала под натиском его чувств и отдалась на волю стихии. Он рычал и молил о пощаде, она рыдала и смеялась в его объятиях. Наконец, он сделал глубокий вдох-выдох и ещё один лёгкий выдох, тогда её белые одеяния судорожно затрепетали и выгнулись пузатой буквой «D». Ветер, грот-мачта и тугие паруса слились в полном экстазе, и произошло чудо, – фрегат почувствовал прилив сил и весело лёг на курс к мысу Доброй Надежды.

Из каюты второго класса на палубу вышла молодая особа. Худощавая, выше среднего роста, всегда аккуратно причёсанная и с подчеркнуто хорошими манерами, Лили Гретхен производила на окружающих приятное впечатление. Спокойное и почти величественное достоинство говорили о натуре благородной и набожной, столько одухотворенности и чистоты было в больших серо-голубых глазах Лили. Рыжие веснушки, едва заметные на овальном мраморно-бледном лице, особенно в пасмурную погоду, ничуть не портили её, но придавали скорее живости и национального немецкого колорита. Высокий лоб, обрамлённый вьющимися медно-рыжими волосами, римский прямой носик и дугообразные негустые брови вкупе с поджатыми губами придавали её образу очарование богини Фемиды, – строгой, но справедливой. Конечно же, пассажиры уважаемого возраста и семейные понимали: двадцатидвухлетней девушке, которая все ещё смотрит на мир непосредственно и с детским любопытством, давно пора бы выйти замуж.

Лили Гретхен подошла к бортику качающегося на пятибалльных волнах судна и, перегнувшись через перила, отправила за борт содержимое желудка. Спазмы душили Лили недолго, ибо она с утра практически ничего не ела, только пила тёплую воду с лимонной кислотой. Девушка выпрямилась и полной грудью вдохнула солёный морской воздух. «Инфлюэнца и морская качка в придачу, что может быть хуже такого сочетания»? – подумалось ей. Затем она вытерла рот платком, нашарила в кармане широкой юбки конфетку и, развернув фантик, сунула малиновый леденец за щеку. Через несколько мгновений, почувствовав облегчение, Лили опустилась в добротно прикреплённое к палубе плетёное кресло, закинув ногу за ногу, и расслабилась. Шторм затихал, болтанка судна улеглась.

У неё было мерзкое настроение и такое же гадкое ощущение от того, что болело горло, ныли уши. Мучивший ночью сильный жар спал, однако утром опять поднялась температура, невысокая, но противная субфебрильная. Корабельный врач измерял теплоту тела Лили странным термоскопом времён Фердинанда II, похожим на маленького лягушонка. Он считал подъём температуры положительным признаком сравнительно хорошего иммунитета. Якобы, таким образом, организм активно боролся с контагиями, вызвавшими эту инфлюэнцу. Но Лили могла согласиться с этим лишь отчасти, рассуждая иначе: «Если бы иммунитет действительно был «хорошим», то я не заболела бы вовсе. Доктор, наверное, думает, что, изъясняясь медицинскими словечками, он скорее вылечит пациента? Да за время болезни раньше я преуспею в латыни». Гнев, всё сильнее нарастающий изнутри с каждым приступом, ослабил железную хватку, разжав острые когти, и жертва обессилено отдалась посильному занятию – созерцанию забортного зрелища.

***

Куда ни кинь взгляд, простирался морской пейзаж, налево, направо и кругом – вода, сплошная тёмная, серо-зелёная вода, – ни намёка на дикие и необитаемые острова или скалы, торчащие острым кинжалом из воды, ни полоски земли на горизонте или даже проплывающего мимо корабля. Лениво парящие чайки изредка взмахивали длинными крылами, да белёсые буруны, резво выбегали из-под рассекающего волны носа судна. «Откуда здесь взялись чайки? Прибрежные птицы могут сюда долететь лишь с ближайшего клочка земли», – рассудила девушка. – «Может быть, они именно с тех рифов, которые, – как сказал доктор, отвлекая меня от процедур, – мы обогнули ночью»?

Мелодия морских пучин сводилась лишь к внешним надводным звукам: «Крак-крак, тук-тук-тук», и многочисленным повтором этой дежурной гаммы. Иногда ритм сбивался, в общую симфонию проникала лёгкая диссонирующая синкопа, вносящая некоторое оживление в однообразное шумовое оформление. Дрожало ознобом раннее утро, и многие пассажиры ещё грелись под одеялами в каютах, догоняя ночные сновидения. На палубе, не считая вахтенных матросов, кроме Лили Гретхен никого не было. Девушка поправила на плечах плед, зябко поёжилась, – утренняя сырость донимала особенно. «Одна радость, – днём будет теплее», – подумалось ей. Она прикрыла глаза, и стала мысленно сочинять мелодию, комбинируя морские ноты и шумы в разной тональности и длительности. Когда произведение родится целиком, то музыка сама легко и непринуждённо ляжет на бумагу.

***

На горизонте показался большой двенадцатиэтажный дом. «Наверное, это опять галлюцинация, плод моего воспалённого воображения вследствие высокой температуры», – проплыла ленивая мысль в голове. – «Если бы к трубам на крыше добавить паруса или вёсла, то получился бы корабль». Девушка прикрыла глаза и стала фантазировать.

Тем временем океанский лайнер – двенадцатипалубный корабль о четырёх трубах – выпустил из труб дымы и протяжно загудел, ходко направляясь к фрегату. Страха не было, девушка плыла на хорошо укреплённом корабле – фрегате пятого ранга с двумя орудийными палубами, имеющими сорок четыре пушки. В случае опасности они могли надёжно защитить как груз, так и пассажиров. Красавец величественно выплывал из дрожащей дымки, размывающей четкость его контуров. То, что это большое и дорогостоящее судно видно было даже без лорнета, невооружённым глазом. Впрочем, молодые глазки Лили до сих пор не требовали увеличительных линз. Девушка молчаливо следила за ним, продолжая сидеть на месте. Первая мысль, пришедшая в хорошенькую кучерявую головку, внушила ей ощущение нереальности или миража, – слишком долго в их путешествии не случалось никаких встреч. Вторая мысль заставила девушку подняться с кресла и подойти к борту. Лили согнула ладошку козырьком, закрываясь от излишних лучей восходящего солнца.

– Положим, это корабль, но как он движется без парусов? – сказала она негромко, и улыбка надежды появилась на её грустном доселе лице. Лили не слишком-то разбиралась в типах кораблей, но кое-что припомнила из рассказов дядюшки, кузена матери, старого морского волка в отставке, частенько бывающего у них в доме. – Даже если добавить парусов, то на каракку всё равно это судно не будет похоже. У галеона может быть от двух до семи палуб, а здесь их двенадцать. Неужели это мифический призрак – De Vliegende Hollander?

– Фата-моргана, честное слово! – воскликнул подошедший молодой человек, пассажир каюты первого класса, показывая перчаткой прямо по курсу. – Гутен морген, фройляйн Лили Гретхен!

– Гутен морген и вам, герр...

– Эммануил Зингер, я племянник и ассистент нашего корабельного врача. Будем знакомы, фройляйн. Я вижу, морская болезнь отступает, вам уже лучше?

– О да, благодарю, герр Эммануил Зингер. Леденцы и микстуры, кажется, пошли мне на пользу, – девушка вежливо наклонила голову.

– Вы видели? – спросил он возбуждённо. – Я много читал об этом природном явлении, а живьём вижу впервые. Хотелось бы запечатлеть.

Он открыл альбом и принялся делать быстрый набросок карандашом.

– Фата-моргана... – тихо повторила Лили. – До сих пор и мне не приходилось встречаться с этим. Красиво и немного страшно.

Кроме них на корабле немецкий язык знал только доктор. Остальные пассажиры и члены экипажа говорили по-испански, по-французски и по-голландски. Молодая пара перешла на французский язык, и попыталась найти свободное местечко ближе к носовой части судна:

– Пардон, мадам. Эскузе муа, месье.

Но толпа людей плотно сомкнула ряды вдоль обоих бортов, силясь разглядеть чудо.

– Эй, там, на марсе, заснул что ли? Якорь тебе в бушприт! Скормлю акулам, – зычно крикнул старший помощник капитана, сложив руки рупором.

Вперёдсмотрящий проснулся и округлил и без того круглые рыбьи глаза. Такого он ещё никогда не видел, однако быстро сориентировался, глядя, куда указывает бушприт:

– Тысяча чертей! Эй, на палубе! Слева по курсу, вижу дом – вылитый корабль, но без парусов! Идет на нас.

– Корабль, глядите корабль! – обрадовано подхватили последнее услышанное слово и другие пассажиры, «жаворонки», вышедшие ранним утром проветриться перед завтраком.

На палубу вышел капитан сощурился и приложил подзорную трубу сначала к правому глазу, затем к левому. Лицо его помрачнело, он почесал бороду, вынул изо рта трубку, пожевал усы и авторитетно заявил:

– De Vliegende Hollander. Определённо. Поздравляю вас, господа пассажиры, молитесь! Это летучий голландец!

– Летучий голландец, смотрите-смотрите! – подхватил хор голосов. В ажитации никто из них и не вспомнил, что встреча с кораблём-призраком – плохая примета.

– Тьфу, сухопутные, крысы, триста акул им в задницу! – пробурчал боцман, уважительно здороваясь с капитаном. – Доброго здравия, господин капитан!

– Рад увидеть твою рожу снова! – ответил капитан. Он протянул подзорную трубу боцману. – На, посмотри-ка сам. Ну как находишь, увернёмся?

– Тысяча чертей! Карр-рамба! Надо лечь на правый галс, вы как считаете, кэп?

Подошёл старший помощник:

– Господин капитан, идём фордевинд. Какие будут приказания?

– Да, как обычно, расходимся правыми бортами. Моряки, они и на летучем голландце – моряки. Убрать людей со штирборта!

– Очисть штирборт! Пассажирам перейти на бакборт, – гаркнул старпом в рупор. – Лево руля! Правый галс! Держать бакштаг!

Фрегат «Мари Роз», вышедший со стапелей в судоверфи Портсмута и выкупленный некогда самим капитаном, господином Пьером Лавальери, на торгах в Лондоне, подняв флаг французской короны, нехотя развернулся и уступил дорогу кораблю-монстру, затерявшемуся во времени. Пассажиры, соскучившиеся за свежими впечатлениями, оживлённо размахивали фетровыми шляпами, чепчиками, фонтанжами, недавно вышедшими из моды, благодаря заботам Людовика XIV, руками и платками так отчаянно, словно с такого расстояния, могли запросто поболтать с пассажирами горделивого красавца. Людей на палубе прибывало и прибывало, проснувшиеся от криков лежебоки высыпали из тёплых и насиженных кают, – всех привлекло новое развлечение. Миф о летучем голландце никого не пугал, наоборот будоражил и пьянил кровь.

***

Корабль-призрак приближался. У людей, наблюдавших за многопалубной махиной, дух захватывало от удивления.

– Господин капитан, разрази меня гром, но там есть сокровища, – вкрадчиво шептал на ухо боцман. – На всех хватит. Пристанем на часок, другой? До ночи ещё далеко, пока зажгутся огни святого Эльма, успеем уйти далече. Господин капитан, прикажите отдать швартовы.

– Ты, боцман, просто мурена в штанах! Триста акул тебе в задницу! Пиранья ненасытная! Хочешь поднять Весёлого Роджера? Эх, кальмар лысый, уговорил, зови старпома и старших офицеров.

Командный состав фрегата совещался недолго, прежде чем раздался приказ:

– На абордаж!

Суда поравнялись. Абордажная «кошка» полетела на чужой борт, и зацепилась. Летучий голландец замер. На борту его красовалась надпись: «Black Star».

– «Чёрная звезда»? – в ужасе прошептала Лили Гретхен, прикрыв рот платочком.

Эхом прокатился по палубе ропот пассажиров, повторив на разные лады имя дьявольского судна. Однако это обстоятельство лишь добавило жару в топку человеческого любопытства. Фрегат убрал паруса. Верхняя палуба чужака терялась где-то вверху, нижние же палубы оказались в пределах досягаемости для штурмовых трапов и веревочных лестниц. Абордажная команда знала свое дело, вскоре экипаж и пассажиры как один кинулись на борт корабля-призрака.

***

Люди разбрелись по палубам, открытым каютам и складам. Боцман немедленно отправился изучать хозяйственную часть, трюмы и складские помещения. Капитана интересовало всё, от капитанской рубки до механизмов управления. Лили Гретхен и Эммануил Зингер поднялись на верхнюю палубу и зашли в первую попавшуюся каюту. Это были двухкомнатные апартаменты класса люкс. Мягкая кожаная мебель – диваны, кресла, письменные и чайные столики, шкафы для посуды и гардеробы для одежды выглядели так, словно их доставили из магазина лишь вчера. С потолка свисала хрустальная люстра, на стенах располагались светильники. Эммануил удивлялся: «Непонятно каким образом здесь зажигался огонь, если газовых рожков в них нет»?

Молодые люди сильно испугались, когда в зеркальной ванной свет зажёгся сам собой, едва они ступили на порог. Вид золочёных раковин и мягких ковров свидетельствовал о роскоши бывших хозяев каюты. Эммануил увидел стакан в раковине под трубкой. Но лишь тронул его, полилась холодная вода. Он понюхал и попробовал: «Чистая вода, Лили, хотите»? Надушенные полотенца и махровые халаты манили принять ванну. «О, да, здесь и горячая вода есть»! – удивился молодой человек. – «Как будущий доктор, я прописываю вам горячую ванну, Лили, и изнуряющая инфлюэнца отступит. Не стесняйтесь, я отвернусь или даже выйду в залу». Девушка послушалась совета и вскоре, согревшись, перестала кашлять. Когда она вышла, закутавшись в махровый халат, то Эммануил предложил ей красное вино «Барон де Рю», которое он нашел в белом шкафчике. Он даже рискнул его испробовать и пригубил не один бокал, пока Лили купалась. Оставалась неизученной лишь одна комната – спальня, она поразила их широкой кроватью и белоснежным шёлковым постельным бельем, чего они давно не видели, находясь в долгом плавании.

– Лили, я давно хотел вам сказать, вы прекрасны как королева, – начал взволнованно говорить Эммануил.

Но девушка приложила палец к его губам:

– Тсс. Ни слова, умоляю вас.

Внезапная искра родившихся желаний, вмиг разгорелась в пожар, охвативший их и толкнувший навстречу друг к другу в жаркие и страстные объятия. Они растаяли в жгучем пламени весны, воспарили куда-то ввысь и затем растворились в заоблачных высях неизведанного ими до сих пор лабиринта любви. Главным бриллиантом, которое они обрели на «Чёрной звезде» стало взаимное чувство любви. Влюблённые забыли о времени, о фрегате и о том, где они находятся. Эммануил сбивчиво читал стихи, гладил вьющиеся золотистые волосы Лили и слушал учащенное биение сердца любимой. «Вот я и нашёл, наконец-то, свою вторую половинку», – мысленно радовался молодой человек. Мерная качка, едва ощутимая на этом большом судне, убаюкала их.

Они проснулись внезапно, когда услышали, как бьёт колокол на фрегате, призывая на борт отстающих пассажиров. Помогая друг другу одеться, застегнуться и зашнуроваться, молодые люди кинулись из спальни. По пути Эммануил прихватил с письменного стола толстую тетрадь, надеясь развлечься чтением биографии и наблюдений бывшего хозяина каюты.

***

Вечерело, видимость ухудшалась, фрегат торопился убраться восвояси. Команда и счастливые пассажиры с узлами награбленного барахла сидели на палубе и рассматривали добро. Никто из них не знал назначения необычных предметов, но люди из будущего, конечно же, признали бы в этом мобильные телефоны, ноутбуки, смартфоны, кофе-машины, электронные часы и фонарики, лазерные указки, ридеры и прочие непременные атрибуты атомного, компьютерного и технологического века. На летучем голландце зажглись огни святого Эльма, все двенадцать палуб сверкали разноцветьем небесного огня. Пассажиры с благостным выражением лиц смотрели вслед удаляющейся «Чёрной звезде».

– Внимание, господа! В моих руках вахтенный журнал из капитанской рубки корабля-призрака, – сказал капитан. – Этот корабль, круизный лайнер, созданный для кругосветного плавания, водоизмещением сто девяносто тысяч тонн, будет создан через четыреста лет, в двадцать первом веке на верфях в Ньюкасле. Один Бог знает, какими силами он потерпит бедствие и станет Летучим голландцем, болтаясь по морям и волнам без руля и ветрил, не зная порта прибытия ни в прошлом, ни в будущем! Помолимся о его судьбе!

Пристыженные пассажиры и команда сложили руки в молитвенной позе.

– Спаси и сохрани, господи, всех путешествующих в морях и океанах!

Капитан перекрестился, взял рупор:

– Мон Дье! Шевелитесь, бездельники, тысяча акул! Лево руля! Правый галс! Держать бакштаг!

***

Эммануил Зингер и Лили Гретхен с благоговейным интересом читали записи в тетради с «Чёрной звезды». Неизвестный автор писал:

«Я, Питер Брэм, всегда с трепетом и опасением относился к исчезнувшим кораблям, ставшим впоследствии так называемыми летучими голландцами. Поэтому, отправляясь в путешествие, составил свой список загадочно пропавших судов...»

Молодой человек перевернул страницу.

«Март 1918 года. Исчез военный корабль Соединённых Штатов Америки «Циклоп», груженный под завязку марганцевой рудой. Строители корабля считали, что потерпеть крушение он не мог, потому как был рассчитан на суровые шторма в Атлантике в любое время года.

17 июня 1984 года. Покинуло берега Бразилии и пропало без вести панамское торговое судно «Артик Кэрриер». Ни вещей с корабля, ни тел погибших, ни обломков не было найдено.

Октябрь 1979 года. Норвежское грузовое судно к западу от Кейптауна исчезло при полном штиле.

12 января 1982 года. Та же участь постигла панамский пароход «Ориент Трежери» с грузом хрома на борту.

Март 1980 года. Британское торговое судно «Дербишир», названное в честь одноимённого графства с грузоподъёмностью в сто семьдесят тысяч тонн вышло из американского порта Сент-Лоуренс и в порт назначения Кавасаки в Японию не пришло».

– Лили, смотри сюда на эту страницу! – прошептал Эммануил и побелел как мел. Лили перечитала несколько раз скупые строки, прежде чем до неё дошёл их смысл:

«Ноябрь 1740 год. Фрегат «Мари Роз», направляющийся к мысу Доброй Надежды в порт назначения не прибыл. Корабль пятого ранга был построен на судоверфи Портсмута, имел сорок четыре орудия на борту, укомплектованную команду и сорок восемь пассажиров. Не менее загадочное событие произошло вчера, 5 декабря 2076 года. Наш круизный лайнер «Black Star» встретил древний корабль-призрак, им оказался исчезнувший почти четыре столетия назад фрегат «Мари Роз». На его борту не было ни единого пассажира, но кофе в чашках и макароны на камбузе были ещё горячими, словно их только что приготовили...»

– Тысяча чертей! – в сердцах воскликнул боцман, случайно подслушав их разговор. Он хлебнул ром из бутылки и покачнулся. – Триста акул мне в задницу, если это правда!

– Эммануил, ты хочешь сказать, что это не «Black Star», а «Мари Роз» – Летучий голландец? Я правильно понимаю? – девушка испуганно осмотрелась кругом.

– Да, дорогая, и мы с тобой плывем на корабле-призраке, пропавшем в том далёком ноябре 1740 года и вынырнувшем в декабре 2076 года. И я полагаю, что именно из-за какой-нибудь пятиминутной разницы во временах, по-разному текущих на борту «Black Star» и «Мари Роз», пассажиры ни одного из наших судов не увидели друг друга живьём.

– Тысяча чертей! – с сомнением в голосе повторил боцман и хлопнул себя по животу.

Тут он увидел, друга, сдавшего вахту.

– Жан, хочешь согреться? Полбутылки рома осталось как раз. Пей, друг!

– Ну, так нельзя, братцы! Пойдём-ка, закусим чем-нибудь. Йохо-хо! – Матрос сделал ещё несколько глотков и отдал бутылку хозяину.

Боцман сосредоточился, чтобы удержать равновесие на ногах, и, держась за поручень, выверенным движением пошарил в глубоких карманах штанов:

– Где мой сушёный кальмар? На-ашёл, однако. Держи, браток. Отменный закусон!

Затем боцман обернулся к молодым людям:

– Мадемуазель, месье, только, тсс-с! О дневнике никому и ничего! Утро вечера мудренее. Летучий голландец скрылся в дымке, словно мираж, да был ли он? Ром его знает, – он качнулся, потряс бутылкой и обнял друга. – Мыс Доброй Надежды ждёт нас, как и прежде! И согласно заданному курсу мы туда идём. Споём, Жан?

И нестройными голосами старые «морские волки» затянули любимый мотив. – Йохо-хо, йохо-хо и бутылка рома!