Текст книги "Сладкая вендетта"
Автор книги: Зоэ Арчер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Какая-то дворянка соблазнилась сладкими речами и легла на спину, и я должен по этому поводу переживать?
– Когда женщину обесчестили, любую женщину, к этому нельзя относиться легко, – процедил сквозь зубы Саймон. – И она не дворянка, а дочь простого купца.
Далтон пожал плечами.
– Это мало что меняет. Кто-то вскружил девушке голову, она раздвинула ноги и в результате осталась с внебрачным ребенком или просто ни с чем. А джентльмен пошел себе спокойно своей дорогой. Я не говорю, что это правильно, но эта история стара как мир.
– На этот раз у истории будет другой конец, – сказала Ева.
– Если вы заставите этого малого заплатить, я за вас рад. – Голос Далтона был насквозь пропитан цинизмом. – Но то, что случилось с этой девушкой, меня не касается.
– Будет касаться, – возразила Ева.
Далтон скрестил руки на груди, и грубая ткань рубахи натянулась на мышцах. И Марко, и Саймон были в прекрасной форме, как того требовала их работа, но Далтон обладал поистине животной силой, варварской. Саймон, Марко и другие ее коллеги были тренированными бойцами. Далтон был зверем.
– Милая, – прогремел он, – у меня на хвосте тюремная стража. Они будут здесь через час, и…
– Раньше, – вставил Марко.
Далтон метнул на него свирепый взгляд и снова уставился на Еву. Он говорил резко и нетерпеливо, но по тому, как он на нее смотрел, она подумала, что этот человек очень давно не видел женщин.
– Так что или говорите понятнее, или пристрелите меня, – продолжил Джек. – Потому что я не собираюсь здесь засиживаться.
Ева втянула воздух.
– Человек, который соблазнил мисс Джонс, – лорд Рокли.
После этих слов Далтон выпрямил руки, словно готов был прямо сейчас броситься в бой. Ухмылка сбежала с его лица, сменившись холодной убийственной ненавистью. Ева не ожидала увидеть такую откровенную враждебность без малейшей примеси жалости, хотя и знала историю Далтона в подробностях. По ее спине пробежал холодок, но она смогла сдержаться, чтобы не поежиться. Далтон – из тех людей, кто может использовать любое проявление слабости.
– Мы заставим Рокли заплатить. – Ева тщательно следила за тем, чтобы ее голос звучал ровно, как будто опасалась, что малейший намек на эмоции вызовет у Далтона взрыв безумной ярости. – И вы, мистер Далтон, нам поможете. Если вы не согласитесь это сделать, мы продержим вас здесь до тех пор, пока не прибудут тюремщики. Побег из тюрьмы – серьезное преступление. И мы проследим, чтобы вы были за него должным образом наказаны. – Леди Уоррик холодно смотрела на Джека. – Мистер Далтон, время идет. Вы должны принять решение.
Несколько мгновений он ничего говорил и не шевелился, потом наконец произнес:
– Кто вы, черт подери, такие?
Ева ответила раньше, чем Марко или Саймон успели открыть рот.
– Корпорация «Немезида».
Глава 2
«Тюремщики уже приближаются. Что делать? Остаться и плясать под дудку этой кучки сумасшедших или раскидать их и попытаться уйти через вересковую пустошь?» Оба варианта Джеку не нравились. Однако у него уже очень давно не было возможности выбирать что бы то ни было, и выбор между двумя даже плохими вариантами все равно можно было считать роскошью.
– Не тяните с решением, – сказала леди, холодная, как нож между ребер. – Нам нужно время, чтобы выбраться отсюда до того, как появится тюремная охрана.
Джек уставился на нее. Такая хорошенькая штучка, и столько яда. Джек знавал женщин вроде нее, только у них не было приятных манер и они не говорили красивых слов, чтобы замаскировать свою беспощадность.
Она в ответ тоже посмотрела на него – с вызовом. Может быть, все дело в том, что он пять лет не видел женщин, за исключением тюремных прачек. Может быть, он грязный ублюдок, который за время заточения стал еще грязнее. Но что-то в этой женщине с ее несгибаемой спиной и янтарными глазами, в том, как она смотрела и говорила, его заводило.
«Черт подери, она же держит меня на мушке револьвера!»
– Они здесь, – сказал брюнет, стоявший у окна. «Кажется, она называла его Марко».
Снаружи донеслись крики тюремщиков и голоса переполошенных жителей деревни.
– Мистер Далтон, настал критический момент, – сказала красотка. – Решайте.
Джек встал и с некоторым удовлетворением отметил про себя, что женщина сделала шаг назад.
– У вас есть какой-нибудь план, как выбраться из этого места?
Она задрала подбородок.
– У нас всегда есть план.
– Тогда пошли.
Его пленители переглянулись. Джека насторожил этот молчаливый обмен взглядами, но, по крайней мере, ни один из них не казался напуганным перспективой удирать от тюремщиков. И это хорошо, потому что когда люди паникуют, они принимают неправильные решения.
Сам Джек не паниковал, он просто был настроен решительно. Женщина спрятала револьвер так спокойно, словно убрала баночку леденцов.
– Делайте все, что вам скажут, – велела она Джеку.
На это он ответил:
– Если вы хотели завести собачку, надо было пойти на пристань.
– А если вы хотите не попасть обратно в тюрьму, вы будете делать то, что вам говорят.
Она открыла дверь и целеустремленной походкой вышла из комнаты. Голоса тюремщиков гремели уже на первом этаже гостиницы. Джек узнал голос надзирателя Линча. Небось у этого гада уже руки чешутся добраться до него.
Брюнет закрыл дверь и запер ее, и звуки, доносившиеся снизу, сразу стали глуше.
– Куда она направилась? – требовательно спросил Джек.
– Ева выиграет для нас время, – ответил темноволосый. – Которое мы здесь тратим на препирательства.
Джек подумал, означает ли это «выиграет время», что женщина – Ева – может пустить в ход револьвер. Вступать в перестрелку с тюремщиками – дело опасное и грязное, и хотя она уже доказала, что весьма бесстрашная, в неаккуратности ее не упрекнешь. Нет, она опрятная штучка с головы до ног – от заколотых шпильками кудрей до подола платья, под которым скрывается о-го-го какой темперамент.
– Саймон, как там обстановка? – спросил темноволосый напарника.
– Эти чертовы тюремщики – просто жалкие дилетанты, – пробормотал тот. – Они никого не поставили дежурить снаружи.
– Что ж, порадуемся, что персонал тюрьмы плохо обучен.
Брюнет протянул к Джеку руку, но тут же убрал ее, потому что Далтон шарахнулся от него, как от чумы. Джек не хотел, чтобы к нему кто-то прикасался. До того как ему попасть в тюрьму, никто этого не делал, и он терпеть не мог, когда тюремщики толкали его по дороге к часовне или к каменоломне. Больше они к нему не прикоснутся.
Джек отвернулся от брюнета и увидел, что второй – Саймон – уселся на подоконник открытого окна и перекинул одну ногу наружу.
– Надо полагать, ты умеешь спускаться так же хорошо, как забираться наверх.
С этими словами он легко вылез в окно и скрылся из виду. Джек не мог не признать, что этот щеголь двигался с легкостью профессионального грабителя, вылезающего из окна второго этажа.
– Между прочим, его зовут Саймон, а я – Марко, – сказал брюнет.
– Мне до этого дела нет.
– А зря, тебе должно быть дело, потому что только мы уберегаем твою шею от веревки. – Марко закинул за плечо ранец и махнул рукой в сторону окна. – Теперь ты вылезай.
Джек проглотил проклятия. Пока что ему придется побыть марионеткой. Но когда придет время, он перережет эти чертовы веревочки, а заодно, может статься, и несколько глоток. Бросив на Марко свирепый взгляд, Джек быстро подошел к окну и вылез наружу. Холодный воздух щипал его тело сквозь тонкую отсыревшую робу. Голая неприютная пустошь простиралась в темноте под таким же голым безоблачным небом. В это время года он бы не пережил ночь на вересковой пустоши и без укрытия к утру превратился бы в кусок замороженного мяса.
«Надеюсь, эти ребята из «Немезиды» что-нибудь подготовили, а не то мы все отморозим задницы».
Далтон вцепился в изъеденные временем кирпичи и стал cкарабкиваться вниз по стене. Посмотрев наверх, он увидел, что Марко наблюдает за ним из окна. Наверное, хочет убедиться, что он не сбежит. Когда до земли оставалось всего ничего, Джек спрыгнул и приземлился на корточки. Саймон ждал поблизости, постоянно озираясь по сторонам. Всем своим видом он показывал, что готов в любую минуту сорваться с места. Джеку подумалось, что хотя этот малый и выглядит как светский щеголь, держится он совсем иначе. Пожалуй, как солдат. Или вор. Джек тоже был весь во внимании, его нервы были натянуты как струны. Тюремщики совсем рядом, за стенкой, он слышал, как они расспрашивают посетителей таверны. Один только звук скрипучего голоса Линча отзывался в теле Джека волной горячей ярости.
– Я не вернусь в тюрьму, – пробормотал он.
– Не вернешься, – процедил Саймон. – Коль скоро будешь выполнять условия нашего соглашения.
Прежде чем Джек успел спросить, что еще за соглашение такое, из окна выпрыгнул Марко, бесшумный, как змея. Кем бы ни были эти люди, их мастерство впечатляло. Но Джек думал не о них. Он слышал, как внутри разговаривает Ева, и от чистых ноток ее негромкого голоса у него как будто пощипывало сзади шею.
– Пора бежать, – сказал Марко.
Он кивком показал на запад, туда, где протянулась длинная полоса открытой вересковой пустоши, которая никуда не вела. Во всяком случае, Джек там ничего не видел.
– Вы же не можете просто оставить ее здесь. – Далтон не собирался делать себе татуировку с именем Ева, но все же бросить леди с тюремщиками ему казалось неправильным. Их там было по меньшей мере человек восемь. А она одна. Плохое соотношение сил.
– Ева умеет о себе позаботиться, – ответил Саймон.
Джек посмотрел поочередно на обоих мужчин. Они держались в тени, но он достаточно хорошо видел их лица, чтобы прочесть на них абсолютную уверенность. Далтон пожал плечами. Что ж, Ева не его женщина. И никогда ею не станет. Если эти ребята считают, что оставить ее одну в компании раздраженных охранников – в порядке вещей, то он не будет с ними спорить.
– У меня пятки чешутся, – сказал Джек. – И от этого есть только одно средство – бег.
Саймон коротко кивнул и припустил вперед. Марко бросился сразу за ним, и Джек побежал следом, погружаясь в темноту.
Несмотря на всю усталость, он был рад снова двигаться, чувствовать, как легкие и мускулы горят от напряжения. Однако, мчась в темноту, он не мог избавиться от мыслей о Еве. Как она там, одна лицом к лицу с бандой тюремщиков и надзирателей?
«Надеюсь, она в самом деле такая сильная и умная, как думают эти ребята».
Ева спустилась по лестнице, стараясь идти быстро, но не выглядеть торопливой. Она обычная постоялица этой гостиницы, и суматоха на первом этаже заставила ее выйти из своего номера. Леди Уоррик имела строгие временные рамки – она должна дать мужчинам время оторваться от будущих преследователей, но при этом уйти не так далеко, чтобы она не смогла их догнать. Ее рука скользила по деревянным перилам, отполированным многими поколениями постояльцев, поднимавшихся и спускавшихся по этой лестнице. Дерево на ощупь было таким же твердым, каким выглядел Далтон. И воля у него тоже твердая, как древний дуб. Ева надеялась, что он будет выполнять приказы Саймона и Марко, не станет упрямиться и не выкинет какую-нибудь глупость, например не попытается сбежать.
Она спустилась на первый этаж и пошла на звук возбужденных голосов, доносившихся из таверны. Входя в зал, она придала лицу любопытствующее и одновременно глуповатое выражение.
Мрачная темно-синяя форма тюремщиков резко контрастировала с беззаботной атмосферой таверны. Но Ева узнала бы профессиональных охранников даже по глазам – их взгляды были так же опасны, как дубинки, которые большинство из них носили. Двое тюремщиков были вооружены ружьями, и посетители таверны поглядывали на них с опаской. Это было оружие для стрельбы по людям, а не по куропаткам.
Один из вооруженных тюремщиков разговаривал с хозяином гостиницы. Тот нервно теребил руки под передником.
– Он бежал в этом направлении. У меня есть двое свидетелей, которые видели, как он подбегал к этой гостинице.
– На протяжении последнего часа я все время был здесь, в таверне, и никого не видел.
Тюремщик повернулся к своим спутникам и сказал:
– Мы разделимся и обыщем это место снизу доверху. Внутри и снаружи.
Ева остановилась в дверном проеме, загородив при этом проход.
– О боже, ну и галдеж! – произнесла она слабым голосом, с придыханием, и внутренне содрогнулась от собственного тона. Но она работала в «Немезиде», и это означало, что порой приходилось делать и то, что было ей неприятно. В том числе изображать из себя легкомысленную пустышку. – По какому случаю вся эта суета?
Ева воззрилась на тюремщиков широко раскрытыми глазами. Те сняли фуражки, было странно видеть этот почтительный жест у мужчин, державших дубинки.
– Мэм, вы остановились в этой гостинице? – спросил тот тюремщик, который допрашивал хозяина гостиницы.
– Да, мистер… – Она взглянула на нашивку на его мундире. – Линч. Боже, джентльмены, вы в ваших костюмах выглядите как солдаты. Я и не знала, что где-то поблизости стоит полк.
– Мэм, мы охранники из Данмурской тюрьмы. Сегодня сбежал очень опасный заключенный. Но не волнуйтесь, мы его схватим. Живым или мертвым. – Последнее слово он произнес с особым удовольствием, словно его очень радовала перспектива убить Далтона.
– Заключенный? – Ева ахнула, всплеснула руками и прижала ладонь к шее. – Вы хотите сказать, что прямо сейчас, в эту минуту, на свободе разгуливает преступник? Но это же очень страшно! Прямо как в газетах пишут!
Тюремщики попытались пройти мимо нее в дверь, но она им помешала, сделав как бы невзначай маленький шажок в сторону.
– Вы видели кого-нибудь подозрительного? – спросил Линч. – Беглец, которого мы ищем, крупный уб… крупный мужчина. У него темные волосы и темные глаза.
– Я весь вечер провела одна в своем номере и ничего не видела. Если бы такой крупный злодей проходил мимо, я бы наверняка его заметила. И, кроме того, я думала, что эта часть страны безопасна. А оказывается, тут заключенные сбегают из тюрьмы! Такая ужасающая история мне бы никогда и в голову не пришла!
Говоря это, Ева двигалась из стороны в сторону, как будто мысль о беглеце приводила ее в ужас и не давала стоять на месте. Это не позволяло тюремщикам ни выйти из гостиницы, ни подняться на второй этаж. Ева следила за тем, чтобы в ее речи звучали интонации дамы благородного происхождения. В эту минуту она была даже благодарна строгим правилам приличий за то, что они вынуждали тюремщиков уважительно оставаться на месте. Они не могли оттолкнуть в сторону леди. Однако, по-видимому, даже эти правила имели свои границы. Один из тюремщиков уже не мог скрыть свою досаду и оглянулся на Линча.
– Сэр?
Линч подошел ближе.
– Мэм, если вы отойдете в сторонку…
– Теперь, когда я об этом подумала… – проговорила Ева, – возможно, я кого-то видела. Я стояла у окна и думала о том, как здесь темно по сравнению с Лондоном. Не видно ни одного уличного фонаря. Вы знаете, в Лондоне, даже когда наползает туман, ужасно ярко. Я бы никогда не смогла даже на минутку заснуть, не будь у меня плотных портьер.
– Вы сказали, вы что-то видели, – произнес сквозь зубы Линч. Потом добавил: – Мэм.
– О да. Я стояла у окна и увидела снаружи фигуру. Удивительно крупную, как вы и говорили. – Она вспомнила, как Далтон нависал над ней. Каким-то образом он ухитрялся делать так, что даже столь простое действие, как дыхание, и то казалось опасным. – Я подумала, что это какой-нибудь фермер идет доить своих коров или еще что-нибудь в этом роде. Но ведь коров же, наверное, не доят по ночам?
У Линча явно кончалось терпение.
– Мэм, вы хорошо его рассмотрели?
– Как я уже сказала, здесь на улице исключительно темно. Но сейчас, когда я об этом думаю, мне кажется, что на него, возможно, упало немного света из гостиницы. И теперь я отчетливо вспомнила, что его одежда мне показалась очень странной. Она была вся покрыта такими необычными метками в виде стрелок. Я тогда подумала, что это какая-то эксцентричная местная манера одеваться.
Линч встрепенулся:
– Это наш человек! Куда он направлялся?
– Куда-то туда. – Ева махнула рукой в направлении на восток, в сторону, прямо противоположную той, куда направлялись Саймон, Марко и Джек Далтон.
Тюремщики не стали тратить время. Пробормотав извинения, они обошли Еву и выбежали из гостиницы. Линч задержался ровно настолько, чтобы успеть пробормотать:
– Премного благодарен, мэм.
Ева решила больше не задерживать его глупой болтовней. Еще немного, и он бы мог что-то заподозрить. Она кивнула и дала ему пройти. Леди Уоррик надеялась, что дала беглецам достаточно времени, чтобы они приблизились к месту их встречи.
– Все это исключительно неприятно, – обратилась она к мужчинам, сидящим в таверне.
Хозяин гостиницы шагнул к ней и вымученно улыбнулся:
– Мэм, позвольте вас заверить, что такие происшествия здесь большая редкость. И охрана очень быстро схватит этого подлеца.
– Все равно. Я собираюсь подняться в свой номер и оставаться там до конца вечера. И обязательно запру за собой дверь.
– Превосходный план, мэм.
Ева фыркнула, вышла из таверны и стала подниматься по лестнице, нарочито громко стуча каблучками. Наверху она выждала некоторое время, чтобы убедиться, что никто не последовал за ней или не вышел из таверны. Но все оставались внутри, обсуждая шокирующую новость. Тогда Ева повернулась на цыпочках, спустилась обратно и быстро свернула в коридор, который не был виден из зала таверны. В гостинице обязательно должен быть черный ход, через него она и собиралась выйти. Был еще другой вариант – вернуться в номер и вылезти в окно, но Марко, наверное, запер дверь. Открыть замок отмычкой было для леди Уоррик минутным делом, но ее не прельщала перспектива спускаться по стене в платье. У юбок есть неприятная особенность – они путаются в ногах.
Ева бесшумно прошла по коридору, открыла наугад первую попавшуюся дверь – это оказалась бельевая кладовка. Следующая дверь привела ее в кухню. Она заглянула внутрь. Никого. Множество кастрюль, сковородок, раковина и огромная чугунная печь. Корзина с мусором стоит наготове у двери черного хода. То, что нужно. Через мгновение Ева была уже на улице. Она проскользнула через огород, дошла до низкой изгороди и легко перелезла через нее. Потом на несколько мгновений остановилась, чтобы оглядеться и оценить обстановку. Она стояла в узком переулке, по другую сторону которого начиналась вересковая пустошь, куда должны были убежать Саймон, Марко и Джек. Они будут ее ждать, но не до бесконечности. Самое важное – это Далтон, они должны как можно скорее доставить его в безопасное место. Саймон и Марко знают: если им придется разделиться, она сумеет о себе позаботиться. Но Ева предпочла бы не проводить ночь в каком-нибудь промерзшем сарае, если можно этого избежать. И ей хотелось вовремя оказаться в Лондоне, чтобы участвовать в разработке операции против Рокли.
Ева быстро пересекла переулок и вышла на пустошь. Голоса тюремщиков слышались очень близко – ближе, чем ей хотелось бы, но она рассудила, что они должны находиться по другую сторону от гостиницы и идти по ложному следу, по которому она их направила. Леди Уоррик прибавила шаг. Она уйдет незамеченной.
Внезапно каменистая земля захрустела под ботинками тюремщиков.
«Черт!»
Ева не остановилась.
– Эй, мэм, вам не стоит туда ходить!
Не оглядываясь, она махнула рукой и продолжала идти.
– Мэм, вам лучше сейчас же вернуться!
И вдруг перед ней возник Джек Далтон. Он казался мифическим существом, возникшим прямо из темноты, воином Железного века, перенесшимся в будущее.
– Вам надо было оставаться с остальными! – прошипела Ева.
– Вас не было слишком долго. – Он схватил ее за запястье, и, несмотря на обстоятельства, от прикосновения его грубой ладони к ее коже пульс леди Уоррик сбился с ритма.
– Я его вижу! – закричал кто-то из тюремщиков. – Это Далтон!
Он засвистел в свисток, висевший у него на шее.
Ева подобрала свободной рукой юбки.
– Бежим!
И они побежали.
У Джека были заботы поважнее, чем думать о хрупком запястье Евы в своей ладони. За ними гнались тюремщики, включая Линча, они приближались, тишину прорезали их крики и свистки. Ему еще повезет, если его всего лишь схватят и оттащат обратно в Данмур.
Пока они с Евой бежали через пустошь, его разум и тело были сосредоточены только на том, чтобы бежать как можно быстрее. Но Джек не мог не сознавать, что прикасается к ней. Ее рука оказалась сильной, это стало для него открытием, но удивляться не следовало. Он должен был понимать, что если женщина непринужденно чувствует себя с револьвером в руке, то вряд ли у нее хрупкие кукольные конечности. А ее ноги умели чертовски быстро бегать. Несмотря на то что Ева была в юбке, она от него не отставала и бежала так, словно была прирожденной бегуньей.
В воздухе прогремел ружейный выстрел. Далтон быстро присел и потянул за собой Еву.
– Не останавливайтесь! – сказала Ева с напряжением в голосе, но твердо. – Если я буду с вами, они не станут стрелять в вас.
«Звучит разумно», – решил Джек. Вероятно, они думают, что она заложница, а не женщина, которая шантажом заставила его сотрудничать с ней.
Они побежали дальше. Впереди стали видны силуэты Марко и Саймона.
– Черт, Далтон? – произнес Саймон.
Джек уже начал узнавать голос этого парня даже в темноте – ровный, выдающий благородное происхождение и хорошее воспитание.
– Похоже, охранники пошли за ней. Не знаю, как вы, но я никого позади не оставляю. Как думаете, много бы им понадобилось времени узнать, куда мы направляемся, если бы они ее взяли?
Это правило твердо вбил ему в голову Каттон, еще когда Джек был не больше бочонка ростом. Годы, когда он занимался кражами со взломом, остались в прошлом, но эти уроки врезались в его память прочно.
– Я не нуждалась в вашей помощи, – отрезала Ева.
– Просто задыхаюсь от вашей благодарности.
Все четверо побежали дальше, а за ними по пятам – тюремщики. Снова прогремел ружейный выстрел. Скоро Линчу надоест делать предупредительные выстрелы, и он станет целиться в них.
– Не знаю, куда мы бежим, – сказал Джек, тяжело дыша, – но лучше бы это место было недалеко.
– Не смотри! – крикнул Марко.
– Что?
– Прикройте глаза! – отрывисто сказала Ева.
Джек собирался спросить, почему, но в это время Марко внезапно повернулся и выхватил что-то из мешка, который нес за плечами. Он бросил это нечто в сторону тюремщиков и тут же отвернулся. Раздался негромкий хлопок, за которым последовала мощная вспышка света. Тюремщики попадали, а что было дальше, Джек не знал, потому что он ни черта не видел.
– Что это было?
– Фосфор и катализатор горения, – ответил Марко.
Джеку эти слова ни о чем не говорили.
– Вы меня ослепили, черт вас возьми.
– Вам же сказали прикрыть глаза. – В голосе Евы не слышалось даже намека на сочувствие. – В любом случае слепота временная. Этого времени нам хватит, чтобы тюремщики от нас отстали.
Теперь уже Ева держала Джека за руку и тянула вперед. У него не было другого выбора, кроме как, спотыкаясь, тащиться за ней. Он не знал, что лежит впереди, ему оставалось только доверять ей, а Далтон никому не доверял. Тем более женщине с сильными руками, умными глазами и револьвером в сумочке.
Хотя погоня отстала, Ева не была спокойной. Она почувствует себя в безопасности только после того, как они доберутся до своей штаб-квартиры. Тюремщики были не единственной угрозой. Позади нее спотыкался ослепленный и злой, как бык, Далтон. Ева подозревала, что он сейчас не ругается как извозчик только потому, что не хочет, чтобы преследователи могли пойти на звук его голоса. Но его мысли, она не сомневалась, были полны самых злобных ругательств. Она практически слышала, как он проклинает ее, Саймона и Марко. Однако Далтон позволил ей себя вести.
«Только ради собственного спасения». Не стань она его поводырем, Джек шатался бы по пустоши, ничего не видя, и угодил бы прямо в руки преследователей. Но будь у него такая возможность, Далтон бы им шеи свернул. Вести его за собой было все равно что тянуть пороховую бочку с зажженным фитилем. Неизвестно только одно – когда он взорвется.
Наконец на гребне холма показался силуэт экипажа. Далтон замедлил шаг, его мускулы напряглись.
– Я слышу лошадей.
– Это наше средство побега.
Они медленно приблизились к экипажу.
– Еще один шаг, и я огрею вас кнутом! – замахнулся кучер.
– Уолтер, это мы, – сказал Саймон.
– О, мистер Аддисон-Шоу! У меня чуть сердце не остановилось, право слово. – Кучер всмотрелся в приближающуюся группу. – Взяли вашего человека?
– Взяли.
– Ну так садитесь.
Марко сел в экипаж. Ева тоже стала садиться и потянула за собой Далтона. Но к нему, по-видимому, уже вернулось зрение. Он без труда освободился от ее руки, отпрянул и зло посмотрел на экипаж и кучера.
– Я не сяду, пока вы мне не скажете, кто это такой и куда вы меня везете.
Ева не успела ответить, за нее ответил Уолтер:
– Я – ваш друг. Господа из «Немезиды» мне очень помогли. Они вернули мне ферму, когда закон оказался бессилен. Поэтому, если я им нужен, я всегда в их распоряжении.
Далтон приподнял брови, но в экипаж садиться не спешил. Ева озабоченно оглянулась и всмотрелась в темноту, пытаясь разглядеть преследователей.
– У нас нет времени на ваши подозрения.
– Леди, которая разгуливает с револьвером в сумочке, мужчина, который носит на себе взрывающиеся бомбы, и щеголь, который ведет себя как профессиональный вор… Компашка, заслуживающая доверия.
Ева вздохнула с досадой.
– Уолтер довезет нас до ближайшей железнодорожной станции. Мы сядем на экспресс до Лондона, где находится наша штаб-квартира.
– А потом? – потребовал Джек.
– А потом мы поговорим.
Он фыркнул. Но какие бы у него ни были возражения, перспектива остаться здесь и дожидаться тюремщиков казалась ему еще менее заманчивой. Что-то пробурчав, он залез в экипаж. Экипаж накренился под его весом.
«Боже правый, неужели этот человек состоит из одних мускулов?» – поразилась Ева.
Она повернулась к Саймону и прошептала:
– У меня по-прежнему остались сомнения.
– Он преступник и скотина, – ответил Саймон, понизив голос. – Но это наше лучшее оружие против Рокли. Так что план остается в силе.
Ева ничего не могла сделать. Тем более сейчас, ночью, на пустоши, когда за ними охотились вооруженные тюремщики. Она проверила содержимое сумочки: револьвер, ключи, носовой платок, хлороформ. Леди Уоррик надеялась, что им не придется использовать хлороформ против Далтона. Тащить его – все равно что поднимать гору.
Удостоверившись, что все вещи на месте, она поднялась в экипаж и села напротив Далтона. Он смотрел на нее, и его глаза сияли, как агаты. Саймон разместился рядом с ней. Марко постучал по потолку, и экипаж тронулся. Вскоре они уже мчались через пустошь, трясясь на неровной земле.
– У него нет фонаря, – пробурчал Далтон. – Он наверняка во что-нибудь врежется.
Ева, смотревшая в окно, перевела на него взгляд.
– Уолтер знает эту местность лучше, чем мужчина…
– Задницу своей жены, – подсказал Далтон.
– Собственную ладонь. – Губы Евы изогнулись. – Право, мистер Далтон, меня очень трудно чем-нибудь шокировать. Вам придется как следует постараться.
– Постараюсь с удовольствием.
Если ее щеки горели, то только потому, что она бежала через пустошь. И уж конечно, не из-за его хрипловатого голоса, звучавшего в тесном пространстве экипажа. И не из-за эротического подтекста в его словах.
Саймон недвусмысленно откашлялся. Затем взял лежащий рядом с ним какой-то тряпичный узел и бросил Далтону. Тот ловко поймал его.
– Здесь одежда для тебя. – Саймон окинул взглядом грязную тюремную робу Далтона. – Твой наряд очарователен, но он не подходит для поездки на поезде.
– Он не подходит, даже чтобы обрядить в него собаку.
– Вы направляете на удивление много ненависти на неодушевленный предмет, – заметила Ева.
Далтон опустил взгляд на свои брюки и издал звук отвращения.
– Не хочу никогда больше видеть эти проклятые стрелки! Первое, что они делают, когда сажают тебя в тюрьму, это отбирают твою одежду и выдают робу. Ты думаешь, что тебе плевать, пока не увидишь сотни людей, одетых точно так же, как ты. Ни у кого нет имени, только номер. И эти чертовы нашивки по всей одежде. Как будто ты не человек. Никто.
Ева была так ошеломлена, что смогла только молча кивнуть. До этого момента Далтон еще ни разу не говорил так много. Но еще больше ее поразило то, как сильно на него подействовало обезличивание в тюрьме. Ей было легче думать, что Далтон – бесчувственное чудовище, которым движет только животная жажда мести. Но тоска в его голосе выдавала, что это не так.
– В таком случае одежда, которую мы для вас приготовили, может вам понравиться.
Хотя Ева и произнесла эти слова беспечным тоном, настроение у нее было какое угодно, только не беспечное.
– Остановите экипаж, – сказал Джек.
– Тебя укачало? – спросил Марко.
– Но я же должен переодеться, не так ли? Так пусть он свернет на обочину, и я переоденусь.
Саймон замотал головой.
– Мы не можем терять время на остановку. Тебе придется переодеваться прямо здесь.
Далтон покосился на Еву.
– Мистер Далтон, я знаю, как устроены тела мужчин, – сказала она. – И не упаду в обморок при виде вашего.
– Я подозреваю, что найдется мало вещей, которые могут заставить вас лишиться чувств.
– Она может, даже глазом не моргнув, вытащить из мужчины пулю, – весело сообщил Марко. – Вытащила одну из моего бедра и была спокойна как удав. У меня остался на память маленький симпатичный шрам.
Далтон хмыкнул. Этот неожиданный звук подействовал на Еву как прикосновение бархата к коже.
– Громилам из Ист-Энда вы могли бы быть очень полезной.
– К несчастью для них, у меня уже есть работа, – ответила Ева. – Возможно, мистер Далтон, вашу ранимую чувствительность оскорбляет мысль о том, чтобы раздеваться в моем присутствии.
Один уголок его рта пополз вверх.
– Милая, никогда не провоцируйте меня!
Еве определенно не нравилось, что он называет ее «милая», но она молча скрестила руки на груди и стала ждать. Далтон покосился поочередно на Саймона и Марко.
– Если она обезумеет от похоти при виде меня в полном…
Саймон фыркнул:
– Если она на тебя набросится, мы защитим твою честь.
Далтон усмехнулся, сверкнув в темноте белыми зубами.
– Не надо.
– Ох, ну давайте же, не тяните! – выпалила Ева и тут же обругала себя за горячность, из-за которой ее так легко было спровоцировать.
Далтон пожал широкими плечами, потом взялся за низ свободной рубашки и стянул ее через голову.
Ева усилием воли заставила себя плотно сжать губы, чтобы ни единым звуком не выдать своего потрясения. Но, Боже правый, как же он ее поразил! Каждый мускул на его руках и торсе был четко обрисован, словно саму квинтэссенцию мужественности урезали до ее изначального состояния, отбросив все лишнее. О, она видела немало мужчин с обнаженным торсом, включая Саймона и Марко, но их мускулы были результатом спортивных тренировок, в то время как мускулы Далтона сформировал тяжелый труд, придав им не стесненную никакими рамками силу. На нем не было ни унции лишней плоти. Казалось, он выкован из железа как жестокое, но эффективное оружие. Вопреки предостережениям здравого смысла, взгляд леди Уоррик двинулся по его широкой груди, поросшей темными волосами, потом опустился ниже и скользнул по рельефному животу. А потом еще ниже.
