Текст книги "Беседы с королем Цурри-Эшем Двести десятым"
Автор книги: Зиновий Юрьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Зиновий Юрьев
Беседы с королем Цурри-Эшем Двести десятым
Давно уже было замечено, что примерно с середины прошлого, двадцатого века стиль научных публикаций стал заметно подсыхать и тяжелеть. Элегантность изложения и шутка стали почитаться дурным тоном, равно, впрочем, как и ясность мысли. Наверное, объясняется это бурным развитием науки в то время. Чем стремительнее росли ученые армии во всех странах, тем больше среди рекрутов оказывалось людей достаточно ординарных, чтобы хмуро коситься на любые попытки коллег излагать свои мысли без унылой и торжественной серьезности.
После возвращения из научной командировки на планету Эш три года назад я опубликовал большую статью в журнале «Космическая история» (№ 6 за 2010 год), две статьи в «Анналах космосоциологии» (№ 1 за 2011 год и № 3 за тот же год), а также довольно объемистую книжку «Планета Эш. Краткий историко-социологический очерк», которая послужила основой моей докторской диссертации. Все эти публикации написаны как раз тем дьявольски серьезным и важным стилем, о котором я говорил. А между тем в кассетах и записных книжках, что я привез с Эша, осталась масса вещей, которые так и не попали в мою научную продукцию. И вовсе не потому, что я не пробовал затолкнуть эти впечатления в статьи и книги. Пробовал, и еще как! Но они так пестры, легковесны, даже в чем-то забавны, что никак не влезали ни в статьи, ни в книгу. А если я и вдавливал их коленом. как запрессовывают в чемодан никак не влезающие рубашки и брюки, они, эти виньеточки, вдруг начинали сиротливо ежиться в окружении суровой научной прозы, пока не казались мне и вовсе никчемными.
Вот тогда-то у меня и возникла идея этих легкомысленных заметок. Я вовсе не хочу утверждать, что написал их с каким-то литературным мастерством, это было бы с моей стороны по меньшей мере самонадеянностью. Но раскованно – да. Во всяком случае, таково мнение моего коллеги профессора Сергея Ивановича Зуева, который заведует сектором в нашем Институте космической истории. Закончив чисто литературный анализ, он добавил:
– Очень, очень раскованно, мой юный друг, хотя… А вообще-то вы уверены, что это вам нужно?
– Что именно, Сергей Иванович? – притворился я, как будто не заметил слегка брезгливого взгляда, который профессор бросил на стопку листков.
– Не нужно быть Кассандрой, чтобы предсказать ваше будущее, Сашенька: снисходительные улыбки коллег, ироничные пожатия плечами, вежливые похохатывания, ах этот Бочагов, наш, так сказать, литератор, юморист!
Я молчал. Вежливые похохатывания были, разумеется, обидны, но слово «юморист», даже с восклицательным знаком, которое звучало в устах Сергея Ивановича как заключительный аккорд обвинения, почему-то не потрясло меня.
– Ну, ну, Сашенька, я вас предупредил на правах седовласого старшего товарища, умудренного жизнью, а уж решать, что делась с «Беседами», – дело ваше.
– А что бы вы сделали с ними? – спросил я. Перед моим мысленным взором мгновенно промелькнула картина: профессор остервенело кромсает одну страничку за другой, пока вся комната не наполняется бумажным снегопадом.
– Что бы сделал я? – переспросил Сергей Иванович, склонил голову набок, закрыл зачем-то один глаз и вздохнул. – Постарался бы напечатать, конечно.
Я последовал его совету.
Еще раз хочу напомнить благосклонному читателю (если, конечно, таковой найдется), который заинтересуется историей планеты Эш, что систематические сведения по истории ее и анализ нынешнего состояния можно найти в упомянутых мною выше работах.
Я благодарю экс-короля Цурри-Эша за то, что он любезно согласился прочесть рукопись и сделал несколько ценных замечаний, хотя его экс-величество очень загружен в последнее время и основной работой, и общественными нагрузками в нашем Институте космической истории.
1
Это было примерно месяца через три после моего приезда на Эш. Я уже довольно сносно изъяснялся на языке эшей, объездил и облазил эту небольшую уютную планетку, много раз беседовал с королем Цурри-Эшем – правителем планеты. Наверное, подданные его были не слишком интересными собеседниками, потому что его величество держал меня по часу, а то и по два, без устали расспрашивал про Землю, про другие центры цивилизации. Я был не первый инопланетянин на Эше, но первый при жизни его величества, поэтому его любопытство было поистине ненасытно.
– Да, да, я понимаю, – часто говорил он, когда я рассказывал ему про нашу Землю, – у нас очень отсталая планета…
– Он печально вздыхал и закрывал все свои три круглых глаза.
– И строй архаический – монархия. Но я же не виноват, Саша?
Я с трудом удерживал улыбку. Печаль его величества и особенно слово «Саша» в его устах были необыкновенно забавны.
– Нас так мало, – говорил его величество Цурри-Эш. – Нас почти не осталось, монархов, особенно абсолютных. Может быть, имеет смысл сделать на Эше, так сказать, исторический заповедник? Организовать туризм: две недели в древнем королевстве. Как, Саша?
– Прекрасная идея, ваше величество.
– Вы умный человек, Саша. Вы соглашаетесь со многими вещами, которые я говорю. Впрочем, мои историки тоже на редкость сообразительны: всегда понимают меня с полуслова и всегда соглашаются. Не успею и рта раскрыть, как они тут как тут: вы абсолютно правы, ваше королевское величество, какой глубокий анализ, какая эрудиция…
Понимаю, что преувеличивают, но ведь искренне, от всей души. Любят, любят меня мои королевские ученые…
Я молчал и улыбался. Специально для бесед с королем я выработал и довел до совершенства вежливую и нейтральную улыбку, которой очень горжусь и по сей день.
В тот раз его величество сказал мне:
– Саша, я собираюсь завтра съездить в Королевскую обсерваторию. Надеюсь, вы составите мне компанию?
– С удовольствием, ваше королевское величество, – наклонил я голову и улыбнулся своей дипломатической улыбкой.
– Вот и прекрасно. Прислать за вами экипаж или вы подойдете к дворцу? К девяти утра.
– С наслаждением пройдусь.
Утро было восхитительное. Я вышел из Дома пришельцев и медленно направился к дворцу. Эши на улице почти не обращали на меня внимания. То ли моя внешность не возбуждала у них особого любопытства, то ли они успевали ловко маскировать его. И лишь несколько ребятишек остановились и стали с интересом меня разглядывать. Представляю, каким монстром я должен был им казаться: всего две руки и два глаза! И то не совсем там, где им положено быть. Я улыбнулся им, и они попытались в ответ тоже изобразить на своих круглых личиках нечто наподобие улыбки: прищурили свои глазки и смешно растянули рты.
Человек обладает феноменальной способностью к интеллектуальной и эмоциональной адаптации. Мы привыкаем ко всему. Во всяком случае, лучше почти всех разумных существ, которых людям довелось встретить пока во вселенной. Я уж не говорю, конечно, о жителях Труко, которые почти не переносят никаких контактов с представителями иных цивилизаций из-за страшного волнения, охватывающего их. Но даже по сравнению с более спокойными существами мы уникальны.
Вот я иду по улицам Угорры, столицы Эша, смотрю на трехруких и трехглавых эшей, я, младший научный сотрудник Института космической истории в Москве Александр Павлович Бочагов, 29 лет от роду, и воспринимаю это как нечто вполне естественное. Словно иду я не ко дворцу его величества Цурри-Эша, дабы посетить вместе с ним Королевскую обсерваторию, а, скажем, нахожусь в зарубежной туристической поездке, допустим, в Токио, и иду осматривать императорский дворец. И все члены группы будут щелкать затворами фотоаппаратов и клянчить друг у друга пленку.
И как только напомнил я себе о чуде, о необыкновенной моей командировке, острое ощущение праздничного волшебства послушно нахлынуло на меня. Мне захотелось крикнуть эшам: господа, жизнь удивительна! Чудеса ждут нас за каждым углом!
Но младший научный сотрудник – довольно высокое звание, если и не в нашем институте, то уж на чужой планете безусловно. И я сохраняю дипломатическое достоинство представителя моей Земли и шествую важно и чинно, как истинный посол.
Я был у дворца без десяти минут девять. Три экипажа уже ждали у подъезда. Верх у них был откинут, и передний украшал королевский штандарт. Начальник стражи сделал знак рукой, и трубачи, стоявшие в две шеренги у входа, вскинули свои длиннющие трубы. Еще один короткий, торопливый взмах – и трубы издали торжествующий рык: из подъезда вышел его величество в небесно-голубом плаще, приветливо кивнул страже, а мне подал среднюю руку.
– Отличный денек, Саша, а?
– Изумительный, ваше величество.
– Я велел подать открытые экипажи. Хотя мы поедем инкогнито, народ должен видеть своего обожаемого монарха.
Наверное, Цурри-Эш заметил недоумение на моем лице, потому что спросил:
– Что вам непонятно, друг мой?
– Вот вы сказали «инкогнито», ваше величество, а… Если эши видят, как вы выразились, своего обожаемого монарха, то какое же это инкогнито? Или мы поразному понимаем это слово? У нас «инкогнито» значит «скрывая свое имя», так, чтобы тебя не узнали.
– На Эше немножко не так. Если я путешествую инкогнито, это значит, я не хочу, чтобы меня узнавали. То есть все, разумеется, меня узнают, но делают вид, что не узнают.
– Гм… У нас на Земле в далекие времена, когда монархов было хоть пруд пруди, жил, например, некто Гарун-аль-Рашид, правитель Багдада. И представляете, ваше величество, все бы о нем давно и безусловно забыли, если бы не его привычка переодеваться и бродить неузнанным по улицам своего Багдада.
– Неузнанным? Гм, странная, однако, привычка. И крайне неудобная. Я бы даже сказал, жестокая. Лишать своих подданных счастья лицезреть короля – непростительно! Но давайте двигаться, господа. Саша, садитесь на правах гостя со мной.
Снова зарычали трубы, экипажи тихонько забулькали плавно приподнялись над землей и легко заскользили по улицам. Два солнца в небе Эша давали по две тени, которые неслись за нами но обеим сторонам процессии, и я, вдруг вспомнил футбол при искусственном освещении и забавный веер теней, сопровождающий каждого игрока.
Мы плыли по улицам Угорры, и прохожие при виде нашей процессии останавливались и кричали:
– Век править королю Цурри-Эш!
Я повернулся к королю, который приветливо махал прохожим всеми своими тремя рукам я, и спросил:
– Ваше величество…
– Да, Саша?
– Вот вы давеча сказали, что ваши подданные делают вид, будто не узнают вас, когда вы путешествуете инкогнито…
– В этом-то все и дело, мой друг, – сокрушенно развел двумя руками король, а третьей похлопал меня но плечу. – Распущенность. Знают ведь, негодяи, что я еду инкогнито, и – видите – приветствуют. Что с ними поделаешь? Любят, любят эши своего монарха. И понимаете. Саша, именно из-за этого и приходится быть королем. Ушел бы давно на покой, но как подумаю о слезах, которые будут проливать мои бедные подданные, говорю себе: терпи, Цурри, терпи, ты нужен эшам. Вы не были еще на горе Элфи?
– Нет, ваше величество.
– Изумительное место. Вид просто захватывающий. А недалеко от вершины я построил обсерваторию. Я, знаете, ведь очень просвещенный деспот. Очень интересуюсь историей вселенной. Есть такая теория, будто все на свете, то есть и сам свет, возникло в одно мгновение, в результате одного так называемого Большого взрыва. Так вот, дорогой друг, меня страшно волнует вопрос, а что же было до этого момента? Представляете, проснусь ночью, лежу и думаю, думаю. И в голове прямо гул стоит. Так и зудит, зудит… Как же, думаю, получается: ну хорошо, бац! И пошел от взрыва мир. А до него? Одного вызываю астронома, объясните, говорю. Крутит, вертит, юлит. Разжаловал. Зову второго. Да как же вам объяснить, ваше королевское величество, когда это пониманию недоступно. Ах, думаю, негодяй! Мне, всемогущему, – и недоступно. С трудом удержался, чтобы не отправить его к дракону. Разжаловал. Послал работать на очистные сооружения. Надо думать, переработка нечистот на подземных фильтрах его пониманию оказалась доступной. Смотрю – и третий объяснить не может. Тогда и решил: построю специальную обсерваторию, установлю повышенное жалованье и срок дам – три года. Чтоб определили наконец происхождение вселенной. Ну, разумеется, и кое-что от своих щедрот обещал, кто первый проникнет в тайну Большого взрыва.
– Ну и как, ваше величество?
– Работают. Уже второй год. Вот и решил побывать у них. Отдохнуть, так сказать, душой. От суеты, от забот, от интриг. Оставить все это здесь, внизу, в долине. Подняться на Элфи, воспарить, так сказать, духом. Приблизиться к звездам. Побыть среди эшей, которые денно и нощно думают о бесконечности. Как это должно быть прекрасно!
Король вздохнул, прикрыл все свои три глаза, помолчал и добавил:
– Знаете, почему я люблю астрономию? Помимо врожденной любознательности? Очищает. Посмотришь в небо, подумаешь о безбрежности его, которое никак объять разумом нельзя, и мелкие твои заботы начинают казаться такими ничтожными, смешными. Честно говоря, я и обсерваторию Элфи приказал построить, чтобы было куда поехать омыть душу. Намаешься с управлением, то заговор против тебя, то интриги, то депутация торговцев одолевает, налоги, бедняжки, просят скостить, то ассоциация промышленников бьет челом – и так каждый день. Вот и мечтаешь о горе. О чистоте. О покое. О вечности. О небе. Оно там, на Элфи, кажется таким близким, что хочется его рукой погладить.
Король замолчал и откинулся на спинку сиденья. Тем временем процессия уже покинула столицу, и мы стремительно мчались над дорогой, которая плавно вилась среди фиолетовой растительности. Наверное, я задремал, потому что как-то сразу экипажи начали подниматься вверх. Я поймал себя на том, что пытаюсь нажать правой ногой на тормоз – так лихо наш водитель брнл повороты.
Еще несколько минут, и после очередного головокружительного виража показалось здание обсерватории. Фасад его был украшен флажками, а на лужайке перед ним выстроились человек пятьдесят.
Не знаю, каковы их научные достижения, но шеренга была идеальной, да и ранжир соблюдался с геометрической точностью.
Не успели наши экипажи плавно опуститься на землю, как все астрономы с поразительной синхронностью воскликнули:
– Век править величайшему покровителю астрономии королю Цурри-Эшу!
– Ах, негодники, – пробормотал король, – узнали все-таки, что с ними поделаешь. – Он поднял голову. – Век, век!
Печатая шаг, из шеренги вышел величественного вида старец и обратился к королю:
– Ваше королевское величество, астрономы обсерватории Элфи счастливы приветствовать вас здесь. Мы рады доложить вам, что…
– Неужели? – просиял Цурри-Эш. – Неужели тайна Большого взрыва разгадана?
– Не совсем, – замялся старец, – но работа ведется, мы двигаемся в правильном направлении. – Астроном заметил, должно быть, тень неудовольствия, скользнувшую по королевскому челу, потому что торопливо выкрикнул: – Нами установлено, ваше величество, что вселенная либо существовала вечно, либо возникла…
– Ну, ну, – пожал плечами король. – Потом. Я должен сначала посмотреть, какие у нас есть вакансии на очистных сооружениях. – Он невесело рассмеялся, и все собравшиеся растянули рты в безмолвных испуганных улыбках.
– Вот так, Саша, – повернулся ко мне Цурри-Эш, – стараешься, стараешься, сооружаешь изумительную обсерваторию, новые вычислительные центры – и все во имя прогресса. А тебе в ответ: либо, либо… Бездельники. Ладно, давайте хоть полюбуемся видом.
Вид и действительно был величественный. Нежнейшая сиреневая дымка была небрежно наброшена на безбрежный пейзаж, мерцавший всеми гаммами фиолетового цвета.
Мы стояли и молчали.
– Иногда мне кажется, – сказал король, – что я вспыльчивый. Вот только что еле удержался, чтобы не отправить всех этих бездельников на каторжные работы. Уже рот было раскрыл. Еще бы доля секунды… Хорошо, успел подумать: а кто же тайны вселенной разгадывать будет?
Недавно спрашиваю в разговоре премьер-министра, вы его видели, толстенький такой: скажите, друг мой, вспыльчивый ли я? Только честно и искренне, «Что вы, ваше величество, как вы могли даже подумать такое? Мне даже обидно, что вы возводите такую напраслину на себя, самого выдержанного среди всех эшей, самого спокойного и благоразумного!» Я не выдержал, схватил его за горло и кричу: «Правду! Говорите правду или я велю перебить вам руки!» Премьер побледнел ужасно, закрыл все три глаза и шепчет: «Можете лишить меня и головы, ваше королевское величество, но даже в последнее мгновение я буду повторять, что вы мудрейший и справедливейший из эшей». Ну как ему не поверить? Премьер-министр все-таки. И говорит так убедительно. И бесстрашен, заметьте. Так и режет: мудрейший и справедливейший. Наверное, так оно и есть. Иначе не быть бы мне Двести десятым повелителем Эша.
Король посмотрел на меня, усмехнулся и добавил:
– Представляю, Саша, что вы сейчас думаете. Конечно, любой норовит сказать монарху, да еще абсолютному, комплимент. Понимаю ваш скепсис. И сам не раз так думал, терзался сомнениями. Лягу вечером почивать – и вот душу всю свою вытаскиваю, выворачиваю наизнанку, и так и эдак ее мну, кручу. А потом пришел к выводу: нельзя повелителю не верить своим подданным, когда те по велению своих сердец говорят о любви к королю. Эдак можно стать скептиком и мизантропом, а от этого, говорят, печень страдает. Надо верить, когда тебе говорят, что ты велик и мудр, как бы это ни было тяжело. Вот вы, Саша, опять едва заметно плечиками пожали. И я вас понимаю. А вы меня – нет. Когда я заставляю себя верить, что я велик, мудр, терпелив, щедр, добр, – это в каком-то смысле жертва, Саша. Да, жертва, потому что ни один монарх, тем более абсолютный, не может править, не жертвуя чем-то. А я жертвую многим, даже душевными порывами, потому что так иногда меня и подмывает: отрекусь, думаю, уйду в обсерваторию, надену астрономическое рубище, и пусть правят сами. И так затянулась у нас отсталая эта абсолютистская формация. Вот, Саша, такова наша королевская жизнь. Правь, кажется, наслаждайся, а на поверку тяжкий крест мы несем. Я имею в виду монархов.
Король прерывисто вздохнул, и мне показалось, что все его три глаза слегка увлажнились.
– Пойдемте, Саша, послушаем, что нам доложит главный королевский астроном, отдохнем немножко, а потом нас ждет банкет.
Комната, приготовленная для его величества, была просторной, и одна стена была почти сплошь стеклянной. Казалось, мы парим над фиолетовой дымкой долины. Возможно, ощущение полета усугублялось еще и тем, что солнца Эша двигаются быстрее, чем наше земное Солнце, и тени соответственно тоже ползут быстрее.
– Разрешите, ваше величество? – в дверь медленно вполз старец, который приветствовал королевскую процессию перед обсерваторией. Он не то полз, не то шел на четвереньках, и в тишине комнаты было слышно его тяжелое дыхание и скрип суставов, словно их давно не смазывали.
Я взглянул на короля. Тот поймал мой взгляд, посмотрел на распростертого астронома и слабо усмехнулся, давая понять, что догадывается о моих мыслях.
– Ваше королевское величество, – пробормотал астроном, не вставая с пола, – я молю вас о самом суровом наказании. Я заслужил его, ибо я совершил непростительное преступление: я разочаровал своего обожаемого повелителя. – Старец застонал и дважды тихонько ударил лбом о пол. – Я до сих пор не открыл тайну происхождения вселенной.
– Справедливо, астроном, справедливо. Но встаньте, однако, хватит отдыхать.
Король слегка улыбнулся и подмигнул мне. Вот, мол, с чем приходится сталкиваться. Хорошо еще, что старик раскаивается.
Астроном медленно поднялся на колени.
– Нет, ваше величество, стоять перед вами я смогу только тогда, когда выполню ваш высочайший приказ.
– Ну, ну, – пожал плечами Цурри-Эш.
– Позвольте, ваше величество, доложить вам о ходе исследований.
– Докладывайте. Только покороче и без излишних деталей. Я ведь и так читаю ваши письменные отчеты. Последний, о реликтовом радиоизлучении, был довольно интересен.
– Ваше величество! – страстно воскликнул старец и простер к королю худые жилистые руки, вылезавшие из-под широких рукавов плаща. – Ваше величество! Мы бы продвинулись гораздо ближе к жгучей тайне, если бы… если бы… – старик замялся и опустил голову, как ребенок, который боится признаться в шалости.
– Если бы, – властно и нетерпеливо сказал король. – Что «если бы»? Только и слышишь от всех «если» и «когда».
– О повелитель! Так трудно рваться к истине, когда тебя не только держат за полы плаща, но еще и ставят подножки…
– Послушайте, Гагу, это что, отчет или поэма? Нельзя ли ближе к делу? И без простертых рук. Я этого не люблю. Только все и делают, что тянут ко мне руки, дай, дай, дай. Так кто же держит вас за полы вашего астрономического плаща и кто вам ставит подножки?
– Мне больно говорить об этом, ваше королевское величество, но мой заместитель, досточтимый астроном Арпеж, которому я поручил закончить строительство большого радиотелескопа, в третий раз жестоко разочаровал нас. Мало того, ученый муж оказался нечист на руку. И проявил больше склонности к бизнесу, чем к нашей возвышенной науке.
– Гм, серьезное обвинение, Гагу. И вы располагаете доказательствами?
– Да, ваше королевское величество. С болью в сердце и со слезами на глазах я вынужден был оторвать себя от созерцания вечного неба и заниматься слежкой. – Старик вытащил из внутреннего кармана плаща конверт. – Вот. Здесь фотография виллы, построенной Арпежем месяц назад. Вот показания свидетелей, видевших грузовые платформы со знаками обсерватории Элфи у строившейся виллы.
– Так, так, очень милое бунгало, – заметил король, глядя на фотографию. – Это что же за место?
– Недалеко от Буша.
– Удобное расположение… Та-ак… Значит, вы сами вели расследование?
– Да, ваше величество. Душа моя рвалась к большому телескопу, к тихим ночам, когда небо и звезды кажутся совсем рядом, но долг гнал меня по следам того, кто мешал выполнить приказ вашего королевского величества.
– Четко сформулировано, астроном. Если вам не трудно, пришлите-ка сюда счастливого владельца этой очаровательной виллы.
«Странное все-таки существо, этот Цурри-Эш, – подумал я. – Во всяком случае, довольно непредсказуем». Я был уверен, что он тут же выйдет из себя, начнет кричать и топать, а он прямо излучал добродушие. Или он наслаждался ролью кошки, затеявшей одностороннюю игру с мышью? Королевская кошка и астрокомическая мышь.
Старец поклонился, снова стукнул головой о пол и неожиданно ловко помчался на коленях к двери.
– Какое у вас впечатление, Саша, друг мой?
– От этого астронома?
– Совершенно верно.
Гм, куда тут денешься от мудрой формулы «с одной стороны…». Было что-то в королевском астрономе настораживающее. Вот, например, как он здорово промчался на коленях к двери… С другой стороны, мой жизненный опыт, во всяком случае, по части оценки королевских астрономов, был довольно ограничен. Но сказать что-то все-таки нужно было.
– Как вам сказать, ваше величество… Я бы вначале выслушал и вторую сторону. Без этого трудно составить мнение.
– Умно. Очень умно. Послушайте, Саша, может, не стоит вам писать вашу докторскую диссертацию? А? Оставайтесь у меня советником по науке? А? Ей-богу?
– Ваше величество, у меня научная командировка, коллектив моего института…
– Мне бы таких лояльных сотрудников… А вот, если не ошибаюсь, и наш Арпеж. Входите.
Арпеж был высок, худ и складывался в поклоне медленно, но основательно.
– Ваше королевское величество соизволило призвать меня, – так же медленно и основательно сказал он,
– Да, соизволил. Хотел было побеседовать о вечности, но сначала скажите мне, это ваш домик? – С этими словами король протянул Арпежу фотографию.
Арпеж взял фотографию средней рукой, внимательно посмотрел на нее, нахмурил лоб.
– Это бунгало моей сестры, ваше королевское величество.
– Вы в этом уверены?
– Да, ваше королевское величество. Это домик моей сестры Зукки. Я бы мог еще сомневаться, но вот этот холмик справа имеет такую характерную форму…
– Характерную, говорите? – улыбнулся Цурри-Эш, и мне показалось, что он и впрямь стал походить на трехглазую кошку.
– Да, ваше величество. Он похож на лежащего тупа. Вот спина, вот головка…
– Да, действительно. Скажите, а долго вы строили это бунгало?
– Я не строил его, ваше королевское величество.
– Угу. Понимаю. Строила сестра.
– С вашего разрешения, и не она, хотя и является владелицей.
– А кто же?
Арпеж глубоко и шумно вздохнул, как будто собирался нырнуть, и сказал:
– Королевский астроном Гагу.
– Что-о? Вы, часом, не смеетесь, астроном?
– Ваше величество, вот… – Арпеж вытащил из кармана плаща конверт. – Здесь три письма, собственноручно написанных королевским астрономом моей сестре Зукки. Он построил и подарил ей этот дом в надежде, что она согласится стать его женой…
– И она согласилась? – спросил король.
– В том-то все и дело, ваше величество, что нет. По-своему, она честна. Она ему и не обещала, но он ей проходу не давал, он очень влюблен в нее. Был, во всяком случае. Он и меня пригласил на должность своего заместителя, чтобы иметь возможность чаще встречаться с ней.
– Значит, бунгало построил он?
– Так точно, ваше королевское величество. Я не раз наблюдал, как он вызывал к себе эшей из гильдии строителей для бесед. И интересовался вовсе не большим радиотелескопом, а живо расспрашивал их о возведении бунгало.
– Наверное, все это изрядно отвлекало вас от чисто астрономических наблюдений?
– О да, ваше величество! Как только я увидел, что сестра не склонна стать мадам Гагу, я понял, какая мне угрожает опасность. Я понял, что королевский астроном попытается отомстить в первую очередь именно мне…
– Почему?
– Он уверен, что я подговорил сестру отвергнуть его ухаживания.
– Для чего?
– Он убежден, что я целю на его место главного королевского астронома. И само собой разумеется, мне пришлось следить за ним целыми днями. И ночами, разумеется. К телескопу боялся подойти. Только приникнешь к окуляру, а тебе нож в спину. Очень удобное место для убийства. Страдал, ваше королевское величество, ужасно. Душа рвалась к небу, а в спине я уже ощущал. До того дошло, как только слышу шаги чьи-нибудь сзади, тут же оборачиваюсь. – Астроном скорбно вздохнул и продолжал: – Я предполагал, что он попытается подставить меня под удар, ваше величество, но, честно говоря, и подумать не мог, что он выберет для своего дьявольского плана мести домик в Буше.
– Так, так, логично. Ну а пути к познанию?
– Вы имеете в виду планы главного астронома? Кроме этих трех писем, я располагаю показаниями…
– Нет, я имел в виду познание истины.
– Я и говорю, ваше королевское величество…
– Происхождение вселенной! Большой взрыв! Момент сингулярности, мерзавцы! Всех на необитаемый остров отправлю, – крикнул король.
– А… Простите, ваше королевское величество, я не сразу понял, о какой истине вы изволили говорить. Я, разумеется, стремился… Так сказать, проникнуть… но обстоятельства…
– Вижу, Арпеж, вижу, – вдруг успокоился король. – Ну а сестра?
– В каком смысле, ваше величество?
– Что она у вас поделывает, кроме бурного романа со старцем?
– С вашего разрешения, она ведь тоже астроном. Служит здесь младшим наблюдателем. С чего все началось…
– Пришлите ее, Арпеж.
– Слушаюсь, ваше королевское величество.
Король сплел все свои три руки и потер их одну о другую.
– Знаете что, Саша, раз вы отказались от места моего научного советника, могу сделать вам еще одно предложение. Идите-ка королем, а? Вместо меня. Если нужно написать какие-нибудь бумаги в ваш институт, пожалуйста. Просим откомандировать младшего научного сотрудника Бочагова для занятия места повелителя планеты Эш. Соглашайтесь, Саша, другого шанса у вас не будет. Здесь же и защитите диссертацию. Монарху, да еще абсолютному, это проще. Соглашайтесь, а я отдохну от своих верноподданных, а? Согласны?
– Боюсь, ваше величество, у меня недостаточная подготовка для столь высокого поста: всего-навсего факультет космической истории Московского университета плюс аспирантура. Никем еще в жизни не управлял. Повелевать не умею.
– Ничего, друг мой, научитесь.
– Боюсь, ваше королевское величество, что характера не хватит. Вот и Зина моя не раз меня характером попрекала.
– Может, вы и правы. Характер в нашем деле – первейшее дело. Но вы-то хоть отговориться можете, а я чем отговорюсь? И кому? Представляете, какая это психическая нагрузка, когда ты монарх, да еще абсолютный. Недолго и тираном стать.
В дверь постучали.
– Войдите, – буркнул Цуррн-Эш, и в комнату вошла молоденькая эшка с живыми, озорными глазами. Даже плащ астронома не мог скрыть пропорций ее компактной ловкой фигурки.
– Добрый день, ваше величество, – весело пропела она, – младший наблюдатель Зукки. Вы приказали мне явиться.
– Да, астроном, я послал за вами.
– Слушаю, ваше величество.
– Это ваш дом?
– Совершенно верно, ваше величество, но я вовсе не уверена, что он у меня останется.
– Почему?
– Видите ли, когда я категорически отказалась стать супругой главного астронома, он поклялся, что любыми путями отберет у меня бунгало.
– Которое он же построил для вас?
– Это была идея моего брата.
– Что?
– Он уговорил господина Гагу подарить мне бунгало. От такого подарка, сказал он астроному, она не откажется. А меня, в свою очередь, учил: пошли ты его подальше, зачем тебе эта старая развалина. И в общем, ваше величество, я должна была с ним согласиться. Увы, королевский астроном действительно развалина…
– Вы в этом уверены?
– О да, ваше величество! Я не раз имела возможность в этом убедиться… Я была терпелива, но… Позвольте мне не продолжать, ваше величество. Отнимут у меня это бунгало в Буше или нет – честно говоря, ваше величество, меня это мало волнует. Я мечтаю лишь об одном: преподнести вашему королевскому величеству подарок, проникнув в тайны мироздания.
– Всего лишь? – усмехнулся Цурри-Эш.
– Да, – улыбнулась Зукки и посмотрела на короля смело и не без кокетства.
Саша, сказал я себе, что бы подумала твоя Зина, если узнала, что тебе чуть-чуть нравится трехрукое существо с тремя озорными глазами.
Банкет, разумеется, король отменил, и я рано улегся спать. Но сна не было. На меня вдруг напала острая тоска по дому, по друзьям, по Земле. Приступ ностальгии был пронзительный. Единственное, что немножко успокаивало меня, – это мысль о том, что половина моего командировочного срока уже прошла и что через четыре месяца я буду в Москве.
Я оделся и вышел на улицу. Было тихо. В долину, очевидно, пал туман, потому что не видно было ни огонька. Зато небо было какое-то осеннее, с вызревшими гроздьями сочных звезд прямо над головой – протяни руку и срывай, лакомься чужими мирами. Может быть, ночной прохладный воздух взбодрил меня, может быть, помогло ощущение близости звезд, в том числе и звездочки под названием Солнце, но тягостный груз на сердце начал становиться все легче и легче, пока вовсе не исчез.
