Текст книги "Записки ведуна. Утопленник Васька и другие истории (СИ)"

Автор книги: Зикевская Елена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Хороши вы, – говорю. – Да не полезу я в воду – холодная больно! Да и хвосты у вас.

– А мы и без хвостов можем, – отзываются. – На русалью неделю.

– Так то весной, а сейчас уже осень скоро, – смеюсь. – Никуда ваши хвосты не деть сейчас.

– Угостил бы хоть, молодец, – надули губы, а против правды не попрёшь. – Али жалко тебе?

– Для таких красоток не жалко! – Отвечаю. – Здравы будьте!

Плеснул им щедро наливки. Они на лету капли похватали, зарумянились, краской налились – чисто живые девки! Эх, манят! Хотел сказать, да не успел: справа так за бортом кашлянули увесисто.

Ух ты! Сам водяной явился!

– Кто это тут моих девок спаивает? – Сурово спрашивает, сразу видно – хозяин. На голове венец из коряги; волосы, усы и бородища длинные, тёмной зелени. То ли тина, то ли водоросли – и не поймёшь уже, где что. А по лицу видно – серьёзный мужик, состоявшийся.

От попал, думаю. Водяной не русалки, рассердится – лодку только так в любом месте перевернёт и веслом по затылку приласкает. И буду с Васькой на пару слизью обтекать. Нет ведь у меня ни оружия, ни защиты какой, я ж не воевать сюда плыл. И на берег нельзя: вон старшая из-за сосен щурится, следит, чтобы слово не нарушил. Они тут хозяева, а я гость незваный.

А водяной ответа ждёт, да так на пиво поглядывает. Русалок уж и след простыл, только смех с большого озера доносится, да водяного просят меня не обижать.

– Прости, – говорю, – хозяин. Угостить хотел девок твоих. От души.

– Угостить это хорошо, – кивнул важно. – Только больше не давай, а то начнут воду мутить, рыб пугать…

– Не буду, – отвечаю. – А ты сам угостишься пивком? Мне для хорошего человека не жалко.

– Пивком, говоришь? – в усах с бородищей улыбку прячет довольную. – Можно, можно. Давно я пивка не пробовал… Как звать-то тебя, мил человек?

– Джастер, – отвечаю. – Ведун я. А тебя?

– Лексей Михалыч я был, – приосанился, бородищу ладонью зелёной огладил. – Купец второй гильдии. Только давно это было, веков пять уж прошло.

– Ну, будь, Михалыч! – Пива я не пожалел.

Водяной проглотил, зажмурился довольно и снова на меня глянул по-доброму. А старшая за спиной так брови вздёрнула – выкрутился, мол, хитрец, и ушла по делам недалеко.

– Надолго ты к нам? – Водяной спрашивает.

– Нет, – отвечаю. – Ещё день – и домой.

Вздохнул, плечи округлые опустил.

– Печально, – говорит. – В кои веки понимающего человека встретил…

– Большое хозяйство у тебя, Михалыч, – отвечаю. – Вон озёра какие. Как справляешься-то?

– Большое, – кивнул. – А справляюсь один. Как угорь кручусь, без отдыха. За всем догляд нужен. То щуки расплодятся, то мальки не родятся, то русалки безобразничать начинают…

– А в круглом озере у тебя что? – решил я попутно разузнать. – Я смотрел – место хорошее, омуты есть, а не живёт никто.

– Хорошее, да без хозяина оно, – Михалыч вздохнул. – Там течения хитрые, глаз да глаз нужен, а кого я там оставлю? Девкам им всё веселье да баловство подавай…

– Неужто некого поставить? – удивился я, а сам про Ваську подумал, да и отмахнулся от мысли: безалаберный он, ленивый, а тут работать надо на совесть.

– Некого, – совсем водяной закручинился. – Одни девки у меня, а мне парень нужен. На кого я всё это оставлю? Мне бы такой человек, как ты… Может, останешься, ведун? Русалки у меня красивые, сам видел. Любую тебе отдам, для такого парня не жалко! И омут вам самый лучший дам. Да хоть вот то озеро забирай!

Прикинул я перспективу, усмешку нервную спрятал.

– Рад бы помочь, но не могу, Михалыч, извини. У меня свои дела на земле еще не закончены.

Водяной покивал, вроде как понимает, а чую – надо ему что-то предложить взамен, а то, неровен час, и до берега не доплыву на лодочке по бесхозным озёрам… Водяной – он водяной и есть, ему свою выгоду соблюсти надо, а мне свою. Ладно, рискну.

– Слышь, Михалыч, есть у меня на примете утопленник один. Давай пришлю к тебе, а ты поглядишь, будет от него толк или нет.

– Что за утопленник? – заинтересовался водяной разом. – Я у себя в озёрах всё знаю, нет у меня таких.

– Да в другом озере он живёт, в дальнем. Василием звать. Молодой парнишка, крестьянских кровей.

– Василий, молвишь? – нахмурил брови, подумал, головой покачал. – Не, не слыхал вроде. Присылай, погляжу.

– Пришлю, – отвечаю. – А ветер попутный дашь? Чтобы не кружило на бесхозе?

– Это дам, – усмехнулся в усы. – Хорошему человеку не жалко. А теперь пора мне, дела ждут.

– И мне пора, – я посмотрел на круги, оставленные нырнувшим водяным. Хороший мужик, серьёзный, хозяйственный. И как его утонуть угораздило?

– Под лёд на санях с товаром провалился, – откликнулся мысленно Михалыч. – Да не переживай, один я был и тут обустроился неплохо. Шли своего Василия, не забудь!

– Не забуду.

Я допил пиво, собрал остатки пиршества в пакет: выкину потом в посёлке. На старшую покосился: стоит у любимой сосны, в двух шагах от воды, смотрит молча и вроде как с уважением.

– Спасибо, – говорю, – что погостить разрешила. Хорошее у тебя тут место. Чем отблагодарить тебя?

Глаза отвела, губы поджала – строгая, да и возраст не чета тем девчонкам, с которыми я дело имел.

– Ты одна тут, – говорю, – трудно тебе. А там у меня девчонок много. Прислать тебе в помощь?

Помолчала, поверх меня глядя, а потом кивнула медленно, словно одолжение делала. Ну да я не гордый, понял и так.

– Тогда пришлю, – отвечаю. – Нечего им без дела по лесам бегать.

Отвязал лодку и поплыл обратно. Михалыч не обманул – дал ветер попутный, я не плыл – летел. Старшая по своему берегу шла, провожала. Не знаю, сколько ей веков было, а не верила она людям. Она и мне-то не особо поверила. Ну да не мешала ни в чём – и ладно.

Лодку я вернул, своё забрал. Навок, что по дороге в лесу меня ждали, к старшой отослал: она их в оборот сразу взяла. А я шёл и думал, что с Васькой делать. И Михалычу помочь обещался, и за утопленника поручился почти, а только в утреннем виде моему протеже у водяного делать нечего. Так и не придумал ничего, пока до гостиницы шёл.

А там сюрприз оказался: предложили баню на первый пар со скидкой заказать: на остальное время расписано уже. Я, недолго думая, согласился. Баню я видел, новодел, никто из духов там ещё не поселился, так что никого не обижу. А с пару так хорошо в озеро холодное! Эх! Жизнь!

И Васька тут как тут. В божий вид себя привёл, на человека стал похож, даже рубаху со штанами достал. Пара заплат на коленях это уже мелочи. Пока я плавал, он в стороне держался – чай, я не баба, чтобы на меня пялиться да лапать, а как на пристань вылез, и он тут как тут.

Я его так придирчиво оглядел, кивнул одобрительно.

– Другое дело, – говорю. – А теперь выкладывай, чего хотел.

– Выпить бы мне, – тоскливо облизнулся утопленник. – Душа горит… Да навку бы какую хоть..

Тьфу ты, нечисть!

– Не остудился ещё?! – рассердил он меня. – Так иди, поплавай на дне ещё лет сто! Мало тебе жизни бестолковой, ты и в посмертии время зря тратишь!

Смотрю – голову опустил, виновато в доски уставился. Нет, дорогой, ты меня на мякине не проведёшь. Жалость – не твой случай.

– Ты вот подумай лучше, кем ты был раньше: трактористом! И всё! В одном этом от тебя пользу колхоз увидел, а ты что сделал, дурья твоя башка? Перед девками покрасоваться решил, нажрался, как свинья, имущество колхозное утопил и сам утоп! Хоть кто-то тебя потом добрым словом вспомнил или только за трактор матюгали?

– Матюгали, – вздохнул еле слышно. Пробирать его стало. Так это ещё цветочки.

– Бестолковым ты был, бестолковым и помер, – я пошёл обратно в баню. – Тебе, дураку, шанс дали душу свою исправить, а ты только о выпивке думаешь да за бабами голыми подглядываешь! Вон, у Михалыча, помощник требуется, русалку и озеро в придачу обещает! А русалки там – обалденные девки! А ты… Тьфу! Да что с тобой говорить, ленивый ты, и толку от тебя никакого…

Когда я второй раз окунуться вышел, Васьки уже не было – у себя скрылся.

Утром, когда солнце уже взошло, а соседи ещё спали, меня потянуло на пристань. Я закинул на плечо полотенце – умыться сразу, и пошёл вниз.

Васька ждал, наполовину высунувшись из воды. Вид у него был серьёзный, сразу понятно, ночь не просто так провёл – думал.

– Ну, чего звал? – Я умывался, попутно любуясь озером: утро тихое, тёплое, небо ясное, вода – чисто зеркало, отражения лучше оригиналов…

– А чего там, у Михалыча твово, делать-то надо? – Утопленник выбрался на пристань, но смотрел вниз.

– Работать, конечно, – я пожал плечами. Рано пока радоваться, лень – великая сила, а Васька привык за сто лет бездельничать. – За рыбами следить, за озером каким. Я ж не водяной, откуда знаю. Хочешь, спроси его, он тебе лучше расскажет.

– А русалку дадут? – облизнулся Васька.

От нечисть! Не мытьем, так катаньем!

– Проявишь себя хорошо, они за тобой сами бегать будут. Какую выберешь, с той и живи.

Утопленник молчал, раздумывая и взвешивая все за и против. Работать ему было лень, привык за столько лет на баб пялиться, а теперь он нутром чуял, что Михалыч спуску не даст. Но и перспектива стать вторым человеком после водяного, да ещё и с русалками, манила Васькину душу знатно.

Наконец, он решился.

– Куда плыть-то?

– В щучье озеро, – я мысленно поискал водяного, убеждаясь, что не ошибся с направлением. – Скажешь, что ведун прислал. Он поймёт.

Васька вскинул голову, понимающе моргнул, неловко улыбнулся и, благодарно кивнув, исчез под водой.

Я проводил его взглядом и отправился к себе. Мне оставался последний день отдыха, и я намеревался провести его с пользой, разобравшись с ещё одним делом.

Васька позвал меня на пристань вечером. Народ уже поужинал, и почти все разошлись по комнатам. Где-то за стеной визгливыми голосами пели тётки под руководством полустарческого мужского тенорка. Я взял с собой початую бутылку водки и пошёл на пристань. Получилось у Васьки или нет, но хотя бы за попытку глоток беленькой он заслужил.

Довольный утопленник светился так, что я всё понял без слов. Но Васька хотел поделиться впечатлением. Он возбужденно переминался с ноги на ногу, взмахивал руками, восторженно рассказывая про хозяйство водяного и про озеро, которое Михалыч ему доверил. То самое, где меня кружило. Василий был от него в полном восторге и горел желанием оправдать оказанное ему доверие.

– Здорово, вот, – закончил он рассказ. – Спасибо тебе, что вразумил, я теперь стараться буду!

– Вот и отлично, – я достал бутылку. Утопленник среагировал на её появление намного сдержанней, чем раньше при одном упоминании, и я окончательно уверился, что парень всё осознал и настроен серьёзно.

– Вот за это можно и выпить чутка, – я глотнул сам и угостил Ваську. Немного совсем, чтобы он настрой подкрепил.

– А теперь пора мне, уезжаю я завтра.

Василий сразу погрустнел: не часто люди с такими душами общаются.

– Ты это… приезжай ещё, – утопленник вздыхал, заглядывая мне в лицо. – Мы тебе всегда рады будем.

– Посмотрим, – я убрал бутылку в карман. – Давай там, завлекай русалок.

Васька расцвёл в улыбке.

– Я уж постараюсь! Мне Михалыч сказал, как озеро в порядок приведу, если захочу – могу на любой жениться, он против не будет.

– Вот и отлично, – я искренне порадовался за бывшего непутевого утопленника. – Так глядишь, и в люди снова выйдешь.

– Не, – засмеялся Васька. – Там у меня теперь такое хозяйство, я его не брошу! И красиво там. Жаль, тебе не показать, тебе бы понравилось.

– Да ничего, я тебе так верю, – желания утопиться у меня никогда не возникало. – Бывай, Василий, и Михалычу привет передавай.

Попрощались мы, а на следующий день я уехал. И, пока на катере плыл, слышал, как русалки и навки провожали докуда могли.

Я знал, что если и вернусь сюда, то очень нескоро, но связь со всеми обитателями сохранил. Когда надо – говорю с ними, новости узнаю. Васька в хороших руках Михалыча быстро в дело вошёл, уважение приобрёл, остепенился, да и женился на русалке одной, гулять не захотел. Рыбята у них по весне будут.

История четвёртая. Навки

Навки девками весёлыми оказались. До гостиницы меня проводили, из-за деревьев следили, не высовывались, а как устроился да обратно в посёлок пошёл – не выдержали: ближе подошли. Я иду, а они шагах в десяти по лесу рядом бегут, рубахи-платья между сосен да берёз мелькают. Молоденькие такие, лет от четырнадцати до восемнадцати, худенькие все, волосы длинные русые, у кого свободно раскиданы по плечам, только лентой через лоб перехвачены, а у кого в косу заплетены. Личики кругленькие, симпатичные, похожие, как у сестёр. Глаза красивые, зубы весело скалят, на носах у некоторых веснушки зеленеют.

Всё бы как у людей, только и волосы, и кожа зеленью отливают. Думают, что я их не вижу, смеются да хихикают, между собой переговариваются – получится меня в лес заманить или нет. Хоть и мёртвые, а ласки да силы мужской им хочется не меньше, чем живым. Не были бы навками…

Я слушал–слушал, а потом не выдержал. Остановился на обочине, к ним повернулся.

– Не надоело, – говорю, – за глаза меня обсуждать?

Они так разом стайкой сбились изумленно, понять не могут, с кем это я на пустой дороге беседы веду.

– Вам, вам говорю, – смотрю так на них с прищуром. – Вижу я вас прекрасно. И слышу тоже. Не пойду я к вам, не надейтесь.

И, пока они в себя приходили от неожиданности, я развернулся и дальше пошёл. Думал – всё, отстанут теперь.

Как бы не так.

Минуты не прошло – догнали, и давай наперебив смеяться и заманивать.

– А ты на нас получше погляди, молодец! – Бегут впереди меня, оглядываются. – Не рассмотрел, поди? Любую выбирай, а хочешь всех сразу бери!

Тьфу ты, нечисть! Шустрые девки. Таким палец в рот не клади.

– Некогда мне с вами, – отвечаю. – Мне тут многое еще посмотреть нужно.

– А что поглядеть хочешь, ведун? Мы тут всё знаем! – Смеются.

Остановился я, сказал им, что в брошюрке прочесть успел да что интересным показалось. Навки так собрались стайкой, призадумались, потом самая старшая из них выдала:

– К камню сходи и на берег. А остальное пустое всё. Хочешь, проводим тебя?

Я подумал, расклад прикинул. Неспроста это всё, затеяли они что-то.

– А вам-то что за выгода со мной ходить? – спрашиваю. – Сманить к себе хотите?

Навка головой покачала, косу потеребила.

– Скучно нам, – отвечает. – Только ты нас и видишь. Неужто против будешь с нами поговорить?

Усмехнулся я про себя, ладно, думаю. Всё равно ведь не отстанут теперь, пусть уж идут рядом. Да и мне веселей.

Обрадовались они, засмеялись весело.

– Мы тебя на дороге ждать будем, – руками помахали и по своим тропам убежали. Им-то что, напрямки через лес да болото. А мне через поселок на нужную дорогу выходить.

Иду себе потихоньку, торопиться некуда, попутно посёлок осматриваю, магазины примечаю, лавки сувенирные. Не с пустыми же руками домой ехать.

Вышел на нужную дорогу, долго один шёл – не навьи эти места были – слишком открыто всё, людей много. Навки меня дальше ждали. Весело с ними идти оказалось. То ягодники раскинут, то на куст какой, лишайниками изукрашенный, внимание обратят, то ручей-речку с чистой, солнечной водой под ноги бросят, то озеро русалье с мёртвой водой покажут. И видно, что нравится им это, давно ни с кем по-человечьи не общались. Иду, ягоды ем, водой из реки запиваю, с навками беседую. А всё же видно – хоть и навьи места, а не хватает лесу хозяйской руки. Девчонки-то живут тут только да играют.

– А леший-то где у вас? – спрашиваю. – Что за лесом не глядит?

Посмурнели, заскучали сразу.

– Уснул, – отвечают. – Да пойдём дальше, сам увидишь.

И правда, увидел. Спит себе на взгорке, почти полностью одеревенел, не дозваться – не добудиться толком. Древний очень. И огромный. Преемника дождётся и совсем уснёт.

Не стал я его тревожить, дальше пошел. Тут уже и народ попадаться стал: как-никак – туристическая точка, только далеко от посёлка. Не все сюда доходят.

Пока я туристом ходил, смотрел да кое-какую работу делал, навки в лесу народ гоняли: слышно было, как бабы повизгивали, когда им то мерещилось что-то, то ветки их цепляли, а то и голоса чудились.

Удовлетворился я сделанным и назад направился. Отошёл от людей подальше и навки тут как тут. Довольные, наелись эмоций женских, и опять их на меня потянуло. То просто зубы скалили, а теперь выспрашивать принялись, какая больше нравится да дразниться нагло.

– А ты так на нас погляди! Неужто не хороши?

И давай передо мной рубахи выше пояса задирать и вертеться то передом, то задом. А под рубахами они голышом: ножки стройные, животики плоские, попки круглые… А им мало, давай нагибаться, чтобы разглядел получше.

Вот ведь, заразы! Были бы живыми, завалил бы в кусты! На всех бы меня не хватило, но двух-трёх я бы…

А они моментом мой настрой почуяли, окружили прямо на дороге и давай ластиться. То одна прижмётся, то другая голову на плечо положит, вздыхая, то третья в глаза заглядывает ласково… И прижимаются то грудью, то бёдрами, то и всем телом льнут, в ухо мурлыкая. Прогнать – руки с языком отказываются. И отшучиваться уже не могу, потому как чую – действуют на меня, заразы. Хоть и понимаю, что нечисть, а ведь манят… Одну приобнял, вторую погладил… Талии тонкие, грудки-яблочки, тела упругие, прохладные, кожа гладкая, приятно… А девки хихикают, ветерком теплым, как дыханием, щекочут, шею целуют, руками ласкают…

Сдался я. Додразнили. Не могу дальше идти.

– Вы ж бестелесные, – растерянно отвечаю. – Как же с вами…

– А ты не беспокойся, мы можем… – вмиг старшая рядом оказалась, руками за шею обхватила, да и запрыгнула сверху, ногами обняв.

Голову мне закружило, под ладонями тело женское чую, только не человечье тёплое, а холодное, навкино. И не хуже ничуть, чем с живой бабой. А навка и так на мне, и этак покрутилась, а под конец зад подставила чисто кошка.

Стою посреди дороги, навку постанывающую пользую, балдею, пофиг на всё. Остальные девки в круг собрались, млеют, своей очереди ждут… Ну, думаю, чего, дурак, отказывался? Это ж повезло мне на такую толпу девок. Это ж с ними хоть целый день можно, и крути как хочешь – весу-то всего ничего…

И тут чувствую вдруг – начинает она из меня потихоньку силу вытягивать да подружкам своим отдавать. Так не просто кончишь, так и концы совсем отдашь! Ах ты, сукина дочь, лешего внучка! Это не я их, это они меня пользуют, как хотят! Нашли себе игрушку! Зло меня взяло, я навку от себя отшвырнул, обматерил их всех, привел себя в порядок и в посёлок пошёл. Ну, думаю, засранки, я к ним со всей душой, а они воспользоваться решили! И самому досадно: я бы куда больше им дал, по-хорошему-то, чем украдкой взять попытались. На всех бы им хватило…

Иду себе, злой как чёрт, матерюсь под нос – хорошо, дорога пустая. А они подсобрались, догнали.

– Неужто не угодили чем? – как ни в чём не бывало спрашивают. – Так ты нам покажи, как тебе любо…

Ах вы, бесово отродье!

Огляделся я, поднял ветку подходящую, замахнулся с плеча да, как кнутом, этой веткой по навкиным задницам и всыпал. Всех достал. Завизжали они, заойкали.

– А ну пошли прочь, пока не поубивал, к чертям, всех!

Сдуло их как ветром, только уж на подходе к поселку старшая показалась.

– Ведун, а ведун… – жалобно так позвала, а сама осторожно из-за дерева выглядывает да на ветку в моей руке косится.

Неймётся же, заразе.

– Я неясно что-то сказал? – рыкнул зло.

– Сестрицу освободи, а?

Помнил я сестрицу это: в лесу на краю поселка видал. Злая, мечется на одном месте, на всех кидается. Я даже и подходить не стал, удивился только, что она тут забыла да рявкнул немного, когда она меня руками достать попыталась. Освободи им такое чудо, а потом по всему посёлку проблем не оберёшься.

– Пусть сидит, где сидит, – я развернулся и пошёл дальше, не выбрасывая ветку.

Навки больше не подходили, и даже та, привязанная, не рискнула на меня вякнуть.

Утром навки шли за мной по лесу молча. Умей их видеть кто-то ещё, я бы сейчас наслаждался одиночеством. Но пока я был единственным, с кем они могли поговорить, и кто мог им помочь. Я помнил про привязанную к месту навку, но немедленно бежать и спасать её не собирался. Сидела она там до меня и ещё посидит, потерпит, им полезно. А то совсем распустились…

Одна из навок попыталась пошутить на вчерашнюю тему, но я предложил им прогуляться к Ваське, и девки сразу обиженно зафыркали.

– Утопленник он! Скользкий, мокрый, чего с него взять!

– Ну идите, ищите себе живых, а я вас видеть не хочу, – я до сих пор на них сердился. – Всё равно от вас толку никакого.

Навки отступили, и минут пять я шёл без мелькания их рубах по соседству. Проявились они, когда я повернул на короткую дорогу к посёлку.

– Ведун, – серьёзным голосом позвала старшая, – дело к тебе есть, ведун.

– Какое ещё дело? – я буркнул, не останавливаясь. – Опять шуточки ваши? Так я всё вчера сказал. Идите к чёрту или куда хотите.

Замялись, слышу и настрой у них не вчерашний игривый. Кажется, и в самом деле дело серьёзное. А навка вздохнула виновато, да и остальные невеселы.

– Не удержались мы вчера, ведун, не серчай. Вкусный ты шибко. – Извиняется. – Не будем больше с тобой так шутить. Помощь твоя нужна.

Не будут они… Посмотрел я на них и вижу: и в самом деле раскаялись, насколько могли. Ладно, поговорим.

– Что за дело-то? – спрашиваю. – Про сестру вашу опять, что ли?

– Нет-нет, – головой замотала. – Пути открыть. Ты можешь, мы узнавали.

Я остановился. Ишь ты, Пути открыть… Узнавали они…

– Ну, давайте поговорим, – отвечаю. Навка тут же место показала, где поговорить можно: хороший такой взгорок, под сосной, и на солнышке почти. Да и с дороги незаметный. Перебрался я через ручей, что под взгорком разлился, до камня добрался, сел. Хорошее место, скрытное. Людям его не показывают. И в самом деле, не шутят навки, важно это для них.

– Говори, что за Пути.

Она быстро подсуетилась, подружек своих разогнала, чтобы не маячили перед глазами: рассердить меня боится.

– Наши, – отвечает, – у нас все леса тропами связаны, только нам туда пути закрыты. Не людское это дело, но тебе покажу.

Повела она меня, камень указала. Я его поднял, смотрю и впрямь – карта навья. Огляделся, нашёл ещё один камень, а там уже другой уровень путей показан. Навка за спиной стоит, губы кусает – тайное я увидел. Я с первой картой сверился, пути нашёл, о которых речь была, и врата запертые заодно. Знакомое место оказалось, был я там и врата эти видел. Карты на место вернул, обратно на свой камень сел подумать.

Сложного-то ничего, только ключ нужен особый. Мне самому такой не сделать. Да и девки знали, что просили: не только им воля будет, земле да лесам это на пользу пойдёт. Но после вчерашнего за просто так я помогать навкам не собирался.

– Ключ мне нужен. – Я на навку снова посмотрел. – Без него не открою.

Она обрадовалась, разулыбалась вся.

– Есть, есть ключ, – руками своим подружкам замахала. – Дадим!

– Допустим, открою врата, – я соглашаться не торопился. – И что я за это получу?

Она сразу сникла вся: себя предлагать – так я встану и уйду, а больше и не знает ничего.

– Можжевельник хочу, – я озвучил заказ. – Чтобы не живой ломать, а сухую ветку нормальную, чистую, в пару пальцев толщиной, не меньше.

Она глазки вскинула, заозиралась, заулыбалась неуверенно.

– Найдём-найдём! – говорит. – Только помоги!

Ну да ладно. Мне не жалко. Можжевельник мне не столько нужен был, сколько я за вчерашнее отыгрывался: не видел я своего заказа в лесу. Навного – сколько угодно, живой – тоже есть, а вот чтобы сухой и чистый… Блажь у меня такая появилась. Пусть поищут. Найдут – и хорошо, нет – я моральное удовлетворение всё равно получу.

– Давайте ключ, – отвечаю.

Ключ они дали. Рябиновый, с метр длиной почти, весь в письменах навных, магических. Красивый, так бы с собой взял, да нельзя. Нужен он тут.

По пути навку привязанную освободил. Колдовал там кто-то неумело. Привораживал, да вместо милого навкин подол к месту привязал. Девка мне даже спасибо не сказала, в лес кинулась быстрее пули – до того ей посёлок с людьми опротивел. Я обижаться на неблагодарность не стал – главное, что она людям мстить не захотела.

Пришёл я куда нужно, огляделся. Быстро шёл, народа много обогнал: им спешить некуда, а у меня время ценно. Где открывать врата нужно – место туристами людное, а мне минут пять минимум безлюдности надо, чтобы всё сделать. Вышел из леса, смотрю – отошли туристы от нужного мне места, а за спиной голоса следующих раздаются.

– Ну, – говорю, – девки, завлекайте народ как хотите, а чтобы ко мне близко никто не подошёл, пока работать буду.

Они в лес обратно развернулись, слышу женские визги восторженные: ягодники увидели, собирать кинулись. Ну и мужики тоже встали – баб своих ждать.

Я к месту нужному чуть ли не бегом кинулся, по пути стабилизаторы подбирая – врата закрепить.

Хотел сначала пройти как положено, а навки в спину толкнули – напрямую иди, не удержать людей ягодами долго. Шагнул я напрямую, стабилизаторы разложил, где нужно, ключ в землю и начал открывать. Пошёл процесс, а из лесу новые туристы показались. Навки только руками развели – где на всех ягод набраться, – а сами в нетерпении смотрят, кулачки жмут: быстрее, быстрее… Я и сам смотрю – время поджимает, народ всё ближе, а настройки поторопить я никак не могу…

Слава богу, застряли туристы на обманке, пока кругами ходили, я завершил всё. Ключ с облегчением достал, выдохнул так: успел, а навки с визгами восторженными уже кинулись по тропам новым.

– Ключ верни, не забудь! – только крикнули.

А то я не знаю.

Погулял ещё, воздухом чистым подышал, полюбовался, как заработало всё, да и пошёл обратно. В лесу по пути место укромное нашёл, ключ там оставил.

А можжевельник навки мне всё-таки нашли. Предлагали сначала грибами да ягодами откупиться, а куда они мне в дороге? Отказался я от замены, и подсуетились они всё же: старшая с них потребовала расплатиться, как положено. Я на них и сердиться перестал. Нечисть и нежить доброе тоже понимает и добром платит, как умеет.

Ветку я с собой забрал. Дома она у меня, об отпуске напоминает.