Текст книги "Всеобщая история географических открытий"

Автор книги: Жюль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава пятая
Ибн-Баттута (1304–1377)

Ибн-Баттута. – Нил, Газа, Тир, Тивериада, Баальбек-Небек, Дамаск, Мешхед, Басра, Багдад, Тебриз, Медина, Мекка, Йемен. – Абиссиния. – Берберийская земля. – Ормуз. – Сирия. – Анатолия. – Малая Азия. – Астрахань. – Константинополь. – Туркестан. – Герат. – Инд. – Дели. – Малабарский берег. – Мальдивские острова. – Цейлон. – Коромандельский берег. – Бенгалия. – Суматра. – Китай. – Африка. – Нигер. – Тимбукту.

Достойным последователем Марко Поло был арабский путешественник Ибн-Баттута, который для исследования Египта, Аравии, Анатолии, Татарии, Индии, Китая, Бенгалии и Судана сделал то же, что Марко Поло для значительной части Центральной Азии.

Ибн-Баттута (полное его имя Абу-Абдалла-Мухаммед Ибн-Баттута) родился в 1304 году в городе Танжере в Северной Африке. Получив богословское образование, Ибн-Баттута в 1324 году решил совершить паломничество в священный город арабов Мекку. Но поехал он туда не прямым путем. Из Танжера он направился в Египет, побывал в Александрии и Каире, поднялся вверх по Нилу до границ Нубии, а затем, вернувшись обратно в Египет, переправился в Малую Азию, где посетил Газу, Тир – тогда сильно укрепленный город – и через Тивериаду и Баальбек-Небек проехал в Дамаск. В этом городе свирепствовала чума. Из Дамаска Ибн-Баттута поспешил отправиться в Мешхед, где посетил гробницу арабского пророка Али. В Мешхеде собираются толпы больных и увечных, которым, по словам путешественника, достаточно провести у гробницы одну ночь, чтобы исцелиться от своих недугов. Баттута, по-видимому, нисколько не сомневается в возможности этого чуда, носящего на востоке название «ночь выздоровления».

После Мешхеда неутомимый и любознательный паломник отправился в Басру, затем в королевство Исфахан и в провинцию Шираз. Из Шираза он проехал в Багдад, Тебриз, оттуда – в Медину и, наконец, прибыл в Мекку, где оставался три года.

Во времена Ибн-Баттуты, в эпоху расцвета владычества ислама, в Мекку стекались богомольцы с разных концов земли – из Китая, Центральной Азии, Индии, Африки, Египта. С караваном паломников Ибн-Баттута посетил все города Йемена. Добравшись до Адена, он отплыл в Зейлу, один из портов Абиссинии, и вступил на африканский берег. Продвигаясь все дальше и дальше, любознательный путешественник попадает потом в Ормуз, объезжает несколько персидских провинций, и в 1332 году мы вторично застаем его в Мекке, куда он вернулся после трехлетних странствий.

Но это был только временный перерыв в путешествиях Ибн-Баттуты. Вскоре он опять покинул Аравию. Пустившись исследовать малоизвестные страны верхнего Египта, он направился к Каиру, оттуда – в Сирию, в Иерусалим, Триполи, Анатолию, где единоверцы оказали ему радушный прием.

Дальше арабский путешественник рассказывает о Малой Азии. В Эрзуруме ему показали метеорит весом в 620 фунтов.

Переплыв Черное море, Ибн-Баттута совершил путешествие по Крыму и степям Южной России, добрался до города Болгар, лежавшего на берегах Камы, недалеко от Волги – на такой высокой широте, замечает путешественник, что стало очень заметно неравенство дня и ночи. Затем Ибн-Баттута спустился к устью Волги и прибыл в Астрахань, где находилась зимняя резиденция монгольского хана. В это время одна из жен хана собиралась навестить своего отца, константинопольского императора. Ибн-Баттута не преминул воспользоваться оказией, чтобы посетить Европейскую Турцию. Он добился разрешения присоединиться к свите. Жена хана отправилась в путь в сопровождении десяти тысяч человек. Прием, оказанный им в Константинополе, был великолепен; колокола гремели с такой неистовой силой, что, казалось, «даже горизонт колеблется от этого звона».

Из Константинополя он возвратился в Астрахань. Отсюда через бесплодные пустыни Туркестана Ибн-Баттута направился в Хоросан, а затем в Бухару, полуразрушенную после нашествия Чингисхана. Не только терпение, но и удача помогли ему добраться до города Герата. Это был самый дальний пункт, достигнутый путешественником на западе. Следуя вдоль границы Афганистана, он достиг берегов Инда и отправился вниз по течению до устья реки. Побывав в городе Лагоре, путешественник направился в Дели. Это был большой и прекрасный город, жители которого почти все разбежались, напуганные жестокостями тамошнего властителя Магомета.

Но иногда на этого тирана находили минуты великодушия. Арабский путешественник прибыл к нему в одну из таких счастливых минут и был принят весьма благосклонно. Тиран осыпал его милостями и назначил судьей в Дели, предоставив земли и денежные доходы, связанные с этой должностью. Вскоре, однако, тиран заподозрил Ибн-Баттуту в заговоре. Чтобы избежать гнева Магомета, Ибн-Баттута вынужден был оставить свою должность и сделался факиром. Но Магомет неожиданно сменил гнев на милость и назначил Ибн-Баттуту посланником в Китай.

Итак, судьба еще раз улыбнулась мужественному путешественнику. Теперь он мог добраться до отдаленнейших стран при очень удобных и сравнительно безопасных условиях. В сопровождении двух тысяч всадников он повез подарки китайскому императору. Ибн-Баттута никак не рассчитывал на встречу с повстанцами. Между тем индийцы напали на его конвой, а самого Ибн-Баттуту дочиста ограбили и взяли в плен. Связанного по рукам и ногам, его увезли в неизвестном направлении. Однако он не потерял присутствия духа и, воспользовавшись первой возможностью, совершил смелый побег. Он скитался в течение семи дней, пока не встретил, наконец, одного негра, который привез его в Дели, ко двору императора.

Магомет, узнав о злоключениях Ибн-Баттуты, снарядил новую экспедицию, которая на сей раз благополучно миновала мятежные области и достигла Малабарского берега. Через некоторое время Ибн-Баттута вступил в Каликут. Здесь он оставался три месяца в ожидании благоприятного ветра.

Наконец задул попутный ветер. Ибн-Баттута нанял тридцать джонок и нагрузил на них подарки для китайского императора. Но разыгравшаяся ночью буря разбила все суда, и дары Магомета пошли на дно. После этой второй катастрофы Ибн-Баттута уже больше не рискнул предстать пред властителем Дели и отплыл на Мальдивские острова.

Поселившись на Мальдивских островах, арабский путешественник женился на трех женах. Местная королева обратила внимание на Ибн-Баттуту и назначила его судьей. Однако великий визирь, завидовавший популярности араба, начал строить против него козни. Ибн-Баттуте снова пришлось бежать. Он надеялся добраться до Коромандельского берега, но ветры отнесли его судно к острову Цейлону.

Здесь Ибн-Баттута был принят с большим почетом и получил от султана разрешение подняться на священную гору Серендид, или Адамов пик. Ему хотелось увидеть на вершине горы чудесный отпечаток человеческой ноги, который, как утверждали индийцы, был оставлен на камне «стопою Будды» при его вознесении на небо.

С Цейлона Ибн-Баттута все же добрался до Коромандельского берега, хоть и испытал в пути жестокие бури. Оттуда он попал в Бенгалию, где его восхитили естественные богатства страны, и затем переправился на Суматру. Принятый с почетом местным королем, он воспользовался его щедротами, которые помогли собрать необходимые средства для поездки в Китай.

Ибн-Баттута побывал во многих городах этой обширной империи, изучая обычаи китайцев, их промышленность и торговлю. Правда, до Великой стены на севере Китая он так и не добрался, хотя упоминает о ней в своем сочинении, называя эту стену «препятствием Гога и Магога». Случай дал ему возможность присутствовать на похоронах одного хана, который был погребен вместе с четырьмя рабами, шестью фаворитами и четырьмя лошадьми. Затем Ибн-Баттута вернулся в Зейтун, но вспыхнувшее там восстание заставило его покинуть этот город. Он отплыл обратно на Суматру, откуда после остановок в Каликуте и Ормузе возвратился в 1348 году в Мекку, объехав еще Персию и Сирию.

В следующем году Ибн-Баттута вернулся после двадцатипятилетних странствий в свой родной город Танжер. Но он не мог долго усидеть на одном месте. Через некоторое время его снова потянуло в дальние страны. На этот раз Ибн-Баттута отправился в Испанию, затем вернулся в Марокко, проник в глубь Судана; объехав области, орошаемые Нигером, он перебрался через великую пустыню Сахару и, наконец, вступил в город Тимбукту, совершив новое большое путешествие, уже само по себе достойное высшей славы. Это было его последнее путешествие. В 1353 году, спустя двадцать девять лет после того, как Ибн-Баттута в первый раз покинул Танжер, он возвратился в Марокко и поселился в Феце, где встретил человека, которому продиктовал свою увлекательную книгу, известную под заглавием «Подарок любознательным».

Арабский путешественник прославился как самый отважный исследователь XIV века, и потомство совершенно справедливо ставит имя Ибн-Баттуты рядом с именем знаменитого венецианца Марко Поло.

Глава шестая
Жан де Бетанкур (1339–1425)

Нормандский рыцарь. – Его мечты о завоеваниях. – Что было известно о Канарских островах. – Кадис. – Канарский архипелаг. – Жан де Бетанкур возвращается в Испанию. – Свидание Бетанкура с кастильским королем Генрихом III – Гадифер исследует Канарский архипелаг. – Возвращение Жана де Бетанкура и его ссора с Гадифером. – Крещение канарийцев. – Французские колонисты на Канарских островах. – Попытки завоевать остров Гран-Канария. – Учреждение канарийской епархии.

В 1339 году в графстве Э, в Нормандии, родился Жан де Бетанкур, барон Сен-Мартен ле-Айар. Проявив себя как отважный воин и искусный мореплаватель, он мечтал снарядить большую заморскую экспедицию и совершить какое-либо открытие.

Благоприятный случай не заставил себя ждать.

В Атлантическом океане, против берегов Африки, лежит группа Канарских островов, носивших некогда название «Счастливых». Мысль о завоевании Канарских островов показалась Жану де Бетанкуру весьма соблазнительной, и он стал готовиться к экспедиции. Покинув свой замок, он отправился в Ла-Рошель на берегу Атлантического океана. Там он встретился с рыцарем Гадифером де ла Саль, таким же точно искателем приключений. Жан де Бетанкур поделился с Гадифером своими замыслами, и тот предложил ему попытать счастье вместе. Бетанкур ответил согласием.

Вскоре Бетанкур приобрел хорошие корабли, нанял матросов, собрал войско и закупил припасы. Вместе с Гадифером он вышел из гавани Ла-Рошель и благополучно прибыл в испанский порт Ла-Корунья. Затем флотилия снова направилась на юг, вдоль Португальского берега, и, войдя в испанскую гавань Кадис, надолго там задержалась. Задержка произошла из-за распри Бетанкура с генуэзскими купцами, которые обвинили его в похищении у них корабля. Бетанкур вынужден был отправиться в Севилью, к королю Генриху III, который снял с него обвинение.

Через восемь дней после отплытия из Кадиса флотилия достигла одного из островов Канарской группы, которому Бетанкур присвоил название «Грасьоса». Вскоре показался еще один остров – Лансароте, длиной в 44 и шириной в 16 километров. Прежде чем обнаружить здесь свои завоевательные замыслы, Жан де Бетанкур решил захватить несколько других островов. Войдя в доверие к местному царьку, нормандский рыцарь построил на острове Лансароте небольшую крепость и, оставив там гарнизон, отправился дальше. В течение восьми дней Жан де Бетанкур объезжал соседние острова, но не встретил ни одного человека, так как все жители при приближении корабля скрывались в горах. Между тем припасы у мореплавателей быстро истощались, и среди экипажа началось волнение.

Оставив Гадифера на острове Лансароте, Жан де Бетанкур решил возвратиться в Испанию, чтобы запастись провизией и набрать новую команду, так как на своих людей полагаться он больше не мог.

Первое, что он сделал по прибытии в Кадис, – принял меры против взбунтовавшихся матросов, заключив самых непокорных в тюрьму. Затем нормандский рыцарь отправился в Севилью, добился аудиенции у кастильского короля Генриха III и отдал ему под покровительство Канарские острова.

Расчет оказался правильным. Кастильский король не только согласился принять щедрый дар, но и назначил Жана де Бетанкура правителем Канарских островов, определив в его пользу пятую часть дохода со всех товаров, которые будут поступать с этих островов в Испанию. Кроме того, Генрих III подарил ему двадцать тысяч мараведи и предоставил право чеканить на Канарских островах собственную монету. Генрих III отдал также в распоряжение Бетанкура хорошо оснащенный корабль с большим грузом провизии, оружия и всевозможных припасов.

Между тем на острове Лансароте, где губернатором был оставлен Гадифер, начались раздоры и столкновения среди людей, составлявших гарнизон крепости, а затем – стычки европейцев с туземцами, повлекшие жертвы с той и другой стороны. В конце концов Гадифер решил перебить всех туземных мужчин, а женщин и детей обратить в христианскую веру. Только неожиданное прибытие корабля, посланного Жаном де Бетанкуром, отвлекло Гадифера от исполнения этого замысла.

Как только закончилась разгрузка корабля, Гадифер отправился на нем исследовать соседние острова архипелага.

На острове Гран Канария (Большая Канария) навстречу европейцам вышло около пятисот туземцев. Зная о жестокости завоевателей, они держались настороже и не пустили их в глубь острова.

Тогда Гадифер направился к острову Гомера, на котором виднелись многочисленные огни. С наступлением дня некоторые из спутников Гадифера попытались было высадиться на берег, но неустрашимые туземцы набросились на европейцев и вынудили их поспешно отчалить.

После этого Гадифер решил попытать счастья на острове Ферро (Иерро). Здесь высадка не встретила никаких препятствий, и Гадифер со своими спутниками прожил на этом острове двадцать два дня.

Остров Ферро был великолепен. Тысячи сосен вздымали к небу свои мощные стволы. Глубокие прозрачные ручьи щедро орошали почву. В лесу встречались в изобилии кабаны, козы и овцы и всевозможная пернатая дичь.

Покинув Ферро, Гадифер отправился на остров Лас-Пальмас (остров Пальмы) и пристал к гавани, лежащей недалеко от большой реки. Этот остров также был покрыт сосновым лесом и драконовыми деревьями. Здесь Гадифер встретил туземцев – красивых, рослых и сильных людей, с правильными чертами лица и белой кожей.

Гадифер оставался на этом острове несколько дней. Затем, запасшись водой, он объехал остальные острова архипелага и вернулся в свою крепость на Лансароте. За те три месяца, что Гадифер отсутствовал, оставшаяся часть отряда вступала в постоянные стычки с островитянами и захватила многих из них в плен. Доведенные до отчаяния, канарийцы стали сами отдаваться в руки европейцев и соглашались принять крещение, лишь бы только избавиться от жестоких преследований. Обрадованный таким исходом дела, Гадифер направил в Испанию к Бетанкуру посланца с отчетом о последних событиях на Канарских островах.

Но не успел еще губернаторский посланец добраться до Кадиса, как Жан де Бетанкур самолично прибыл на остров Лансароте. Гадифер и все европейцы оказали ему торжественный прием.

Жан де Бетанкур был человеком честолюбивым. Не довольствуясь покорением Канарских островов, он стал уже мечтать о завоевании африканских земель. Между тем предстояло еще приложить немало усилий, чтобы упрочить господство на Канарских островах, властителем которых он являлся пока только номинально. Поэтому Бетанкур решил прежде всего осмотреть острова, исследованные Гадифером.

Запасшись съестными припасами и оружием, он отправился вместе с Гадифером к острову Фуэртевентура, где оставался в течение трех месяцев. За это время он захватил в плен много туземцев и отправил их на Лансароте. Следует сказать, что жители Фуэртевентура, чрезвычайно смелые и сильные люди, яростно отстаивали свои законы и обычаи. Но перевес был на стороне завоевателей, к тому же еще построивших крепость на вершине горы.

Однако экспедицию пришлось неожиданно прервать, так как между обоими завоевателями вспыхнула ссора. Гадифер резко упрекал Бетанкура за то, что он принес острова в дар кастильскому королю, и требовал, чтобы несколько островов было отдано ему в полное владение. Дело кончилось тем, что соперники отправились искать справедливости в Испанию, каждый на своем корабле, и порознь прибыли в Севилью. Король Кастилии, как и следовало ожидать, нашел поведение барона де Бетанкура вполне справедливым и выразил свое порицание Гадиферу, после чего тот вернулся во Францию, чтобы никогда больше не приезжать на Канарские острова.

Избавившись от соперника, Жан де Бетанкур снова прибыл на остров Фуэртевентура, где не прекращались битвы с канарийцами, которые успели разрушить крепость, построенную завоевателями. Когда Бетанкур получил подкрепление с острова Лансароте, война разгорелась с новой силой. Наконец сопротивление туземцев было сломлено и вместе со своими вождями они были обращены в христианскую веру.

Бетанкур, довольный достигнутыми результатами, решил поехать во Францию. Он поручил управление островами лейтенанту Жану де Куртуа, а сам в январе 1405 года отправился в путь, захватив с собой четырех туземцев – трех мужчин и одну женщину.

Через двадцать один день барон де Бетанкур достиг берегов Нормандии и прибыл в свой родовой замок Гранвиль. Не собираясь здесь долго засиживаться, он рассчитывал увлечь за собой на Канарские острова несколько десятков соотечественников. Приглашал он главным образом разных мастеров и ремесленников, обещая наделить их землей. Для перевозки эмигрантов Бетанкур снарядил два корабля. Некоторые переселенцы отправились на Канарские острова вместе со своими семьями. На этот раз стареющий рыцарь привез из Франции своего племянника Масио де Бетанкура, которому решил впоследствии передать управление островами.

После кратковременного отдыха на Лансароте Жан де Бетанкур отправился покорять самый большой из островов архипелага – Гран-Канарию. 6 октября 1405 года три корабля с вооруженными людьми отчалили от Лансароте.

Этот остров, гористый на юге и низменный на севере, был покрыт роскошной растительностью. Пихты, драконовые, оливковые, фиговые и финиковые деревья образовывали густые леса. В жестоких схватках европейцев с островитянами обе стороны понесли большие потери. С некоторыми перерывами битва продолжалась шесть недель, и все-таки Гран-Канарию на этот раз покорить не удалось.

Затем Бетанкур возвратился на Лансароте и вскоре задумал совершить путешествие в Рим, чтобы просить папу о назначении на Канарские острова епископа. Заручившись письмом от кастильского короля, Жан де Бетанкур получил аудиенцию у папы римского, который сразу же откликнулся на его просьбу послать на Канарские острова епископа и священников.

Остаток жизни Жан де Бетанкур провел в Нормандии в своем родовом замке.

Канарские острова были первой испанской колонией на Атлантическом океане. Завоеванием Канарских островов было положено начало европейской колонизации.

Глава седьмая
Христофор Колумб (1436–1506)

I

Открытие португальцами острова Мадейры, островов Зеленого мыса, Азорских островов, Гвинеи и Конго. – Мыс Доброй Надежды. – Бартоломеу Диаш. – Успехи географии и торговли в средние века. – Общераспространенное заблуждение о расстоянии между Европой и Азией. – Молодые годы Христофора Колумба. – Его первые путешествия. – Зарождение у Колумба мысли об открытии западного морского пути в Индию и Китай. – Пребывание Колумба в монастыре Рабида. – Аудиенция у Фердинанда и Изабеллы. – Договор от 17 апреля 1492 года. – Братья Пинсон. – Три каравеллы Колумба. – Отплытие из Палоса 3 августа 1492 года.

1492 год – знаменитый год в географической летописи. Это достопамятный год открытия Америки. Расскажем вкратце о том, что произошло с того времени, как Жан де Бетанкур колонизовал Канарские острова, то есть с 1405 до 1492 года.

Научные и географические познания арабов, изгнанных в конце XV века из Испании, оказали заметное влияние на развитие науки на всем Пиренейском полуострове. Во всех приморских городах, особенно в португальских, не прекращались разговоры об африканском береге и заморских странах, полных богатств и всяких чудес.

Португальский инфант[1]1
  Испанский (и португальский) титул королевского сына, наследного принца.


[Закрыть] Энрики, известный в истории под именем Генриха Мореплавателя (1394–1460), с увлечением занимался астрономией и географией; он организовал несколько морских экспедиций в Африку и немало способствовал расцвету колониального могущества Португалии.

Мыс Нон на западном берегу Африки издавна считался роковым рубежом для всех путешественников. Само название мыса – «Нон», по-латыни «нет» – говорит о том, какой он пользовался дурной славой. В 1419 году этот мыс обогнули два португальских дворянина – Жуан Гонсалу Сарку и Триштан Тейшейра, посланные Генрихом Мореплавателем к берегам западной Африки. Унесенные ветром далеко в открытое море, они были отброшены к острову, названному ими Порту-Санту. Вернувшись сюда через год, они заметили на юго-восточном горизонте черную точку. Португальцы направились к ней и увидели поросший лесом остров, который и назвали Мадейра, то есть «Лесистый». После этого открытия прошло еще пятнадцать лет, прежде чем португальцам удалось обогнуть мыс Бохадор, охраняемый, как тогда говорили, яростными морскими течениями и свирепыми ветрами. Только в 1434 году капитан Жил Эаниш, человек смелый и честолюбивый, после третьей попытки прошел мимо этого страшного мыса, лежащего в двухстах километрах южнее Канарских островов. Ободренные этим примером, Антан Гонсалвиш в 1441 году и Нунью Триштан в 1444 году продвинулись еще дальше к югу. Первый привез с собой немного золотого песку с берегов Рио-де-Оро, а второй достиг устья реки Сенегал и захватил десять негров, которых доставил в Лиссабон и продал в рабство по очень высокой цене. Так было положено начало торговле неграми – торговле, опустошавшей африканский материк и покрывавшей человечество позором в течение четырех столетий…

Инфант Энрики не только одобрил торговлю неграми, но и выговорил для себя пятую часть дохода от этого позорного промысла. Работорговля несомненно ускорила продвижение португальцев еще дальше – к южным берегам западной Африки.

В 1445 году Диниш Диаш обогнул Зеленый мыс и исследовал часть побережья Гвинейского залива. В следующем году португальцы открыли Азорские острова. Несколькими годами позже венецианец Альвизе да Кадамосто, также состоявший на службе у Генриха Мореплавателя, открыл восточную группу островов Зеленого мыса (1456).

Продвижение португальцев вдоль западного берега Африки продолжалось и после смерти Генриха Мореплавателя. Португальский король Жуан II присоединил к своему титулу звание властителя Гвинеи. Еще не успели мореплаватели, открывшие Конго, освоиться с новым небом и с новыми звездами, как Диогу Кан в 1484–1486 годах обследовал западный берег Африки от экватора до тропика Козерога, чуть было не лишив Бартоломеу Диаша (Варфоломея Диаса) чести открытия южной оконечности континента. На обратном пути путешественник посетил властителя Конго в его столице и привез с собой в Лиссабон посланника королевства Конго Касуту с многочисленной свитой из африканцев.

Вскоре после возвращения Диогу Кана в августе 1487 года три каравеллы под командой Бартоломеу Диаша пустились вниз по реке Тежу (Тахо) в открытое море. Опытный моряк Жуан Инфанти командовал вторым кораблем. Капитаном третьего, грузового, судна был назначен Диогу Диаш, брат Бартоломеу.

О первой части этого достопамятного путешествия не сохранилось никаких подробностей. В гавани, которая была названа им Анградуш-Волташ, Диаш оставил грузовое судно – меньшую из своих каравелл – под охраной девяти матросов. Переждав в этой гавани дурную погоду, он направился отсюда дальше к югу. В течение тринадцати дней Диашу пришлось бороться со страшным штормом. Чем дальше он продвигался к югу, тем сильнее понижалась температура. Моряки уже считали себя погибшими.

Когда буря улеглась, Диаш направил свои корабли к востоку, надеясь достигнуть берега. Не видя в течение нескольких дней земли, он решил тогда повернуть к северу. Наконец на горизонте показались высокие горы, и 3 февраля 1488 года португальцы пристали к берегу, даже и не подозревая о том, что во время бури обогнули мыс, названный затем мысом Доброй Надежды. Берега бухты представляли собой зеленые луга, на которых пасся рогатый скот. Увидев приближающиеся корабли, пастухи убежали в горы. Эта бухта была названа Байа-душ-Вакейруш (Пастушеская бухта).

Запасшись в Пастушеской бухте пресной водой, экспедиция Диаша направилась снова на восток и достигла бухты Сан-Браш (теперь Моссел), а оттуда, идя вдоль берега, достигла залива Алгоа и небольшого острова, который Диаш назвал островом Креста, так как на нем португальцы воздвигли большой каменный крест. Отсюда берег материка начал поворачивать к северо-востоку, и португальцы решили, что они находятся уже на пути в Индию. Обрадованный Диаш хотел идти дальше, но его спутники, утомленные трудностями пути и изнуренные голодом, запротестовали и заявили, что дальше они не пойдут. «К тому же, – говорили матросы, – раз земля тянется теперь к востоку, значит, мы прошли какой-то большой мыс, а потому лучше всего повернуть обратно и отыскать его».

Диаш собрал совет, и все подали голос за возвращение. Он вынужден был уступить, но с условием, чтобы еще трое суток продолжать плыть вперед и удостовериться, не повернет ли берег к северу. За такой короткий срок корабли Диаша не успели обогнуть всей южной оконечности Африки и дошли только до устья большой реки, которая была названа в честь капитана второй каравеллы Риу-ди-Инфанти. Оказавшись в преддверии Индийского океана, жестоко разочарованный Диаш вынужден был пуститься в обратный путь.

Наконец корабли подошли к тому «великому и знаменитому мысу, скрывавшемуся сотни лет», которому Диаш и его спутники присвоили название Торментозу («Бурный») в память об опасностях и трудностях, пережитых ими в то время, когда они впервые огибали его. Но Жуан II смотрел на вещи иначе и переименовал мыс Бурный в мыс Доброй Надежды. Для него дорога в Индию была теперь открыта, и его обширные планы расширения торговли и усиления могущества Португалии были близки к осуществлению.

Флотилия Диаша находилась в пути шестнадцать месяцев и семнадцать дней. Это было самое продолжительное из всех морских путешествий, предпринятых до того времени португальцами.

В действительности только в 1497 году, то есть через пять лет после открытия Америки, Васко да Гама обогнул южную оконечность Африки. Можно утверждать, что если бы Колумб не опередил Васко да Гаму, то открытие Нового света задержалось бы на длительное время.

И в самом деле, мореплаватели этой эпохи были весьма осторожны. Не зная протяженности морей, они не рисковали пускаться в открытый океан и предпочитали держаться в виду африканского берега. Если бы мыс Бурный удалось обогнуть раньше, то мореплаватели привыкли бы ходить в Индию по этому пути и никто из них не подумал бы добираться до «Страны пряностей», то есть до Азии, через Атлантический океан. Кому бы тогда могло прийти в голову искать дорогу на восток, направляясь к западу?

Только в силу необходимости могла возникнуть подобная мысль. «Главной задачей морских путешествий португальцев в XV веке, – говорит Кули, – было изыскание пути в Индию через океан». Итак, мореплаватели XV века стремились только установить более легкое морское сообщение с берегами Азии. Действительно, сухопутная дорога в Индию, Китай и Японию, в страны, известные по чудесным рассказам Марко Поло, была длинна и опасна, так как проходила через Малую Азию, Персию и Монголию. Кроме того, сухопутные дороги не могли способствовать процветанию торговли; перевозка по ним была сопряжена с большими трудностями и обходилась очень дорого. Назрела необходимость найти более удобное средство сообщения.

Так как шарообразность Земли была уже доказана, то такое предположение имело все основания. Если отправиться через Атлантический океан на запад, то в конце концов корабль достигнет берегов Восточной Азии и Индии. Путь через океан не может не быть свободным!

И в самом деле, кто бы мог подумать о существовании преграды между Европой и Азией – препятствия, протяженностью в три тысячи двести пятьдесят лье? Кто бы мог подумать о существовании Америки?

К тому же следует заметить, что ученые средних веков считали, будто берега Азии удалены от Европы не более чем на две тысячи лье. Аристотелю земной шар казался намного меньше его действительных размеров. «Каково расстояние от крайних берегов Испании до Индии? – спрашивал Сенека и так на это отвечал: – Несколько дней пути при благоприятном ветре». Можно утверждать, что господствовавшее заблуждение о расстоянии между Европой и Азией имело и свою положительную сторону: оно побуждало мореплавателей того времени пускаться в неизведанные просторы Атлантического океана. Если бы было известно, что в действительности расстояние, отделяющее Европу от Азии, достигает пяти тысяч лье, то вряд ли кто-нибудь отважился бы пуститься в западные моря.

Заметим, что компас, изобретенный, по общему мнению, около 1302 года неким Флавио Джойа д’Амальфи, давал возможность морякам не только удаляться от берегов, но и совсем терять их из виду. Кроме того, немецкий космограф Мартин Бехайм и два ученых доктора, служивших у Генриха Мореплавателя, нашли способ ориентироваться по высоте солнца и применили астролябию для нужд мореплавания.

Наступило время для проявления силы разума, которому предстояло разобраться во всем этом и установить истину. Так и случилось. Все разрозненные, отрывочные мысли и данные соединились в стройное целое в голове одного гениального человека, обладавшего редкой настойчивостью и смелостью.

Этим человеком был Христофор Колумб (по-испански – Кристоваль Колон), родившийся, вероятно, в 1436 году близ Генуи. Христофор Колумб родился в небогатой семье генуэзского шерстяника Доминико Колумба, или, по-итальянски, Коломбо. Христофор был старшим из трех сыновей Доминико. Биографы утверждают, хотя в точности это неизвестно, что он был отправлен отцом в университет в город Павию для обучения грамматике, латинскому языку, географии, астрономии и навигации. Если он и был в этом университете, то очень недолго, так как уже четырнадцати лет поступил на морскую службу. О жизни Колумба с этого времени до 1485 года сохранилось очень мало сведений.

Мы знаем лишь, что он участвовал в нескольких торговых плаваниях и приобрел славу искусного морехода. Колумб принимал участие в нескольких португальских путешествиях вдоль берегов Африки, бывал по торговым делам в Гвинее, закупал на Мадейре сахарный тростник для генуэзского торгового дома, совершал поездки на север – в Англию и Ирландию и успел к сорока годам «объехать все, что объезжали до него».