Текст книги "Два года каникул"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
_{Посещение пещеры. – Обстановка. – Бола и лассо. – Часы. – Тетрадь потерпевшего крушение. – Возвращение в лагерь. – Правый берег реки. – Трясина. – Сигналы Гордона}

Бриан, Донифан, Уилкокс и Сервис замерли при виде скелета. Кто был умерший? Может быть, он потерпел крушение и не дождался помощи? Какой он был нации? Приехал ли он сюда молодым? Умер ли старым? Как он существовал здесь? Где другие, потерпевшие с ним крушение? Остался ли он один после смерти своих несчастных товарищей? Вещи, найденные в пещере, были ли взяты с затонувшего корабля или сделаны им самим? Масса неразрешимых вопросов. Между ними выступал самый главный: если это материк, то почему этот человек не дошел до какогонибудь внутреннего прибрежного города? Может быть, это представляло такие трудности, что он не мог их преодолеть? Может быть, расстояние до города было слишком велико. Достоверно только то, что этот несчастный, ослабев от болезни или от старости, не имел силы добраться до пещеры и умер под этим деревом. Если у него не хватило сил найти себе помощь, то, может быть, то же самое будет и с ними!

Во всяком случае, необходимо осмотреть пещеру самым тщательным образом. Может быть, найдется какой-нибудь документ, который разъяснит, кто этот человек, каково его происхождение и продолжительность его пребывания. Кроме того, надо было узнать, нельзя ли им поселиться на зиму в этой пещере.

– Пойдемте, – сказал Бриан.

В сопровождении Фанна они вошли в отверстие пещеры при свете другой смолистой ветки.

Первое, что они увидели на полке, прикрепленной к правой стене, была пачка свечей, грубо сделанных из сала. Сервис поспешил зажечь одну из этих свечей, вставив ее в деревянный подсвечник, и все продолжали осматривать пещеру.

Прежде всего надо было понять расположение пещеры, так как они убедились, что в ней можно жить. Пещера представляла большое углубление в скале древних геологических формаций. В ней не было заметно никакой сырости, хотя воздух проходил только через сделанное отверстие, выходящее на берег озера. Стены были сухие, точно из гранита, не было просачивания тех капелек, от которых в базальтовых гротах образуются сталактиты. Кроме того, по своему положению она была защищена от морских ветров. По правде сказать, свет едва проникал в пещеру, но можно было исправить это неудобство, проделав одно или два отверстия в стене.

Пещера имела двадцать футов в ширину и тридцать в длину, так что не могла служить спальней, столовой, кладовой и кухней. Но мальчики собирались провести в ней пять или шесть зимних месяцев, после чего хотели отправиться в какой-нибудь город Боливии или Аргентинской Республики. Очевидно, если бы было необходимо поселиться на более продолжительное время, то можно бы было устроиться удобнее, увеличив пещеру, так как известь была довольно мягкая. Такой, как она была теперь, можно было довольствоваться до начала лета.

Бриан тщательно осмотрел находящиеся здесь вещи. Их было мало. Этот несчастный, вероятно, был совершенно одинок. После кораблекрушения он мог только собрать обломки, из которых сделал кровать, стол, сундук, скамейку, – единственную мебель этого бедного помещения. Еще нашли несколько инструментов, заступ, топор, две или три вещи из кухонной утвари, маленький бочонок, в котором, вероятно, была водка, молоток, долото, пилу. Эти вещи, видимо, были спасены на лодке, остатки которой были найдены около плотины на речке.

Но кто же был этот человек? Какого он был происхождения? Много лет прошло с тех пор, как он умер. Это было видно по состоянию скелета, найденного у дерева. Кроме того, железо заступа и кольцо лодки были заржавлены, кустарники загораживали вход в пещеру.

Продолжая поиски, нашли еще некоторые вещи: несколько ножей, лезвия которых были сломаны, компас, котелок, железный драек (инструмент, употребляемый матросами). Но не было никакого морского инструмента: ни подзорной трубы, ни компаса, не было огнестрельного оружия, чтобы охотиться на дичь и защищаться от зверей и туземцев.

Однако ему надо было чем-то питаться, и он, вероятно, ловил дичь силками. Вскоре этот вопрос был выяснен, после того как Уилкокс вскричал:

– Что это такое?

– Шары какие-то, – ответил Сервис.

– Шары? – спросил удивленно Бриан.

Вскоре догадались, для какого употребления служили оба каменных шара, только что поднятых Уилкоксом. Это был охотничий снаряд, называемый «бола» и состоящий из двух шаров, соединенных между собой веревкой, они употребляются индейцами в Южной Америке. Если искусно бросить эти шары, они обматываются вокруг ног животного, движения которого становятся затруднительными, и оно легко делается добычей охотника.

Несомненно, что обитатель пещеры сам сделал эти шары, а также и лассо, – длинный кожаный аркан, употребляющийся, как и шары, но только для более короткого расстояния.

Таков был перечень вещей, найденных в пещере, и в этом отношении Бриан со своими товарищами был несравненно богаче.

Был ли то простой матрос или образованный офицер, который мог воспользоваться своими познаниями и развитием? Это трудно было решить, не имея никаких данных.

В изголовье кровати, когда Бриан откинул одеяло, Уилкокс нашел часы, висевшие на гвозде, вбитом в стену. Часы более изящные, чем обыкновенные матросские, тонкой работы, глухие, серебряные, с ключиком, висевшим на серебряной цепочке.

– Посмотри, который час! – воскликнул Сервис.

– Это нам ничего не объяснит, – ответил Бриан, – вероятно, эти часы остановились задолго до смерти несчастного.

Бриан с трудом открыл крышку, так как петли крышки заржавели, и увидел, что стрелки показывали двадцать минут четвертого.

– Но, – заметил Донифан, – на этих часах есть надпись… Это может нам указать…

– Ты прав, – ответил Бриан.

Взглянув внутрь крышки, ему удалось прочесть следующую надпись: Дельпейх, Сен-Мало, имя часового мастера и его адрес.

– Он француз, мой соотечественник! – воскликнул с волнением Бриан.

Не было никакого сомнения, что в этой пещере жил француз, пока смерть не избавила его от всех несчастий.

К этому доказательству прибавилось другое, не менее важное, когда Донифан, двигая кровать, поднял с полу тетрадь, пожелтевшие страницы которой были исписаны карандашом.

К сожалению, большую часть написанного нельзя было прочесть. Однако несколько слов можно было разобрать и между прочим слова: Франсуа Бодуэн.

Начальные буквы этого имени умерший вырезал на дереве. Эта тетрадь служила дневником несчастному жителю пещеры со дня, когда его выбросило на берег. Бриану удалось прочесть еще следующие слова: «Дюгэ-Труэн» – очевидно, название корабля, который погиб в этой отдаленной части Тихого океана.

В начале тетради был поставлен тот же год, который был вырезан под инициалами; вероятно, это была дата кораблекрушения.

Уже прошло пятьдесят три года с тех пор, как Франсуа Бодуэн пристал к этому берегу. Во время всего своего пребывания здесь он не получил ни от кого помощи.

Франсуа Бодуэн не мог уйти куда-нибудь из этого места, вероятно, потому, что ему мешали непреодолимые препятствия.

Теперь мальчики поняли более чем когда-либо опасность своего положения. Как они справятся с тем, чего не мог преодолеть взрослый моряк, привыкший к труду и усталости? Последняя находка убедила их, что всякая попытка покинуть эту землю будет напрасна.

Перелистывая тетрадь, Донифан заметил между страницами сложенную бумагу. То была карта, начерченная особого рода чернилами, вероятно составленными из воды и сажи.

– Карта! – воскликнул он.

– Вероятно, Франсуа Бодуэн сам нарисовал ее, – прибавил Бриан.

– Если это так, то он не был простым матросом, – заметил Уилкокс, – скорее всего, он офицер с «Дюгэ-Труэна», потому что сумел начертить карту.

– Неужели это карта? – воскликнул Донифан.

Да, карта изображала ту землю, на которой находились мальчики. С первого взгляда они узнали залив Sloughi-Bay, подводные скалы, отмель, на которой был лагерь, озеро, к которому Бриан и его товарищи только что спускались по западному берегу, три островка, расположенных в море, скалу, закругляющуюся к берегу реки, леса, которыми была покрыта вся центральная часть местности.

За противоположным берегом озера были еще леса, тянувшиеся до другого берега, омываемого со всех сторон морем…

Итак, напрасно было идти на восток отыскивать спасение. Бриан был прав. Этот мнимый материк был окружен со всех сторон водой… Это был остров, и вот почему Франсуа Бодуэн не мог отсюда выбраться.

Общие начертания острова были довольно точно воспроизведены. Расстояние, конечно, было определено не по тригонометрическим измерениям, а по времени, которое нужно было, чтобы его пройти; но ошибки были не очень большие.

Бодуэн исследовал весь остров, так как он нанес на карту все подробности, и, наверно, лиственную беседку и плотину через речку он сделал сам.

Вот какой вид имел остров по чертежу Франсуа Бодуэна.

Он был продолговатый и походил на огромную бабочку с распущенными крыльями. Он суживался в центральной части между Sloughi-Bay и другой бухтой, на востоке; на юге была третья, более открытая бухта, в середине громадных лесов находилось большое озеро, длиной в восемнадцать миль и шириной в пять – вот почему мальчики, придя к озеру с запада, не увидели противоположного берега. Вот почему с первого раза они приняли его за море! Много рек вытекало из этого озера, и одна из них, протекая мимо пещеры, впадала в Sloughi-Bay.

Единственной возвышенностью этой местности были скалы, шедшие наискось от мыса к правому берегу реки. Северная часть острова обозначалась на карте бесплодной и песчаной, а за рекой шли болота, оканчивавшиеся к югу острым мысом. На северо-востоке и юго-востоке шли дюны, придававшие этой части берега совсем другой вид, нежели берег Sloughi-Bay.

Если принимать во внимание начерченную внизу карты шкалу, остров должен был иметь в длину пятьдесят миль с севера на юг и в ширину двадцать пять с востока на запад. Принимая во внимание все неправильности его очертания, озеро имело пятьдесят миль в окружности.

Нельзя было точно определить, к какой группе Полинезийских островов принадлежал этот остров.

По всей вероятности, мальчикам придется остаться здесь надолго.

И так как пещера предоставляла прекрасное убежище, то следовало перенести в нее все принадлежности до зимы, пока буря окончательно не разрушит яхту.

Надо было скорее вернуться к яхте. Гордон должен был очень беспокоиться, уже прошло три дня с тех пор, как Бриан ушел со своими товарищами.

По совету Бриана, решили отправиться в путь в тот же день, в одиннадцать часов утра. Подниматься на утес не надо было, так как по карте было видно, что ближе идти по правому берегу реки, протекавшей с востока на запад. До залива оставалось семь миль, и они могли их пройти в несколько часов.

Но до отхода мальчики хотели отдать последний долг несчастному Франсуа Бодуэну. Они вырыли заступом могилу под тем деревом, на котором Франсуа Бодуэн вырезал свое имя, и поставили деревянный крест.

После этого благочестивого обряда они вернулись к пещере и заткнули отверстие, чтобы животные не могли туда проникнуть. Перекусив, они спустились по правому берегу реки, вдоль основания утеса. Через час они пришли к тому месту, где скала отвесно шла к северо-западу.

Пока они шли вдоль реки, путь был легким, потому что берег был покрыт деревьями, кустарниками и травой.

Предвидя, что река служила сообщением между озером и заливом, Бриан внимательно наблюдал за ней. Ему казалось, что в верхней части ее течения можно было тянуть бечевой или багром лодку или паром – это бы облегчило перевоз вещей, – стараясь воспользоваться приливом, который доходил до озера. Важно то, что на этой речке не было порогов, она была глубока и широка. На протяжении трех миль с ее истока река представляла удобные условия для плавания.

В четыре часа дня они должны были свернуть с дороги. Правый берег был покрыт трясиной, по которой опасно было идти.

Самым благоразумным было идти через лес.

С компасом в руке Бриан направился по самой короткой дороге. Из-за высокой, густо росшей травы произошла значительная задержка. Кроме того, от густого свода берез, сосен и буков темнота наступила до захода солнца.

В таких трудных условиях они прошли две мили. Лучше, конечно, было бы снова идти по течению реки, так как, судя по карте, она впадала в Sloughi-Bay. Но обход был бы слишком длинен, а Бриан с Донифаном не хотели терять времени. Они продолжали углубляться в лес, и к семи часам вечера стало ясно, что сбились с дороги.

Может быть, им придется провести ночь в лесу. Это было бы полбеды, если бы была провизия, а они уже начали ощущать голод.

– Пойдемте дальше, – сказал Бриан. – Идя по направлению к западу, мы должны прийти к бухте.

– Если только эта карта не врет, – заметил Донифан, – и если это именно та река, которая впадает в бухту.

– Почему ты думаешь, что она врет? – спросил Бриан.

Донифан, как видно, не мог перенести свою неудачу и не доверял карте француза. Он был не прав, потому что нельзя было отрицать, что знакомую часть острова Франсуа Бодуэн точно изобразил на карте.

Бриан считал бесполезным спорить, и они решительно отправились в путь.

В восемь часов настала такая темнота, что ничего нельзя было разглядеть. Кругом был бесконечный лес.

Вдруг сквозь деревья показался яркий свет.

– Что это такое? – спросил Сервис.

– Падающая звезда, я думаю, – ответил Уилкокс.

– Нет, это ракета, – возразил Бриан, – пущенная с яхты.

– Это сигнал Гордона! – воскликнул Донифан и, в свою очередь, ответил выстрелом из ружья.

Вскоре в темноте показалась вторая ракета, Бриан с товарищами направились на нее и через три четверти часа пришли домой.

Действительно, Гордон, боясь, что они заблудятся, придумал пустить несколько ракет, чтобы указать местонахождение яхты.

Это была чудная идея, благодаря которой Бриан, Донифан, Уилкокс и Сервис могли эту ночь отдохнуть на яхте после утомительной экскурсии.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
_{Рассказ об исследовании, – Решение покинуть «Sloughi». – Разгрузка и разрушение яхты. – В палатке. – Постройка плота. – Нагрузка и отплытие. – Две ночи на реке. – Прибытие в Фреп-деп}

Можно себе представить, как были встречены Бриан и три его спутника. Большие встретили их с распростертыми объятиями, а дети бросились на шею; раздавались радостные крики, все пожимали друг другу руки. Фанн громким лаем выразил свое участие в дружеском приеме.

Каким долгим казалось их отсутствие!

Оставшихся на яхте волновали следующие вопросы.

Не заблудились ли они? Не попали ли в руки туземцев? Не напали ли на них людоеды?

Теперь, когда они вернулись, должны были все рассказать о своей экспедиции. Но так как путешественники очень устали после целого дня ходьбы, то рассказ был отложен до следующего дня.

– Мы на острове!

Вот все, что сказал Бриан, и этого было достаточно, чтобы будущее представилось им тревожным. Гордон принял эту новость спокойно, как будто хотел сказать:

– Я этого ждал, и это меня не страшит.

На следующий день рано утром Гордон, Бриан, Донифан, Бакстер, Кросс, Уилкокс, Сервис, Феб, Гарнетт и Моко собрались на носу яхты, в то время как остальные еще спали. Бриан и Донифан рассказали своим товарищам, как по плотине из камней, положенных поперек речки, по остаткам хижины, спрятанной под густой чащей, они заключили, что местность была обитаема.

Они объяснили, как это обширное водное пространство, которое они приняли за море, оказалось озером, как они дошли до пещеры около того места, где река вытекала из озера, как нашли скелет француза Франсуа Бодуэна, как, наконец, карта, составленная французом, убедила их, что они на острове. Все было передано подробно, ничего не было пропущено ни Брианом, ни Донифаном. Все теперь хорошо понимали, что спасение может прийти только со стороны.

Будущность представлялась в самых мрачных красках, и оставалось только уповать на Бога. Надо заметить, что оно менее всех пугало Гордона: у него не было семьи, которая бы ждала его в Новой Зеландии. Кроме того, с его практичным умом и организаторскими способностями он охотно примется за устройство маленькой колонии. Гордон старался подбодрить своих товарищей, обещая им устроить сносное житье, если только они захотят ему помогать.

Так как остров был довольно большой, то его можно было отыскать на карте Тихого океана по соседству с материком Южной Америки. После тщательного рассматривания карты они заметили, что в атласе Штилера не было обозначено никакого острова вне архипелагов, как, например, острова Королевы Аделаиды, Кларенские и так далее. Если бы их остров составлял часть этих архипелагов, отдаленных от материка узкими каналами, то Франсуа Бодуэн, наверно, обозначил бы их на своей карте, а он этого не сделал.

Итак, это был уединенный остров, и следовало решить, находился ли он ближе к северу или к югу. Но без достаточных данных, без необходимых географических инструментов нельзя было определить его положения в Тихом океане.

Оставалось только устраиваться на зиму, пока стоит хорошая погода.

– Лучше всего поселиться в пещере, которую мы нашли на берегу озера, – сказал Бриан. – Она нам даст отличное убежище.

– Достаточно ли она велика, чтобы мы все могли там поместиться? – спросил Бакстер.

– Очевидно, нет, – ответил Донифан, – но я думаю, ее можно увеличить, выдолбив другое углубление в скале: для этого у нас есть инструменты.

– Пока займем ее так, как она есть, – возразил Гордон, – даже если нам будет и тесно.

– А главное, – прибавил Бриан, – постараемся как можно скорее туда перебраться.

Действительно, это было важно. Гордон был прав, заявляя, что яхта с каждым днем становилась все менее пригодна для жилья. Последние дожди, сопровождаемые сильной жарой, расшатывали борта и палубу. Воздух и вода проходили вовнутрь через разорванные паруса. Кроме того, волны подмывали под яхтой песок, и она видимо оседала, так как почва сделалась очень зыбкой. Если шквал разразится, как это часто бывает во время равноденствия, то яхта в несколько часов обратится в щепки. Следовательно, не только надо было уйти с яхты, но и разобрать ее, для того чтобы взять все, что может пригодиться – бревна, доски, железо, медь, – и перенести в Френ-ден (Грот француза) – название, данное пещере в память потерпевшего кораблекрушение.

– А пока где мы будем жить? – спросил Донифан.

– В палатке, – ответил Гордон, – которую раскинем на берегу речки под деревьями.

– Это самое лучшее, что мы можем сделать, не теряя времени, – заметил Бриан.

На разрушение яхты, разгрузку вещей и провизии, на постройку плота для перевоза этого груза потребуется по крайней мере месяц, так что им придется покинуть Sloughi-Bay в первых числах мая, что соответствует первым числам ноября в северном полушарии, то есть началу зимы.

Для нового лагеря Гордон намеренно выбрал берег реки, потому что вещи можно было перевозить по воде. Никакой другой путь не был бы удобнее и короче. Здесь же, воспользовавшись приливом, можно было свободно пустить плот по реке.

Верхнее течение реки, по словам Бриана, не представляло никакого препятствия для плавания: ни водопадов, ни порогов, пи запруд. Исследование нижнего течения от трясины до устья совершили на ялике. Бриан и Моко смогли убедиться, что и эта часть реки была также судоходна. Итак, сообщение между Sloughi-Bay и Гротом француза вполне определилось.

В следующие дни мальчики устраивали палатку на берегу реки.

Низкие ветви двух буков, привязанные длинными жердями к ветвям третьего, служили опорой большому парусу яхты, полотнища которого спустились до земли. В эту палатку были перенесены постели, необходимая посуда, оружие, одежда, тюки с провизией. Так как плот надо было сделать из остатков яхты, то пришлось ждать ее окончательного разрушения.

Погода стояла сухая. Если дул ветер, то с суши, и работать довелось в хороших условиях.

К 15 апреля на яхте оставались только очень тяжелые вещи, которые можно было перенести после полного разрушения яхты; там были слитки олова, служащие балластом, брашпили, кухня. Такелаж, фок-мачты, реи, ванты и железные фордуны и бакштаги, цепи, якоря, канаты, веревки и прочее – все это было уже перенесено к палатке.

Несмотря на спешную работу, Донифан, Феб и Уилкокс уделяли несколько часов охоте на голубей и на других птиц, прилетавших с болота. Маленькие собирали моллюсков, как только подводные скалы обнажались после прилива. Жак также работал со своими маленькими товарищами, но никогда не принимал участия в их шалостях.

Работа шла успешно и методично, в чем было видно влияние Гордона, отличавшегося практичностью. Очевидно, то, что Донифан позволял ему, он никогда бы не позволил ни Бриану, ни кому другому. Словом, мир и согласие царили в этой маленькой колонии.

Однако необходимо было торопиться. Вторая половина апреля уже не была такой хорошей. Температура значительно понизилась. Несколько раз рано утром она падала до нуля. Чувствовалось приближение зимы и наступление периода града, снега, шквалов, особенно страшных в Тихом океане.

Из предосторожности все должны были теплее одеваться, надеть толстое трико, толстые панталоны, шерстяные матросские куртки, взятые на случай суровой зимы. Нужно было только справиться по записной книжке Гордона, чтобы знать, где найти эту одежду, разложенную по тюкам по качеству и по росту. Бриан главным образом заботился о младших. Он следил, чтобы у них не зябли ноги, чтобы они разгоряченные не выходили на воздух. При малейшем насморке он приказывал им лежать у жаровни, которая поддерживалась день и ночь. Несколько раз Долю и Костару приходилось оставаться в палатке, и Моко не жалел тизаны, бывшей в аптеке на яхте.

Выбрав из яхты всю движимость, принялись разламывать ее борта, которые треснули во многих местах.

Листы медной обшивки были осторожно сняты. С помощью клещей, щипцов и молотка отодрали обшивку, прикрепленную гвоздями к тамберсам. Это было очень трудное дело для неопытных и еще несильных рук. Разрушение шло медленно, но к 25 апреля буря помогла труженикам.

Ночью, хотя уже наступило холодное время года, поднялась очень сильная гроза, как и предсказывал барометр. Молния сверкала по всему пространству, раскаты грома не умолкали всю ночь, к ужасу маленьких. К счастью, не было дождя, но раза два или три пришлось укреплять палатку из-за порывов ветра.

Она держалась благодаря деревьям, к которым ее прикрепили, но яхта стояла на открытом месте, и огромные бушующие волны ударялись о нее, унося с собой часть обломков, а оставшиеся зацеплялись за верхушки подводных скал.

Обломки железа легко можно было найти под слоем песка. Этим все и занялись в последующие дни. Бревна, доски, чугунные слитки – все то, что волны не могли унести, лежало разбросанным повсюду. Оставалось все это перенести на правый берег реки, в скольких шагах от палатки.

Это была трудная работа, и хотя она потребовала много времени, но все же была доведена до конца. Вместо рычагов пользовались жердями, а чтобы было легче, перекатывали круглыми деревяшками. Тяжелее всего было перенести брашпиль, кухонную печь, ящики для воды из листового железа, которые были очень тяжелы. Как жаль, что с ними не было взрослого практичного человека, который бы им помогал. Если бы с Брианом был его отец, с Гарнеттом также, то инженер и капитан сумели бы избежать тех ошибок, которые дети делали и которые они еще могли совершить.

Однако Бакстер, способный к механике, выказал много ловкости и усердия. По совету Моко, он прикрепил к кольям тали, благодаря чему тяжесть груза уменьшилась в десять раз.

Двадцать восьмого апреля вечером все, что оставалось на яхте, было перенесено к месту погрузки. Самое трудное было сделано, так как теперь предполагалось плыть по реке к пещере француза.

– Завтра, – сказал Гордон, – мы начнем строить плот.

– Да, – сказал Бакстер, – и чтобы не трудиться его спускать, я предлагаю построить его прямо на реке.

– Это будет неудобно, – заметил Донифан.

– Ничего, попробуем, – ответил Гордон, – зато не придется его спускать на воду.

На этом порешили и со следующего дня укрепили основание плота – его надо было сделать довольно большим, чтобы поместить на него тяжелый груз.

Бревна с яхты, разломанный надвое киль, фок-мачта, обломок грот-мачты, бушприт, фок-рея были отнесены к тому месту берега, которое заливалось водой во время сильного прилива. Ждали этой минуты, и когда бревна были приподняты водой, их толкнули в реку. При этом длинные бревна прочно скреплялись поперечными маленькими.

Получилось, таким образом, прочное основание, длиной почти в тридцать футов, а шириной в пятнадцать. Работали без остановки весь день и кончили к ночи. Бриан привязал плот к деревьям, росшим на берегу, чтобы ни приливом, ни отливом не могло его унести.

Изнемогая от усталости после такого трудного дня, они поужинали с отличным аппетитом и проспали до утра.

На следующий день с зарей все принялись за дело.

Теперь надо было устроить пол на плоту. Для этого употребили доски с палубы и обшивку бортов яхты. Плотно вбитыми гвоздями и веревками прочно закрепили плот.

На эту работу ушло три дня, хотя они и торопились, потому что нельзя было терять ни одного часа, так как уже поверхность луж между подводными скалами по берегам реки начала слегка замерзать. Палатка недостаточно защищала от холода. Гордон и его товарищи едва могли согреться, прижимаясь друг к другу и заворачиваясь в одеяла. Следовательно, необходимо было начать устраиваться в пещере. Там по крайней мере они надеялись, что смогут бороться с зимой, которая так сурова в этих широтах. Пол, конечно, был сделан насколько возможно прочнее, чтобы не расшатался дорогой, – тогда весь груз утонул бы в реке. Решили отложить переезд на сутки.

– Однако, – заметил Бриан, – нам надо перевезти вещи не позднее шестого мая.

– Почему так? – спросил Гордон.

– Потому что послезавтра новолуние, – ответил Бриан, – и прилив увеличится в течение нескольких дней. Чем сильнее он будет, тем легче нам будет подниматься по течению реки. Подумай об этом, Гордон. Если бы нам пришлось тянуть плот бечевой или толкать багром, нам никогда не справиться с течением…

– Ты прав, – ответил Гордон, – и нам надо отправиться не позднее чем через три дня.

Решили не отдыхать до окончания постройки плота.

Третьего мая принялись за погрузку вещей; это надо было делать осторожно, чтобы сохранить равновесие. Каждый по мере своих сил принимал участие в работе. Дженкинс, Айверсон и Доль переносили на плот небольшие вещи: посуду, инструменты, а Бриан с Бакстером раскладывали их. Более тяжелые вещи: печку, бочки для воды, брашпиль, слитки из чугуна, листы обшивки и тому подобное перетаскивали старшие. Они также перенесли тюки с провизией, бочонки с вином, элем и спиртом и несколько мешков с солью, собранной между скалами залива. Чтобы облегчить погрузку, Бакстер поставил две жерди, поддерживаемые четырьмя снастями. В конце этого подъемного крана устроили тали, снабженные одним из роуленсов – маленький горизонтальный ворот яхты – так что можно было брать вещи с земли, поднимать их и, не роняя, класть на плот.

Благодаря тому что все работали так усердно и разумно, погрузка закончилась к 5 мая.

Может быть, мальчики, воображали, что, окончив работу, они смогут до вечера наслаждаться заслуженным отдыхом. Но этого не случилось, Гордон предложил им еще работу.

– Друзья мои, – сказал он, – так как мы удаляемся от бухты, то не будем в состоянии следить за морем, и если с этой стороны покажется какой-нибудь корабль, мы не сможем подать ему сигнал. Потому надо, я думаю, поставить на утесе мачту и вывесить флаг. Этого достаточно, я думаю, для того, чтобы привлечь внимание корабля.

Предложение Гордона было принято; оставшуюся марсовую мачту притащили к подножию утеса и, втащив на вершину, прочно водрузили ее. Бакстер вывесил английский флаг, а Донифан приветствовал это выстрелом из ружья.

– А! – заметил Гордон Бриану. – Донифан именем Англии завладел островом.

– Да, если он ей уже не принадлежал, – ответил Бриан.

Гордон не мог не обидеться, потому что, когда он говорил о «своем острове», то казалось, что он считает его американским.

На другой день все встали с восходом солнца. Поспешили убрать палатку и вместе с постелями перенесли ее на плот, накрыв парусами. Хотя нельзя было ожидать перемены погоды, но при малейшем изменении в направлении ветра дождь мог пойти.

В семь часов все приготовления были окончены. Плот устроили так, что на нем можно было пробыть два или три дня. Что касается пищи, то Моко отложил на время переезда провизию, для которой не надо было разводить огонь.

В половине девятого все разместились на плоту. Старшие стояли впереди, снабженные баграми и жердями; это был единственный способ управлять им, так как при таком течении руль был бы не нужен.

Около девяти часов можно было чувствовать прилив по тому, как плот трещал от напора воды. Если только плот выдержит этот первый напор, то нечего опасаться за его надежность.

– Слушайте! – воскликнул Бриан.

– Слушайте! – воскликнул Бакстер.

Оба стояли у канатов, сдерживавших груз спереди и сзади.

– Мы готовы! – закричал Донифан, стоявший с Уилкоксом в передней части плота.

Убедившись, что прилив поднял плот, Бриан закричал:

– Отчаливайте!

Приказание тотчас же было исполнено, и плот медленно стал продвигаться, таща за собой на буксире ялик.

Все радовались, видя это.

Если бы им удалось построить корабль с высоким бортом, то и тогда бы их радость была не меньше; подобное тщеславие, конечно, простительно.

Как известно, правый лесистый берег был значительно выше болотистого левого. Бриан, Бакстер, Донифан, Уилкокс и Моко употребили все свои силы на то, чтобы оттолкнуть плот, боясь сесть на мель, – глубина реки позволяла свободно держаться противоположного берега.

В первые два часа сделали около мили, не испытав ни одного толчка, и могли надеяться благополучно добраться до грота.

По вычислению Бриана, длина реки от истока до устья равнялась шести милям, и так как они могли проходить только две мили во время прилива, то, чтобы доплыть до места назначения, им пришлось ждать приливов.

Около одиннадцати часов начался отлив, и мальчики постарались отшвартовать плот, чтобы он не ушел в море.

Можно было снова отчалить вечером, когда начнется прилив, но в темноте опасно было рисковать.

– Мне кажется, это неблагоразумно, – заметил Гордон, – так как плот может разрушиться от толчков. Я согласен подождать до завтрашнего дня, чтобы воспользоваться утренним приливом.

Это предложение было очень разумно и получило всеобщее одобрение. Лучше пожертвовать временем, чем подвергать опасности такой драгоценный груз.