Текст книги "Кадриль убийц"

Автор книги: Жюбер Эрве

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

ТЕНОЧТИТЛАН

Предлагает разнообразные развлечения: прогулки по каналам, покупки на бесчисленных рынках, посещение храмов, дворца и музея, участие в фантастическом празднестве, посвященном Тлалоку, а также простое наслаждение замечательным климатом. Вас примут как полноправного члена Клуба Состоятельных. Эту неделю мечты (6 дней/7 ночей) дарят вам «Морские линии Палладио», исключительный партнер вашего отдыха.

ДЬЯВОЛ В ГОРОДЕ

После целого дня, проведенного в городе, Моргенстерн удостоверилась в двух вещах: первое – им будет невероятно трудно проникнуть во дворец Монтесумы, и второе – город ее пленил.

Моторная пирога, предоставленная гостиницей «Тескатлипока», ждала их по прибытии Пеликана и довезла до места проживания. В первый вечер они почти ничего не увидели, кроме огромных домов на сваях с ярко освещенными внутренними двориками. Ночь была теплой. По набережным каналов гуляли парочки влюбленных. С первого мгновения они ощущали особую атмосферу Ривьеры, характерную для курортного города, который Клуб Состоятельных выбрал в качестве убежища.

Гостиница была шикарной. Она змеилась вокруг множества внутренних двориков. В одном из них располагался бассейн в форме огромного боба. Моргенстерн с удовольствием нырнула бы в него, но сейчас ей хотелось одного – лечь и заснуть.

Номера, предоставленные им, не имели фараоновских размеров, как апартаменты в «Савое». Но были просторными и гостеприимными. Мебель состояла из деревянных ширм и плетеных ковриков и стульев. Ванная – последний писк моды в вишневых тонах – была оборудована джакузи.

Колдунья использовала остаток сил, чтобы погрузиться в невероятно мягкую воду. А потом добралась до постели и заснула мертвым сном. Ей показалось, что она проваливается в бездну.

Она проснулась рано утром, проспав без всяких снов целых восемь часов и прекрасно отдохнув. Голову ее распирали разнообразные проекты. На Пеликане она буквально проглотила брошюру, которая описывала город и его чудеса тем, кто впервые попадал в него туристом. Архитектура, ремесленничество, ботанические сады Мехико – все это возбуждало Роберту. Праздник Тлалока должен был начаться вечером следующего дня. Дьявол ее побери, если она не выкроит немного времени на туризм до того, как вплотную заняться «Кадрилью».

Мартино ждал ее под пальмовым навесом перед столиком с обильным завтраком. Колдунья обрадовалась, что он выглядит лучше, чем в Лондоне. Они позавтракали, болтая о пустяках. Следователь предложил прогуляться до входа в лабиринт, чтобы понять, какие трудности их ожидают.

Моргенстерн согласилась. Тем более что главный рынок был разбит на зокало, центральной площади Мехико, которая располагалась рядом с пресловутым лабиринтом.

Следователи нарядились в местную одежду. Мартино выбрал набедренную повязку и плащ с застежкой на плече, а Моргенстерн – хлопковую юбку и корсет из белой ткани с черной оторочкой. В отеле им объяснили, что эти цвета означали принадлежность к касте чьуокаоти – знати, стоящей чуть ниже императора.

Мартино никак не справлялся с ацтекскими словами, которые тут же забывал, едва успев услышать. Моргенстерн заносила их в записную книжечку.

Теночтитлан был построен по образу и подобию шахматной доски. Каждая артерия состояла из замощеной улицы и канала, которые содержались в образцовом порядке. Дома имели не более трех этажей. Кое-где эту монотонность нарушали пирамиды, вздымающие свои террасы к небу. Плавающие сады и патио в цветах превращали город в зеленое царство, какого Роберта не видела нигде.

Они добрались до зокало на скоростной пироге-такси. Эспланада, несмотря на ранний час, кишела народом. Моргенстерн почти забыла о миссии, когда увидела лес палаток, лавочек и магазинчиков ремесленников, которые занимали центр площади. Следователю на них было наплевать. Его интересовали только лабиринт, дворец и «Кадриль».

По одной стороне площади тянулась сплошная стена. В центре находились ворота в лабиринт. Подойдя ближе, Моргенстерн и Мартино заметили, что прохожие инстинктивно избегали этой зоны. Хотя то, что можно было увидеть за воротами, страха не вызывало: улица без канала, тянущаяся на десяток метров и сворачивающая направо.

– Никакой охраны, – сказал молодой человек, внезапно возбужденный мыслью тут же проникнуть во дворец.

Моргенстерн сомневалась в легкости этого предприятия. Она уже посещала лабиринты, и представления о запутанности того, который защищал крепость Монтесумы, у нее не было.

– Идите, я вас подожду, – предложила она.

– Но… а если я заблужусь?

– Другие уже проходили по нему. Вряд ли Палладио пойдет на риск случайного исчезновения одного из членов Клуба Состоятельных.

Молодой человек двинулся вперед, вытянув руки, словно опасался наткнуться на невидимую стену. Но без труда прошел в лабиринт. Роберта посоветовала ему дойти до угла и повернуть. Так он и сделал. Он исчез и почти тут же появился, идя в обратном направлении.

Он немного расстроился, увидев колдунью и зокало. Он развернулся и вновь двинулся уже по пройденному пути. И снова появился. Моргенстерн знаком велела ему вернуться.

– Это не совсем лабиринт, а то, что в нашей Профессии называют палиндромом, – объяснила она, когда он оказался рядом. – Здесь можно двигаться в любом направлении.

– Бр-р, мне даже стало холодно. Что будем делать?

– Представления не имею. Но меня влечет рынок. Могу предложить сопровождать меня… Но боюсь, вы повиснете на мне мертвым грузом. Давайте встретимся в полдень в гостинице. Согласны? Вы сообщите обо всем, что обнаружили, а я покажу, что купила.

«Морские линии Палладио» вручили каждому по тысяче куачли, местной валюты, на которые можно было купить несколько сотен мешков какао. Роберта твердо решила потратить их все и только потом заняться Монтесумой. Она оставила молодого человека у ворот и с любопытством окунулась в суету рынка, царство тканей и ювелирных изделий.

Набедренные повязки из красной шерсти (макстлатл – записала колдунья в книжечку), плащи до щиколоток для знати, или тилматли. Хлопковые туники с добавкой волокон агавы. Чудесные плетеные сомбреро. Ремесленники-перьевики изготавливали из перьев попугаев, райских птиц и пустельги головные уборы и веера для высших чиновников.

Здесь занимались и обработкой драгоценных металлов, бирюзы, мозаики и яшмы. Этот камень всегда привлекал колдунью из-за трудности обработки и шелковистости своей поверхности. Местные ремесленники полировали и резали камень с превеликим терпением, превращая его в подвески или крохотные амулеты.

Роберта после долгих колебаний остановила свой выбор на пончо радужных цветов. Скорее это была броня от ветра и холода, которой ей не придется пользоваться в Мехико в это сухое и жаркое время года. Но стоило колдунье его надеть, как она поняла, что снимет его не скоро. Даже несмотря на насмешки Мартино.

Она запрыгнула в пирогу-такси, которая доставила ее в «Теекатлипока». Мартино сидел во внутреннем дворике, склонившись над картой. И потягивал коктейль из фруктовых соков. Он едва не поперхнулся, увидев разноцветный наряд Моргенстерн.

– Что за ужас! – воскликнул он. – Только не говорите, что вы это купили!

Роберта гордо запахнулась в пончо. В любом случае она не могла требовать от наследника «Цемента Мартино» быть примером в области вкуса. А потому решила, что проявит снисходительность, как истинная ацтекская принцесса.

Им подали типичный завтрак из таинственных блюд. Они сами могли выбирать, что им есть. Роберта начала с заварной булочки (тамалли – записала она), намазанной соусом из сладкого перца. Мартино по-прежнему внимательно изучал свою карту. Похоже, он был не голоден.

– Как провели утро? – осведомилась Моргенстерн, пытаясь оторвать его от занятий. – Видели ли что-нибудь интересное?

Следователь поднял глаза и уставился на Роберту. Он почувствовал себя посмешищем, когда представил, как выглядит рядом с этим живым пугалом – напарницей, вместе с которой взялся за труднейшую миссию.

– Я ищу точку, с которой хорошо виден дворец. Чертежи Мехико не дают никаких подробностей того, что скрывает лабиринт. Есть пятиступенчатая пирамида к югу от зокало. Можно забраться на третью террасу.

– Значит, вы поднимались на третью террасу этой пирамиды? Хорошо.

Моргенстерн выбрала кусок утки, покрытый карамелью и орешками. Следователь принялся грызть кукурузную галету.

– Дворец состоит из ряда зданий в виде буквы «П». Во дворе располагается семиступенчатая пирамида, быть может, самая высокая в Мехико. За ней тянется нечто вроде огромного сада.

– Чем собираетесь заняться во второй половине дня? – осведомилась колдунья.

Свою программу она уже знала.

– Посещу музей Теночтитлана. Говорят, там есть макет дворца. Можно его изучить и…

Колдунья встала, поправила складки пончо и серьезным тоном сказала:

– Не увлекайтесь, мой маленький Клеман. Праздник Тлалока начинается завтра вечером. Мое шестое чувство подсказывает мне, что события ускорятся завтра, а сегодня – день беззаботной жизни. Воспользуйтесь им. Устройте себе отдых. Сходите на матч… Она достала книжечку.

– … Олла-ма-лицт-ли, – по слогам прочла она. – Это игра в пелоту. Сегодня во второй половине дня состоится одна партия. Спортивная площадка расположена рядом с зокало. Быть может, вам удастся полюбоваться новым рекордом нашей приятельницы Ла Вуазен?

– А вы что собираетесь делать? – вдруг добродушно спросил он.

Идея пелоты была не такой уж идиотской. К тому же ему хотелось, чтобы это разноцветное чудище поскорее удалилось с его глаз.

– Я отправляюсь в квартал, где распускаются цветы. Там располагаются гончары, продавцы пряностей и ремесленники, плетущие мебель. К тому же хочу заняться своей внешностью. Парикмахеры знати держат салоны в соседних чинампас.

– Чинампас?

– Плавающий сад. Встретимся за ужином. До скорого, Мартино.

Колдунья отправилась навстречу своей судьбе, оставив следователя в сомнениях и желании хорошо сделать свою работу. Он свернул карту и вплотную занялся едой.

Моргенстерн провела утро великолепно, вторая половина дня оказалась божественной. Большую часть времени она блаженствовала в плавающем саду, пока соблазнительный мужчина умело массировал ей голову. Парикмахер даже сделал ей комплимент по поводу пончо. Затем Роберта слонялась по рынкам. Она едва не потеряла голову у аптекарей и бакалейщиков. Но истинным потрясением, громовым раскатом, которого она не ожидала, оказался рынок музыкальных инструментов.

Солнце уже заходило за горизонт, когда пирога-такси привезла ее в «Тескатлипока». Она устала, но лучилась счастьем. И где-то в уголке мозга звучала музыкальная мелодия. Не Перси Файт, а другой созвучный ее настроению отрывок, происхождения которого она не могла припомнить. Она вспомнила название, принимая ванну, когда расслабилось тело. И напевала мелодию, спускаясь в патио на ужин.

– Под солнцем Мехико…

Официант принес ей только что сваренное какао, когда появился следователь. Мартино был крайне возбужден. Он сообщил, что в музее Теночтитлана находился очень точный макет дворца. И узнал, что сады за П-образным зданием были настоящим лесом. Речь шла о личном зоосаде Монтесумы, где на свободе разгуливали самые свирепые хищники Творения.

Моргенстерн почти не слушала, поглощенная мотивом, который никак не хотел отвязаться от нее. Она даже иногда напевала «Все забывается под солнцем Мехико» или «С ума сойти от ритмов тропиканы».

Следователю хотелось рассказать о партии в пелоту, которую он наблюдал, но колдунья была вне досягаемости. Открытием можно было поделиться позже. Он вежливо спросил, что она обнаружила в чинампас (он постарался произнести слово правильно), по которым она бродила. Роберта вдруг вышла из оцепенения и показала ему керамический предмет, нечто вроде картофелины с дырками. Мартино взял ее и покрутил между пальцев, не понимая его назначения.

– Что это? – спросил он недоуменно. Колдунья сунула предмет в рот и, дунув в него, начала наигрывать первые ноты «Запретных игр».

– Это – о-ка-ри-на, – сказала она, положив предмет на стол. – У меня такая была в детстве. Я почти забыла, что они еще существуют.

«Женщина в пончо и с окариной», – с печалью подумал молодой человек.

Глиняная флейта, похоже, была колдовской, поскольку рядом с их столом уселись три музыканта и затянули древнюю балладу. Мартино раздражало не их присутствие у стола, а то, что могут подумать о них за соседними столиками…

Колдунья что-то шепнула на ухо одному из гитаристов, который кивнул, передал ее слова остальным и пронзительным голосом затянул:

– Мехико! Мехииикооо!

Сидящие за остальными столиками подхватили мелодию Луиса Мариано. Их хор, наверное, был слышен и на зокало.

Даже официанты не остались в стороне. Только Мартино не принимал участия в общем веселье. Он вспоминал о партии в пелоту. Он отыскал место рядом с императорской ложей, остававшейся пустой до начала игры. Потом появился Монтесума. Толпа знати приветствовала его. Следователь испытал настоящий шок, узнав в нем бобби, который нокаутировал его, пока Роберта гналась за Потрошительницей под куполом Святого Павла. Значит, Монтесума был четвертым убийцей. Но еще более сильный шок последовал, когда он увидел рядом с императором фигуру в серо-антрацитовом костюме. В ложе Монтесумы сидел майор Грубер. И судя по яростным аплодисментам, которыми он приветствовал игроков в пелоту, ему нравилось сидеть там.

Гитаристы повернулись к Мартино, словно пытаясь отвлечь его от мрачных мыслей, и затянули специально для него:

– Мексиканское приключение длится неделю под солнцем Мехико. – Потом яростно ударили по струнам. – Но какая неделя и какое крещендо!

– Оле! – подхватила Роберта.

* * *

Антонио Палладио созерцал прямоугольник девственного леса длиной в три и шириной в один километр, который тянулся позади дворца. Зверинец от безопасной части парка отделяла десятиметровая стена. По ее верху в камень были заделаны острые керамические осколки. Только два строения возвышались над вершинами деревьев: деревянная крыша монументальной вольеры и последний этаж пирамиды, поглощенной лесом.

– Вы опять проиграли, – сказал человек позади него.

Патолли было одним из любимейших занятий императора после охоты и жертвоприношений. Но Палладио надо было остаться наедине с гостем. Венецианец попросил Монтесуму оставить их, и тот сразу же покинул помещение. Второй принялся расставлять бобы на шахматной доске.

«Если этот человек мошенник, – сказал себе Палладио, – значит, он сошел с ума».

– Партию, граф?

Палладио подвинул свое кресло к игорному столику.

– Лучше поговорим.

Гость взял боб и машинально надкусил его. Он предпочитал сыграть еще одну партию в патолли.

Он явился к мебельщикам дворца утром. Только пустельги могли преодолеть лабиринт, и теночтитланцы использовали этих посланниц для общения с императором. Послания с центральной площади получал Палладио. Монтесума, холерический баловень судьбы, не умел управлять императорским дворцом.

Граф не ожидал получить записку, написанную якобы рукой Дьявола. Но тот действительно ждал на зокало, когда за ним явится эскорт. Через полчаса идеальный двойник майора Грубера уже разместился в доме убийц с запасным костюмом и зубной щеткой.

Монтесума провел вторую половину дня с гостем, наблюдая за партией в пелоту. Ла Вуазен, к счастью, его не видела. А только что родившаяся Потрошительница пока интересовалась делами этого мира, а не своим прежним воплощением.

После кражи пактов из Либрерия Марчиана и исчезновения господина Симмонса Палладио изучил Криминальный отдел. И знал, что его мозгом был человек в антрацитовом костюме. Оба следователя, которые преследовали «Кадриль» с примерным рвением, работали на того, кого величали майором.

Венецианец так и не сумел узнать, за какие военные подвиги ему присвоили это звание. Впрочем, разве он не провозгласил себя графом, будучи отбросом общества, он, Стриж, воспитанник Тревизано?

Этот человек мог быть Дьяволом, принявшим облик Грубера, или Грубером, решившим сойти за Дьявола. Но ничего нельзя было предпринимать, чтобы удостовериться в его личности до церемонии вызова. Если это мошенник, он успеет поплатиться за наглость.

Пока граф считал, что Фулду не оставалось ничего иного, как двинуть свою пешку на поле «Кадрили». Может ли лабиринт остановить Дьявола? И берет ли он с собой зубную щетку?

– Разговоры… – вздохнул его гость. – Вы приобрели к ним вкус у иезуитов, если не ошибаюсь? Кюре любят поболтать.

Для облегчения дела граф все же решил, что будет обращаться к нему как к Дьяволу. Так легче оценить таланты актера Грубера.

– Вы выглядели иначе… в ночь накануне праздника Искупителя, – начал венецианец.

Человек неожиданно расхохотался.

– Собираетесь меня допрашивать, Палладио? Хотите удостовериться, что я тот, за кого себя выдаю? Не стану лишать вас сомнений, пока не состоится вызов по всем правилам. Но согласен ответить на… – он посчитал по пальцам, – три вопроса. Первый: как я выглядел, когда явился перед вами во время нашей последней встречи?

Палладио кивнул.

– Я был в рясе доминиканца, монаха, болевшего лихорадкой. За образец я выбрал Савонаролу. Кстати, подарок: даю ответ по поводу всей «Кадрили». Джеку я явился в облике лорда-развратника, содомита. Я очень походил на его брата. – Гость облизал губы розовым языком. – Ла Вуазен, секундочку, сейчас вспомню… Там было много народа. Ах да! Классические аксессуары: козлиные голова и ноги, крылья летучей мыши, дым и прочее. Что касается Монтесумы, нашего дорогого Монтесумы… Быть может, этот из всей четверки более всего рассмешил меня.

– Император никогда не распространялся о том, как проходила ваша встреча.

– Неужели? – Гость действительно прочел в мозгу графа, что тот ничего не знал. – Надо вам рассказать. Смешная история. И это уже второй вопрос.

Человек в сером встал и принялся расхаживать по комнате. Потом остановился у треугольного окна и приступил к рассказу:

– Я услышал об ацтекской империи от испанцев. Тот мир уже не давал примеров тех чудесных цивилизаций, которые потчевали своих богов декалитрами человеческой крови. Поэтому я предстал перед Монтесумой и объявил ему, что Кортес, которому Мехико уже принадлежал, собирается на заре казнить его. Истинная правда. И я сделал ему свое… предложение.

– В кого вы загримировались?

– В химеру. Голова стервятника, тело льва, лапы крокодила. Этих зверюшек император холил в своем охотничьем заповеднике. Воздействие было великолепным и ужасающим, тем более что все происходило на вершине пирамиды Тлалока. – Он указал на сооружение, затенявшее дворцовый двор. – На подлинной пирамиде.

Мужчина вздохнул. Палладио не ощущал запаха серы, но это ничего не значило.

– Монтесума хотел воплотиться в Уицилопочтли, бога Войны, прожорливое проявление Солнца, чтобы расправиться с захватчиком. Ба, один из хозяев мира. Почему бы и нет? Пусть ваше царствование наступит. Солнечное могущество – возродитесь утром, с помпой объявил я ему. Какую приятную ночь провел император, представляя, что на заре сможет построить безграничную империю. А я тут же отправился к Кортесу, чтобы предупредить о грядущей опасности. Конкистадор был кровавым безумцем, но не дураком. Он выслушал меня и в тот же вечер взял дворец приступом. Он нашел Монтесуму на вершине пирамиды – тот ожидал утра. Кортес лично обезглавил его. – Гость пожал плечами. – Монтесума тоже был кровавым безумцем, но к тому же дураком. Лучше бы попросил перевоплощения в бога Ночи. Тогда все пошло бы по-иному.

История выглядела правдоподобной, а тон гостя – убедительным. Однако, если это действительно был Он, что-то смущало графа по поводу воплощения и всемогущества гостя, которого он хотел подчинить себе.

Действительно ли убийцы имели дело с теллурическим божеством, богоподобным существом? Человек в сером был похож на кого угодно, но не на Него. В этом костюме Он выглядел коммивояжером…

– Вижу, что ваш дух в сомнении, Палладио.

– Почему вы не дождались вызова?

– Чтобы явиться вам покрытым славой существом, заслоняющим горизонт? – подхватил гость. – Это будет вашим третьим вопросом. – Он немного подумал. – Допустим, я устал от спецэффектов. Исследование человеческой души – самое прекрасное путешествие в потемках, которое мне довелось совершить. Я опустился на ваш уровень, Палладио, чтобы лучше вас оценить. Мне хотелось посетить Мехико инкогнито до встречи с моей дорогой «Кадрилью».

Снаружи донесся львиный рык. С вершин деревьев зверинца взлетели ибисы и опустились в безопасном парке Монтесумы.

Палладио мысленно оценивал все варианты. Человек, притворяющийся Дьяволом, или Дьявол, притворяющийся человеком? Даже загадки Селима при константинопольском дворе были проще.