Текст книги "История истинного простофили по имени Грибуль"

Автор книги: Жорж Санд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Часть I.
О том, как Грибуль, боясь промокнуть, бросился в воду

Когда-то, давным-давно, жил на свете один лесничий. У него была жена и семеро детей: три девочки и четыре мальчика. Самого младшего звали Грибуль.

Жили они в лесу, в красивом домике с садом. Рядом, весело журча, протекал лесной ручеёк. Лес этот принадлежал королю. Когда-то король любил там охотиться, но потом состарился и перестал показываться в этих местах. За хорошую службу король подарил отцу Грибуля клочок плодородной земли и разрешил ему стрелять дичь и ловить рыбу в своих угодьях.

Казалось бы, лесничий должен был жить да радоваться. Но нет! Жадный и завистливый, он ничего так не любил на свете, как золото. Обманом вымогал деньги у путешественников, случайно забредавших в эти края , безжалостно отправлял в тюрьму бедняков, которые собирали в лесу хворост, зато богачам за хорошую плату позволял охотиться в королевском лесу сколько душе угодно. Старый король, разумеется, ничего не знал о разбойничьих проделках своего лесничего и продолжал доверять ему, как в прежние времена.

Мать Грибуля была не такая бессердечная, как её муж, но и доброй эту женщину нельзя было назвать. Она тоже любила деньги. И если лесничий приносил домой награбленное золото, она не ругала его, зато готова была поколотить, когда он возвращался с пустыми руками. Дети, как это часто бывает, брали пример с родителей. Все они, кроме маленького Грибуля, сделались обманщиками и воришками, едва только научились ходить и говорить.

Лесничего и его жену это нисколько не огорчало. Напротив, они чрезвычайно гордились своими детьми и без конца нахваливали их.

– Ты только посмотри, – говорила жена мужу, – до чего смышлёные у нас детки! Из них наверняка выйдет толк.

И, глядя на Грибуля, со вздохом добавляла:

– Один только ты простофилей растёшь! Ну, да что поделаешь, в семье не без урода.

Несладко жилось Грибулю в родительском доме. Братья и сёстры издевались над ним: ведь он никак не мог научиться воровать и обманывать. Отец и мать давали ему тумака всякий раз, как он подворачивался им под руку. А между тем Грибуль был кротким и добрым мальчиком. Он никогда никого не обижал и легко прощал обиды другим. Если он бывал голоден, а нищий просил у него хлеба, мальчик тотчас же отдавал ему свой обед, думая про себя:

"Я знаю, что такое голод, и должен непременно помочь этому бедному человеку".

– Простофиля! Простофиля! – кричали Грибулю братья и сёстры. – Самому есть нечего, а он ещё всяких оборванцев кормит! Наш дуралей-братец всё делает наоборот!

И правда, во всём и всегда Грибуль вёл себя иначе, чем они.

Он давно понял: далеко не всегда надо делать то, что хочется. Например, если днём у него слипались глаза, он не укладывался в кровать, а старался победить сон, чтобы лучше спалось ночью. Он никогда не шёл на улицу играть, не закончив работы: ведь доделать её всё равно рано или поздно придётся, так лучше уж веселиться с лёгким сердцем. Зимой он не кутал нос и щёки шарфом, а натирал их снегом, и это был самый лучший способ не обморозить их. Братья и сёстры за животы держались от смеха, но Грибуль не обращал внимания. Он не плакал, когда его дразнили, смеялся, если ему было больно, и пел, если было страшно.

Вот и судите сами, был ли Грибуль простофилей и заслужил ли он те насмешки и колотушки, которыми чуть ли не каждый день награждали его домашние! Впрочем, надо сказать, что всё это Грибуль сносил спокойно и терпеливо и никому на своё горе не жаловался. Он любил бродить один по лесу и часто возвращался домой уже затемно. Грибуль был храбрым мальчиком, Он не боялся ни темноты, ни диких зверей. Боялся он по-настоящему только двух вещей: воды, так как чуть не утонул в реке, когда был маленький, и огня, потому что однажды больно обжёг руку о печную дверцу.

Он смело забирался в самую чащу леса, чтобы там, на своей любимой полянке, посидеть под старым дубом.

Это было огромное, увитое плющом дерево с раскидистыми ветвями и большим дуплом. Вокруг росла великолепная зелёная трава и чудесные цветы, а у самых корней дуба протекал ручей: он бежал, петляя во мху, и терялся в скалах поблизости. Поляна эта находилась довольно далеко от дома Грибуля, и, чтобы добраться до неё, приходилось продираться сквозь заросли колючего терновника. Поэтому туда редко кто-нибудь забредал. Называлась она поляной Шмеля. Местные жители не помнили, откуда взялось это название. Некоторые говорили, что дуб здесь посадил когда-то один очень богатый человек по прозвищу Шмель, но больше никто об этом ничего не знал.

Однажды, когда Грибуль, как обычно, сидел под дубом и размышлял о своей несчастной судьбе, его кто-то ужалил в руку. Он подскочил от боли и вдруг увидел огромного шмеля, который вовсе не думал улетать и, казалось, нарочно дразнил мальчика. Грибуль осторожно взял шмеля за крылышки и, посадив к себе на ладонь, проговорил:

– Зачем ты меня так больно ужалил, ведь я не сделал тебе ничего плохого?

Вместо ответа шмель выгнул спинку и принялся невозмутимо чистить крылышки, всем своим видом давая понять, что на ладони Грибуля чувствует себя превосходно.

– Тебе бы следовало попросить прощения, – сказал ему Грибуль. – Ай-ай-ай, такой красивый шмель и такой невоспитанный! Ты ведь действительно очень красивый и к тому же самый большой из всех шмелей, которых я когда-либо видел. А твоё чёрное одеяние с фиолетовым отливом похоже на королевскую мантию. Может быть, ты и вправду какой-нибудь важный господин среди шмелей, раз ты так больно жалишь? Но не бойся, я не стану убивать тебя. Ведь если ты умрёшь, рука у меня всё равно болеть не перестанет. Что ж ты не улетаешь? Лети и радуйся!

Шмель словно ждал этих слов. Услышав их, он взмахнул крыльями и с низким, глуховатым жужжанием поднялся в воздух. Через секунду он уже исчез в ветвях дуба.

Когда шмель улетел, Грибуль сорвал несколько зелёных стебельков – не надо забывать, что он вырос в лесу и прекрасно знал целебные свойства трав, – и, промыв руку в ручье, приложил их к больному месту. Потом он лёг под деревом и уснул.

Во сне ему послышалась странная музыка и голоса, доносившиеся словно из-под земли. Они пели:

Жужжите все!

Жужжите все!

Король идёт!

Король идёт!

А ручеёк, казалось, говорил своим чистым голосом, обращаясь к цветам:

Трепещите!

Трепещите!

Близко враг!

Близко враг!

В это время толстые корни старого дуба зашевелились и начали по-змеиному извиваться в траве. Закачались на своих стебельках ромашки и колокольчики. Любопытные кузнечики выглянули из своих убежищ, а большие чёрные муравьи, искавшие добычу в коре деревьев, удивлённо поднялись на задние лапки. Затрепетал тростник, застонали ветки дуба, и вокруг началась такая суматоха, что Грибуль проснулся.

Открыв глаза, он увидел перед собой высокого толстого господина, одетого во всё тёмное, он глядел на мальчика круглыми чёрными глазами. Господин обратился к нему низким, хрипловатым голосом, сильно раскатывая букву "р".

– Ты оказал мне услугу, которую я никогда не забуду. Можешь требовать у меня чего угодно, я выполню любое твоё желание.

– Ах, сударь, – ответил Грибуль, дрожа от страха, – боюсь, моё единственное желание вы не в силах исполнить. Дело в том, что отец с матерью меня не любят. Они говорят, что из всех их детей я самый глупый. А я бы так хотел, чтобы они меня полюбили!

– Это действительно исполнить нелегко, – ответил господин в чёрном, – однако я всё-таки постараюсь тебе помочь. Хочешь, я сделаю тебя таким же умным, как твои братья и сёстры?

– Сударь, – воскликнул Грибуль, – я всегда мечтал бы стать умным, но я не хочу быть таким же бессовестным и злым, как они! Если умным и добрым одновременно быть нельзя, то лучше уж я останусь дурачком!

– Да что ты станешь делать со своей добротой среди злых людей? – спросил господин ещё более суровым голосом.

– Не знаю, что вам ответить, – пролепетал Грибуль, – я недостаточно умён, но одно знаю твёрдо: я никому не хочу делать зла.

– Ну, я вижу, ты и в самом деле глуп, – быстро ответил чёрный господин. – Прощай, я тороплюсь, мне некогда тебя уговаривать, но мы ещё встретимся, и, если ты захочешь о чём-нибудь меня попросить, помни, что я ни в чём тебе не откажу.

– Вы очень добры, сударь, – дрожа от страха, пробормотал Грибуль.

В это время на незнакомца сквозь листву упал солнечный луч. Его чёрный бархатный костюм сделался тёмно-синим, потом фиолетовым. Плащ раздулся и превратился в крылья. Он испустил глухой рёв, ещё более страшный, чем рычание льва, тяжело оторвался от земли и исчез в ветвях дуба.

Грибуль протёр глаза. Приснилось ли ему всё это или случилось на самом деле? Наверное, это был сон. Только теперь, когда странный господин исчез, мальчик почувствовал, что окончательно проснулся. Он поднял свою палку и поспешил домой, так как боялся, что родители опять поколотят его: он слишком долго гулял.

Едва Грибуль переступил порог, мать набросилась на него.

– Ага, явился наконец! – закричала она. – Где это ты пропадал столько времени? Нет, вы только полюбуйтесь на этого дурака, которому привалило огромное счастье, а ему хоть бы что!

Бедный Грибуль долго не мог понять, о каком счастье она толкует, пока мать наконец не объяснила ему, бранясь по привычке, что им интересуется один очень важный человек. Оказывается, в полдень, когда Грибуль спал под своим дубом, в домик лесничего постучался роскошно одетый незнакомец и попросил разрешения немного передохнуть. От обеда он отказался, зато с удовольствием съел целый горшок мёда и заплатил за него монетой из чистого золота. Затем гость внимательно оглядел всех детей лесничего и сказал хозяйке: "Простите, сударыня, нет ли у вас случайно сыновей помладше?" Когда же он узнал, что в доме действительно живёт ещё один мальчик, которому всего двенадцать лет и которого зовут Грибуль, он воскликнул: "Какое замечательное имя! Именно этот ребёнок мне и нужен! Пришлите его ко мне, я хочу его осчастливить". И, не сказав больше ни слова, он поднялся и вышел.

– Но кто же этот человек? – спросил Грибуль, поражённый до глубины души. – И как мне его найти?

– Это новый владелец замка, того, что на опушке леса, – ответила мать. – Имени своего он не назвал, но я слыхала, что все в округе зовут его господин Шмель. Говорят, это только прозвище, но он охотно на него откликается. Ходят слухи, будто он очень богат и швыряет золото и серебро направо и налево. Быть может, он не в своём уме, но нас с тобой это не касается. Ты должен отправиться к нему как можно скорее, пока он не передумал. Этот господин Шмель наверняка собирается сделать тебе богатый подарок. Только не вздумай утаить от нас то, что он тебе даст!

– Дорогая матушка, я скорее умру, чем обману вас! – воскликнул Грибуль.

– И верно, ты для этого слишком глуп. Ну, иди же, да поторапливайся, а то скоро стемнеет.

По дороге мальчик присел отдохнуть под смоковницей и вдруг услышал над головой жужжание пчелиного роя. Он встал на цыпочки и увидел в дупле соты, полные золотистого мёда. Грибуль, который с утра ничего не ел, очень обрадовался. Он всласть полакомился мёдом и собрался было продолжать свой путь, но тут из дупла раздался властный голос:

– Ко мне, дочери мои, служанки и рабыни! Хватайте злодея! Не дайте грабителю уйти живым!

Представьте себе, как испугался Грибуль!

– Милые сударыни пчёлы, – проговорил он, едва дыша от страха, – простите меня! Я был очень голоден и забыл попросить разрешения отведать вашего мёда. А он оказался таким вкусным и ароматным! Я сразу понял, что его могли сделать только необыкновенные пчёлы.

– А он, однако, неглуп, этот малыш, – донёсся из дупла нежный голосок. – Я прошу вас, Ваше Величество, моя дорогая матушка, пощадить его на этот раз!

В дупле послышалось громкое жужжание, словно все заговорили разом и заспорили между собой. Но ни одна пчела оттуда не вылетела, и Грибуль бросился бежать. Когда он был уже далеко и понял, что никто его не преследует, мальчик оглянулся. Каково же было его удивление!

В ярких лучах заходящего солнца он увидел множество лёгких крылатых фигурок. Под мелодичную музыку они водили в воздухе хороводы вокруг знакомой смоковницы.

Солнце слепило Грибулю глаза, и он не мог хорошенько рассмотреть танцующих. То они казались ему очаровательными дамами в золотистых платьях, то обыкновенными пчёлами, снующими взад и вперёд на фоне огненно-красного неба.

Солнце скоро скрылось за деревьями, и таинственные фигурки растаяли в темноте. Грибуль двинулся дальше вдоль опушки, но через некоторое время заметил, что заблудился. Ему очень хотелось спать, но, не желая достаться волкам на ужин, он заставил себя идти вперёд, пока ноги не отказали ему повиноваться. Мальчик в изнеможении опустился на землю. Вдруг он увидел сквозь ветви деревьев яркий свет, поднялся и пошёл в ту сторону. Через несколько минут Грибуль стоял перед высоким замком, все окна в нём были освещены разноцветными огнями. До мальчика донеслись звуки музыки, весёлые голоса и звон посуды.

Грибуль почувствовал себя неловко оттого, что явился в такой поздний час, но возвращаться у него уже не было сил. Он постучал в ворота и попросил разрешения поговорить с хозяином.

– Кто ты такой? – спросил его усатый привратник, отворив скрипучие ворота. – Мой хозяин ждёт мальчика по имени Грибуль. Уж не ты ли это?

– Вы не ошиблись, моё имя действительно Грибуль.

– Вот и прекрасно, – сказал привратник, подкручивая длинные чёрные усы. – Сейчас тебе дадут поужинать и проводят в спальню, а господин Шмель примет тебя завтра. Пока что он занят наверху с гостями. У нас новоселье, и хозяин даёт бал своим соседям.

Тем временем навстречу Грибулю уже спешил лакей в бдестящей ливрее. Низко поклонившись, он проводил Грибуля в отведённую ему комнату, она была так богато убрана, что Грибуль принял её поначалу за спальню самого хозяина дома. Несколько слуг тотчас же накрыли для Грибуля стол и принесли ужин: фрукты, мёд и варенье разных сортов. Пожалуй, Грибуль охотнее съел бы горячего супа и ломоть хлеба, но сказать об этом не осмелился.

Лакей тем временем приготовил ему постель. Кое-как утолив голод, Грибуль с удовольствием бросился на чистые простыни и закрыл глаза. Однако заснуть ему не удалось Его неотступно преследовали мысли о загадочном господине Шмеле. Кто он? Откуда взялся? Почему его слуги оказывают сыну простого лесничего такой роскошный приём? В замке поминутно хлопали двери, топот танцующих и рёв контрабасов сотрясали весь дом. Когда двери наверху закрывались, музыка звучала тише, слышалось звяканье бутылок в буфетной, грохот кастрюль и шушуканье лакеев. Казалось, они замышляли что-то недоброе. Грибуль ненадолго впадал в забытьё, снова просыпался, так и не понимая до конца, спит он или бодрствует.

Внезапно Грибуль услышал шаги. Чуть-чуть приподняв ресницы, он увидел знакомого лакея, тот крадучись подошёл к его кровати и остановился, как будто хотел убедиться в том, что Грибуль действительно спит. Его огромные выпученные глаза вращались, словно чёрные стеклянные шары. Только теперь мальчик заметил, что глаза у лакея находились гораздо выше, чем у всех людей, почти на самой макушке. Грибулю сделалось не по себе, и он решил заговорить с лакеем, но тот вдруг неуклюже взмахнул руками и подпрыгнул к самому потолку. Когда он опустился на пол, Грибуль увидел, что в руках он держит прозрачную серебристую нить. Лакей подпрыгнул ещё раз, затем ещё и при каждом прыжке издавал какие-то странные звуки, похожие на тиканье часов.

Грибуль подумал, что это, наверно, новая, не известная ему игра. Он с любопытством следил за тем, как проворно поднимается в воздух этот пузатый и нескладный на вид человечек и ловко сплетает из прозрачных нитей замысловатые узоры. Грибуль был так увлечён этим зрелищем, что не заметил, как очутился в ловушке: его ложе опутывала теперь прочная сеть и не было видно ни малейшей лазейки. Грибуль похолодел от страха и хотел позвать на помощь, но вместо крика из его груди вырвался слабый писк. Он попытался высвободить руки и с ужасом увидел, что рук у него нет, а есть лишь тонюсенькие лапки, наподобие комариных. Грибуль понял, что превратился в крохотную беспомощную букашку. А отвратительное существо, которое он принимал за лакея, оказалось огромным мохнатым пауком. Паук явно хотел задушить Грибуля своей паутиной и сожрать. От ужаса Грибуля прошиб холодный пот, и он проснулся.

Открыв глаза, Грибуль решил, что всё это ему приснилось. Никакого паука не было и в помине, а лакей, который действительно находился в комнате, торопливо засовывал в шкаф бутылки с заморскими винами, серебряные приборы и драгоценные вазы, украденные во время праздника. Почувствовав, что Грибуль проснулся, лакей обернулся с испуганным и в то же время угрожающим видом.

– Чего ты на меня уставился? – проговорил лакей сухим, надтреснутым голосом, напоминавшем тиканье часов. – И вообще, почему ты не спишь в такой поздний час?

Грибуль вовсе не был так прост, как все полагали. Он ни словом не обмолвился ни о своём сне, ни о тёмных делишках этого жулика. Он вежливо объяснил лакею, что спать ему мешает шум, и попросил разрешения взглянуть на празднество.

– Смотри себе на здоровье, – ответил лакей, который рад был избавиться от непрошенного свидетеля. – Никто тебя здесь силком не держит.

Грибуль оделся и отправился бродить по комнатам. Он пересекал многочисленные залы, спускался и поднимался по лестницам, и повсюду ему встречались богато одетые люди, которые не обращали на него никакого внимания и развлекались каждый на свой лад. В одной комнате несколько мужчин в чёрном и нарядные дамы со сверкающими камешками на шее играли в кости. И время от времени подгребали к себе горки золотых монет. Грибуль немного постоял возле столика, с любопытством глядя на это занятие, и двинулся дальше.

Во второй комнате он опять увидел мужчин в чёрном и нарядных сверкающих дам, только уже других, которые чинно танцевали под музыку. Те, кто не танцевал, выстроились вдоль стен и разглядывали кружащиеся пары.

В третьей комнате был накрыт стол с угощением. Гости ели стоя, хватая пищу руками, и Грибуля удивило, что эти знатные господа так громко чавкают и проливают вино на одежду.

Он бродил по замку до самого рассвета. Гости тоже слонялись по комнатам, толкались, жаловались на духоту и почему-то выглядели не то печальными, не то сердитыми.

Наконец сквозь распахнутые ставни пробился первый луч солнца, и лакеи распахнули окна. Грибуль, который прикорнул в углу, на маленьком диванчике, заметил – или это ему почудилось? – что в открытые окна вылетели целые тучи шмелей, шершней и ос. Мальчик огляделся: он был один в пыльной, замусоренной комнате. Люстры гасли одна за другой, лакеи в изнеможении засыпали где придётся, а те, кто пошустрее, растаскивали остатки угощения. Грибуль выбрался в сад и там, в траве, под деревьями, сладко проспал до утра.

Когда он проснулся, то увидел перед собой высокого толстого господина в чёрном бархатном костюме. Господин этот был похож на того, которого Грибуль видел на поляне Шмеля. Ни на минуту не усомнившись в том, что это один и тот же человек, Грибуль радостно приветствовал его.

– Доброе утро, господин Шмель, – сказал он. – Вы вчера так быстро исчезли, что я не успел даже поблагодарить вас за вашу доброту!

– Грибуль, – ответил господин тем же хрипловатым голосом, что и накануне, и всё так же раскатывая букву "р", – я рад приветствовать тебя в моём доме, но твои слова меня удивляют, ведь я вижу тебя впервые. Мне доложили, что ты явился сюда поздно вечером. Но сам я в это время был занят, и мы с тобой не встретились.

Грибуль понял, что сказал глупость. Чтобы исправить неловкость, он вежливо спросил у господина Шмеля, не болен ли он.

– Благодарю, я ни на что не жалуюсь, – пророкотал тот, – но почему, собственно говоря, тебя беспокоит моё здоровье?

– Вы вчера давали бал, но я не мог отыскать вас среди гостей, – пролепетал Грибуль.

– Я просто хотел показать соседям, как я богат, но у меня и в мыслях не было почтить этот праздник своим присутствием. Я уже не так молод, чтобы отплясывать вместе с гостями, и вообще, балы мне давно наскучили. Давай-ка лучше поговорим о тебе, мой дорогой Грибуль. Ты правильно сделал, что пришёл ко мне. Я желаю тебе добра. Итак, скажи, чего бы тебе хотелось больше всего на свете?

Грибуль растерялся.

Он вспомнил, что мать толковала ему о каком-то подарке.

Но ни одна из дорогих вещей, которые он успел увидеть в замке, не приглянулась ему.

К тому же он вообще считал неприличным выпрашивать подарки. Поразмыслив немного, Грибуль сказал:

– Больше всего на свете я бы хотел, чтобы меня любили родители.

– Скажи на милость, – спросил господин Шмель, – отчего же они тебя не любят? По-моему, ты очень славный мальчик.

– Увы, сударь, – ответил Грибуль, – и отец, и мать, и все мои братья и сёстры говорят, что я простофиля, что я всё делаю наоборот. За это они вечно бранят меня и нещадно колотят.

– В таком случае выход один: я должен сделать тебя умным!

Грибуль, который уже однажды, во сне, отказался променять доброту на ум, не осмелился на сей раз перечить своему таинственному покровителю.

– А что нужно сделать, чтобы стать умным? – спросил он.

– Нужно изучать науки, мой юный друг. Я мог бы обучить тебя секретам чёрной магии и искусству вызывать духов.

Но как же я сумею изучить эти науки, о которых я никогда прежде не слыхал, если родители говорят, что я вообще не способен ничему выучиться?

– Это не так трудно, как кажется, – возразил господин Шмель, – я всё беру на себя, но при условии, что ты останешься жить здесь и будешь моим приёмным сыном.

Грибуль задумался. В отцовском доме ему жилось несладко, но мысль о том, чтобы поселиться в лесном замке, где шныряют подозрительные лакеи и никто никогда не смеётся, наводила на Грибуля уныние и страх.

Он поблагодарил гостеприимного хозяина и сказал, что всё-таки будет лучше, если он вернётся к родителям.

– Что ж, как угодно, – ответил господин Шмель с недовольным видом. – Я вовсе не собираюсь удерживать тебя силой. Но имей в виду: если ты вернёшься домой с пустыми руками, отец устроит тебе такой нагоняй, что ты проклянёшь тот час, когда родился на свет. Пойдём со мной, я дам тебе для него кое-что. Это по крайней мере, спасёт тебя от побоев.

С этими словами хозяин замка повёл мальчика в свои кладовые. Золото, жемчуга и брильянты горами лежали там прямо на полу, так что Грибулю приходилось наступать на них. Господин Шмель предложил взять ему столько золота и драгоценностей, сколько он сможет унести. Желая доставить родителям удовольствие, Грибуль набил карманы золотыми монетами: ни жемчугов, ни брильянтов он брать не стал, так как принял их за простые стекляшки.

Господин Шмель проводил его до дверей.

– Если передумаешь, – сказал он мальчику на прощание, – и захочешь вернуться в замок, помни: в моём доме ты всегда желанный гость.

Золото оказалось тяжёлым. Грибуль быстро устал, и ему захотелось немного передохнуть. Он решил сделать небольшой крюк и вздремнуть под своим любимым дубом, на поляне Шмеля. Так он и поступил. Но едва Грибуль закрыл глаза, из чащи выбежали его братья и сёстры. Все вместе они набросились на Грибуля и до тех пор били и щипали его, пока не отобрали всё золото, подаренное господином Шмелём.

Вдруг в ветвях дуба послышался ужасный шум, словно загудели десять тысяч контрабасов разом. И в ту же секунду гигантский рой шмелей налетел на братьев и сестёр Грибуля. Те бросились врассыпную, но шмели пустились в погоню. Они преследовали маленьких разбойников до самого дома, пока те не побросали на землю всё отнятое у Грибуля золото. А Грибуля шмели не тронули, и он, подобрав по пути монеты, явился домой целым и невредимым.

Пока мать делала компрессы и перевязки своим любимым деткам, которые всё ещё тряслись от страха и орали, как безумные, отец пересчитывал золотые монеты. На этот раз он похвалил Грибуля, хотя и назвал его тут же лентяем и неженкой за то, что у него не хватило сил притащить золота побольше. Старших детей уложили в постель: лица у них опухли от укусов, и мать долго опасалась, как бы они не остались уродами на всю жизнь.

На следующий день отец с матерью решили ещё раз сосчитать монеты, но золото в их руках вдруг растаяло.

Оно превратилось в жёлтую липкую жидкость, которая оказалась обычным мёдом, причём весьма скверным. Матери пришлось немало повозиться, чтобы отмыть обеденный стол.

– Этот господин Шмель – негодяй и обманщик! – бушевала она, яростно орудуя тряпкой. – Но он наверняка колдун, и, пожалуй, лучше с ним не ссориться. Мне кажется, он любит мёд больше, чем подобает нормальному человеку, и, конечно, неспроста сыграл с нами эту злую штуку. Не иначе как он хотел нам намекнуть, чтобы мы прислали ему мёду.

– Похоже, ты права, – задумчиво проговорил отец. – Давай-ка отправим ему мёду из нашего лучшего улья. Он наверняка заплатит за него хорошие деньги.

На следующий день они навьючили на осла бочонок мёда и отправили Грибуля в замок. Когда Грибуль проходил мимо смоковницы, из знакомого дупла неожиданно вылетел пчелиный рой. Едва завидев пчёл, бедный ослик сбросил на землю бочонок и умчался прочь.

Но пчёлы исчезли, и вместо них Грибуль увидел двух красавиц. У старшей на плечах была королевская мантия, а на голове корона, которая так ярко сверкала на солнце, что Грибуль зажмурился. По левую руку от неё стояла грациозная юная девушка. Она что-то говорила королеве, называя её матушкой. Их сопровождало множество придворных дам, державшихся, однако, на почтительном расстоянии.

– О, безрассудный! – воскликнула королева. – Ты дважды заслужил смертную казнь. Мало того, что ты пытался ограбить недавно наш улей. Ты к тому же освободил от заклятья злейшего врага пчёл, короля шмелей, и сделался его союзником. Но моя дочь вымолила для тебя прощение. Она надеется, что ты сумеешь оказать нам одну услугу, и теперь мы посмотрим, можно ли на тебя рассчитывать.

– Мне кажется, ваше величество, что это ошибка, – пролепетал Грибуль. – Я не знаю никакого короля шмелей... Впрочем, не смею спорить с вами. Пожалуйста, располагайте мной, как вам будет угодно. Вы так прекрасны, что ради вас и вашей дочери я готов на всё.

Слова Грибуля понравились королеве, которая очень любила, когда её называли красавицей. Она улыбнулась, и голос её стал ласковым.

– Слушай внимательно, малыш, что я тебе скажу, – молвила она. – Оставь здесь этот несчастный бочонок, отправляйся налегке к королю шмелей и передай ему мои слова, которые, поверь мне, доставят ему гораздо больше удовольствия, чем твой мёд. Ты скажешь ему, что королева пчёл устала от бесконечной вражды. Я признаю, что шмели стали в последнее время слишком сильны и многочисленны, и мы, пчёлы, наверняка не сможем победить их в открытом бою. Мне известно, что король шмелей собирается вскоре идти на нас войной, чтобы захватить наши богатства. Но мне известно также, что он мечтает жениться на моей дочери, хотя и не надеется получить согласие. Скажи ему, что я готова выдать за него принцессу с условием, что он оставит в покое пчелиные ульи и удовольствуется той долей наших сокровищ, которуя моя дочь принесёт ему в приданое.

Едва окончив свою речь, королева исчезла, а вместе с ней и принцесса, и все придворные. Оглядевшись вокруг, Грибуль увидел только пчелиный рой, с громким жужжанием он носился вокруг смоковницы. Мальчик отправился дальше и благополучно добрался до лесного замка.

Грибуль рассказал господину Шмелю всё, что случилось с ним по дороге, и осторожно добавил:

– Я знаю, сударь, что вы чрезвычайно учёный человек. Быть может, вам известно, где живёт король шмелей? Помогите мне отыскать его, если, конечно, король шмелей – это не вы. Мне сдаётся, что вы должны состоять с ним в родстве, но это не мешает мне питать к вам глубокое уважение.

– Ну и фантазёр же ты! – рассмеялся господин Шмель. – Ладно, забудь свои выдумки и считай, что поручение ты выполнил. Но довольно об этом, дитя моё. Скажи лучше, не надумал ли ты остаться у меня? Тогда тебе не пришлось бы больше дрожать перед своими родителями. За несколько лет ты проник бы в сокровенные тайны вселенной и стал бы самым могущественным человеком на земле.

Грибуль вздохнул и ничего не ответил, а господин Шмель принялся расхаживать взад-вперёд по своему кабинету: он вообще не мог долго сидеть или стоять на одном месте.

Грибуль вернулся домой с тяжёлым сердцем и рассказал родителям всё, что с ним произошло. Ему было страшно признаваться, что он потерял осла и бочонок. Он боялся, что отец не поверит всем тем чудесам, который с ним приключились, и изобьёт его до полусмерти. Но тот только почесал в затылке и сказал жене:

– Похоже, что здесь кроется какое-то колдовство. Этот господин Шмель наверняка волшебник, и, если мы не отдадим ему Грибуля, он разорит нас и погубит наших детей. Я думаю, шмели, которые их искусали, тоже не простые насекомые. Грибуль, разумеется, слишком глуп, чтобы освоить искусство чёрной магии, но если за дело берётся сам господин Шмель, то уж будьте покойны, он обучит его всему, чему надо. А когда Грибуль станет богачом, пусть только попробует забыть своих бедных родителей!

При этих словах он так грозно посмотрел на Грибуля, что мальчик задрожал от страха.

– Возвращайся сейчас же в замок, – приказал ему отец, – и скажи, что я отдаю тебя господину Шмелю на воспитание. Но не вздумай сбежать от него, не то я тебя так отделаю, что ты своих не узнаешь!

Грибуль ушёл из дому в слезах. Деваться ему теперь было некуда, и он медленно побрёл к замку господина Шмеля...

Господин Шмель принял Грибуля очень хорошо. Он приказал одеть его в богатое платье, отвёл ему прекрасную комнату и приставил к нему трёх пажей и учителя.

Так началась жизнь Грибуля в лесном замке, где ему суждено было провести три года. Своего приёмного отца от видел мало. Господин Шмель вечно куда-то спешил и торопил всех вокруг. Он проносился мимо Грибуля с видом чрезвычайно занятого человека, бормоча на ходу, что дел у него по горло. Но при этом никто никогда не видел его за каким-нибудь занятием. Когда они с Грибулем встречались за столом, господин Шмель поглаживал его по щеке, приговаривая: "Учись, учись, дитя моё", и, слопав тарелку мёда, уходил к себе в кабинет.

Надо сказать, что господин Шмель питал особое пристрастие к мёду, сиропам и варенью и, несмотря на свою прожорливость, ничего другого не ел. У него всегда была липкая борода, и Грибуль никак не мог решиться поцеловать его перед сном.

Господин Шмель жил на широкую ногу. Он быстро богател, но откуда бралось это богатство, никто не знал. Господин Шмель постепенно скупал у старого короля земли и города. В конце концов он купил даже придворных и армию. Королевская казна пустела с каждым днём, и вскоре король так обнищал, что, если бы не забота нескольких преданных слуг, он бы просто-напросто умер с голоду. Ему по-прежнему кланялись и говорили "ваше величество", но настоящим королём этой страны был теперь господин Шмель, хотя он и не носил короны.