Текст книги "Блондинка из Претории"

Автор книги: Жерар де Вилье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Солнечный свет заливал комнату. Из ванной величественно выплыла Шона, обнаженная по пояс, в своей красной юбке и туфлях. Села на постель.

– Выспался?

Как будто они всю жизнь знали друг друга. Он протянул руки к ее груди, но она со смущенной улыбкой ускользнула.

– Все, хватит. Тебе повезло, что ты знакомый Йоханны. Я никогда этого не делаю так, для развлечения.

– А, понятно, – слегка разочарованно протянул Малко. – А если мне захочется тебя увидеть?

– Скажешь ей. Или приходи сюда вечером. Я тут часто бываю. Если у тебя есть друзья, которых это интересует...

Итак, любовница сотрудницы Ферди – проститутка. Куда уж больше! Вдруг в голову Малко пришла мысль. Встав, он взял из пиджака фотографию Гудрун Тиндорф.

– Знаешь ее?

Скользнув взглядом по снимку, Шона кивнула:

– По-моему, да.

Сердце у Малко замерло.

– Где ты ее видела?

Лицо негритянки замкнулось.

– А твое-то какое дело?

– Это моя знакомая.

– Знакомая... (Она вульгарно хмыкнула.) Да она снимает мужиков в баре на втором этаже. Ну ладно, мне пора. Не найдется сто рэндов на такси?

На эту сумму можно было объехать весь Трансвааль. Малко протянул ей две сотни, и она тут же превратилась в ласковую кошечку, вытянув губы для поцелуя.

– Ну, так увидимся.

Она надела шляпу, блузку и исчезла. А Малко все не мог прийти в себя. Значит, сведения голландской службы безопасности были верны. Он шел точно по следу Гудрун Тиндорф.

Совещание близилось к концу. Малко осточертели все эти женские фотографии, собранные южноафриканской полицией. Но напрасно Ферди опустошил все свои архивы: Гудрун Тиндорф среди них не было. При встрече Йоханна холодно пожала ему руку, как будто ничего и не произошло. Повернувшись к своему начальнику, она спросила:

– Полковник, можно я провожу господина Линге до гаража?

– Конечно, – ответил Ферди. – У меня через пять минут еще одно совещание. Надеюсь, что мы выйдем на что-то конкретное.

– Я тоже, – сказал Малко.

Решетка, магнитная карточка, лифт. И только в гараже спокойным голосом Йоханна задала вопрос:

– Что вы делали вчера в «Карлтоне»?

– Я же вам сказал...

– Я же не дура, – мягко возразила она. – Вы теперь знаете мои маленькие тайны. Я хочу знать ваши. Вам известно кое-что, о чем вы нам не сообщили, так?

– Да.

– Хорошо. Я хочу быть в курсе.

– Зачем?

– Из-за Шоны. Я скажу, что узнала от нее. Это даст мне возможность видеться с ней официально.

По крайней мере, в прямоте ей нельзя было отказать.

– Обещаю, – сказал Малко.

Написав номер телефона, она протянула листок Малко.

– Это мой домашний. И поосторожней – меня прослушивают. Вы мне скажете, что хотите пригласить меня куда-нибудь, и я пойму. Вы опять пойдете туда?

– Да, не следите за мной.

– Не буду. Но не забудьте о том, что обещали.

Обведя взглядом аргентинский ресторан, весь в чаду от жарящихся прямо в зале чурраско, Малко направился в бар, примыкающий к тому ресторану, где вчера вечером он ужинал с Йоханной и Шоной. Метрдотель преградила ему путь.

– Сэр, вы один?

– Да.

– Я вас запишу. Приходите минут через двадцать. Извините, все столики заняты.

– Но я просто ищу...

В ее улыбке читалась непреклонность. Позади нес, в полумраке, виднелись столики и большой рояль, служивший стойкой. Пианист наигрывал донельзя романтическую музыку.

– Сожалею, но пропустить вас не могу. Скажите, как вас зовут, и до скорого.

Она уже надела бархатный красный шнур, преграждающий вход в бар. Скандалить было не время и не место... Вытянув шею, Малко пытался хоть что-то разглядеть в полумраке. Злой, как черт, он сел на банкетку в холле, откуда можно было следить за входом в бар. Когда, через двадцать минут, он вновь подошел к бару, метрдотель встретила его широкой улыбкой.

– Место для вас освободилось, сэр.

Протиснувшись между столиками, он добрался до табурета у рояля.

– Водки, – заказал Малко.

Шесть-семь человек, мужчин и женщин, уже сидели за стойкой, где священнодействовал высокий светловолосый парень. Малко медленно обвел глазами зал, и у него внутри словно что-то оборвалось. Ближе всех к пианисту сидела женщина. Черный кожаный пиджак лежал на коленях, а сумочку она положила на рояль. Красная блузка, черные волосы, чувственный рот, правильный профиль. Она повернула голову, чтобы взять спички, и он увидел се глаза. Голубые. Великолепные...

Прошла какая-то доля секунды, и незнакомка вновь отвернулась. Однако у Малко не оставалось никаких сомнений.

Рядом с ним находилась Гудрун Тиндорф, террористка, взорвавшая бомбу на Чёрч-стрит.

Глава 4

Малко быстро опустил глаза в рюмку, изо всех сил стараясь не думать о ней слишком сильно. Он знал, что такое шестое чувство у людей, действующих в подполье: они способны уловить малейший признак опасности. Пианист с нафабренными усами играл тему из кинофильма «Третий человек», и Малко, чтобы обрести внутреннее спокойствие, принялся с усердием наблюдать, как бегают по клавишам его пальцы. Гудрун Тиндорф, вероятнее всего, готовилась сейчас к новому террористическому акту.

Подняв голову, он увидел, что благодаря зеркалу напротив он сможет спокойно наблюдать за Гудрун Тиндорф.

У нее было действительно красивое лицо, чувственный рот с очень красными губами, прямой и тонкий нос. Очень черные волосы, собранные в пучок на макушке, придавали ей благовоспитанный вид. Рядом с ней лежали пачка «Мальборо» и большая золотая зажигалка. Она курила, но без нервозности или вычурности. Ее сосед, элегантный мужчина лет сорока, завязал разговор, и теперь они вместе смеялись.

Надо было обладать большой наглостью, чтобы так спокойно рассиживаться в самом крупном отеле Йоханнесбурга, когда вся южноафриканская полиция гонится за тобой по пятам.

Последние звуки «Третьего человека» медленно растворились в воздухе. Малко принял решение. Никакой русской рулетки: он сейчас же позвонит Ферди.

Только вот рюмка его была еще полна, а ему не хотелось предпринимать ничего, что могло бы хоть как-то насторожить Гудрун. Постаравшись принять скучающий вид, он маленькими глотками выпил свою водку. Едва он поставил пустую рюмку, как тут же возник бармен с вопросом:

– Еще водки, сэр?

Повернув к нему голову, Малко собирался ответить, но тут его глаза встретились с глазами Гудрун Тиндорф. Ощущение было такое, словно он наткнулся на линию высокого напряжения. Немка не отводила от него внимательного, проникающего взгляда, и Малко пришлось мобилизовать все свои силы, чтобы, не меняя выражения лица, тоже разглядывать ее, как это сделал бы любой мужчина.

– Нет, спасибо. Сколько с меня?

Гудрун Тиндорф вновь повернулась к своему соседу. В тот момент, когда он брал сдачу, она встала, взяла сумочку с рояля и пошла к выходу в сопровождении своего соседа. Так она его «сняла»! Малко был уверен, что они познакомились только в баре. Подождав, пока они выйдут, он также покинул бар. Только бы не упустить ее из виду! Немка и ее кавалер спускались по эскалатору в холл. Спустившись за ними, Малко подошел к стойке администратора и встал с таким видом, будто ждет кого-то.

Гудрун и ее спутник ворковали у витрины ювелирного магазинчика «Стерн». Внезапно Гудрун вскинула лицо и на мгновение прижалась губами к губам мужчины. Затем оба направились к лифту. Прежде чем войти в кабину, мужчина недвусмысленно подмигнул ей и показал ключ от своего номера, зажатый между пальцев... Улыбнувшись, Гудрун согласно кивнула головой.

Дверь лифта закрылась. Улыбка мгновенно исчезла с лица Гудрун, и почти бегом она направилась к выходу. У самой двери она обернулась и бросила быстрый, но внимательный взгляд назад. Малко успел спрятаться за колонну. Когда он, в свою очередь, выскочил на пустынную Кварц-стрит, Гудрун уже села за руль желтого «гольфа». Машина резко сорвалась с места. Слава Богу, зажегся красный свет, и Малко успел добежать до своей «сьерры» и настигнуть «гольф». Гудрун вела машину чрезвычайно аккуратно: включала мигалку при правом повороте, останавливалась перед желтым светом светофора и трогалась только тогда, когда включался зеленый. Он не так хорошо знал Йоханнесбург, чтобы понять, куда же она направляется.

На краю мостовой Малко заметил надпись: Уилсон-стрит. У южноафриканцев была странная манера писать названия улиц на бордюре тротуара, к чему он никак не мог привыкнуть.

На перекрестке зеленый сменился желтым. Гудрун, как обычно, остановилась. «Заснуть можно от такой езды», – подумал Малко, останавливаясь за машиной, отделявшей его от «гольфа». И тут, в тот момент, когда зажегся красный свет, желтый «гольф», словно гоночная машина, рванулся вперед, не обращая внимания на светофор, и тут же свернул направо, на Ян Смит-авеню.

Неистово ругаясь, Малко дал задний ход, чтобы выбраться из-за машины, преграждавшей ему дорогу, и под возмущенные гудки, в свою очередь, дал полный газ. Едва увернувшись от автобуса, он различил вдали огни удалявшейся машины. К счастью, у этой «сьерры» тоже кое-что имелось под капотом... На бешеной скорости он проскочил по авеню Доктор-Малан. Он был вне себя от ярости: надо же было так купиться на этот номер с «образцовым водителем»! Теперь он понимал, почему ей удавалось до сих пор ускользать от всех своих преследователей...

Нажав до упора на педаль акселератора, он не отрывал глаз от красных огоньков «гольфа», свернувшего на автостраду № 1, ведущую на север. Малко вздохнул свободнее: на этой трассе он сможет выжать из своей «сьерры» все, на что она способна. Движение сейчас не очень оживленное, и сохранить контакт будет нетрудно. Поведение немки свидетельствовало, что она обнаружила за собой слежку. Легче от этого ему, конечно, не станет. Все равно что ловить рыбу голыми руками.

Теперь их машины разделяли лишь две сотни метров. Несколько съездов с автострады остались позади. Куда же направлялась Гудрун?

На обочине возник указатель «Претория». Гудрун свернула в последнюю секунду, и Малко, которому помешал грузовик, чуть было не упустил ее. Шины завизжали, он еле удержался на дороге, но вскоре уже мчался по широкому проспекту, с одной стороны которого высились огромные здания университета. Расстояние между ним и «гольфом» не уменьшалось. В конце проспекта тот свернул, Малко ехал следом, и перед ним открылась перспектива прямой, как стрела, улицы с уходящими вдаль красными огнями светофоров. Сейчас на ней не было ни души, и Гудрон Тиндорф ни на секунду не снизила скорость. Так они домчались почти до конца Потгитер-стрит, где «гольф» внезапно повернул налево и исчез. Подъехав к перекрестку, Малко обнаружил указатель одностороннего движения. Он не успел проехать по улочке и нескольких метров, как перед его капотом возникли из темноты ослепительные фары. И никакой возможности разъехаться – улица была слишком узка. Из окна машины высунулась курчавая голова с яростно сверкающими глазами на темнокожем лице и бросила что-то нелюбезное в его адрес. Он не стал терять времени на пререкания и быстро сдал назад. Когда же он смог наконец броситься в погоню, «гольфа» и след простыл! Он свернул налево, в еще одну улочку с односторонним движением. Это был «черный» квартал. На верандах деревянных домов люди дышали свежим воздухом; повсюду носились ребятишки. Он словно очутился в бедняцких кварталах Хьюстона. Еще двадцать метров, и его фары осветили желтый «гольф», стоящий у тротуара.

Пустой, естественно!

Остановив машину, Малко вышел. Несмотря на поздний час, квартал жил полной жизнью. Кругом одни чернокожие. Его никто не замечал, словно его тут и не было. Он взглянул на лавочку напротив. Во всю ширину витрины красовалась надпись: «Запрещено для белых»... Одна из «радостей» апартеида. Он почувствовал, что прохожие начинают смотреть на него все более и более враждебно. Оглянувшись, он заметил неподалеку телефонную будку. На такое везение он и не надеялся.

Но в будке болтался лишь обрывок провода, да стенки были покрыты надписями, ставящими под сомнение мужские достоинства премьер-министра Питера Боты. К тому же, кто-то счел остроумным использовать ее в качестве общественного туалета. Спешно ретировавшись, Малко столкнулся нос к носу с группой молодых людей в надвинутых на глаза черных беретах, в рваных майках и дырявых кроссовках. Малоприятная встреча! Один из них изобразил подобие улыбки, обнажив гнилые зубы, и пробормотал какое-то слово. Ему пришлось повторить его несколько раз, прежде чем Малко понял: «дагга».

Разновидность гашиша, который курят все чернокожие обитатели Южной Африки.

Для них присутствие белого в этом квартале в это время могло означать только одно: ему нужен наркотик. Малко отрицательно затряс головой, но те не отступали, а, наоборот, окружали его с довольно угрожающим видом. Тут в голову ему пришла одна идея. Обращаясь к одному из них – с коротко остриженными волосами и приплюснутым носом, – который показался ему более сообразительным, он спросил по-английски:

– Хотите заработать двадцать рэндов?

Они остановились, но ничего не ответили. Или они не понимали по-английски, или же осторожничали. Доставать из кармана деньги Малко не хотел, опасаясь получить в ответ удар ножа. Подошло еще несколько человек. Он оказался во враждебном кольце. В памяти всплыли рассказы о кровожадных «стролли», о чернокожих хулиганах, убивающих белых просто так, ради удовольствия. Улица была пуста. Редкие прохожие – все чернокожие – при виде группы молодых людей ускоряли шаг.

Он повторил свой вопрос, и на этот раз стриженый отозвался:

– Как, мистер?

Стараясь говорить медленно и отчетливо, Малко объяснил:

– Я ищу белую женщину, которая была вон в той машине. Мне нужно узнать, куда она пошла...

В ответ молчание. Затем двое из них о чем-то заспорили на совершенно не понятном для Малко языке. В результате стриженый опять спросил:

– Зачем, мистер?

– Надо, – подтвердил Малко.

Тот протянул руку.

– После.

Опять совещание. Наконец один из юношей исчез в темноте, оставив Малко с остальными. Атмосфера несколько разрядилась. Метрах в тридцати от них вывеска лавочки светилась, как маяк. Сантиметр за сантиметром, Малко начал двигаться по направлению к свету, увлекая за собой всю группу.

Враждебность не покидала их лица, но припятствовать они не стали. Мало-помалу они вышли в освещенную зону. Что было нужно Гудрун Тиндорф в этом малопривлекательном квартале, где белые отнюдь не были почетными гостями?

Показался парень, отправившийся на поиски Гудрун. С невозмутимым видом протянул руку.

– Давай деньги!

– Ты ее нашел?

– Да. Переулок. Третий дом налево.

Порывшись в кармане, Малко вытащил деньги. Юноша жадно схватил бумажку, засунул ее в карман брюк, и тут же вся группа исчезла в темноте. Малко бросился к еще открытой лавочке. На прилавке стоял телефон. Войдя, он снял трубку и под изумленными и осуждающими взглядами немногочисленных покупателей набрал домашний телефон Ферди. Занято! Оставив Ферди, он набрал номер Йоханны.

Один звонок, два, три, четыре... Наконец голос молодой южноафриканки. Не дав ей сказать и слова, Малко быстро проговорил:

– Я нашел се. Я в Претории, около Потгитер-стрит.

Объяснив, где он находится, Малко повесил трубку. Затем направился в тот переулок, что указал ему чернокожий юноша. До чего же поганое местечко! Деревянные хижины и сараи. И ни души вокруг! В третьем доме желтым светом светилось окно; остальные строения были погружены в темноту. Он заколебался, не зная, что предпринять, и в этот момент где-то рядом открылась дверь, и он увидел, как из темноты возникли два силуэта. Потребовалось всего лишь несколько секунд, чтобы осознать, что они идут прямо на него и что у него есть единственный путь к отступлению: тот самый мрачный переулок, где якобы находится Гудрун Тиндорф.

Мермейд был здоровенным свирепым кафром,[3]3
  Один из народов, проживающих в Южной Африке.


[Закрыть] обладавшим геркулесовской силой. Своим прозвищем он был обязан марке сгущенного молока, широко распространенной в Южной Африке. Ребенком он вылизывал все использованные банки, что попадались ему на глаза, и хозяева его родителей, фермеры из Наталя, так и прозвали его. С тех пор иначе никто не звал его.

Сначала он работал на ферме, а затем исходил все дороги Капской провинции в поисках временной работы. Поворотный пункт в его жизни наступил в тот день, когда, напившись пива, он до смерти избил белого, случайно встреченного в дюнах в окрестностях Кейптауна. Это убийство принесло ему всего лишь десять рэндов и наручные часы, но зато он обнаружил у себя новую склонность: ему понравилось убивать белых.

Еще одна случайность привела его к знакомству с Лилем, маленьким хитрым метисом с очень светлой кожей, активным членом АНК. В тот момент на счету Мермейда было уже шесть белых. Он действовал импульсивно, в зависимости от обстоятельств, и убивал одновременно и для удовольствия, и с целью наживы. Лиль дал ему убежище, а затем переправил из Кейптауна в Йоханнесбург. Сам он родился в Соуэто, и только в крупных городах чувствовал себя, как рыба в воде. Под его влиянием Мермейд научился убивать «с пользой», то есть придавать политический смысл своим звериным инстинктам. Совершенно неграмотный, он испытывал безграничное восхищение Лилем, который умел читать, писать и даже сдал экзамен на водительские права. Последнее время они оба скрывались в Претории, но Мермейд понимал, что долго это продолжаться не может. Задание, которое они выполняли сейчас, было последним перед новой жизнью. Нельзя же бесконечно ускользать из лап недремлющей южноафриканской полиции. Да и стукачей развелось слишком много, даже среди чернокожих. Так что все зависело от того, как им удастся сработать в ближайшие минуты. Обернувшись к напарнику, Лиль сказал:

– Вон белый, видишь? Это он.

Мермейд согласно заворчал и еще крепче сжал свою любимую дубинку, ощетинившуюся крупными гвоздями. Он никогда не любил огнестрельное оружие, обращаться с которым не умел, и надеялся главным образом на свою богатырскую силу. С такими руками и такой дубинкой он мог избить до смерти любого. Однажды топором он одним ударом разрубил человеческую голову до шеи...

– Эй, смотри! Он драпает!

Лиль ускорил шаг. Их будущая жертва углубилась в тупик, куда им и нужно было его загнать.

Малко бросил взгляд в начало улицы: никого. Йоханне потребуется минимум десять минут, чтобы поднять тревогу. Значит, рассчитывать ему придется только на себя. Двое чернокожих были уже слишком близко. Тот, кто повыше, был настоящим гигантом. У Малко не было оружия, и поэтому силы были слишком неравны.

Он побежал по переулку. Единственный шанс – это застигнуть врасплох Гудрун и завладеть ее оружием. Пробежав несколько метров, он обернулся: пригнувшись, ступая неслышно, как кошка, гигант приближался к нему. Не отставал и его сообщник. Внезапно прямо перед Малко выросла стена какого-то склада: слишком высоко, не перелезть. Справа – то же самое. Оставалась левая сторона. Он уже добрался до дома, о котором говорил чернокожий юноша: деревянная хибара и перед ней заросший травой палисадник. Тусклый желтый свет струился через грязные стекла.

Перепрыгнув через ограду, Малко в два прыжка достиг веранды. Поднявшись по деревянным ступенькам, толкнул дверь.

Голая лампочка освещала бедно обставленную комнату с большим круглым столом, за которым шесть чернокожих играли в карты. При вторжении Малко все застыли от изумления. Наконец самый старый из них вскочил, опрокинув стул, и резко что-то крикнул.

Не надо было знать язык, чтобы понять сказанное. Еще один поднялся и добавил еще что-то.

Ненависть, исходившая от них, была просто осязаемой.

Малко обернулся. Двое его преследователей не спеша поднимались по ступенькам веранды. В глубине комнаты виднелась дверь. Не произнося ни слова, он подошел к ней. Заперто. Отступив на шаг, он с силой ударил дверь ногой. Трухлявое дерево не выдержало удара. Малко бросился в темноту дворика и увидел в нескольких метрах перед собой еще одно строение, откуда исходил слабый свет. Пересекая двор, услышал отдаленный звук полицейской сирены. Если бы только это был Ферди! Дверь сарая была приоткрыта. Он толкнул ее и остановился как вкопанный. Помещение было освещено двумя тусклыми лампочками.

Откинувшись на спинку стула, на него в упор смотрел чернокожий мужчина. Пуля небольшого калибра просверлила ему третий глаз посередине лба. Он был мертв, – мертвее не бывает. Окинув помещение взглядом, Малко обнаружил еще три трупа, лежащих в разных уголках ангара. Смерть застигла их в различных позах: один лежал ничком, другой скорчился, заслонив рукой лицо, третий, упавший на ящик, еще держал в руке молоток. Все четверо были хладнокровно застрелены. Аккуратно и без помарок.

Он подошел к первому из них: со лба еще струилась кровь. В помещении стоял едкий запах пороха. Почему же он не слышал звука выстрелов? Гудрун!

Только она могла учинить эту бойню. В глубине он заметил еще одну дверь. Он сделал движение по направлению к ней, и тут, почувствовав чье-то присутствие слева от себя, резко повернул голову. Там находилась клетушка с окошком, которую он в первый момент не заметил. У двери неясно виднелся чей-то силуэт. Он увидел руку с пистолетом, протянутую в его направлении, услышал негромкое «паф», и одна из лампочек, в нескольких сантиметрах над его головой, разлетелась вдребезги.