Текст книги "Ну ты и дура, Лиза! (СИ)"
Автор книги: Женя Жош
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Глава 3.
Сашка приезжал теперь частенько. Как-то даже привёз денег, и Лиза смогла погасить почти весь долг в магазине.
Не то, чтобы она сильно волновалась из-за этого. Просто раз за разом, как Лиза просила записать в долг, хозяйка выразительно озвучивала цифру и внимательно смотрела в глаза. Намек был понятен – нужно хоть небольшое движение по счету в другую сторону, в ту, где деньги идут в кассу.
На самом деле Лизе было без разницы кто на кого и как смотрит. И в другой ситуации она просто не обратила бы внимания на это, сказав что-нибудь легкомысленное, а то и вовсе грубое. Но сейчас, в ситуации неопределенности, остаться без возможности брать продукты в долг очень не хотелось.
Теперь, когда Сашкины деньги перекочевали в карман хозяйки магазина, а большая часть долга была погашена, взгляд Ленки стал заметно легче. Лизе стало спокойнее – не придется, если вдруг что, мчаться в город за хлебом или молоком.
Впрочем, весна была всегда наиболее денежным сезоном: курсовые, дипломные – только успевай делать. Даже иногда приходилось отказываться от рефератов. Они хоть и были выгодны по деньгам и малым тратам времени, но транспортные расходы напрочь съедали все их преимущества. Ждать никто не хотел, всем было нужно вчера, а отвозить в город тоненькую работу, стоимость которой едва превышала стоимость проезда, смысла не было.
С курсовыми было проще. Для них она делала заготовки в периоды затишья, когда не было заказов, и потом использовала их, как «рыбу», нанизывая недостающий материал с учётом особенностей темы. В межсезонье брала методичку по одному или другому курсачу и набрасывала теоретический материал по тем темам, которые ещё не делала, в отдельные файлы. Иногда у неё рождались интересные практические идеи по проблемам сделанных раньше работ, они тоже шли в копилку и потом использовались. Таким нехитрым способом Лиза снижала затраты времени на каждой конкретной курсовой, а значит, Лиза могла сделать не одну как раньше работу, а две или даже три за те же сроки.
═Конечно, самые её первые работы, которые делала для себя, были сильнее, так она считала, просто потому, что полностью были проработаны от первой буквы на титульном листе до последней точки в списке литературы. Следующая волна её работ для однокурсников и знакомых была тоже сильной, но послабее из-за того, что ей было уже не так интересно, как со своими курсовыми или дипломом, для которых она сама выбирала тему. А вот дальше её работы уже во многом были поставлены на поток, делались быстрее, но уже были не такими интересными, ни для неё, ни для преподавателей, которые их читали. Но Лиза держала марку – никогда не опускалась до слепого копирования чужих текстов, и каждая её работа дышала индивидуальностью. Это отмечали и заказчики, а к ней шли именно такие, кто искал не что-то выкачанное из сети, а индивидуальное, особенное, и потому готовы были платить чуть больше, чем в среднем за подобную работу.
У неё просто не было хорошего интернета, в огородном-то товариществе. А с мобильного едва хватало мощи посмотреть почту раз в два-три дня. Да и то, в те редкие моменты, когда денег хватало заплатить за телефон, и не кидать эти глупые смс-ки «Перезвоните мне, пожалуйста».
Отсутствие своего интернета порой ощущалось здоровенным недостатком. Даже приходилось иногда просить Варю поискать какую-то информацию в сети, а потом ещё, приезжая в город, делать крюк и тратить деньги на путь к ней домой. Хорошо, что Коля разрешил ей тогда взять с собой компьютер.
Он ходил по гостиной и нервно запускал пальцы в волосы с изрядной проседью.
– Лиза!.. – его слова были похожи на стон. – Что ты делаешь? Ты понимаешь, что ты делаешь?
Лиза молча сидела на диванчике, на лице – выражение упрямства. Она уже всё решила, и всё должно быть так, как она хочет.
– Лиза, послушай! – Николай присел на стул, что стоял вокруг обеденного стола в центре комнаты, вздохнул. – Это просто увлечение, это пройдёт. Месяц, два, и всё забудется. А ты хочешь разрушить всё то хорошее, что мы так долго строили.
– Коля, я беременна, я же уже сказала.
Он опять схватился за волосы, замычал, как от боли, потряс головой, через минуту продолжил.
– Лиза, я приму этого ребенка как своего. Ни слова не скажу, ни единого упрёка. Не ломай жизнь нам всем.
– Нет. И хватит об этом. Дай мне развод, и расстанемся.
Коля помолчал, уткнувшись в ладони, а затем поднял лицо и жестко произнёс.
– Значит так. Хочешь уйти – уходи. Но с дочерью видеться не разрешаю, – Лиза дернулась от этих слов, – и развода тебе не дам.
Она открывала и закрывала рот, не находя слов. Наконец выдавила:
– Что я могу взять?
Коля как будто успокоился.
– Личные вещи. Украшения оставь дочери.
Лиза понимала, что придётся многим пожертвовать, но вот дочь... Может, она не была идеальной матерью, и не нависала над ребёнком хлопотливой наседкой, а материнство скорее веселой игрой, чем серьезным занятием, но дочь давала ей ту радость, которой не хватало в детстве. И запрет на общение с ней был очень болезненным.
– Компьютер тоже можешь забрать. Это твоя игрушка.
Коля тяжело встал из-за стола и, почти выйдя из комнаты, повернулся, чтобы сказать.
– Но чтобы любовника твоего в моем доме не было.
Лизе тогда пришлось вызвать такси и просить водителя помочь ей вытащить упакованный по частям компьютер, а потом затащить в квартиру Сашиной бабки.
Он вообще затруднял и делал неудобными переезды – не то, что побросали вещи в две-три, потом уже и пять больших сумок и адью. Но с другой стороны, компьютер был их кормильцем. И хоть сильно устарел, однако Лизе вполне хватало.
Кормилец! Вот на прошлой неделе она с его помощью хорошо заработала. И даже смогла купить Саше прикольные трусы-боксеры. Ей жутко понравилась надпись на причинном месте «Моё!» и линеечка с сантиметрами. И когда он в очередной раз к ним приехал, она вручила ему эти трусы. Они потом долго над ними смеялись. Ему явно понравилась и сама вещь, и шутка.
Он так смеялся!.. Лиза сама начинала улыбаться, когда вспоминала его смех. Такие у него становились глаза, такая ямочка на правой щеке, так красиво смотрелись белые ровные зубы в улыбке, что хотелось его обнять и целовать, целовать...
═Да, от него всё рано пахло женскими духами, но глаза уже не были мечтательными, скорее озабоченными. И это внушало Лизе надежду, потому что на всё равно разрывалась от ревности, от злости на соперницу и на самого Сашу. Но только до того момента, как он переступал порог их низкого и сырого домика и целовал её один раз, а потом ещё и ещё.
Самым главным аргументом за то, что он вернётся, был факт – Саша привозил деньги. Для детей какие-нибудь подарочки – коробку цветных карандашей или мыльные пузыри. Сразу два флакончика, чтобы каждому досталось. Это было такое счастье!
Глава 4.
Зазвонил телефон. Это была Варя. Она не звонила и не появлялась с того самого печального дня, когда напоив её таблетками, привезла домой, и теперь Лиза просто расцвела. Оказывается, она соскучилась за человеческим обществом и особенно за Варей, поэтому ответила на вызов с удовольствием.
═– Привет, Варя! Как дела? – сказала радостно.
– Привет, Лиза,═– подруга, как всегда, была спокойна, не многословна и деловита. – Всё хорошо. Я тут на городском форуме объявление увидела – люди бесплатно отдают двухярусную кровать, только с самовывозом. Запиши телефон, договорись. Тебе же малыша нужно будет в манеж класть, а Шурику с Пашкой как раз на эту уложишь.
Лиза впала в ступор. Какой малыш? В манеже спит Шурик, а Пашка пока с ней на топчане. А потом её прострелила мысль о том, что месяца через три ей рожать. И вот этого малыша ей придется действительно класть в манеж. Не к себе же на узковатый топчан? Да, Варя куда более предусмотрительная, чем она. Двухярусная кровать? А станет ли она в их комнатке?
– Ну, чего молчишь? – недовольно спросила Варя.
– Да вот прикидываю, постится ли? А размеры там не указаны?
– Слушай, мамаша, – подруга, как всегда была деловита и рациональна,═– давай ты запишешь номер, сама поговоришь с людьми и всё, что интересует, выяснишь и обсудишь. Хорошо? И не забудь, тебе придётся машину найти, что бы самой этой всё забрать.═
– Варя, – недовольно протянула Лиза,═– где ж я её найду?
Подруга вздохнула тяжело и устало проговорила:
– Ну у тебя же есть сосед, у которого микроавтобус? Вот его, например, и попроси, чтобы он заехал и забрал разобранную кровать.
– Ну, вообще-то да, – немного успокоилась Лиза, – думаю, договорюсь.
– Вот и хорошо. А как всё остальное? Как дети?
– Дети нормально. А всё остальное... – Лиза хотела бы быть такой же сдержанной, как и подруга, но как ни пыталась, не смогла, и с радостным придыханием проговорила:
– Сашка приезжает теперь часто! Я думаю, он скоро вернется!
– С чего такие выводы?
– Ты понимаешь, он сказал, что меня любит. Её, говорит, тоже любит, – немного приуныла Лиза, – он не может выбрать. Понимаешь, ему нужно принять решение, а он не может, потому что любит нас обеих. Говорит, что любит и её, и меня. Я не могу, – тяжелый вздох, – меня прямо раздирает всю от ревности, но изо всех сил стараюсь не быть эгоисткой. Он попросил время, чтобы всё обдумать, понять себя и принять решение.
Лиза перевела сбившееся дыхание, поправила книжки на столе, накрутила на палец прядь волос.
– Знаешь, Варя, мне его так жалко! Он запутался совсем. Но я думаю, что у меня больше шансов: я у него раньше появилась, а она только недавно, и у нас же дети, и домик свой. А что она? Так, увлечение. И потом, я ему подарила такие смешные трусы, ну знаешь сейчас это, оказывается, модно, с забавными надписями, – опять бодро и восторженно затараторила Лиза, – он так радовался, так целовал! Вообще, так всё горячо получилось в тот раз!
Голос моментально стал довольный и немного шаловливый. Варя помолчала какое-то мгновение и недоумённо спросила:
– А ты что, продолжаешь с ним спать? – Даже через телефон было слышно, что она не просто в недоумении. Это был шок.
– А что, нельзя? – Лиза спросила удивлённо и немного испуганно.
– То есть ты, – начала медленно Варя, – даришь ему подарки, рожаешь и содержишь его детей, да ещё и спишь с ним, когда он приезжает к тебе от другой бабы?!
Возмущение подруги, обычно спокойной, как памятник дедушке Ленину, было настолько сильным, что Лиза испугалась. Последовавший за этим крик вообще выбил из неё воздух, и все слова застряли в горле.
– Ты первая, говоришь? Так ты ему уже надоела, а она новенькая, свеженькая! Вспомни, до тебя была как минимум ещё более первая -═его первая жена. И у них, между прочим, тоже дети есть! И тоже двое. И это его ни капельки не остановило при разводе! Не ты ли за него выплачиваешь алименты?
Да, действительно, она иногда вносила деньги в счет Сашиных алиментов. Но там всё было очень сурово. Ирка тогда встала в позу и через суд заставляла его платить. Саша даже из-за этого не соглашался на хорошую работу: чем меньше платят, тем меньше алименты. А ему предлагали работу с хорошей официальной зарплатой, с перспективой роста. Пришлось идти в обычную поликлинику, где массажисту платили мало, но неофициально он подрабатывал в фитнес-клубе, а по выходным – в бане. И понятно, что неофициальные подработки были нерегулярным, нестабильными, и иногда Лизе приходилось добавлять из детского пособия или из своих скудных подработок к тем суммам, что полагались первой жене.
– Ну и домик этот ваш, который совершенно свой, вовсе не его, а только твой! Ты вспомни, вспомни, как его покупали! Оформление только на тебя одну – это было единственным условием, на котором Зина тогда согласилась помочь тебе деньгами, да ещё и половину простила потом. А обустраивать этот домик должен был бы Сашка. И что, много он там наобустраивал? Если бы не добрые люди, так и спали бы на полу и ели с одноразовой посуды.
Это было правдой. Когда они только сошлись, недолго пожили у Сашиной бабушки. Там была крохотная двушка, совершенно запущенная и практически нежилая, а комнату бабка выделила проходную, что для молодоженов было совсем неудобно. Да и бабуля, не взирая на родство, требовала деньги за постой. Так что они за те же деньги нашли комнату в коммуналке. И из обстановки там был надувной матрац и табурет, заменявший стол, если его накрыть фанеркой. В стену были вбиты гвозди, на которых висела их одежда на плечиках и просто так, а на подоконнике помещалась вся посуда: и кухонная – скромные две кастрюли и намного позже появившаяся сковородка, и столовая, в основном одноразовая.
Лиза с первой выплаты по беременности купила два пластиковых детских табурета, которые стали её рабочим местом, – на них стоял монитор и клавиатура, ═сидеть приходилось прямо на полу.
Когда родился Шурик, обзавелись ещё несколькими картонными коробками, чтобы складывать детскую одежду и прочие необходимые вещи, собранные по знакомым и друзьям. Никаких колясок не заводили – и денег не было, и хранить было негде, и потому везде и всюду Лиза таскала Шурика на себе. А с Сашей они тогда вели довольно активный образ жизни – ходили по друзьям, по всяким мероприятиям, часто собирались компанией и гуляли на набережной.
И когда она забеременела Пашкой═и это стало заметно, Зина опять всплеснула руками, горестно запричитала и сказала, что так не годится – детям нужен дом. Она раньше побывала у низ в гостях и ужаснулась, поэтому, узнав про второго, стала суетиться.
По своим знакомым нашла этот домик в огородном товариществе. Его основное преимущество было в цене – дешевле трудно было вообще что-то придумать. Денег сама же и заняла на покупку, договорившись, что ту сумму, что они сейчас тратят на аренду этой убогой комнаты, Лиза будет отдавать Зине. А Лиза согласилась просто потому, что своё – всегда лучше съёмного. К тому же, этот домик с двумя маленькими комнатами был отдельным жильем с куда большими удобствами, чем комната в коммуналке. В домик были проведена вода и электричество, и имелась хоть и крохотная, но в полном единоличном владении кухонька. А уж для Шурика вообще рай – целый двор, можно гулять хоть круглые сутки, и не надо караулить его в песочнице.
Да, туалет, а попросту выгребная яма с будкой, был на улице, но тоже свой, и не приходилось доказывать соседям, что это не они последними пользовались туалетом и плохо смыли.
Вот в этот домик, после дружной работы бригады Сашкиных друзей, побеливших, покрасивших и залатавших все дыры в крыше и в заборе, засиял прямо таки домашним уютом. Те же ребята соорудили на скорую руку летний душ из остатков шифера и старой бочки для полива. А зимой можно и в миске помыться.
Лиза немного опасалась, что будут они жить где-то в безлюдном краю, где волки воют, но ошиблась. Огородное товарищество было довольно прилично заселено постоянно проживающими там семьями. В основном многодетными, которым любая квартира тесновата и соседи всегда недовольны детским шумом. Были и вышедшие на пенсию любители лопаты и рассады, но их было меньше. Поэтому у Лизы почти стразу появились знакомые, которые и помогли на первых порах. Кто-то пару тарелок подарил, кто – заварочный чайник и оцинкованное ведро, кто ещё что для хозяйства. Соседские дети иногда могли поиграть с Шуриком или сбегать в магазинчик за хлебом. Вот так организовалось её хоть и скудное, но совершенно отдельное самостоятельное хозяйство.
Конечно, от города жили они теперь далеко. Детские сады, поликлиники и прочие блага стали практически недоступны. Что уж говорить про развлекательные походы и посиделки. Но в радостях жизни себе не отказывали – Саша часто приглашал друзей, особенно летом, когда на не сильно засаженном огороде можно было развести костёр, пожарить шашлыки. Если кто-то приезжал с гитарой, то пикник считался не просто зачетным, а шикарнейшим.
Была даже возможность для романтических парочек уединиться в палатке, больше похожей на шалаш, стоящей между двумя деревьями в дальнем краю огорода, ближе к меже с теми соседями, что появлялись нечасто. Многие приятели ради этого и приезжали к Сашке в гости. Иногда даже без самого Сашки, привозя с собой девиц, а Лизе – какой-нибудь гостинец, вроде тортика или пары бутылок пива. Она не возражала.
Сперва беременность, а потом суета вокруг второго, новорожденного ребенка, сильно угнетали её. И когда соседские, жившие через три дома дети из многодетных, забирали Пашку и Шурика, чтобы поиграть и покатать младшего в своей коляске, Лиза радовалась и быстро усаживалась за компьютер. Она пыталась успеть сделать часть работы, не тратя на это ночные часы, которые хоть и были плодотворны в смысле работы, но тянули за собой неслабый недосып и вялость на весь день. А такие вот приверженцы палаточной романтики всегда напоминали ей, что где-то есть и другая жизнь, отличная от её.
– Да дом не очень-то и жилой. Тесный, неухоженный. И зимой вы там не замерзаете только потому, что у нас климат более-менее тёплый.
– Мы уфо-обогреватель купили, потому и не мерзли, – хмуро возразила Лиза.
– Ну да, не мерзли, конечно. Только куда как приятнее жить в тепленькой и уютной квартире, за которую платят родители Оленьки, и кушать завтраки и обеды, приготовленные Оленькиной мамой, а деньги, которые зарабатываешь, тратить не на тупую беременную курицу, а на бары, кино и хорошую одежду!
– Ему Оля одежду дарит! Что ты вообще знаешь о том, что ему нельзя ходить в синтетике и плохой обуви? У него плоскостопие! – кричала в трубку Лиза, взвизгивая на высоких нотах.
– А тебе, беременной дуре, витамины нужны! Ты не знаешь этого? И хорошее питание! А ты макароны жрёшь с кетчупом вместо мяса! И детей так же впроголодь держишь! Этот мудак кормит тебя байками, а ты уши развесила и веришь каждому его слову! Ты что, проверяла, какая у него зарплата? Видела ведомость или из-за плеча клиента заглядывала, когда он в его карман энную сумму клал? Да я на девяносто процентов уверена, что он и половину денег тебе не приносил, когда ты перестала с ним по гулькам бегать, и стало возможно что-то от тебя утаивать.
Варя перевела дыхание и продолжила спокойнее. От этого слова становились весомее и ложились в душу тяжелой, мешающей дышать грудой.
– Я уверена, что Ольга эта не первая его «любовь». Ну сама подумай, у каких друзей можно ночевать по пять ночей в неделю? Ты же умный человек. Могу ручаться, что его вещей у вас в доме═не осталось, и если однажды не вернётся, ничегошеньки не потеряет. Небось даже те трусы с картинкой и то забрал. Просто подумай своей головой, ты, «лучший диплом нашего выпуска»! Проанализируй его поведение хоть однажды, как ты цифры финансовых отчетов анализируешь, без эмоций и всяких прочих глупостей, типа любви!
Лиза задыхалась от нахлынувшей мешанины чувств, едва находила слова, чтобы защититься.
– Ты... ты просто хочешь его очернить! Ты всегда... всегда плохо к нему относилась! А он, когда мириться пришел, принёс детям... сок, а мне... мне цветы подарил!
– Цветы? – удивление Вари было наигранным. – Розы что ли? Штук пятьдесят пять?
– Не розы, – тяжело проронила Лиза и с нажимом продолжила, – букетик полевых цветов!
– А! Под соседскими заборами сорняков надёргал, наверное, – столько пренебрежения и издёвки прозвучало в словах Вари, что Лиза опять вспылила, прямо завизжала в трубку.
– Я не понимаю, чего ты цепляешься? Что тебе нужно?!
– Не надо на меня кричать, Лиза! Мне ничего не нужно, просто это была очередная неудачная попытка донести мысль, что Сашка просто тобой пользуется. Ты очень удобная жена, – устало говорила Варя, – живёшь на выселках, куча детей, которые на тебе висят как гири, делая малоподвижной и не любопытной, алименты за него платишь, трусы вот покупаешь... Кормишь его опять же, поишь, ещё и спишь с ним, когда он уже давно живет с другой. Просто мечта кобеля! Вообще отлично!
Тяжело вздохнув, подруга помолчала и вымученно добавила:
– Ты по поводу кровати всё же позвони. А с Сашкой... Живи с ним, как хочешь. Это твоя жизнь и меня не касается.
И отключилась.
После этого разговора Лиза потеряла под ногами почву. Ей хотелось снова набрать Варю, наорать на неё, долго материться и доказывать, доказывать ей, что она не права, доказывать до тех пор, пока та не согласится. Даже хотелось от злости вцепиться ей в волосы. Но она звонить не стала – не было денег.
Лиза металась по комнате, хватаясь то за одно, то за другое, швыряя вещи о стены, пиная ногами коробки с игрушками и вещами. Пришла в себя только, когда поняла, что с рычанием пытается разодрать детские джинсы. Отбросив тряпку, остановилась, чувствуя необходимость выпустить злость. Опершись спиной в стену и скрипя зубами, стучала кулаками до тех пор, пока руки не заболели, а из глаз не потекли злые слёзы.
– Ты, Варька, ничего не знаешь о жизни! Чурбан ты бесчувственный, а не девка! Не любила ты никогда, никогда так, как я! А Саша хороший! – почти прокричала она в сторону окна, как будто кто-то мог её услышать. Еле-еле перевела дыхание, как в комнату заглянул Шурик.
– Мам, чего пожрать? – увидев заплаканные глаза матери, удивился: – Ты чего опять?
– Не лезь! – зло рявкнула Лиза. – Маленький ещё!
Шурик скрылся в кухоньке, что-то возмущенно бурча. Послышался щелчок электрочайника, потом характерный шум закипающей воды. «Сами разберутся», – подумала Лиза и улеглась на топчан. Живот мешал, пришлось подкладывать подушки, малыш толкался, а в душе всё шел спор с Варей. Ей уже по пятому разу повторялись аргументы, вспоминались цветы, деньги, оставленные в последний раз. Их даже хватило закупиться продуктами на неделю: крупа, макароны, хлеб, сахар, чай. Даже шампунь купила подороже, от которого волосы дольше оставались чистыми. И деньги приносит, и с детьми занимается. Что ещё надо? Разве не мужик?
Вспоминались занятия Саши с маленьким Шуриком. Они такие акробатические трюки выделывали!.. Варя сама тогда пугалась. Неужели забыла? С Пашкой уже не занимался, он тогда больше уже бегом трусцой увлекался, а было бы неплохо. Шурик явно был более развитый в том возрасте, что сейчас Пашка. Он вот и говорит плохо, уже почти три, а всё булькает на каком-то своём языке.
– Мам, чай пить будешь? – Шурик опять заглянул в дверь. Лиза, немного успокоившаяся, ответила почти спокойно.
– Налей, я чуть позже приду, а вы ешьте. Хлеб сам нарежешь?
Шурик только хмыкнул – что он, маленький что ли?
Старшенький накормит младшего, если есть чем, напоит и даже поможет одеться, а вот читает едва-едва, хоть ему в этом году в школу. Надо будет школьную форму купить, ранец. Да, надо отвлечься и подумать, что там ещё для школы нужно? Тетради? Ручки? Успеет купить, времени ещё навалом.
Стала считать: сейчас апрель, остались май, июнь, июль, август. Лиза даже села на топчане. Вот она тормоз! Его же в школу надо записать! Да, и про кровать она совсем забыла. Схватила телефон и набрала номер, что был едва видно накорябан на обрывке бумажки. Хорошо, хоть дети не заиграли или сама не положила куда-нибудь. Это отметила мимоходом, мысленно опять возвращаясь к разговору с Варей. Поэтому когда мужской голос ей ответил «Аллё!», она продолжила вслух:
– Варя, ты... – и опомнившись, поправилась: – Здравствуйте, я по объявлению. Про кровать.
С кроватью получилось удачно – ещё никто не успел перехватить и, радуясь, Лиза побежала к соседу Вовке, многодетному отцу, здоровенному мужику, похожему на медведя, вечерами подрабатывавшему таксистом на своем микроавтобусе. Он вполне дружелюбно согласился помочь и поинтересовался напоследок:
– Ну что, выгнала наконец своего мудачёнка?
Он сильно не любил Сашку и не стеснялся об этом громко говорить, неизменно называя его то просто мудаком, то, как сейчас, мудачёнком. Это было для Лизы так обидно, будто он оскорблял не Сашу, а лично её. И именно это слово было самым обидным.
Бывало, высказывался даже в присутствии Сашки, который на это презрительно кривил губы и отворачивался, хотя Лиза видела, что у него сжимаются кулаки. Она гордилась, считая, что сдерживается тот, чтобы не раздувать скандал, а Вовка называл его трусом и подлецом, доказывая, что Саша просто трусит ответить по-мужски.
Причин таких нападок Лиза не знала. И на попытки выяснить═сосед отмалчивался, и больше, чем «дура!» и жалость во взгляде, информации ей не давал. А муж только пренебрежительно махал рукой и отворачивался.
Вот и сейчас Вовка завёл свою привычную песню, и Лиза, чувствуя, что злится, но добрососедские отношения сейчас важнее хотя бы ради этой гипотетической кровати, только уныло скривилась:
– Вов, ну мы договорились?
Тот только ухмыльнулся, дескать, да, договорились.
***
Лиза всё говорила и говорила с Варей, пытаясь доказать её неправоту. Когда шла домой и когда обмеряла комнату, пытаясь определиться с местом для новой мебели.
– Ты, Варя, ничего не понимаешь в любви. Он такой классный! – и мечтательно жмурилась. – Сама со своим Олегом спишь раз в неделю, как тяжкую повинность выполняешь, ни ему, ни тебе радости.
Варила суп и продолжала диалог.
– И если даже допустить, что он приносит не все деньги, то может он Ирке что-то отдаёт. А может, ему для чего-то нужно? Нельзя мужика на коротком поводке держать. Мне это ещё Коля говорил.
Кормила детей, мыла посуду, протирала стол, подметала полы и всё спорила, всё доказывала:
– И не знаешь ты, Варя, как это, когда он приходит с работы, целовать его губы и щеки с легкой щетиной, и чувствовать его горячие руки на своей спине, и видеть его улыбку, такую невероятную, такую обворожительную, вдыхать его запах... А что в доме ничего не делает, так не такой он человек, мой Саша. Это вон Вовка-сосед сам и веник связать сумеет, и машину починить. А мой – интеллигент. А то, что у Ольги, су.. такой, живет на всём готовом, то какой смысл ему там хозяйничать? Он там вообще в гостях. О чем вообще речь? Он не живет у неё.
Складывала высохшее после стирки и перебирали Сашины.
– Ну и где тут нет его вещей? – продолжала она бурчать себе под нос. – Вот же его футболки, эту и эту мы покупали года три назад, они уже растянулись, только спать в них. – Лиза приложила к себе одну. – Или я могу вместо ночнушки носить. Да, в роддом можно взять, только халат сверху надевать, и будет нормально.
Перебирала и видела, что Сашиных вещей действительно подозрительно мало. И всё то, что уже домашнее или даже вовсе можно пустить на тряпки. Нет, Варя не может быть права! Наверное, просто в комнате-кладовке всё валяется.
Припомнилось, что когда пришло обычное для их широт февральское потепление, Саша вытащил оттуда из-под кучи всяких вещей свою осеннюю куртку. Он ещё что-то сказал такое, что Лиза подумала, что будь на его месте кто другой, она не раздумывая звезданула бы кулаком в лоб. И это было бы не со зла, нет, просто чистые инстинкты. Она напряглась и вспомнила:
– Неряшечка ты моя, – Саша тогда ещё улыбнулся так, что хоть вместо фонаря используй эту улыбку в их неосвещенном огородном товариществе, – у тебя всё такой же кавардак, но как же я тебя люблю!
И поцеловал, и опять улыбался и что-то шептал на ухо. Лиза тогда краснела, наливалась смущением, и корила себя – ну просто школьница-выпускница, а не тётка, родившая троих детей и беременная четвёртым. Да, она тогда уже поняла сама и рассказала Саше, что будет малыш. Только это была чуть раньше. Или в тот же день? Нет, таких подробностей память не сохранила.
Лиза с тоской посмотрела на дверь в другую комнату, придерживая поясницу ладонью, – от усталости разболелась спина. В ней боролись лень и желание докопаться до истины. Прилегла на топчан и стала вспоминать, какая была одежда у Саши. Яркой вспышкой мелькнула мысль, что зимние-то вещи он точно не мог с собой забрать. Это был самый веский аргумент за то, что кладовку всё же придется разгрести. И Лиза, тяжело вздохнув, заставила себя встать на ноги.
Шурик и Пашка были очарованы, увидев, что мать выносит во двор кучи вещей.
– Мам, а что это будет?
– Нужно место освободить. Я договорилась про двухярусную кровать.
– Как это – двухярусную? – большими буквами в двух парах детских глазах читался вопрос.
– Ну, знаешь, есть такие двухэтажные кровати. Ты старший, будешь на втором этаже спать, Паша ещё маленький – на первом.
– Двухэтажная? – Шурик был в восторге. Повернулся к Паше: – Это как у Верки и Любки, помнишь?
Пашка помнил соседские спальные двухэтажки, потому что на лице его расплылась радостная и неверящая улыбка, и он вопросительно посмотрел на мать.
– Да?
Лиза покачала головой, улыбаясь. Для них это приключение, оказывается.
– А малышу отдадим манеж? – спросил сообразительный Шурик.
– Ну да.
– Класс! – он мельком заглянул в дом и восторженно распахнул свои карие, так похожие на Сашины, глаза: – Ты сделаешь нам с Пашкой отдельную комнату с двухэтажной кроватью?
Лиза, устало согнувшаяся было над очередной кипой вещей, распрямилась, пожала плечами.
– А можно мы поможем? – Шурик даже подпрыгнул от избытка чувств. – Правда, Пашка, поможем?
Тот согласно кивнул, и улыбка стала шире. «Тоже мне помощники», – молча хмыкнула Лиза.
– Ура! Мама! – и Шурик кинулся на шею. Потом усадил её на стул и стал сновать, таская и перекладывая туда и сюда вещи. Пашка помогал ему, поддерживая, хотя больше суетился и мешал.
Уборка растянулась на два дня. Вещи пришлось вытаскивать, перебирать, раскладывать по кучам – нужные, можно кому-то отдать, совсем негодные. Чтобы потом разложить ещё нужное, пришлось основательно перебирать шкаф в первой комнате. Шурик на удивление хорошо справлялся с этой работой. Лиза и раньше замечала, что он любил сортировать игрушки или ложки по видам и размерам, и тут, видимо, работа была похожа на эту игру. Складывала аккуратно уже она сама, а Пашка иногда мог переложить или что-то отнести.
К радости всех, были найдены множество ценных вещей – несколько мешков с малышовыми вещами (что они там, Лиза и так знала), сломанный трёхколёсный велосипед, кое-какая хозяйственная утварь, переселенная во двор – дырявое ведро, треснувшие памятные пластиковые табуретки, коробки с позабытыми игрушками, доски неизвестного происхождения и назначения. Шурик, удивлявший Лизу эти два дня своей хозяйственностью, предложил сколотить из них столик в их комнату.
– Я же буду учить уроки! – сказал он с гордостью. И Лиза подумала, что совсем не знала, хочет ли сын учиться, ходить в школу, учить эти самые уроки...
Когда наконец узкая маленькая комнатка была очищена от хлама, Лиза, внимательно отслеживавшая все Сашины вещи, убедилась, что Варя была права. Свитеров, зимней одежды, обуви, самых громоздких, объёмных вещей, дома не было, а то, что оставалось, было не жаль и выбросить. И новые трусы с картинкой тоже, кстати, не нашлись.
