Текст книги "Переживая утрату"

Автор книги: Жанна Красичкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Книга Первая. Картина Императора

Когда настал тот самый вечер,

Сошли на Землю два огня.

Они внедряются как ветер,

Ни в чем друг друга, не виня.

И увлекают чувства эти,

Вновь в нереальный мир маня.

Их свет не просто так здесь светит.

Они пришли забрать меня….

Вспышка

С трудом отработав первый месяц на новой работе, Катя решила устроить себе праздник по этому поводу. Она зашла в магазин у дома и купила пачку замороженной «Гавайской смеси», маленькую упаковку сосисок и две баночки крепкого темного пива. Приготовив наскоро вкусный бюджетный ужин, она растянулась перед телевизором в старом кресле, прикрытом накидкой больше напоминающей половую тряпку, нежели предмет интерьера.

«Наконец-то наступила пятница!» – подумала Катя и с чувственным хлопком вскрыла баночку пенного. Улыбка миллиардера, потягивающего виски столетней выдержки на борту своей шестипалубной яхты, озарила ее лицо. Несмотря на все тяготы жизни, Катя умела радоваться мелочам, смаковать момент.

В данное время она работала делопроизводителем в детском саду. То есть, была на побегушках у заведующей, ее замов, бухгалтеров, методистов и завхозов, а так же исполняла роль курьера, отвозя запрашиваемые бумаги в управление образования. За последние три года она умудрилась поменять восемь рабочих мест, и нигде не смогла долго продержаться. В начале своей карьеры, Катя устроилась бухгалтером в мебельный цех: выбивала накладные, штрих-коды и формировала заказы. Эта работа ей очень нравилась, зарплата была хорошая, и полностью оправдывала полученный с таким трудом и затратами диплом ВУЗа. За десять лет работы в цехе, Катя успела уйти в декрет, и вернуться к своим обязанностям, когда ее сыну Косте исполнилось два года. Но, как и на многих частных предприятиях, бухгалтерия работала посменно: утренняя смена начиналась в шесть часов утра и продолжалась до трех часов дня, а вечерняя смена – с трех часов дня до двенадцати ночи.

«Время – деньги! – говаривал начальник цеха Виталий Иванович – толстомордый неприглядный пожилой мужчина в затасканном, лоснящемся от пота пуловере. – Зарубите себе на носу: Тот, кто ищет успеха, никогда не дремлет!»

Его поучения казались глупыми и смешными, ведь сам он являл собой жалкое зрелище. Бесконечные долги, неподъемная ипотека, взятая еще в молодом возрасте на тридцать лет, всклокоченные непослушные волосы, настолько жирные, что казалось, каждая их прядь была намеренно заботливо смазана толстым слоем свиного смальца. Одет он был всегда в одни и те же джинсы, некогда бывшие синими, возможно даже темно-синими, теперь уж и нельзя было определить. Менялись только пуловеры и футболки, в зависимости от времени года и температуры воздуха в цехе. Но и эту смену гардероба трудно было оценить по достоинству, настолько все они стремились к цвету и фактуре выстиранной ветоши.

Ответом на вопрос, почему же такой усердный, никогда не дремлющий, ответственно подходящий к своим обязанностям и трудолюбивый начальник гол как сокол служил хозяин мебельной фабрики, племянник Виталия Ивановича Алексей. Безбожно эксплуатируя своего преданного дядю много лет, племянник не удосуживался платить ему соответствующую зарплату. Сердобольный дядя внимал жалобам племянника на неважные продажи, дорогую себестоимость и вообще практически убыточность фирмы. Такое сочувствие выливалось Виталию Ивановичу в мизерную зарплату и повышенный объем ответственности, а племянник без зазрения совести менял машины и девушек, отдыхал за границей и строил особняк на берегу моря.

При всей неопрятной неряшливости, Виталия Ивановича любили подчиненные, даже сочувствовали ему. Катя особенно тянулась к своему начальнику, ведь отца своего она не помнила, а дедушка умер еще до Катиного рождения. Она жила всегда только с мамой и тосковала по отеческому обществу. Виталий Иванович понимал это и относился к ней покровительственно. Тем более Катя всегда приходила без опозданий и задерживалась, если была такая необходимость. Пока была жива Катина мама, график работы не имел для нее решающего значения.

Но однажды, вернувшись домой с вечерней смены, Катя обнаружила, что ее пятилетний сын уже несколько часов находится в компании мертвой бабушки. Маленькая семья в одночасье стала еще меньше. В результате: утром некому было вести Костю в садик, а вечером – некому было забирать. Таким образом, с работой в частных организациях было покончено. Катя уволилась из мебельного цеха и устроилась бухгалтером в школу. Там у нее сразу не заладились отношения с директором, и она вынуждена была уйти «по собственному желанию», отработав, всего пять месяцев.

За этим увольнением последовали четыре месяца вынужденной безработицы, и пять детских садов, в каждом из которых Катя отработала бухгалтером в среднем по полгода. Причиной ее прыжков с места на место являлось всегда одно и то же: неуживчивый характер девушки. Обязательно в любом коллективе находились две-три сотрудницы, с которыми Катя открыто конфликтовала. Частые перебранки с коллегами и вынужденные увольнения, влекли за собой разочарование в людях и социофобию. Характер Кати с каждым годом становился хуже, боязнь быть непринятой в новом коллективе усиливалась, делала ее нелюдимой и безучастной к другим людям.

В очередной раз, после трехмесячного простоя, отчаявшись найти высокооплачиваемую работу с подходящим графиком, она устроилась делопроизводителем в детский сад на минимальную зарплату. Несмотря на ничтожные деньги, которые полагались Кате, требования к ее работе предъявляли завышенные. С первого дня работы здесь, Катя мечтала уволиться и высказать коллегам, все что она о них думает, но страх не найти другую работу, заставлял ее сидеть на этом незавидном месте.

В данное время, ее девятилетний сын отдыхал за городом, по путевке, предоставленной Департаментом труда и социального развития бесплатно, поскольку Катина семья из двух человек стабильно сохраняла за собой статус малоимущей. Костя окончил третий класс и впервые поехал в лагерь. Там ему понравилось так, что он не хотел возвращаться домой. Между тем, три недели не безразмерны и в понедельник загородный отпуск мальчика заканчивался. Осталось только два выходных дня, и их, в отсутствии сына, Катя решила провести весело и с душой. Она позвала к себе в гости свою закадычную подругу Любаню. Последняя не заставила себя долго ждать, и уже в шесть часов вечера была на пороге Катиной квартиры.

– Привет подруга! Как дела? – встретила Любу веселым возгласом Катя.

– Привет! Все окей! – ответила она. – Смотри, какие я раздобыла пирожные!

– Ладно, хватит. Прям, трясешь этим пакетом, будто у тебя там золотые слитки в алмазной упаковке. Ты же знаешь, что мне нельзя много сладкого, итак от воздуха поправляюсь уже. – пробурчала Катя.

Она действительно очень сильно поправилась после смерти матери. Постоянные проблемы на работе усиливали стресс от неустроенности личной жизни, и Катя неосознанно заедала его все увеличивающимися порциями калорийной еды. Переквалифицировавшись из активной стройной красавицы в неприглядную бесформенную уставшую женщину, она окончательно прекратила следить за своим весом и внешним видом. Постоянно ощущая пренебрежительное отношение коллег по отношению к себе, Катя перестала интересоваться своим гардеробом, и надевала лишь то, что могло скрыть сорок килограмм лишнего жира. Соответственно, она стала выглядеть неухоженной толстухой в чехле от дивана. Наносить макияж, укладывать прическу, делать красивый маникюр и педикюр Катя считала бессмысленным в свете ее общего никчемного образа. Сединой молодая женщина пока еще не обзавелась, поэтому с легкостью отказалась от покраски волос в пользу натурального мышиного цвета, который засаливаясь в конце недели, отдавал блеклой желтизной рафинированного подсолнечного масла. Иногда, глядя в зеркало, Катя почтительно опускала голову и говорила себе серьезным тоном: «Добрый день, Виталий Иванович! Вы, как всегда, великолепны! Те же засаленные волосы, та же старая тряпка на той же толстой фигуре.» Потом она махала рукой и отворачивалась от своего отражения с видом полного безразличия. Ее слова были недалеки от истины. Катя действительно все больше походила на своего прежнего начальника, внешнему виду которого когда-то сочувствовала.

– Ставь чайник! Говорю тебе, по одной пироженке можно. – настаивала Люба.

– Тебе – можно! Ты ж такая тощая, что скоро перейдешь в тело света. А у меня каждая углеводинка на счету! Давай лучше рыбку купим! Чистый белок – безвредный для фигуры. Серьезно, так леща соленого хочется, прям не могу! Тем более, сегодня пятница! – предложила Катя.

– Я не пойду уже никуда. Знаешь, как я на работе устала? Ноги просто отваливаются. – ответила подруга.

– Давай я схожу. Вон магазин во дворе, за пять минут сбегаю. Только ты же в курсе, денег у меня нет, я ведь только на работу устроилась, зарплата на следующей неделе… – сказала Катя.

– Кать, я тоже без денег, честно. Давай в другой раз леща поедим? – отказывалась Люба.

– Ну, Любанечка! Ты ж моя самая-самая любимая подружка! У меня ближе тебя только Костик! Я просто хочу отметить отработанный месяц на новом месте. Ну, пожалуйста! – не унималась Катя.

– Я вижу, ты уже отметила. – стояла на своем Люба.

– Ой, что я там отметила? Две баночки пивка выпила. И что тут такого? Мне восемнадцать лет уже восемнадцать лет назад стукнуло. К тому же завтра – выходной. Я просто хочу расслабиться, снять стресс. – уговаривала Катя.

– Не знаю, мне не нравится, что ты каждый вечер пьешь пиво. У тебя сын растет, какой ты ему пример подаешь? – не сдавалась Люба.

– Тем более надо расслабиться сейчас, пока Кости нет. Ну, ты же все понимаешь: я не пью, а принимаю лекарство от душевных ран. Так мне тяжело живется… – со слезами на глазах сказала Катя.

– Ладно, собирайся, пошли за твоим лещом. – сжалилась Люба.

– Спасибки! Спасибки! Спасибки! Ты – самая крутая супер-подруга!!! Мир тебя не забудет! Я тебя обожаю!!! – запищала Катя и наспех натянула на себя платье балахонистого типа.

Подруги вышли из подъезда, прошли около пятидесяти метров и оказались в маленькой пивнушке со звучным названием «Живое пиво Дона». В полумраке виднелись силуэты завсегдатаев, добрая половина которых приветственно закивала Кате.

– Да я смотрю, ты здесь не впервые. И это еще мягко сказано. – грозно сведя брови, укорила Люба подругу.

– Любаня, не выдумывай! Это ж типы с моего двора. Алкашня местная. Забудь о них. Смотри, какой лещик прозрачный, аж светится, прям янтарный! – сказала Катя, указывая на развешенную за прилавком рыбу.

– Девушка, – обратилась Люба к продавщице пенного, – дайте нам, пожалуйста, вот этого большого леща!

– И пивка холоденного! – жалобно дополнила заказ Катя, кладя подбородок подруге на плечо.

– И пива полторашку. – обреченно вторила Люба.

– Девушка, две полторашки. Две! – уточнила Катя, вытянув вперед руку, с оттопыренными указательным и средним пальцами.

– Зачем так много? – спросила Люба у подруги.

– Да нам это на один глоток! Все, не позорь меня перед ребятами, плати и пошли! Я тебя обожаю! – чмокнув подругу в щеку, сказала Катя.

Она ловко уложила леща и пиво во взятый из дома, большой черный пакет и поспешила к выходу, не давая Любе опомниться.

Едва переступив порог дома, Катя достала две больших стеклянных кружки и налила в них пиво. Отпив глоток, она большими кусками нарезала рыбу на газете, красиво выложила салфетки в деревянную подставку, и поместила все это на советский журнальный столик в комнате.

– Вот это я называю праздник! Спасибо тебе, Любанечка! Ты – настоящая подруга! Давай, за нас! – торжественно произнесла Катя и протянула свою кружку к кружке подруги.

Они стукнулись. Люба лишь сделала глоток, а хозяйка дома, осушив кружку одним махом, уже уплетала кусок леща.

– Какая вкусная рыбка! Жирок аж по пальцам течет. – нахваливала Катя, прикрывая глаза от удовольствия.

– Точно, супер! – поддержала подруга.

– В понедельник Костя вернется с лагеря. Наконец-то! Мне без него так скучно было! Отвечаю! – сказала Катя.

– Представляю. И меня, как назло, не было. – закивала головой Люба.

У нее в этом году отпуск выпал на август, и с первого числа, которое как раз и было первым днем отпуска, Люба на две недели уехала с группой единомышленников в экспедицию по охране лесов от пожаров.

Все началось с того, что лето выдалось особенно жарким в этом году. МЧС забрасывало граждан смс-ками с предупреждением о чрезвычайной пожароопасной ситуации, а рьяные активисты спасали леса, доступными им способами. Будучи человеком дела, Люба захотела как-то помочь добровольцам, занятым в этой сфере. Она набрала в поисковике: «Волонтеры, борьба с лесными пожарами», в надежде найти банковский счет для перечисления денежных средств, а нашла целое сообщество Добровольных лесных пожарных. На первой же странице был указан дежурный телефон и вся необходимая информация о работе сообщества, а так же анкета для желающих принять участие в ежегодном дежурстве в противопожарном лагере, правила безопасности в лагере, список того, что нужно взять с собой, и реквизиты для пожертвований. Мысли о банальном перечислении денег повергли Любу в пучину негодования, даже рассматривать этот вариант для нее было оскорбительно. Определившись в течение пяти минут с территорией, которую она будет спасать, Люба заполнила анкету для волонтеров противопожарного лагеря в Чите, купила в ближайшем магазине туризма палатку, спальник, берцы, налобный фонарик, складной нож, автомобильную аптечку, и стала с нетерпением ждать августа.

Когда мама Любы узнала, что дочка спустила большую часть денег, отложенных на поездку на Черное море, ее охватил ужас. Таисия Ивановна была женщиной рассудительной и бережливой. Все общества Гринписовцев тетя Тая считала скоплением полоумных бездельников, которым нечем заняться, и вот на ее взрослую – двадцатишестилетнюю дочь нашла эта несусветная блажь. Когда, несмотря на все уговоры матери, Люба все же уехала с Добровольными лесными пожарными Забайкалья, тетя Тая частенько звонила Кате и надрывно сетовала на сумасбродство дочери. Потягивая ежедневный пенный антидепрессант, девушка с удовольствием поддерживала эти полуторачасовые беседы, понимающе кивая в знак согласия, словно Таисия Ивановна могла это видеть.

– Ну и как там Читинские леса поживают? – спросила уже захмелевшая Катя.

– Благодаря отрядам добровольцев неплохо, во всяком случае лучше, чем могло быть, без помощи волонтеров. – ответила Люба.

– И на кой черт тебе эти пожары сдались? Я не понимаю. Могла бы на солнышке загорать, в море купаться, сувенирчики на базаре разглядывать… Может, и мне что-нибудь перепало бы. – рассуждала Катя.

– А какое может быть море, когда горят легкие планеты? – серьезно ответила подруга.

– Ну, например, Черное. Ну, горят легкие, тебе-то что? От этих лесов до нас сотни километров, пусть те, кто там живет, посуетятся. – Катя непонимающе пожала плечами, ее белесые бровные дуги, густо покрытые нещипаной растительностью, настойчиво поползли вверх. Она пополнила свою кружку и вопросительно взглянула на полную кружку подруги. Та сделала ей жест рукой и отрицательно покачала головой в знак того, что пока пить не хочет. Катя не стала особенно настаивать, прикинув, что три литра пива, гораздо лучше, чем полтора.

– Ох, Катюха! Не могу я допустить такое равнодушие по отношению к нашей Земле, когда ей так плохо. Ведь она меня породила, поэтому планета – считай, что она – мать. – объяснила Люба.

– Пока ты за свою Родину-мать разрываешься, мать, которая тебя действительно родила, чуть коньки не отбросила. Знаешь, как она мне названивала? На тебя жаловалась. Вот так-то, волонтер-любитель. – ухмыляясь, сказала Катя.

– Да, знаю я все. Но ничего поделать с собой не могу. Спасение леса представляется мне важной целью жизни, а все остальное – лишь способом ее достижения. Я может, до этого и не жила вовсе, а так – небо коптила. Теперь же у меня есть цель! Знаешь, как цель меняет весь мир вокруг?

– Да ладно. Лучше скажи, откуда взялась эта цель? Ты же не просто проснулась и решила стать пожарником? – смеялась Катя.

– Не пожарником, а пожарным, невежа. – поморщилась Люба. – Если честно, то как-то само пришло: сначала передачи новостей с крупнейшими лесными пожарами стали показывать, потом в банкомате, после того, как я выполнила операцию по карте, переспросили, нужен ли бумажный чек, поведав, что отказываясь от ненужных чеков, мы экономим гектары леса. Вместе с тем, мне приснился сон, в котором я шла по раскаленным углям и не чувствовала боли, я так гордилась собой, что могу вытворять такое, и смотрела по сторонам, есть ли кто-нибудь, с кем можно разделить радость от моих достижений. Но, вокруг были только угли, и я все шла и шла вперед. А когда раскаленная тропа закончилась я вышла к пещере. Она была доверху забита всевозможными дикими зверями, даже скорее фантастическими животными. Я почему-то заговорила с ними, спросив: «Зачем вы туда залезли?», а они человеческим голосом заголосили: «Он идет! Прячься! Скорее! Он уже близко!». Их глаза отразили вселенский ужас, когда они увидели кого-то позади меня. Я обернулась и увидела яркую вспышку света, похожую на взрыв или молнию, но она была бесшумна. Вдруг, я почувствовала, что мое сердце остановилось, и вся я будто окаменела. На этом я проснулась.

Люба внимательно посмотрела на Катю, взглядом, выражающим не то интерес, не то обеспокоенность. Она всем своим видом как бы спрашивала: не может ли Катя расшифровать этот сон. Увидев, что подруга, обычно спешащая с толкованиями любых сновидений, совпадений и случайностей, опрокидывает очередной бокал, и лишь понимающе кивает, Люба резюмировала:

– Я так поняла, что этот сон показывал лесной пожар. На это указывало все: раскаленные угли, напуганные животные, затем вспышка света и остановка сердца. Я почувствовала все то, что происходит с обитателями леса, когда он горит. Я была там, и я умерла в том лесу.

Энергично жестикулируя, она вглядывалась в глаза подруги, рассчитывая получить живой отклик ее сердца. Она действительно горела этой идеей недопущения уничтожения леса.

– А твоей маме тоже сон кой-какой приснился. – закивала головой уже порядком захмелевшая Катя. – Она стоит с тобой на берегу реки, вдруг поднимается волна высотой с трехэтажный дом, или еще выше, и накрывает вас обоих с головой. Мама твоя хватается за рядом стоящее дерево и удерживается на земле. Когда волна откатывается, она, тетя Тая, замечает, что тебя рядом нет: ты оказалась в море и тебя уносит стремительное течение. Пытаясь помочь, она хватает тебя за руку, а через минуту ты уже скрываешься в волнах за горизонтом, а у нее в руке остаются лишь твои зеленые часы.

– Часы мои не зеленые, а салатовые, а мама просто накручивает себя. – снисходительно улыбаясь, сказала Люба.

– Хорошо бы так. А если это тебя унесла река жизни? И ты скоро умрешь? – спросила Катя.

– Ну мы же все знаем, что это сказки. – величественно отрезала Люба.

– А я вот не знаю. Мне не хочется, чтоб с тобой что-то случилось. У меня итак одни неудачи по жизни. – она обняла подругу и водрузила свою тяжелую голову ей на плечо.

– Знаешь, я ведь уже деньги собираю на новую поездку. Хочу в следующий раз экипироваться полностью в собственное обмундирование. Выставила на продажу через интернет все свои корабли. – поведала Люба.

– Да ладно. Супер-пупер коллекцию моделей? И не жалко?

Люба отрицательно покачала головой.

– Помнится, мы за ними по всему городу гонялись. Я тогда подумала, что если родители не дадут тебе денег, ты начнешь воровать модели. – расслабленное до этого лицо запьяневшей Кати приняло напряженный, осознанный вид.

– Серьезно, и, больше того, половину моих малышей уже раскупили. – похвалилась экс-коллекционер. – Ладно, пошла я домой, завтра с самого утра надо пилить на дачу к родителям.

Люба вызвала такси и позвонила маме, сообщив, что уже едет домой. Она жила вместе с пожилыми родителями, которые пылинки сдували со своего единственного позднего счастья. В свои двадцать шесть Люба не стремилась замуж и не планировала детей. Они с родителями жили дружной семьей, в которой Люба оставалась для папы с мамой маленькой девочкой.

– Такси подъехало. – сказала Катя, караулящая у окна кухни.

– Все, дорогая, я побежала. Береги себя, ложись спать, никуда не ходи. – побеспокоилась Люба.

– Да куда я пойду, устала, как собака, до постели бы добраться. – Катя действительно уже еле разлепляла смыкавшиеся окосевшие глаза.

– И никому не названивай! Выключи свой телефон от греха подальше, а то утром стыдно будет. – поучала подруга.

– Так точно, великий босс! – ответила Катя.

Дверь квартиры захлопнулась, и она продолжила свою вахту у окна, допивая невостребованное пиво из бокала подруги. Машина такси уже стояла напротив подъезда, Люба подошла к ней, обернулась, помахала подруге и … исчезла в яркой вспышке света.

Из Катиной груди вырвался ужасный крик, она стремглав выбежала на улицу. На месте исчезновения Любы лежали лишь ее зеленые часы.

– Эй! Что это за дела? – вопрошал изумленный водитель такси, выбежавший на место происшествия. – Как она это сделала? Ты это видела?

Катя подняла глаза: перед ней стоял очень высокий нескладный парень лет двадцати пяти. Его светлые непослушные вихры волос напоминали кудри Иванушки дурочка из старой сказки, голубые глаза, пухлые ярко-красные губы и бледная тонкая кожа лица в частых веснушках вкупе усиливали глупое выражение недоуменного лица.

– Ты что-то сказал? – спросила пошатывающаяся Катя, до тех пор, пока она не начала активного движения, ей казалось, что пиво не оказало на нее никакого воздействия вообще. Теперь же, она с трудом контролировала свои неловкие движения и заплетающийся язык.

– Я? Ничего. – ответил таксист, видимо побоявшийся происходящего.

Не без труда сконцентрировав на незнакомце взгляд, Катя невнятно произнесла:

– Вызывай полицию.

Парень набрал 020 и несмело спросил у нее:

– А что же я им скажу?

– Давай сюда свою трубу, блин, ничего без меня не могут сделать! – заявила Катя, и, практически в прыжке, вырвала из рук таксиста телефон.

– Командир, у нас человек пропал. – сказала она, коверкая слова. – Сапельникова Екатерина Петровна, а что? Да какой собутыльник, вы чего? Говорю же она ни капли не пила, я, кстати, тоже, всего одну баночку пива выпила, ну ладно, две, две баночки пива. Пушкина тринадцать, первый подъезд, третий этаж. Приезжайте и убедитесь сами. Да почему? Все ясно. Хоть сквозь землю провались, никому у нас дела нет!

Катя отдала телефон и грустно посмотрела на парня.

– Никто работать не хочет, понимаешь? Они говорят, что родственники должны написать заявление в полицейском участке. Поэтому у нас люди пачками пропадают и никто не находится потом живым! Вот именно из-за таких полицаев, отвечаю!

– Нам никто не поверит. – справедливо заметил таксист.

– Подожди, я сейчас телефон возьму, и поедем к ее родителям. Не уезжай! – попросила Катя.

– Не забудьте взять деньги и переодеться. – вдогонку крикнул парень.

Катя оглядела себя с ног до головы. Она была в старом потрепанном халате, который едва прикрывал нижнее белье и в шлепках сына, вмещающих лишь половину ее стопы. Катя наспех переоделась и взяла телефон. Денег у нее не было, поэтому она рассчитывала на понимание Любиных родителей.

Приехавшая домой к Любе Катя, обнаружила, что в квартире никого нет.

Расстроенная Катя вышла из подъезда. К великому ее изумлению, машины, на которой она приехала, и след простыл.

– Но я же не заплатила за проезд. – пробормотала она и взглянула на пустынную дорогу.

– Никто мне не поверит, что Люба исчезла в яркой вспышке света. Надо написать заявление о пропаже в полицию. Может ее НЛО похитил? – предположила Катя, разговаривая сама с собой.

Она выдвигала бесчисленные версии произошедшего: начиная с внеземных визитеров, и заканчивая ударом шаровой молнии. Расстроенная, она побрела пешком в полицейский участок. Ее и саму там никто в серьез не воспринял, а уж рассказы о вспышке света, даже слушать не стали. Сотрудник полиции предположил, что Люба могла пойти домой пешком, по пути свернув в какой-нибудь бар, или в гости к знакомым. В этом предположении его утверждали нелепые показания Кати, и ее подпитое состояние.

Патрульные подвезли девушку до дома, настоятельно попросив ее проспаться, и не напиваться до потери памяти. Видимо они рассчитывали, что окончательно протрезвев, Катя припомнит реальные обстоятельства пропажи Любы, либо последняя сама объявится.

Как только их машина скрылась из виду, направляющуюся в подъезд Катю окликнул тихий мужской голос. Это был тот самый водитель такси, на глазах у которого исчезла Люба.

– Если ты за деньгами, то извини – я на мели, а те, кто мог расплатиться с тобой только что уехали. – устало сказала Катя и вошла в подъезд.

Парень вбежал за ней.

– Понимаю, как это выглядит со стороны, но я первый день на новой работе. Боюсь, директору не понравится эта криминальная история. А мне реально нужна работа. У меня диплом компьютерщика, а я в этом ни шиша не понимаю. В центре занятости только дворником смогли устроить. А тут подвернулась эта служба такси, взяли с испытательным сроком. – оправдывался он, провожая Катю до квартиры.

– Ты работаешь сейчас? – спросила она.

– Да, до восьми утра. – ответил парень.

– Ну вот, иди и работай. – сказала Катя.

Парень развернулся и поплелся, спускаясь по лестнице, сгорбившись, словно понурив свою голову.

– Освободишься, заходи, девятая квартира. Поговорим о том, что произошло. – сказала Катя и скрылась за входной дверью.

Воодушевленный таксист поскакал вниз семимильными шагами, перепрыгивая через три ступеньки зараз.

Катя приняла душ и легла спать. Долго ворочаясь, наконец, она уснула. Во сне ее мучали кошмары, в которых неизменно Любу убивали либо хулиганы на улице, либо инопланетяне, либо растерзывали дикие животные.

Проснулась Катя в холодном поту. Она резко вскочила с кровати и тут же рухнула на пол как мешок картошки. Произведя нехитрое само обследование, Катя пришла к неутешительному выводу: у нее отказали ноги. Она их не чувствовала и уж тем более не могла ими пошевелить. В отчаянии, она вызвала скорую помощь.

– У вас нет предположений, что могло вызвать подобное состояние? – спросила очень старая женщина, исполнявшая роль фельдшера. Даже беглый взгляд, брошенный на нее, давал ясное представление об этой уставшей, подслеповатой медработнице, возможно воочию наблюдавшей царскую Россию.

– Это, наверное, из-за пива. – обреченно констатировала Катя. – Зря я вчера бухала.

– Ну, отчаиваться рано. Вы не медик и диагнозы ставить не обучены. А алкогольная зависимость при желании лечится. – протяжно сказала врач скорой помощи.

Катю на носилках с трудом спустили на улицу два хилых студента, снимавших соседнюю квартиру. На карете скорой помощи ее отвезли в больницу, обследовали, и пришли к неожиданному выводу: почки здесь были не виноваты. Более того все ее органы, которые были обследованы, включая печень, почки и даже головной мозг были здоровы, как у двадцатилетнего спортсмена-любителя. Это никак не вязалось с образом жизни и беспорядочным режимом питания и питья Кати, и тем более с ее тридцатишестилетним возрастом.

Вошедший в палату молодой строгий доктор без купюр объявил, что в палате воняет перегаром, как в бич-приёмнике, и что белую горячку лечат в другом месте. Сказав это, он с презрением потребовал, чтоб Катя собрала свои пожитки, и немедленно покинула здание городской больницы. И в это самое мгновение, бедная пациентка поймала себя на мысли, что к ее ногам вернулась чувствительность. Ни слова не говоря, Катя вскочила с кровати, взяла свою сумочку и галопом понеслась вниз по ступенькам.

Не успела она включить звук, отключенный вчера вечером по настоянию подруге, как ее телефон затянул тяжелый рок. Ответив на звонок, Катя обомлела – в трубке раздался бодрый голос Любы:

– Привет, Катюха! Ну что, проспалась?

– Люба, ты как вернулась? – ошеломленно прошептала Катя.

– Откуда? Из вспышки света, которая вчера тебе привиделась? – смеялась подруга.

– Да какие видения, говорю же, я даже заявление в полицию написала. – сказала удивленная Катя.

– Ага, написала, а через пять минут, я пришла домой. А через десять пришел участковый… Такой позор. Хорошо, хоть родителей не было. Ты, что вообще ничего не помнишь? Я стояла – стояла, ждала – ждала машину, а потом плюнула на все, помахала тебе, и пошла домой пешком, заодно прогулялась. – невозмутимо сказала Люба.

– А как же вспышка? Ведь ты исчезла? И таксист все видел. – аргументировала Катя.

– Кать, тебе все это приснилось. Никакой таксист не приезжал, у него колесо спустило, он не доехал до нас, мне потом диспетчер позвонила, извинилась и предложила подождать десять минут, а я сказала, что уже дома. – опровергла ее слова Люба.

– По ходу, приснилось. – удрученно подытожила Катя. – Ладно, я спать. Ночью мне кошмары снились, за тебя переживала. Вообще-то, могла бы и позвонить.

– А я звонила, кое-кто трубку не брал. Видимо смотрел сны про вспышку света. Ха-ха. – залилась смехом подруга.

– По ходу, у меня уже белая горячка. Капец допилась… – сказала Катя и побрела к дому.

Ее достаточно сильно радовало то, что она вновь на своих крепких здоровых ногах, и то, что обследование выявило у нее невероятное здоровье. Однако, лишиться рассудка в рассвете лет, тоже не входило в ее планы. От грустных мыслей ее отвлек мужской писклявый срывающийся голос:

– Эй! Подожди!

Катя повернулась, за ней бежал вчерашний долговязый таксист.

– С какой стати у тебя ломается голос? Тебе, вообще, сколько лет? – вдруг, не понятно зачем, спросила она.

– Двадцать. – таким же местами писклявым, местами ломающимся противным голосом сообщил парень.

– Ну, теперь ты мне расскажи, про свое сдутое колесо. – проворчала Катя.

– А я при чем? Я же первый день на работе, мне залеты ни к чему. – виновато проскрипел таксист.

– Так ты видел вспышку света или нет? – прямо спросила она.

– Естественно, когда ваша подруга исчезла. – он посмотрел на Катю удивленным взглядом.

– Есть! – она запрыгала на месте в победном танце.

– Я просто раньше не смог прийти, у меня ноги выделывались. – пояснил парень.

– В каком смысле выделывались? – изумилась Катя.

– Ну, типа, встать не мог до обеда. Наверное, с непривычки, всю ночь за рулем, надо было выходить, поразмяться. – пояснил он.

– Ну, ты и кадр. Деньги есть? – спросила Катя.

– Пятихатка. – ответил парень, показав свежезаработанную пятисотрублёвую купюру.

– Пойдем в кафешку, кофейку попьем, а то я кошелек дома забыла. – хладнокровно соврала Катя.