Текст книги "Рождественский бал (СИ)"

Автор книги: Жанна Ивченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

1

  Все магазины в этом скандинавском городе в семь вечера были уже закрыты, и когда Ольга увидела витрины и стеклянную дверь, светящиеся теплым медовым светом, то удивилась: неужели кто-то решил пренебречь установленным порядком, да еще накануне Рождества? Еще удивляло то, что магазин находился в каком-то тупичке за Пороховой башней, куда и днем редко забредают туристы, а в такое время суток и подавно никого нет, вот разве Ольга заглянула случайно по дороге в хостел. Но подойдя ближе, Ольга убедилась, что зрение ее не обмануло: магазин был открыт, и, судя по нарядам на манекенах в витрине, предлагал одежду для торжественных случаев.

  Ольга тронула дверь – и тотчас раздался нежный звон колокольчика. Едва она вошла, как навстречу ей шагнула хозяйка салона вечерних платьев – высокая дама с изящной фигурой и рыжеватыми волосами. Ее лицо с правильными, четкими чертами и ярко-синими глазами казалось бы относительно молодым, если бы не множество мелких неглубоких морщин, рассекавших сухую кожу. Сколько лет этой даме, Ольга так и не поняла: ей могло быть с равным успехом и шестьдесят, и восемьдесят.

  Хозяйка заговорила с Ольгой по-английски, видимо, сразу угадав в ней туристку, и предложила пройти, как она выразилась, в «главный зал». Ольга согласилась, в основном потому, что неловко было отказываться – и не пожалела. В хорошо освещенном помещении, благоухавшем хвоей, мандаринами и немного корицей (самые новогодние запахи!), на манекенах и позолоченных вешалках красовались сотни вечерних великолепных платьев всех цветов и стилей. Одни напоминали древнегреческие туники своими изящными складками, другие, с пышными кринолинами и украшениями из искусственных цветов, вызывали в памяти эпоху рококо. Там были платья, сплошь расшитые бисером или жемчугом, и наоборот, лишенные малейшего декора, доходящие в своей сдержанной элегантности почти до аскетичности; были платья яркие и черно-белые, подходящие для юных дев и для зрелых матрон, рассчитанные на блондинок и на брюнеток. В вихре этого великолепия мужские фраки и смокинги как-то терялись, хотя и их было в зале немало. Одним словом, это был самый богатый салон вечерних нарядов, который только можно было представить.

  Ольга как зачарованная переходила от одного ряда к другому, и вдруг заметила его – бархатное платье в пол насыщенного фиолетового цвета с шифоновыми рукавами, скроенное по косой, совершенно в духе 1930-х. Ей всегда нравился этот цвет, и рука невольно протянулась к вешалке. Рядом стояло огромное зеркало в старинной позолоченной раме, и Ольга, взяв платье, приложила его к груди – просто проверить, пойдет ли ей этот цвет.

  – Это ваш цвет, – уверенно сказала хозяйка, – даже не сомневайтесь.

  В самом деле, фиолетовый оказался Ольге очень к лицу: на его фоне ее светло-пепельные, тусклые волосы вдруг стали казаться золотистыми, бледноватая кожа лица – фарфоро-белой, а серые глаза приобрели бирюзовый оттенок. Магия, да и только.

  – Вы обязательно должны примерить это платье.

  – Простите, но я зашла случайно и не собираюсь ничего покупать, – смутилась Ольга.

  – Ничего, не купите сегодня – купите в другой раз. Это платье только вчера привезли, и мне хотелось бы увидеть, как оно сидит на фигуре. А вы сделаете ...как это называется? Селфи.

  Как ни странно, именно упоминание селфи убедило Ольгу. Когда она, переодевшись, вышла из примерочной и встала перед зеркалом, то на миг не узнала себя. Вместо заурядной женщины средних лет из зеркала в золотой раме на нее смотрела молодая стройная красавица, изысканная и утонченная. Словно желая сделать картину завершенной, хозяйка быстренько отыскала и подала Ольге атласные бальные туфельки на высоком каблуке, а голову увенчала тиарой с золотистыми камнями.

  – Это платье создано для вас, – сказала хозяйка, и Ольга не могла с ней не согласиться.

  – А сколько оно стоит?

  – Три тысячи евро, но сегодня в магазине акция к Рождеству, плюс я готова вам дать личную скидку, так что платье обойдется вам всего в две тысячи четыреста евро.

  Вспыхнувшее оживление погасло: таких денег у Ольги с собой не было, да и не могла она выбросить такую за сумму за вещь, которая, по сути, ей не нужна. Некуда ей ходить в вечерних платьях в стиле ретро. А жаль. Давно она с таким удовольствием не смотрела на свое отражение, давно не ощущала себя такой привлекательной. Только и остается, что сделать парочку селфи, переодеться и вернуть платье хозяйке.

  Едва Ольга сфотографировала себя, как раздался звон колокольчика – на этот раз веселый, задорный. Хозяйка поспешила к двери и через несколько минут вернулась в обществе полного высокого господина с круглым лицом и седоватыми короткими волосами. Они о чем-то оживленно беседовали. Хотя Ольга и не понимала ни слова, но ей показалось, что мужчина не то жаловался, не то объяснял, а хозяйка его уговаривала.

  – Это мой добрый знакомый, господин Герберт, – сказала хозяйка уже по-английски, и высокий господин склонил голову в поклоне. Ольга сочла, что и ей нужно представиться.

  – Очень приятно, Ольга.

  – Господин Герберт должен был сегодня идти на бал, который уже двести лет проводит накануне Рождества Гильдия мореплавателей. Он обычно берет у меня напрокат фрак. Но дама, с которой он собирался прийти на бал, простудилась, а по обычаю туда приходят только парами. Бал начнется через полчаса, а у него нет пары. И я подумала: а что, если вы составите ему пару? Вы так великолепно выглядите в этом платье, и вам как туристке будет интересно увидеть наш Рождественский бал. Никто из туристов там никогда не бывал, вы единственная увидите его своими глазами.

  Не успела Ольга сказать «Нет», как в разговор вступил господин Герберт.

  – Бал проводится в Шахматном дворце, это всего в пятнадцати минутах ходьбы отсюда. И вам не обязательно проводить на балу всю ночь: если вам не понравится, вы сможете через полчаса уйти. Но он должен вам понравиться. Там очень красиво. Многие мечтают попасть на бал, но приглашения получают лишь избранные, – от долгого монолога Герберт раскраснелся. Исчерпав все свои аргументы, он с шумом передохнул и добавил: – И я... я заплачу за прокат платья.

  Внезапно Ольге стало весело и легко – как в детстве. Настроение ее изменилось, и то, что представлялось невозможным и нелепым, стало видеться в ином свете. Этот немного смешной почтенный господин не мог быть опасен, да и сама ситуация оказалась скорее забавной. Почему бы и не пойти на бал? Правда, она там никого не знает.

  – Но я там никого не знаю, и потом, как меня воспримут другие гости?

  – Прекрасно воспримут. Скажете им, что вы путешественница, объездившая весь мир, и они придут в восторг, – улыбнулась хозяйка.

  Ольга засмеялась, а господин Герберт вздохнул с облегчением.

  – Хорошо, – сказала Ольга, – я составлю вам компанию, но на полчаса... не больше.

   Пока Герберт переодевался во фрак, она вынула из сумки косметичку и подвела глаза, подкрасила губы. Платье так преобразило ее, что много косметики и не требовалось. Одежду и рюкзак хозяйка предложила оставить у нее:

  – Я дождусь вас с бала, даже если вы вернетесь в полночь. А это вам вместо рюкзака, – и протянула ей клатч, расшитый жемчугом.

  Господин Герберт вышел из примерочной в парадном наряде – не только во фраке, но и в цилиндре. Хозяйка набросила на плечи Ольге роскошную накидку из чернобурок в том же стиле ретро, Герберт деликатно и осторожно взял ее под руку – и странная пара покинула магазин.

  2

  Шахматный дворец был знаком Ольге: как и всех туристов, ее приводили к этому величественному зданию во время обзорной экскурсии. Но тогда Ольге удалось лишь полюбоваться фасадом, украшенным статуями шахматных фигур – данью прихоти первого владельца дворца, страстного поклонника этой игры, а сейчас она с интересом и восхищением осматривала интерьер огромного бального зала с необычным мраморным полом в черно-белую клетку. По обе стороны от двери стояли покрытые серебристыми скатертями столики с легкой закуской и шампанским, в правом дальнем углу красовалась большая наряженная елка, на невысокой сцене в левом углу зала играл небольшой оркестр. Общество, собравшееся в зале, показалось Ольге не столько многолюдным, сколько блестящим: все дамы – в вечерних платьях, кавалеры – во фраках. Она заметила и порадовалась про себя, что случайно угадала стиль и не выбивается из общего ряда: все собравшиеся были одеты и причесаны в духе 1930-х.

  Ольга и господин Герберт подошли к одному из столиков, где их приветствовали очень тепло. Напрасно Ольга опасалась неловкости: ей улыбались так дружелюбно, точно давно ее знали. Едва они поздоровались, как расторопный официант тотчас наполнил их бокалы золотистым шампанским. Герберт поднял бокал и предложил выпить за всех присутствующих. Шампанское оказалось чудесным.

  Оркестр заиграл нечто вроде фокстрота, и спутник Ольги, поклонившись, пригласил ее на танец. Пришлось признаться, что она не умеет танцевать фокстрот.

  – Ничего, у вас все получится. Это несложно! – заверил ее Гербер, оказавшийся великолепным танцором. Он протянул ей левую руку, правой приобнял за спину и закружил по гладкому полу так легко, что Ольге и впрямь стало казаться: ну что здесь сложного? Просто подчинись музыке и доверься партнеру, и тело все сделает само. Главное – понять настроение танца, а с фокстротом все ясно: если вальс – это романтичное свидание, то фокстрот – всего лишь кратковременный флирт без всяких последствий.

  Подхваченная вихрем танца, Ольга чувствовала себя воздушной, грациозной, красивой – и, похоже, не обольщалась на свой счет, поскольку от желающих ее пригласить не было отбоя. Она даже ощутила легкую неловкость перед господином Гербертом за то, что все время танцевала с другими; впрочем, как она заметила, ни он, ни кто-либо другой не обращал на это внимания. В зале царила удивительная атмосфера: свободная, непринужденная и в то же время утонченно-сдержанная. Смех и шутки звучали вполголоса, и, несмотря на непрерывно льющееся в бокалы шампанское, никто не был пьян.

  Почувствовав легкую усталость, Ольга решила чуток передохнуть и собиралась отказать очередному кавалеру, но увидев, кто к ней подошел, передумала: перед ней стоял статный синеглазый красавец лет тридцати пяти – сорока. В отличие от других мужчин в зале, он был не во фраке, а в парадной форме морского офицера, которая очень шла к нему. Красавец пригласил Ольгу на танго и повел ее по залу так легко и в то же время эффектно, что не будь на нем формы, его можно было бы принять за профессионального танцора. За несколько минут Ольга и незнакомец пережили целый роман – тот самый, который переживает любая пара, танцующая танго; роман, в котором слились воедино страсть и ревность, надежда и отчаяние, ночь любви и разлука. Когда звуки музыки стихли, пары, оказавшиеся рядом с ними, сдержанно зааплодировали.

  Моряк поклонился, Ольга отблагодарила аплодировавших книксеном. Их взгляды встретились, и Ольга пожалела, что танго – не тот танец, во время которого можно поговорить. А жаль: интересно узнать, такой же он хороший собеседник, как и танцор.

  – Позвольте вас проводить к вашему столику! – улыбнулся моряк.

  – Извольте, – заулыбалась в ответ Ольга.

  – Эдвард! Здравствуй, старина! – приветствовал их господин Герберт, когда они подошли, и обменялся с моряком крепким рукопожатием.

  – Я помню его еще школяром, который мечтал о море, – пояснил Герберт Ольге, – а сегодня горжусь тем, что знаком с командиром подводной лодки.

  – Господин Герберт – давний друг моего отца, – сказал Эдвард.

  Вновь зазвучала музыка, и все ушли танцевать, кроме Ольги и Эдварда. Они остались вдвоем у столика, как два заговорщика, и с минуту молчали, глядя друг другу в глаза.

  – Вы, наверно, из семьи моряков? – прервала молчание Ольга.

  – О нет, – покачал головой Эдвард, – наша родовая усадьба расположена в ста километрах от побережья. Я впервые увидел море в пять лет, когда мы переехали в этот город. Окна нашего дома выходили на набережную, и однажды вечером я стал свидетелем настоящей бури. Море, которое я привык видеть таким ласковым и смирным, предстало в ином, грозном обличье. Оно ревело, оно вздымалось огромными волнами, оно захлестывало набережную. Странно, но я не испугался стихии, наоборот, во мне появилось желание посоревноваться с ней, бросить вызов.

  – Сражаться со стихией и побеждать – что может быть увлекательнее! Ваша жизнь полна романтики.

  – Ее куда меньше, чем я представлял когда-то, хотя жаловаться на скуку не приходится.

  – А на что приходится жаловаться? – решила поддразнить его Ольга.

  – На одиночество.

  – Не может быть!

  – Да, да, – хотя Эдвард говорил шутливо, но глаза его не смеялись. – Как только женщины узнают, сколько месяцев я провожу в рейсе, они теряют ко мне интерес. Больше никто не хочет ждать по полгода мужчину.

  – Возможно, стоит поискать девушку из своей среды? Дочери и сестры моряков привыкли ждать.

  – Я тоже так думал, но оказалось, что все наоборот: им ожидание до чертиков надоело в родительской семье, и в качестве мужей они ищут... сухопутных черепах.

  Ольга и Эдвард расхохотались.

  – Серьезная ситуация! Но у нее есть одно преимущество: если какая-то женщина станет вас ждать, вы можете быть уверены, что она полюбила вас по-настоящему.

  – Да, – перестал смеяться Эдвард. – И я не утратил надежды встретить такую женщину.

  Вроде бы ничего не значащий треп между танцами, легкий флирт, без которого не обходится ни один бал, но за словами и смехом стояло что-то еще. Это «что-то» проступало во взгляде Эдварда, в его желании подойти к ней максимально близко, а еще больше – в той подавленной страстности, с которой он танцевал танго – танец, казалось бы, очень далекий от скандинавского темперамента.

  Эдвард хотел сказать еще что-то, но тут к столику вернулись господин Герберт и другие гости, и разговор утратил личный характер. Герберт предложил тост за флот и его офицеров, который все восторженно подхватили. После тоста один из гостей неожиданно для Ольги заговорил о политике.

  – Как вы думаете, стоит ли нам ждать вторжения? Или эти немецкие господа удовольствуются Польшей?

  – Вы, как всегда, пессимистически настроены, – ответил Герберт. – Лично я уверен, что большая война в обозримом будущем Европе не грозит.

  – Хорошо бы, – вздохнула немолодая дама в темно-синем платье, – оба моих сына в армии.

  – Если потребуется, мы все выполним свой долг, – уверенно сказал Эдвард.

  Ольга ничего не поняла, но переспрашивать было как-то неловко. К тому же распорядитель бала объявил получасовой перерыв, и Эдвард вместе с несколькими гостями, вежливо спросив разрешения у дам, отправился в курительную комнату. Не курящий господин Герберт остался у столика.

  – Вот и половина бала пролетела, – сказал он, взглянув на часы. – Через полчаса наступит полночь.

  Эти простые слова огрели Ольгу словно обухом: она и предположить не могла, что уже так поздно! Она обещала хозяйке магазина, что скоро вернется! Но это не все: в хостеле, где она остановилась, в 12 ночи запирают двери, и если она опоздает, то попадет в нелепую ситуацию. Конечно, ее впустят, но после долгих объяснений и препирательств.

   Господин Герберт заметил ее смятение и спросил, не пора ли ей возвращаться.

  – Да, я уже почти опоздала!

  – Тогда идемте! Я провожу вас, как и обещал.

  У Ольги мелькнула мысль об Эдварде, но она не знала, где находится курительная комната, и потом, это выглядело бы немного странно – почти что бежать за мужчиной, чтобы попрощаться. Да и времени не было. Господин Герберт увлек ее вниз по широким ступеням мраморной лестницы в вестибюль, где набросил ей на плечи меховую накидку и оделся сам. Лакей распахнул двери, они покинули Шахматный дворец и поспешили по безлюдным улицам, украшенным сияющими гирляндами. Ночь была тихая, морозная и торжественная.

  Очень быстро они оказались в тупичке за Пороховой башней и чуть ли не вбежали в магазин, где их ждала хозяйка. Ольга мгновенно переоделась и переобулась, поблагодарила хозяйку, подхватила рюкзак и помчалась в свой хостел в обществе господина Герберта, уверявшего, что бал подождет.

  – Как джентльмен, я не могу допустить, чтобы дама одна ходила по улицам ночью.

  Каким-то чудесным образом они оказались у хостела в без десяти двенадцать. Господин Герберт подождал, пока она войдет в здание, и лишь тогда, помахав на прощание рукой, ушел, растворившись в ночи.

  3

  Ольгу разбудил смартфон: звонила сестра.

  – Привет! Все нормально? Ты обещала вчера перезвонить, но я так и не дождалась звонка.

  – Привет, Рита. Извини, что заставила волноваться, но вчера я неожиданно для себя попала на бал и вернулась поздно ночью.

  – Серьезно? Настоящий бал? – заинтересовалась Рита. – Расскажи!

  Ольга добросовестно, с подробностями поведала сестре обо всем, что случилось с ней вчера, не утаив и знакомство с Эдвардом.

  – Отличное начало! Вы обменялись телефонами?

  – Не успели.

  – Ну ты даешь. Впрочем, если он действительно командир подлодки, найти его будет нетрудно, таких людей в любой стране раз, два и обчелся. Или еще лучше – пусть он тебя сам найдет. Как принц Золушку. А фотки бала ты уже сбросила в Инстаграм?

  Ольге пришлось признаться, что фотографий бала нет.

  – Знаешь, там никто не фотографировал, и у меня как-то вылетело из головы... Я там даже смартфонов ни у кого не видела. Но у меня есть селфи в платье, я сейчас выложу.

  Поговорив с сестрой, Ольга отправила свою фотографию в Инстаграм и тут же получила лайк от Риты. Жаль, конечно, что других снимков нет: ей очень хотелось показать сестре бал и прекрасные интерьеры Шахматного дворца. Внезапно Ольге пришло в голову, что в Сети можно отыскать фотографии или видео если не со вчерашнего,то с прошлогоднего бала. Минут десять она искала с помощью Гугла сначала фотографии, а потом любую информацию о Рождественском бале в Шахматном дворце – и ничего не нашла. Интернет знал про Венский бал и про десятки других балов, знал и про Шахматный дворец – но никак не связывал оба названия между собой. Статьи про Шахматный дворец заканчивались стандартным «В настоящее время дворец является частным владением и закрыт для туристов» – и никаких упоминаний о празднестве, которое, по словам господина Герберта, уже двести лет устраивает накануне Рождества Гильдия мореплавателей.

  Результат поисков удивил Ольгу, но не слишком: если бал представлял собой мероприятие для узкого круга местных жителей, то немудрено, что сведений в Сети о нем немного и она до них просто не добралась. Ладно, пора вставать: уже без четверти десять, и она проспала куда дольше, чем рассчитывала.

  Приняв душ, Ольга полезла в рюкзак за косметичкой и неожиданно наткнулась на клатч, расшитый жемчугом. Вот те раз: она была уверена, что вернула его хозяйке магазина вместе с остальными вещами. Некрасиво получилось: мало того, что она заставила пожилую женщину прождать ее чуть ли не до полуночи, так еще и невольно присвоила клатч. И в то же время при виде изящной вещицы Ольга ощутила радость: появился законный повод снова посетить магазин бальных платьев и узнать больше о Рождественском бале, а если получится – то и об Эдварде.

  Через десять минут Ольга бодро шагала по старинным улочкам к Пороховой башне. Утро выдалось холодное, но солнечное, и ей казалось, что на сложенных из серого камня зданиях, еще вчера хмурых и мрачных, лежит благая печать. Ее хорошее настроение подогревала не только хорошая погода, но и мысли об Эдварде. Как там сказала Рита: принц отыщет Золушку? Смешно, хотя если бы очень захотел, то нашел: они с Гербертом давние приятели, а Герберт знает, в каком хостеле она остановилась. Разумеется, у Ольги не было никаких иллюзий: между ними ровно ничего не произошло и не произойдет, даже если они еще раз встретятся: завтра утром она улетает домой. Но все же хорошо было бы увидеться еще раз – просто для того, чтобы поговорить.

  Размышляя таким образом, Ольга дошла до тупичка за Пороховой башней. Сейчас, освещенный солнечными лучами, он выглядел куда веселее, чем в вечерний час, но с первого же взгляда она почувствовала: что-то не то. В крошечном – по три дома с каждой стороны – тупичке чего-то не хватало. Вот два фахверковых дома, за ними должны быть витрины магазина вечерних нарядов – но витрин нет. Вместо них с фасада смотрят обычные для старинных зданий узкие окна с традиционными деревянными рамами.

  Ольга растерянно перевела взгляд на другую сторону улицы – но и там не было ничего мало-мальски похожего на магазин. Неужели она ошиблась и за Пороховой башней есть еще один тупик – с магазином? Ничего не понимая, Ольга вернулась к Пороховой башне и принялась изучать прилегающие улицы. Магазина вечерних платьев на них обнаружить не удалось, да и других магазинов тоже, зато вокруг популярного у туристов объекта расположились с полдюжины кафе. Не успевшая позавтракать Ольга решила зайти в одно из них и перекусить, а потом продолжить поиски.

  В кафе никого не было, и белокурая пышнотелая женщина за стойкой особенно приветливо улыбнулась Ольге – так, как улыбаются первому посетителю. Ольга без труда разговорилась с ней и, улучшив момент, спросила про магазин вечерних платьев. Но напрасно она описывала его хозяйку и наряды в «главном зале» – на лице барменши чем дальше, тем сильнее проступало недоумение.

  – Я очень хорошо знаю этот район, – пожала она плечами, – я живу здесь двадцать лет, но никогда не слышала о таком магазине.

  – Странно, – пробормотала Ольга, – не приснился же он мне! Возможно, я перепутала улицы... Здесь нет другого тупика?

  – Нет. И салона вечерних платьев тоже нет.

  Ничего не оставалось, как сесть за столик и дожидаться, пока ей приготовят завтрак. Впрочем, время ожидания не пропало зря: Ольга достала смартфон и обратилась к всезнающим Гугл-картам. Она нашла свой хостел, Пороховую башню, кафе, в котором сидела, нашла тупичок – но не магазин. Возвращать клатч было некому.

  После завтрака Ольга решила посетить Музей истории города. На «Трипэдвайзере» его рекомендовали; кроме того, смотрители музея могли что-то знать о Рождественском бале: если ему двести лет, то он тоже является частью истории. В музее ей повезло: пройдя через несколько залов, она оказалась у стенда, рассказывавшего об истории Шахматного дворца. Мимо проходила сотрудница музея с бейджиком на строгой белой блузке.

  – Прошу прощения, можно у вас спросить...

  – Да, конечно.

  – Я хотела бы больше узнать о Рождественском бале, который двести лет устраивают в Шахматном дворце.

  На лице сотрудницы музея мелькнуло удивление.

  – Но в Шахматном дворце уже давно нет никаких балов! Последний Рождественский бал состоялся в декабре 1939-го. После Второй мировой эта традиция прервалась.

  – Не может быть. То есть я хотела сказать «очень жаль».

  – Да, – кивнула музейная дама, – старожилы рассказывали, что там собиралось самое лучшее общество и все проходило на высшем уровне. Прошу прощения, вы ведь туристка? Так неожиданно, что вы спросили о Рождественском бале: о нем и из местных мало кто помнит.

  – Я... я узнала о нем случайно, – нашлась Ольга.

  – Если вас интересует эта тема, я могу показать вам одну старую фотографию... пройдемте в зал, посвященный Второй мировой.

  В зале, встречавшем посетителей грозным ручным пулеметом, сотрудница музея подвела Ольгу к стенду, посвященному героям войны, и указала на слегка пожелтевшую черно-белую групповую фотографию.

  – Этот снимок был сделан на том самом последнем балу.

  Ольга взглянула на фото – и почувствовала, что пол качнулся под ее ногами.

  В центре оживленной группы дам в вечерних платьях и господ во фраках стоял Эдвард – в том самом парадном кителе, с тем самым безукоризненным пробором в белокурых волосах.

  – Кто это?... – забыв о правилах приличия, Ольга самым вульгарным образом ткнула указательным пальцем в фигуру Эдварда.

  – Это Эдвард Хеллквист – герой войны. Когда немцы оккупировали в 1940-м нашу страну, они захватили весь наш флот – кроме подводной лодки, которой командовал Эдвард. Хеллквист сумел увести ее в Англию и два года сражался против немцев. Его подлодка потопила два немецких линкора, и Гитлер лично объявил награду в миллион рейхсмарок за его голову. 20 ноября 1942 года подлодка Хеллквиста подорвалась на мине, выставленной немцами возле мыса Нордкап. Хеллкист и все члены экипажа погибли... Что с вами? Вам дурно?

  Сотрудницу музея внезапный и кратковременный приступ слабости Ольги напугал ни на шутку: это был первый в ее практике случай такого рода. Она привела Ольгу в небольшую, но уютную комнату, усадила на мягкий диван, распахнула окно, налила в пластиковый стаканчик воды из диспенсера. Ольгу, уже оправившуюся от стресса, эта заботливость немного напрягала. Ей хотелось остаться наедине со своими мыслями,

  – Может, вызвать такси и отвезти вас в больницу?

  – Нет, спасибо. Со мной уже все в порядке. Я, пожалуй, пойду. Извините, что причинила вам столько хлопот.

  Через несколько минут Ольге удалось успокоить музейную даму и покинуть музей, но она слукавила. Она была отнюдь не в порядке, во всяком случае, душевно. Это только в кино и книгах попаданцы и прочие путешественники во времени легко и бестрепетно переносятся из одного измерения в другое. В реальности любое отступление от привычных законов мира вызывает шок. Ольга готова была поверить, что сошла с ума и пережила длительную галлюцинацию – но откуда тогда взялись клатч и фотография? К тому же в воспоминаниях о вчерашнем вечере не было ничего бредового – за исключением того, что магазина, в котором она взяла напрокат платье, не существует, никаких балов в Шахматном дворце не проводят уже восемьдесят лет, а красавец моряк, с которым она танцевала танго, давным-давно погиб и покоится на дне ледяного моря.

  До позднего вечера Ольга не могла успокоиться. Последние часы ее пребывания в этом городе были безнадежно испорчены, и напрасно бродила она по веселой рождественской ярмарке, среди толпы радующихся приближению праздника людей – странная, ни на что не похожая история не шла у нее из головы. Напрасно сестра, которой Ольга позвонила и все рассказала, пыталась ее успокоить.

  – Все загадочные и мистические происшествия в итоге объясняются самым простым образом. Вот увидишь, и здесь так же будет.

  4

  В аэропорт Ольга приехала ранним утром, за два часа до вылета. Она скверно спала ночью, то и дело просыпаясь с бьющимся сердцем. В эту ночь она готова была поверить в любую чертовщину, в какие угодно чудеса, вплоть до машины времени. Иногда ей казалось, что она стала жертвой какого-то розыгрыша, но кому она интересна в чужой стране – туристка, приехавшая сюда на четыре дня? А может, она попала в какое-то реалити-шоу? Но где тогда его ведущий? Да и не набирают в эти шоу людей с улицы.

  Разбитая, с тяжелой головой, Ольга сидела в зале ожидания и тупо ждала объявления о начале посадки на ее рейс. Рядом громко разговаривала о своем и на своем группа китайских туристов, перед глазами взад-вперед ходили самые разные пассажиры – от многодетных арабских мам в платках до темнокожего парня с дредами и наушниками в ушах, пританцовывающего под слышимую только им музыку регги. Ольге подумалось, что кто-то из людей вокруг, возможно, был бы рад оказаться на ее месте и пережить столь необычное приключение. Что ж, она бы охотно поменяла его на что-то более банальное и вписывающееся в рамки привычного мира.

  Внезапно в толпе мелькнула фигура, показавшаяся Ольге знакомой. Не веря глазам своим, она вскочила со скамейки, оббежала толпу китайцев и увидела Эдварда – снова в форме, но на этот раз в форме служащего аэропорта.

  – Эдвард!

  Он не остановился, и тогда Ольга ринулась к нему.

  – Эдвард!

  Он посмотрел на нее с недоумением, потом узнал и улыбнулся.

  – Ольга! Привет. Ты убежала с бала, как Золушка.

  – Так ты признаешь, что бал был?

  – Конечно, был. Почему ты спрашиваешь об этом?

  – Потому что последний Рождественский бал в Шахматном дворце состоялся восемьдесят лет тому, и я чуть не свихнулась, вообразив, что попала в прошлое...

  Эдвард расхохотался.

  – Ничего смешного! Представь себя в чужой стране, где ты никого не знаешь, где все чужое, и ты один...

  Смех оборвался.

  – Да, ты права. Извини. Я должен объясниться.

  Они вернулись к скамейке, у которой стояла ее сумка на колесиках, сели рядом.

  – Если бы ты осталась до конца бала, то все поняла. Бал устроило общество реконструкторов, к которому я принадлежу. Владелец Шахматного дворца разрешил нам собраться и отыграть тот самый, последний бал, но попросил не афишировать это мероприятие. Да и мы сами не хотели внимания прессы.

  – Так это была игра? И ты изображал героя Эдварда Хеллквиста?

  – Да. Правда, мы похожи?

  – Очень. Даже жутковато.

  – Ничего удивительного: я его внучатый племянник, внук его младшего брата. Будем знакомы: Харальд Хеллквист. Как, получился из меня моряк-подводник?

  – Вполне. Погоди, а эта старая дама, хозяйка магазина бальных платьев.... Я так и не нашла его!

  – Госпожа Хелле – давний друг нашего общества. Когда-то у нее было лучшее ателье в городе, но, увы, теперь все стали покупать готовую одежду, и его пришлось закрыть. По старой памяти она ссужает нас фраками и прочими нарядами.

  – А витрины? Куда подевались витрины магазина?

  – Не было ни магазина, ни витрин. Госпожа Хелле поставила манекенов на подоконники высоких окон первого этажа, и вы в сумерках приняли эти ярко освещенные окна за витрины. Кстати, вы ей очень понравились.

  Внезапно Ольга ощутила огромное облегчение – и разочарование. Рита оказалась права: любое чудо имеет самое прозаическое объяснение. Фея – не фея, а отставная портниха, любящая тряхнуть стариной; волшебный бал – не бал, а игра реконструкторов, а прекрасный принц, бравый моряк и военный герой – менеджер аэропорта. Менеджер, даже не пилот. И, судя по кольцу на безымянном пальце, женат.

  По радио объявили посадку на ее рейс, и Ольга обрадовалась возможности прервать затянувшееся молчание.

  – Мне пора.

  – Вы верны себе: опять исчезаете, как Золушка, – улыбнулся Эдвард, оказавшийся Харальдом. – Надеюсь, пребывание в нашем городе оставило у вас приятные воспоминания. Счастливого полета и легкой посадки!

  – Прощайте, Эдвард... то есть Харальд.

  По дороге к стойке регистрации Ольга успела перезвонить сестре и поделиться новостями.

  – Вот видишь, а ты переживала. Теперь будет, что вспомнить.