Текст книги "Рассказ Наташи (СИ)"

Автор книги: Жанна Даниленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

 Тихо! Очень странная тишина. В нашем доме так тихо бывает только ночью и всего-то пару часов.

      Я люблю тишину, нет, не потому, что отдыхаю, – я думаю. Мечтаю и предаюсь воспоминаниям…

      Сплю я очень даже хорошо и под вопли, и разговоры, и требования, и капризы моих младших сестры и брата.

       Чего им ночью не спится, совершенно не понятно, но ночью у них время общения с родителями, причем с двумя. Я их понимаю, днем с ними только папа. А маму детишки видят, когда все нормальные люди спят, и то не каждую ночь.

      Они замечательные наши малыши. Я люблю их, очень-очень.

      Мария Владимировна пяти лет от роду серьезная и романтичная пампушка. Любит рисовать, и у нее прилично получается, папа занимается с ней рисованием, хотя чем только папа не занимается. Он у нас что-то вроде няньки и училки одновременно. Правда, Марию Владимировну с недавнего времени отдали в детский сад, чтобы развивалась и общалась с детьми. Но думаю, что папина жена ,тетя Надя, просто посчитала, что мужу тяжело справляться с двумя малышами. Младшему Сереженьке год.

      Да, вот если Машу никто Машей не называет, она как родилась, так сразу было видно, что это вовсе не Маша, а Мария Владимировна, то Сереженька нежный такой, как кукленок.

       Вот так и живем. Я гуляю с ними и помогаю, как могу, а как же, они же родные мои.

       Самое смешное, что на детской площадке Сереженьку считают моим сыном. Я сначала обижалась, а потом привыкла. Ну, пусть считают как хотят, от меня не убудет.

      Даже наш сосед – дядя Семен – и то подкалывает меня при встрече, что дети мне очень к лицу и мамой я буду замечательной. Смешной он и хороший, но все такой же одинокий. Так же дружит с папой и тетей Надей, не пьет больше, тетя Надя его куда-то водила, что-то ему подшили, и он все, совсем завязал. Но хватит о нем.

      Я рада, что у папы есть жена тетя Надя и малыши. Он ожил с их появлением. Да и забот у него столько, что он инвалидом себя давно не считает.

      Был момент, когда он решил вернуться к работе. Как выразился тогда: «Я мужчина и должен зарабатывать». Левой рукой он давно владеет так, как будто у него их две. И работать вполне мог бы на прежней своей должности. Но его не взяли. Сказали, что инвалида держать не выгодно и его место давно занято более молодым и более перспективным архитектором с двумя руками.

      Папа был убит, и даже не знаю, чем бы все это закончилось, если бы не тетя Надя и Мария Владимировна. Ради них он живет, ими он живет. Они его смысл.

      Вру, конечно, не только они, но и я, а теперь и Сереженька.

      Папа у меня самый лучший. Можете мне не верить, но это правда.

      Тетя Надя так и работает в хирургии. Устает, дежурит, старается еще консультировать в частном центре, потому что семья большая, а пенсия у папы маленькая. Но она не ропщет, она любит.

      Вот так я приобщилась к большой любви, поняла и почувствовала, что это такое.

      И еще я поняла, что такое счастье. Очень приятно осознавать себя частичкой этого счастья. Я не забываю каждый день благодарить Бога не только за то, что просыпаюсь и впереди новый день, а еще за то, что у меня есть папа, и он жив, и он со мной, а еще за то, что у меня есть сестра, и брат, и семья.

      Каюсь, зря я боялась тети Нади. Она мой друг. Почти мама.

      Все сложилось, все. Я счастливая молодая девушка девятнадцати лет, я перешла на второй курс института, я достаточно хороша собой, хотя больше похожа на папу, чем на мою мать-кукушку.

      Вот об этой кукушке я хотела бы сказать отдельно.

      Все то время, как она бросила меня, я ждала ее. Ждала и любила. Пыталась понять, оправдать. Я знала, что оставшись с папой, сделала правильный выбор, хотя она предлагала и извинялась, и говорила, что те слова – «я пришла в этот дом одна, одна и уйду» – просто вылетели, что это она сгоряча, что пыталась насолить папе.

      Но я же там была, и мое сердечко сжалось и кричало, а его она не слышала. Я много думала о ней и о себе. Интересно, она вообще когда-нибудь меня слышала?

      И кого она слышала кроме себя? Нет, никого и никогда.

      Как она могла уйти и бросить меня на папу в том состоянии, в котором он был?

      Мне ведь тоже было страшно. Я с ужасом вспоминаю свое восприятие его после аварии. От моего родителя остались только глаза и душа. Я помню лицо все в порезах, тогда красных и очень контрастирующих с нездоровой белизной остальной кожи. Этот огромный рубец на его животе и отсутствие руки. Вы можете не понять меня. Сказать, что я должна была его жалеть. Может быть, вы правы, но в первую очередь, я должна была понять, что он тот же и что я его люблю, даже гораздо больше и крепче, чем любила до аварии.

      Жалость – не то чувство, на котором можно строить отношения. А любовь – то.

      Папа же перестал быть тем, кто просто дарил мне светлую жизнь, теперь процесс становился взаимным. Я его опора. Я тот человек, ради которого он должен был встать на ноги. Но я бы не справилась в одиночку, мне помогла Надя.

      Он полюбил ее, а она смогла полюбить его таким, каким он стал.

      Вот теперь с их детьми нянчусь.

      Приходила мать моя настоящая – пришла прощения просить. Но я не смогла. Понимаете, не смогла я простить ее. Наговорила кучу всякого.

      Илья ругал меня. Нельзя, говорит, ты ей обязана, она тебе жизнь дала. Он считает, что этого достаточно. Я тогда сразу не согласилась с таким мнением, а потом подумала, и простила, и отпустила совсем. Пусть живет и солнцу радуется. Не я ей судья.

      Это она ушла, а я живу. Я ей за жизнь только спасибо сказать могу. Я счастлива. Всем счастлива: и семьей своей, и…

      Это моя большая тайна. Я ее никому не говорю. И никому не открою. Только вам, и то по большому секрету.

      Я люблю и любима. И пусть мы пока не вместе, но это совсем ненадолго. Он обещал приехать на зимние каникулы, и мы все расскажем своим.

      Они должны быть рады за нас. Ну, я так думаю.

      Об одном только жалею, что он уехал поступать. Мы поссорились тогда. Столько лет вместе – и никогда… А тут поссорились. И так сильно, что видеть я его не хотела. А все из-за девчонки.

      Мы же с Ильей рядом с того самого дня, как пришел он в наш класс. А был тогда очень трудный период моей жизни, такой трудный, что и жить мне не хотелось. Только ради папы и жила.

      Вот встретились мы с ним и стали единым целым – и друзья, и брат с сестрой.

      Так и жили: все вместе, все на двоих. И ближе подружки у меня не было.

      Это мне казалось так. Дурочка я была тогда. Дурочка. Я же думала, что он только мой и простой дружбы мне достаточно. А потом, когда родители наши поженились, я его братом лишь считала. Радовалась так, что у меня брат близнец появился.

       А Юлька – отличница наша – просекла, что мы с ним почти родственники, и взялась за дело. Крепко взялась. То туда позовет, то сюда, то шоколадку ему подарит. А он такой: раз она ему одну, то он ей две.

       Деньги карманные у Ильи были всегда, ему его отец давал. Их и на меня, и на Юльку хватало, еще и Марии Владимировне Илья гостинцы покупал, побаловать.

      Так вот в тот день Юлька захотела в кино, и мы уже подошли к кинотеатру, и тут меня скрутило. Да нет, физически я была совершенно здорова, скрутило мне душу жуткой горючей ревностью. Не готова я была делить Илью ни с кем, тем более с Юлькой. В этот момент во мне проснулась такая собственница, такая, что и словами не передать. И я заявила, что ни в какое кино не пойду, что хочу домой.

      Илья пытался меня уговаривать, а Юлька хихикала и всем своим видом показывала, что я проиграла, что я уйду домой одна, а она с моим Ильей в кино пойдет. Самое ужасное, что так и случилось.

      Я ревела всю дорогу домой… Прибежала, а дома все и тетя Надя тоже. Не хотелось, чтобы она мои слезы видела, и не хотелось, чтобы поняла, что реву из-за ее сына.

      Но, конечно, она все поняла, потому что спросила, где Илья, а я сказала, что с Юлькой в кино пошел. А потом закрылась в своей комнате и все-все подушке рассказала. Вот так я сама себе призналась, что он для меня не просто друг и не просто брат, а что он это ОН. Тот самый, которого я… Призналась и совсем обиделась. И решила, что раз он меня предал, то не прощу никогда.

      Он пришел домой после кино и попытался войти ко мне. Я не пустила

.

       А потом я подслушивала его разговор с тетей Надей. И не говорите мне, что это плохо, мне тогда еще все папа сказал, да я и сама знала, но не подслушать просто не могла.

      – Почему Наташа расстроена? – спросила тетя Надя.

      – Я не знаю, – ответил Илья, – она убежала, а я не мог бросить Юлю у кинотеатра и пошел с ней в кино. Потом проводил домой. Я прав, мама, я не мог бросить девушку у кинотеатра, тем более, что я обещал.

      – Тебе хорошо от сознания своей правоты?

      – Нет, я хотел быть с Наташей.

      – Наташа плакала, ты обидел ее.

      – Чем? Я был прав.

      – Сын, ответь мне на такой вопрос. Что тебе дороже: твоя правота или Наташа?

      – Мама, ты не понимаешь…

      – Я как раз таки понимаю. Не понимаешь ты. Ответь, что тебе дороже?

      – Наташа.

      – Тогда почему ты позволил ей уйти? Почему позволил плакать? Почему ты обидел дорогого тебе человека? Только для того, чтобы доказать свою правоту? Твоя правота стоит всего этого?

      – Я никогда не мыслил так, как сейчас говоришь ты. Ты считаешь, что ради близкого человека можно поступить неправильно?

      – Нет, ты не понял меня. Твоя правота не должна быть важнее человека, который тебе дорог. Ты должен был остановить ее, удержать, уберечь от душевной боли, дать понять, что она тебе важна, и пойти сегодня с тобой и Юлей в кино – лишь компромисс, потому что, если ты не пойдешь, ты потеряешь лицо перед девушкой. Неужели так сложно понимать, что человек дороже всего, что в нем счастье. И если ты будешь думать о ней в первую очередь, а не о своих амбициях, и она будет думать прежде всего о тебе, а не о своих обидках, то вы будете счастливы и избежите многих неприятностей.

      Дослушать дальше мне не дал папа, пришлось от него еще выслушать ряд нравоучений.

      Интересно, что то, что сказала тетя Надя, для меня долгое время было лишь словами. А потом пришла разлука. Мы сдали выпускное ЕНТ. Я поступила в педагогический, а Илья, с которым я так и не разговаривала, уехал в Москву в мед.

      Я чуть с ума не сошла за те полгода до зимних каникул, что его не было. Как я скучала, как тосковала и страдала. Тут еще Сереженька родился. Дел прибавилось. А работа, как известно, избавляет от трех зол. Так что на скуку времени было маловато. Потом у меня сессия, потом каникулы.

      Тут он приехал. Другой. Взрослый, даже внешне заметны перемены.

      Мы встретились – сначала глазами, потом просто поздоровались. При папе объяснений не было. Илюша все на Сереженьку налюбоваться не мог.

      Назавтра позвал в парк погулять. Шли молча. В парке безлюдно, холодно. Он меня остановил, развернул к себе и говорит:

      – Наташ, я не могу без тебя. Я люблю тебя, нет, не как сестру, не как подругу, а больше.

      Так просто сказал, и банально вроде, а у меня внутри все запело, и бабочки эти пресловутые запорхали, и задрожало все, и сердце в галоп.

      – Что ты молчишь, Наташа? – я видела, что ему было немного страшно.

      – Я пытаюсь прочувствовать момент, Илюша.

      Он обнял меня, поднял на руки, закружил, поскользнулся, и мы упали. Вот смеху-то было.

      Теперь я его невеста. Все лето мы провели вместе, ну как вместе, всей семьей. Не знаю, догадываются наши родители о наших отношениях или нет, но зимой мы им все расскажем. И Илья хочет перевестись из столицы в наш маленький город, чтобы быть со мной всегда. Потому что понял, что я важнее… МЫ важнее…