Текст книги "Гарри Диксон. Дорога Богов (Повести)"

Автор книги: Жан Рэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

ТАЙНЫ ПРАВИЛОН-ХАУЗА

Конец одной партии «Партии интриг»

ом мистера Эдвина Правилона расположен на Клейрендон-стрит в паре десятков метров от Белгрейв-род и наверняка относится к одному из самых древних домов этого изысканного Вестминстерского квартала.

Он отличается от прочих не только высоким и черным фасадом со скульптурами, покрытыми патиной веков, но и высокомерным отказом от подчинения красной линии улицы. И действительно, надо пересечь нечто вроде небольшой эспланады, которая некогда была садовой лужайкой, чтобы ступить на изящное крыльцо из голубого камня, а потом подняться по семи ступенькам к двери с решетками и окошечками, украшенной коваными деталями и шляпками гвоздей, как входные двери монастырей.

Но эта дверь со столь необычным декором дополнена еще одной особенностью. Над ней выполнена горделивая надпись готическими буквами, которую профан сумеет расшифровать после долгих проб и ошибок, а расшифровав ее, удивляется или ошарашенно замирает, поскольку эта надпись звучит действительно странно:

 
Каждый своим обладает секретом.
Есть ли у вас свой секрет?
Свой я крепко храню!
Ваши секреты я знать не хочу.
И о своем вам не скажу.
 

Фольклористы, даже историки копировали эту надпись, разбирали ее по слогам, изучали со всех сторон, но мудростью не отличились.

Мистер Правилон, хозяин дома, к которому неоднократно обращались за разъяснениями, только пожимал плечами, демонстрируя полное незнание предмета. Почти пятьсот лет этот дом принадлежал семейству Правилон, последним представителем которого был сэр Эдвин, но он даже отдаленно не представлял, что именно его далекие предки выгравировали на дереве двери.

Кстати, нынешний владелец этого античного жилища не был человеком ученым, а предпочитал вести тихую и спокойную жизнь закаленного холостяка традиционно консервативных взглядов.

Он любил принимать нескольких друзей, обычно мелких буржуа из соседних домов, обращался с ними обходительно, ибо любил вкусно поесть, а потом прочесть гостям несколько поэм собственного сочинения на нежные и устаревшие сюжеты.

Дом Правилона был обширным и должен был обладать в прошлые века многочисленной челядью, но состояние Эдвина Правилона уже не позволяло подобную роскошь. В настоящее время он удовольствовался всего тремя слугами. Это были: суровая мисс Элис Доннован, гувернантка, лакей Мэт Беллоуз, он же дворецкий, и Кейт Граммер, кухарка… Но какая кухарка! Достойная голубой ленты кулинаров. Если верить досужим сплетням соседей, она отклонила поистине королевские предложения, чтобы остаться на службе мистера Эдвина Правилона.

Все эти люди долгое время прожили спокойной жизнью своего хозяина, не предвидя вмешательства тревожных обстоятельств, о которых мы вам поведаем.

Заря 20 октября взошла для обитателей дома на Клейрендон-стрит под знаком идеального счастья.

Мистер Эдвин Правилон праздновал в этот день свою пятидесятую годовщину и собирался достойно встретить своих друзей.

Огромный торт, испеченный в знаменитой кондитерской Брессон, со вчерашнего дня царил посреди стола и был украшен пятьюдесятью разноцветными свечечками, которые вспыхнут ровным эфемерным пламенем в вечерний час десерта.

Уже в семь утра мистер Правилон позвонил мисс Донно-ван, чтобы обсудить с ней важный вопрос.

– Мисс Элис, надеть ли мне костюм табачного цвета или бутылочно-зеленый редингот? – спросил он с озабоченным видом.

Мисс Доннован нахмурила брови, подумала и решила:

– Ваш зеленый редингот идет вам больше. Вам сегодня пятьдесят лет, сэр Эдвин, что означает, вы сегодня прощаетесь с молодостью.

– Вы правы, мисс Элис, – поспешил ответить добродушный хозяин. – Вы всегда правы. Не можете ли вы ознакомить меня с меню?

Мисс Доннован немедленно позвала Кейт Граммер, и та тут же непререкаемым тоном пустилась в подробные объяснения:

– За стол сядем в пять часов, но гости придут к четырем тридцати. За эти тридцать минут их угостят портвейном с холодными талмузами. После этого на стол подадут:

Суп с лапшой.

Редис со сливочным маслом, перцовую подливку, анчоусы, сельдерей с крупной солью.

Устрицы в раковинах; садовую овсянку на блюде.

Паштет из молок карпа; говяжий филей, жаренный на углях.

Паштет из палтуса; рагу из жареной дичи; морскую рыбу в сметане.

Жареного фазана; спинку кролика под винным соусом.

Тертые шампиньоны и артишоки, начиненные грибным паштетом. Все это на закуску.

Потом тыквенное суфле; различные пудинги, а на десерт, кроме этого торта, который выглядит почти несъедобным, французские и шотландские сыры, компоты, свежие фрукты и фрукты, вымоченные в водке.

Мистер Эдвин Правилон согласился, кивнув головой.

– Превосходно, – сказал он. – Однако позволю сделать одно замечание, маленькое, крохотное. Мне бы хотелось паштет из перченых почек…

– Перченые почки в юбилейный обед вроде нашего? – всполошилась Кейт Граммер. – А моя честь… Как вы с ней обращаетесь, сэр?

– Вы правы, – пошел на попятный бедняга Эдвин Правилон. – Нет ничего неприятнее на этом пиру, как перченые почки!

Кейт удалилась с высоко поднятой головой, гордясь своей победой. Хозяин повернулся к мисс Доннован.

– Теперь о наших приглашенных, – сказал он.

– Обычные наши гости и друзья, – словно обрезала дама. – Начнем с почтенного Френсиса Тандера, мирового судьи и церковного старосты нашего прихода. Мистер и миссис Белейр, люди хорошего происхождения. Супруги Крейн… – произнеся эти имена, мисс Доннован слегка наморщила нос. – Торговцы, люди, содержащие продуктовую лавочку, но они оказывают нам большие услуги, продавая наилучшие съестные товары по разумным ценам.

– Мистер Ансельм Крейн издал книгу стихотворений, – добавил мистер Эдвин Правилон.

– Во всяком случае, это не причина для приглашения в гости, – едко высказалась гувернантка. – Порядочных людей, издавших книгу стихотворений, крайне мало, господин Правилон. Вам ли не знать это!

Бедняга опустил голову и мысленно пустил слезу из-за такого отношения к своему увлечению. Мисс Доннован продолжила перечислять гостей:

– Мистер Кей Блечер, ваш кузен, у него приличное состояние.

– Я его не очень люблю… – с колебанием вставил мистер Правилон.

– Вы правы, у него властная речь. Я ждала вашего замечания, сэр, но у нас, вернее, у него с вами общие интересы; вам известно, что у него есть право сервитута на часть заднего сада, но он ни разу им не воспользовался!

– Да, да, – простонал хозяин дома, – вы, как всегда, правы.

– Придет семейство Лобстер. Это ваши кузены, правда, не знаю, с какой стороны, несомненно, со стороны Адама, но они ваши кузены, а когда даешь подобный обед, приличия не позволяют забывать о семье. Итак, у нас за столом будет, кроме остальных, еще семь персон: ваш кузен, мистер Лобстер, его супруга Анна Лобстер, урожденная Чизмен, четыре дочки Лобстер, Эна, Грета, Вилма и Лета, а также их старая тетушка Онти Лобстер.

– Вы забыли о старике мистере Катрофаже, – вставил мистер Правилон. – Вам известно, что он никогда не расстается с семейством Лобстер.

– Вы правы, значит, у нас будет восемь Лобстеров, а также достойная Амалия Бедроп, известная филантропка.

Эдвин Правилон бросил на гувернантку испуганный взгляд, поскольку, по его мнению, известная филантропка являлась всегда в образе угрожающего сказочного дракона.

– Как вы видите, народа соберется достаточно, – с удовлетворением завершила перечисление мисс Элис.

– Прекрасно, – одобрил хозяин дома. – Но простите, я позволил себе лично пригласить мисс Жаклин Моэм, чудесную поэтессу, автора Улыбок Осени.

Мисс Доннован издала какой-то свистящий звук, похожий на шипение разъяренной кобры.

– Вы очень настаиваете на ее присутствии, сэр? – спросила она ледяным тоном. – Однако в уважающем себя обществе эту даму не всегда принимают, как я слышала.

Но на этот раз мистер Правилон, похоже, решил доказать, что хозяин все-таки он.

– Я крайне настаиваю на этом, – резко заявил он. – Я очень люблю сочинения этой дамы, а потому лично послал ей письмо с приглашением.

Мисс Элис не перечила.

– Хозяин вы, мистер Правилен, и мне не пристало оспаривать ваши распоряжения и ваши пожелания. Мисс Жаклин Броэм…

– Моэм, простите…

– Ладно… значит, эта дама будет среди наших гостей.

– Я выбираю синий галстук в зеленый горошек, – решительным тоном сообщил сэр Эдвин.

Мисс Доннован, словно утопающая, с силой втянула воздух. На какое-то мгновение показалось, что ей станет плохо, но она тут же достала из сумочки флакон с солью лаванды и поклонилась глубже обычного.

– Я отдам соответствующее распоряжение Беллоузу, – прошептала она умирающим голосом.

Мистер Правилон остался один и, гордясь своей двойной победой, принял капельку привычного сердечного средства: выдержанного шерри с апельсиновым ароматом.

День прошел в приездах и отъездах слуг и поставщиков. К трем часам Беллоуз установил под суровым и неутомимым надзором гувернантки великолепный стол в столовой, обставленной тяжелой и богатой фламандской и голландской мебелью.

В четыре часа с четвертью нагруженные маленькими пакетами супруги Крейн, которые считали честью прибывать первыми, позвонили в дверь. Мисс Доннован открыла им, давно питая к ним симпатию.

Почти тут же за ними последовали другие приглашенные, за исключением Кея Блечера, который появился, когда портвейн и талмузы уже были поданы. Мисс Жаклин Моэм еще не появилась, когда напольные часы в гостиной, предварительно поворчав, собирались пробить пять часов.

Гувернантка с надеждой ожидала посыльного с запиской с извинениями литературной дамы, когда звонок входной двери задребезжал и появилась припозднившаяся гостья.

– Сэр Эдвин, – проворковала она, пожимая руку хозяина пира, – чтобы извиниться за опоздание, я скажу о форсмажорных обстоятельствах почти непреодолимой силы! Их создал некий странный индивид, который настоятельно предлагал мне прогулку в авто!

– Похищение! – воскликнули девицы Лобстер. – Расскажите нам, мисс Моэм! Это так увлекательно!

Мисс Доннован бросила на поэтессу ужасающий взгляд.

– Ну и интриганка, – пробормотала она. – Едва вошла, а уже хочет всеобщего внимания!

Молодая женщина беззаботно пожала плечами.

– Ба, девушки, вы будете разочарованы! Это был какой-то сумасшедший. Он сидел за рулем старенького автомобиля на углу Элм-Парк-род в двадцати шагах от моего жилища.

– Мисс Моэм, – воскликнул он, увидев меня, – мне надо срочно поговорить с вами, но это печальное и банальное окружение улиц и задымленных авеню не располагает к беседе с такой личностью, как вы. Я хочу отвезти вас в Кингстон или в Эппинг… Мои двадцать четыре лошадиных силы доставят вас туда быстрее, чем крылатая колесница из персидской легенды.

В ответ я остановила такси и велела шоферу везти меня на Клейрендон-стрит.

Тогда этот старый оригинал двинулся вслед за нами и нагнал нас у Бартонс-Корт.

– Мисс Моэм! – крикнул он. – Выслушайте меня.

В тот же момент его машина вильнула и врезалась в мое такси, которое выскочило на тротуар. Безумец замер на миг, потом, воздев руки к небу, начал вопить: «Рок! Рок!» А потом умчался на полной скорости, оставив моего шофера разбираться с полисменом, который прибежал с намерением составить протокол.

– Сэр Эдвин Правилон, обед подан! – торжественно объявил Мэт Беллоуз.

Обед был великолепен. Кейт Граммер превзошла себя: при каждой перемене блюд раздавался хвалебный хор голосов.

Пир закончился в десять часов, и тогда мистер Кей Блечер объявил, что всех ждет сюрприз.

Мэт Беллоуз вошел в комнату с двумя громадными чемоданами, из которых извлекли разноцветные костюмы.

– Это называется, – заявил Кей Блечер, – игра в интриги. Все присутствующие надевают костюмы и маски, которые, как вы видите, являются домино разных цветов. Игра состоит в том, чтобы угадать, кто прячется под маской. Выигрывает тот, кто сумеет дольше других сохранить свое инкогнито. Масок и костюмов хватит на всех! Прячем свои лица!

Раздались аплодисменты, поскольку гости больше всего опасались монотонной послеобеденной скуки, когда никто не знал, о чем говорить.

Игра прошла довольно успешно. Одеяния были достаточно просторными, чтобы скрыть очертания фигур, а шелковые маски, украшенные кружевами, полностью скрывали лица. Девиц Лобстер узнали первыми. Сомнения возникли по поводу трех последних масок – то ли мисс Амалия Бедроп, то ли мистер Френсис Тандер, то ли старик Катрофаж. В конце концов решили, что он стал победителем игры в интриги.

Эта игра настолько развлекла гостей, даже строгую мисс Бедроп, что присутствующие целых два часа гонялись друг за другом по дому, издавая веселые крики, борясь с нескромными руками, которые пытались сорвать маски или проникнуть в тайну цветных домино.

Сэр Эдвин Правилон и мисс Доннован, руководившие игрой, не принимали в ней активного участия, иными словами, не стали переодеваться. Они ходили по дому, следуя за веселящейся и крикливой толпой, следя за надлежащим исполнением правил игры.

Только позже мистер Правилон вспомнил о небольшом происшествии, показавшемся вначале совсем незначительным.

Когда он в какой-то момент оказался в одиночестве в комнатушке в конце коридора, к нему подошло домино и дрожащей рукой коснулось его предплечья.

– Велите прекратить эту игру, сэр Эдвин, – умоляюще обратился к нему дрожащий голос, – уверяю вас, ничем хорошим это не кончится.

Мистер Правилон не узнал голос, который звучал неразборчиво из-за волнения. К тому же хозяин дома выпил сверх меры, и у него слегка кружилась голова. Он ограничился тем, что пожал плечами.

Наконец гости сбросили все маски, и мистер Катрофаж был провозглашен победителем турнира интриг.

В это мгновение раздался голос Френсиса Тандера:

– Простите… простите… Здесь не все. Отсутствует один человек, а вернее, один из гостей. Где мисс Моэм?

– Мисс Моэм! Мисс Моэм! – хором закричали гости.

На их призыв никто не ответил.

Обыскали весь дом, но поэтессу так и не нашли.

Тогда мистер Правилон вспомнил о домино, которое остановило его в коридоре. Он напряг память и решил, что под маской могла скрываться мисс Моэм.

Его первой мыслью было, что кто-то, воспользовавшись тайной переодевания, мог без уважения отнестись к писательнице, но поскольку среди гостей были молодые девушки и он не хотел, чтобы подозрение пало на кого-нибудь, он промолчал.

– Она, наверное, ушла, – заявила мисс Доннован. – Кстати, ее шляпы и плаща на вешалке нет.

Мистер Правилон про себя решил, что гувернантка права, но внутренне удивился такому нарушению приличий.

Понятно, что ее тайный уход охладил пыл гостей, которые к часу ночи покинули дом, выпив почти в полном безмолвии последний бокал шампанского.

– Завтра я навещу мисс Моэм, – решил мистер Правилон. – Я потребую от нее объяснений и, если понадобится, извинюсь перед ней, потому что, как мне кажется, кто-то из нас проявил к ней неуважение.

Мисс Доннован воскликнула:

– Я не знаю никого, кто был бы способен на это. Только мисс Моэм, как все дамы ее пошиба, желает, чтобы все говорили о ней либо хорошо, либо плохо!

– Это мы увидим завтра, – сказал сэр Эдвин. – А теперь отправимся спать. Мы все устали. Я благодарю и поздравляю мисс Элис за великолепную организацию этого приема. Желаю всем доброй ночи.

Гувернантка собиралась уйти, когда в дверь гостиной, где состоялся этот короткий разговор, постучали. Это был слуга Мэт Беллоуз.

– Э-э-э… – начал он, – в… библиотеке хозяина… горит свет…

– Как!? – воскликнула мисс Доннован. – Я же сама заперла эту дверь и положила ключ в карман, чтобы участники игры не учинили там беспорядка.

– Свет горит, – упрямо повторил слуга. – Я видел светлую щель под дверью.

– Пойдем посмотрим, это проще простого, – ответила гувернантка.

Библиотека представляла собой просторное помещение на втором этаже в конце коридора.

Когда сэр Эдвин, гувернантка и слуга вошли в коридор, мисс Элис недовольно воскликнула:

– Где вы видите свет, Беллоуз? Вы же видите, здесь темно, как в печи!

Старый слуга тряхнул головой.

– Я видел то, что видел, – заупрямился он. – Под дверью был свет, сильный белый свет.

– Сильный белый свет, – пораженно повторил сэр Эдвин, – хотя я редко захожу в эту комнату, где все освещение состоит из небольшой лампочки, дающей красноватый свет, едва способный рассеять вечерний мрак!

– Остается только проверить, – заявила мисс Доннован. – Ключ у меня.

– Я бы запасся револьвером, – пробормотал сэр Эдвин.

Мисс Элис нетерпеливо топнула ногой.

– Смешно… Беллоуз выпил лишний стаканчик, и этим все объясняется!

Она решительно повернула ключ в скважине и распахнула дверь.

Зал был погружен в непроницаемый мрак. Гувернантка ощупала стену и повернула выключатель.

Красноватым и печальным светом вспыхнула единственная лампочка на столике.

– Вот… видите сами! – торжествующе воскликнула мисс Доннован. – Здесь ничего нет, кроме старых книг и пыли, которую вы уберете не позже, чем завтра, Беллоуз!

Слуга, который нерешительно переступил порог, обошел стол и издал вопль ужаса:

– Кто-то сидит в кресле!

Кресло с очень высокой спинкой стояло так, что вошедшие не могли никого увидеть, переступив порог комнаты.

– Зеленое домино! – вскрикнула мисс Элис, когда увидела фигуру в кресле.

И тут же рассмеялась:

– Это мисс Моэм… Она зашла сюда отдохнуть… и заснула. Но как она сумела войти?

После короткого колебания она коснулась плеча маски и легонько тряхнула сидящую женщину.

– Мисс Моэм… просыпайтесь!

Зеленое домино повалилось набок, и мисс Доннован с ужасом отступила.

– Я не осмеливаюсь… – простонала она. – Посмотрите, что за ужас с ней случился!

– Снимите ее домино, Беллоуз, – приказал сэр Эдвин.

Слуга подчинился с явным отвращением.

Маска из зеленого шелка сдвинулась, и все трое вскрикнули от ужаса.

Они увидели не лицо мисс Моэм, открывшееся им, а лицо неизвестного мужчины с впалым и изъеденным морщинами лицом. И человек был мертв… трагически мертв, ибо из небольшой, но глубокой раны в горле текла тонкая струйка крови.

Второе преступление

– Одной женщиной меньше и одним мужчиной больше, – Том Уиллс подвел итог первым результатам расследования, которое знаменитый сыщик Гарри Диксон начал в таинственном деле дома Правилона.

Сыщик согласно кивнул головой.

– Действительно, Том. Именно так обстоят дела.

Он провел утомительный день, опрашивая всех тех, кто был на праздновании юбилея мистера Эдвина Правилона.

– Наше имя запятнано уголовным преступлением, – простонали супруги Лобстер, – а у нас ведь четыре дочери на выданье!

– Мы ничего не видели, не заметили ничего подозрительного, – заявили мистер и миссис Крейн, которые приняли сыщика в заднем помещении своего магазинчика.

Потом мистер Ансельм Крейн, похоже, вдруг опомнился.

– Так, пустячок, – вдруг заявил он, – даже не знаю, поможет ли это расследованию…

– Пустяков в уголовном расследовании не бывает, – тут же отреагировал Гарри Диксон.

– Я – оптовый торговец бакалейными товарами, – заговорил Крейн, – но свободные часы отдаю поэзии и без излишней гордости заявляю, если вы этого не знаете, что являюсь лауреатом турнира региональной поэзии, учрежденного муниципалитетом Кингстона. По случаю турнира я сочинил оду в честь достойных членов магистратуры, которые присудили мне победу.

Я не давал читать ее никому, даже своей супруге, присутствующей здесь, и рассчитывал прочесть ее впервые перед гостями мистера Правилона, даже лично сэру Эдвину, который и сам является другом Музы. За десертом, перед тем, как Кей Блечер объявил о своем сюрпризе, я вышел в вестибюль, чтобы взять манускрипт из кармана пальто. Он исчез! Я не сказал о пропаже, чтобы не вносить разлад в столь превосходный праздник…

– Полагаю, у вас есть второй экземпляр, – осведомился Гарри Диксон.

– Нет, но я сохранил черновик. Если вам интересно, я отыщу его и предоставлю вам, – любезно предложил поэт-бакалейщик.

– Вы доставите мне удовольствие, – столь же вежливо ответил сыщик. – Если ваша поэма не поможет высветить детали дела, она доставит мне наслаждение от прочтения неизданного произведения автора, которого я весьма ценю.

Мистер Ансельм Крейн порозовел от удовольствия и пообещал прислать стихи с первой же почтой.

Объяснения мистера Кея Блечера были ясными и четкими. За две недели до юбилея он участвовал в подобной игре интриг у своих друзей. Развлечение оказалось поистине королевским, и он решил повторить игру с гостями своего друга и соседа, мистера Правилона. Он даже занял костюмы у своих приятелей.

– Кстати, – спросил Гарри Диксон, – эти костюмы вернулись вам в полном комплекте?

– Конечно!

– Однако мисс Моэм удалилась так, что никто ничего не заметил. Она унесла свой костюм или где-то оставила?

Мистер Кей Блечер с удивлением уставился на сыщика.

– Ваш вопрос логичен, – ответил он. – Однако истина в том, что все костюмы были в наличии, и я их вернул владельцам сегодня утром.

– Можно ли узнать их имена?

– Безусловно. Это – Фидеры из Кингстона, богатейшие землевладельцы, которых вы должны знать.

Супруги Белейр не сообщили сыщику ничего нового, как и мистер Френсис Тандер, который, будучи магистратом, высокопарно заявил, «что надо пролить свет на эти факты».

Допрос сэра Эдвина и его слуг также оказался безрезультатным.

Мэт Беллоуз долго говорил о белом свете, белом и очень ярком, который он видел под дверью библиотеки, а Кейт Граммер утверждала, что собирается покинуть дом, ставший, по ее словам, невозможным для проживания после этих ужасных событий.

Показания мисс Доннован были сдержанными и ясными. Она вполне допускала, что мисс Моэм могла покинуть дом так, что никто не заметил ее ухода, но не могла объяснить появления в доме таинственного трупа, а также того, что какой-то незнакомец столь трагически окончил в нем свои дни.

Последней Гарри Диксон допросил мисс Амалию Бедроп, а от нее узнал о странном приключении мисс Моэм, о котором, похоже, все забыли. Она пересказала историю сыщику, дополнив ее злобными замечаниями в адрес исчезнувшей литературной дамы.

– Я не питаю никакого доверия к истории о странной попытке похищения ее старым проходимцем, который хотел отвезти ее в Кингстон. И если она не объявилась у себя дома, значит, хочет продолжить свою маленькую игру в тайну, из которой подобная женщина сможет извлечь пользу от дураков и идиотов, обожающих рифмы!

– Ах! – сказал себе Гарри Диксон, покидая старую деву. – По крайней мере, кое-что: очень древнее авто, старый эксцентричный джентльмен за рулем и полицейский, собирающийся составить протокол. Кроме того, есть общий знаменатель.

– Общий знаменатель? – удивился Том Уиллс.

– В один и тот же день, я трижды в самых разных и не связанных друг с другом обстоятельствах услышал о Кингстоне. Итак, запомним «Кингстон». А теперь позвоним в полицейский участок Бартонс-Корт.

Они легко нашли полицейского, который составил протокол на шофера такси мисс Моэм. Это был постовой № 217 из службы движения квартала.

– Пришлите этого полицейского в институт судебной медицины, – потребовал Диксон.

Через час состоялась встреча сыщика и полицейского № 217.

Это был молодой человек с открытым лицом, который довольно полно ответил на вопросы сыщика.

– Та молодая дама рассказала мне примерно то же, что и вы, мистер Диксон. Похоже, старый господин делал ей какие-то предложения. Я еще не составил рапорт, потому что только-только заступил на службу.

– Вы записали номер старого авто, который спровоцировал это незначительное ДТП?

– Конечно. Вот он – С. 812–04.

– Сможете ли вы узнать водителя этого авто?

– Э-э-э!.. Быть может, но я видел его лишь мельком.

– Проводите меня в морг института.

Санитар подвел их к пронумерованному ящику. Дернул за рычаг, и механическая тележка скользнула прямо к ним. На ней лежало тело, завернутое в саван из грубой материи.

– Этот человек был сегодня ночью найден убитым в Правилон-Хаузе, – сказал Гарри Диксон. – На нем не обнаружено никаких документов, и пока ни один полицейский не идентифицировал его.

Он откинул простыню, открыв обескровленное лицо.

И тут же полицейский № 217 воскликнул:

– Это тот самый безумец, который сидел за рулем антикварной штуки!

– Прекрасно… А номер С. 812–04 вам что-нибудь говорит?

Агент кивнул.

– Я думал об этом весь вечер, когда записывал данные за день.

Это старый номер, поскольку нынешний порядок расположения знаков в номере изменился. Сейчас 04 стоит перед числом из трех цифр, а буква находится в конце. В данный момент номер звучал бы так: 04-812 С. Думаю, все эти номера относятся к муниципалитету Кингстона.

– Опять! – воскликнул сыщик.

Он поспешил к телефону и попросил связи с коммунальным секретарем Кингстона.

– Номер С. 812–04? Да он у нас на слуху, – последовал ответ. – Но мы пока не сообщили о нем в Скотленд-Ярд, полагая, что местная полиция с ним разберется. Это старое авто выпущено в 1906 году. Это «даракк», он является частью экспозиции автомобильного прогресса, которая в настоящий момент проходит в Кингстоне под эгидой города.

Авто было украдено позавчера ночью.

– Полицейские фотографии, сделанные этой ночью, должны были уже поступить к вам, – сказал Гарри Диксон. – Среди них фотография угонщика вашего авто.

Он был убит этой ночью, и мы пытаемся установить его личность. Будьте любезны посмотреть, нет ли в этих фотографиях знакомого вам человека.

Через несколько минут последовал ответ секретаря:

– Нет, этот человек нам неизвестен!

– Очень скоро вас навестят, – сказал сыщик и прервал сообщение.

Он устал, но недовольства проведенным днем не испытывал. Он обнаружил то, что называл сходящимися линиями.

– Пообедаем ранее обычного, Том, – объявил он ученику, – поскольку нет ничего лучше, чем добрый обед, откушанный в полном спокойствии для восстановления умственного равновесия, нарушенного неприятностями и дневной усталостью.

Затем мы нанесем вечерний визит уважаемому мистеру Эдвину Правилону, который, скорее всего, немного оправился от переживаний.

Был уже поздний вечер, когда такси доставило их в дом на Клейрендон-стрит, где их приняла мисс Доннован.

У гувернантки были красные от слез глаза, и ее трясла нервная дрожь.

– Сэр Эдвин слег с сильной лихорадкой, – сообщила она. – Врач крайне осторожен в прогнозах. Он опасается менингита. Бедняга… для него главным была спокойная жизнь. Весьма боюсь, что он не сможет не только ответить на ваши вопросы, но и понять их. Он бредит… Он видит, что его библиотеку заполонили окровавленные трупы, и умоляющим голосом призывает мисс Моэм.

В ее темных глазах блеснул гневный огонек.

– Интриганка! – прорычала она.

– Я сегодня побывал в доме мисс Моэм, – сказал сыщик. – Она занимает в доходном доме на Элм-Парк-род небольшую симпатичную квартирку. Она живет там уже полгода, и, похоже, никто больше ничего не знает о ней. С каких пор сэр Эдвин знаком с ней?

– Они познакомились ровно четыре месяца назад. Она тогда опубликовала книгу стихов Улыбки Осени, которая, благодаря умелой рекламе, наделала много шума. Мистер Правилон отправил ей поздравления, и в ответ она… нанесла ему визит. Она оставила ему свой портрет с автографом. Вы его можете видеть на камине.

Гарри Диксон с любопытством осмотрел его.

Это был большой фотографический портрет в половину роста женщины не первой молодости, но приятной наружности, которую нельзя было назвать красавицей.

– Это лицо мне незнакомо, – сообщил он, – и, признаюсь, не знаю и ее стихотворного сборника. Кстати, мисс Доннован, вы никогда не слышали, чтобы сэр Эдвин говорил о Кингстоне?

Гувернантка бросила на него откровенно удивленный взгляд.

– Честно говоря, нет.

– И ни один из ваших друзей или родных?

– Мистер и миссис Белейр владеют деревенским домиком в Вудлендсе рядом с Кингстон-Гейт.

– Они никогда там не принимали мистера Правилона?

– Нет. Сэр Эдвин редко покидает Лондон и даже свой дом. Он для него весь мир. А вот Лобстеров туда часто приглашали.

– И господина Катрофажа?

– Кто говорит Лобстеры, тот говорит Катрофаж, – твердо заявила мисс Доннован, – хотя он и не является членом семьи. Этот старый холостяк снимает у них квартиру. Когда после их женитьбы у них родилась старшая дочь, он стал ее крестным.

– Как все эти люди вступили во взаимоотношения с сэром Эдвином? – осведомился Гарри Диксон.

– Кроме Лобстеров, которые являются весьма отдаленными родственниками, все остальные относятся к соседям, и соседские отношения постепенно переросли в дружеские. У моего хозяина слабость к поэзии. Вам это известно. Он любил окружать себя простыми и благожелательными почитателями. Что касается мисс Бедроп, я ее считаю, скорее, личным другом, и сэр Эдвин принимает ее именно в этом качестве.

– Все эти люди пришли все вместе?

– Практически да, за исключением мистера Кея Блечера. Кстати, об Ансельме Крейне. Мистер Правилен и он читали друг другу свои сочинения, обсуждали их, давали друг другу советы, а иногда открыто критиковали друг друга.

– Таким образом, мистер Крейн часто виделся с мистером Правилоном наедине?

– Да, довольно часто.

– А мистер Кей Блечер? – задал неожиданный вопрос Гарри Диксон.

Мисс Доннован покраснела и, казалось, была в некотором затруднении.

– Этот грубоватый человек не может нравиться мистеру Правилону, поскольку открыто демонстрирует глубокое презрение ко всему, что касается искусства и литературы. Но очень услужлив, а под его неуживчивой внешностью скрывается по-настоящему славный человек. Он купил соседний дом года три назад, а также часть заднего сада, пользование которым предоставил мистеру Правилону. Речь идет о полоске земли, через которую мы попадаем в проулок. Мы пользуемся ею, как запасным выходом.

Ночь уже вступила в свои права, и в комнате, где сыщик беседовал с мисс Доннован, стало темно. Она хотела зажечь электричество, но сыщик остановил ее:

– Полагаю, это окно выходит во двор. Позвольте мне бросить на него взгляд. Еще пока достаточно светло, чтобы не заблудиться.

Дворик был длинным и узким. Между булыжниками пробивалась жесткая трава. Дождевая вода оставила в почве небольшие промоины.

– Эта маленькая дверца, несомненно, ведет на задний дворик, о котором вы мне говорили? – спросил Гарри Диксон.

– Это так, но этой калиткой мы пользуемся крайне редко.

– Однако она открыта!

Мисс Элис пораженно воскликнула:

– Но она никогда не бывает открытой!

Как бы опровергая ее слова, дверца вдруг закачалась, и в проеме показалась осторожная тень.

– Тсс, – тихим голосом приказал сыщик. – Кто-то пытается проникнуть в ваш двор, мисс Доннован.

– В таком случае, это может быть только мистер Блечер, – прошептала гувернантка. – Хотя он так действует в первый раз с тех пор, как поселился здесь.

– Сейчас слишком темно, чтобы узнать человека, стоящего на пороге этой двери. Впрочем, по его росту вы могли бы легко узнать своего соседа.