Текст книги "Комедии"

Автор книги: Жан-Батист Мольер

Г-н Журден, Доримена. Дорант, лакей.

Лакей (г-ну Журдену).

Все готово, сударь.

Дорант.

В таком случае пойдемте к столу, и пусть позовут певцов.

Балет.

Шесть поваров, приготовивших парадный обед, танцуют вместе, что и составляет третью интермедию; затем они вносят уставленный блюдами стол.

Действие четвертое

Доримена, г-н Журден, Дорант, трое певцов, лакеи.

Доримена.

Дорант, что я вижу? Да это же роскошный пир!

Г-н Журден.

Полноте, сударыня, я бы хотел предложить вашему вниманию что-нибудь более великолепное.

Доримена, г-н Журден, Дорант и трое певцов садятся за стол.

Дорант.

Господин Журден совершенно прав, маркиза, и я ему весьма признателен за то, что он вам оказывает столь радушный прием. Я с ним согласен, что обед недостаточно для вас великолепен. Я его заказывал сам, но в этой области я не такой тонкий знаток, как некоторые наши друзья, а потому и трапеза получилась не очень изысканная, так что вы найдете здесь прямые нарушения правил поваренного искусства и отклонения от строгого вкуса. Вот если б это взял на себя Дамис, тогда уж ни к чему нельзя было бы придраться: во всем были бы видны изящество и знание дела, он сам расхваливал бы каждое кушанье ив конце концов вынудил бы вас признать его незаурядные способности к науке чревоугодия. Он рассказал бы вам о поджаренных хлебцах со сплошной золотистой корочкой, нежно похрустывающей на зубах, о бархатистом, в меру терпком вине, о бараньей лопатке, нашпигованной петрушкой, о затылке нормандского теленка, вот этаком длинном, белом, нежном, который так и тает во рту, о дивно пахнущих куропатках и, как о венце творенья, о бульоне с блестками жира, за которым следует молоденькая упитанная индейка, обложенная голубями и украшенная белыми луковками вперемешку с цикорием. А что касается меня, то я принужден сознаться в собственном невежестве и, пользуясь удачным выражением господина Журдена, хотел бы предложить вашему вниманию что-нибудь более великолепное.

Доримена.

Я ем с большим аппетитом – вот как я отвечаю на ваш комплимент.

Г-н Журден.

Ах, какие прелестные ручки!

Доримена.

Руки обыкновенные, господин Журден, но вы, вероятно, имеете в виду брильянт, – вот он действительно очень хорош.

Г-н Журден.

Что вы, сударыня, боже меня сохрани, это было бы недостойно светского человека, да к тому же сам брильянт – сущая безделица.

Доримена.

Вы слишком требовательны.

Г-н Журден.

А вы чересчур снисходительны.

Дорант(сделав знак г-ну Журдену).

Налейте вина господину Журдену и вот этим господам, которые будут так любезны, что споют нам застольную песню.

Доримена.

Музыка – чудесная приправа к хорошему обеду. Должна заметить, что угощают меня здесь на славу.

Г-н Журден.

Сударыня, не мне…

Дорант.

Господин Журден, послушаем наших певцов: то, что они нам скажут, куда лучше всего того, что можем сказать мы.

Первый и второй певцы (поют с бокалами в руках).

 
Филида, сделай знак мне пальчиком своим, –
Вино в твоих руках так искристо сверкает!
Твоя краса меня одушевляет,
И страстию двойной я ныне одержим.
Вино, и ты, и я – отныне быть должны мы
Навек неразделимы.
Вино в твоих устах горит живым огнем,
Твои уста вину окраску сообщают.
О как они друг друга дополняют!
Я опьянен вдвойне – тобою и вином.
Вино, и ты, и я – отныне быть должны мы
Навек неразделимы!
Второй и третий певцы
Будем, будем пить вино, –
Время слишком быстролетно:
Надо, надо беззаботно
Брать, что в жизни суждено!
Темны реки забвенья волны:
Там нет ни страсти. ни вина.
А здесь бокалы полны,-
Так пей, так пей до дна!
Пусть разумники порой
Речи мудрые заводят,
Наша мудрость к нам приходит
Лишь с бутылкой и едой.
Богатство, знание и слава
Не избавляют от забот.
Кто пьян – имеет право
Сказать, что он живет!
Все трое вместе
Лей, мальчик, лей, полнее наливай,
Пока не перельется через край!
 

Доримена.

Лучше спеть невозможно. Просто прекрасно!

Г-н Журден.

А я вижу перед собой, сударыня, нечто более прекрасное.

Доримена.

Что я слышу? Я и не думала, что господин Журден может быть так любезен.

Дорант.

Помилуйте, маркиза! За кого же вы принимаете господина Журдена?

Г-н Журден.

Я хочу, чтоб она принимала меня за чистую монету.

Доримена.

Опять?

Дорант.

Вы его еще не знаете.

Г-н Журден.

Она меня узнает, как только пожелает.

Доримена.

Да он неистощим!

Дорант.

Господин Журден за словом в карман не лезет. Но вы даже не замечаете, маркиза, что он доедает все кусочки, до которых вы дотрагиваетесь.

Доримена.

Господин Журден приводит меня в восхищение.

Г-н Журден.

Вот если б я мог надеяться на похищение вашего сердца, я был бы…

Г-жа Журден, г-н Журден, Доримена, Дорант, певцы, лакеи.

Г-жа Журден.

Ба! Ба! Да здесь приятная компания, и, как видно, меня не ждали! Так вот почему тебе не терпелось, любезный мой супруг, спровадить меня на обед к моей сестре? Сначала представление, а потом и пир горой! Нечего сказать, нашел куда девать денежки: потчуешь в мое отсутствие дам, нанимаешь для них певцов и комедиантов, а меня – со двора долой.

Дорант.

Что вы говорите, госпожа Журден? Что это у вас за фантазия? Откуда вы взяли, что ваш муж тратит деньги и что это он дает в честь дамы обед? Да будет вам известно, что обед устраиваю я, а он только предоставил для этого свой дом, – советую вам прежде подумать хорошенько, а потом уже говорить.

Г-н Журден.

Вот то-то, глупая: обед устраивает его сиятельство граф в честь этой знатной дамы. Он оказал мне особую милость тем, что избрал для этого мой дом и пригласил и меня.

Г-жа Журден.

Все враки. Я знаю, что знаю.

Дорант.

Наденьте, госпожа Журден, очки получше.

Г-жа Журден.

Мне очки не нужны, сударь, я и так хорошо вижу. Я давно уже чую недоброе, напрасно вы думаете, что я такая дура. Стыдно вам, благородному господину, потакать дурачествам моего мужа. И вам, сударыня, такой важной даме, не к лицу и негоже вносить в семью раздор и позволять моему мужу за вами волочиться.

Доримена.

Что все это значит? Послушайте, Дорант, вы издеваетесь надо мной? Заставлять меня выслушивать нелепые бредни этой вздорной женщины!

Дорант(бежит за Дорименой).

Маркиза, погодите! Маркиза, куда же вы?

Г-н Журден.

Сударыня!.. Ваше сиятельство, извинитесь перед ней за меня и уговорите ее вернуться!

Г-жа Журден, г-н Журден, лакеи.

Г-н Журден.

Ах ты, дура этакая, вот что ты натворила! Осрамила меня перед всем светом! Ведь это же надо: выгнать из моего дома знатных особ!

Г-жа Журден.

Плевать мне на их знатность.

Г-н Журден.

Вот я тебе сейчас, окаянная, разобью голову тарелкой за то, что ты расстроила наш обед!

Лакеи выносят стол.

Г-жа Журден(уходя).

Испугалась я тебя, как же! Я свои права защищаю, все женщины будут на моей стороне.

Г-н Журден.

Счастье твое, что ты скорей от меня наутек!

Г-н Журден один.

Г-н Журден.

Вот уж не вовремя явилась! Я как нарочно был в ударе и блистал остроумием. А это еще что такое?

Г-н Журден, Ковьель переодетый.

Ковьель.

Не знаю, сударь, имею ли я честь быть вам знакомым.

Г-н Журден.

Нет, сударь.

Ковьель(показывает рукой на фут от полу).

А я знал вас еще вот этаким.

Г-н Журден.

Меня?

Ковьель.

Да. Вы были прелестным ребенком, и все дамы брали вас на руки и целовали.

Г-н Журден.

Меня? Целовали?

Ковьель.

Да. Я был близким другом вашего покойного батюшки.

Г-н Журден.

Моего покойного батюшки?

Ковьель.

Да. Это был настоящий дворянин.

Г-н Журден.

Как вы сказали?

Ковьель.

Я сказал, что это был настоящий дворянин.

Г-н Журден.

Кто, мой отец?

Ковьель.

Да.

Г-н Журден.

Вы его хорошо знали?

Ковьель.

Ну, еще бы!

Г-н Журден.

И вы его знали за дворянина?

Ковьель.

Разумеется.

Г-н Журден.

Вот после этого и верь людям!

Ковьель.

А что?

Г-н Журден.

Есть же такие олухи, которые уверяют, что он был купцом!

Ковьель.

Купцом? Да это явный поклеп, он никогда не был купцом. Видите ли, он был человек весьма обходительный, весьма услужливый, а так как он отлично разбирался в тканях, то постоянно ходил по лавкам, выбирал, какие ему нравились, приказывал отнести их к себе на дом, а потом раздавал друзьям за деньги.

Г-н Журден.

Я очень рад, что с вами познакомился: вы, я думаю, не откажетесь засвидетельствовать, что мой отец был дворянин.

Ковьель.

Я готов подтвердить это перед всеми.

Г-н Журден.

Вы чрезвычайно меня обяжете. Чем же могу вам служить?

Ковьель.

С той поры, когда я водил дружбу с покойным вашим батюшкой, как я вам уже сказал, с этим настоящим дворянином, я успел объехать весь свет.

Г-н Журден.

Весь свет?

Ковьель.

Да.

Г-н Журден.

Должно полагать, это очень далеко.

Ковьель.

Конечно. Всего четыре дня, как я возвратился из долгого путешествия, и так как я принимаю близкое участие во всем, что касается вас, то почел своим долгом прийти сообщить вам в высшей степени приятную для вас новость.

Г-н Журден.

Какую?

Ковьель.

Известно ли вам, что сын турецкого султана находится здесь?

Г-н Журден.

Мне? Нет, неизвестно.

Ковьель.

Как же так? У него блестящая свита, все сбегаются на него посмотреть, его принимают у нас как чрезвычайно важное лицо.

Г-н Журден.

Ей-богу, я ничего не знаю.

Ковьель.

Для вас тут существенно то, что он влюблен в вашу дочь.

Г-н Журден.

Сын турецкого султана?

Ковьель.

Да. И он метит к вам в зятья.

Г-н Журден.

Кто мне в зятья? Сын турецкого султана?

Ковьель.

Сын турецкого султана – к вам в зятья. Я посетил его, турецкий язык я знаю в совершенстве, мы с ним разговорились, и между прочим он мне сказал: «Аксям крок солер онш алла мустаф гиделум аманахем варахини уссерэ карбулат», то есть: «Не видал ли ты молодой красивой девушки, дочери господина Журдена, парижского дворянина?»

Г-н Журден.

Сын турецкого султана так про меня сказал?

Ковьель.

Да. Я ответил, что знаю вас хорошо и дочку вашу видел, а он мне на это: «Ах, марабаба сахем!», то есть: «Ах, как я люблю ее!»

Г-н Журден.

«Марабаба сахем» значит: «Ах, как я люблю ее»?

Ковьель.

Да.

Г-н Журден.

Хорошо, что вы сказали, сам бы я нипочем не догадался, что «Марабаба сахем» значит: «Ах, как я люблю ее». Какой изумительный язык!

Ковьель.

Еще какой изумительный! Вы знаете, что значит «какаракамушен»?

Г-н Журден.

«Какаракамушен»? Нет.

Ковьель.

Это значит: «душенька моя».

Г-н Журден.

«Какаракамушен» значит: «душенька моя»?

Ковьель.

Да.

Г-н Журден.

Чудеса! «Какаракамушен» – "душенька моя"! Кто бы мог подумать! Это поразительно!

Ковьель.

Так вот, исполняя его поручение, я довожу до вашего сведения, что он прибыл сюда просить руки вашей дочери, а чтобы будущий тесть по своему положению был достоин его, он вознамерился произвести вас в «мамамуши» – это у них такое высокое звание.

Г-н Журден.

В «мамамуши»?

Ковьель.

Да. «Мамамуши», по-нашему, все равно что паладин. Паладин – это у древних… одним словом, паладин. Это самый почетный сан, какой только есть в мире, – вы станете в один ряд с наизнатнейшими вельможами.

Г-н Журден.

Сын турецкого султана делает мне великую честь. Пожалуйста, проводите меня к нему: я хочу его поблагодарить.

Ковьель.

Зачем? Он сам к вам приедет.

Г-н Журден.

Он ко мне приедет?

Ковьель.

Да, и привезет с собой все, что нужно для церемонии вашего посвящения.

Г-н Журден.

Уж больно он скор.

Ковьель.

Его любовь не терпит промедления.

Г-н Журден.

Меня смущает одно: моя дочь упряма – влюбилась по уши в некоего Клеонта и клянется, что выйдет только за него.

Ковьель.

Она передумает, как скоро увидит сына турецкого султана. Кроме того, тут есть одно необычайное совпадение: дело в том, что сын турецкого султана и Клеонт похожи друг на друга как две капли воды. Я видел этого Клеонта, мне его показали… так что чувство, которое она питает к одному, легко может перейти на другого, и тогда… Однако я слышу шаги турка. Вот и он.

Клеонт, одетый турком; три пажа несут полы его кафтана; г-н Журден, Ковьель.

Клеонт.

Амбусахим оки бораф, Джиурдина, селям алейкюм.

Ковьель(г-ну Журдену).

Это значит: «Господин Журден, да цветет сердце ваше круглый год, будто розовый куст». Это у них все так изысканно выражаются.

Г-н Журден.

Я покорнейший слуга его турецкого высочества.

Ковьель.

Каригар камбото устин мораф.

Клеонт.

Устин йок катамалеки басум басэ алла моран.

Ковьель.

Он говорит: «Да ниспошлет вам небо силу льва и мудрость змеи».

Г-н Журден.

Его турецкое высочество оказывает мне слишком большую честь, я же, со своей стороны, желаю ему всяческого благополучия.

Ковьель.

Осса бинамен садок бабалли оракаф урам.

Клеонт.

Ни бель мес.

Ковьель.

Он говорит, чтобы вы сей же час шли с ним готовиться к церемонии, а затем отвели его к дочке на предмет заключения брачного союза.

Г-н Журден.

Это он столько выразил в трех словах?

Ковьель.

Да. Таков турецкий язык: всего несколько слов, а сказано много. Идите же с ним скорей!

Ковьель один.

Ковьель.

Ха-ха-ха! Потеха, право, потеха! Этакий дурачина! Выучи он свою роль заранее, все равно лучше бы не сыграл. Ха-ха-ха!

Дорант, Ковьель.

Ковьель.

Сударь, помогите нам, пожалуйста, в одном дельце, которое мы затеяли в этом доме.

Дорант.

Ха-ха-ха! Это ты, Ковьель? Тебя просто не узнать. Как это ты так вырядился?

Ковьель.

Как видите. Ха-ха-ха!

Дорант.

Чего ты смеешься?

Ковьель.

Уж очень забавная, сударь, история, оттого и смеюсь.

Дорант.

Что же это такое?

Ковьель.

Бьюсь об заклад, сударь, что вы не догадаетесь, какую ловушку приготовили мы для господина Журдена, чтобы он согласился на брак своей дочери с моим господином.

Дорант.

Я не догадываюсь, какая именно это ловушка, но зато догадываюсь, что успех ей обеспечен, коль скоро за дело берешься ты.

Ковьель.

Вам, конечно, сударь, известно, на какого зверя мы охотимся.

Дорант.

Расскажи мне, что вы задумали.

Ковьель.

Потрудитесь отойти в сторонку, а то вон уже идут сюда, надо пропустить. Сейчас вы увидите часть комедии, а я тем временем доскажу остальное.

Турецкая церемония.

Муфтий, дервиши, турки, поющие и танцующие, свита муфтия

Первый балетный выход.

Шестеро турок под музыку торжественно идут парами. Они несут три ковра и, протанцевав несколько фигур, поднимают ковры высоко над головой. Поющие турки проходят под этими коврами, а затем выстраиваются по обе стороны сцены. Муфтий с дервишами замыкает шествие. Далее турки расстилают ковры и становятся на колени, муфтий и дервиши стоят посредине. Муфтий разными ужимками и гримасами, но без слов призывает Магомета, а в это время турки, составляющие его свиту, простираются ниц и поют «Алла», затем воздевают руки к небу и снова поют «Алла», и так до конца муфтиевой молитвы, после чего все они поднимаются с полу и поют «Алла экбер», а двое дервишей идут за г-ном Журденом.

Муфтий, дервиши, турки, поющие и танцующие, г-н Журден, одетый турком, с бритой головой, без тюрбана и без сабли.

Муфтий(г-ну Журдену).

 
Когда ты знай,
То отвечай.
Когда не знай,
Тогда молчай.
Я муфтий здесь,
А ты кто есь?
Не понимай?
Молчай, молчай!
 

Двое дервишей уводят г-на Журдена

Муфтий, дервиши, турки, поющие и танцующие.

Муфтий.

Сказать мне, турки, кто он иста? Анабаптиста? Анабаптиста?

Турки.

Йок.

Муфтий.

Цвинглиста?

Турки.

Иок.

Муфтий.

Коффиста?

Турки.

Йок.

Муфтий.

Гусита? Мориста? Фрониста?

Турки.

Йок. Йок. Йок.

Муфтий.

Йок. Йок. Йок. Язычникана?

Турки.

Йок.

Муфтий.

Лютерана?

Турки.

Йок.

Муфтий.

Пуритана?

Турки.

Йок.

Муфтий.

Брамина? Моффина? Зурина?

Турки.

Йок. Йок. Йок.

Муфтий.

Йок. Йок. Йок… Магометана? Магометана?

Турки.

Эй валла! Эй валла!

Муфтий.

Как прозванье? Как прозванье?

Турки.

Джиурдина, Джиурдина.

Муфтий(подпрыгивая).

Джиурдина. Джиурдина.

Турки.

Джиурдина. Джиурдина.

Муфтий.

 
Магомета господина,
Я просить за Джиурдина
Его сделать паладина,
Дать ему алебардина
И отправить Палестина
На галера бригантина
И со всеми сарацина
Воевать христианина.
Магомета господина,
Я просить за Джиурдина!
 

(Туркам.)

Карош турка Джиурдина?

Турки.

Эй валла! Эй валла!

Муфтий(поет и пляшет).

Ха-ла-ба, ба-ла-шу, ба-ла-ба, ба-ла-да.

Турки.

Ха-ла-ба, ба-ла-шу, ба-ла-ба, ба-ла-да.

Турки, поющие и танцующие.

Муфтий, дервиши, г-н Журден, турки, поющие и танцующие.

Второй балетный выход.

Впереди идет муфтий; на голове у муфтия – невероятной величины парадный тюрбан, к которому в несколько рядов прикреплены зажженные свечи; за ним двое дервишей в остроконечных шапках, на которых тоже красуются зажженные свечи, несут Коран. Двое других дервишей вводят г-на Журдена и ставят его на колени, так чтобы руки касались земли, а спина служила подставкой для Корана; муфтий кладет ему на спину Коран и снова начинает, паясничая, призывать Магомета: сдвигает брови, время от времени ударяет рукой по Корану и быстро-быстро его перелистывает, затем воздевает руки к небу и восклицает: «Гу!» Во время этой второй церемонии турки, составляющие его свиту, то наклоняются, то выпрямляются и тоже восклицают: «Гу, гу, гу!»

Г-н Журден(после того, как у него со спины сняли коран).

Ух!

Муфтий (г-ну Журдену)

Твой не обманос?

Турки.

Нет, нет, нет.

Муфтий.

Не шарлатанос?

Турки

Нет, нет, нет.

Муфтий (туркам).

Дать ему тюрбанос!

Турки.

 
Твой не обманос?
Нет, нет, нет.
Не шарлатанос?
Нет, нет, нет.
Дать ему тюрбанос!
 

Третий балетный выход.

Танцующие турки под музыку надевают на г-на Журдена тюрбан.

Муфтий(подавая г-ну Журдену саблю).

 
Твой – дворян.
Не вру ни капля.
Вот тебе сабля.
 

Турки(обнажая сабли).

 
Твой – дворян.
Не вру ни капля.
Вот тебе сабля.
 

Четвертый балетный выход.

Танцующие турки в такт музыке наносят г-ну Журдену удары саблями плашмя.

Муфтий.

 
Палка, палка,
Бей – не жалко.
 

Турки

 
Палка, палка,
Бей – не жалко.
 

Пятый балетный выход.

Танцующие турки в такт музыке бьют г-на Журдена палками.

Муфтий.

 
Не бояться,
Не стыдиться,
Если хочешь
Посвятиться!
 

Турки.

 
Не бояться,
Не стыдиться,
Если хочешь
Посвятиться!
 

Муфтий в третий раз начинает призывать Магомета. Дервиши почтительно поддерживают его под руки; затем турки, и поющие и танцующие, начинают прыгать вокруг муфтия и, наконец, удаляются вместе с ним и уводят с co6oй г-на Журдена.

Действие пятое

Г-жа Журден, г-н Журден.

Г-жа Журден.

Господи помилуй! Это еще что такое? На кого ты похож? Что это ты на себя напялил? Рядиться вздумал? Да говори же, наконец, что все это значит? Кто это тебя таким шутом гороховым вырядил?

Г-н Журден.

Вот дура! Так разговаривать с мамамуши!

Г-жа Журден.

Что такое?

Г-н Журден.

Да, да, теперь все должны быть со мною почтительны. Меня только что произвели в мамамуши.

Г-жа Журден.

Как это понять – мамамуши?

Г-н Журден.

Говорят тебе – мамамуши. Я теперь мамамуши.

Г-жа Журден.

Это еще что за зверь?

Г-н Журден.

Мамамуши, по-нашему паладин.

Г-жа Журден.

Балдин? Балда ты и есть. Вздумал на старости лет в пляс пускаться.

Г-н Журден.

Вот темнота! Это такой сан, в который меня сейчас посвятили.

Г-жа Журден.

Как так посвятили?

Г-н Журден.

Магомета господина, я молить за Джиурдина.

Г-жа Журден.

Что это значит?

Г-н Журден.

«Джиурдина» – значит Журден

Г-жа Журден.

Ну, Журден, а дальше?

Г-н Журден.

Его сделать паладина.

Г-жа Журден.

Как?

Г-н Журден.

И отправить в Палестина на галера бригантина.

Г-жа Журден.

Это зачем же?

Г-н Журден.

И со всеми сарацина воевать христианина.

Г-жа Журден.

Да что ты несешь?

Г-н Журден.

Палка, палка, бей – не жалко!

Г-жа Журден.

Что за тарабарщина!

Г-н Журден.

Не бояться, не стыдиться, если хочешь посвятиться.

Г-жа Журден.

Да что же это такое?

Г-н Журден(приплясывает и поет).

У-ла-ба, ба-ла-шу, ба-ла-ба, ба-ла-да.

(Падает.)

Г-жа Журден.

Боже милосердный, мой муж совсем с ума сошел!

Г-н Журден(встает и направляется к выходу).

Перестань, грубиянка! Относись с уважением к господину мамамуши.

Г-жа Журден(одна).

Когда же это он успел рехнуться? Скорей за ним, а то еще убежит из дому! (Увидев Доримену и Доранта.) А-а, вас здесь только не хватало! Час от часу не легче.

Дорант, Доримена.

Дорант.

Да, маркиза, вас ожидает презабавное зрелище. Могу ручаться, что такого сумасброда, каков наш Журден, вы нигде не найдете. Затем наш долг – принять участие в сердечных делах Клеонта и поддержать его затею с маскарадом. Он премилый человек, и ему стоит помочь.

Доримена.

Я о нем очень высокого мнения. Он вполне достоин счастья.

Дорант.

Помимо всего этого, нам не следует пропускать балет, который, собственно говоря, для нас же и устраивается. Посмотрим, насколько удачен мой замысел.

Доримена.

Я заметила здесь грандиозные приготовления, и вот что, Дорант: больше я этого не потерплю. Да, да, я хочу положить конец вашей расточительности: чтобы вы больше на меня не тратились, я решила выйти за вас замуж не откладывая. Это единственное средство: со свадьбой все эти безумства кончаются.

Дорант.

Неужели вы, и правда, намерены принять столь отрадное для меня решение?

Доримена.

Это только для того, чтобы вы не разорились, иначе, я убеждена, недалек тот час, когда вы останетесь без гроша.

Дорант.

О, как я признателен вам за ваши заботы о моем состоянии! Оно всецело принадлежит вам так же точно, как и мое сердце: распоряжайтесь ими по своему благоусмотрению.

Доримена.

Я сумею распорядиться и тем и другим. Но вот и наш чудак. Вид у него обворожительный!