Текст книги "Поверить в любовь"

Автор книги: Жаклин Филлипс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Феликс!

На этот раз Ева крикнула громче, но ответом ей была тишина. Никаких признаков жизни…

Подгоняемая страхом, Ева выбежала из дома. Уже темнело. Ей бросились в глаза красные, переспелые плоды апельсиновых деревьев; ветки согнулись под их тяжестью. Ева до боли в глазах вглядывалась в темноту. Никого…

Ее охватила паника. Богатое воображение рисовало самые мрачные картины. Что, если Феликс решил подшутить, бросить ее здесь одну?! Она же, в сущности, совершенно не знает, что он за человек! А вдруг… Его ведь могли похитить, даже убить!

Ева бросилась обратно к дому – ей казалось, что там она будет чувствовать себя в безопасности, – но, не добежав до крыльца, оступилась и, вскрикнув, растянулась на земле.

– И что это, интересно, вы здесь делаете? – услышала она над собой насмешливый голос.

Первое, что Ева увидела, подняв голову, были кожаные туфли Феликса. Потом – его загорелые мускулистые ноги. И наконец, когда он наклонился, чтобы помочь ей встать, разглядела его самого, в темно-синих шортах и рубашке с короткими рукавами. Ева заметила улыбку, затаившуюся в уголках его губ, и почувствовала, как ее лицо заливает краска смущения. Весь ее страх сразу куда-то исчез.

– Я… я думала, вы ушли, – пробормотала она, кляня себя за глупость и мнительность.

– Ушел? – Феликс помог Еве подняться, обхватив рукой ее талию. – И куда же, по-вашему, я мог уйти?

Ева ничего не смогла ответить: почувствовав прикосновение Феликса, она словно потеряла дар речи; сердце ее бешено колотилось. Феликс же по обыкновению был совершенно спокоен, на его лице не отражалось ни тени эмоций. Ну почему он всегда такой хладнокровный и равнодушный?! Еву переполняли противоречивые чувства. С одной стороны, она испытывала облегчение – ведь Феликс был здесь, рядом. Но с другой – его холодность и безразличие просто выводили ее из себя!

– Я не знаю, – наконец ответила Ева на его вопрос. – В доме было так тихо. Это показалось мне странным… Вы же обещали разбудить меня! Я думала, что вы на кухне, готовите обед. Но вас там не было, и я…

– Постойте! А который сейчас час? – прервал Феликс ее объяснения.

– Уже девять. – Ева посмотрела на огненный шар солнца, почти скрывшийся за горизонтом. – Я проспала почти пять часов.

– Ох, извините ради Бога! Я иногда забываю о времени. Может пройти целый день, но за работой я даже не замечаю этого. – Феликс виновато улыбнулся. – Вы, наверное, очень проголодались?

– Да, – подтвердила Ева, тихонько высвобождаясь из его рук: сквозь ткань платья она чувствовала тепло тела Феликса, и это действовало на нее слишком сильно. – Но ничего страшного. Я сама приготовлю себе что-нибудь, вы продолжайте заниматься тем, чем занимались. Джеймс предупредил меня, что вы помешаны на своей работе.

– Да нет, я сегодня, пожалуй, больше не буду писать: надо же иногда делать передышку. И к тому же не слишком гостеприимно, если вы будете обедать, а точнее ужинать, – поправился он улыбнувшись – в одиночестве в день вашего приезда.

– Я ничего не имею против, – заверила его Ева. – Ведь теперь я знаю, что, по крайней мере, в доме я не одна…

– Так вы подумали, что со мной что-то случилось? – Феликс удивленно взглянул на женщину. – Именно поэтому вы были так напуганы? Как… – он замешкался, подыскивая нужное слово, – как трогательно с вашей стороны. Когда я выглянул в окно кабинета и увидел, что вы бегаете вокруг дома, мне даже в голову не пришло, что это из-за меня!

– Я звала вас, но вы не отвечали, – попыталась оправдаться Ева. – Могло произойти все, что угодно!

– Например?

– Ну, я не знаю… У меня, наверное, слишком пылкое воображение, и… иногда мне становится так страшно!..

Феликс взглянул на нее обеспокоенно.

– Может быть, это последствия вашего… заболевания?

Ева не ожидала такого вопроса. Довольно бестактно с его стороны напоминать ей об этом!

– Вы имеете в виду мое нервное расстройство? Так и скажите, не стесняйтесь!

– Да, вы правы, я имел в виду именно это, – совершенно бесстрастно заявил Феликс.

– Но я не желаю говорить об этом. Тем более с вами! – раздраженно выпалила Ева.

– Я вообще-то и не предлагал вам ничего подобного. – Феликс медленно произносил каждое слово. – Но, может быть, вам стоит выговориться, открыться кому-то…

– Я же сказала «нет»! – В глазах Евы полыхнули огоньки ярости.

– Вы уверены? – настаивал Феликс с поразительным спокойствием. – А вдруг я смогу вам чем-то помочь?

– Нет!!! – В голосе Евы явственно звучал страх. – Моя личная жизнь, мое прошлое вас не касаются. А сама разберусь со своими проблемами!

– Как угодно. Но иногда лучше высказать все, что накопилось на душе. Поверьте, вам станет легче…

– Да откуда вы знаете, что для меня лучше?! – Теперь голос Евы дрожал от негодования. Она была не готова к откровенному разговору с этим по сути незнакомым ей человеком, и уж тем более не хотела, чтобы он узнал о ее несчастном прошлом. – И забудьте об обеде! Я сделаю себе бутерброды, а вы… вы идите в свой кабинет и работайте!

Ева тут же пожалела о своих словах, увидев, какой эффект они произвели на Феликса. Он изменился в лице и так сильно сжал ее запястье, что ей стало больно.

– Не указывайте, что мне делать в моем собственном доме! – В его голосе чувствовались стальные нотки. – И вообще вам следует кое-что уяснить. Вы здесь – гость, и будьте добры соблюдать элементарные правила приличия. Я не собираюсь выносить ваши дурные манеры, – холодно заявил Феликс и, прежде чем Ева успела открыть рот, добавил: – И Джеймс и персонал больницы, очевидно, безропотно сносили все ваши выходки. Но от меня такого отношения не ждите.

– Я и не жду! – Ева никогда не чувствовала себя такой униженной. – Просто…

– Я не нуждаюсь в ваших оправданиях, – перебил ее Феликс. – Я только хочу, чтобы наши отношения в дальнейшем были… цивилизованными.

– Цивилизованными?!

– Вам не нравится это слово, Ева?

– Мне не нравитесь вы! Какое вы имеете право так разговаривать со мной?! Если бы Джеймс знал, он бы…

– Джеймс сейчас далеко отсюда…

– К сожалению, да. И именно поэтому я не желаю больше оставаться здесь ни минуты! Я поеду домой, и сейчас же!

– Это из-за того, что я осмелился критиковать ваше поведение? – усмехнулся Феликс.

Ева пропустила его замечание мимо ушей. Ее переполняла ненависть к этому человеку. Сейчас она действительно больше всего на свете хотела уехать, чтобы не слышать этого бесстрастного голоса, не видеть этих холодных глаз…

– Я позвоню Джеймсу, он приедет и заберет меня! И отпустите наконец мою руку!

Но пальцы Феликса все так же крепко, словно железными тисками, сжимали запястье Евы, и ей никак не удавалось вырваться. Сознание собственного бессилия раздражало ее больше всего.

– Вы что, не слышали, что я сказала?!

– Слышал, – совершенно невозмутимо ответил Феликс, но даже не подумал отпустить ее.

Напряжение между ними нарастало. Ева чувствовала, что еще немного – и она расплачется. Феликс возвышался над ней – сильный, уверенный, невозмутимый; она казалась себе такой хрупкой по сравнению с ним…

В конце концов Феликс, похоже, тоже заметил эту разницу – во всяком случае, его взгляд смягчился, в нем появилось что-то похожее на сочувствие.

– Вы… вы просто маленькая запутавшаяся девочка!

– Женщины, с которыми вы обычно встречаетесь, совсем другие, да?

Ева сама не знала, зачем сказала это. Просто слова Джеймса не выходили у нее из головы с той самой секунды, когда она впервые увидела Феликса.

– Что значит «женщины, с которыми я обычно встречаюсь»? – недоуменно нахмурился Феликс. – А, это, наверное, Джеймс что-то вам наболтал… Ну, я с ним еще поговорю на эту тему!

В его голосе прозвучала угроза, и Ева испугалась за брата.

– Он только хотел успокоить меня, – попыталась она оправдать Джеймса. – Уверяю вас, он не болтал ничего лишнего!

Феликс казался озадаченным.

– Успокоить вас? Каким образом?

Ева не знала, что ответить.

– Ну, Джеймс описал мне женщин, за которыми вы ухаживаете. Обычно они высокие, красивые блондинки…

– Какая чушь! Зачем он все это выдумал? Можно подумать, что я встречался с сотней…

– Меня не касается, сколько у вас было женщин! Да отпустите же вы мою руку! Я хочу пойти в свою комнату…

– Зачем?

– Как – зачем? Позвонить Джеймсу, чтобы он приехал за мной.

– Но вы же знаете, что он сейчас в Мюнхене. Кстати, если вы так хотите уехать, что вам мешает сделать это самой? Вас никто не держит, здесь не тюрьма.

– У меня нет денег. Разве Джеймс не сказал вам, что мой муж… что я осталась без гроша?

– Джеймс не говорил мне ничего подобного.

– Да? Ну вот теперь вы знаете. Джеймс, разумеется, предлагал мне деньги, но…

– Почему вы не хотели принять его помощь?

– Я не беру милостыню!

– Вот как? В таком случае на что же вы живете?

– Я работала, пока… пока не заболела. Но не думаю, что вам это будет интересно.

– Почему же? Совсем наоборот.

– Ну… одно время я училась в школе актерского мастерства, потом работала в конторе. Вообще-то оказалось, что у меня ни к чему нет больших способностей.

– Мне почему-то кажется, что вы преувеличиваете.

– Я не преувеличиваю. Я говорю как есть, – холодно возразила Ева. – А теперь оставьте меня, я все-таки попробую дозвониться брату.

– Ваше упорство похвально. Но, по-моему, вы поступаете глупо.

– Вы же сами не хотите, чтобы я оставалась здесь! Вы должны быть рады, что я не буду вам больше досаждать своими дурными манерами.

– Не спорю, когда Джеймс попросил меня принять вас, я удивился. Но поскольку я обещал, то сдержу слово, каким бы ни было ваше поведение.

Это заявление ничуть не успокоило Еву. Напротив, ей доставляло странное удовольствие провоцировать Феликса, заставляя его говорить то, чего он не собирался говорить.

– Признайтесь же, вы уже сто раз пожалели об этом!

Но Феликса было не так легко вывести из себя.

– Ева, я всегда вел уединенную жизнь, и, конечно, мне придется менять свои привычки из-за вашего приезда. Но я думаю, что, если вы будете вести себя подобающим образом, наши отношения могут измениться в лучшую сторону и мы не будем портить друг другу жизнь.

– Извините, я не расслышала. Как я должна вести себя? – язвительно переспросила Ева.

– Вы прекрасно все поняли.

– Да, разумеется, я поняла. Но должна предупредить вас: я буду делать то, что мне хочется, нравится это вам или нет! – По голосу Евы было ясно, что она не собирается сдаваться. – А сейчас немедленно отпустите меня!

Ева предприняла еще одну попытку освободить свою руку. Безуспешно.

– Когда вас последний раз обнимали?

Этот вопрос Феликса прозвучал как гром среди ясного неба. Ева во все глаза уставилась на него. Почему он спросил об этом?!

– Я… я не помню, – растерянно пробормотала она вместо того, чтобы возмутиться.

– Вчера? – настаивал Феликс. – Неделю, месяц назад?

Сердце Евы учащенно забилось. Сейчас он обнимет меня! – промелькнуло у нее в голове. Но Феликс лишь продолжал задавать странные вопросы:

– Это, конечно, был Эмил, да? – А теперь у вас никого нет… – Он взглянул на Еву, и лицо его смягчилось. – Я знаю, как тяжело потерять любимого человека. Кажется, что жизнь кончена, а тут еще все вокруг беспрестанно произносят слова соболезнования, сочувствия… Они, наверное, казались вам банальными, неискренними, правда?

Ева молча кивнула. Он был прав: слова соболезнования действительно казались ей неискренними. Но если бы Феликс мог знать почему!

– Ваши друзья… они, наверное, пытались помочь вам, – продолжал Феликс, – но вы не хотели даже слушать их?

Ева глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– Да… но у меня не так много друзей, – созналась она. – Эмил не очень ладил с людьми.

– Вам, наверное, тяжело было жить с таким человеком? – предположил Феликс и мгновенно по выражению лица Евы понял, что совершил ошибку, сказав это.

– Эмил был моим мужем, – холодно проговорила она.

От былой откровенности не осталось и следа. О мертвых – или хорошо, или ничего. С тех пор как умер Эмил, Ева всегда придерживалась этого принципа.

– И вы любили его, – добавил Феликс.

Ева промолчала. Какой смысл возражать ему? Что это изменит?

Но Феликс расценил ее молчание по-своему.

– Простите за бестактность, мне не стоило говорить этого, – мягко произнес он.

– Я… я сама виновата!

Ева вдруг почувствовала себя такой несчастной и одинокой, что не смогла сдержать слез. Она знала об этой своей слабости: когда люди были добры к ней, ей сразу становилось страшно жаль себя и она начинала плакать.

Феликс нежно провел пальцем по ее щеке, смахнув слезинку.

– Ничего, ничего, поплачьте, – тихо сказал он. – Не стесняйтесь меня…

– Но я не хочу плакать! Не надо меня жалеть!

Ева попыталась взять себя в руки, но безуспешно: слезы градом катились по ее щекам. На нее опять нахлынули мрачные воспоминания, перед глазами стояли картины нищеты и горя. Она пыталась что-то сказать, но ее слова тонули в рыданиях.

И тогда Феликс нежно обнял ее и притянул к себе…

2

Ева непроизвольно прижалась к Феликсу, словно испугавшись, что он сейчас отпустит ее, и закрыла глаза. Она слышала свое дыхание, участившееся от близости Феликса, ощущала его мускулистое тело, мужские руки – сильные, но в то же время нежные… И мечтала о том, чтобы это объятие длилось вечно!

– О чем вы думаете? – тихо спросил Феликс.

Но Ева молчала, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Никогда еще она не испытывала в мужских объятиях ничего подобного. Все время своего унылого брака без любви она не жила, а существовала, и теперь не могла понять, почему ее тело так отзывается на каждое прикосновение Феликса Берроу.

– Ева! – Феликс слегка отстранился и попытался заглянуть ей в глаза. – Посмотрите на меня.

– Нет!

Ева опустила лицо, сознавая, что оно может выдать ее: Феликс, такой умный и наблюдательный, обязательно заметит ее смущение и… желание! Ева впервые призналась себе, что хочет этого мужчину, и сама мысль об этом испугала ее.

Чувство вины и стыда наполнило Еву, и она вспомнила, что пережила нечто подобное после смерти мужа. Тогда Ева не могла избавиться от ощущения, что именно она была невольной причиной его гибели. Стыдно признаться, но незадолго до злополучной аварии она мечтала расстаться с Эмилом, не хотела больше видеть его! И буквально через несколько дней – эта бессмысленная смерть… А сейчас? Не прошло и двух месяцев, а она уже думает о другом мужчине!

– Довольно!

Собравшись с силами, Ева резко отстранилась, смахнула слезы тыльной стороной руки и, круто развернувшись, направилась к дому.

Ева знала, что ее поведение, наверное, показалось Феликсу странным. Но ей было все равно. Пусть думает, что хочет, решила она, это его дело. Главное, чтобы он не догадался о ее истинном отношении к нему!

Ева инстинктивно почувствовала, что Феликс идет за ней, и на полпути к дому резко обернулась. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, затем Ева выпалила, не в силах выносить его взгляда:

– Оставьте меня в покое! Вы слышите?! – Ее голос перешел на крик. – Оставьте меня! Вы меня дос-та-ли!!!

– И чем же я вам так не угодил?

Насмешливый тон Феликса еще больше разозлил Еву. Она понимала, что с каждым словом только обостряет уже и без того накалившуюся ситуацию, но уже не могла остановиться.

– Да всем! Своими разговорами, своими…

– Я обнял вас, потому что вам надо было успокоиться. – Феликс словно читал мысли Евы. – И мне показалось, кстати, что вам это понравилось…

– Вам слишком много кажется! – Ева почувствовала, как краска заливает ее лицо. – Может быть, мне и правда хочется, чтобы меня обнимали, но уж никак не вы! Не такой, как вы…

– Не такой, как я? – удивленно повторил Феликс и после секундного раздумья, очевидно подавив в себе желание спросить, чем же он хуже других, сказал: – Ева, успокойтесь. Не стоит так волноваться по пустякам.

– Я… я и не волнуюсь. – Молодая женщина отступила от него на шаг. – Но вы не должны были делать этого со мной!

Феликс удивленно поднял брови.

– Чего я не должен был делать?

– Сами знаете, – пробормотала Ева, чувствуя на себе его пристальный взгляд. – Очень даже хорошо знаете…

– Да нет же, даже не догадываюсь, – произнес Феликс озадаченно, но через несколько секунд его лицо прояснилось, и, похоже, он наконец понял, что Ева имела в виду. – Ах, вот вы о чем… Не волнуйтесь, это было не больше, чем платоническое объятие.

– Знаю, знаю, – с досадой проговорила Ева. – Но дело в том, что мне…

– Вам захотелось чего-то большего? Именно это вас так беспокоит? И совершенно напрасно! – Феликс опять говорил абсолютно невозмутимо, не обращая внимания на злой взгляд Евы. – У всех нас есть определенные потребности, это вполне естественно и нормально. – Он улыбнулся. – Вовсе не обязательно было убегать от меня.

– Вы… вы невыносимы! – Ева просто не знала, что ответить. – С чего вы взяли, что я хочу «чего-то большего»?

– Это всего лишь мои предположения, – пожал плечами Феликс. – Я знаю, что потребность в сексе не умирает вместе с партнером. Вы все еще скучаете по-своему мужу, вам недостает физической стороны ваших отношений…

Ева разочарованно вздохнула: Феликс ничего не понял! Он, как и все остальные, думает, что она все еще любит Эмила, хочет, чтобы он был рядом…

– Вы говорите как психиатр, – устало сказала она. – Спасибо, но я их уже достаточно наслушалась в больнице.

– Ева!

– Что?

Но Феликс молчал, и Ева заметила нерешительность на его лице. Он, наверное, хочет сказать, что мне действительно лучше уехать! – с замиранием сердца подумала она.

– Я не из тех, кто играет в эти игры, не бойтесь меня, – наконец произнес Феликс, и у Евы полегчало на душе.

Но ей показалось, что он хочет сказать что-то еще, может быть, признаться в чем-то важном, и она не ошиблась.

– Я знаю, что это значит – потерять того, кого любишь больше всего на свете, – с видимым усилием произнес Феликс; его темные глаза словно магнитом притягивали Еву, она не могла отвести от них взгляда. – Джеймс прислал вас сюда, потому что он доверяет мне. И я хочу, чтобы вы тоже мне доверяли.

– Я уже давно потеряла доверие к людям, – призналась Ева. – Я доверяла Эмилу, а он… – Она замолчала, понимая, что опять сболтнула лишнее.

– И что? – последовал закономерный вопрос.

– Пожалуйста, не спрашивайте меня! Я не хочу говорить об этом…

– Хорошо, не буду. Извините меня за любопытство.

– Вы извиняетесь уже второй раз за последние пять минут.

– Похоже, что так. – Феликс улыбнулся, и Ева почувствовала, что ее губы, вопреки желанию, тоже расплываются в ответной улыбке.

Казалось, напряжение между ними спало, но Ева скоро поняла, что рано обрадовалась.

– Я приготовлю ужин. А вы можете пойти наверх и переодеться, – тоном, не терпящим возражений, заявил Феликс.

– Я могу помочь вам, – предложила Ева и отправилась было за ним на кухню.

– Спасибо, не надо, – неожиданно холодно отказался он.

– Но я… я люблю готовить, и мне совсем не в тягость…

– Вы что, не слышали, что я вам сказал? – Феликс отмахнулся от Евы как от назойливой мухи; в его голосе чувствовалось раздражение. – Мне ва-ша по-мощь не ну-жна, – по слогам произнес он.

Ева была похожа на обиженного ребенка, у которого отняли любимую игрушку. Что плохого я сделала на этот раз? Только хотела помочь? – недоумевала она и была готова расплакаться от незаслуженной обиды.

– Вы здесь только первый день. Отдыхайте, я справлюсь сам. Может быть, завтра… – уже спокойнее пояснил Феликс.

– Да, конечно. – Ева постаралась взять себя в руки. – Я пойду наверх, как вы приказали.

Ева и Феликс ужинали на открытой веранде. Несмотря на поздний час, было еще тепло. Свет фонарей, причудливо расположенных вокруг веранды, создавал интимную, романтическую обстановку.

Казалось бы, о чем еще мечтать? И все-таки Ева чувствовала себя неуютно. Она не знала, как вести себя с Феликсом: ее недавняя вспышка поставила ее же в тупик. Ева спрашивала себя, чем она была вызвана, и никак не могла найти ответа.

Как назло, Феликс казался ей сейчас еще красивее, чем прежде: белая рубашка оттеняла его загорелую кожу и черные волосы, обтягивающие кремовые брюки подчеркивали стройность и мускулистость фигуры.

– Каковы ваши планы на завтра? – вежливо поинтересовался он.

Ева постаралась, чтобы ее голос звучал как можно более ровно и бесстрастно:

– Не знаю… Просто буду отдыхать. Может быть, прогуляюсь, поплаваю в бассейне. Если, конечно, вы не против, – не удержавшись, добавила она.

– Да нет… Делайте что хотите, чувствуйте себя как дома. Не стесняйтесь.

– Спасибо.

– Не за что.

Что-то в тоне Феликса не понравилось Еве. Ей вдруг показалось, что он просто-напросто издевается над ней, и она украдкой бросила на него взгляд… Нет, Феликс смотрел на нее так же невозмутимо, как прежде, и она быстро опустила глаза.

Неожиданно Еве стало грустно оттого, что он так равнодушно глядит на нее. Она уже давно не интересовалась своей внешностью, но сегодня вечером вдруг решила привести себя в порядок. Ее медно-рыжие волосы были перехвачены темно-зеленым шелковым шарфом и тяжелыми кудрями ниспадали на плечо. Платье было достаточно простое, зато лимонный цвет очень шел ей и удачно сочетался с насыщенным цветом волос. Так или иначе, посмотрев в зеркало, Ева осталась довольна собой.

Но заметил ли Феликс, как она потрудилась над своей внешностью? Понравилось ли ему? Он окинул ее взглядом, но ничего не сказал. Наверное, просто не обратил внимания…

Ева была разочарована. Хотя здравый смысл подсказывал, что ей вряд ли удастся удивить Феликса, что он наверняка встречался с женщинами намного привлекательнее ее, но она все равно надеялась на комплимент…

– Можете считать завтрашний день началом нового этапа вашей жизни! – торжественно заявил Феликс. – Поверьте мне на слово, это место обладает огромной исцеляющей силой. Когда вы завтра встанете утром, ощутите тепло солнечных лучей на лице, прогуляетесь по саду, своими руками соберете себе апельсинов на завтрак… Вы почувствуете себя обновленной!

– Хотелось бы верить. – Ева отпила из высокого бокала глоток охлажденной минеральной воды. – Я давно мечтала погреться на солнышке… В Ливерпуле такая ужасная погода – эта весна была самой холодной за последние несколько лет.

– Мне не доводилось бывать в Ливерпуле, но в Лондоне, насколько я помню, никогда не было теплой весны.

– Вы уехали оттуда из-за погоды? – решилась поинтересоваться Ева.

Феликс нахмурился. Теперь, казалось, его интересовало только содержимое собственной тарелки. Не поднимая глаз на Еву и продолжая что-то резать на мелкие кусочки, он отрывисто бросил:

– Это была одна из причин.

Ева догадывалась, что, конечно, существовали и другие, гораздо более серьезные. Но какие? В ней проснулось любопытство. Феликс был явно не расположен к откровенности, но стоило попробовать…

– Джеймс сказал мне, что вы уже очень давно не были на родине. Вы не скучаете по старой доброй Британии? – стараясь говорить непринужденно, спросила Ева.

– Нет, – отрезал Феликс, давая понять, что этот разговор закончен.

Но Еву не так-то легко было остановить.

– Я просто думала, что… – начала она.

– У меня нет никаких причин возвращаться туда, – не дослушав ее, холодно произнес Феликс и, оглядевшись вокруг, добавил: – Сейчас мой дом здесь.

– А ваша семья? – не унималась Ева.

– У меня нет семьи. Мои родители умерли несколько лет назад, – сказал Феликс тоном, не предполагающим дальнейших расспросов. – Должен предупредить: завтра весь день я буду работать в своем кабинете. Кстати, это единственное место, куда я попросил бы вас не заходить, пока вы живете здесь. Мне надо срочно закончить одну работу, и если я не появлюсь до вечера, не волнуйтесь. – По его губам скользнула едва заметная усмешка. – Знайте, что я все еще жив.

Итак, он не очень-то любит рассказывать о себе, сделала вывод Ева. А о некоторых событиях своей жизни, судя по всему, не хочет даже вспоминать. Но почему? Что он скрывает? Может быть, он тоже пережил какое-то горе? Но, как бы ни распирало ее любопытство, Ева чувствовала, что расспрашивать его дальше бесполезно.

Вздохнув, она сосредоточила внимание на своей тарелке и поняла, что впервые за долгое время ест с аппетитом. Расправившись с очередным куском, она непринужденно заметила – просто чтобы что-то сказать:

– Это, наверное, очень здорово – быть писателем…

– Не сказал бы, – сухо ответил Феликс. – Разве что иногда, когда получается что-то действительно интересное.

– Но ведь вы известный писатель! – настаивала Ева. – По некоторым из ваших книг даже сняты фильмы… Помню, как радовался Джеймс пару лет назад, когда его другу была присуждена премия за лучшее художественное произведение. Ведь это были вы, правда?

– Удивительно! Никогда не думал, что Джеймс так пристально следит за моим творчеством.

– Да что вы! – воскликнула Ева. – Он всегда восхищался вашим талантом! А вы надеетесь повторить свой успех?

Феликс пожал плечами.

– Кто знает? И потом – разве дело в премиях?..

Ева смотрела на него с нескрываемым любопытством. Ей давно надоели разговоры о ней самой, о ее бедах. Но Феликс! Ей было интересно все в этом человеке: занятия, привычки… И она продолжала задавать вопросы:

– А откуда вы берете сюжеты ваших книг?

Феликс сделал нетерпеливое движение, и Ева почувствовала, что на эту тему он тоже не любит разговаривать. Наверное, к нему постоянно пристают с подобными вопросами… Но ведь с кем-то он, очевидно, обсуждает такие вещи! Со своими друзьями… Интересно, кто они? Как выглядят?

– Надо сказать, что идея новой книги может прийти мне в голову в любой момент. Например, во время прогулки… Даже за ужином!

Феликс улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов. Улыбка удивительно красила его лицо.

– Но вам ведь нравится то, чем вы занимаетесь? – продолжала Ева свой допрос.

– Да, – согласился Феликс. – Я люблю свою профессию. Я бы, пожалуй, не смог заниматься ничем другим. Когда книга удается, когда ее раскупают нарасхват, я… я счастлив.

Ева задумчиво посмотрела вдаль. Вот то, что мне надо! – подумала она. Заниматься любимым делом, преуспеть… Ведь успех – это единственное, чего ждет от меня Джеймс. Он так хотел, чтобы я стала юристом, доктором или кем-нибудь в этом роде!

– Между прочим, как вы познакомились с Джеймсом? Он обычно проводит все свое время с серьезными мужчинами в строгих темно-серых костюмах…

– А меня вы в таком костюме не представляете? – усмехнулся Феликс.

Ева окинула оценивающим взглядом его широкую грудь, мускулистые руки, сильную шею.

– С трудом, – призналась она.

– Это случилось во время заседания одной комиссии, на котором он председательствовал. Заседание оказалось изнурительным, мы решили выпить, и Джеймс мне понравился. Знаете, за его серьезной внешностью кроется человек с замечательным чувством юмора.

– Да, вы правы! – воскликнула Ева. – Говорите, он был председателем? Это так похоже на него… Джеймс любит власть, потому и стал политиком. – Она на секунду задумалась. – А что, эта комиссия была как-то связана с искусством? Что-то не припомню, чтобы Джеймс занимался чем-то подобным. Он интересуется гораздо более скучными вещами – например, финансами…

– Это было очень давно, – не сразу ответил Феликс. – Еще до того, как я начал писать, – неохотно добавил он, очевидно считая это объяснение исчерпывающим.

– Так вы не всегда были писателем? – удивилась Ева. – Я полагала…

– Вы ошиблись, – холодно отрезал Феликс и резко сменил тему: – Расскажите лучше о вашей школе актерского мастерства. Вы когда-нибудь участвовали в спектаклях?

– Пару раз участвовала, но это были скорее детские представления. Еще несколько реклам на телевидении… Вот, пожалуй, и все.

– Почему вы бросили школу?

– У меня не было настоящего таланта. Хотя учителя хвалили меня… – Ева запнулась. – Но тогда я как раз встретила Эмила.

– И это помешало вам продолжать учебу? – Феликс удивленно поднял брови. – Вы ведь, кажется, очень хотели стать актрисой.

– Очевидно, не так уж хотела… Впрочем, тогда вообще все изменилось. Эмил считал, что мне пора было искать настоящую работу, и я… – Ева не договорила: она и так уже открыла ему слишком многое – больше, чем кому-либо другому. – Мы хотели… – Ева пыталась подобрать нужное слово, – хотели обосноваться: нам нужно было столько всего купить… В общем, нам нужны были деньги.

– А разве ваш муж…

– Я не хочу говорить о нем!

– Если не хотите – не надо. У меня нет ни малейшего желания вас принуждать. Я уже обжегся дважды, помните?

– Извините, я тогда действительно вела себя невыносимо, – пробормотала Ева.

– Вам простительно. Вы многое пережили.

– Видите ли, Эмил не любил долго задерживаться на какой-нибудь работе, – тихим, словно извиняющимся, голосом произнесла Ева. – Когда мы познакомились, он где-то работал, но потом…

Ева задумалась. Может, стоит сказать Феликсу всю правду? Рассказать, что Эмила просто-напросто выгоняли с каждой новой работы? В конце концов, почему она должна молчать обо всем? Сколько можно врать, покрывать его даже после смерти?! Но эта смелая мысль исчезла так же быстро, как появилась.

– В его отношении к жизни было что-то от хиппи… Какая-то пассивность… Он будто плыл по течению, предоставлял все судьбе. – Ева горько усмехнулась. – Вскоре и я поплыла вместе с ним…

Феликс нахмурился, вокруг его рта появились суровые складки. Ему, очевидно, не нравятся такие безвольные люди, решила Ева и попыталась исправить положение:

– Я устроилась в одной конторе, но… я себя не очень хорошо чувствовала, и мне пришлось уйти.

– Надеюсь, ничего серьезного?

Серьезного? Ева наклонила голову, чтобы скрыть подступившие к глазам слезы. Ребенок – это серьезно? Для нее – да. Она вспомнила, какой опустошенной чувствовала себя, когда ее малыш умер.

– Если вы имеете в виду здоровье, то ничего серьезного не было… И потом, мне просто не нравилась эта работа.

– Ну, а каковы ваши планы на будущее? Не хотите снова попробовать себя на сцене?

– Вряд ли, – пробормотала Ева. – Все это было так давно… Я, наверное, вернусь на прежнее место.

– Вы всегда так легко сдаетесь?

– Я просто реалистично смотрю на жизнь.

– Неправда! – Феликс покачал головой. – Мне кажется, вы выбрали самый легкий путь и продолжаете плыть по течению. Почему вы не боретесь, не добиваетесь того, что вам хочется? Если вам не нравится ваша жизнь, делайте же что-нибудь!

– Легко вам говорить, когда у вас есть все – известность, независимость, деньги! – Голос Евы дрожал; она не ожидала, что слова Феликса так сильно заденут ее.

– Вы думаете, мне все это принесли на блюдечке? Ошибаетесь! – Феликса внезапно покинула обычная невозмутимость, теперь он почти кричал: – Я работал годы и годы, чтобы стать тем, кто я сейчас! Год труда, неудач и ошибок, когда в меня не верил никто, кроме меня самого!

– Но у вас есть талант, а это первый шаг к успеху!