Текст книги "Жажда"

Автор книги: Зенна Хендерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Что происходит? – спросил отец.

– Тимоти копает яму, – ответил я.

– Мог бы найти для этого место подальше от дома, – заметил отец и вошел внутрь.

Я позвал Тимоти и помог ему выбраться из ямы. Парень был перепачкан землей с головы до пят, и я отчищал его так долго, что, когда мы вошли в дом, отец уже почти закончил ужин.

Этим вечером мы долго сидели за столом, но не читали и почти не разговаривали. Тимоти сидел подле меня, положив пальцы на мое запястье.

– На первое время нам хватит воды, что привез отец, а там, Бог даст, наполнится пруд на дне реки, – сказала Ма, но надежды в ее голосе не было.

– Нужно решать, куда мы отправимся, когда кончится вода. – Отец наугад открыл Библию и прочитал вслух: – "...ибо пробьются воды в пустыне и в степи потоки". (Ветхий Завет, Книга Пророка Исайи, Глава 35, Стих 6.)

Отец захлопнул Библию, положил ее на стол, сверху на книгу поставил локти, а лицо спрятал в ладонях.

Я тронул Тимоти, и мы бесшумно разошлись по своим кроватям.

* * *

Ночью меня разбудил шум во дворе. Я резко поднялся. Тимоти на соседней кровати не оказалось. Я вышел на крыльцо. Тимоти копал яму. Во всяком случае, я решил, что он копает яму, поскольку из нее летели комья земли, хотя сам Тимоти не показывался. Вдруг из ямы вылетело несколько камней, один из которых угодил мне прямо в лодыжку. Охнув, я ухватился за ушибленное место. Вскоре боль немного унялась, и я, подняв глаза, увидел рядом с собой отца.

– Что происходит? – повторил он свой недавний вопрос.

Тимоти перестал копать, а у меня на секунду перехватило дыхание.

– Тимоти копает яму, – вновь ответил я.

– Ночью? – удивился отец. – А зачем он вообще копает яму?

– Он же слепой, и ему все равно, день на дворе или ночь, – пояснил я. – А зачем он копает яму, я не знаю.

– Пусть вылезает оттуда, – распорядился отец. – На детские глупости сейчас нет времени.

Я подошел к яме. Лицо Тимоти далеко внизу показалось мне бледным пятном.

– Он забрался очень глубоко, – сообщил я. – Теперь без лестницы ему не обойтись.

– Туда он забрался без лестницы, так пусть без лестницы и выбирается, – отрезал отец.

– Тимоти, – позвал я. – Отец велит тебе вылезать.

Вдруг Тимоти, словно пузырь воздуха в воде, выплыл из ямы и встал со мной рядом.

– Отец, ты видел?! – испуганно спросил я.

Отец повернулся и молча удалился в дом. Там он зажег лампу и сел за стол. Мы с Тимоти последовали за ним и сели напротив.

– Почему он копает? – снова спросил отец. – Барни, раз уж вы друг друга понимаете, то спроси у него.

Я, коснувшись запястья Тимоти, произнес:

– Отец желает знать, почему ты копаешь.

Рот Тимоти зашевелился, будто он пытался выговорить трудные для произношения слова, затем Тимоти, расплывшись в улыбке, радостно сообщил:

– Ибо пробьются воды в пустыне и в степи потоки.

– Это не ответ! – рассердился отец. – Пусть больше не копает. Скажи ему это, Барни.

Тимоти повернул ко мне голову, и на лице его я заметил протест.

– Почему ему нельзя копать? Разве он делает что-то плохое? спросил я, а у самого сердце ушло в пятки. Еще бы, ведь я возразил отцу впервые в жизни!

– Пусть не копает потому, что я так велю! – еще более гневно сказал отец и сжал руки в кулаки.

– Отец... – Я сглотнул. – Мне кажется, что Тимоти ищет воду. Он... Он, прежде чем начал копать, касался воды, и потом мы с ним обошли все окрестности дома. Он, наверное, чувствует присутствие воды, как лозоходец. Подумай сам, ведь Тимоти другой, не такой, как мы. – Боясь взглянуть на отца, я уставился на собственную правую руку, которой касался запястья Тимоти. – Возможно, если бы мы помогли ему копать, то... – Мне вспомнились камни, вылетающие из ямы. – А то сам он копает только с помощью старого ножа да ложки, с которой играла Мэри.

– И ложкой с ножом он выкопал такую глубокую ямищу? – не поверил отец.

– Да, – подтвердил я. – И все – один.

– Глупости! – вдруг опять вспылил отец. – Воды в округе нет. Ты же сам видел, что я копал на дне высохшей реки, но ничего не нашел. Ведь мы живем не в долине Лас-Ломитас. Пусть Тимоти больше не копает.

– Но почему?! – Я встал, а рука моя сжалась, подобно рукам отца. Разве он делает что-то плохое? Разве сохранить в душе надежду – грех?

Мы с отцом уставилась друг на друга. Наконец он опустил глаза, а мои наполнились слезами, и я, сев на скамью, спрятал лицо в ладонях. Плакал я, словно маленькая Мэри. Затем мне на плечо легла рука. Это была рука отца, который, обойдя стол, встал рядом.

– Ступай спать, – устало промолвил он. – Утро вечера мудренее.

– О, отец!

Я вскочил, на секунду прижался к нему, а он положил свою огромную мозолистую ладонь мне на голову. Затем я взял Тимоти за руку, и мы с ним разошлись по своим кроватям.

* * *

На следующее утро отец без лишних слов достал из сарая лопаты, привязал к ручке ведра веревку и вместе со мной и Тимоти принялся копать колодец. Да, яму в земле мы не сговариваясь назвали колодцем, желая, наверное, дать нашим надеждам опору понадежнее.

К вечеру колодец достиг глубины двенадцати футов, и вылезать из него по единственной деревянной приставной лестнице стало уже сложно. Вдобавок мы наткнулись на скальное основание, и все наши попытки обойти его стороной не увенчались успехом. Угрюмые, мы стояли у края колодца и смотрели вниз. Тут Тимоти обнял нас с отцом за плечи и, старательно выговаривая слова, произнес:

– Ибо пробьются воды в пустыне и в степи потоки.

– Затвердил, словно попугай, – отозвался отец и отвернулся.

– А что, если под камнем находится вода! – воскликнул я. – Отец, помнишь, как мы выкорчевывали пни мескитового дерева с помощью динамита. Так почему бы нам не расколоть таким же образом и камень?

Отец быстрыми широкими шагами направился в сарай, а, вернувшись, сказал:

– Не уверен, что получится, ведь прежде мне приходилось взрывать только деревяшки.

Отец отослал Ма и Мэри за амбар, затем сам уложил динамит на дно колодца, вылез на поверхность, с моей помощью и помощью Тимоти вытащил лестницу, и мы тоже укрылись за амбаром.

Прогремел взрыв, и Тимоти прокричал что-то, чего я не понял. Когда пыль слегка осела, мы подошли к колодцу. Смотреть оказалось не на что, потому что колодец завалило, и о нашей работе напоминала лишь развороченная груда земли.

– Пробьются воды в пустыне, – пробурчал отец, поднял ведро и поставил его на крыльцо.

– Давайте ужинать, – предложила Ма.

Я взял Тимоти за руку и потянул его в дом. Со мной он пошел без видимой неохоты.

После ужина я положил на стол стопку наших обычных книг, но вдруг медленно, неуверенно заговорил Тимоти:

– Я уже узнал довольно много слов. Я изучал их так быстро, как только мог. Возможно, слов в моем распоряжении пока недостаточно, но мне необходимо сказать вам – не уезжайте, здесь есть вода.

– Выходит, ты несколько месяцев дурачил нас? – с подозрением спросил у Тимоти отец.

Тимоти взял меня за запястье, а затем сказал:

– Нет, я вас не дурачил. Разговаривать с вами я действительно не мог, а мог без слов общаться с Барни, взяв его за руку. Я изучал новые для себя слова, поскольку ваш язык мне совершенно незнаком.

– Откуда ты родом? – с нетерпением воскликнул я. – И как ты сюда попал? И что находится в... – Я прикусил язык, вспомнив вдруг, что я единственный, кто знает о существовании железного ящика.

– Моя кахилла! – вскричал Тимоти, касавшийся моего запястья, затем помотал головой и обратился к отцу. – Не уверен, что вы поверите мне. Ведь мне неизвестно, насколько далеко простираются ваши познания.

– На всей Новой Территории не найти никого умнее отца! – с гордым видом заметил я.

– Новая Территория? – удивился Тимоти. – А я-то думал, что ваш мир зовется иначе.

– И другие планеты, подобные Земле... – повторил я задумчиво слова отца.

– Так вы знаете о существовании других планет? – обрадовался Тимоти. – А у вас есть?.. – Он запнулся, вероятно, подбирая подходящее слово. – Есть летающие между планетами машины?

– Пока нет, – признался отец. – Есть, правда, воздушные шары...

Тимоти вздохнул.

– Тогда поверьте мне на слово: здесь есть вода, и вам не стоит отсюда уезжать. Мне это точно известно, ведь я-с другой планеты. Вернее, ваша планета для меня – другая. Наш Дом должен был неминуемо погибнуть, и мой народ, спасаясь, улетел в космос. Наш Дом! – с тоской повторил Тимоти.

По моей спине побежал холодок. Я словно воочию увидел бездонный космос, увидел холодные, острые, словно иглы, звезды, увидел переливающийся голубой шар, увидел далекое, но все же ослепительно яркое и нестерпимо горячее солнце и еще много всякого увидел, чему и названия не придумано.

– Прежде мы не путешествовали между звездами, и потому, наверное, садясь на вашу планету, не справились с управлением. Мы вошли в атмосферу на слишком большой скорости, и наш большой корабль звездолет – стал сильно нагреваться. Тогда мы заняли места в спасательных шлюпках, и тут звездолет распался на куски. Я потерял сознание, а очнулся уже у вас в доме.

– Выходит, на Земле есть твои собратья, – сказал отец.

– Не уверен, что кому-то из них удалось уцелеть, – признался Тимоти.

– Я видел, как от большой штуковины в небе отлетели штуки поменьше, но думал, что то были осколки! – закричал я взволнованно. – Но это наверняка были эти... Спасательные шлюпки!

– Хвала Божеству, Имени и Силе! – Тимоти прочертил правой рукой в воздухе некий знак и вновь обхватил мое запястье. – Возможно, кто-то из моего Народа остался жив. Возможно, даже моя семья. И возможно, Лита...

Я обмер, пораженный, увидев перед собой Литу – копна темных волос, на лице – улыбка, в руках – огромный букет, и лепестки каждого цветка светятся, словно зажженные свечки.

– Твой рассказ очень интересен, – сказал отец. – Но какое он имеет отношение к нашим поискам воды?

– Мой Народ, и я в том числе, умеет делать то, на что не способны вы, – промолвил Тимоти. – Кроме всего прочего, мы отыскиваем людей, металлы и воды, если, конечно, они находятся где-то поблизости. Я не Искатель, но все же почувствовал воду совсем рядом с вашим домом.

– Но мы же копали, – сказал отец. – Как глубоко, по твоему мнению, залегает вода?

– Я не Искатель, – повторил Тимоти. – Но я точно знаю, что вода здесь есть.

– А может быть, она находится на глубине трехсот футов, – заметил отец.

– Вода залегает не очень глубоко, иначе бы я ее не почувствовал, заключил Тимоти. – Вы подождете?

– Пока у нас есть вода, мы будем ждать, но не дольше. Время уже позднее, так что давайте помолимся и ляжем спать. – Отец раскрыл Библию.

* * *

Едва я задремал, как меня разбудил взволнованный шепот Тимоти:

– Барни! Моя кахилла!.. Ты нашел мою кахиллу?

– Что?.. – я оторвал от подушки голову. – Ах, да, железный ящик. Да, я нашел его и отдам его тебе завтра утром.

– А может, сейчас? – с надеждой спросил Тимоти. – Ведь в нем – мои личные вещи, все, что осталось у меня от Дома.

– Ящик я закопал, так что ночью его не найти, – сказал я. – Потерпи до утра.

– Ладно. – Тимоти вздохнул. – Приятных тебе снов.

Почти немедленно я заснул и увидел себя, несущегося на корабле без парусов по черному, как смоль, океану.

* * *

После завтрака мы с Тимоти вышли на крыльцо. К нам присоединился отец.

– Считаешь, стоит снова копать колодец? – спросил я отца.

– Не знаю. Я вообще сомневаюсь, что нам удалось разбить камень взрывом. Ведь, может, он – толщиной в целую милю.

Отец разговаривал со мной не как с ребенком, а как с мужчиной. Наверное, я и в самом деле превратился в мужчину!

– Вода здесь есть, – уверенно сказал Тимоти.

Я поднял с земли камень и немедленно поцарапал палец. Какая острая кромка!

– Гляди, отец! – воскликнул я, протягивая камень. – Он явно отколот от большой глыбы, а все камни, которые мы извлекали со дна колодца, были округлыми, обкатанными речной водой. Значит, взрыв все-таки расколол глыбу!

– Вполне вероятно, – заметил отец. – Но где же вода?

Отец остался стоять у колодца, а мы с Тимоти отправились на место падения его спасательной шлюпки. Там я раскопал железную коробку и вручил ее дрожащему от нетерпения Тимоти. Он покрутил ее в руках, и вдруг крышка, словно по волшебству, открылась. Тимоти сел на самом солнцепеке и, положив коробку на колени, принялся перебирать ее содержимое. Некоторые вещи из коробки напоминали куски шелковой ленты, другие – высохшие цветы, а описать остальные я вообще не в силах. Наконец Тимоти закрыл коробку, опустил на нее руки и спрятал в ладонях лицо. Так он просидел минут десять, а когда поднялся, лицо его было сухим.

– Закопай кахиллу на прежнем месте, – попросил меня Тимоти. – Там для нее самое безопасное место.

Я закопал железную коробку, и мы с Тимоти вернулись к дому. В наше отсутствие отец пытался один копать колодец, но бросил это занятие.

– Ничего не получится, – сообщил он. – Взрыв разрыхлил почву, и стенки колодца осыпаются.

Воды в бочках осталось совсем немного, а пруды на дне пересохшей реки превратились в вязкие лужи, которые быстро подсыхали под лучами палящего солнца. Мы вновь вернулись к разговору, куда податься нашей семье. Мать считала, что следует вернуться в наш прежний дом, отец настаивал, чтобы мы двинулись дальше на Запад, а мне хотелось остаться на "Акрах простаков".

После обеда мы стали паковать вещи, а отец съездил в Растер Крик ближайший к ферме городишко – и обменял там плуг и прочую громоздкую сельскохозяйственную утварь на крытый фургон. Все было готово к отправке на Запад.

Вечером Ма, взяв Мэри, сходила на могилку под дубом, а домой вернулась молчаливой и подавленной. Мэри спала на ее руках.

Едва мы улеглись спать, как моей руки коснулся Тимоти.

– У вашей планеты есть естественный спутник? – осведомился он без слов.

– Естественный спутник? – переспросил я едва слышно.

– Да, – донесся с соседней кровати голос отца. – Иногда по ночам он ярко сияет в небе.

– А-а, так это же – Луна, – догадался я. – Правда, сейчас она только нарождается, и тонюсенький месяц можно увидеть перед самым рассветом. Тимоти, а почему ты интересуешься Луной?

– Мой народ может многое, соединив вместе солнечный и лунный свет, – сообщил Тимоти. – Надеюсь завтра на рассвете...

– Завтра на рассвете мы уже отправимся в путь, – сказал я. – Давай спать.

– Тогда обойдусь без солнечного света, – пробормотал Тимоти, будто не расслышав последней моей фразы. – Барни, обещай, что если я услышу Зов, то ты отдашь кахиллу тому, кто тебя об этом попросит.

– Зов? – переспросил я. – Какой такой Зов?

– Зов назад, к Божеству, от которого мы и произошли. Обещай, что если силы мои иссякнут, то ты сохранишь мою кахиллу, а потом отдашь ее тому, кто придет за ней. Тогда мой Народ будет знать, куда я ушел.

– Обещаю, – ответил я, хотя ровным счетом ничего не понял.

– Вот и славно, – сказал он. – Давай спать.

* * *

Всю ночь мне снились штормы, землетрясения, наводнения и торнадо. Проснувшись, я долго не решался открыть глаза. А вдруг хотя бы часть моих снов сбудется?

Так оно и случилось!

Дом вдруг пошатнулся, и я очутился на полу. В кухне зазвенели тарелки, а затем с грохотом обрушилась полка с посудой.

– Джеймс! – в ужасе закричала Ма. – Джеймс!

Я поднялся на ноги, Тимоти в комнате не было. Тут через открытое окно в дом ворвались облака пыли, пол под ногами заходил ходуном, и я помимо воли оказался на коленях. По крыше со стуком покатилось что-то тяжелое, а со двора послышался свист. С каждой секундой свист становился все сильнее и сильнее и вскоре перерос в оглушительный рев. Снаружи что-то ударило в стену дома, крыльцо затрещало. Вдруг наступила зловещая тишина.

Где же Тимоти?

Полураскрытая входная дверь болталась всего на одной петле, и я на четвереньках пополз к ней.

Вдруг моя правая рука угодила в лужу. Вода!

– Отец! – заорал я. – Отец! Вода!

В ту же секунду отец оказался рядом со мной. Он поднял меня на ноги, и мы, помогая друг другу, пошли по направлению к двери. Выглянув из дома, мы обнаружили, что поверх разломанного в щепки крыльца лежит огромный камень, свалившийся неизвестно откуда. Ступая по колено в воде, мы обошли камень, и в сером предрассветном тумане нам открылся наш двор. Вернее, это был уже не двор, а озеро. Вода с каждой минутой прибывала.

– Вода! – сказал отец. – Вода пробила камень!

– Но где же Тимоти?! – закричал я. – Где Тимоти?

Громко шлепая ногами, я побрел по двору.

– Осторожно! – предостерег меня отец. – Под водой могут скрываться острые обломки!

Отец, последовав моему примеру, начал кружить по двору, вглядываясь в каждый смутно очерченный предмет.

Тимоти мы нашли за домом; он лежал навзничь, лицо его было перепачкано грязью, смешанной с кровью. Я приподнял Тимоти за плечи, надеясь уловить его дыхание, а подоспевший отец помог вытащить парня на сухое место.

– Он жив, – заверил меня отец. – А его лицо... Лицо просто ободрано.

– Давай отнесем его в дом, – предложил я.

– Лучше – в амбар, – возразил отец. – А то вода все прибывает, а амбар, слава Богу, стоит на возвышении.

Мы перенесли Тимоти, я остался рядом с ним, а отец отправился в дом за Мэри и Ма.

Нам очень повезло, что накануне мы упаковали почти все вещи. Ма принесла в амбар Мэри, а Па – целый тюк одежды. Ма осталась приглядывать за Тимоти и Мэри, а мы с отцом принялись таскать из дома нашу нехитрую утварь.

Вода поднималась быстро, так что вскоре камень, разбивший наше крыльцо, скрылся под ее поверхностью, а дом начал раскачиваться, словно пароход, плывущий по реке. Отец, отыскав веревку, привязал дом к амбару.

К восходу солнца озеро заполнило весь двор, и, не удержавшись в его границах, пробило дорогу среди холмов, вливаясь в русло высохшей реки Чакавола. Наш дом, оторвавшись от фундамента, всплыл, и мы с отцом подтянули его за веревку. Он, словно лодка, прочно сел на мель возле амбара.

Ма обмыла Тимоти. Серьезных ран на его теле не оказалось, лишь только на лице и правом плече была содрана кожа. Ма, смазав ссадины оливковым маслом, перевязала их. Весь день Тимоти лежал, не приходя в сознание, а мы не могли оторвать глаз от чуда – озера посреди выжженной солнцем долины. Муть вскоре осела, и отец зачерпнул полное ведро прозрачной холодной воды. Мы все напились, а Ма наложила на лоб Тимоти влажное полотенце. Тимоти при этом пошевелился, но в себя не пришел.

Только к вечеру мы осознали, что произошло.

– Теперь у нас есть вода! – внезапно воскликнул отец. – Пробились воды в пустыне и в степи потоки!

– Вода вытекла из артезианского колодца, – сказал я. – Ведь так? Из такого же, какие есть в Лас-Ломитас.

– Да, похоже, – подтвердил отец. – И наш колодец мне кажется очень и очень неплохим. Завтра же съезжу к колодцам Толливерс и расскажу людям, что у нас есть в избытке вода. Пусть приезжают и наливают, кому сколько нужно.

– Так значит, мы отсюда не уедем? – спросил я.

– Я же говорил, что пока у нас есть вода, мы останемся здесь. Боюсь только, что мы уже не успеем в этом году посадить...

Тимоти пошевелился, и я немедленно оказался подле него.

– Тимоти. – Я коснулся его запястья. – Все замечательно, Тимоти. У тебя лишь кожа кое-где ободрана, но раны эти пустяковые, скоро заживут.

– Вода... – едва слышно пробормотал Тимоти.

– Теперь воды у нас предостаточно! – воскликнул я. – Она даже смыла наш дом, но она такая, как ты и говорил, – холодная, чистая.

– Я хочу пить, – произнес Тимоти. – Дай мне, пожалуйста, воды.

Он выпил кружку холодной воды, и на губах его заиграла улыбка.

– Воды у нас предостаточно, – повторил я. – Это ты ее добыл?

– Я вычерпал из колодца землю. Я сидел на крыльце и вытаскивал землю. Затем на дне колодца появилась скала. – Тимоти воздохнул. – В скале от взрыва образовалась трещина, а снизу, я это чувствовал, ее подпирала вода. Нужно было углубить трещину, но это у меня как раз и не получалось. Я вызвал Силу и старался, старался, старался... Наконец скала поддалась, а вода снизу довершила начатое. Но у меня к тому времени совсем не осталось сил, и я потерял сознание.

– Так ты в одиночку заново выкопал колодец, а потом еще и разбил скалу? – спросил отец, взяв Тимоти за руку.

– Да, – подтвердил Тимоти. – Только копал я не руками.

– Спасибо тебе, Тимоти, – сказал отец.

* * *

Теперь, надеюсь, всем понятно, почему люди называют нашу ферму уже не "Акрами простаков", а "Акрами изобилия"? Правда, многие тщетно пытаются перевести с испанского название нашего озера – Кахилла, и даже отец не ведает, почему мы с Тимоти дали водоему такое имя. А дело в том, что вода, уходящая из озера в реку Чакавола, едва не смыла железную коробку с личными вещами Тимоти. Хорошо, что мы вовремя хватились ее.

Теперь главная дорога через долину Скорби пролегает через нашу ферму, где всегда есть самая чистая, самая холодная вода на всей Новой Территории. Путники частенько остаются на ночлег рядом с озером, и вот однажды...

Однажды вечером мы всей семьей отправились поделиться новостями с одной из семей переселенцев. Глаза Тимоти к тому времени уже открылись, правда, различал он лишь солнце да яркий свет от костра или лампы.

Пока мы разговаривали с главой семейства, его жена – симпатичная длинноволосая брюнетка лет тридцати пяти – старательно избегала смотреть на глубокий шрам, оставшийся на лице Тимоти, а, услышав несколько фраз, произнесенных парнем, тихо спросила:

– Это – ваш ребенок?

– Да, мой, – подтвердила Ма. – Правда, родила его не я.

– Я так и думала, – сказала красотка. – У него говор, как у иностранца. Как у девчонки, которую мы встречали в Марджине.

– Правда? – удивилась Ма.

– Да. – Красотка состроила недовольную гримасу. – Та девчонка говорила, словно иностранка. Ее "дядюшка" уверял, что после болезни она лишилась дара речи и теперь учится говорить заново. Но меня не проведешь: девчонка ему никакая не племянница, она приехала откуда-то издалека. Сейчас таких жуть как много развелось.

– А вы сами откуда родом? – спросила Ма.

Красотка зарделась.

– Я здешняя, а имя у меня не английское, потому что мои родители были... были... – Красотка, насупившись, секунду помолчала. – А ту девчонку вообще звали Марни Лита и еще как-то там!

– Лита! – закричал у меня в голове беззвучный голос Тимоти. – Лита!

Тимоти бросился к красотке, и она, отпрянув, проворчала:

– Смотри, куда идешь.

– Он слепой, – объяснила Ма.

– О... – Красотка покраснела пуще прежнего.

– Вы знали девочку по имени Лита? – спросил Тимоти.

– Не то, чтобы знала, а так, видела раз или два, – неохотно ответила женщина.

Рука Тимоти протянулась к запястью красотки, но та шарахнулась в сторону, будто ошпаренная.

– Извините, – сказал Тимоти. – А откуда вы приехали?

– Из Марджина, – ответила женщина. – Там мы провели месяца два запаслись продуктами, подковали лошадей, ну, и прочее.

– Марджин, – повторил Тимоти, отходя от красотки. – Спасибо.

– Не за что, – бросила та и повернулась к Ма. – Сейчас я покажу вам свое новое платье.

Мы с Тимоти зашагали к дому, и он сказал:

– Она не позволила мне себя коснуться. А ты не знаешь, как далеко отсюда этот Марджин?

– В двух днях пути через долину Скорби, – ответил я. – Это – город шахтеров.

– В двух днях пути! – Тимоти остановился перед апельсиновым деревцем. – Всего лишь в двух днях пути.

– Девочка может оказаться вовсе не той Литой, о которой ты думаешь, – заметил я. – Переселенцы в наших местах нередко дают своим детям необычные имена.

– Я позову ее! – вскричал Тимоти. – Я позову ее, и когда она ответит...

– Если она услышит тебя. Возможно, она думает, как и ты думал прежде, что весь ваш Народ погиб, и потому не прислушается к твоему призыву.

– Она часто думает о Доме, – твердо заявил Тимоти. – А в то время, когда она думает о Доме, она, конечно же, услышит меня. Я начну звать ее прямо сейчас.

Он, не разбирая дороги, направился к ближайшему холму. Глядя ему в спину, я вздохнул. Я всей душой желал ему счастья, но если он будет звать снова и снова, а ответа не получит, то...

Посмотрев на зеркальную гладь озера, я покачал головой.

Если Тимоти будет звать, то ответ непременно придет!