Текст книги "Стратегический взгляд: Америка и глобальный кризис"

Автор книги: Збигнев Бжезинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Более того, недавние исследования, сравнивающие межпоколенческую мобильность заработков в США с различными европейскими странами, показывают, что общая экономическая мобильность в «кладезе возможностей» на самом деле ниже, чем в остальном развитом мире. Что ещё хуже, Америка в настоящее время отстает от некоторых европейских стран по уровню восходящей вертикальной мобильности доходов. Одной из основных причин выступает несовершенная система государственного образования. По данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), траты Америки на одного ученика начальной и средней школы одни из самых высоких в мире, однако результаты тестирования оказываются в числе самых низких среди индустриально развитых стран. Такое положение подрывает экономические перспективы Америки, оставляя незадействованным большой процент человеческого капитала и понижая престиж американского строя.

Четвертый источник опасений – упадок национальной инфраструктуры. Если Китай строит новые аэропорты и дороги, Европа, Япония, а теперь и Китай могут похвастаться высокоскоростными поездами, американские аналоги намертво застряли в XX веке. Только на Китай приходится 5000 км железнодорожного полотна для сверхскоростных пассажирских экспрессов – в США нет ни одного. Пекинский и шанхайский аэропорты на десятилетия опережают по производительности и элегантности своих вашингтонских и нью‑йоркских собратьев, которые всё больше отдают «третьим миром». В символическом плане то, что Китай (в сельской местности и маленьких городках ещё не выбравшийся из Средневековья) обгоняет Штаты в таких наглядных примерах структурных инноваций, говорит само за себя.

Американское общество инженеров‑строителей в своём докладе по американской инфраструктуре за 2009 год поставило Америке общую позорную «двойку», складывающуюся из «двойки» за авиацию, «тройки с минусом» за железнодорожное хозяйство, «двойки с минусом» за дорожные службы и «двойки с плюсом» за энергетику. Городская реконструкция движется медленно, трущобы и ветшающий муниципальный жилой фонд во многих городах (включая столицу страны) – наглядное свидетельство социального небрежения. Достаточно прокатиться на поезде из Нью‑Йорка в Вашингтон (на медленном трясущемся «Акеле», «скоростном» американском поезде), чтобы воочию увидеть из окна вагона удручающую картину инфраструктурного застоя, резко контрастирующую с социальными инновациями, отличавшими Америку на протяжении почти всего XX века.

Без надёжной инфраструктуры невозможны экономическая производительность и экономический рост; кроме того, она служит символом динамичного развития страны в целом. Испокон веков системные успехи ведущих стран оценивались в том числе по состоянию и уровню национальной инфраструктуры – от римских дорог и акведуков до железных дорог Британии. Состояние американской инфраструктуры, как отмечалось выше, сейчас характерно скорее для слабеющей державы, чем для самой инновационной экономики мира. Продолжающийся упадок инфраструктуры неизбежно скажется на объемах производства, причем, возможно, в тот момент, когда конкуренция с развивающимися странами ужесточится. Если системное соперничество между США и Китаем усилится, ветшающая инфраструктура окажется одновременно и символом, и симптомом американской слабости.

Пятое уязвимое место Америки – очень слабые познания американского населения об остальном мире. Горькая правда состоит в том, что американцы пугающе плохо разбираются в основах мировой географии, текущих событиях и даже ключевых вехах мировой истории – виноваты в этом отчасти упомянутые выше издержки образовательной системы. Проведённое в 2002 году Национальным географическим обществом исследование показало, что среди 18‑24‑летних канадцев, французов, японцев, мексиканцев и шведов процент способных найти на карте Соединённые Штаты гораздо выше, чем среди их сверстников‑американцев. Согласно исследованию 2006 года, 63% американской молодежи не смогли показать на карте Ближнего Востока Ирак, 75% не сумели отыскать Иран, 88% – Афганистан, и это в то время, когда страна вела дорогостоящую военную кампанию в соответствующем регионе. Не лучше обстоит дело и с историей: согласно недавним опросам, менее половины старшекурсников знают, что целью создания НАТО было противостояние советской экспансии, а более 30% взрослых американцев не могли назвать две страны, с которыми сражалась Америка во Второй мировой войне. По этим аспектам общественной осведомленности США отстают от других развитых стран. По результатам проведённого в 2002 году Национальным географическим обществом исследования, сравнивающего познания в области географии и текущих событий у молодежи Швеции, Германии, Италии, Франции, Японии, Великобритании, Канады, США и Мексики, Штаты оказались на предпоследнем месте, с трудом опередив свою менее развитую соседку Мексику.

Невежество в подобных вопросах усугубляется отсутствием информативной, доступной широким массам подачи международных новостей. Если не считать пяти крупнейших газет, местная пресса и телевидение практически не освещают международные события – исключение составляют специальные репортажи в случае сенсаций и крупных катастроф. В качестве новостей предлагаются любопытные факты и душещипательные житейские истории. Совокупный результат – население легко поддается паническим настроениям, нагнетаемым журналистами, особенно после теракта. Что, в свою очередь, повышает вероятность самоубийственных внешнеполитических мер. В целом подобное общественное невежество создает в Америке политическую конъюнктуру, падкую на экстремистские упрощения, лоббируемые заинтересованными сторонами, и неспособную взглянуть на заведомо усложнившуюся после «холодной войны» глобальную обстановку с разных точек зрения.

Шестая ахиллесова пята, связанная с предыдущей, – всё больше буксующая и партизанящая политическая система. Политические компромиссы стало труднее распознавать отчасти потому, что в СМИ, особенно на телевидении, радио и в политических блогах, всё больше преобладает язвительный партизанский дискурс, тогда как относительно неинформированные массы питают слабость к манихейской демагогии. В результате политический паралич мешает принять необходимые меры, как в случае с сокращением дефицита бюджета, и Америка предстает в глазах мировой общественности неспособной справиться с острыми социальными проблемами. Более того, существующая политическая система Америки – сильно зависящая от финансовых вложений в политические кампании – всё больше подвержена влиянию обеспеченных, но узкомотивированных местных и зарубежных лоббистов, готовых использовать существующую политическую структуру в своих интересах за счет национального. Хуже всего, согласно скрупулезному исследованию корпорации RAND (James Thomson, A House Divided, 2010, p. 17), что «такой глубоко укоренившийся в политической поляризации процесс маловероятно (если вообще возможно) повернуть вспять. <...> Наша страна стоит на пороге долгой политической войны между левыми и правыми».

Перечисленные шесть поводов для беспокойства играют на руку тем, кто и так убежден в неизбежном закате Америки. Они же провоцируют нелестные сравнения с патерналистской опекой «от колыбели до могилы», сложившейся в относительно благополучной Европе. Европейскую модель, занимающую в последние десятилетия более высокий международный статус благодаря совокупной торгово‑финансовой мощи Евросоюза, в последние годы многие считают более справедливой в социальном отношении, чем американскую. Однако при ближайшем рассмотрении становится очевидно, что и европейская система не лишена некоторых из вышеупомянутых недостатков американской, чреватых серьёзными последствиями в долгосрочной перспективе. В частности, сперва греческий, а затем и ирландский кризис задолженности 2010 года и их совокупные последствия дали понять, что патернализм и социальная щедрость европейской экономической системы потенциально неустойчивы и могут поставить под угрозу финансовую состоятельность Европы. Руководство Великобритании, придя недавно к тому же выводу, начало принимать жесткие меры по резкому сокращению программ социальной поддержки.

В то же время, как уже упоминалось ранее, несомненно, в Европе уровень социального равенства и мобильности выше, чем в Америке, несмотря на закрепившуюся за Штатами репутацию «земли возможностей». Европейская инфраструктура (особенно экологичный общественный транспорт – например, скоростные поезда) на голову выше ветшающих американских аэропортов, вокзалов, дорог и мостов. Кроме того, население Европы лучше разбирается в географии и международных событиях и потому хуже поддается нагнетанию обстановки (несмотря на существование крайне правых националистических и расистских партий), а значит, и международным манипуляциям.

С другой стороны, бытует мнение, что будущее за Китаем. Однако учитывая его социальную отсталость и политический авторитаризм, конкурировать с Америкой за роль образца, на который будут равняться относительно более благополучные, современные и демократичные страны, он не в состоянии. Однако, если Китай не свернет с начатого пути и избежит крупного экономического или социального краха, он может оказаться главным соперником Америки в борьбе за глобальное политическое влияние и даже в конечном итоге за экономическое и военное могущество. Далекая от эгалитаризма, материалистически мотивированная динамика китайской модернизации уже сейчас представляет привлекательную модель для тех регионов, где недоразвитость, демографическая и этническая напряженность, а в некоторых случаях пагубное колониальное наследие в совокупности приводят к неискоренимой социальной отсталости и бедности. Для этой части человечества противостояние демократии и авторитаризма – вопрос второстепенный. Наиболее вероятную конкуренцию Китаю могла бы составить развивающаяся демократическая Индия, однако учитывая необходимость преодоления ключевых социальных проблем, таких как неграмотность, голод, бедность, ветхость инфраструктуры, Индии до соперничества с Китаем на равных ещё далеко.

3. Сильные стороны Америки

Приведённая выше таблица, обобщающая сильные и слабые стороны Соединённых Штатов, позволяет сделать основополагающий вывод относительно способности американского строя выдерживать конкуренцию на мировом уровне: в обозримом будущем (то есть в ближайшие два десятилетия) править балом по‑прежнему предстоит Америке. Очевидные недостатки вполне преодолимы, если на полную мощь задействовать следующие шесть сильных сторон – общую экономическую мощь, инновационный потенциал, демографический динамизм, стремительную мобилизацию, географическую базу и привлекательность демократии. Данность, с которой модные нынче рассуждения о развале американского строя стараются не считаться, состоит в том, что упадок Америки далеко не предопределен.

Первым пунктом в списке сильных сторон США идет их общая экономическая мощь. Американская экономика по‑прежнему с большим отрывом опережает остальные страны. Только Евросоюзу как экономическому объединению удается слегка вырваться вперед, но при этом западноевропейская модель отличается более высоким уровнем структурной безработицы и более низкими темпами роста. Гораздо существеннее для прогнозов то, что, несмотря на резкий экономический рывок Азии, основная доля в мировом ВВП уже не первое десятилетие принадлежит США (см. Таблицу 2.3)[6]. 14 триллионов долларов их ВВП за 2010 год составляют свыше 25% общемировых показателей, тогда как на долю их ближайшего соперника Китая приходится чуть более 9% мирового ВВП (6 триллионов долларов). По подсчетам Фонда Карнеги, если в 2010 году ВВП Штатов не дотягивает до ВВП Евросоюза на 1,48 триллиона долларов, то в 2050 году ВВП Штатов будет превышать ВВП Евросоюза на 12,03 триллиона, а в цифрах ВВП на душу населения разрыв между Штатами и Евросоюзом увеличится с 12 723 долларов в 2010 году в пользу Америки до 32 266 долларов в её же пользу в 2050 году.

Согласно текущим прогнозам, Китай, в основном благодаря гигантской численности своего населения, в пределах XXI века обгонит США по общим экономическим показателям – по оценкам Фонда Карнеги, это произойдет около 2030 года. По сходным причинам, пусть и более медленными темпами, Индия в ближайшие сорок лет также должна подняться в рейтинге мирового ВВП. Однако ни Китаю, ни Индии не суждено приблизиться к показателям США по ВВП на душу населения (см. Таблицу 2.4). Таким образом, ни Китай, ни Индия, ни Европа не сравнятся с США по мощному сочетанию общих объемов ВВП и в расчете на душу населения. Это экономическое преимущество – при условии что Америка воспользуется и другими своими активами – позволит Штатам сохранить свое влияние на мировую экономику и системную привлекательность, а также по‑прежнему притягивать талантливые умы со всего мира.

Экономическому процветанию Америки частично способствует и второй пункт в списке сильных сторон: преимущество в области инновационных технологий, обеспечиваемое культурой предпринимательства и превосходством высших учебных заведений. Всемирный экономический форум ставит Соединённые Штаты на четвертое место по конкурентоспособности в мире после Швейцарии, Швеции и Сингапура, а в рейтинге наиболее инновационных экономик, составленном Бостонской консалтинговой группой, Штаты опередили все крупные экономики за исключением Южной Кореи.

Таблица 2.5

Качественная оценка Соединённых Штатов и развивающихся стран[7]

Средний рейтинг по совокупности экономических показателей

Усреднённый мировой рейтинг на основе индексов предпринимательской деятельности, экономической конкурентоспособности и торговой логистики

Средний рейтинг по социально‑экономическим показателям

Усреднённый мировой рейтинг на основе индексов коррупции, развития человеческого потенциала, образования и свободы прессы

Кроме того, из сравнительной оценки других, «более мягких», аспектов социальной стабильности следует, что США по‑прежнему удерживают достаточно высокое положение в ключевых качественных категориях, по которым оцениваются системные успехи в других ведущих странах (см. Таблицу 2.5). Несколько тревожит, что Америка не на самом верху, однако в краткосрочной перспективе гораздо важнее, что основные претенденты на роль мировой элиты значительно отстают по большинству показателей. Ещё одно доказательство в пользу утверждения, на котором мы подробнее ещё остановимся: в ближайшем будущем у Америки не предвидится достойной замены, способной как на силовые, так и несиловые меры во внешней политике.

Крайне примечательно в этом отношении первенство Америки в сфере высшего образования: согласно рейтингу ведущих мировых университетов, составленному шанхайским университетом Цзяотун, восемь университетов из первой десятки находятся в Америке, равно как и семнадцать из первой двадцатки. Эти вузы обеспечивают Америке научно‑техническую базу, благодаря которой она удерживает экономическое – и даже военное – лидерство в освоении промышленных технологий и продукции будущего. Кроме того, они способствуют сосредоточению человеческого капитала в стране, поскольку ведущие ученые‑исследователи, инженеры и предприниматели со всего мира иммигрируют в США, стремясь полностью реализовать свой образовательный и экономический потенциал. Поэтому американцам не следует забывать, насколько от доминирования Штатов в сфере высшего образования зависит внутренняя стабильность экономики, а также международный престиж и влияние страны.

Третье преимущество Америки – относительно крепкая демографическая база, особенно в сравнении с Европой, Японией и Россией. Большая численность населения (318 миллионов человек), несомненно, дает Америке ощутимый глобальный вес. Кроме того, Штатам не приходится переживать из‑за демографического старения населения и даже демографического спада, наблюдающегося почти на одинаковом уровне в остальных странах. Согласно прогнозам ООН, к 2050 году население США достигнет 403 миллионов, 21,6% из которых будут старше 65 лет. За этот период население ЕС уменьшится с 497 до 493 миллионов, 28,7% из которых перешагнут 65‑летний рубеж. Прогноз для Японии потрясает ещё больше: численность населения сократится со 127 миллионов в 2010 году до 101 миллиона в 2050 году, 37,8% из которых будут старше 65 лет к середине века (см. Таблицу 2.6).

Одна из причин этого преимущества – способность Америки привлекать и ассимилировать иммигрантов (несмотря на недавнюю волну недовольства среди населения). В настоящее время коэффициент миграционного прироста в Америке равен 4,25 на тысячу человек населения – по сравнению с 2,19 в Германии, 2,15 – в Великобритании, 1,47 – во Франции, 0,28 – в России и 0,34 – в Китае.

Способность привлекать и ассимилировать иностранцев, с одной стороны, укрепляет демографическую базу Америки, а с другой – улучшает долгосрочные экономические перспективы и повышает международный престиж. Поддавшись анти‑эмигрантским и ксенофобским настроениям, Америка рискует поставить под удар свою притягательность, обладающую несомненным значением для американского динамизма, процветания и перспектив.

Четвертое преимущество Америки – способность к стремительной мобилизации. Её демократия традиционно долго раскачивается, однако затем народ мобилизуется перед лицом опасности, демонстрируя сплоченность действий. Так происходило в войну, когда под лозунгом «Помни Перл‑Харбор!» Америка превратилась в единый военно‑промышленный комплекс. Затем умами народа завладела лунная программа, вызвав небывалый всплеск технического прогресса. Текущие проблемы Америки требуют такого же объединения усилий, притом что некоторые из её слабых сторон представляют собой готовые направления действий для социальной мобилизации на основе социально конструктивных задач. Одна из самых очевидных целей – обветшавшая и устаревшая инфраструктура. Другая, вполне вероятно, – «зеленая» Америка, достойный ответ глобальному потеплению. Если президент сумеет заручиться народной поддержкой, материальные активы Америки в сочетании с её предпринимательскими талантами можно направить на необходимые внутренней экономике преобразования.

В‑пятых, несомненным преимуществом Америки перед некоторыми ведущими державами выступает географическая база, отличающаяся уникальной безопасностью границ, богатством природных ресурсов, стратегически выгодным расположением и площадью территории, а также национальной целостностью населения, не подверженного этнической розни. Кроме того, Америке не угрожают территориальные притязания соседей. Северная соседка – её союзница и в социальном отношении являет собой, откровенно говоря, более удачный пример аналогичного образа жизни. Заодно Канада прикрывает Америку с севера, обеспечивая безопасность. Американские земли богаты природными ресурсами, от минеральных до сельскохозяйственных и растущих энергетических, большая часть из которых, особенно на Аляске, пока не разработана. Два главных океана планеты, между которыми расположена Америка, служат дополнительным защитным барьером, а океанские побережья – воротами морской торговли и, при необходимости, плацдармом для переброски войск и боевой техники на заморские территории. Ни одна другая ведущая страна мира не обладает всеми этими преимуществами, которыми можно пользоваться как на постоянной основе, так и в случае необходимости.

Шестым пунктом в списке сильных сторон Америки идет её ассоциация с набором ценностей (права человека, свобода личности, политическая демократия, экономические возможности), которые подтверждаются её населением и за долгие годы упрочили её глобальный статус. Америка давно научилась играть на этом идеологическом преимуществе, используя его, в частности, для завоевания победы в «холодной войне». Однако после её окончания блеск Америки несколько померк – причиной тому послужило в основном широкое неодобрение мировой общественностью вторжения в Ирак в 2003 году и связанных с этим действий. Несмотря на это, американская демократия по‑прежнему не утратила привлекательности в глазах широких масс. Например, согласно исследованию, проведённому в 2010 году Исследовательским центром Пью в рамках проекта оценки глобального отношения (Global Attitudes Project), в 2007 году показатели симпатий находились на самой низкой отметке за десятилетие – в таких странах, как Индонезия, Штаты вызывали расположенность лишь у 29% населения, и даже у союзниц, таких как Германия, только 30% симпатизировали Америке. Однако в 2010 году рейтинг опять взлетел вверх: в Индонезии симпатией к Америке прониклись 59% населения, в Германии – 63%.

Соответственно снова стать олицетворением демократических традиций в глазах международной общественности для Америки вполне возможно и весьма желательно. Подобные ценности являлись и могут являться одним из её преимуществ, особенно в сравнении с авторитарными государственными режимами Китая и России. Неспособность этих двух держав похвастаться привлекательной для остальных народов мира политической идеологией (несмотря на безуспешные потуги Советского Союза добиться этого во время системного соперничества с Соединёнными Штатами) тоже играет Америке на руку в долгосрочной перспективе. И хотя у одних односторонние внешнеполитические действия Штатов вызывают недовольство, другие опасаются, что стремительный упадок США и уход в изоляцию помешают стабильному распространению глобального экономического развития и демократии в мире.

Перечисленные шесть основополагающих преимуществ могут послужить Америке мощным трамплином для назревшего идейного обновления. Однако наиболее сложной составляющей этого обновления остается срочная необходимость корректировать уже замеченные и чреватые серьёзными последствиями системные недочеты. Это не просто какие‑то таинственные исторические детерминанты, а скорее постоянная нехватка политической воли и общенационального согласия, необходимых, чтобы справиться с теми проблемами, которые угрожают долгосрочным перспективам Америки.

Американцы отдают себе отчет, насколько важны для будущего внутреннего благополучия страны и сохранения конструктивного международного влияния радикальные экономические реформы – финансовой сферы в частности, а также уравновешивание налогов и бюджета. Продуктивное исправление недостатков системы среднего образования также поможет упрочить долгосрочные экономические перспективы, поскольку качественные улучшения в этой области позволят справиться со многими упомянутыми выше недостатками (в частности неравенством, отсутствием социальной мобильности и общественной неосведомленностью). Для того чтобы сбалансировать бюджет, провести финансовые реформы и справиться с вопиющим неравенством распределения доходов, потребуются непопулярные компромиссные меры в области льгот, налогов и норм. Только ощущение необходимости чем‑то жертвовать сообща ради будущего благополучия страны обеспечит требуемую солидарность на всех общественных уровнях.

И наконец, для успешного самообновления Америке необходима фундаментальная смена приоритетов в социальной культуре – в восприятии американцами своих личных амбиций и этического содержания своей национальной «мечты». Действительно ли конечным мерилом хорошей жизни является приобретение материальных благ, далеко выходящих за рамки требований комфорта, удобства и самоудовлетворения? Могут ли спокойно и настойчиво проводимые внутренние реформы превратить Америку в образец разумного общества, где на основе производительной, энергичной и инновационной экономики формируется более здоровое в интеллектуальном, духовном и культурном отношении общество? К сожалению, подобная далеко идущая переоценка смысла хорошей жизни возможна только после серьёзной встряски, в результате которой народ осознает, насколько опасен для страны нынешний путь, ведущий через погоню за изобилием к пропасти глобального банкротства.

Следующие несколько лет позволят частично заглянуть в будущее. Если затянувшийся политический тупик и партизанство продолжат парализовать национальные интересы, мешая социально справедливому распределению затрат на обновление страны, оставляя без внимания опасную социальную тенденцию увеличения разрыва доходов, игнорируя опасность, которой подвергается статус Америки в глобальной иерархии, то тревожные прогнозы относительно упадка Соединённых Штатов превратятся в диагноз. Однако этого ещё можно избежать. Учитывая остающиеся у Америки козыри и доказанную способность наваливаться на проблему всем миром, ситуацию ещё можно исправить. Так уже происходило после Великой депрессии, во время Второй мировой и в 1960‑х во время «холодной войны», – почему бы не проделать то же самое снова?

4. Долгая имперская война Америки

Если крах 2007 года послужил стимулом осознать необходимость кардинального пересмотра некоторых основополагающих особенностей американского строя, внутренних ценностей и государственных интересов, то 11 сентября также должно побудить Америку серьёзно задуматься, насколько разумно она распорядилась уникальными возможностями, подаренными ей мирным, но при этом геополитически выгодным для нее исходом «холодной войны».

Сейчас ничего не стоит забыть, чем в действительности грозили человечеству долгих четыре с половиной десятилетия «холодной войны». В любой момент она могла из «холодной» перейти в «горячую», одним ударом уничтожив руководящую верхушку США и превратив в пепелище половину Штатов и Советского Союза. «Холодная война» была холодной лишь номинально: хрупкая система взаимного сдерживания зависела от благоразумия нескольких конкретных лиц.

После распада Советского Союза в 1991 году Соединённые Штаты стали властвовать безраздельно. Их политические ценности и социоэкономическая система вызывали всеобщее восхищение и служили объектом подражания. Её международному престижу ничто не угрожало. Отношения с заокеанской союзницей Европой строились уже не на объединяющем чувстве страха, а на вере в расширенное атлантическое сообщество, в составе которого Европа должна была стремительно двигаться к собственному более аутентичному политическому единству. На Дальнем Востоке на вершину международной иерархии постепенно поднималась Япония – ближайшая союзница Штатов в Азиатском регионе. Опасения, что японская «супердержава» перекупит крупнейшие американские компании, постепенно растаяли. Дипломатические отношения, установленные с Китаем в 1978 году, продолжали крепнуть, и Китай даже стал партнёром Штатов в противостоянии Советскому Союзу, когда в 1980 году тот ввел войска в Афганистан. Америка стала относиться к Китаю более благосклонно, теша себя иллюзиями, что отсталость Китая ещё долго не позволит ему выбиться в серьёзные соперники.

Таким образом, Америка выступала в массовом сознании мировым экономическим двигателем, политическим примером, социальным маяком и не имеющей себе равных верховной владычицей. Пользуясь этим статусом, она почти сразу же возглавила успешную мировую коалицию по выведению иракских войск из захваченного Кувейта – при поддержке России, содействии Китая и участии Сирии, не говоря уже о сотрудничестве традиционных союзниц Америки. Однако в последующие годы Штаты упустили момент и не сумели распутать клубок палестино‑израильского конфликта. Со времен войны 1967 года ближневосточная проблема превратилась в силу господства Штатов в этом регионе, скажем так, в лично американскую. Однако, если не считать выдающегося успеха президента Картера, сумевшего добиться подписания израильско‑египетского мирного договора, Соединённые Штаты даже в период глобального верховенства времен 1990‑х играли в регионе достаточно пассивную роль. После того как в середине десятилетия противником мирного урегулирования был убит рационально мыслящий премьер Израиля Ицхак Рабин, Штаты (в последние полгода восьмилетнего президентства Клинтона) предприняли запоздалую и тщетную попытку возобновить переговоры между Израилем и Палестиной – довольно вялую, надо сказать.

Вскоре после этого на страну обрушилась трагедия 11 сентября 2001 года – апофеоз всё более ужесточающихся в течение 1990‑х атак «Аль‑Каиды» на американские объекты. Трагические события спровоцировали три ответные реакции со стороны Соединённых Штатов. Во‑первых, президент Джордж Буш‑младший начал военную кампанию в Афганистане, целью которой было не только сокрушить «Аль‑Каиду» и свергнуть власть прикрывавших её талибов, но и установить в Афганистане современную демократию. Затем, в начале 2002 года Буш одобрил военную операцию, предпринятую премьер‑министром Израиля Шароном (которого Буш называл «человеком мира») с целью уничтожить Организацию освобождения Палестины на Западном берегу Иордана. В‑третьих, весной 2003 года Буш ввел войска в Ирак на основании неподтвержденных обвинений в связях Ирака с «Аль‑Каидой» и обладании «оружием массового уничтожения». В результате всего вышеперечисленного выросло недовольство мировой общественности действиями США на Ближнем Востоке, упрочился региональный статус Ирана, а Америка увязла в двух нескончаемых войнах.

К 2010 году афганская и иракская войны уже вошли в число самых долгих за всю американскую историю. Первая, развязанная в считанные недели после нью‑йоркских терактов (беспрецедентных для Америки по количеству жертв среди мирного населения), представляла собой одобренный народом военизированный отпор, призванный уничтожить ответственную за теракт группировку «Аль‑Каида» и свергнуть в Афганистане движение «Талибан», укрывавшее преступников. Второй затянувшейся войной обернулось введение войск в Ирак в начале 2003 года, получившее поддержку за рубежом только от конформистского премьер‑министра Британии и от Израиля, тогда как остальные союзники Америки в большинстве своем выступали против либо выражали скептицизм. Свои действия президент США оправдывал необоснованными подозрениями, которые через несколько месяцев растаяли в воздухе, поскольку наличие оружия массового уничтожения в оккупированном американскими войсками Ираке так и не было подтверждено. Поскольку основное внимание президент Буш уделял иракской войне, война в Афганистане почти на семь лет отошла на второй план.

У обеих войн имелась одна общая черта: они представляли собой экспедиционные военные операции на вражеской территории. В обоих случаях правительство Буша не особенно учитывало сложную культурную обстановку, давние этнические распри, порождающие конфликты внутри конфликтов, напряженные отношения с соседями по региону (особенно с Пакистаном и Ираном), нерешенные территориальные разногласия – все это серьёзно усложнило действия США в Афганистане и Ираке, а также способствовало дальнейшему распространению антиамериканских настроений в регионе. И хотя непосредственная интервенция напоминала характерные для XIX века карательные имперские экспедиции против примитивных и зачастую разрозненных племен, развернувшаяся параллельно война с народным возмущением, всколыхнувшимся в эпоху массового политического пробуждения, оказалась, как с прискорбием убедились Соединённые Штаты, куда более затяжной и затратной. И наконец, в эпоху глобальной прозрачности безоговорочная победа, достигнутая бесчеловечными методами, уже не приветствуется. Даже Россия, без зазрения совести уничтожившая сотни тысяч афганцев и превратившая в беженцев несколько миллионов, не пошла на крайние меры, которые обеспечили бы ей окончательную победу.