Текст книги "Газета Завтра 765 (29 2008)"
Автор книги: "Завтра" Газета
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Владимир Бондаренко ЗАМЕТКИ ЗОИЛА
Илья Бояшов не любит писать длинные романы. Это не хорошо и не плохо – это факт. Но что еще вернее, Илья Бояшов не любит писать плохие романы: надуманные, скучные, утопающие в бытовых подробностях. Он пишет о молодых годах Рюрика (новый роман «Конунг»), об армаде российских кораблей, нацеленных на Америку («Армада»), о похождениях кота («Путь Мури»), о плуте и монахе («Повесть о плуте и монахе»). Но всегда он пишет о героическом сознании, о человеческой истории.
Новый роман Бояшова "Танкист и "Белый тигр" – это прежде всего метафизический роман о русском герое, гротеск и фантазия, высокая мистика и сюрреализм. Но, с другой стороны, – самый последовательный и дотошный реализм в изображении человека. Можно сравнить этот роман не только с "Повестью о настоящем человеке" Полевого, но и с книгой "Как закалялась сталь" Николая Островского. Схожи их герои – стремлением к победе. Я надеюсь, эта книга Бояшова получит премию "Большая книга", если её устроители на самом деле хоть в малой мере сопереживают нашему государству. Читателю нужны такие книги.
Роман – о Великой Отечественной войне, захватывающий, мистический, героический, технократический. Фронтовой роман об обгоревшем в танке на Прохоровском поле Иване Ивановиче Найденове, о приговоренном жуткими ранами к смерти, но приговоренном самим Богом войны к непрекращающемуся сражению с немцами до полной победы. Был у заговоренного от смерти обгоревшего русского танкиста, которого и прозвали Ванька-Смерть, свой личный враг – "Белый тигр", немецкий чудо-танк, наводивший ужас на целые войсковые соединения, умудряющийся разделаться за бой с дюжиной русских танков. Этот "Белый тигр", в отличие от нашего Иван Ивановича, не был даже человечески персонифицирован. Были в нём люди, или не были, оставалось тайной. Или это древний мистический восточный белый тигр, одно из божеств войны, явился на русские поля побороться в поединке с русским сверхгероем? Или это воплощение древнего арийского немецкого духа? Кто знает…
Весь роман – это древнерусская былина о поединке Ивана Ивановича с Белым тигром. Древнерусская сага о вечной борьбе со Злом. А боги, даже самые зловещие и жестокие, бессмертны, "Белый тигр" и после мая 1945 года затаился где-то на американской стороне. К его тайной берлоге и направил свой танк Ванька-Смерть, минуя все разделительные линии между нами и американцами. Всё готовилось к последнему бою. "Ванька смотрел на небо: танковый Бог, как всегда, улыбался. Танкошлем Господа был подобен горе. Рычаги небесного танка ушли в бесконечность. Башня "тридцатьчетверки" заслонила Вселенную. Бог катил следом, гремели космические катки… Старенький, кое-как залатанный Иваном Ивановичем танк имел удивительное чутье… Монстр ожидал теперь уже за Миловцем… Дьяволы в башне вовсю крутили маховик наводки и доставали из боеукладки кумулятивный…"
Пожалуй, всё действие книги, каким бы напряженным и захватывающим ни было, – не более чем прелюдия к открытому финалу. К вечному бою русского танкиста с дьяволами любых мастей. И пусть прочищенный дьяволами чудовищный ствол "Белого тигра" был готов к схватке с кое-как залатанным танком. "Хлебнувший огня и дыма танкист в черной от пятен, не по росту шинели, весь обвешанный медалями и орденами, не сомневался – для удара хватит и этой устаревшей, трогательной вагонетки… – Жми, Иван! – грохотала небесная музыка. – Жми!.. Он никуда не делся!
И Ванька жал…"
Конец романа, позади остались и многочисленные подвиги Ивана, пусть сам маршал Рыбалко обещал Ваньке, что тот получит свою Звезду Героя, пусть Ванька стал уже офицером, легендой армии. Его не интересовали награды и звания, не интересовали даже все генералы и маршалы, то суетящиеся перед ним, то гнавшие его взашей. "Всей больной и воспаленной душой своей, всем изломанным существом Ванька рвался на Запад, влекомый той единственной мелодией ненависти, которая так его распаляла"…
"Танкист и "Белый тигр" – не только историко-фантастический роман о танкистах Великой Отечественной. Это – миф о России в целом, утопия о всех предстоящих сражениях, этакое неожиданно появившееся – опять в период нашего всеобщего спада и поражения – "Слово о полку Игореве".
Сила романа – еще и в его достоверности. Илья Бояшов – не только преподаватель Нахимовского военно-морского училища, не только историк, проработавший в Военно-морском музее, он – специалист по военной технике времен второй мировой, прежде всего – по танковой технике. Его героико-фантастический роман, его былинную утопию о поединке Ивана с Белым Чудищем – можно читать как техническое пособие для современных танковых училищ. Фантазер и мистик не написал ни строчки неправды. Все номера танков, все цеха заводов, все имена командиров наших и немецких танковых соединений, все характеристики противотанковых пушек, самоходок и "майских жуков" соответствуют истине. Хоть диссертацию защищай. Автор даже, в кои веки, после конца мистического романа, как в научной монографии даёт все сноски и объяснения о весе и бронебойности снарядов, о тактике сражений.
Книга читается на одном дыхании, получше всяких детективов и ужастиков, при этом у неё, что редко встречается даже у талантливых авторов, есть герой и есть великий замысел. Значит, и книга немалая. Одна из лучших книг начала третьего тысячелетия. Жуткий карнавал войны, из которого, к тому же, отчетливо прописывается вечная русская идея.
Илья Бояшов как-то признался: "В "Танкисте" по аналогии с "Моби Диком" Германа Мелвилла, который я очень люблю, описывается вечное противостояние добра и зла." На основании этих слов Бояшова – так же, как ранее из-за его признания в любви к кино Кустурицы, – лихие критики стали выводить "Путь Мури" из кино Кустурицы, а "Танкиста…" – из "Моби Дика". Так легче, чем обнаружить у себя в России нечто новое, чем обнаружить некие архетипические русские былинные корни. И на здоровье, пусть любит Илья Бояшов и кино Кустурицы, и "Моби Дик" Мелвилла, но вечные скитания мелвилловского кита мало напоминают танковые сражения из романа Ильи Бояшова. Да и герой его Ванька Смерть не по миру носится, а западную мифическую заразу истребляет. За что ему и спасибо. Жми, Илья!
Андрей Смирнов В СУМЕРКАХ МАТРИЦЫ
ВИС ВИТАЛИС. «Делай Что Должен» (Wildcats records) 2008
Всё, к чему я шел, оказалось блефом
В мире, живущем по Карнеги и Грефу,
И я топчусь на месте, как клоун нелепый,
Брошен и пуст. Не злак, а плевел.
Я так и не сумел смотреть на вещи просто,
Так и не в силах никого назвать боссом,
Так и не смог стать ни слепцом, ни блядью,
По ходу, с реальностью я не поладил,
И вот я стал наблюдателем.
Предателем Мира. Его неприятелем.
И как там клево всё это ни кажется
Я здесь потому, что вокруг нас – Матрица,
И кажется, я знаю, чем кончится шоу.
Не думаю, что хорошо, но
Что мне пока делать – лишь петь.
И ждать.
И наблюдать.
ЛЕТ ПЯТЬ НАЗАДпроект «SixtyNine» стал открытием независимой сцены. Вис Виталис и его группа произвели огромное впечатление на радикальную молодежь, вольных интеллектуалов. Песни-послания своей остротой, точностью, по-настоящему задели за живое. Помню, как обнаружил подборку текстов Виса на одном национал-патриотическом сайте, с курьёзно-показательным предисловием – мол, к рэпу относимся отрицательно, но эти тексты стоит того, чтобы с ними ознакомились наши читатели. Сингл «В белом гетто» и альбом «Выживу стану крепче» разлетались как горячие пирожки, подтверждая крепость проекта и его большой массовый потенциал. «Правда жизни» от Виса стала интересна и далёкой от оппозиционной политики публике. Наконец, выход на широкую аудиторию: снятый на свои средства клип на программную песню «В белом гетто» несколько месяцев продержался в десятке лучших русских клипов МТВ.
Но пробить стену шоу-бизнеса всё-таки не удалось. Как итог – "SixtyNine" был распущен, последовало несколько лет молчания. И, наконец, новое наступление, уже в качестве проекта "Вис Виталис".
В ноябре прошлого года был выпущен сингл "Прекрасное далеко", предваривший выход альбома. Одноимённая песня вошла в саундтрек сериала "Бешеная". Сам альбом сначала был вывешен в свободном доступе в интернете, к выходу основательно подчищен, а в трек-листе вместо "Next level" появилась "Моя боль сильнее меня".
С наскока сложно определить, в чём отличие "Вис Виталис" от "SixtyNine". Выступает Вис совсем не один, более того, коллектив пополнился состоявшимися гражданами из иных сред, на гитаре теперь культовый персонаж московского андеграунда Экзич, известный по десятку проектов, ныне также "Ожог" и "Регион-77".
На месте и фирменная многоликость, когда проявления не сводимы к рэп-стилю. Гитарный фанк соседствует с рок-элементами, даб сменяет трип-хоп. А тексты вновь хочется растащить на цитаты, Вис последователен: "Каждое законченное предложение, каждая строчка должна быть принципом, лозунгом, сентенцией".
Впрочем, на одном из последних концертов наблюдал как поклонники группы из числа "партийных" активистов выразили недовольство новым проектом. Усмотрели отход от протеста, сдачу позиций. Да, на альбоме "Выживу стану крепче" было больше явной негативной экспрессии, вроде: "Не нравится – вот вам мой средний палец". Здесь социально-политические вызовы получают от Виса более глубокий мировоззренческий ответ. И саунд стал поплотнее, построже. Но радикализма меньше не стало. Иначе пластинка не заканчивалась бы выкликанием:
Так восстань, новый мир! Старый, будь уничтожен!
Я делаю то, что должен,
на чистый холст уже грунт наложен.
Прошлый мир негожий мне мал, я творю новый.
Как своеобразное признание бескомпромиссности, два солидных летних фестиваля не решились предоставить сцену Вису и С, три крупных дистрибьютора отказались распространять пластинку «Делай Что Должен», а интернет-магазин «Озон» предпочел не связываться с проектом на онлайн-просторах.
"Белое гетто" – это не просто дно, социальная ловушка, но глобальная Матрица. Вис давно пояснял, что гетто – это не только "резервация, когда людей загоняют в четко описанное пространство и разными методами не дают оттуда вырваться. На самом деле это еще и географическое пространство, и экономическое, психологическое, моральное". И подлинным ответом выступает не просто социальный бунт, но самопреодоление. Протест против себя как животного куда важнее. А оным можно запросто остаться и в стойке бунтаря, что показал недавний опыт "цветных революций". Это усложняет выбор, требует умения отвечать за свои слова. В конечном счёте, стойкая твёрдая позиция вызывает наибольшее количество атак со стороны "хозяев дискурса". Но с другой, именно осязаемая вертикаль даёт шанс не сдаться, держать голову высоко даже при тотальном давлении. Вис обращается к тем, кто "в детстве верные книги читал" и не забыл их.
Кстати, о цитатах. Их традиционно хватает, некоторые впрямую служат аннотацией к пластинке, иные скрыты в ткани песен. Цитируя, Вис не прикрывается авторитетом великих. В некоторых случаях, скорее, многократно усиливает "мессидж". Взгляды ушедших героев требовательно смотрят на слушателя. Название альбому дала максима Марка Аврелия, можно дополнить ещё одним стоиком Сенекой: "Жизнь – как пьеса: не то важна, длинна ли она, а то, хорошо ли сыграна".
В знаменитом интервью "Элементам" Сергей Курёхин сделал ряд концептуальных обоснований: "Я хочу разделить постмодернизм на две части – обозначенный и интуитивный. Когда он интуитивен – он в сущности является модернизмом. Если говорить о моем опыте – я был уверен, что делаю что-то совершенно новое, то есть находился не в постмодернистских, а в чисто модернистских рамках. Ощущение свежести, которое возникало от совмещения несовместимых элементов, было совершенно революционное. Я не воспринимал это как постмодернизм. Те же, кто пытались делать то же самое с осознанных постмодернистских позиций, допускали совершенно неадекватное смешение культур. Вульгарный постмодернизм – это попытка соединения не стержней культур, но их периферий. Мне же казалось, что я понимаю именно основное смысловое значение культур, которые я объединял между собой. Я объединял сердцевины, которые в принципе, в основе все совершенно одинаковы. Поставьте себя на место художника, который одновременно любит Средневековье и Возрождение. Он автоматически становится постмодернистом. В общепринятом значении. Потому что истинный постмодернизм пока не имеет названия. Если вы любите и Бернара из Клерво и Эразма, Марка Бернеса и "Sex Pistols", вы должны понимать, что любите в них одну основу, которую вы цените и знаете. А если вы берете рассудочно, холодно, внешнюю сторону и совмещаете – получаете вульгарный постмодернизм. Любое эпигонство – это постмодернизм. Любые подходы к синтезу смыслов – это что-то другое".
У Виса очевиден определённый стержень, на который нанизываются отсылки к музыкальным стилям, религиозным доктринам, философским учениям, литературным опусам. Это не искусственное, расчётливое соединение, синтез продиктован личным опытом. В числе вещей, подвергающихся переосмыслению, и русский рок, который давно подвергается жестокой критике, во многом справедливой. Но это часть жизни Виса и его поколения, посему он работает с явлением. В каком-то смысле начинает там, где остановились былые кумиры, не выдержав проверки временем. "Я принимаю бой", – Вис может повторить на полном основании. И в этом бою важны даже не заученные формулы, но правильно заданные вопросы, адекватная интонация. Не случаен римейк кормильцевского "Кто я? Где я? Куда я?".
Вис не боится задавать неудобные вопросы, из-за которых в уютно обставленном мире начинается настоящий сквозняк и оказывается, что фундамент общества довольно шаток, а ценности откровенно ничтожны.
Диск посвящён "памяти Ильи Кормильцева и поколению, родившемуся в семидесятые". При чтении легко сделать мрачную ошибку и прочитать как "памяти поколения".
Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко
Да нет, не выпросили…
Нас выкрасили да выбросили всем свой срок,
Сколько осталось нас, затихло сколько,
Кто лег в девяносто третьем на Пресне
От контрольного выстрела сколько голов треснуло,
Скольких Чечня склевала клювом железным,
Сколько нас отчаялось, чистых и честных…
Сухарики черные яблочки моченые,
Где наших девчонок талии точеные,
Разбитое наголову поколение
Семидесятых годов рождения.
Или «Прекрасное далёко3», очередная аллюзия на знаменитый фильм, где финальная беседа школьников с девочкой из будущего, сопровождается жуткой хроникой девяностых:
…Боря станет знаменитым художником…
…Танки правительственных сил возобновили около 16.00 обстрел верхних этажей Белого Дома.
…Есть жертвы и их немало.
…Он четыре часа прикрывал отход раненых. Обложился трупами и прикрывал, вел огонь.
…Его выставки будут проходить не только на Земле, но и на Марсе. И на Венере…
…Террор посеял в России ужас и отчаяние.
Но звонок в Матрицу тревожит. Аудитория «попавших под паровой каток девяностых» собирается. В своё время в отечественной литературе проявилась генерация «сорокалетних». Сегодня новые сорокалетние всё активнее заявляют себя и в культуре, и в жизни в целом. Вис один из тех, кто пытается расшевелить своё поколение. Пробудить и заставить веско и внятно высказаться. Одна из композиций пластинки носит название «Между собакой и волком», вслед знаменитому роману Саши Соколова. Само выражение представляет собой дословный перевод с французского и означает «сумерки». У Виса это сумерки Матрицы, в которых надо держаться, суметь выстоять и начать действовать.
Так что, делай, что должен. И будь, что будет…
Юрий Алябов ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ! В Москве прошёл Летний Сезон музыкального театра «На Басманной»
В последнее время стало модно возрождать традиции. На фоне патриотической волны, столь мощно подстегнутой на чемпионате Европы по футболу российской сборной, взгляды поневоле устремляются и в другие области человеческой деятельности. Благо, недостатков в талантах на родных просторах никогда не было. Это касается, в том числе, и такой тонкой сферы творческой деятельности, как театральное искусство. И здесь наметились интересные тенденции. С одной стороны, замордованный псевдогламуром, попсой, шансоном и бандитскими киноразборками зритель, который уже давно оторвался от несущих всё это голубых экранов, с другой – театры и концертные залы, что постоянно должны поддерживать интерес к себе, удивлять и, желательно, восхищать, и куда этот зритель устремляется в поисках зрелищ.
Любопытную форму решения этой непростой задачи предложил московский музыкальный театр "На Басманной" п/р заслуженной артистки России Жанны Тертерян. Памятуя народную мудрость о том, что все новое – это хорошо забытое старое, дирекция театра обратилась к хорошо известной в России форме театральных представлений под названием "Летние театральные сезоны". Зародившись в начале двадцатого века, в основном, как развлекательное действо, летние сезоны быстро стали популярными у публики. Театральные антрепренеры, как правило, снимали в аренду дачные театральные помещения, приглашали туда интересных актеров, режиссеров, музыкантов, часто сочетая постановки с элементами рекламных шоу. В результате получался этакий симбиоз интересов, выгодный всем – представители артистического цеха получали площадку для творческих экспериментов, антрепренеры – дополнительную прибыль, а зрители – удовольствие от новых, необычных постановок. Не случайно в летних сезонах принимали участие такие заметные театральные фигуры того времени как Мейерхольд, Кузлин, Гардин, Эренберг. Именно там увидели свет такие постановки как "Саломея", "Пляски смерти" и ряд других. Причем одним из основных условий летних сезонов, их "фирменным" знаком, становились именно премьерные спектакли, подготовленные специально к этому событию.
Все вышеописанные принципы, заложенные в основу летних сезонов, коллектив театра "На Басманной" постарался не только сохранить, но и приумножить. В фойе камерного театра п/р Бориса Покровского, где проходил Летний Сезон, играл камерный квартет, создавая интимно-интеллектуальную атмосферу. А при этом симпатичные девушки – актрисы театра, в национальных костюмах, предлагали желающим квас и чай – традиционно русский летне-дачный продукт. Но подобное, на первый взгляд, странное сочетание европейской музыкальной классики с русским национальным бытом, совершенно не создавало ощущения эклектики. Наоборот, возникало ощущение легкого озорства, в хорошем смысле слова, хулиганства, столь необходимого при просмотре того репертуара, который ждал зрителей в зале – комических опер и оперетт. Музыка Доницетти, Оффенбаха, Моцарта, Кальмана – "золотой фонд" театра, знакомый любителям этого жанра уже не один год, обретала какие-то новые краски, акценты, нюансы. Легкие, бесхитростные истории героев, попадающих в разные забавные ситуации, и, конечно же, полное торжество добра в финале, – это как раз то, на что зритель реагирует с особым удовольствием.
Естественно, организаторы не могли остаться в стороне от одного из основных принципов летних сезонов – премьерного показа спектакля. В этом году поклонники театра увидели одноактную комическую оперу Карла Марии фон Вебера "Абу Гассан". Правда, первый его показ состоялся еще в марте, поэтому в рамках летних сезонов "Абу Гассана" нельзя считать абсолютной премьерой. Но, как говориться, лиха беда начало, и будем надеяться, что в будущем премьера, приуроченная к началу летних сезонов, станет особой "фишкой" театра " На Басманной". В комической опере Вебера, кстати, редко исполняемой не только в России, но и в мире, главный режиссер театра Жанна Тертерян представила в постановке Натальи Печерской ряд новых, молодых имен. Артур Марлужоков, Олеся Петровская и Сергей Котляр вполне уверенно чувствовали себя рядом с более опытными коллегами – Еленой Артамоновой и Виктором Леонтьевым. Несмотря на практическое отсутствие восточного колорита в музыке, создается полное ощущение ориентальности, которое возникает в основном, за счет декораций, костюмов и пластики. Особый респект сценографу Игорю Капитанову, художнику по костюмам и балетмейстерам Ирине Леваковой и Сергею Малышеву. Беззлобное плутовство известного хитреца Абу Гассана, успешно решающего свои финансовые проблемы, неожиданно смотрится довольно современно: что-то в этом есть от новорусского авантюризма. Не зря же говорят, что Россия – котел со значительной долей азиатского менталитета. Благодарные аплодисменты зрителей, стойко выдержавших неудобство душного зала (не работали кондиционеры) и глуховатой акустики – лучшее доказательство успешности постановки и можно смело утверждать, что репертуар театра пополнился еще одним, вполне достойным произведением.
"Король умер – да здравствует король!": на смену лету придёт осень, а с ней и новый сезон. Но хочется надеяться, что возрождение национальных традиций в театральном искусстве привлечет ещё не один коллектив, и, возможно, мы станем зрителями "Фестиваля летних сезонов".
