Текст книги "Газета Завтра 798 (62 2009)"

Автор книги: "Завтра" Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Лидер страны приглашает к себе крупнейшего конструктора и спрашивает, что нужно, чтобы продвинуть его уникальное изделие. Конструктор подробно, системно объясняет, что нужно сделать, какие проблемы решить, на какие затраты пойти. Лидер все выслушивает, все понимает, но с тех пор ничего не предпринимается, ничего. Лидер слетал на Ту-160 и приглашает к себе на дачу в Сочи экипаж этого дальнего бомбардировщика. Самолет вел командир дивизии. Наверное, если я лидер страны, я должен не просто устроить товарищеский ужин с пилотами, справиться, как дела, как здоровье, а должен вызвать командующего авиации и узнать о главных проблемах этого неблагополучного вида авиации, чтобы дальняя авиация хотя бы осталась в стране. А она не останется, ибо все эти полеты к Уго Чавесу вызывали только смех у американцев. Кондолиза Райс просто хохотала: "Кончайте летать на нафталиновых самолетах!" Какой итог посиделок в Сочи? Итог обеда какой? Никакого. Зачем это всё – для телекамер, что ли? Бесконечный пиар, показуха? Естественно, народу нужно показывать, что в стране есть ракеты, самолеты, что Президент отважный человек, в хорошей физической форме, что он набожный. За всем этим должна стоять какая-то суть, но ведь сути нет.

Кто-то надеется на силовиков, на сохранившуюся в них волю к власти и модернизации. Но можно ли верить в силовиков? МВД гнилое. Часть ФСБ полностью деструктивна. Военная разведка скукожилась. СВР "задвинута" на окраину всех процессов. Когда Президент привел в СВР Фрадкова и представил коллективу, один полковник с задних рядов выкрикнул: "Спасибо, товарищ Президент!" "Не понял, за что мне спасибо". "Спасибо, что прислали к нам Фрадкова. А ведь могли и Нарусову". С этого момента полковник вошел в историю внешней разведки.

Кризис пришел на заводы, производство вошло в его первую, очень сложную фазу. Доступ к кредитам почти полностью исключен. Кредиты дорогие и короткие. Некоторые заводы национализированы, но иностранцы после национализации заводов отказывают им в поставке станков: "Вы теперь государственные предприятия и станете изготовлять Бог весть какую военную продукцию". Когда на заводы приезжал Путин, вся его свита щелкала каблуками: мол, завалим заказами, обеспечим производство деньгами. Уехали – и ничего, полный ноль. Никаких заказов. Это был спектакль, разыгранный для одного человека.

Некоторые дальновидные директора надеются на зарубежные заработки: Китай, Алжир, Индия… Например, моторостроительные заводы в состоянии строить газовые турбины для энергетики, но им нужно построить большое производство для больших турбин. Нужны портальные станки большой мощности. Один станок стоит пять миллионов долларов. А их нужно десять или двадцать. Цикл производства станка в Японии – 22 месяца. Четыре месяца везти и собирать его. Но он заменяет десятки существующих станков. В масштабе государства – это абсолютно окупаемая акция, ибо появится серийное производство таких машин, которые позволят поднять производительность в два раза. У нас сегодня энергоемкость валового продукта в четыре раза больше, чем в мире. Сейчас Медведев издал указ по снижению энергоёмкости, но есть опасения, что он не будет выполнен. Ничего не делается. Если мы действительно хотим сократить затраты энергии, мы должны строить десятки новых заводов: газовые турбины, паровые турбины, трансформаторы, системы распределения, системы учета электроэнергии. Финансировать энергетические институты, чтобы оттуда выходили специалисты высокой квалификации. Не сделаем мы этого – указ Президента останется на бумаге. Всё равно, что издать указ, предписывающий 330 солнечных дней в году. Указ-то правильный… Кто-то ему посоветовал: дескать, давайте снижать энергозатраты, иначе нам крах. Американская цивилизация поставила подобную задачу, причем на уровне Президента США, – в два раза поднять энергоэффективность американской экономики. Значит, мы будем в восемь раз отставать от них по этому параметру. А цена энергии резко возрастает. Современный сверхскоростной станок потребляет энергии в разы больше, чем его недавние предшественники.

Почему наша автомобильная промышленность умрет? У нас обработка деталей автомобильного двигателя – 2 тысячи оборотов в минуту. У американцев универсальный станок режет со скоростью 20 тысяч в минуту. Производительность выше в десять раз. Цена труда в десять раз дешевле. А есть обрабатывающие центры, которые работают сразу же двадцатью фрезами. Там скорость – 300 тысяч оборотов в минуту. В 150 раз выше производительность труда, чем у нас. Вся наша технологическая база в стране никакого отношения к современной цивилизации не имеет, и мы ограничиваемся только лозунгами: "давайте лучше работать". Если мы не создадим эту цивилизацию, мы обречены.

Чтобы создавать оружие нового поколения, нужна коренная модернизация России, та модернизация, к которой до сих пор не приступили. Нужно резко расширить производственные возможности. Купить новые печи, новые станки, новые технологии. Купить новые измерительные машины. Модернизировать стенды. Нужны деньги. А их нет. Сегодня, в период кризиса, резко сократилась платежеспособность заказчиков. Рынок сжимается. Есть сложности у авиакомпаний, приобретающих самолеты. У железнодорожников, приобретающих локомотивы и вагоны. Нефтяные компании, которые шли в геологоразведку, покупали установки для выработки электроэнергии на месторождениях, сегодня свернули эти проекты. Газпром сокращает свои программы. Впрочем, он всегда их сокращает: то Роснефть покупает, то футбольные клубы, то по диким долгам расплачивается. У него всегда не хватает денег, и это несмотря на то, что каждая старуха платит сумасшедшие деньги за тепло, и на русский газ установлены запредельные цены во Франции, в Германии. К тому же – можно ли этому верить? – там разворовывается огромное количество денег. Это, в частности, утверждают поставщики оборудования. Газпром покупает ежегодно на четыре миллиарда долларов оборудования. Например, продается турбина для закачки газа в подземные хранилища. За четыре миллиона долларов. Будто бы с четырех миллионов один миллион забирают чиновники Газпрома. Не хочешь платить, пошел вон. Поставь эту турбину себе дома и качай газ. Двадцать пять процентов с каждого поставляемого в Газпром оборудования расходится по карманам чиновников, так это или не так? Рассказывают, что крупный лидер Татарстана, – именно там производятся подобные турбины, – обратился к менеджерам Газпрома: "Ребята, не берите эти двадцать процентов с нас, татар. Денег у нас немного. Поступите по-христиански". Ему отвечают: да, татары такие хорошие люди, денег у них немного, не будем с них брать. После этого за пять лет у них не купили ни одной турбины. И татары приползли на коленях: "Берите не двадцать, а тридцать процентов, только купите хоть что-нибудь".

Сегодня потери в рабочей силе, в связи с кризисом, на хорошо отлаженных машиностроительных заводах достигают предположительно 5-10 %. Речь идет о надстройке. Не нужны экономисты, управленцы, маркетологи, бухгалтеры. От них безжалостно избавляются. Но один мудрый человек придумал формулу: "Условия, в которых мы сейчас находимся, являются идеальными по сравнению с тем, что нас ожидает". А что ожидает, никто не знает.

Ведь за то, что происходит, кто-то должен ответить. Во всем мире за такие провалы всегда несли ответственность. Уходили в отставку. Садились в тюрьму. В Германии в 45-году стрелялись, потому что проиграли проект "Великая Германия". Кто и за что у нас ответит? Когда на телевидении разыгрывался проект "Россия", Зюганов спросил Черномырдина: " У вас было 500 миллиардов долларов. У вас было десять благополучных лет. Вы могли построить 500 заводов высшей цивилизационной пробы. За миллиард строится суперзавод. Вы же ни одного завода не построили. Сегодня у вас нет заводов, нет денег, вы приговорены". Кстати, существует мнение, что истинно первое место в этом телепроекте занял не Александр Невский, а Сталин. В условиях кризиса у народа Сталин выглядит как спаситель страны.

Конечно, телевидение создает радужную картину. Из телевидения не узнать истинное положение вещей. Но если почитать западную прессу, без купюр, ведь им-то все понятно, они над нами издеваются. То, что здесь выдается за грандиозные победы политики и экономики, там вызывает гомерический смех. Как сейчас врут, не врали даже при коммунистах. Мы имеем дело с огромным блефом, но там-то видят, что это блеф.

И КИТАЙ, И ЕВРОПА, И АМЕРИКА тоже борются с кризисом. Меры, которые они предпринимают, позволят им вылезти оттуда. Вот западное общество – у них рухнул сегмент финансовый, пострадал банковский сегмент, пострадала ипотека, а реальный-то сектор их великой индустрии остался цел. Они сейчас загрузят его военными заказами, организуют в мире две-три войны, и выкрутятся. А у нас-то все по-другому. У нас не пострадает Кудрин, а все остальное исчезнет.

Выступает один известный губернатор перед главами муниципальных образований: "Знаете, какая ваша главная задача? Не допустить голода в этом году. Вся реальная экономика края сворачивается. Налоги не поступают. Мы потеряли 60% отгрузки по железной дороге. Ваши бюджеты ничтожны, а количество чиновников огромно. Вы будете выбирать: платить ли чиновникам, или врачам, учителям. Если вы не заплатите врачам и учителям, заметят все. Это будет серьезный кризис в вашем околотке. Поэтому вы сейчас должны увольнять чиновников, сберегая свои малые бюджеты для учителей и врачей".

Представьте, рушится бюджет. Из чего платить зарплату? Почти во всех субъектах Федерации начались кассовые разрывы. Начинаются скандалы, перекрытия дорог, митинги, на рельсы какие-нибудь деревья повалят. Туда сразу кинут деньги, заткнут дыру. Но стройкомплекс в городах встал, мелкий бизнес встал. Это резко повышает уровень криминогенности. Уже есть трагический опыт 90-х годов. В день выдачи зарплаты рабочие подвергались массовому нападению, и у них отбирали деньги. Грабили ночную смену. Орудовали банды, которые нападали на человека, выходящего с завода, если он был прилично одет, – белая рубаха, чемодан, галстук. Думали, что это начальник, не понимая, что начальники ездят на машинах. Выходит человек с кейсом, где у него документы на тендер, ему дают по голове. Завтра тендер, а кейс с бумагами отобран. Потом находили эти бумаги на помойке. Были уникальные виды преступности. Совершались ограбления, а отпечатки пальцев отсутствовали во всех картотеках. Это значит, что люди раньше не занимались никаким разбоем. Уволенные инженеры, техники, рабочие собирались в неорганизованные кучи: сегодня в одну, завтра в другую, и начинали заниматься разбоем.

Сейчас опять возобновится "крышевание", поднимут голову бандиты. Надо немедленно строить автостоянки, ибо все машины украдут или сожгут. Надо собирать людей для общественных работ. Нет, ничего не делают. У нас в России инфраструктура на уровне 1918 года. Не делают, потому что боятся, что все деньги на развитие дорог украдут. Договорились до того, что готовы пригласить иностранцев с их техникой и им поручить строительство дорог. У нас нет ни дорог, ни мостов, ни аэропортов. У нас главный аэропорт страны хуже, чем на Кубе, не говоря уже о Гонконге, Париже, Мюнхене.

Обсуждаемые нами вопросы имеют два типа решений, простые, как строительство дорог, требующие воли и компетентных людей. А есть сложные вещи, такие, как будущее надводного или подводного флота. Потому что сегодня у нас нет индустрии, нет портов, нет рабочих, нет флотоводцев. То же касается судьбы стратегических бомбардировщиков или сверхточного оружия. Или судьбы "асимметричного ответа". Все это очень сложно. Наше спасение в том, что сохранились лекала, по которым эти вопросы можно решить. Сохранились лекала, по которым создавался советский Космос. Надо найти Королева, дать ему денег и заставить работать по этим лекалам. Сказать: "Напиши список, что тебе надо, все дадим, но не сделаешь, расстреляем". Как Берия. Когда он собирал ученых на атомный проект, запирая их в закрытые зоны, он дал им бумагу и сказал: "Пишите, чего вам нужно". Физики были скромные, один написал, что нужен коньячок с лимоном, другой – какие-то книги, третий – душ, белье чистое. Берия прочитал, засмеялся: "Мы же вас на годы закрываем, как же вам без баб обходиться?" И своей рукой дописал: "Бабы".

Возможно, нас ждет система, подобная сталинизму. Цивилизованный сталинизм. Из этой ситуации по-мягкому не выйти. Это должна быть жесткая система, может быть, китайский вариант, может быть, жестче. Нам нужно решить множество проблем, которые накопились в поры бездействия. Для этого нужен жесткий период, без всяких расстрелов, кровавых чисток. Должна быть подавлена только преступность, причем жесточайшим образом. Может быть, это будет авторитарный сталинизм в соединении с церковью, которая ограничивала бы власть в ее стремлении к репрессиям.

Понятно, что современные госкорпорации – это не выход из положения. Ничего, кроме разграбления бюджета, они не несут. Они обречены на низкую эффективность. Деньги государственные, а руководители компаний живут, как олигархи. Правительству не подчиняются, назначаются Президентом, общественного контроля нет. Имеют корпоративные самолеты, сумасшедшие бонусы. Многие были ошарашены, узнав, сколько получали люди, руководившие после Каданникова "Автовазом". Прежнее руководство вместе с Березовским крали понемногу машины, не более того. А новые выписывали себе зарплату 50 миллионов долларов в год. Были и выше, до 100 миллионов в год. Но если мы возьмем мировую автомобильную промышленность, то 50 миллионов долларов у первого лица нет нигде: ни в Форде, ни в Крайслере, ни в Тойоте, ни в БМВ. Там зарплаты 5 миллионов, максимум. А у нас – 50. При этом зарплата рабочего на "Автовазе" – 250 долларов в месяц. Это даже олигархам не снилось. Олигархи эти суммы воровали, а эти официально получают от лица государства. А завод остался в яме. За что они получали деньги? Они ничего нового не привнесли. Они не создали новых машин. Не поставили новый конвейер. Дожевывают, что сделал Каданников. Причем этот беспредел вершится на глазах изумленной публики. Людям безразлично, чей завод – Каданникова, Березовского или Чемезова. Но там не произошло изменений, а одно легальное воровство. Поэтому нас может спасти цивилизованный сталинизм, а кризис лишь ускорит его воплощение. Понятно ли нашим правителям, что близится время войн и революций?

Так думают многие технократы, которые сражаются с кризисом, не бросая свои производства, как капитаны не бросают попавшие в шторм корабли.

Андрей Фефелов НИ В ГОРОДЕ БОГДАН, НИ В СЕЛЕ СЕЛИФАН Продолжение. Начало – в N 6, 16 за 2008 год

Некогда, публикуя первую часть этих ненавязчивых заметок, я начал таким образом: «В преддверии мирового финансового кризиса, в начале схлопывания глобальной информационно-финансовой утопии хочется задуматься…», и так далее и тому подобное… Далее прозвучала нехитрая мысль, что кризис, при определенных условиях, может послужить и на благо.

Минуло тринадцать месяцев. И вот уже мои скромные записи превращаются в "заметки на полях кризиса".

Оптимисты из числа экономистов называют конкретные сроки выравнивания кривой падения мировой экономики, явно имея в виду, что кризисные явления носят цикличный и прогнозированный характер. Но налицо не только кризис финансов и производства. Очевидно, что один кризис наслаивается на другой, как карты пиковой масти. В России, в которой кризис перманентно продолжался в течение двадцатилетия, этот веер кризисов видится особенно явственно.

Перекосы российской жизни, вопиющие противоречия, такие, как соотношение бедных и богатых, контраст Москвы с провинцией, несоответствие системы власти огромным размерам страны, примат сырьевого сектора в экономике и прочее – все это карты черной масти из одной и той же кризисной колоды.

Не могу в полной мере оценить антикризисные меры, заявленные властью, но все это очень напоминает поспешное латание дыр, которое сопровождается замазыванием информационной жвачкой ушей и глаз сограждан. А между тем, России нужна революция. Желательно сверху. Желательно бескровная. Но революция!

Необходимо резкое изменение уклада, типов производства и потребления, методов управления, создание иной, жизнеспособной культуры на обломках "общества потребления" и "общества спектакля". Уверен, если означенные высокие цели в самое ближайшее время не будут заявлены, разработаны, обоснованы и конкретизированы властью, то они заявят себя сами, реализуясь в ходе затратных, хаотичных и неравномерных процессов саморегуляции. Но есть ли у России, у русского народа историческая возможность пережить бурю и ждать, пока все "устаканится"?

Громоздкий и совершенно не газетный заголовок данных растянутых во времени публикаций, тем не менее, является продолжением некоей путаной традиции.

Перестроечный Агитпроп очень любил демонстрировать кадры хроники, на которых Иосиф Сталин, выступая перед депутатами в 1937 году, промыслительно рисует тип управленца, отчего-то очень знакомый нам по нынешним временам:

"…О таких людях неопределенного типа, о людях, которые напоминают скорее политических обывателей, чем политических деятелей, о людях такого неопределённого, неоформленного типа довольно метко сказал великий русский писатель Гегель… нет, Гоголь. Великий русский писатель Гоголь… Люди, говорит, неопределённые, ни то ни сё, не поймешь, что за люди, ни в городе Богдан, ни в селе Селифан. О таких неопределенных людях и деятелях также довольно метко говорится у нас в народе – так себе человек, ни рыба, ни мясо, ни богу свечка, ни черту кочерга…".

Оговорка, на которую примитивно напирали прорабы Яковлева, имеет, на мой взгляд, глубокий смысл. Россия, словно зависшая между городом и деревней, существующая в пространстве перехода от рационального к поэтическому, живущая по законам научной теории и, одновременно народного мифа, волшебной сказки, она, призванная – по словам Максимилиана Волошина – сторожить Запад и Восток, зависла между Гегелем и Гоголем. И в этой вечной нашей маргинальности, двойственности не только особый путь, но и главное сокровище, способное при определенных усилиях обеспечить нам то, за что действительно стоит изо всех сил бороться, – cветлое будущее.

Кризис большого города о котором так много уже сказано, проявляется, прежде всего в изживании, распылении собственно городской культуры. Город, распухая, наполняясь пестрым человеческим материалом, превращается в чудовищный торг, лишается своей интимности и оседлости. Любимые места истоптаны или застроены, традиции извращены или пущены на продажу. Дух места покидает копошащиеся пространства, отдавая их на откуп цветных толп и анонимных строительных корпораций. Улицы никто не переименовывает, но их древние названия никому ни о чем уже не шепчут. Культурный слой съеживается, деформируется, а невидимая рука рынка тянется и крушит заповедные зоны в сокровенной центральной части, уничтожая родные силуэты и драгоценный ландшафт.

Но перманентный системный кризис мегаполиса, то, к чему мы все более или менее привыкли – скученность, страшнейшие пробки, социальный сумрак, отравленный воздух – это обыденность, завязанная на необходимость. Другое дело – и об этом почему-то никто не говорит – возможное наложение кризисов… То есть когда к изначально мрачным условиям обыденности подключаются обстоятельства чрезвычайные. Ведь современный так называемый город находится на искусственной подпитке. Это огромный инкубатор, подключенный к различным источникам искусственного питания. По множеству параметров он не имеет запаса прочности и в принципе не способен существовать в автономном режиме. Такой город, как перегретый реактор, предельно уязвим ко всем видам катастроф. Мегаполис – это колоссальный спутник, летящий по неустойчивой орбите.

Остановись зимой любая ТЭЦ – и близлежащие панельные дома моментально превращаются в холодильные камеры, лифты вмерзают в шахты. Канализация и водоснабжение исчезают.

И если сталинские и дореволюционные постройки, в чем-то напоминающие крепкие крестьянские избы, снабжены толстенными стенами и способны стать для их жильцов временным прибежищем, то перед микрорайонами, в определенных кризисных обстоятельствах, маячит призрак мгновенной гуманитарной катастрофы. Ведь речь идет даже не о сотнях тысяч замерзающих людей – опасности подвергаются миллионы.

Те же самые факторы касаются возможных проблем снабжения продовольствием. Даже самый небольшой сбой может иметь удручающие последствия. Эпидемия слухов легко перерастает в панику, воспламеняя активность и без того активных жителей мегаполиса.

Пятнадцать миллионов сидящих друг у друга на головах горожан не склонны к взаимопомощи, но воспитаны в духе взаимной конкуренции. Иногда эти люди вообще разговаривают на разных языках. И здесь всплывает еще один комплекс проблем, национальных и социальных. Мегаполис – слоеный пирог, состоящий из культурных и этнических анклавов, порой очень и очень обособленных. В условиях ослабления государственной власти город, напичканный имущественными, культурными и национальными противоречиями, станет одной большой ареной гладиаторских боев.

Обо всём об этом можно говорить еще очень и очень долго, но главный вывод таков: современный мегаполис не только вредная, но и крайне опасная игрушка цивилизации. Но где же выход?

В России прорастает с разных сторон, набирает ход, осмысливается идея Трансполиса – так называемого линейного города. Мегаполис словно разматывается вдоль трассы, создавая шкалу, состоящую из чередующихся небольших центров и пригородов.

В 70-х годах ХХ века советские архитекторы-футурологи Константин Пчельников и Илья Лежава независимо друг от друга приходят к осмыслению феномена Транссиба как структурного стержня переустройства России и мира.

"Транссиб, – пишет Пчельников, – есть глобальная широтная коммуникация от Атлантики до Атлантики (Лиссабон-Париж-Москва-Берингоград-Нью-Йорк) вместе с меридианными "подвесками" до южных периферий всех материковых континентов будет становым хребтом созидательной деятельности планетарной человеческой цивилизации".

Покойный Пчельников, которого французский историк экспериментальной архитектуры Мишель Рагон некогда назвал одним из ярких теоретиков "городов будущего", последние годы был увлечен идеей Великого стального пути, трассированного еще неолитическим человеком. Пчельников шел к формулированию глобальной транспортной, техногенной и социальной утопии, в основе которой лежал Транссиб.

Недавние разработки Ильи Лежавы в тандеме с архитекторами Михаилом Хазановым и Михаилом Шубенковым аттестуются так: "Это проект линейного города через всю Россию от океана до океана. Он подразумевает наращивание городской ткани на бесконечный энергетический хребет, к которому подтягиваются основные транспортные и обслуживающие коммуникации. От хребта отходят отростки с самостоятельными жилыми или производственными образованиями.… Данная концепция – из разряда революционных. Она позволяет рационально, экономично и удобно организовать жизнь на всей территории страны – без транспортных и энергетических коллапсов, с удобными связями и отлаженной логистикой взаимодействия между всеми элементами этой многослойной структуры."

Илья Лежава страстно декларировал проект непрерывного Транссибирского города: "Одним из важнейших событий начала прошлого века было проведение Транссибирской магистрали. С ее появлением произошел качественный скачок в развитии российского государства. Необходимо продолжить это начинание и совершить такой же скачок в развитии страны в ближайшие сто лет.

Современный город, многомиллионный, вроде Москвы, обречен. Мы решаем проблему радикально и утверждаем, что город XXI века в России – это линейный город. От акватории Балтийского моря до акватории Тихого океана.

При новых скоростях 600-700 км/ч (а уже сейчас существуют поезда на магнитной подушке, разгоняющиеся до 500 км/ч) через сто лет перекрывать расстояние до Владивостока мы сможем за 12 часов. Можно сесть на поезд и через два часа быть уже где-то за Уралом, а через три – на Байкале. А по дороге – города, заповедники, научные центры… Линейная структура решит не только транспортные вопросы. Размеры линейного города обладают огромными земельными потенциалами. Можно строить, не снося старое.

Линейный город станет экономической артерией нашей страны. Она будет состоять не только из структуры "восток-запад", но и из семи поперечных структур. Получится мощный скелет России, собирающий и стягивающий её бандаж. Это и будет новый качественный скачок в развитии не только градостроительства, но и государства.

Каждая из предложенных нами линий абсолютно реалистична. Продольная ось базируется на Транссибирской магистрали, поперечные также нанизаны на конкретные города и трассы. Например, вторая поперечная магистраль уже существует от Архангельска до Астрахани.

Ширина линейной структуры – 10-15 км. Состоять она будет из нескольких слоев. В центре расположится техническая зона, где будут основные энергетические и транспортные артерии, промышленность. Дальше – зона интенсивного освоения природы и место жизни человека. Потом – щадящая природу зона, с полями и угодьями, а далее – зона нетронутой природы. Конечно, это только схема, слои будут пересекаться и переплетаться в сложнейшие узлы.

Мы считаем, что основное население должно сосредоточиться вокруг этих линейных городов. Им там будет удобно, легко и выгодно жить. А остальная территория останется природе, которую надо восстанавливать. Конечно, многие исторические и культурные центры окажутся вне структуры. Москва, например. Они будут жить своей жизнью, но с экологической точки зрения это будут чистые культурно-исторические города-музеи.

Тема таких городов требовала более подробной разработки. Мы считаем, что воплощение нашего проекта абсолютно реалистично. Транссибирская магистраль уже есть. Строить вдоль нее можно, грузы везти можно. Технических проблем не будет уже к 2025 году. Источников энергии – масса. Так что линейные города в России обязательно построят. За ними будущее!"

Трансполисы Сибирский, Балтийский, Черноморский, Беломорский способны не просто "выпить" разбухшую Москву… Это и есть план обустройства России, обещающий новое социальное время, бросающий нас в иное технологическое и цивилизационное измерение.

Небольшие муниципальные единицы стелются вдоль федеральной трассы – чем это не готовая политическая модель с "правильным" балансом централистских и региональных потенциалов?

Российская Трансполия, возможно, и есть Пятая Империя, принципы устройства которой не были до конца проговорены.

Вероятно, трансполис может возникать не только вдоль исключительно железной дороги. Понятие Трассы способно включать в себя все виды колесных дорог, нитки ЛЭП, трубопроводы, фрагменты водных путей, телевизионные и радиотелефонные вышки, аэродромы, контролирующие спутники на околоземной орбите, линии Интернета, различные структуры самообслуживания и охраны. Ведь Трасса – это высокотехнологическая система, завод по передвижению людей и грузов, способный, в случае Транссиба, приносить баснословные прибыли.

Трансполисы могут быть и небольшие, и совсем скромные, напоминающие обычные деревни, тянущиеся в отдалении параллельно Трассе – главное соблюдение при их строительстве единых принципов и закладывание на будущее определенных параметров, необходимых для развития горизонтального города.

Идея трансполиса, Трансполии возрождает, уже на новом ветке, сотни раз охаянный, осмеянный поселок городского типа, придает ему горизонтальную динамику, столичный стандарт.

В Трансполии понятия центра и периферии изменяются. Центр превращается в ось, или ствол, растекаясь по веткам единого великого древа.

Трансполия – это надежда в массовом порядке вернуть, возродить, воссоздать полноценный русский дом, частный двухэтажный дом, рассчитанный на одну или две семьи, вросший в землю, обладающий огромным запасом прочности. Даже остановка, обесточивание Трассы в системе Трансполии не приведет жителей прибрежных поселений к катастрофе.

Для меня социальный и духовный смысл Трансполии – даже не в ее имперском геополитическом размахе и не в ее блистательном технологическом и коммерческом потенциалах. Трансполисы – это единственный шанс вернуть, на новом уровне, погибшую русскую деревню. Соединить городскую цивилизацию с сельским укладом. Притянуть нацию к земле и природе. Для русского народа, который испытал на себе последствия форсированной урбанизации, который во многом стал жертвой ускоренного развития, такая модель является спасительной и желанной. Строительство Трансполии – это революция, которую придется рано или поздно осуществлять. Это война без крови и жертв.

Возможна ли мобилизация российской кризисной экономики под этот крупнейший проект, претендующий на звание проекта века? Пусть власть хотя бы осмыслит необходимость выводить из столицы безработных гастарбайтеров, создавая из них трудовые армии…

На сегодня появление экспериментального проекта средней протяженности трансполиса с привязкой к местности – необходимое условие развития революционной идеи.

Спонтанное строительство и так ведется вдоль трасс, хаотично расширяя зону города. Агломерации растут метастазно и экстенсивно. В Подмосковье "элитное" многоэтажное жилье нелепо чередуется с гаражными "шанхаями".

Энергия стихийных процессов должна быть направлена в контролируемое русло, она не должна впустую растрачиваться и растранжириваться. Ведь эта энергия – золото истории.

Продолжение следует