Текст книги "Глубокая осень (ЛП)"

Автор книги: Юсукэ Киши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Почему? – в моем голосе звенела печаль.

– Прости… Но я хочу побыть один.

– Один?

– Да, – он посмотрел на меня и отвел взгляд.

– Потому ты порвал с Сатору?

– Да, наверное.

– Но почему? Ты так хочешь быть один, что бросаешь всех своих друзей?

– Это… даже если я объясню, ты не поймешь, – Шун вытащил что-то из кармана.

Металлические шарики блестели в свете заката. Гудящие шарики. Когда они летали с проклятой силой на большой скорости, они гудели. Это была одна из первых игрушек, которые мы использовали в академии, чтобы развить силы. Никто в классе уже не замечал их, так что было странно видеть, как умелый Шун носит их с собой.

– Вряд ли мы сможем видеться в ближайшее время.

Три шарика летали вокруг головы Шуна, ловя свет солнца и гудя не в такт.

– О чем ты?

– Я не смогу ходить в школу. Мне нужно пройти лечение.

– Ты болен? – я сильно встревожилась. Он был заразным? Потому держался подальше от нас?

– Хм. Болен… но не как простуда. Как бы сказать? Не мое тело болеет, а разум.

Тогда я не понимала, что за болезнь разума. Он был заражен бактерией или вирусом?

– Мне нужно идти.

– Постой, – крикнула я, и он обернулся. – Даже если мы не можем встретиться в школе, я могу тебя навещать, да?

– Не знаю, – он замешкался. – Я больше не буду жить дома.

Я охнула.

– А куда ты отправишься?

– В маленькую хижину для восстановления. Так они говорят, но это просто домик. Я перееду туда через пару дней и буду жить один.

– Где это?

– Не могу сказать.

Я лишилась дара речи. До этого я считала невозможным секреты между нами. Если он не мог мне рассказать, то правда была хуже, чем я могла представить.

– Шун, – в моей голове стало пусто. Я не знала, что сказать. – Ты… будешь совсем один? А Субару? – я мысленно готовилась к худшему.

– Он дома, – просто сказал Шун. – Я хотел уйти один.

Я чуть обрадовалась, что Субару был в порядке, но переживала все сильнее. Что происходило с Шуном?

– Я могу тебе как-то помочь?

Он молчал. Гудели шарики.

– Шун, я всегда лю…

Я почти призналась в чувствах, но он перебил:

– Саки, не знаю, стоит ли говорить тебе это, но это к лучшему.

– Что?

– Помнишь летний лагерь два года назад? Мы думали, что смогли скрыть факт, что Риджин запечатывал наши силы. Это не так.

– Что? – я его не понимала.

– Они все знали. Не знаю, почему, но они просто решили не наказывать нас сразу.

– Не понимаю, о чем ты.

– Они все это время следили. Я лишь недавно заметил.

Мое тело потяжелело, словно тонущий корабль. Холодный пот стекал по телу.

– Уже нет смысла предупреждать, Саки, но остерегайся котов.

– Котов? Каких? Ты про нечистых котов?

Шун замотал головой, не кивая и не качая ею.

– О, да… возьми, – он снял с себя чокер и бросил мне.

Он был тяжелее, чем я ожидала. Толстый кожаный ремешок с металлическими кольцами. Напоминал ошейник для пленников.

– Что это?

– Амулет от котов. Я его сделал.

– У Субару такой, да?

Но это не было похоже на ошейник Субару. Он улыбнулся от моей шутки, но не рассмеялся.

Он пошел прочь, но вдруг остановился.

Белый зверек шел к нам. Субару. Бежал так быстро, как позволяли его лапки.

– Глупый пес… я же говорил не идти за мной, – тихо сказал Шун под нос.

Он отвернулся от меня и Субару и заспешил спуститься по холму.

Маленький бульдог бежал за ним, виляя хвостом. Он плохо бегал, но сейчас шаги были еще более неуклюжими.

Я заметила, что правая задняя лапа Субару была ранена. Нет, с ней что-то было не так.

Но я не успела приглядеться, он пропал в сумерках.

– Нам нужно узнать, куда ушел Шун, – тихо сказал Сатору.

– Но как? – с неуверенностью спросила я, хоть слова Сатору чуть меня взбодрили.

– Как? Любым возможным способом, – сказал он, не пугаясь.

– Ты все еще пытаешься вернуть его? – Мария цинично посмотрела на него. – Теперь мы знаем, что он порвал с тобой не из-за ненависти к тебе.

– Я не это хочу, – сухо ответил Сатору. – И разве у нас нет других вопросов к нему? За нами следят? При чем тут коты? И… – Сатору сжал кулаки, – что вообще происходит с Шуном?

Мое сердце сжалось с болью. Я никому не говорила о том, что видела в разбитом яйце. Я знала, что это было прямо связано с проблемами Шуна, но, если я скажу вслух, мои страхи станут реальностью, и я не смогу это опровергнуть.

Шуна не было в школе четыре дня. Мы собрались за зданием школы после уроков и тихо говорили.

– …но если они следят за нами, разве не лучше не выделяться? – осторожно сказал Мамору.

– Да, он прав. Это слишком опасно. – Мария заняла сторону Мамору.

– Так вы просто бросите Шуна? – зло спросил Сатору.

– Я так не говорила. Но… – она нервно огляделась. – Мне и сейчас кажется, что за мной следят.

– Тут никого. Не глупи, – оскалился он.

Я вдруг кое о чем подумала.

– Помните побег от Киромару? Ночью нас преследовала жуткая птица.

– И ты, Саки? Козодой и вороны были обучены бакэ-недзуми.

– Если они так могут, то у комитета этики трюки должны быть умнее, да?

– Да! Я тоже слышал. Гении типа Шисея Кабураги, Кофу Хино и Ю Татэбэ могут управлять генами и создавать зверей, каких задумают. Не удивлюсь, если за нами следит та пчела.

Все притихли. На нас давила тревога. Если они использовали насекомых, мы и не заметим, пока нас не поймают. И с жуками не поймешь, где они передавали отчет.

– Ладно… я пойду искать Шуна. Не помогайте, если не хотите.

– Я помогу, – тут же сказала я.

– Погодите! Вы так говорите, будто нам плевать на Шуна. Нет, – возмутилась Мария. – Просто будет заметно, если мы вчетвером будем рыскать по округе. Да, Мамору?

Мамору открыл рот. Он явно не это имел в виду, но кивнул, ничего не сказав.

– Ты права. Разделимся.

Мы разбились на две группы. Мария и Мамору пошли поговорить с друзьями Шуна из других команд. Мы с Сатору пошли к его дому.

К счастью, у пристани была свободная лодка. Мы отправились по паутине каналов.

Пайнвинд находился на севере Камису-66, и дом Шуна был на северной окраине городка. Это было большое здание, поддерживаемое колонной в метр в диаметре. Балка длиной с тридцать метров поддерживала потолок. Я играла тут в детстве, и дом всегда казался страшным, я такого не ожидала от деревянных домов. Когда мы подросли, мы стали играть снаружи и перестали навещать дома друг друга.

Лодка быстро плыла по каналам, но Сатору вдруг заметил ее у развилки, ведущей в Пайнвинд.

– Что такое?

– Посмотри на это.

Я проследила за его взглядом и увидела, что много лодок было привязано у развилки. Они были не больше нашей лодки. На лодках был «глаз бога», городская печать, и красный номер. Это были лодки городского управления, и слова на санскрите указывали, из какого отдела они были. Тут было слово Хри, символизирующее Амитабху, Тысячерукую богиню, значит, они были из отдела здоровья или защиты окружающей среды.

– Просто минуем их.

Наша лодка направилась по воде. Я взглянула на развилку краем глаза и заметила в двадцати метрах над водой черно-желтую веревку. Знак, что проход запрещен.

– Что происходит? Мы не можем войти в Пайнвинд?

– Похоже на то.

– Но… это невозможно.

Это из-за Шуна? Я хотела спросить, но боялась открыть рот.

– Придется пройти.

– Там не будет стражи?

– Обойдем через лес.

Мы выбрались на берег в километре от развилки и пошли в другую сторону. Слева было поле травы, а справа – лес папоротника, камелии и вечнозеленых деревьев. Мы проверили, чтобы за нами не следили, и юркнули в лес.

– У меня плохое предчувствие.

– И у меня.

Чувство усиливалось с каждым шагом. Волоски на шее встали дыбом, словно магнитное поле отталкивало все частички в наших телах.

Как далеко мы зашли? Стало видно черно-желтые веревки. Они тянулись до середины леса.

– Издеваетесь? Кто сюда ходит?

– Думаю, так во всем городе.

Сатору скрестил руки и смотрел на веревку. Она обвивала деревья зигзагом, но концов не было видно.

– Придется пройти дальше, – Сатору нырнул под веревкой на уровне его глаз.

Я шла за ним. Сердце колотилось, мы нарушали правила, но выбора не было.

– Шш, – Сатору замер и махнул мне молчать.

Я застыла.

В тридцати метрах впереди что-то двигалось среди деревьев.

Сатору обернулся и сказал одними губами: «Бакэ-недзуми». Часовой.

Мы пригнулись в тени деревьев, стараясь не дышать. Я создала ветерок проклятой силой, чтобы он унес наш запах.

Казалось, прошла вечность, но в реальности это было не больше десяти минут. Крик раздался в лесу. Бакэ-недзуми бросился прочь.

– Хорошо, идем.

Мы пошли вперед. Наконец, мы добрались до тропы, пересекающей вечнозеленый лес. С другой стороны был лес красных сосен, в честь которых был назван город.

Мы огляделись, не увидели вокруг людей или бакэ-недзуми и пошли в сосновый бор.

Вдруг все волоски на моем теле встали дыбом.

Я в панике озиралась, но видела лишь деревья и траву. Ничего странного. Но что-то было не так.

– Как я и думал, тут что-то странное. Что-то плохое в воздухе. Нельзя задерживаться, – сказал Сатору, ощутив то же, что и я.

– Что нам делать?

– Мы уже далеко зашли, так что обратно не уйдем, да? – прошептал Сатору, хоть выглядел неуверенно.

Мы прошли еще сорок метров по сосновому лесу. И перед нами появилось нечто невероятное. Еще одна веревка, но не черно-желтая.

– Священный барьер! Почему?

Это был белый канат с бумажными лентами. Почему Священный барьер, защищающий Камису-66 от окружающего мира, был в Пайнвинде?

– Границы города сдвинулись?

– Нет, – Сатору разглядывал канат. – Он новый. Старый барьер еще там, где всегда бы.

– Тогда что это?

– Барьер внутри города, который идет вокруг Пайнвинда.

В этом не было смысла, как ни гляди. Священный барьер должен был отгонять плохое, но казалось, что он что-то сдерживал.

Сатору глубоко вздохнул.

– Если мы хотим идти дальше, нужно пересечь барьер.

Я кивнула. Это было не просто пересечь канат, запрещающий проход. Если нас увидят, мы не сможем оправдаться.

Но я знала, что только так можно найти Шуна.

Мы нырнули под канатом, стараясь не задевать бумажные ленты.

Сначала казалось, что ничего не изменилось. Но мы шли, и стали появляться ненормальные вещи.

Обычно густой пролесок в лесу выглядел так, словно его примяло ураганом. Все было искажено и умирало.

Я не могла понять выражение лица Сатору. Мы шли в тишине.

Небо подернули облака, солнце было еще высоко в небе, но все вокруг темнело все сильнее. Деревья закрывали свет, их толстые ветки словно сливались в крышу над нами. По сравнению с пролеском, деревья казались больше обычного.

Сатору отломил ветку и поджег ее проклятой силой. Хоть был еще день, мы ничего не видели без факела.

Через какое-то время меж деревьев появился свет. Мы пытались приблизиться, но мешали корни деревьев. Они поднимались из земли как большие змеи, извиваясь, не давая пройти. Мир выглядел чужим. Я хотела предложить пробить путь проклятой силой, но понимала, что это оставит след, что мы тут были. Я с неохотой шла среди брешей в деревьях.

– Саки, – Сатору обернулся, поднимая факел. – Смотри.

Он указывал на стволы деревьев. Их кора была не с обычным узором сосен. Она была в комках, похожих на опухоли.

И некоторые из них напоминали лица людей.

Лица, искаженные от боли, кричащие, мертвые.

Я поежилась и отвела взгляд.

– Поспешим.

Я была готова к ужасам впереди. Но зрелище меня поразило.

Склон был более-менее расчищен, где упали камни. Деревья стояли через промежутки, и земля была полна горных азалий. Странно, что, хоть уже была осень, они были в цвету, покрывали склон красными и розовыми цветами, наполняя воздух сильным ароматом.

– Красиво… – я вдыхала их запах, склоняясь ближе.

– Стой. Не трогай их, – Сатору поймал меня за руку. – С этими цветами что-то не так. Смотри, – он указал на свои ноги.

Землю усеивали трупы муравьев, пчел, жуков, пауков и других насекомых.

– Разве запах не слишком сильный? Он, наверное, ядовитый.

– В азалиях?

– Это не обычные цветы.

Его слова словно разрушили чары. Я посмотрела на цветы, которые до этого считала красивыми, и поежилась от их обманчивого яда.

Но не только от этого.

– Откуда холод?

Холодный ветер дул из глубин леса.

– Давай посмотрим… – сказал Сатору, явно готовясь к худшему.

Словно одержимые, мы шли к источнику ветра.

– Снег! – закричал он.

– Невозможно. Еще осень. Снега нигде нет, – я не могла поверить глазам.

Сатору коснулся белой пыли на корнях деревьев.

– Погоди, это не снег.

– Тогда что? – мне не хватало смелости коснуться этого.

– Иней. Его много, и потому похоже на снег. Не знаю, почему, но земля куда холоднее, чем должна быть, и вода в воздухе замерзает.

Но лед никогда не таял только глубоко под землей.

Все перепуталось. Все тут отрицало законы природы.

Мы обошли обледеневший участок. Сто метров спустя лес резко заканчивался.

– Осторожно, – тихо сказал Сатору.

Мы легли на землю и поползли к краю леса.

Вид потрясал. Внизу была чаша в земле в двести метров в диаметре, в сто пятьдесят метров глубиной. Напоминало огромную нору муравьиного льва.

– Невероятно. Это сделал метеорит?

– Шш, – Сатору прижал палец к своим губам. – Там люди.

Человеческие силуэты виднелись на дне ямы.

– …это не был метеорит. Такую дыру мог оставить только огромный взрыв. Мы ничего не слышали, – прошептал он в ответ на мой ранний вопрос.

– Тогда что это за дыра?

– Хватит все у меня спрашивать.

– Что? Ты не знаешь ответ?

Сатору выглядел оскорбленно.

– Я могу лишь догадываться. Яму могли сделать те люди внизу.

– Зачем?

– Шш, – снова зашипел на меня Сатору.

Два человека медленно поднимались, паря. Я боялась, что они окажутся рядом с нами, но они опустились на другой стороне ямы и пошли прочь. Когда они пропали из виду, Сатору стал говорить нормальным голосом:

– Они, наверное, пытаются что-то выкопать.

Я смотрела на дно кратера. Что-то было внизу, скрытое тенью ямы. Будь я на другой стороне, я бы увидела. Вдруг у меня появилась идея.

– Сатору, сделай там зеркало, – указала я.

Он тут же понял мою идею. Воздух замерцал, слепящий свет вспыхивал по сторонам. Лучи слились, и появилось серебряное зеркало.

– Наклонил его сильнее.

– Я уже понял! Да-а-вай!

Он медленно накренил зеркало. Вскоре мы смогли увидеть, что было на дне ямы.

Мы затихли от потрясения. Разве я не была тут раньше? Почему не поняла сразу, где мы были?

Зеркало отражало большой дом, почти засыпанный грязью. Один взгляд на темное дерево, и я узнала дом Шуна.

Мы почти не говорили на обратном пути.

Хоть мы увидели много странностей в сосновом лесу, мы думали о Шуне.

Я не знала, что случилось, но земля словно хотела проглотить дом Шуна. Вряд ли такое можно было пережить. Так почему я была убеждена, что Шун был еще жив?

Где он теперь? Он в порядке? Ему нужна была помощь? Эти вопросы без ответов крутились в моей голове.

– Ты сказала, что он ушел из дома, да? Значит, он в порядке, – сказал Сатору скорее себе, чем мне. – Поищем его завтра утром. Уверен, мы его найдем.

– Разве не стоило пойти сейчас?

– Солнце скоро скроется. Мы не знаем, где сейчас Шун. Знаю, ты переживаешь, но мы лучше начнем утром.

Как он мог быть таким спокойным? Он не переживал? Я не ощущала уверенность.

Мы прибыли в парк, где собирались встретиться с Марией и Мамору, но их не было видно. Мы подождали немного и решили пойти по домам.

– До завтра.

Слова не подходили ситуации. Казалось, мы прощались после пикника в парке. Мы пошли по разным дорогам – Сатору по тропе в Хейринг, а я – на лодке в Вотервил.

Тени тянулись в городе, пока солнце опускалось за гору Цукуба. В городе горели огни, и вода блестела, отражая искры. Это было мое любимое время дня, когда я наслаждалась пейзажем, думая о событиях дня, размышляя, что ждет меня завтра.

Я привязала лодку за нашим домом и прошла в заднюю дверь. Я удивилась тому, что родители рано были дома.

– С возвращением, – мама улыбнулась. – Ужин готов. Мы давно не ели вместе.

Отец смотрел на меня, пока я усаживалась за стол, а потом широко улыбнулся.

– Ты вся в грязи. Помойся.

Я думала, что отец спросит, где я была, когда я вернусь, но он не стал. Он говорил о планах установить фонари в центре города, потому что жаровен было мало. Но фонари требовали электричества, которое позволяли использовать только для колонок в ратуше. Так что, чтобы план осуществился, нужно было свериться с Кодексом этики.

– Сколько бы мы ни писали, комитет этики никогда не согласится, – ворчал мой отец, мэр, тыкая палочками кусочек рыбы.

– Лучше бы ты сначала сделал что-то с освещением в библиотеке, – сказала мама. Ее работа главного библиотекаря делала ее статус выше, чем у мэра.

– Библиотека уже использует пятую годового бюджета.

– Знаю. Но мы работаем допоздна, и фосфоресцирующие лампы – лишняя суета, – она указала на свет над столом.

Тогда широко использовались фосфоресцирующие лампы. Их часто звали шарами бонтан, это были большие трубки с вакуумом, внутри они были покрыты особой краской, содержащей платину или иридий. Когда его заряжали проклятой силой, лампа сияла какое-то время. Около получаса, а потом тускнела, и ее приходилось заряжать снова. Это раздражало.

– Сейчас только в Вотервиле есть достаточно электричества. Но проложить кабеля до библиотеки в Хейринге не выйдет.

– Нельзя построить новое водяное колесо у библиотеки?

– Это будет сложно. Это помешает передвижению, и каналы там с медленным течением, так что не будут производить электричество.

Чем больше они болтали, тем больше я ощущала, что что-то не так. Они словно намеренно играли это, чтобы не дать разговору перейти на другую тему.

– А вы не знаете, что случилось с Шуном?

Они тут же притихли.

Мое сердце колотилось. Я знала, что вопрос был опасным, так зачем задала его? Я злилась на беспечный разговор родителей, пока мы переживали за Шуна? Или я хваталась за шанс узнать хоть какую-то подсказку?

– Ты про Шуна Аонуму? – тихо спросил отец.

– Да. Он вдруг перестал ходить в академию, – мой голос дрогнул.

– Об этом говорить запрещено. Ты ведь это знаешь? – мама напряженно улыбнулась.

– Да, но… – я опустила взгляд на грани слез.

– Саки… Сач-чан, – папа слабел, когда видел мои слезы.

Так он не называл меня с тех пор, когда мне было пять лет.

– Милая, – тревожно сказала мама.

– Все хорошо. Саки, послушай. В жизни будет много сложностей. Среди них и расставание с друзьями.

– Что случилось с Шуном? – закричала я, перебивая его.

Отец нахмурился.

– Он отсутствует.

– Почему?

– Пару дней назад в Пайнвинде произошел несчастный случай. Шун Аонума и его родители пропали с тех пор.

– Случай? Какой? Никто не говорил об этом. Почему…

– Саки! Хватит, – строго сказала мама.

– Но…

– Мы переживали за тебя, ясно? Не перечь и слушай нас. Хватит лезть в то, что тебя не касается.

Я с неохотой кивнула и встала.

– Саки, пожалуйста, – мама почти плакала, когда я собиралась покинуть кухню. – Я не могу потерять еще… Нет, я не хочу потерять тебя. Прошу, слушайся нас.

– Хорошо. Я устала, так что пойду спать.

– Спокойной ночи, Саки, – сказал отец. Он обвил рукой маму, которая зажала переносицу.

– Спокойной ночи.

Я поднялась по лестнице, слыша слова мамы: «Я не могу потерять еще… Нет, я не хочу потерять тебя». И я уже слышала от нее крик, полный боли: «Я не хочу потерять еще одного ребенка!».

Я лежала на кровати с миллионом мыслей в голове, но не могла уснуть.

Я всегда думала, была ли у меня старшая сестра. Впервые я подумала об этом в десять лет. Мама случайно оставила меня без присмотра в библиотеке, и я наткнулась на старый словарь (материал третьего класса). В школе Гармонии мы говорили о том, как наши имена отражали желания и ожидания родителей, и я хотела знать, что значило мое имя.

У «Са» было три определения: «рассвет», «рано» и «молодой», но я не знала, что мне подходило. Я была ребенком, я и так была молодой. Потом я посмотрела «ки» – «очень молодой», «время», «маленький». Два слова означали почти одно и то же, и тут я заметила последнее определение.

«Младший ребенок».

Конечно, это было не точным доказательством, что я была младшим ребенком. Но моя мама была чувствительная к значению слов. Будь я старшим ребенком, в моем имени не было бы «ки».

Я думала об этом и смутно вспоминала детство. Тогда мне было два или три года. Обо мне всегда кто-то заботился, куда бы я ни шла. Человек был старше меня, но младше мамы. Родители звали меня Сач-чан, а того человека – Йоч-чан.

Да, мою сестру звали Йошими.

Может, это воспоминание было поддельным, но после крика мамы, что она не хочет потерять еще ребенка, мысль, что у меня была сестра, стала более вероятной.

Если это была правда, то почему сестры тут уже не было? Ее убрали? И это было связано с тем, что происходило с Шуном?

Я не могла найти ответы. Я застряла в круге вопросов.

Я услышала, как что-то ударило по окну.

Я подняла голову. Свет луны сиял между штор, и я увидела, как кто-то парит у окна второго этажа.

На миг я подумала, что это что-то сверхъестественное, и ноги ослабели от страха. А потом свет озарил рыжие волосы, и я поняла, что это была Мария.

– Что такое? – я открыла окно.

– Прости. Я пришла в парк, но там никого не было. Меня отругали, когда я пришла домой раньше.

Будет плохо, если мои родители увидят ее.

– Скорее, заходи, – я поманила Марию. – Почему так долго? Вы же просто общались с людьми?

Мария прижалась ко мне.

– Мария?

– Я так боялась! Нас чуть не убили!

– О чем ты? Объясни.

Мария дрожала, но смогла взять себя в руки. Она села рядом со мной на кровати и заговорила.

Сначала они бродили по округе и искали друзей Шуна. К счастью, Мамору хорошо умел искать, и они смогли найти двух-трех человек. Но зацепок не было.

Они поняли, что что-то не так. Друзья Шуна, кроме первой команды, были из Пайнвуда, но больше половины из них отсутствовали в академии. И один, которого они нашли, отказался говорить об этом.

Они хотели отправиться в Пайнвуд, но поняли, что мы с Сатору уже плыли туда, так что вернулись в академию.

Но никто не оставался после уроков. Они хотели пойти домой, когда вспомнили то, о чем Шун и Сатору говорили в прошлом. Как во дворе были странные строения, от которых пахло аммиаком, и в которых рычали звери.

– И мы решили проверить двор. Конечно, мы не верили, что Шун был там, но думали, что найдем зацепки.

Мария и Мамору умудрились попасть туда.

– Но как вы пробрались во двор? Шуну и Сатору пришлось запоминать замки.

– Ты забыла? Я могу парить. Я перелетела через стену, пока никто не смотрел. Конечно, Мамору так не может, и я открыла ему дверь изнутри. Шун был прав. Там около дюжины маленьких засовов по кругу…

Кому есть дело до замков.

– Забудь. Что произошло? – нетерпеливо сказала я.

– Ничего, как и при Шуне и Сатору. Но сзади там пять кирпичных домиков.

Я вспомнила, что Шун говорил в школе Гармонии.

– На строениях деревянные двери, но выглядели они крепко. Может, из дуба толщиной в пять сантиметров. И на них железные засовы и петли…

– Плевать на двери. Скажи уже, что вы увидели! – раздраженно закричала я.

Мария была внимательной, но плохо умела рассказывать увиденное вкратце.

– Прости. Мы хотели узнать, что внутри, но не могли открыть двери, не уничтожив их.

– И ты меня прости. Я хотела узнать, что вы увидели.

– Да, мы прижали к двери уши. Мы кое-что услышали.

– Как это звучало?

– Низкое рычание. А потом шаги, будто большой зверь расхаживал там. Он явно нас заметил.

– Погоди. В том сарае есть место?

– Угу. Думаю, строение – вход, соединенный с подвалом. Звуки доносились снизу.

– Хм. Но вы так и не узнали, что издает звуки?

– Не спеши. Мы увидели его потом. Но не все тело.

Я хотела, чтобы она поторопилась, но тихо слушала.

– Мы с Мамору хотели заглянуть в здание, когда я услышала, как засовы на двери движутся. Кто-то пришел во двор. Прятаться было негде, и мы юркнули за здания. Вовремя. Дверь открылась, и они вошли.

– Кто?

– Я не видела лица, но, судя по голосам, их было трое. Один мог быть Солнечным принцем. Двое других были мужчиной и женщиной, и женщина звучала как та, что допрашивала нас после возвращения из летнего лагеря.

Я сглотнула.

– О чем они говорили?

– Я слышала только обрывки, но мужчина говорил, что им нужно спешить, все уладить, пока он не демонизирован полностью. Если они не справятся, будет катастрофа. Не знаю, что он имел в виду.

Я отчасти была готова к этому. Но меня словно ударили битой по голове. Демонизирован – может, становился демоном кармы.

– А потом? – выдавила я.

– Женщина сказала, что нужно сразу послать нечистых котов. И Солнечный принц спросил, имела ли она черного и полосатого, которых они использовали, – голос Марии дрожал. – Они открыли их. Вторую и четвертую комнаты. И вышли большие звери. Я заметила их лишь мельком, но они были большими как львы в старых зоопарках, но худыми.

– Звери… нечистые коты не заметили вас?

– Заметили. Но кто-то тут же сдержал их проклятой силой и перенес куда-то, так что нас не раскрыли… но это не важно. Солнечный принц упомянул, куда отправили котов. Он сказал, что жаль такого талантливого ребенка.

Я уже знала, о ком она.

– Я слышала своими ушами! Шун Аонума.

3

После этого я не помнила, как успокоила Марию. Но мне нужно было что-то сказать, чтобы она не думала, что Шун в смертельной опасности. Я врала не так хорошо, как Сатору, но пообещала Марии, что мы отыщем Шуна утром, и уговорила ее пойти домой.

Я знала, что ощущала бы себя смелее, если бы мы пошли вдвоем, но не могла рисковать жизнью подруги.

Она ушла, и я спешно оделась. Я надела ветровку поверх свитера и скрыла волосы беретом. Я часто бывала снаружи, так что у меня была готовая сумка с лекарствами, компасом и другими важными вещами. Я сунула ее в рюкзак, вспомнила взять амулет, который дал мне Шун.

Я тихо вылезла в окно и на крышу. В отличие от Марии, я не умела парить, так что пробормотала мантру и прыгнула как можно сильнее. Моя сила включилась, и воздух ударил меня с силой, как вода. Я будто падала во сне. Я потеряла равновесие и рухнула на ногу, но не повредила ее.

Времени не было. Я встала и поспешила за дом, отвязала каноэ и поплыла по темному каналу как можно тише. Когда я уплыла довольно далеко, я разогнала лодку.

Я не знала, успею ли, и я неслась так быстро, что малейшая ошибка разбила бы лодку, и я утонула бы.

Но я не мешкала. Я спасу Шуна любой ценой. Я должна успеть. Я сосредоточилась на этом.

Я неслась по темному каналу, ощущая странное дежавю.

Так было в первый день в летнем лагере, когда мы с Шуном плыли на лодке ночью. Шун успокоил поверхность реки, сделал ее зеркалом, отражающим звездное небо.

Шун нес Хакурен-4 по воде среди сияющих звезд.

Течение реки и берега были размытыми в темноте. Я не знала, как быстро мы плыли. Я ощущала себя так сейчас.

Я плыла на Хакурен-4 сейчас. Мы не давали лодкам одинаковые имена, но я не могла называть ее иначе.

Я быстро добралась до развилки Пайнвинда. Я остановила. Днем тут было несколько лодок, но ночью осталась только одна. На ней горела лампа, но никого не было видно.

В этот раз я не успевала обойти по лесу. Придется идти по прямой. Я медленно поплыла. Я старалась приглушать шум воды. Хакурен-4 плыл вперед в круге света под веревкой, преграждающей путь.

Если кто-то появится в лодке, все будет кончено. Я затаила дыхание, пока Хакурен-4 не скрылся в темноте.

Может, человек в лодке подумал, что никто не нарушит правила, не проберется в Пайнвинд. Иначе было бы не так просто пробраться.

Я тихо плыла вперед, вскоре миновала второй Священный барьер. Там не было патруля.

Свет луны озарял две большие сосны впереди. Центр города. Я вглядывалась во тьму, видела силуэты домов у реки, но в окнах не было огней. Пайнвинд лишился людей.

Я повернула и поплыла по узкому каналу на север.

Я не знала, где именно теперь жил Шун, но идея была. Его дом уже был на северной окраине Пайнвинда. Если он собирался перебраться в хижину еще дальше от людей, то это могло быть дальше на север, у Священного барьера. Я могла двигаться в ту сторону с компасом, но как далеко?

Узкий канал заканчивался в пяти сотнях метров впереди. Пристань уже была полна лодок, и я привязала Хакурен-4 к столбику и прыгнула на другие лодки, чтобы добраться до берега. На одной был факел из связанных полосок бамбука, а не круглой деревяшки. Факел был с тканью, соломой и проводами для топлива. Я зажгла его проклятой силой, и он вспыхнул, ослепляя меня светом.

Я не знала географию Пайнвинда, не знала, где именно была, но повернула и направилась на север.

Я шла, факел озарял заброшенный город. Пайнвинд эвакуировали не так давно, но улицы были полны мусора и обломков дерева, здания гнили.

Но жуткая атмосфера города была перебита тревожным чувством.

Свет факела был таким сильным, что все вне круга света было черным. Я не знала, куда шла. Но меня было видно за мили.

Мозг говорил мне, что идти с факелом было опасно, но свет означал безопасность. Я пыталась сделать огонь тусклым, но им было сложно управлять. Я могла или потушить его, или оставить гореть в полную силу.

Я смотрела на ветки под ногами. Если собрать их и зажигать по пути, то у меня будет маленький источник света. Стоило так сделать сразу. Я потушила факел.

Все погрузилось во тьму. Я еще видела перед глазами мерцание огня.

Я зажгла один из прутиков.

Большой черный кот стоял передо мной.

Не просто большой. Как и сказала Мария, он был не меньше льва. Его лапы и шея были очень длинными, и хоть его голова была маленькой, как у леопарда, она была достаточно высоко, чтобы блестящие глаза были на уровне с моими.

Черный кот радостно урчал, подошел ко мне и опустил передние лапы на мои плечи.

И его большие челюсти оказались вокруг моей шеи.

Зубы захрустели. Мой разум опустел, я не помнила, как произнести свою мантру.

Нечистый кот… Только это смог понять мой мозг в панике.

Я ощущала его жаркое дыхание на своих волосах, слюни текли по моей шее. Я ощущала отвратительный запах аммиака.

Я медленно понимала, что оставалась в сознании.

Кот кусал мою шею с силой, но зубы не пробили мою кожу. Амулет Шуна, толстые металлические кольца ошейника спасли меня от казни.

Как только я поняла это, я прошептала свою мантру.

Я попыталась ослабить хватку челюстей на шее. Видимо, когда нечистый кот кусал, челюсти застывали, и их было сложно открыть. Но это не могло состязаться с мощью проклятой силы. Кость хрустела, разбиваясь, его нижняя челюсть беспомощно открылась, и я освободилась.

Я отпрянула, поднимая пылающую ветку, свет озарил жуткое лицо кота. Он хмурился, грозно шипел, как змея. Длинные зубы, как у саблезубых тигров, были в крови.

Я представила перед собой сильные руки. Одна сжала шею нечистого кота, а другая – его тело, скручивая его, будто выжимая полотенце. Раздался сухой треск. Кот задрожал и застыл.

Я сидела и тяжело дышала. Я не могла перестать плакать. Шея болела, и ошейник погнулся, не снимался. Я порвала его проклятой силой и смогла снять.