Текст книги "Город (СИ)"

Автор книги: Юрий Табашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

   Ничего не росло в той округе никогда. Деревья не могли пустить корни в камни, траву уносил постоянный ураганный ветер. Животные, что заходили на запретные места тут же падали мёртвыми. Птицы с криком валились с небес, стоило пересечь невидимую черту. И даже дождь не окроплял пустынные просторы. На поверхности не было заметно камней и песка. И как это ни странно, подняв голову, ты бы не увидел и самого солнца...

   Хотелось бы, конечно, начать рассказ с примерно такого библейского сюжета, чтобы дальнейшее повествование имело свою определённую логику, но... Но...

   Но на самом деле всё обстояло с точностью наоборот. До тех пор, пока в те края не пришли люди, почва обильно кормила злаки всевозможными нужными веществами и минералами. И вырастала трава на удивление высокая и сочная. Деревья с гигантскими стволами тянулись кронами к облакам, а в чащах обитало несметное число всевозможного зверья. Можно было на одной поляне встретить волка, лося, заметить под деревом медведя, а над ним стайку белок. Жизнь так перемешалась в те времена со смертью, так торжествовала над ней в постоянном проявлении, что, даже заметив невольно трапезу хищников, любой наблюдатель сразу бы понял, что одно без другого существовать не может.

   Первые переселенцы забрели в благодатные места давным-давно. Люди охотились на животных, чтобы из их шкур сотворить одежду, жилища и самое главное – утолить голод.

   Поселение изначально выглядело маленьким, испуганным и жалким. Потом со временем превратилось в посёлок и через ещё много лет в самый настоящий небольшой городок, обнесённый деревянным тыном с заострёнными кольями.

   И жители селения выглядели с каждым поколением по-разному. Сначала гордо напяливали на себя шкуры. Потом домотканые тоги, которые сменили штаны и куртки. Вместе с внешним видом менялась и социальная сущность. Городок стал городом и вошёл в число множества подобных в составе могучего государства. А рядом с ним образовались многочисленные княжества, графства, империи и каганаты, что постоянно враждовали между собой. В те опасные и неспокойные времена город прочно привязал своих обитателей к узким улочкам и невысоким домам, где они рождались, росли и умирали.

   Город скоро привык к тому, что его густо заселили. И каждый день съедал нескольких жителей, недолгое время, переваривая их в памяти близких. А затем, напрочь забыв о недавних жертвах, находил себе следующих.

   Город рос.

   Однажды, когда улицы в удивительный солнечный безоблачный день были полны двуколками и экипажами, в которых важно восседали мужчины в котелках и фраках, а дамы неизменно с замысловатыми объёмными причёсками, на конце Сенной загорелась дом. Довольно большой и как обычно бревенчатый, высотой аж в четыре этажа.

   Огонь махом охватил верхний этаж, через который набросился на крышу. Из окон повалил густой дым.

   Испуганная, взволнованная и галдящая толпа зевак, сбежавшихся на пожар, шумно обсуждала безуспешные попытки пожарных, приехавших на телеге с большой бочкой, установить несуразно короткую лестницу. А ещё внимание привлекла через некоторое время невзрачная серая кошка. Метнулась через весь двор, вскарабкалась по стволу дерева, что рос рядом с домом, и прямиком по толстой ветви направилась к горящему окну. Не останавливаясь и совершенно проигнорировав зов инстинкта самосохранения, без размышлений прыгнула в огонь.

   – Сумасшедшая скотинка, – заметила пышно наряженная дама в широкополой шляпе.

   – Что-то с ней не так, точно-с, сударыня, – согласился с ней франт – ухажёр, что держал напыщенную даму за ручку.

   Полными слёз глазами снизу вверх посмотрела на них маленькая девочка лет пяти, перепачканная сажей и с трудом выдавила сквозь слёзы:

   – Муся к котяткам пошла... У неё котятки на этой неделе родились. Возле моей кроватки в лукошке лежат.

   Плач и причитания ребёнка услышали многие, что стояли поблизости, да только сделали такой вид, будто и не было вовсе произнесено тех слов. И только высокий стройный мужчина лет тридцати сорвал с головы заводскую фуражку, бухнул её с силой по земле так, что пыль поднялась и громко сказал:

   – Эх, была – не была... Не так же гибнуть божьим тварям.

   Подошёл к тому же дереву, по которому залезла кошка, плюнул на ладони, обхватил сноровисто сточную металлическую трубу, что спряталась на самом угле здания и быстро, рывками принялся подниматься вверх, как делал то много раз на зимних праздниках, доставая с заледеневшего столба то сапоги знакомым девкам, то пряники детишкам.

   Быстро добрался до нужного окна по карнизу, локтём выбил стекло, отчего дым повалил наружу намного сильнее и ввалился внутрь.

   Какая-то сухонькая старушка ахнула:

   – Вот молодец-то, какой!

   – Хоть бы получилось, – сказал негромко кто-то из толпы.

   Неожиданно голова мужчины появилась прямо среди дыма и огня. Лицо светилось от радости, хотя волосы на голове и усы тлели и дымились.

   – Принимай первого, – закричал он довольно и уверенно. Пожарные растянули брезент, натянули и подняли его до уровня пряжек на поясах и сверху упал маленький комочек

   За первым последовал второй, третий.

   А секундой позже, изъеденная огнём крыша с невообразимым скрипом и стоном рухнула. Лишь сноп искр поднялся высоко к небу.

   Замолчали все, не в силах осознать и поверить, что человека вдруг не стало.

   Город легко проглотил очередную жертву и скоро о ней никто не вспоминал. Но если бы... Если бы тому усачу поставили памятник, если бы о нём рассказывали на уроках вместо жирных и жадных правителях и временщиках... Может, всё будущее о котором мы расскажем, выглядело бы иначе.

   Прошло ещё время. Город теперь рос и вширь и вверх, нисколько и ни кем не ограниченный. Вместе с городом росло, кстати, рядом и кладбище.

   Здания один за другим проглатывали ручьи, где совсем недавно пели соловьи, да деревья, где отдыхали после перелётов птицы и всё никак не мог остановиться. Используя новые технологии и материалы люди, научились строить необычайно высотные здания.

   Иногда из города призывники уходили на войны. Кто возвращался, а кто и нет. Кое-кто решал уехать, но на его место непременно приезжали новые поселенцы. И неизменно кто-то из них, старый или молодой, умирал в городе.

   Улицы теперь пересекали не двуколки, запряжённые лошадьми, а автомобили. Машины в свою очередь тоже эволюционировали с каждым годом, становясь всё красивей, эффектней и... опасней.

   А в городе продолжали любить. Много, часто, оставляя после невероятных выбросов чувств такие истории, которые растопили бы самоё чёрствое сердце.

   В следующей всем забытой истории отец потерял сына. Внезапно. Вечером ещё жил обычной жизнью. Привычно лёг спать, а среди ночи был разбужен сотрудниками полиции, оповестившими о том, что сын попал в аварию. Увезли тех, кого можно спасти в первую очередь. А парень долго лежал на мостовой. Так долго, что пришлось приехать специальной машине, которая долго отмывала от вытекшей крови стены близ лежащего дома и тротуар.

   Собственно говоря, у восемнадцатилетнего мальчишки не было никакого шанса. Неровность дороги и масса мотоцикла сыграла редкую и зловещую шутку. Травмы он получил такие, словно испытывал сверхзвуковой самолёт и потерпел на нём крушение. В крошево раздробились кости правой части челюсти и бедро, лопнула почка, переломились рёбра. Позвоночник сломался, а внутреннее кровоизлияние в свою очередь и вызвало ту лужу крови, с которой долго боролись коммунальщики, попутно срезая кусты, ставшие причиной трагедии.

   Отец, всё ещё полный надежды ждал, ждал, ждал долгие часы известий о сыне в вестибюле больницы. Лишь изредка выходил на улицу и впервые в жизни молился. Молил звёздное небо:

   – Не забирайте его у меня. Посмотрите, как вас много. Зачем вам ещё одна, такая звёздочка ранняя, такая светлая? Оставьте мне его.

   Даже после того, как сын умер, никто не сказал ему об этом. Никто не захотел прикоснуться к чужому горю. Узнал случайно, уже утром, через несколько часов после летального исхода.

   На похороны пришло очень мало взрослых и сотни детей. Работники похоронного бюро говорили, что никогда не видели таких страшных похорон, что непонятно, как в свои ровно восемнадцать лет парень смог так влюбить и привязать к себе столько народа.

   Тело в гробу было на удивление холодным, словно лёд. Гладя по голове своего ребёнка, Иван нагнулся и обнаружил торчащий из кожи в районе шеи позвоночник, неумело зашитый и так же неумело замазанный. Его сын словно попал в лапы безжалостного и бесстрастного хищника.

   С тех пор отец словно сошёл с ума. На улице не замечал знакомых. Бормотал мысленно молитвы, отрешившись от всего, но совсем другие, чем приняты в его мире. Те, что спускались в голову в виде готовых знаний сверху. К тому же как-то сразу набросились неведомые ранее болезни. Когорта, состоящая из инсульта, давления, невралгии и многих других напастей, что в виде страшного букета подарила ему на похоронах смерть.

   Скоро во сны стал приходить сын. Он извинялся, говорил о любви и о своём желании вернуться назад. Мало того, скоро ещё и стал указывать прямой путь, куда пойти и к кому обратиться, чтобы произошло невероятное. Теперь, после полученных указаний, что не выходили утром из головы, Ивана никто и ничто не могло остановить. Ведь постепенно всё, о чём ему вещали во снах, сбывалось.

   Будучи по воспитанию прирождённым атеистом не задумываясь, жадно схватился за призрачные нити. Отныне несчастный по-настоящему жил именно во снах с сыном, как и прежде, а днём попадал в кошмар, где влачил жалкое существование.

   Жена категорически высказалась против любых телодвижений в отношении появления в семье новых детей. И аргументов, весьма весомых, у неё оказалось масса. Возраст неподходящий. А что если родится ребёнок с аномалией? А что если родится мёртвый? Или снова погибнет? Каждый довод она сопровождала очередным нервным срывом, а на следующий день находила новые и новые причины сделать жизнь мужа ещё тяжелее.

   Иван всё меньше слушал её. Как-то незаметно вошёл в совершенно иное состояние сознания и не выходил из него больше никогда, даже ночью. Ловил себя на том, что молился своим новым выбранным покровителям постоянно – и в дневное время и во сне. Молился неистово, отдавая себя всего просьбе, обращённой выше без малейшего остатка. Просыпался каждое утро с высохшими вокруг глаз солеными озёрцами. Скоро они настолько вымыли нужные вещества из организма, что кожа лица принялась шелушиться.

   А он всё шёл и шёл к сыну. Собрал и изучил всю литературу, что касалась переселению душ в религиозной практике различных народов. Выбрал главное и соединил избранное в граненый синтез запретных знаний. Постепенно фантастический план оброс стольким количеством деталей, что он и сам поверил в возможность его осуществления.

   Пришло время беременности. Протекала она на удивление тяжело, собрав все возможные патологии. Каждый день высокому худому мужчине объявляли, что завтра у него не будет, что через час или два, или на следующий день обязательно будет выкидыш. Иван выслушивал приговор, а вечером и ночами молитвами упорно отвоёвывал каждый день жизни у смерти.

   Ознакомившись с тоннами этнографических отчётов, нашёл путь к могущественным союзникам. Духи природы по его приказу строили тело, дух реки вымыл кровавое образование из матки, что представляло опасность для плода. Элементалы перекачивали энергию из его ладоней в тела ещё не рождённых малышей так, что в конце сеансов падал на колени, каждый день, на глазах теряя силы. При произнесении молитв ангелы и Богородица принялись так гладить его сверху вниз, что кожа трепетала, ходила ходуном, а волосы вставали дыбом.

   Любовь заставляла не сдаваться.

   Однажды во время одной из молитв, он заметил за спиной нечто невероятно большое. Скосил глаза и разглядел огромные распростёртые белые крылья. Тело существа, тоже невероятно огромного закрывал яркий свет

...

конец ознакомительного фрагмента