Текст книги "Русь юродская"

Автор книги: Юрий Рябинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

II. Древняя Русь

Во веки в жизни нескончаемой
Андрей Константинопольский

В десятом веке появился новый праздник – Покров Пресвятой Богородицы. Он отмечается 1 (14) октября. И более всех христианских народов этот праздник почему-то полюбился именно русским людям. Сколько по всей Руси стоит Покровских храмов! Кому не известны знаменитые московские храмы Покрова что на Рву (Василия Блаженного) и Покрова в Филях? Или владимирский Покрова на Нерли? Такие достодивности обычно называют визитными карточками городов. Или даже всей России. А сколько поговорок связано с Покровом! На Покров день часто выпадал первый снег, и поэтому говорили: «Покров землю покроет». А поскольку наступали и холода, мужички просили: «Батюшка Покров, натопи избу без дров». Это же прямо точно по щучьему велению! К этому времени у русских крестьян обычно заканчивались полевые работы, и наступал срок до Рождественского поста, когда можно было справлять свадьбы. И девки на посиделках тогда говорили: «Батюшка Покров, покрой землю снежком, а меня, молоду, женишком, или: бел снег землю прикрывает, не меня ль, молоду, замуж снаряжает?»

Этот замечательный праздник пришел на Русь от греков, из Константинополя. Но появлению его крещеный мир обязан не императору, не патриарху, а… всего-то юродивому, безумному Христа ради.

Блаженного Андрея Константинопольского нередко называют славянином по происхождению. Естественно, особенно популярна такая версия в России и у других славянских народов. Основанием для этого послужили слова из его жития, что-де он «был родом скиф». В древности греки называли скифами все население Северного Причерноморья – Скифии. И хотя к тому времени, когда жил блаженный Андрей, собственно ираноязычных скифов в тех краях уже давно не было, народы, населяющие эту область, у греков так и именовались скифами. В девятом же веке там жили в основном именно славяне. Поэтому предположение, будто бы Андрей был русским человеком, очень даже правдоподобно. Вот почему мы относим его к разделу древних русских юродивых.

Каким образом Андрей попал в греческое рабство, неизвестно. Скорее всего, он угодил в плен к каким-нибудь кочевникам, испокон шнырявшим по южнорусской дикой степи, а те уже продали его грекам. Но Андрею, можно сказать, повезло: хозяином его оказался довольно высокопоставленный ромейский вельможа – человек, видимо, добрый и великодушный, – который отнесся к новому малолетнему рабу своему едва ли ни по-отечески. Андрей был работником прилежным и сметливым. Одно делает – семь выходит. И хозяин, видя, как усердствует слуга, призрел его – он отдал Андрея учиться всяким книжным, как тогда говорили, премудростям.

В учении Андрей ревновал не менее, нежели в труде тягловом. И скоро вполне освоил мудреную греческую грамоту. Особенно он любил изучать жития святых и прочие богодуховные книги. Тогда же, видимо, он и крестился. Потому что все свободное время неизменно проводил в храме.

Однажды во время богослужения стал вдруг сон одолевать Андрея. И как ни крепился он, как ни боролся, все не отпускает его напасть, хоть прямо тут же ложись на пол. Отошел тогда Андрей куда-то в сторонку, выбрал местечко поукромнее, да и вздремнул. И снится ему, будто собрались сражаться два воинства – адово и небесное. Впереди нечисти всякой огромный бес похаживает, силою своею похваляется, предлагает побороться с ним, коли смелый есть. Тогда выходит против него Андрей во имя Господа, как Давид против Голиафа, и поражает наповал лукавого. И тут является ему с горних мест Сам Господь в образе прекрасного юноши и говорит: «Отныне ты Наш друг и брат, ступай же на добрый подвиг, будь наг и юродствуй Мене ради, и ты получишь великую награду в день Моего царствия».

Итак, получив благословение от Самого Христа, Андрей пошел исполнять трудный и самый, пожалуй, неблагодарный подвиг юродства.

Житие рассказывает, что Андрей, прежде всего, позаботился убедить всех в том, что он ополоумел, сделался безумным Христа ради. Для чего он взял новую свою одежду, только что подаренную ему искренне благорасположенным хозяином, и изрезал ее на кусочки.

Хозяин натурально опечалился от такого бедствия, приключившегося с его любимцем. И, не сомневаясь, что Андрей всерьез помешался умом, велел его, как бесноватого, заковать в железа и посадить на цепь при храме Св. Анастасии – целительницы душевных недугов. Но здесь юродивый еще более утвердился в своем подвиге. Он увидел однажды св. Анастасию, беседующую со св. Иоанном Златоустым. Величайший отец Церкви спрашивал Анастасию: «Не уврачуешь ли сего Андрея?» На что святая мученица отвечала: «Врачевание ему не нужно, ибо его врачевал Тот, Кто сказал ему: юродствуй Мене ради».

В другой раз Андрей увидел целый легион бесов, вознамерившихся убить его. Но на помощь праведному пришел св. Иоанн Богослов и разогнал темные силы, причем апостол опять подтвердил Андрею, что его подвиг угоден Господу.

Наконец, подвижнику было третье чудесное явление. Андрей увидел – он находится в великолепном чертоге у престола Самого Небесного Царя. Господь подал ему чашу с уксусом – и, когда Андрей пригубил этой горечи, сказал ему: «Таков скорбный путь служащих Мне в настоящей жизни». Потом дал отведать ему снеди, как написано в житии, «сладше манны», и изрек: «Такова у Меня пища работающим Мне и мужественно терпящим все до конца. Соверши и ты подвиг свой мужественно, как начал: мало постраждеши, во веки в жизни нескончаемой будеши пребывати».

Четыре месяца сердобольный хозяин Андрея боролся за его благоразумие. И все эти четыре месяца юродивый оставался в оковах при Анастасьинском храме. Видя, что лечение не приносит результата, вельможа отказался продолжать пользовать слугу. Он велел его расковать и отпустить. Мало того, вообще выдал ему вольную.

И Андрей, как и полагается юродивому, пошел бродяжничать. Он скитался по улицам Константинополя, причем переносил бесконечные насмешки, оскорбления, издевательства. Большинство людей считало его дурачком, шутом, этаким развлечением, явившимся им на радость. А уж для детей он сделался просто первой забавой. Они ходили за ним целой ватагой и всё старались ударить блаженного, толкнуть его, повалить. И если им это удавалось, радости их не было предела.

Житие святого, между прочим, приводит любопытное свидетельство, несомненно подтверждающее, что Андрей нисколько не был умалишенным в медицинском понимании этого определения. Но, конечно, из этого ни в коем случае не следует, что он юродствовал с каким-то тонким и небескорыстным умыслом, то есть лицедействовал, промышлял, изображая из себя несчастного безумного.

Вот что рассказывает житие: если Андрею иногда перепадала какая-то милостыня, он немедленно относил ее нищим. Себе оставлял разве какие крохи, лишь бы только с голоду не умереть. Но передавал он им свои жалкие копейки всегда как-то незаметно, неявно – пройдет мимо и вдруг обронит, будто потерял, или, напротив, поругается с ними, повздорит, да и швырнет медяком вместо камушка, то есть старался делать так, чтобы это не выглядело с его стороны снисходительным пожертвованием в пользу еще более обездоленных сотоварищей, чтобы никто не заподозрил, что он рисуется благодетелем, чтобы лишь один Господь знал об истинных его намерениях. Вот как подавал милостыню избранник Божий! Будет ли по-настоящему безумный человек заботиться об анонимности своих поступков? Разумеется, нет.

Вспомним также, как блаженная Ксения Петербургская помогала строить Смоленский собор: она тайком, ночью (!), рискуя упасть с высоких лесов, носила под самые небеса кирпичи, чтобы утром каменщики могли без промедления приниматься за дело. Если бы кто-то случайно этого не заметил, так ее подвиг и остался бы неизвестным.

Имея возможность существовать, по крайней мере, относительно сыто – а находилось немало таких, кто не отказывал накормить юродивого, – Андрей по нескольку дней ничего не ел. Кстати, это дополнительно подтверждает, что он был отнюдь небезрассудным человеком – какой это безумец станет голодать, если есть возможность насытиться?

Всей одежды у Андрея было рубище, едва прикрывающее наготу. День-деньской он бегал по Константинополю, ночи проводил в молитвах. Если же ему все-таки случалось вздремнуть ненадолго, то, за неимением другого места, он устраивался в какой-нибудь почивающей собачьей стае, которых в Константинополе всегда водилось множество. Но, как рассказывает житие, собаки не особенно-то принимали Андрея: «…инии бо кусаще его, отгоняли от себя, инии же сами убегали от него».

Но эти муки, эти каждодневные пытки души и тела, добровольно принятые на себя Андреем, лишь умножили данный ему Божий дар провидца, его способность созерцать невидимое. Андрею нередко являлись ангелы. Видел он неоднократно и бесов. Последние, впрочем, боялись его, как обычно они боятся избранников Божиих.

Одна благочестивая женщина по имени Варвара как-то пришла на торг, и там в толпе ей повстречался Андрей, он, как обычно, бродил среди народа, кто-то подавал ему милостыню, но большинство гнали его, толкали, насмехались: «Неистов человек сей, погубил ум свой вконец». И тут Варваре чудесным образом открылось то, чего никому больше видеть не было дано. Она узрела святого «во славе»: Андрей блистал, как написано в житии, подобно огненному столпу. А за ним шли бесы в образе арапов и говорили между собой: «Не дай Бог другого подобного на земле; никто так не изжигает сердца наши, как сей». Они ликовали, видя, как многие люди на торгу обижают Андрея. Варвара тогда, полагая, может быть, вразумить нечистую силу, сказала: «Безумны бьющие его, ибо за это осуждены будут в день смерти». Но блаженный, услыхав слова доброй женщины, устремился вдруг на демонов и гневно прокричал им: «Вы не должны замечать бьющих меня, ибо я молюсь за них Владыке моему, да не вменит им греха сего, который творят они по неведению». Он-то хорошо знал: сей род увещевать бесполезно и иначе не делать мировой, как снявши шкуру с них долой. Едва Андрей произнес эти слова, в небе появился белоснежный голубь с масличной ветвью в клюве. Он подлетел к святому и, передав ему ветвь, произнес: «Прими дар сей, посланный тебе из рая Господом Вседержителем, в знак благости Своей; ибо ты милостив и человеколюбив, как Сам Он милостив: прощаешь биющих тебя и молишься за них, чтобы это не вменилось им в грех». Такое явление было благочестивой Варваре.

Случилось как-то Андрею в его скитаниях попасть на похороны. Хоронили, верно, какого-то состоятельного грека: дорогой гроб, роскошные дроги, уйма народу… Знакомая и нынче картина. Но Андрей видит, чего никто больше не замечает: над покойным, как воронье, кружат злые духи и радуются ему, как своей добыче и новому товарищу. «За что же попался этот несчастный во власть демонов?» – подумал Андрей с горечью. Тогда Андрею явился ангел Господень и объяснил: «А он был человеком грешным и одержимым гордынею, прелюбодеем и содомянином, льстецом, сребролюбцем и мздоимцем, злопамятливым и немилосердным».

Был в Константинополе в то время один вор, избравший себе промысел смелый, но и одновременно до крайности низменный: он обирал по кладбищам покойников. Как-то узнав, что недавно умерла одна девушка из очень состоятельной семьи, он поскорее собрал инструмент и отправился на кладбище, намереваясь хорошенько поживиться в этот раз. По дороге ему повстречался известный в городе безумец и бродяга Андрей.

И едва святой прозорливец увидел этого человека, он тотчас догадался о его изуверских намерениях и, будто разговаривая сам с собой, громко произнес: «Так говорит Дух, судящий похищающих одежды лежащих в гробах: не будешь ты видеть солнца, не будешь видеть дня, ни лица человеческого; затворятся для тебя врата дома твоего и никогда не отворятся». Вор вначале не обратил внимания на слова юродивого, – мало ли чего несет этот безрассудный, он вечно что-то лопочет! Тогда Андрей, уже прямо обращаясь к злоумышленнику, сказал: «Ты идешь? – не укради! если же сделаешь это, не будешь видеть солнца». Тогда уж вор удивился: как это о его замысле известно?! и кому! – неумному бродяжке! Он злобно ответил Андрею: «Ты точно одержим беснованием и говоришь о неизвестном и тайном по наущению демонскому; но я хочу идти туда и увижу, сбудутся ли слова твои». Андрей ничего ему больше не сказал и отправился своей дорогой.

А вор пришел на кладбище. Разыскал гроб. В те времена гробы (то есть могилы) у греков еще устраивались «по-библейски»: они представляли собой пещеры, заваленные камнями. Дождавшись темноты, вор отвалил камень и вошел в гроб. Он снял с покойной все, что на ней было, кроме самого нижнего хитона. Но, помявшись, посомневавшись, решил забрать и хитон. «Хорош хитон, – подумал злодей, – возьму и его». И не оставил на умершей и самого исподнего. Он собрался уже уходить с награбленным добром. Но вдруг абсолютно обнаженная покойная открыла глаза и залепила ему звонкую пощечину. Вор в ужасе выбежал из пещеры, но больше не увидел света белого – он совершенно ослеп. Естественно, прежнее занятие ему пришлось оставить. С тех пор он жил лишь подаянием и все вспоминал св. Андрея, все удивлялся его прозорливости.

Венцом же праведного жития св. Андрея стало явление ему Богородицы в константинопольском Влахернском храме в 936 году. Это вообще величайшее событие в истории всей Церкви. Не случайно этот праздник и еще только Крестовоздвиженье стоят в ряду праздников библейского происхождения – двунадесятых и великих.

В тот год к Константинополю подступились полчища сарацин. Греческое храброе войско встало насмерть за родную землю. Но греков было меньше, и неверные их теснили. В это время во всех храмах день и ночь шли молебны об избавлении империи от лютой напасти. В древнем Влахернском храме у самых риз Пресвятой Богородицы молился и св. Андрей со своим юным учеником Епифанием. И вдруг в разгар всенощной Андрей с Епифанием увидели, как в храме по воздуху в окружении святых движется сама Матушка Богородица. Она остановилась над молящимися, сняла с головы покров (омофор) и распростерла его над людьми, показав Андрею и Епифанию, что Она не оставляет верных молитвенников православных Своею благодатью, Своим заступничеством, покровительствует им.

Когда весть об этом чуде разнеслась по Константинополю, греческие воины ободрились, исполнились отвагою и разогнали магометан.

Долгое время это событие оставалось лишь «местночтимым» праздником в самой Влахернской церкви. А обще-православным праздник Покрова стал только в XII веке. Причем обязана этим Вселенская Церковь Руси. Великий князь Владимиро-Суздальский Андрей Юрьевич, узнав, что в Царьграде в каком-то там храме празднуется память чуда, явленного его блаженному соименнику два с лишним века назад, добился празднования Покрова дня по всей Руси. А потом его стали отмечать и другие поместные церкви.

Блаженный Андрей не долго прожил после явления ему Богородицы. Умер он, как и полагается бесприютному страннику, прямо на улице. Одна женщина, увидев, что Андрей лежит недвижимый и бездыханный, поспешила позвать кого-нибудь на помощь. Но когда она возвратилась, юродивого уже не нашла, а там, где только что лежал Андрей, густо пахло каким-то совершенно восхитительным благовонием. Так тело блаженного и исчезло неизвестно куда.

О святом Андрее Константинопольском написано объемистое житие. Считается, что автором его или одним из авторов был иерей Никифор – современник Андрея, лично знавший юродивого и бывший близким к нему. Это житие можно безо всякого преувеличения считать выдающимся памятником среднегреческой, или, как ее часто называют, византийской, литературы. А значит, и мировой. Вообще это сочинение в равной мере можно считать и романом. Оно имеет все признаки самого совершенного художественного произведения: ярко выраженное композиционное построение, стройный сюжет, многочисленные колоритные детали, но главное – мастерское построение образов. Понятно, что образы – это не всегда люди. Особенно хочется отметить упомянутые колоритные детали: они придают повествованию настолько многоцветный и объемный композиционный фон, до такой степени воздействуют на фантазию, что так и кажется, будто своими глазами видишь древнюю столицу Ромейской империи и вместе с этим симпатичным Андреем, юродивым Христа ради, и другими героями блуждаешь по улочкам Константинополя и участвуешь во всех их приключениях. И, право дело, жаль в конце концов расставаться с Андреем, как обычно жалко бывает прощаться с полюбившимся литературным персонажем.

Но не будем забывать, что Андрей Константинопольский – святой. Он, как сказал ему Христос, во веки в жизни нескончаемой, он всегда с теми, кто о нем вспоминает, думает, молит его. Православный народ не расстается со святым Андреем.

День памяти блаженного Андрея – 2 (15)11
  В скобках – даты по новому стилю.


[Закрыть] октября. Как раз на следующий день после праздника Покрова.

В дико-багряном рубище и с тремя кочергами в руках
Прокопий Устюжский чудотворец

Устюг – город невелик. Хотя и именуется Великим. И можно вообразить, каким почитанием там пользуется свой, местный чудотворец, ставший к тому же святым общецерковным. У редкого православного устюжанина дома не висит икона с изображением святого земляка Прокопия.

Житие Прокопия Устюжского рассказывает, что он прежде был купцом «из западных стран от латинского языка и земли немецкия» и торговал в Новгороде. Это неопределенное свидетельство из жития позволяет выдвинуть сразу несколько версий о национальной принадлежности Прокопия. Происхождение его «от латинского языка» объясняется иногда, как указание на исповедание блаженным изначально латинской веры. Нет, разумеется, он относился к латинской вере, пока не принял православия, – вне всякого сомнения! – но только подчеркивать этого не было ни малейшего смысла: в западных странах в XIII веке никакой другой веры, кроме латинской, еще не существовало. Лютер со своей реформацией появится там почти что через столетия. Значит, скорее всего, речь идет именно о языке. Кстати, еще у Даля «народ» имеет одно из значений – «язык». И тогда резонно предположить, что Прокопий был французского происхождения человек. Потому что французы – это единственный латиноязычный народ, который живет на северном побережье континентальной Европы. Конечно, теоретически в Новгород мог заплыть и итальянец, обогнув всю Европу, и испанец с португальцем. Но все-таки версия с французом более реалистичная. Наконец, упоминание «земли немецкия», откуда якобы явился Прокопий, позволяет предположить, что он мог быть немцем или из варяг. Но указание на немецкие земли, как на родину блаженного, отнюдь не исключает вариант с землей французской. В глубокую старину русские называли всю Западную Европу, включая Францию и Скандинавию, немецкими землями. Но в таком случае, как и с латинской верой, зачем подчеркивать, из какой он земли вышел? Одним словом, происхождение Прокопия – откуда он взялся? какого он был роду-племени? – дело темное.

Познакомившись близко с русскими обычаями и узнав сущность православия, гость из немецких земель решил забросить навсегда свои негоции и, приняв русскую веру, остаться на Руси. Он раздал все свое имущество бедным и, крестившись Прокопием, поселился на первых порах в обители вблизи Новгорода. Но вскоре перебрался в город Устюг на далекую реку Сухону и принялся исполнять там подвиг юродства.

В старинной рукописи, т. н. Иконописном подлиннике, наружность блаженного изображается такою: «Подобием средовек, власы на голове – русы, борода козмина, рубище дико-багряное, с правого плеча спустилось, в руках три кочерги, на ногах сапоги разодраны, колена голы». Средовек означает средних лет был человек, а борода козмина – то есть длинная.

Эти три упомянутые кочерги в руках у Прокопия сделались в Устюге верной приметой, свидетельствующей, насколько обильным будет урожай в их крае. Устюжане скоро заметили: если Прокопий носит их вверх «головами», в тот год бывает урожай богатый, когда же «головы» смотрят вниз, жди недостатка во всем. Но вряд ли Прокопий носил постоянно с собой эти железки, чтобы только виды на урожай предсказывать. Вероятно, кочерги служили ему прежде всего орудиями защиты от собак. У большинства бродяжных юродивых отношения с собаками как-то не складывались.

Целый день Прокопий бродил по городу и терпел от неравнодушных обывателей все полагающиеся юродивому знаки внимания: насмешки, брань, иногда и побои. Но на все глумления Прокопий отвечал забавникам единственно молитвой Распятого: «Господи, прости им, ибо не знают, что делают». Иногда, впрочем, находились доброхоты, которые подавали ему какое-нибудь пропитание. Но Прокопий очень разборчиво относился к подаянию: он принимал милостыню только от сердобольных нищих и от людей, известных в Устюге своим благочестием и богобоязненностью, и никогда ничего не брал от тех, кто обогатился неправедно. Ночи блаженный проводил в молитве на паперти церкви. Если же силы его совершенно оставляли, он, как Андрей Константинопольский, засыпал прямо на земле, где придется. Однако вспомним, что Константинополь – это по нынешнему понятию курорт, где ночь лимоном и лавром пахнет. А Устюг оказался, как недавно выяснилось, вотчиной Деда Мороза. Каково это приходилось там Прокопию в его дико-багряном рубище и с вечно голыми коленями?

В какой-то год зима на Сухоне выдалась, как никогда, жестокая: морозы стояли такие, что птицы замерзали в воздухе и падали на землю замертво. Но Прокопий нисколько не изменил образа жизни: днем он бродил, едва одетый, по городу, ночь молился на паперти. Однажды ночью мороз окончательно рассвирепел. Не выдержал уже Прокопий и пошел искать какого-нибудь пристанища. Но куда бы он ни постучался, все гнали несчастного блаженного. Попался ему случайно бесхозный сарай, в котором, впрочем, было нисколько не теплее, чем на улице. Прокопий заглянул внутрь и увидел там стаю собак – они лежали, сгрудившись в кучу, и таким образом согревались. Ничего не оставалось юродивому, как попробовать согреться вместе с собаками. Но едва Прокопий примкнул к стае, собаки недовольно поднялись и ушли, оставив человека одного в ледяном сарае.

Так нигде и не устроившись на ночлег, Прокопий возвратился на паперть и решился, коли уж ему судьба такая, замерзнуть тут. Уже почти окоченев от холода, он опустился на колени и принялся молиться, как перед кончиной. И вдруг он почувствовал, как откуда-то сбоку на него дохнуло жаром, будто из печи. Прокопий оглянулся и увидел перед собой Ангела с ветвью в руке. Небесный посланец коснулся едва живого подвижника ветвью, причем приятная теплота разлилась по всему телу Прокопия и не отступалась до утра. А утром мороз полегчал.

Об этом чудесном случае Прокопий поведал своему знакомцу дьячку Симеону – отцу знаменитого святителя Стефана Пермского, – но запретил рассказывать кому бы то ни было до самой смерти своей. Кстати, Прокопий предсказал, что Стефан сделается в свое время великим просветителем пермского народа. Точно так и вышло.

Однажды Прокопий вдруг как-то встревожился, обеспокоился, он вбежал в храм и стал говорить всем: «Покайтесь, братия, во грехах своих, поспешите умилостивить Бога постом и молитвами, иначе город погибнет от града огненного». Но никто не внял ему. Многие, по обыкновению, посмеивались над ним. «Он не в уме, – говорили друг другу люди. – Известно – блаженный! Что взять с нищего духом?»

А через неделю, в полдень, в небе показалось черное облако, оно подошло к самому Устюгу и встало аккурат над городом. Сделалось темно, будто при солнечном затмении. Во мраке молнии летали. От беспрерывного грома адова самые крепкие, самые могучие палаты в Устюге вздрагивали, будто жалкие хижины, и, казалось, вот-вот рассыплются. Тогда устюжане вспомнили пророчество Прокопия и бросились все в соборный храм Богоматери. Блаженный провидец уже был там и молился перед иконой Благовещения. Тогда и весь народ упал на колени и с рыданиями принялся просить Заступницу о спасении от гнева Божия. И Богородица тогда подала знак православным, что вняла их молитвам: икона ее вдруг обильно замироточила, и храм наполнился дивным благоуханием. Тут же отступилась и грозная напасть: черные тучи, сверкая молниями, стали отходить от города и где-то в стороне, на пустынных местах, просыпались раскаленными камнями. Сколько веков прошло, но на этом месте так ничего и не растет.

С тех пор устюжане стали относиться к Прокопию с куда большим почтением.

Но блаженный не долго после этого прожил. Он преставился 8 июля 1303 года в весьма преклонных летах. Похоронили его на берегу Сухоны, вблизи Успенской церкви.

А в 1471 году над костями чудотворца была поставлена церковь, освященная во имя святого юродивого, и тогда же в Устюге стали отмечать «праздник блаженного Прокопия месяца июля в 8-й день». Еще какое-то время спустя – в 1547 году – московский собор утвердил этот праздник.

Не оставлял Прокопий своим заступничеством устюжан и после смерти. Накрыла как-то Устюг новая черная туча – казанская орда изгоном пришла на Сухону. Как обычно, татары увели с собой в Казань полон. Одна устюжанка, попавшая в неволю, побожилась, что, если выйдет из плена и возвратится на родину милую, она на гроб блаженного Прокопия возложит покров. И, действительно, скоро ей удалось вырваться из лютой татарской неволи, что вообще редко кому случалось, и, преодолев колоссальный путь, благополучно добраться до родного Устюга. Обещание свое она исполнила – покров на гробницу Прокопия возложила.

Память св. Прокопию отмечается 8 (21) июля.