Текст книги "Блюз среди звезд (СИ)"
Автор книги: Юрий Тарарев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Вей загрузил контейнер с рудой и направился по горизонтальному тоннелю, давно проделанному кем‑то, на поверхность. Сам он находился впереди контейнера, управляя установкой. Шахта была старой и узкой, установка с лёгкостью расширяла тоннель, пробиваясь на поверхность. А вот и поверхность. Огромный пласт породы вывалился наружу, плазменный бур погас. Вей вышел из машины. Вокруг бушевала гроза, сенсоры его скафандра, стилизованного под обыкновенного человека, уловили присутствие биологических форм. Он осмотрелся вокруг и увидел двух обнаженных разумных существ, которые называли себя людьми. Пласт породы до половины придавил их, высокая температура от горелок опалила их тела и слегка запекла.
Вей растерялся: «Неужели я лишил жизни разумных существ этой планеты?» Он похолодел внутренне: разумная жизнь была для его расы неприкосновенна, и никто не имел права лишать жизни разумное существо, пусть даже оно находилось на другой планете. Как это было сделано – намеренно или нет – неважно, наказание оставалось одинаково строгим.
«Существа, наверное, промокли и замёрзли, поэтому разделись и грелись у открытого огня. Вокруг костра была развешена одежда, от неё ничего не осталось, она просто сгорела».
Вей очнулся, понимая, что не время для самобичевания, направился к людям, отвалил пласт породы, и увидел, что тела отличаются, скорее всего, по половым признакам. Это были самец и самка. Вей быстро достал медицинские мобильные комплексы и прикрепил их к людям, комплексы зажужжали, проводя диагностику организма. Наконец на их поверхностях загорелись зелёные огоньки, сигнализирующие о завершении диагностики. Вей сначала взглянул на диагноз самца, или, как люди называли, мужчины (он лежал на самке, женщине). Перелом позвоночника, трех ребер, ушиб внутренних органов и проникающая рана от острого камня. Вей задал программу медицинскому комплексу по оказанию первой помощи. Залечить такие раны он здесь мог только на звездолёте. На это нужно два часа. Диагноз женщины был лучше: никаких повреждений, кроме перелома руки и ушибов мягких тканей. Вей задумался. Если забрать одного, а другого оставить, то, очнувшись, женщина поднимет шум, и он будет обнаружен; если они задержатся надолго, то их начнут искать и опять наткнутся на него и его разработки.
«Сколько у меня времени? Максимум шесть леков, – рассуждал Вей, – я успею».
Вей начал лихорадочно действовать. Над шахтой в режиме маскировки висел грузовой модуль, почти полностью заполненный рудой. Он положил на платформу оба тела, и гравитационные лучи втянули её внутрь модуля, где люди сразу были помещены в медицинский отсек, приборы которого усиленно заработали. Затем Вей погрузил контейнер с рудой и стартовал к кораблю. Он только начал добычу, когда обнаружил руду и доставил на место горнопроходческий комплекс; руды было мало, и пришлось углубиться на значительную глубину, но, в целом, он надеялся добыть здесь необходимое количество. И надо же! Такая неудача с местным населением!
На звездолёте у причальной палубы уже стояли в ожидании пациентов медицинские капсулы, в которые Вей дистанционно ввёл программу для лечения этих разумных существ – людей. Как только модуль причалил, роботы положили тела в капсулы и повезли в медицинский комплекс, а там уже поместили в ёмкости с желеобразным раствором. Вей тщательно проконтролировал все операции и, удостоверившись, что процесс регенерации успешно инициирован, переключился на текущие дела. Однако его не покидала мысль: «Эта случайная реликтовая планета, разумный биологический вид, обитающий на ней, – случайно ли это? Или это случайная неслучайность?»
Вопрос Вея был риторическим, и ответа не было: вселенная велика, и в ней может случиться всякое.
«Просто мне повезло, но люди, они настолько отличны от нас, Медианцев, ну а с другой стороны, разве может во вселенной быть всё одинаковым? Не может, конечно, – рассуждал Вей, – атомы соединяются самым причудливым образом, создавая при этом необычные внешние формы с самым неожиданным содержанием».
Автоматика звездолёта уже разгрузила контейнер и переработала руду. Вей находился в медицинском отсеке, очень внимательно рассматривая людей. Различия налицо: женщина гораздо красивее, эстетичней мужчины, линии тела мягкие, формы округлые, волосы длинные.
«Интересно, зачем им волосы? Наверное, атавизм. Многие детали тела в процессе дальнейшей эволюции отомрут».
Вей давно находился один, без общения; кроме сеансов связи никаких контактов, и тут ему в голову пришла мысль, которую он признал оригинальной и принялся реализовывать. Время нахождения людей на звездолёте Вея заканчивалось, пора было возвращаться. Вей транспортировал прошедших регенерацию людей в транспортный модуль, проверив предварительно все параметры деятельности их организма, и, удостоверившись, что всё функционирует идеально, стартовал к планете Земля.
Надежда открыла глаза и уставилась в каменный свод, не понимая, где находится, потом осторожно окинула всё вокруг тревожным взглядом, увидела рядом с собой обнажённое тело Артёма, вскрикнула. Тот вздрогнул и поднял голову.
– Что за чёрт, где мы? – задал он вопрос обнажённой Надежде.
Она проследила за его взглядом и рефлекторно одной рукой прикрыла низ живота, а другой грудь, на щеках выступил стыдливый румянец.
– Хватит пялиться! Не видел обнаженных девушек? – возмущённо воскликнула Надежда. – И вообще, почему мы голые, где наша одежда?
– Почему мы голые – понятно, а наша одежда сушится у костра, – говоря это, Артём повернулся к тому месту, где был костер, и, кроме оплавленных камней, ничего не увидел.
– Ничего себе! Это наш костёрчик расплавил здесь всё?
– Смотри, Артём, какие глыбы кругом валяются.
– Да, ты права, пока мы спали, здесь, наверное, произошло землетрясение.
– А почему мы уснули?
– Наденька, ты что, ничего не помнишь? Ты стала моей.
– Твоей? Я что, вещь?
– Не вещь, конечно, а моя девушка.
– Ты что со мной сделал?
– Ну не я один, мы вместе.
Договорить Артём не успел, Надежда кинулась к нему с кулаками и, молотя по его обнажённой груди, приговаривала:
– Ты меня напоил и воспользовался ситуацией.
– Да успокойся ты, – прикрикнул на нее Артём, – вспомни, как было дело.
Надежда вспомнила и внутренне вздрогнула, её поведение нельзя было назвать целомудренным.
– Ну и что, – твердила она, – напоил и соблазнил.
– Надежда, хватит истерики, посмотри, уже начинает темнеть, надо как‑то отсюда выбираться.
Она замолчала, всхлипывая. Обида и горечь захлёстывали, но, действительно, надо было как‑то выбираться, одежды нет, голыми идти не хотелось. Артём копался у того места, где находилась одежда.
– Нашёл, – крикнул он, – нашёл ключи от машины, – показывая Надежде обгоревший кусок ключа.
– Ты думаешь, заведётся?
– Думаю, да, пойдём, поищем что‑нибудь, чтобы хоть как‑то прикрыться.
Надежда спорить не стала, дождик и гроза кончились, с листвы скатывались капли и падали на обнажённое тело Надежды, заставляя её вздрагивать. Мусора вокруг валялось достаточно, но чего‑то стоящего, что можно было бы использовать как элементы одежды, не находилось. Бумага и картон размокли.
– Ничего нет подходящего, а у тебя как? – крикнул Артём.
– У меня тоже ничего.
– Эй, аборигены, вы чего здесь голые лазаете?
Надежда от неожиданности вскрикнула и спряталась за дерево. Артём обрадовался, пошел навстречу, прикрыв рукой гениталии.
– Привет, спаситель, ты вовремя! Понимаешь, грелись у костра, отвлеклись – и вся одежда сгорела.
Перед Артёмом стоял атлетически сложенный, высокий молодой человек. Улыбаясь, он ответил:
– Бывает, чем могу помочь?
– У тебя никакой одежды нет? – спросил Артём.
– Сейчас посмотрю, – он открыл рюкзак, вытащил кусок материи, шорты и футболку, подал Артёму, – вот, больше ничего нет.
– Отлично, спаситель, а больше ничего и не надо, – бросил материю Надежде, а сам надел шорты и майку, – слегка великоваты, но это лучше, чем ничего, – резюмировал Артём.
Из‑за дерева показалась Надежда, завернутая куском доставшейся ей материи.
– Тебе идёт, – одобрил Артём.
– Да, совсем неплохо, – подтвердил незнакомец.
Надежда смущённо покраснела. Артём повернулся к парню:
– Ну что, спаситель, давай знакомиться. Меня зовут Артём, а это моя девушка, Надежда, мы местные жители, вот сегодня попали в непогоду.
Надежда вскинулась, подходя к ним:
– Артём, прекрати представлять меня как вещь, – и, повернувшись к парню, сказала, – это его фантазии, я не чья‑то девушка, я девушка сама по себе, – посмотрела на парня, подумала и добавила, – ну, в общем, както так.
– Да ладно вам, меня зовут Михаил, я не местный, турист из Москвы, давно хотел совершить восхождение на эту красавицу‑гору и совершил, но припозднился, как и вы, попав в непогоду, она в этих местах такая непредсказуемая!
– Да, тут ты прав, – пожимая руку Михаила, проговорил Артём.
Надежда тоже подала руку Михаилу, и тот пожал её в ответ. Она взглянула в его совершенно голубые глаза с тёмными, как окуляры камеры, зрачками и от чего‑то внутренне вздрогнула.
– Вот и познакомились, пора идти, темнеет.
– Согласен, Артём, пора, – и Михаил первым пошёл по тропе. Тропа шла под уклон, Михаил набрал приличную скорость.
– Не так быстро, Михаил, мы же без обуви.
– Хорошо, понял, – сбавляя шаг, откликнулся тот.
Тропа постепенно расширилась, и можно было идти втроём.
– Михаил, а где ты остановился? – спросила Надежда.
Михаил ответил не сразу, со стороны казалось, что он думает, как ответить.
– Я пока нигде не остановился, прилетел – и сразу на покорения Бештау, а вещи оставил в камере хранения.
– Понятно, – неопределенно протянула Надежда.
– Михаил, а можно мы тебя для краткости общения будем называть Майклом? – поинтересовался Артём.
– Можно, – после некоторого раздумья разрешил Михаил, – так зовут меня друзья.
– Ну вот, – весело продолжил Артём, – ты нас спас, и теперь мы твои друзья, а дружбу надо закрепить общей пирушкой за дружественным столом, сейчас дойдём до душа, а потом в ресторан. Ты как, Надежда, поддерживаешь?
– Я пока не знаю, столько всего произошло, там будет видно.
– Вот так всегда, Майкл, женщина – сплошная загадка, сотканная из противоречий, чаще всего не знающая сама, чего хочет.
– Хватит подкалывать, Артём, – возмутилась Надежда, – на носу государственные экзамены, а ты в ресторан.
– Одно другому, Надежда, не мешает, а лишь дополняет.
Так, переговариваясь, они дошли до железнодорожной станции, где была припаркована машина Артёма.
– А вот и наша красавица, ждёт нас, – обрадовано заговорил Артём, доставая огрызок ключа.
Странно, но как только Артём вставил его в дверцу машины, та открылась. Окрылённый таким успехом он уселся за руль и вставил ключ в замок зажигания, но как ни старался повернуть огрызок ключа, чтобы стартер завёл двигатель машины, не мог. Он вылез и понуро опёрся на капот.
– Не могу завести.
– Можно мне попробовать? – спросил Майкл.
– Попробуй, конечно, но глухой номер.
Майкл сел за руль, Надежда внимательно за ним наблюдала, осмотрелся так, как будто видит это всё в первый раз, покрутил руль, и, о чудо, машина завелась; мотор работал чисто и чётко.
– Ну ты волшебник, – подскочил к нему обрадованный Артём, – давайте, занимайте места согласно купленным билетам.
– А где мое место? – очень серьёзно спросил Майкл.
– Твоё место, как спасителя, самое почётное, рядом со мной.
Майкл невозмутимо сел впереди. Надежда обеспокоенно смотрела на него.
– Как ты это сделал, Майкл? Как завёл машину? Ты даже не прикоснулся к замку зажигания!
– Не волнуйтесь, Надежда, очень просто, силой мысли, я потом тебя научу.
Артём засмеялся:
– Хватит выдумывать, садись, поехали.
Надежда, понимая, что права, но доказать свою правоту не может, резко открыла дверь и уселась на заднее сиденье.
– Итак, друзья, пристегните ремни, наш путь лежит в славный город Пятигорск, – балагурил Артём, трогаясь с места.
– Балагур, не забудь, что у тебя нет прав, – остановила веселье Артёма Надежда.
– Умеешь ты, Наденька, поднять настроение, – пессимистично ответил Артём, – ни прав, ни тем более денег действительно нет, сгорели. Но это ничего не меняет, ехать‑то надо, пробьёмся как‑нибудь.
– Вот‑вот, как‑нибудь, авось – в этом ты весь, никакой серьёзности, всё легко и просто, так не бывает.
– Не хочешь ехать – иди пешком, – разозлился Артём, – достала своим нытьём.
Надежда открыла дверь и вышла, сказав на прощанье:
– Артём, если что‑то и было там, у костра, то всё сгорело, я тебя больше не знаю, не звони и не подходи ко мне.
– Да пожалуйста, больно надо, я найду лучше, а ты ещё пожалеешь, – и тронулся с места.
Надежда осталась на парковке, глядя вслед машине со слезами обиды на глазах. Как только машина тронулась, безучастно молчавший всё это время Майкл заговорил:
– Её нельзя оставлять в таком состоянии и в таком виде одну.
– Ничего с ней не случится, – зло ответил Артём, – достала.
– Останови машину.
Артём резко затормозил.
– Иди, утешь её еще раз.
Майкл равнодушно на него посмотрел, ничего не сказал и вышел. У Артёма осталось чувство, что он разговаривал не с человеком, а с манекеном, тряхнул головой, прогоняя наваждение, включил скорость и поехал в сторону Пятигорска, увидев в зеркале заднего вида, как Майкл подходил к Надежде. Где‑то внутри колыхнулась тёмная волна ревности и растаяла.
Надежда растерянно стояла на остановке, не зная, что делать. Было слишком много пережито за день. И этот секс с Артёмом…
«Главное, ничего не помню, – думала она, – что теперь делать? Как добираться домой?»
Тут машина Артёма взвизгнула тормозами и остановилась.
«Одумался, – злорадно подумала она, – сейчас будет просить прощенья и уговаривать сесть в машину».
Из машины вышел Майкл и направился к ней. Обманутая в своих ожиданиях она разочарованно отвернулась.
«А он ничего себе, симпатичный», – отметила она.
Майкл подошёл.
– Надежда, извините, я не могу вас здесь оставить одну в таком состоянии и в такой одежде.
Она всплеснула руками:
– Я совсем забыла, во что одета, спасибо, Майкл. Как вы меня будете спасать?
– Спасать? От чего? Или кого?
– Майкл, ну что вы на самом деле! Это фигуральное выражение! Как вы собираетесь меня отвезти домой?
– Не знаю, я ещё об этом не думал.
– Странный ты, Майкл, как ребёнок, возьми такси.
– А где оно?
Надежда удивлённо на него смотрела.
– Да вон, с шашечками. Стой, я сама, – раздумала она посылать Майкла. Махнула рукой.
Измаявшийся без работы таксист лихо подрулил и тормознул около них.
– Куда едем? – бодро спросил он.
– В Пятигорск, – ответила Надежда.
– Пятигорск большой, куда конкретно?
– К санаторию «Тарханы».
– Вот, теперь всё понятно, тысяча рублей.
Надежда повернулась к Майклу:
– У тебя есть тысяча рублей?
– Не знаю, вот, посмотри, – и достал пачку тысячерублёвых банкнот. Надежда взяла одну, помахала ей перед носом водителя.
– Поехали, – бросила она водителю, садясь с Майклом на заднее сиденье.
Тот, увидев банкноту, больше ни на что не обращал внимания, тронулся с места и поехал в сторону Пятигорска: магия денег для него была абсолютной.
В машине странное поведение Майкла отошло на второй план. Её красивую головку всецело занял анализ произошедшего с Артёмом на горе случая. Надежда занималась само мазохизмом, ругая себя на чём свет стоит.
«Как я могла ему отдаться в каком‑то шалаше, без удобств, в грязи? – от таких мыслей ей самой становилось от себя противно. – Зачем тогда берегла свою девственность? Ведь мечтала, чтобы всё было красиво: свадьба, путешествие, личный подарок мужу, моя девственность, символизирующая мою супружескую верность в будущем. Теперь всё, мечты растоптаны, там, в этой пещере. И зачем я, дура, согласилась на это восхождение с Артёмом, ведь он мне и не очень нравился? Так, проводила время, а о сексе с ним вообще не думала и, на тебе, вляпалась. А если забеременею, вот будет номер, что я скажу маме? Стоп, о беременности рано, а почему крови не было? Ведь после первого любовного акта должна быть кровь. Крови точно не было, а контакт у меня был первый. Первый? А может, и не было, так, почудилось? – вновь задалась она вопросом. Ничего себе, почудилось! Меня так захватило, что я чуть сама его не изнасиловала, что со мной вообще было!? Наваждение какое‑то, ну у меня и темперамент, теперь буду знать!»
– Девушка, санаторий «Тарханы», – оторвал её от размышлений таксист.
– Вон у того дома остановитесь, – показала она рукой, взгляд упал на безучастно сидевшего и всю дорогу молчавшего Майкла.
«Тактичный», – подумала она.
– Майкл, я доехала, спасибо тебе за наше спасение, может, ещё когда‑нибудь увидимся.
Он молчал, потом вышел из машины и помог выйти ей.
– Возможно, Надежда, что когда‑нибудь увидимся, но вероятность этого очень мала, вы были мне интересны, хотя я многого не понял, вы такие сложные.
– Майкл, ты говоришь, как инопланетянин, Земля маленькая – встретимся.
– На Земле такая возможность высока, а во вселенной практически равна нулю.
– Какой ты необычный и говоришь загадками, но мне пора, пока, – и побежала к подъезду своего дома, где через несколько секунд скрылась.
Подбежала к квартире, нажала кнопку звонка. Защёлкал замок, дверь открылась, и на лестничную площадку выбежала Вера Ивановна. Она бросилась обнимать её и причитать:
– Что случилось, где была, почему так одета?
– Да всё нормально, не волнуйся.
– Ничего себе не волнуйся! Пришла, завёрнутая в какую‑то тряпку, голая, где Артём?
– Мы попали в грозу, я сейчас приму ванну и всё тебе расскажу, – сказала и быстро нырнула в ванну.
Вера Ивановна обеспокоенно прошла по квартире, подняла покрывало, в которое была завернута её дочь. Такого она никогда не видела: ткань как бы перетекала из одного цвета в другой, завораживая взгляд. Наконец она оторвалась от этого волшебного действа и подошла к окну. Перед домом стоял красивый, высокий, атлетически сложенный парень и смотрел на окна их дома. Из ванны вышла повеселевшая Надежда.
– Ты что там рассматриваешь?
– Да вон, смотри, какой‑то парень, кого‑то ищет, наверное.
– Нет, мам, не ищет, это мой спаситель, он сейчас уйдёт.
– Ну ты и стерва, Надежда, человек тебя спас, а ты хоть бы чаем его напоила, – повернулась и пошла к двери, спустилась вниз, выбежала на улицу.
Парень уже заходил за угол дома, но Вера Ивановна успела его остановить:
– Молодой человек!
Тот оглянулся, она замахала ему рукой и подошла ближе.
– Здравствуйте, я мама Надежды, меня зовут Вера Ивановна, я приношу вам свои извинения за мою неразумную дочь, которая вас не пригласила к нам и не напоила чаем.
– Здравствуйте, Вера Ивановна, меня зовут Михаил, друзья называют Майклом. Не стоит извинений, каждое разумное существо во вселенной протянет руку помощи другому разумному существу, попавшему в трудную ситуацию.
– Как высокопарно вы выразились, и всё же я хочу исправить эту неловкость и приглашаю к нам на чай.
– Это не очень удобно, Надежда будет чувствовать себя неловко.
– Пусть чувствует, как хочет, это я вас приглашаю, и вы мой гость, – взяла его за руку и, как маленького, повела за собой.
Надежда стояла у окна и наблюдала за этой сценой. Когда мама взяла за руку Майкла и повела к подъезду, её сердечко остановилось, потом стало биться через раз и вдруг застучало, как сумасшедшее, пробуждая её к действию. Она кинулась одеваться: второй раз обнажённой перед Майклом ей показываться не хотелось. Успела натянуть на себя облегающее алое платье, надеть нижнее белье времени не хватило. В прихожей звучал голос вернувшейся мамы:
– Проходи, Майкл, в зал, вещи оставь в прихожей, вот здесь, их никто не возьмет, а куртку, давай, я повешу сама.
В зал вошел Майкл, за ним мама. Надежда взволнованно стояла посредине, выделяясь алым пятном, стройная, красивая, эффектная.
– Надежда, извините, я не хотел вас беспокоить, но Вера Ивановна настояла.
– Хватит извиняться перед этой гордячкой, вы мой, а не её гость. Что стоишь, как статуя, – обратилась она к дочери, – садись, и ты, Майкл, тоже садись. Я хочу, наконец, услышать всё, что там у вас на Бештау случилось.
Надежда мгновенно покраснела, представив рассказ Майкла с нежелательными подробностями, и поспешила рассказать историю случившегося в своей облегчённой интерпретации. Слушая её, Вера Ивановна даже всплакнула, а по окончании обняла Майкла:
– Спасибо за спасение этого неблагодарного существа! Так вы из Москвы и вам негде остановиться?
– Я как раз над этим думал, когда вы меня пригласили к себе.
– Думать больше не надо, остановишься у нас, – тоном, не терпящим возражений, говорила Вера Ивановна, – располагайтесь в Надеждиной комнате, а Надежда поживет в моей. Теперь, дети, мыть руки и за стол! Надежда, покажи гостю ванну и его апартаменты.
– Хорошо, – недовольно буркнула Надежда.
Глава 2
Вей, а это был он, попав в сложную ситуацию, не знал, как из неё выпутаться. Он сожалел о своей авантюре, поддавшись минутному желанию изучить аборигенное население планеты Земля поближе. В тот момент, когда он лечил людей у себя на звездолёте, идея казалась ему очень привлекательной. Вей создал скафандр, в точности копирующий мужскую особь, и имитировал тщательно спланированное появление у входа в тоннель на горе. Но он не знал всех тонкостей поведения людей, ему требовалось время на принятие решений и ответы на вопросы при непосредственном общении, которые были для него сложнее навигационных карт звездных скоплений.
«Я так долго не продержусь, – анализировал он ситуацию, – Надежда уже посматривает на меня с недоумением».
Надежда… Это из‑за неё он пустился в эту авантюру с изучением людей. Что‑то в ней задело его, вернее, какие‑то его внутренние структуры, которые до этого не давали о себе знать. Но какие?
Вей размышлял: «Я и Надежда настолько разные, что ни о каком физическом контакте между нами и речи быть не может».
Он изучил мужскую и женскую физиологию и хорошо понимал, на чём она основана. Люди созданы очень гармонично и функционально, но это только физиология. Работа коллоидного биологического мозга не поддавалась расшифровке.
Во время чаепития Вера Ивановна неспешно рассказывала о городе.
– Мне что‑то и спать не хочется, – вдруг сказала Надежда.
– Ну какой сон! Время только восемь часов вечера, – согласилась с ней Вера Ивановна, и обе посмотрели на задумавшегося Михаила.
Из задумчивости Вея вывел голос Надежды:
– Ну что, рыцарь, теперь вы приобрели статус гостя, и я приглашаю вас на экскурсию по славному городу Пятигорску.
– Соглашайся, Майкл, пусть покажет наш город, – выступила на стороне дочери Вера Ивановна.
– Хорошо, я согласен, – вставая, сказал Майкл.
Они вышли из подъезда.
– Майкл, ты никогда не был в Пятигорске? – спросила Надежда.
– Никогда, – совершенно искренне ответил Майкл и хотел добавить, что и на Земле он впервые, но сдержался.
– Тогда начнем с домика Лермонтова, он перед тобой, – и шутливо пересказала ему творческую биографию поэта, упомянув, что он приезжал в Пятигорск лечиться.
– Лечиться? – переспросил Майкл.
– Ну да, у нас целебные источники, вот сейчас пойдём к провалу, и ты всё увидишь; тут кругом санатории, которые лечат термальной водой, грязью, ну и воздухом.
Майкл впитывал информацию, как губка. Для него это было откровением.
– Надежда, а что написал Лермонтов?
Надежда снова посмотрела на него с недоумением.
– Странно, что ты не знаешь, на дебила ты вроде не похож. Ну ладно, рыцарь, буду любезной до конца, – и начала читать произведения Лермонтова наизусть.
Декламировала она неплохо, её голос завораживал, стихотворные строки обволакивали. Вей чувствовал себя в другом измерении. Она закончила, а он был под впечатлением:
– Почему о вас никто не знает? Такое искусство!
– О ком о нас, и кто не знает?
Майкл понял, что попал в ловушку.
– Ладно, отвечу чуть позже, но сначала скажи, кто такой дебил?
– Ну ты даёшь, дебил – это человек, который очень буквально всё воспринимает и мало знает.
– А, понятно, невежественный, то есть.
– Ну, в общем, да.
– Надежда, тогда ты тоже дебил.
– Это еще почему? – вскинулась она.
– Ты вряд ли сможешь доказать теорию напряжённости квантового поля в гравитационных колодцах чёрных дыр.
– Каких дыр?
– Чёрных, Надежда. На Земле этого никто не сможет доказать.
– А ты сможешь?
– Легко, вот, смотри, – он взял ветку и стал чертить, – смотри, вектор напряжённости стабилизирует гравитоны, благодаря которым чёрные дыры и существуют.
– Ничего себе, ты точно ненормальный. Я ошиблась: ты не дебил, ты батан, то есть слишком умный.
– Я бы не сказал, у меня развитие сознания чуть выше среднего.
Они подошли к провалу.
– А вот и знаменитый Пятигорский провал.
– Чем он знаменит?
– Ну как же, видишь скульптуру?
– Ну да.
– Это вымышленный литературный герой Остап Бендер, – и пересказала сюжет романа «Двенадцать стульев».
– Вы такие сентиментальные!
– Кто вы?
– Ну вы, люди!
– А ты что, не человек? – уставилась на него Надежда.
Вей взял её за руку. По руке текли нейроны страха. Он слегка изменил частоту их вибраций, и Надежда успокоилась.
– Давай поговорим об этом спокойно, не торопясь.
– Хорошо, – легко согласилась Надежда, – пойдём вон в то кафе?
– Пойдём, – согласился Вей.
В кафе не было посетителей. Они уселись за столик, подошёл официант:
– Что будете заказывать?
– Я бы выпила бокал красного вина, а ты что будешь? – Надежда посмотрела глазами, наполненными любопытства, на Вея.
– Закажи что‑нибудь на свой вкус.
Надежда заказала еще бокал вина и кофе. Официант ушёл выполнять заказ.
– Ну, Майкл, или не Майкл? Я тебя слушаю.
– Откуда ты узнала, что я не Майкл?
– Так, предположила.
– Моё настоящее имя Вей, я с планеты Артроникс, шаровидной галактики Медиос; на Земле оказался совершенно случайно: отказали маршевые двигательные установки, пришлось погасить крейсерскую скорость и заняться ремонтом. Детали повреждений тебя вряд ли заинтересуют…
– Но почему же! Всё, что касается космоса, нам, людям, очень интересно! С момента выхода в космос мы стремимся к контакту с братьями по разуму.
– Хорошо. В вашей галактике другая частота вибраций вакуума, которая разлагает энергетическую мощность топливного минерала. Для продолжения полёта мне необходим катализатор, которым является руда в той горе Бештау.
– Теперь понятно, почему ты там появился, – всплеснула руками Надежда.
– Ну да, и сразу увидел вас, придавленных и обгоревших.
Глаза Надежды расширились.
– Но ведь мы живы?
– Конечно. Не перебивай, дослушай. Вас задели передние горелки горнодобывающего комплекса, а я оказал вам первую помощь. Потом забрал на звездолёт и там провел регенерацию всех тканей. После доставил обратно и предстал перед вами, как Майкл. А дальше ты всё знаешь.
– Ничего себе, инопланетянин, – прошептала Надежда, глядя на него широко открытыми глазами, – я шокирована! Вот так просто сижу, пью с космическим существом! А может, ты всё выдумал, нафантазировал? Вид у тебя вполне человеческий, – она произносила слова, но сама себе не верила.
– Надежда, только вид. Я придал скафандру человеческий облик, чтобы не испугать вас.
– А как же ты выглядишь без скафандра?
– Без скафандра на планете я находиться не могу: слишком высокая гравитация. Моя внешность тебе и вовсе не понравится. Функционирование моего тела основано на иных принципах.
– И сколько времени ты пробудешь на Земле?
– Пока не добуду достаточного количества руды. Может, месяц, а может, год. Я уже начал свыкаться с мыслью, что останусь в вашей галактике навсегда, но выход нашелся.
– Ты чувствуешь вкус вина, Вей?
– Нет, я знаю его химический состав. Эта жидкость не подходит для моего организма.
– Наверное, очень скучно всё разлагать на фракции и никогда не почувствовать запахов солнца и света, которыми благоухает это вино. Оно ведь сделано из солнечных ягод, называемых виноградом.
– Запах солнца? Как такое может быть? Мне трудно это представить.
– Вей, это образные выражения, как в поэзии.
– Пока мне этого не понять, к сожаленью, мы мыслим рациональными, точными категориями.
– Это, должно быть, очень утомительно!?
– Что значит утомительно и скучно, Надежда?
– Скучно – это когда ничего не хочется делать, ничто тебя не радует, сплошная обыденность, монотонность.
– Как странно ты говоришь, это больше похоже на стабильность.
– Мы такие разные, Вей, ты ничего не знаешь о нашей жизни, почему ты открылся мне?
– Очень просто. Ты мне понравилась.
– Как понравилась, мы же разные, Вей?
– Физиология не играет роли в этом аспекте. Я имею в виду твой духовный мир, твоё внутреннее содержание.
Тут их разговор был прерван объявлением о том, что начинает работать инструментальный ансамбль, и первая песня исполняется для первых посетителей. Вей взглянул на Надежду вопросительно.
– Это для нас, – ответила она на его немой вопрос.
Зазвучала музыка, наполненная грустью о чём‑то далёком; в ней слышался шум ветра и шёпот волн, а Вей слышал шорохи вселенной и разговор планет между собой. Мелодия будила воспоминания о его родной звездной системе. Солист взял первые ноты, и в такт музыке полилась песня.
– Что это, Надежда, что это за мелодия?
– Это блюз, Вей, очень древнее направление в музыке, основное содержание которого – тоска по родине. Пойдём, потанцуем.
– Я не знаю, как это делается.
– Я научу, – настаивала Надежда, вставая.
Вей тоже встал. Надежда взяла его руки и положила себе на талию, а свои положила ему на плечи.
– А теперь двигайся, не торопясь, в такт музыке.
Через минуту Вей усвоил незатейливую технику танца. Ему всё нравилось. От Надежды шла какая‑то особенная, внутренняя энергетика, будящая его воображение.
«Надо же! Во мне просыпается что‑то новое! Такого раньше со мной не было».
Музыка закончилась, солист поблагодарил их за танец, они вернулись к столику, но очарование мелодии не проходило. Оно как бы продолжало витать за их столиком, создавая атмосферу внутренней близости, которую никто из них не хотел нарушать словом.
Надежда положила свою руку на руку Вея, посмотрела в глаза.
– Ты совсем как живой, и даже рука тёплая.
– Да я и есть живой, только внутри, а скафандр копирует все внешние параметры человека.
Надежда не чувствовала к Вею отвращения, не чувствовала внутреннего дискомфорта. Наоборот, проникалась всё большей симпатией.
– Глядя на тебя, Вей, не могу поверить, что ты инопланетянин, ну, чудаковат немножко, а так – обычный парень.
– Я понял, ты хочешь доказательств?
– Да, хотелось бы увидеть подтверждение твоих слов.
– Вы, люди, все такие недоверчивые?
– В общем, да.
– Ну что ж, тогда я предлагаю слетать ко мне на звездолёт.
– А как и когда?
– Утром будет готова новая партия руды, и мы отвезем её на корабль; соответствующий скафандр я подготовлю, и ты убедишься в правдивости моего рассказа.
