Текст книги "Лес страха"

Автор книги: Юрий Ситников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Ты смотри сюда, – женщина взяла Люську за локоть. – Сейчас перейдешь железнодорожные пути, а потом – прямо по тропинке. Впереди увидишь поле, сворачивай направо и заходи в лес. По лесу минут семь идти, быстрым шагом скорее будет. Яму сама увидишь, не ошибешься.

– Яму?

– Мы «Ведьмино» ямой называем. Яма и есть! Живут бабки, как в норе. Прости Господи, – женщина перекрестилась. – Я сама редко в ту сторону хожу, боязно там грибы собирать. Леший кругами водить начинает, – женщина нахмурилась. – Их проделки!

– Кого вы имеете в виду?

– Что ты, как маленькая. Не поняла, о ком я говорю? О бабке твоей троюродной и соседках её. Знахарками их некоторые называют. А какие они знахарки, если с нечистой силой знаются.

– С чего вы это взяли?

– Люди говорят.

Опять люди. Даже противно. И Тайка то же самое твердила – люди говорят. Да мало ли люди ерунды болтают и сплетен разносят. Один дурак ляпнул, другой дурак подхватил, извратил, исковеркал смысл сказанного и разнес по округе. Вот и готовая сплетня. А то ведьмы, ведьмы… Нет здесь никаких ведьм, выдумки это, от дурости и необразованности.

– Не знаю, – продолжала женщина, – нужно ли тебе туда ходить. Плохое в яме место, очень плохое. Знаешь, почему деревню «Ведьмино» назвали?

– Нет.

– Там ещё триста лет назад ведьмы жили.

Люська внимательно посмотрела на тетку. С виду вроде нормальная женщина, на шизанутую не похожа… когда молчит. А рот откроет – измена. С другой стороны хорошо, что удалось встретить именно её, пусть расскажет все, что знает (хоть половина из её болтовни окажется сплетнями), какая-никакая, а информация к размышлению.

– Не преувеличивайте, – сказала Люська, стараясь раззадорить тетку.

– Я преувеличиваю?! Мне моя бабка рассказывала, а ей её бабка говорила, было время, когда над деревней летали ведьмы в ступах. Страшные были времена! Говорили, днём ведьмы ничем от обычных женщин не отличались, а ночами в старух превращались, пакостили людям.

– Зачем?

– Такая у них натура колдовская. Во-о-он там, – торговка кивнула вдаль, где начинался лес, – усадьба помещика Саморокина стояла. Угодья эти все ему принадлежали. Богатый был мужик, ничего не скажешь. А у богатых, как заведено, вроде все есть, но чего-нибудь обязательно не хватает. Саморокину не хватало наследников. Не могла жена родить, бесплодная была. А тут вдруг у ворот усадьбы встретил Саморокин старуху, она ему руку на плечо положила и сказала, что родятся у него скоро две дочери. Одну он должен отдать ей. Саморокин обалдел, а бабка стоит, ухмыляется. Ты, говорит, ко мне ещё на коленях приползёшь, молить о наследниках станешь. Как в воду глядела. Через два года у жены помещика шарики постепенно начали заезжать за ролики. Саморокин разыскал старуху, она ему опять про уговор напомнила – родятся две девочки, одну она заберет себе.

– Дети родились? – спросила Люська, обратив внимание, что небо начало затягивать густыми серыми тучами.

– Ровно через девять месяцев Саморокина родила близняшек.

– Круто!

– Какой там круто, дальше вообще началась чехарда. Через два дня после рождения дочерей, помещик с семьёй решил покинуть усадьбу. Думаешь, удалось ему? Нет! Когда девочек несли к карете, лошади неожиданно зафыркали, вздыбились – на дороге появилась старуха. Начала бормотать, руками размахивать, и одна из девочек превратилась в ворону. Бабка исчезла. Саморокин несколько лет дочь разыскивал – не нашел. А деревню, в которой жила старуха с тех пор стали называть ведьминской деревней. Отсюда и появилось название – «Ведьмино».

– Какое отношение к этой легенде имеет моя бабушка?

– Я тебе не легенду рассказывала, – обиделась женщина. – И нет там у тебя никакой бабки. Приворожить, наверное, кого-нибудь захотела, потому и сунулась сюда.

Люська молчала.

– Молчишь? Вот ты себя и выдала. Послушай совета умного человека, уезжай отсюда, здоровее будешь.

– Вы их видели? – спросила Люська.

– Старух? Видела. Раз в неделю в магазин приходят, продукты покупают. Полные сумки в яму тащат.

Неприятный осадок от разговора остался. Люська шла в деревню, поглядывая на мрачное небо. Зонт она не взяла, значит, будет дождь – закон подлости всегда срабатывает.

Впереди показался обрыв, потом черные крыши домов, лестница. Едва Люська коснулась перил, лес загудел, беспокойно зашуршала листва, затрещали ветви, застонали стволы.

– Это ветер, – успокаивала себя Люська, осторожно спускаясь по неудобным ступеням.

Внизу, оказавшись на узкой, заросшей с двух сторон кустами сирени дороге, Люська начала чихать. Воздух пах чем-то приторным, в горле мгновенно запершило, из глаз покатились слезы. На участках мелкими розовыми цветками цвели неизвестные Люське растения. От них исходил тот самый приторный аромат.

Толкнув первую калитку, Люська хотела пойти по протоптанной дорожке, но помешала выскочившая из-за угла дома черная собака. Люська отскочила, потянула калитку, а та сорвалась с верхней петли.

– Чёрт!

Собака остановилась, завиляла хвостом, начала тихо поскуливать.

– Умная собака! Умная! Только не ходи за мной.

Подходя к соседней калитке, у Люськи снова возникло ощущение слежки. Чувствуя спиной чей-то колкий взгляд, она резко обернулась. Никого. Собака продолжала сидеть на участке, скулила, с интересом наблюдая за Люськой.

Шумел ветер. Свинцовые тучи на небе сменились цветными. Медленно передвигаясь по небу, и будто опускаясь все ниже и ниже, разноцветные тучи нависали над самой головой, и, казалось, хотели поглотить деревушку. За какие-то секунды на улице сделалось темно. Яркая вспышка молнии рассекла небо пополам.

Люська села на корточки, прижав к ушам ладони.

От мощного громового раската задрожала земля. Стая ворон разразились громким карканьем, собака завыла. Ситуация безвыходная. С минуту на минуту начнется ураган, а Люська одна в незнакомом месте, практически в лесу, в разгар стихии.

Дребезжащий голосок раздался над самым ухом:

– Что ты здесь делаешь?

Люська подняла голову и увидела старуху в черном ветхом платье.

– Грома испугалась.

– Почему ты сидишь на корточках?

– Так я же говорю… гром.

Удивившись, бабка подняла к небу лицо.

– Это не гром, это суета. Грозы сегодня не будет.

– Как не будет? Посмотрите, что там делается. Тучи! Они фиолетовые, зелёные… Сейчас начнётся ураган!

– Грозы сегодня не будет, – повторила бабка. – Ветер унесет тучи на запад.

– Верится с трудом, – Люська еле шевелила губами.

– Что ж ты, родненькая, грома испугалась? Ты его не бойся.

Совершенно невероятным образом тучи на небе стали рассеиваться.

Люська не верила глазам. Минуту назад небо было воинственно-мрачным, теперь же, сквозь уплывающие вдаль тучи, просачивался солнечный свет.

– Я предупреждала, – засмеялась бабка. – Грозы не будет. Повезло тебе, родненькая. Можешь спокойно назад воротиться.

– У меня здесь дело.

– Что ты, родненькая! Нет у тебя в наших краях никаких дел. Уходи, – бабка развернулась и быстрой походкой подошла к низкой калитке.

– Подождите, мне надо с вами поговорить.

– Не о чем, не о чем говорить, родненькая.

– Но…

– Ступай-ступай.

Проведя рукой по взмокшему лбу, Люська достала из сумочки бутылку минеральной воды, сделала несколько больших глотков, перевела дух. Бабка, конечно, на ведьму не похожа, но после встречи с ней, а особенно после загадочного рассеивания туч, появилось ощущение жуткой неуверенности в себе.

Пройдя вперед, Люська услышала хихиканье. Она остановилась, повернула голову, хихиканье прекратилось, но сильно заколыхались листья сирени.

Большая ворона вылетела из кустов и, подлетев к Люське, начала махать крыльями.

– Уйди! Уйди! – кричала Люська, прикрывая глаза рукой.

Ворона не отступала. Почувствовав, как когти птицы в кровь разодрали ладонь, Люська завизжала.

Агрессивная ворона собиралась пустить в ход острый клюв, и в этот момент Люська отчётливо услышала слово «Кыш».

Ворона улетела. Но поблизости никого не было. Никого, кто мог бы произнести чёткое «Кыш».

– Померещилось, – шептала Люська, осматривая раны на ладони. – И хихиканья в кустах не было, это нервы.

Рука ныла, боль разливалась по всему телу. Морщась, Люська прошла в распахнутую калитку и побежала к крыльцу.

На стук никто не отозвался, входная дверь оказалась открытой. Люська толкнула её, прислушалась и сделала шаг вперед. Она оказалась в крохотном полутемном помещении с маленьким овальным окошком под самым потолком. Люська снова постучала. Теперь по деревянной стенке.

– Дома кто-нибудь есть? К вам можно?

Приоткрыв вторую дверь, Люська несмело просунула голову внутрь, увидела большой стол. На столе лежали янтарные бусы. Нитка была разорвана, несколько крупных камней откатились в сторону. На краю стола сверкала чайная ложка, в блюдце лежало нарезанное дольками зеленое яблоко. В центре стоял графин с водой, чуть левее ножницы, напёрсток и катушка белых ниток.

На примостившейся возле стола табуретке лежала старая – вся в заплатах – безрукавка. На полу валялся клубок шерсти.

Взгляд скользнул в сторону, и Люське показалось, что на голове зашевелились волосы.

У окна на двух табуретках стоял деревянный гроб. В гробу лежала старуха. На узком подоконнике, между горшком с полузасохшей геранью и стеклянной банкой, дремала пушистая кошка.

Услышав скрип двери, кошка проснулась, зашипела и, начав разворачиваться, скинула с подоконника банку. Старуха в гробу вздрогнула, резко открыла глаза и приподняла голову.

На этом терпение Люськи иссякло. Стало жарко, потом холодно, перед глазами появилась яркая вспышка… Все кругом потемнело.

Глава пятая

Апроксинья Власовна

Люську кто-то легонько тряс за плечо. Открыв глаза, она ойкнула и, попытавшись встать, взбрыкнула ногой.

– Тише-тише, – шептала старуха. – Не шевелись, тебе надо полежать.

Обнаружив, что лежит на деревянном топчане, покрытым выцветшим коричневым пледом, Люська немного успокоилась. Спокойствие длилось не больше минуты, вспомнив, почему упала в обморок, Люська встрепенулась, отыскала глазами гроб и, ткнув в него пальцем, закричала:

– Я видела вас в гробу. Вы там лежали!

– Не лежала, а спала, – спокойно ответила старуха.

– В гробу?!

– Он удобный, и спина у меня в нем не болит. А на топчане бессонница, кости ломит.

Сглотнув, Люська тряхнула головой, надеясь, что очнется ото сна и поймет, привидевшаяся нелепица была обычным ночным кошмаром.

– Зачем головой трясешь, она у тебя разве болит?

– Мне надо встать.

– Лежи, ты ещё слаба. Хвораешь, что ли, чем? Почему в обморок упала?

– Испугалась.

– Кого?

– Вас.

– Не такая я страшная, – улыбнулась старуха, убрав морщинистой рукой локон седых волос.

– Мне показалось, вы… ну, понимаете? А когда подняли голову, перед глазами потемнело.

– Ну да, ну да, непривыкшая ты к таким вещам. Небось, городская?

– Городская, – кивнула Люська. – Откуда у вас гроб?

– Жил давно в деревне мужичек, Павлом звали – мастер на все руки. Павел гробики нам и сколотил. Лет двадцать прошло, а он все стоит, часа своего дожидается.

– Нам – это кому?

Сделав вид, что не услышала вопрос, старуха обратилась к Люське со странной просьбой:

– Пальчиками пошевели. Боль чувствуешь?

Люська уставилась на бабку.

– Чего смотришь, рука не болит?

Только сейчас Люська вспомнила про атаку вороны. Посмотрела на руку, обнаружив, что кисть правой руки перебинтована.

– Когда вы успели забинтовать мне руку?

– Ты без сознания минут двадцать лежала. Ранки я обработала, они быстро затянуться. Где тебя угораздило?

– Ворона на меня напала, кстати, прямо напротив вашего дома.

– Ворон у нас много, чувствуют себя в «Ведьмино» хозяевами.

– И все такие бешеные?

– Они добрые.

– Ага, добрые, поэтому у меня рука перебинтована.

– Детки у неё в гнезде, – сказала бабка. – Хлопочет над ними, охраняет от посторонних глаз.

Люська села на топчане, дотронулась до перебинтованной кисти, посмотрела на приоткрытую дверь.

– Как я оказалась на кровати? Только не говорите, что сами перетащили меня от двери до топчана.

Старуха почесала щёку.

– Меня зовут Апроксинья Власовна.

– А меня Люська, – машинально ответила Люська.

– У отца моего была дюжая сила. Богатырь! Силу я от него унаследовала. Ты не смотри, что я ссохлась вся, силенок не растеряла.

– Апраксинья Власовна…

– Я Апроксинья. Ты, голубка, не путай меня с Апраксиньей.

– Извините, я думала это одно и то же. А сколько вам лет?

– Много.

– Больше ста? – улыбнулась Люська.

– Сто третий пошел.

– И вашим подругам столько же?

– У меня нет подруг! – сухо сказала Апроксинья Власовна.

– Разве вы не общаетесь с соседками?

– Общаемся, но они не соседки. Родственницы мы.

– Сёстры?

– Они сёстры, я их мать.

Люська присвистнула.

– Чего так удивляешься? – нахмурилась Апроксинья Власовна. – Полю я в семнадцать родила, через год Дуся родилась, а в двадцать близняшки – Агаша и Глафира. В «Ведьмино» мы перебрались, они еще детьми были, здесь замуж вышли, здесь недалеко мужья их схоронены. Раньше деревня была большая, потом поумирали все, избы, какие сломали, а какие сгнили. Остались мы впятером.

– В самой глуши живете, – сказала Люська. – Страшно, наверное.

– Привыкли мы.

– Как же к вам врачи ходят?

– Врачи? – Апроксинья Власовна вскинула белесые брови. – Отродясь к врачам не обращались. На здоровье не жалуемся – тем и живём.

– А если плохо станет?

– В нашем возрасте, голубка, если станет плохо, врачи не помогут.

– Апроксинья Власовна, а кроме дочерей у вас совсем нет родственников?

– Ни души.

– Значит, к вам никто не приезжает?

– Кто ж приезжать будет, если нет никого.

У Люськи пересохло во рту, и сразу же Апроксинья Власовна спросила:

– Водички попьешь?

Люська поежилась.

– Вода у меня чистая, – говорила Апроксинья Власовна, протягивая Люське металлическую кружку. – Пей, не бойся.

– У меня с собой минералка, – Люська прижала к груди сумочку.

– Ну, как знаешь, – ухмыльнувшись, Апроксинья Власовна поставила кружку на подоконник и, дождавшись пока Люська сделает несколько глотков из бутылки, сказала: – Не случайно ты в деревне появилась, никак спросить у меня чего хочешь?

– Хочу! Но как вы догадались?

– По глазам вижу. Все вижу, голубка. Меня не проведешь.

– В «Ведьмино» появляются посторонние?

– Грибники по лесу плутают, иногда к нам спускаются, дорогу спрашивают.

– А кроме грибников?

Апроксинья Власовна прищурилась.

– Ты спроси прямо, голубка, я отвечу. Не юли.

– В субботу в деревне не появлялись незнакомые люди?

– Нет.

Как показалось Люське, Апроксинья Власовна дала ответ раньше, чем она успела задать вопрос.

– Вы в этом уверены?

– У меня, голубка, хорошая память. Память и зрение. В деревне чужих не было. В субботу, – добавила она после паузы.

– А в пятницу?

– Давно чужаков не было.

– Понимаете, Апроксинья Власовна, минутах в двадцати от вашей деревни есть садовое товарищество. У моей троюродной сестры там дача. В субботу мы пошли в лес за грибами…

– Знаю. Я тебя видела.

– Где?!

– Ты на обрыве стояла, на собаку нашу смотрела.

– Возле пня… Там, наверху, есть пень…

– Есть, – кивнула Апроксинья Власовна.

– Возле него я обнаружила мужчину. Он лежал на земле…

– Много, кто бродит по лесу в выходные дни, – тяжело задышала старуха. – На людей я не обращаю внимания, к нам давно никто не спускался. И ты, голубка, зря спустилась. Пора тебе уходить. Прощай.

– Апроксинья Власовна, может, вы что-нибудь слышали? Выстрел, например? Или крики? Странный шум?

Взгляд старухи сделался безумным. Отступив на шаг, она прикрыла глаза и быстро зашептала:

Тише-тише, я всё слышу,

Подполом скребутся мыши.

Коршун смотрит свысока,

Красной сделалась река.

Кровь на землю пролилась,

Смерть в дорогу собралась.

Леший ждёт дурных вестей,

От непрошенных гостей.

– Апроксинья Власовна, что с вами?

– Иди, голубка. Иди, не оглядывайся.

– Ответьте мне… Пожалуйста! Это очень важно.

Старуха выставила Люську за порог.

Возле калитки Апроксиньи Власовны стояли её дочери.

– Здравствуйте, – кивнула им Люська.

– Здоровались уже, родненькая, – ответила старуха, которая советовала Люське поскорее покинуть «Ведьмино». – Ты никак решила у нас задержаться?

– Нет. Я ухожу.

– Ступай, родненькая, ступай.

Глядя под ноги, Люська побежала к полусгнившей лестнице. А когда до первой ступени оставалось несколько шагов, обернулась.

Старух на дороге не было. Возле калитки Апроксиньи Власовны сидела собака, над сиренью кружили четыре вороны.

Глава шестая

Кое-что о медальоне

Кондиционер сломался, поэтому на ночь Люська оставляла окно открытым. Сегодня заснуть не давал собачий лай. Сначала выла большая дворняга, потом начала тявкать какая-то шавка, которую Люська возненавидела и при встрече была готова убить. Шавка лаяла под самыми окнами, заснуть невозможно, а закроешь окно, задохнешься от духоты.

– Ненавижу собак, – простонала Люська, положив на голову подушку.

Собаки… тявкающие шавки… Люська вскочила с кровати. Вспомнила! Золотой медальон она видела в квартире Евгении Александровны – своей первой учительницы. Евгения Александровна уже не работает в школе, но раза два в год Люська с девчонками приезжают к ней в гости. Последняя встреча была в январе этого года… да, точно, сразу после праздников. Именно тогда Люська заметила на журнальном столике золотой медальон. Такой же медальон, что висел на шее убитого мужчины.

Наконец появилась точка опоры, зацепка. Удивительно, но вытащить из подсознания необходимые воспоминания помогла вредная собачонка. Дело в том, что Евгения Александровна занимается разведением йоркширских терьеров, у неё дома постоянно тявкают то ли четыре, то ли пять йорков. Или шесть? Ладно, фиг с ними, с йорками, не до них сейчас.

Утром Люська приехала к Евгении Александровне. Посидели на кухне, выпили чай с тортом, вспомнили общих знакомых, и Люська решила, что с официальной частью пора заканчивать.

– Евгения Александровна, у меня к вам срочное дело.

– Слушаю тебя.

– Помните, мы с девчонками приезжали к вам после Нового года?

– Конечно, помню.

– Я видела у вас на журнальном столике золотой медальон. Круг, а в середине карта – туз червей.

– Все верно, это медальон Семена Григорьевича.

– Он его купил или…

– Или, – перебила Евгения Александровна. – Медальон ему дали в клубе. Семен Григорьевич два года состоит в клубе любителей преферанса.

– А что это за клуб, вы там были?

– Пару раз, Люсь. Так – шарашкина контора. Ничего особенного. Члены клуба более-менее состоятельные мужчины, играют в преферанс, устраивают какие-то турниры или что-то навроде того, я не особо вдавалась в подробности. Карты с детства терпеть не могла. По-моему, медальоны они вручают каждому члену клуба, который становится победителем турнира. У Семена Григорьевича и кубок есть, на нем так же изображена карта – туз червей. Это эмблема клуба.

– Медальон из чистого золота?

– Да брось ты, позолота.

– Евгения Александровна, тогда мне нужно поговорить с вашим мужем.

– А что стряслось, Люся?

– Я пытаюсь раздобыть сведения о человеке, который, как и ваш муж, является обладателем медальона.

– Понятно, – закивала Евгения Александровна, хотя по выражению её лица Люська видела, ей ничего не понятно. – Если этот человек член клуба, Семен Григорьевич наверняка его знает.

– Когда Семен Григорьевич будет дома?

– Он дома, Люся, – скривилась Евгения Александровна. – Спит. Вчера корпоратив был, Семен Григорьевич не рассчитал силы и переборщил с коктейлем. Он немного захмелел.

– Евгения Александровна, его нельзя разбудить?

– Можно, конечно, но…

– Пожалуйста! Очень надо.

– Хорошо, если ты настаиваешь. – Евгения Александровна вышла в коридор, Люська шла за ней.

Семен Григорьевич лежал на полу в гостиной, уткнувшись лицом в круглую подушку. Лежал в мятом костюме, рядом валялся галстук, на нём спал один из йорков.

Щёки Евгении Александровны залил румянец.

– Захмелел немного Семен Григорьевич на корпоративе, – повторила она. – Видишь, даже до кровати доползти по-человечески не смог.

– Все оказалось серьезней, чем я думала, – протянула Люська. – Будить его бесполезно, ничего мне Семен Григорьевич не расскажет в таком состоянии.

– Люся, ты не знаешь Семена Григорьевича, он очень быстро приходит в себя. Если я так захочу, – добавила Евгения Александровна.

Нагнувшись, она начала будить мужа.

– Сёма, просыпайся.

Семен Григорьевич продолжал спать, даже не шелохнулся.

– Сёма, с добрым утром. Э-э-эй, ты меня слышишь, Семен?!

Семен Григорьевич засопел.

– А-а-а, – простонал он, перевернувшись на спину.

– Сёма, открой глаза!

– Чего тебе надо?

– У нас к тебе дело.

– У кого – у нас? – Семен Григорьевич посмотрел на жену, зевнул, поморщился.

– С тобой хочет пообщаться Люся.

– Кто?

– Люся Озерова – моя бывшая ученица.

– Позже… позже пусть приходит твоя Озерова… выспаться мне надо.

– Сёма, ты ставишь меня в неловкое положение. Ради меня, приобрети человеческий облик.

– Вечером приобрету.

– Евгения Александровна, оставьте его, пусть выспится.

– Нет уж, теперь из принципа подниму его на ноги.

– У вас ничего не выйдет.

– Посмотрим.

– Он пьян.

– Протрезвеет.

– Вряд ли.

– Люся, ты меня недооцениваешь. Гарантирую, через двадцать минут Семен Григорьевич будет в полной боевой готовности.

– Собираетесь смочить вату нашатырем?

– Нашатырь его не отрезвит, у меня есть другое средство.

Заинтригованная Люська облокотилась спиной о дверной косяк, а Евгения Александровна отступила на шаг и крикнула:

– Сёма, вставай!

– Уйди!

– Сёма, к нам едет моя мама.

Неизвестно, что произошло в мозгу Семена Григорьевича, но что-то там определенно произошло. Услышав слова жены, он резко оторвал голову от подушки, заморгал сонными глазами, засопел.

– Что ты сказала? Кто к нам едет?!

– Моя мама.

Семен Григорьевич вскочил на ноги.

– Заколотить окна! Замуровать двери! Замаскировать дом! Переименовать улицу!

– Сёма, будь скромнее, у нас гости, – Евгения Александровна кивнула на Люську.

– Мать твоя… твоя мать… зачем она приезжает? Мы же договорились, вместе празднуем Новый год и её день рождения.

Евгения Александровна подвела мужа к окну, они начали переговариваться. До Люськи долетел встревоженный голос Семена Григорьевича:

– Точно не приедет? Ну и шуточки у тебя.

Когда он вышел из гостиной, Евгения Александровна сказала:

– Семен Григорьевич примет ванну, приведет себя в порядок, и ты сможешь с ним поговорить.

– Ловко у вас получилось его оживить.

– Недолюбливает Семен Григорьевич мою маму, – вздохнула Евгения Александровна.

– Я заметила, – засмеялась Люська.

***

Разговор с Семеном Григорьевичем Люська начала без долгих предисловий.

– Семен Григорьевич, вы являетесь членом клуба любителей преферанса.

– Более двух лет.

– Евгения Александровна сказала, у каждого члена клуба есть золотой медальон…

– Нет! Не у каждого члена клуба есть медальон. Его нужно заслужить.

– А сколько человек состоит в вашем клубе?

– Около пятидесяти.

– И вы всех знаете?

На лице Семена Григорьевича появилась лёгкая улыбка.

– Люда, а можно встречный вопрос, почему тебя интересует наш клуб?

– Я пытаюсь найти одного человека. Мне известно, что у него есть золотой медальон вашего клуба. Помогите его разыскать, Семен Григорьевич.

– Как его фамилия?

Люська опустила голову.

– Не знаю.

– А имя?

– Неизвестно.

– То есть, как неизвестно?

– Я видела его всего один раз. Но медальон у него точно есть.

– Забавно, – Семен Григорьевич почесал подбородок. – Ты меня извини, но зачем тебе понадобился человек, которого ты видела всего один раз и даже не поинтересовались его именем?

Люська молчала. А что она могла сказать, наткнулась в лесу на покойника, а потом он таинственным образом исчез? И кто ей поверит? Семен Григорьевич точно не поверит.

– Не хочешь отвечать?

– Не могу, Семен Григорьевич.

– Озадачила ты меня. Хочет пойти туда – не зная куда, найти то – не зная что.

В чем-то Семен Григорьевич, конечно, прав. Люська действительно не знает, куда идти и что искать. Пока нет ни единой подсказки, а появятся ли они или нет, напрямую зависит от Семена Григорьевича.

– Как выглядит твой знакомый незнакомец, помнишь?

– У него светлые волосы… стрижка короткая…

– Хм… впечатляющее описание внешности. Рост?

– Наверное, высокий.

– Наверное, или высокий?

– Рост средний, – соврала Люська. Не скажешь же, что когда она его видела, он лежал возле пня с дыркой от пули в виске.

– У них рост средний, волосы светлые, и имя им – легион. Ладно, не вешай нос, решаема твоя проблема. – Семен Григорьевич взял бумагу и ручку. – Напишу тебе адрес клуба. Сможете подъехать завтра часикам к шести?

– Да, конечно.

– Найдешь Ларису Дмитриевну Шлыкову. Чем сможет, поможет. Я ей звякну, предупрежу.

– А вдруг не поможет?

– Поможет, поможет. У Ларисы доступ к базе данных всех членов клуба. Если тот, кого ты ищешь, имеет отношение к клубу, информацией о нем Лариса поделится.

Вот и адресок в кармане появился, а с ним и уверенность, что в самое ближайшее время удастся узнать имя убитого мужчины. Люська верила в удачу и собственные силы.

Глава седьмая

Ошибки быть не может

Здание, в котором любители преферанса проводили время, не произвело на Люську впечатления. Облупившийся двухэтажный особнячок на окраине города, больше всего походил на дом, готовящийся под снос. Охраны у входа не было, Люська прошла внутрь, наткнувшись на пожилую уборщицу.

– Здравствуйте.

– Куда идешь? Нет здесь сегодня никого. Клуб закрыт.

– Как закрыт?

– Обыкновенно.

– Здесь вообще никого нет? А у меня назначена встреча с Ларисой Шлыковой.

– По второму разу полы мыть придётся. Здесь Лариса, в кабинете сидит. Иди, раз пришла, только ноги вытри.

Люська встала на тряпку.

– Лучше вытирай, – сказала уборщица. – Чтоб ни одной песчинки на обуви не осталось.

– А как мне найти Шлыкову?

– Последняя дверь справа.

Дверь была приоткрыта, Люська просунула голову в кабинет, увидев сидевшую за широким столом девушку лет двадцати.

– Извините, где я могу найти Ларису Шлыкову?

– Уже нашла.

– Это вы? – удивилась Люська. Когда Семен Григорьевич назвал Шлыкову по имени отчеству, она решила, что встретится с женщиной в возрасте.

– Ты Людмила?

– Да.

– Проходи. Мне звонил Семен Григорьевич.

В коридоре послышались шаги, дверь открылась, недовольная уборщица обратилась к Шлыковой:

– Лариса, долго вы здесь просидите?

– Не очень, тятя Паша.

– Не засиживайтесь, мне убираться надо.

– Слышала? – улыбнулась Лариса. – Нас попросили не засиживаться.

– Тогда давайте сразу к делу.

– Давай. Только не выкай мне, хорошо?

Люська кивнула.

– Говори, какая помощь от меня требуется?

– А Семен Григорьевич не сказал?

– Предупредил, что ты приедешь, просил помочь.

– Мне… я пытаюсь разыскать человека, который, скорее всего, имеет отношение к вашему клубу.

– Почему ты так решила?

– У него есть золотой медальон с эмблемой клуба.

– Понятно. Сейчас выясним, – Лариса повернулась к монитору. – Фамилию скажи.

– Ни фамилии, ни имени не знаю. В базе есть фотографии?

– А как же.

– Можно мне их посмотреть?

Лариса оторвала взгляд от монитора.

– Слушай, а Семен Григорьевич тебе кто?

– Муж моей бывшей учительницы.

– Не врешь?

– С какой стати мне врать.

– Вот папка с файлами. Садись поближе.

Лариса листала электронные странички, Люська внимательно вглядывалась в лица незнакомых мужчин.

– Ларис, помедленней, я не успеваю.

– Окей.

– Вернись, пожалуйста, на предыдущую страницу.

– К Соболевскому? Это он?

Люська прищурила глаза.

– Нет. Не похож.

– А тот, кого ты ищешь, зачем тебе понадобился?

– Да так.

– Секрет, да?

– Типа того. Лариса, стоп! – Люська содрогнулась. Она увидела фотографию того самого мужчины, на которого наткнулась в лесу.

– Ты его искала? – удивилась Лариса.

– Его, – кивнула Люська.

– Не ошиблась?

– Нет. Это он! – Люська впилась взглядом в анкету. – Богданов Алексей Иванович. Лариса, дай мне ручку и бумагу.

Протянув Люське листок, Лариса встала и подошла к окну.

– Объясни, зачем тебе понадобился Алексей Богданов?

– Извини, Ларис, не могу.

– Он что-то натворил? Его разыскивает полиция?

– Богданов давно член клуба? – вопросом на вопрос ответила Люська.

– Года полтора.

– Где и кем он работает?

– Массажистом.

– А где?

– На дому.

– Он случайно…

– Притормози! Я не собираюсь отвечать на твои вопросы, пока ты не объяснишь в чем дело. Просьбу Семена Григорьевича я выполнила, большего от меня не жди.

– Ларис, для меня эта информация очень важна.

– Для меня тоже.

– Что?

Лариса отвернулась.

– Выбирай, или мы друг с другом откровенны или… бери свои записи и уходи.

– Ларис, сядь. Поклянись, что о нашем разговоре никто не узнает.

– Клянусь! Я могила. Всё сказанное останется строго между нами.

– Понимаешь, в выходные я ездила на дачу.

– Так.

– Утром пошла в лес… заблудилась… но это не важно. Ларис, в лесу я увидела мужчину. Это был он, – Люська кивнула на монитор.

– Лешка? Не может быть!

– Он сидел на корточках, – врала Люська, – прижимал ладони к лицу, а лицо в крови. На шее я заметила золотой медальон.

Лариса схватила кружку с остывшим чаем.

– Мне надо было подойти, узнать, что случилось, но я испугалась. Убежала. А через час мы с сестрой вернулись на то место, но Богданова уже не было. А на земле кровь… Теперь меня совесть мучит, вдруг ему требовалась помощь, а я струсила. В воскресенье вспомнила, что видела похожую эмблему дома у Нечаевых, поехала к Семену Григорьевичу, он отправил меня к тебе. Мне необходимо узнать, все ли в порядке с Богдановым, а то спать нормально не могу.

Умолкнув, Люська посмотрела на Ларису. Вроде история получилась правдоподобной, во всяком случае она не лишена логики. Да и не тот Лариса человек, который будет искать в рассказе нестыковки и придираться. Вон как занервничала, чай залпом выпила, пальцы на руках заламывает. Даже как-то странно это.

– Люд, мне все-таки кажется, нет… я уверена, ты обозналась.

– Да нет же, Лариса. Я хорошо его разглядела.

– Сама сказала, мужчина прижимал ладони к лицу. Как ты могла его разглядеть, если лицо закрыто ладонями.

– Потом он убрал ладони. Ларис, это точно Богданов, я его узнала.

– Нет!

– И медальон у него был. Все сходится.

– Произошла какая-то ошибка. Не мог Лешка быть в лесу в выходные.

– Почему не мог, откуда ты знаешь?

– Знаю и все.

– Ты предложила быть мне откровенной, а сама недоговариваешь.

Лариса молчала.

– Ларис.

– Мы с Лешкой встречаемся.

– Как?

– Так! Любит он меня. Если бы не Вера, мы били бы вместе.

– А Вера кто такая?

– Жена Лешкина. Рано или поздно он от неё уйдет, я точно знаю – уйдет.

– Расскажи мне о Богданове, – попросила Люська.

– Что рассказывать… Леша попал в клуб благодаря протекции Щербакова Максима Павловича. Как я потом узнала, он был его массажистом. Меня начал клеить почти сразу, умеет Лешка красиво ухаживать. Он вообще особенный, мы с ним подходим друг другу. Я у астролога была, представляешь, у нас с Лешкой стопроцентная совместимость.