Текст книги "Я иду тебя искать"

Автор книги: Юрий Ситников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– И ничего не запищало на выходе. Рвём за ним, Димон.

– Ребят, разгружайте корзину, – сказала нам полная кассирша.

– Что? Какую корзину? Вы знаете, а мы деньги дома оставили, придётся возвращаться.

И мы побежали к выходу.

Александр Сергеевич опять разговаривал по телефону. Перейдя дорогу, он резко нагнулся (или делал вид, что завязывает шнурок, или действительно завязывал), потом так же резко встал и поспешил вниз по тротуару.

– В парк идёт.

– Скорее всего.

– Сколько там натикало?

– Пять минут второго.

– Ого!

– В парке он может нас засечь, надо увеличить расстояние.

– А вдруг упустим?

– Не думаю. В парке у Степанова назначена встреча.

– Почему ты так решил?

– Всё на то указывает. Он был в супермаркете, искал там свёрток, нашёл его и идёт в парк. Зачем? Не на прогулку же он собрался. Свёрток надо кому-то передать.

– Жаль, мы без скутера. Попытались бы сесть на хвост тем, кто придёт за свёртком.

– Они могут прийти пешком.

– Ночью? Нереально. Наверняка на тачке подвалят.

В парке Александр Сергеевич сел на первую же скамейку, сунул руки в карманы куртки.

– Ждёт, – усмехнулся Димон. – И мы подождём.

– Странная всё-таки история. Солидный человек, бизнесмен… ночью, лазает по полкам в магазине.

– Ты же не знаешь, что в свёртке.

– А что бы ни было, Димон. Почему свёрток нельзя передать из рук в руки? Зачем столько сложностей?

– По этому поводу есть идейка. Степанов сам не знал, где лежит свёрток. Что если этот свёрток предназначался не ему, а?

– Слушай, это мысль. По-видимому, так и было.

– Потому и ночью в магазин пришёл. Немноголюдно, тихо – ищи свёрток, никто слова не скажет. Он точно знал о существовании свёртка, загвоздка была только в стеллаже. Их там много, а нужен был конкретный.

– Димон, вроде машина едет.

– Да, я слышу.

– Он встал.

Мы сидели на корточках за спинкой широкой скамейки. Отсюда была хорошо видна та, на которой сидел Степанов. А теперь, когда он встал и отошёл чуть в сторону, то оказался под ярким светом фонаря.

Небольшой микроавтобус остановился метрах в десяти от топтавшегося на месте Степанова. Дверь долго не открывалась, но Александр Сергеевич не подходил ближе. Похоже, он сильно нервничал, ожидая дальнейшего развития событий.

– Чего медлят! – раздражённо сказал Димон. – Давайте, не тормозите.

– Посмотри на номер.

– Грязью замазали.

– Неспроста.

– Степанов мог бы сам к ним подойти.

– Значит, не может.

Послышался негромкий сигнал, и почти сразу открылась задняя дверь. Из микроавтобуса вышла высокая женщина в обтягивающих кожаных брюках и куртке. На ногах у неё были чёрные кожаные сапоги на высокой шпильке. Глаза скрывались за тёмными очками, на лоб падала длинная чёлка.

– Она тебе никого не напоминает, Глебыч?

– Нет.

– Подумай хорошенько. Чем-то смахивает на женщину-кошку.

Я засмеялся.

– Есть немного.

При виде женщины Степанов сделал шаг вперёд, но она быстро вытянула руку, тем самым предупреждая, чтобы он оставался на месте. Решительным шагом она приблизилась к нему, и они, не сговариваясь, отошли к скамейке.

– Услышать бы, о чём они говорят.

– Говорит в основном она, Степанов только кивает. Димон, он свёрток достаёт.

– Ты был прав.

Взяв у Степанов свёрток, женщина протянула ему что-то взамен. Мы не разглядели, что именно. Александр Сергеевич заулыбался, сунул руку в карман и чуть склонил голову.

Женщина развернулась, сделала шаг по направлению к микроавтобусу, и вдруг обернулась к Степанову, вытянула правую руку. В руке у неё был пистолет.

– Глебыч!

– Димон, тише.

– Пистолет!

– Не ори.

– Измена!

Степанов не успел сказать ни слова. Женщина нажала на курок. Раздался негромкий выстрел. Александр Сергеевич замертво рухнул на асфальт.

Мы с Димоном сидели, боясь пошевелиться. При каждом выдохе у меня из горла вырывался свист, мне казалось, женщина в тёмных очках его обязательно услышит, и тогда нам конец.

Едва Степанов упал, из микроавтобуса выскочили два крепких мужика. Подхватив Александра Сергеевича, словно тот был большой плюшевой игрушкой, они бросили тело в салон и с шумом захлопнули двери.

Микроавтобус сорвался с места.

Глава четвертая

Командировка в Тюмень

Утром, посовещавшись, мы решили пойти к Ольге Евгеньевне. Она жена, точнее, уже вдова Степанова, она должна узнать о несчастье первой.

– Наверняка тревогу забила, – предположил Димон.

– А мне Машку жалко, – Алиса сидела в кресле, прижимая к груди подушку. Рассказ о нашей ночной вылазке произвёл на неё настолько сильное впечатление, что Люське пришлось отпаивать её валерианкой.

– Идти всем вместе не имеет смысла.

– Я и не собиралась никуда идти, – Алиса поёжилась. – Вообще на улицу теперь выходить страшно.

– Пойдём мы с Глебычем, вы дома оставайтесь.

– Дим, а есть смысл идти к Степановой? Как вы ей обо всём расскажете?

– Как-нибудь придётся.

– Не представляю себе этого разговора. Я бы слова вымолвить не смогла. Глеб, наверное, вам лучше сразу в полицию пойти.

– Я думал об этом, но тогда они ломанутся к Ольге Евгеньевне. Такой же удар, только эффект окажется намного сильнее. Нет, пусть узнает правду от нас, а не от полиции.

– Ну, смотрите сами, – Люська пожала плечами. – Что же с Машкой будет?

Повисла пауза.

– Глебыч, срываемся, – сказал Димон. – Десять часов. Пора.

На этаже Степановых мы остановились, посмотрели друг на друга, помолчали. Слова казались лишними. У меня сильно билось сердце, вспотели ладони, было трудно глотать. Вот сейчас мы подойдём к двери, позвоним и будем ждать, когда откроют. А потом? С чего начинать, как сказать об этом Ольге Евгеньевне?

– Димон, я не могу.

– Я тоже.

– Голова разболелась.

– Слушай, Глебыч, рванём в отделение. Люська была права. Узнав о смерти мужа, Степанова запаникует, с ней истерика случится, придётся ещё врача вызывать.

Тут щелкнул замок, и дверь Степановых распахнулась. Я посмотрел на Димона, он прошептал одними губами:

– Мы по-па-ли.

Ольга Евгеньевна подошла к лифту.

– Здравствуйте, – поздоровался я.

– Здрасьте, – кивнул Димон.

– Привет, мальчишки. Ждёте кого-нибудь?

– Нет… да… А Маша дома? – ляпнул Димон.

– Машка минут пятнадцать назад ушла. По-моему, к Рите. Позвоните ей.

– Ага, позвоним.

Лифт открылся, Степанова шагнула в кабинку.

– Ольга Евгеньевна, подождите, – крикнул я.

– Глебыч, не надо, – замотал головой Димон.

Было поздно. Я решился. Хватит тянуть резину, в конце концов, мы не из института благородных девиц. Пришли поговорить со Степановой, значит, надо поговорить.

– Мы к вам пришли, – сказал я, когда Ольга Евгеньевна вышла из лифта.

– Слушаю вас.

– Речь пойдёт об Александре Сергеевиче.

Я обратил внимание, что Ольга Евгеньевна сильно сжала ручки сумки. Глаза слегка округлились, и, как мне показалась, она занервничала.

– Говори.

– Лучше в квартире.

– Глеб, а твой разговор не потерпит до обеда?

– Нет, Ольга Евгеньевна.

Громко выдохнув, Степанова открыла дверь, пропустила нас в дом и, скинув туфли, кивнула в сторону кухни.

– Только в темпе, через сорок минут мне надо быть у портнихи.

– Вряд ли вам удастся сегодня встретиться с портнихой, – сказал Димон так мрачно, что Степанова резко села на табуретку.

– Почему ты так говоришь?

– Ольга Евгеньевна, видите ли… вчера ночью…

– Сегодня ночью, – поправил меня Димон.

– Да, сегодня… ночью… мы видели на улице Александра Сергеевича… Он…

Ольга Евгеньевна запротестовала:

– Глеб, вчера утром Саша улетел в командировку. В Тюмень. Вы не могли видеть его ночью.

– Как в Тюмень? Вы уверены?

– Ребят, ну что вы, в самом деле? Конечно, уверена.

– А на чём он уехал?

– Улетел на самолёте.

– Это понятно, а до аэропорта как добирался?

– Я вызывала такси.

Димон сглотнул и уставился на меня.

– Глебыч, нам надо кое-что обсудить.

– Подожди. Ольга Евгеньевна, но, может быть, Александр Сергеевич всё-таки не улетел?

– Что значит, не улетел? Он уже отзвонился.

– Из Тюмени?

– Из Тюмени. Ребят, я не пойму, куда вы клоните?

– Мы и сами ничего н понимаем. – Димон встал и дёрнул меня за рукав:

– Глебыч, уходим. Ольга Евгеньевна, извините нас.

В дверях я спросил:

– А вы были дома вчера вечером?

– И днём, и вечером, и даже ночью, – улыбнулась Степанова.

Это был финиш. Мы с Димоном вышли на лестничную площадку и начали спускаться по лестнице. Ноги не сгибались, я шёл, как несмазанный робот.

– Такая фигня, Глебыч! Мы пришли сообщить ей, что она стала вдовой, а она огорошила нас этой Тюменью.

– Димон, это нереально. Степанов не мог улететь вчера утром. Мы же его видели!

Димон кивнул:

– Видели.

– Это был он. Не его двойник, не клон, не призрак, а сам Александр Степанов. Я собственными глазами видел, как он вышел из подъезда, открыл свою машину, возился с пакетом, а потом рванул в супермаркет.

– Но Ольга…

– Да врёт она! Не было никакой Тюмени. Понимаешь, не было!

– Но зачем, Глебыч?

– Ты не догадываешься?

– Нет.

– Димон, звучит это, конечно, жёстко, но… а вдруг она заодно с теми людьми?

– С той женщиной, которая стреляла в Степанова?

– Ну да.

– Не-е, Глебыч.

– Почему нет? Ты же слышал, по её словам, муж в Тюмени. Он убит, а она твердит о командировке. Зачем она это делает? Ответ очевиден – чтобы не поднимать волну. Никакой шумихи, никаких слухов об исчезновении человека, никакой полиции. Всё чинно, благородно. Степанов свалил в командировку и может пробыть там хоть месяц, хоть полтора.

– А дальше?

– Не знаю. Но пока у неё огромное преимущество – фора во времени.

– Ты думаешь, та тётка в очках – киллерша?

– Совсем наоборот. Киллерша не действовала бы так, как поступила она. Не забывай о беготне Степанова по супермаркету, о поисках свёртка. Свёрток – вот в чём дело. Баба его получила и пустила Александру Сергеевичу пулю в лоб.

– Тут без вариантов. Ну, а Ольга Евгеньевна каким боком здесь замешана?

Мне нечего было ответить.

– И в полицию не сунешься, – негодовал Димон. – Что мы им предъявим? Расскажем, как ночью в Степанова стреляла женщина-кошка? Ха!

– Вот именно – ха. Они к Ольге придут, а она им про командировку в Тюмень скажет. И будем мы выглядеть полными идиотами.

– Хотя есть ещё охранник в супермаркете и кассирша. Они наверняка запомнили Степанова. Что если поговорить с ними?

– Бесполезно. Сами они в полицию не пойдут, а для того чтобы полиция пришла к ним, необходимо заявление об исчезновении Степанова. Заяву может написать только жена. А здесь засада.

– Что ты предлагаешь?

– Для начала хорошенько проветрить голову. Пошли к девчонкам.

– Глебыч, а ведь с Комаром могли расправиться так же, как со Степановым.

– Чёрт! – я остановился.

– Ты чего?

– Мы сказали ей, что видели Степанова ночью. Если она в курсе событий, а она, конечно же, в курсе, мы выдали себя, Димон.

– Я об этом не подумал. Ты считаешь, она может принять меры?

– Кто её знает. Надо держать ухо востро.

– Мог бы не предупреждать.

***

В воскресенье утром Ольга Евгеньевна с Машей уехали в Пермь, якобы к внезапно заболевшей бабушке. Об этом я узнал вечером от их соседки, словоохотливой пенсионерки бабы Лены.

– С двумя чемоданами в такси садились, – рассказывала баба Лена. – И сумка огромная. Оля сказала, мать совсем плоха. Вот дела-то какие невесёлые.

– Смылась с места преступления, – заявил Димон, когда мы поздно вечером собрались в моей комнате.

– Но зачем она Машку с собой взяла? – удивилась Алиса.

– А что её одну здесь оставлять?

– Но если заболевшая бабушка – миф, то куда они ломанулись? И чем Степанова мотивировала необходимость внезапного отъезда?

– Люсь, я не ясновидящий.

– Что у нас остаётся? Ровным счётом ничего. Комар пропал. Степанова застрелили. Ольга, которая явно что-то скрывает, скрылась вместе с дочерью в неизвестном направлении.

– Тупичок, – протянул Димон.

– Должен быть выход. Маленькая дверка, окошко или, на худой конец, неприметная лазейка. Безвыходных ситуаций не бывает.

– Глебыч, ты говоришь как психоаналитик. Всё это ерунда! Безвыходных ситуаций полно. И люди сталкиваются с ними ежедневно, тыкаются носом в каменную стену, ничего не в силах изменить.

– Значит, и мы потыкаемся. Я чувствую, в ближайшее время что-то произойдёт. Появится какая-нибудь ниточка.

– Интуиция тебе нашёптывает? – съязвила Люська.

– А хоть бы и она.

– Ну-ну. Посмотрим, что из этого получится.

Минут через двадцать, когда Алиса с Димоном собирались уходить, я вдруг вспомнил, что завтра у нас контра по химии.

– Прорвёмся, – отмахнулся Димон. – Главное шоколадку не забыть взять.

– Собираешься угостить химозу? – прыснула Люська.– Она сладкого не ест – бережёт фигуру.

– Чего там беречь-то? Кожа да кости.

– Колись, зачем тебе шоколадка?

– Для Маринки.

– Так, это что-то новенькое. Теперь, пожалуйста, поподробней. И часто ты ей шоколадки покупаешь?

– Перед контрами. Она списывать даёт. Свой четвертак я заработаю.

– Смотри у меня, – Люська показала Димону кулак. – Не перекорми Маринку шоколадом, а то фингал заработаешь.

Все засмеялась, а из гостиной вышла пра.

– Молодые люди, нельзя ли орать потише? Вы всё-таки в музее, а не в парке.

Люська засмеялась, Алиса улыбнулась, а Димон хмыкнул:

– Слушайте, я так и не врубился – ваша пра приехала сюда лечиться или отдыхать?

– Иди уже, – Люська легонько стукнула Димона по лбу. – Попрошу не издеваться над нашей пра. Ей, да будет вам известно, девяносто два года.

– Иди ты! – воскликнул я.

– Это правда.

– Откуда узнала?

– Я сегодня паспорт её смотрела.

– Неслабо, – Димон почесал затылок. – Девяносто два года! Держится для своего возраста огурцом.

– А где ты её паспорт видела?

– Из сумочки достала.

– Не стыдно тебе по сумочкам долгожительниц шарить?

– Глеб иди нафиг! Я имею право узнать, в каком году родилась мать моей бабушки.

– Девяносто два! – продолжал удивляться Димон. – Беру свои слова обратно. В таком возрасте лучше путать квартиру с музеем или рестораном, чем лежать под капельницей и таращиться в потолок.

– Да ну тебя, Димка. – Алиса открыла дверь и вышла на площадку. – Капельницу зачем-то вспомнил. Пока, ребят! Завтра в школе увидимся.

Глава пятая

Всего понемногу

На контре по химии нас с Димоном ждал полный облом. Маринка забила на химию и после пятого урока ушла домой, а плитка шоколада так и осталась лежать у Димона в рюкзаке. Переписав с доски задания, он безуспешно пытался решить хотя бы на тройку.

Мое положение оказалось таким же затруднительным. Перед уроком я встретился с Дроном из параллельного класса, и он дал мне шпору. У них контрольная была вчера, поэтому получив шпаргалку с решённым вторым вариантом, я уже приготовился списывать, но вдруг заметил, что задания на доске и задания в шпоре не совпадают. Это была измена. Не знаю, почему так получилось: то ли Дрон дал мне не ту шпору, то ли наша химичка что-то нахимичила, но факт остаётся фактом.

– Димон, шпора левая!

– А я вроде что-то решил. Два уравнения. Глянь, правильно?

– Нашёл к кому обратиться, – я краем глаза заглянул в листок Димона. – Не-е, здесь точно не так.

– Почему?

– А где хлор?

– Какой хлор?

– Обыкновенный. В первой части уравнения у тебя есть хлор и он вступает во взаимодействие.

– Ну!

– Во второй части у тебя его почему-то уже нет. Он улетучился, что ли?

– Ё-моё! Всё так круто было без него.

– Ага. Круто для тебя, но не для хлора.

– Нафига мы вообще химию учим? Зачем она мне нужна?

– Это ты у химозы спроси.

Пока Димон зачёркивал свои каракули, я попытался решить уравнение. Решал, решал и вроде бы решил. Теперь бы ещё узнать, правильно или нет. А спросить не у кого. Впереди сидит Светка Парамонова, но в химии она понимает меньше моего. Сама уже два раза оборачивалась и шептала: «Глеб, ты что-нибудь решил?» Я мотал головой, Светка закатывала глаза и отворачивалась.

На соседнем ряду сидит Сонька Яковлева – отличница. Но характер у неё… Из-за того что Сонька часто стучит на нас учителям, с ней мало кто общается. Сонька сама по себе, мы сами по себе. Зато о Яковлевой все дружно вспоминают на контрольных, когда времени до конца урока остаётся мало, а на парте лежит чистый лист. Тогда со всех концов слышен громкий шёпот – вот как сейчас:

– Сонь, – это Миха. – Сонь, дай списать второе уравнение.

– Сонька, ты всё решила? – Стасон тыкал Яковлеву ручкой в спину, нервно поглядывая на часы.

Сонька ехидно улыбалась, чувствуя себя хозяйкой положения. Списывать она даёт, но крайне редко и не всем. Я решил испытать судьбу.

– Стас, Соньку позови.

Стасон снова ткнул Яковлеву ручкой.

– Отстань, – шикнула Сонька.

– Тебя Глеб зовёт.

Сонька повернула голову.

– Сонь, – я скорчил гримасу и развёл руками, – напиши, как решать третье и четвёртое уравнения.

– Сонь, а мне первое, – попросил Димон.

Соня кивнула и отвернулась.

– Не понял, она согласилась, Глебыч?

– Вроде да.

– Не верится.

– Сейчас узнаем.

Прошло две минуты, и Сонька передала через Стасона клочок бумаги. Стас развернул его и начал читать.

– Стасон, давай сюда.

– Это Димкин вариант, – сказал он, бросив нам на парту скомканный лист.

Я поймал Сонин взгляд, и она знаком показала, что сейчас напишет мне решение двух уравнений.

– Глебыч, она издевается.

– Кто?

– Сонька.

– Чего она тебе написала?

– Ответ: гидроксид натрия (раствор) и карбонат кальция (осадок).

– Ну и?

– Что и? Как это по-русски будет?

– Ты даёшь, – я взял лист и начал писать. – Смотри сюда. Раствор гидроксида натрия – два, натрий, О АШ плюс осадок карбоната кальция – кальций, Ц О три.

– Понял. Спасибо.

Вскоре Соня передала Стасону сложенный вчетверо тетрадный лист. И опять Стасон открыл его, прочитал и… Вместо того чтобы отдать мне, начал переписывать решение.

– Стас! Стас, не наглей.

– Успеешь, Глеб.

– Пять минут осталось.

– Погодь.

– Стасон, гони листок!

– Ещё пару секунд.

Я уже собрался вырвать у Стасона листок и тут наткнулся взглядом на нашу химозу. Она стояла возле парты Яковлевой и смотрела на меня своим фирменным, как мы его называли, химическим взглядом.

– Глеб, сколько можно вертеться? Почему ты ничего не пишешь?

– Я пишу.

– Урок заканчивается. Поторопись.

Химоза всё стояла у первой парты, Стасон самозабвенно списывал решённые Сонькой уравнения, а я, задыхаясь от злости, сжимал и разжимал кулаки. Это ж чистой воды подстава. Неужели Стасон думает, что ему это с рук сойдёт? Сейчас прозвенит звонок, и я… Нет, устраивать разборку в школе не хочется. Разберусь со Стасоном на улице. Не первый раз он кинул мне подлянку, поэтому наверняка прекрасно понимает, что домой сегодня вернётся с фингалом.

Прозвенел звонок. Стасон вскочил, протянул химозе листок и направился к выходу. Я рванул следом.

Взяв мою контрольную, химичка сказала:

– Глеб, ты забыл подписать работу.

Стасон уже вышел из класса.

– Сонь, дай на секунду ручку, – и, не дожидаясь её ответа, я выхватил у Яковлевой ручку, нацарапал на листе свою фамилию и выскочил в коридор.

…Разобраться со Стасоном было решено возле его дома, в арке, недалеко от подъезда. Крутую драку я устраивать, разумеется, не буду, но как следует проучить Стаса считаю делом чести.

Странно, но Стасон пошёл совсем в другую сторону: он пересёк школьный двор, перешёл дорогу и не спеша потопал вдоль многочисленных магазинчиков. В этот момент позвонила Люська.

– Глеб, у нас сегодня дополнительные по алгебре, я задержусь.

– Зачем ты мне это говоришь? – Я заметил, как Стасон остановился у витрины и резко обернулся.

Я неуклюже отскочил назад и наступил на ногу усатому мужику в кепке.

– Затем! – кричала Люська. – Ты забыл, что дома пра? И с ней сидит Инга, я ей сказала, что сегодня мы будем дома около двух часов.

– Ничего с твоей Ингой не случится, посидит чуть дольше.

– Глеб!

– Я не могу сейчас. Дела! И потом, Люсь, Диана платит ей деньги, так что не парься.

– А ты где?

– Много будешь знать, скоро…

– Глеб!

– Всё, пока, – убрав телефон, я продолжил слежку за Стасом.

Конечно, можно было бы плюнуть и вернуться домой, но я не мог себе позволить дать задний ход. Решение я принял и даже морально подготовился к завтрашним крикам матери Стаса, которая обязательно примчится в школу к Штангенциркулю и обвинит меня в разбойном нападении на её драгоценного Стасика. Мать Стаса и наша завучиха хорошие приятельницы, и я готов поклясться, что Штангенциркуль не упустит шанса вызвать меня к директору, отчитать там по полной программе, пригрозив педсоветом и отчислением из школы.

И пусть. Для меня сейчас главное – поставить Стасона на место, иначе сам себя уважать перестану.

Стас заскочил в булочную, провозился там минут пятнадцать (я видел через стекло, как он топчется у кассы, считая мелочь), купил шоколадный батончик и пошёл дальше. Мне сначала показалась, он идёт просто так, бесцельно, проветривает голову после контры. Но метров через сто Стасон притормозил возле магазинчика Горбоносой, постоял минуты полторы, поглазел по сторонам и толкнул стеклянную дверь.

Горбоносой мы прозвали хозяйку магазина «Всего понемногу» – за её длинный нос с внушительной горбинкой. Он сильно её уродовал, некоторых покупателей внешний вид старухи отталкивал, а маленькие дети начинали реветь. Сколько лет Горбоносой, я не в курсе. Ей запросто можно дать как шестьдесят, так и семьдесят, а то и все восемьдесят. Из-за длинного горбатого носа, серого лица, маленьких глазок, тонких губ и мышиного цвета волос возраст старухи не поддавался определению.

Свой магазинчик «Всего понемногу» она открыла в нашем районе несколько месяцев назад. Тогда многие говорили, что долго он не протянет – прогорит. Неудачное было местечко. Магазины здесь менялись с завидным постоянством. Сначала тут продавали ткани, потом сувениры, канцтовары, потом открылся видеосалон, а перед самым появлением Горбоносой в магазине торговали кормом для животных.

«Всего понемногу» оказалось самым подходящим названием для магазинчика: товар у Горбоносой был весьма разнообразен. Всем желающим предлагались многочисленные сувениры, копилки, шкатулки, подушки, пледы, цветочные горшки, нэцкэ, брелоки, старинные вещицы вроде древнего абажура и тяжёлых подсвечников, рассыпающиеся книги в кожаных переплётах, Например, моя помешанная на фэн-шуй соседка несколько раз покупала у Горбоносой фигурки зверей: слоников, жабу, сидящую на монетах, различных хотеев и музыку ветров. Даже Люська однажды купила в магазине забавный коврик для ванной. Когда на него наступали, он издавал хрюкающие звуки, и создавалось ощущение, что наступаешь на поросёнка.

Цены у Горбоносой были занижены, и многих это удивляло. Покупатели не понимали, почему она просит за свой товар в разы меньше, чем другие продавцы за аналогичные вещи. Старуха вылетит в трубу, не раз говорил Димон, когда мы проходили мимо магазина. Но время шло, а в трубу его хозяйка не вылетала. Во всяком случае, пока.

В магазинчике постоянно пахнет ароматическими маслами, иногда вонь (я не могу назвать эти навязчивые острые запахи ароматами) настолько невыносима, что зайти внутрь просто невозможно. Кому-то такие нравятся, а меня от них тошнит.

Над дверью висит колокольчик, с появлением очередного посетителя он начинает противно звенеть, Горбоносая выходит из-за чёрной ширмы, улыбается недоброй улыбкой и спрашивает, чем может помочь. Если посетители улыбаются в ответ и говорят, что для начала хотят осмотреться, хозяйка медленно кивает и почему-то обязательно касается кончиками пальцев своих впалых щёк.

…Прошло уже больше сорока минут, я начал заметно нервничать, Стасон до сих пор не вышел, а мне жутко хотелось есть. Может, забить на всё и пойти домой? А как тогда быть с делом чести? Нет, подожду, тем более на двери магазина висит график работы: с 8-00 до 16-00.

Сейчас десять минут четвёртого, уходить нет смысла, максимум через пятьдесят минут Стас точно появится.

В половине четвёртого я всё-таки решил сгонять в булочную за шоколадным батончиком: не мог уже бороться с голодом, желудок свело. А тут ещё толстый мужик в чёрном плаще, шляпе и перекинутом через плечо красном шарфе зашёл к Горбоносой, уплетая на ходу хот-дог. Моё терпение лопнуло. Толстяк с огромными, как у хомяка, щеками так аппетитно ел хот-дог, что я сдался.