Текст книги "Похищение on-line"

Автор книги: Юрий Ситников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Шифровалась?

– Наоборот, оказалась словоохотливой. Такая пухлая бабулька с янтарными бусами, на Колобка похожа.

– И чем Колобок с тобой поделился?

– Квартиру у неё снимает Николай Павлович Агарков.

– Уже хорошо.

– Ничего хорошего, Глеб. С таким же успехом он мог представиться и Львом Толстым и Александром Пушкиным.

– Секундочку, у неё должна быть копия его паспорта.

– Да брось, какой паспорт, какая копия. Этот Агарков вышел на Ольгу Петровну совершенно случайно. Узнал, что она сдаёт квартиру, позвонил, договорился о встрече. Сочинил сказочку, что разводится с женой и на пару месяц срочно требуется квартира. Деньги готов заплатить сиюминутно.

– И она согласилась?

– От лёгких денег ещё никто не отказывался! Паспорт он, конечно, ей свой показал мельком, но где гарантия, что тот настоящий?

– Сто пудов – фальшивка.

– А я про что.

– Выходит, этот Агарков, – начал Вадим, но Люська запротестовала:

– Не Агарков он.

– Не важно. Мужчина заранее снял квартиру, чтобы было место, куда привезти меня?

– Получается так. Люсь, а телефон он Ольге Петровне оставил?

– Оставил. Но прикол в том, что абонент временно недоступен. Угадай с трёх раз, почему недоступен? Правильно, симка уже давно в урне валяется.

– Теперь они на квартиру Ольги Петровны не сунутся.

– Однозначно.

– С какого числа началась аренда?

– С восьмого.

– Так, а Вадима похитили тринадцатого.

– Тщательно спланированная операция. Сняли неприметную хату у бабки, перевезли через несколько дней туда Вадьку, и готова поклясться, если бы он не слинял оттуда…

– То сейчас мы бы знали, что им было от меня нужно, – сказал Вадим.

– Не поняла юмора, ты жалеешь, что оказался здесь с нами?

– Нет, я неправильно выразился. Меня раздражает неведение, чувствую, как над головой сгущаются облака…

– Тучи, – поправила его Люська.

– Какие тучи?

– Правильно говорить «сгущаются тучи», а не облака. Хотя ладно, проехали, вам, французам, всё равно не понять русского человека.

– Я, как и ты, русский, – обиделся Вадим.

– Не совсем русский. Ты русский француз.

– Ничего подобного.

– Не спорьте, – вмешался я. – Вадим, что ты хотел сказать?

– Про обла… про тучи над головой. Я ощущаю страх, но не могу понять, откуда он ко мне приближается. Не по себе как-то.

– А кто знал о предстоящей поездке в Москву?

– В интернате многие об этом знали. В январе директор объявил, что отличников ожидает приятный сюрприз на каникулах в виде поездки в Москву.

– Так ты отличник? Никогда бы не подумала.

– Отличником никогда не был. Математика и физика хромают. Есть тройки.

– И как же ты со своими тройками затесался в группу отличников?

– Я завоевал первое место на соревнованиях по плаванию. Получил медаль. Мною очень гордились в интернате, поэтому решили премировать поездкой в Россию.

– Ясненько, – протянула Люська. – Вернее, ни фига мне не ясно. Сколотилась группа французских отличников, прилетели в Москву, гостиница, экскурсии, море впечатлений, и за день до отлёта одного ученика отвезли на другой конец города на съёмную квартиру. Но самое интересное впереди. Ни заявления в полицию о пропаже человека, ни паники не последовало, и группа отличников благополучно отбыла в Париж. А Вадька, как невидимка, будто и не было его вовсе. Чепуха какая-то. Глеб, ты куда пошёл?

– Алиске пытаюсь дозвониться.

– Ой, я забыла сказать, она мне звонила. У неё сегодня кастинг.

– Сегодня, и ты молчала? И почему она позвонила тебе, а не мне?

– Тебя всё равно туда не пустят, успокойся.

Успокоиться я не мог. Кастинг… Кастинг… Не нравятся мне эти пробы-смотрины. Не нравятся и всё тут!

Глава четвёртая

Попытка номер два

Который раз убеждаюсь, у каждого учителя в классе есть свой любимчик. Любимчик нашей алгебрухи – Санька Лаптев. Парень он неплохой, но по алгебре дуб дубом. Вызовут его к доске, а Санька стоит, глазами хлопает. Лаптев увлекается боксом, поэтому всякие интегралы и дифференциалы на дух не переносит. Вот по репе кому-нибудь надавать на перемене, или устроить разборку за школой после уроков – всегда, пожалуйста, тут Лаптев сумеет отличиться.

Сегодня Сашку вызвали к доске, и класс десять минут угорал от его бредовых ответов на вопросы Ирины Львовны.

И что, думаете, она ему пару поставила? Ничего подобного. Сначала ходила вокруг да около, всё подсказать пыталась, потом поняла, что до Сашки её подсказки не доходят, взяла мел и решила уравнение.

Больше всего поразило, что Лаптеву за его ответ поставили тройку. И, наверное, я не стал бы думать об этом так долго, если бы после Сашки к доске не вызвали меня. Да, признаю, из меня тоже неважнецкий математик, но, по крайней мере, я в состоянии решить задачу без посторонней помощи. Что, собственно, я и сделал.

Алгебруха начала придираться, мол, это не так, то не эдак. Потребовала, чтобы я решил уравнение другим способом. Другого способа я не знал, Ирина Львовна хищно улыбнулась и поставила мне пару.

И с такой несправедливостью я сталкивают не первый раз. Она меня терпеть не может, оценки занижает в открытую, за контры выше троек ничего не ставит. Причина банальна – Ирине Львовне не нравится Диана. Невзлюбила она её, как актрису, а я родной внук Дианы, следовательно, часть нелюбви перекинулась и на меня. По этому поводу у нас часто возникают конфликтные ситуации, наша классуха даже предлагала мне перейти в параллельный класс (там алгебру ведёт другой препод), но я категорически отказался. Из принципа. Не доставлю алгебрухе такого удовольствия. Пусть лучше пять раз в неделю видит меня на своих уроках и злиться. Ещё посмотрим, кто кого переплюнет.

Короче, после школы (алгебра у нас была последним уроком) я сразу зарулил к Иннокентию Ивановичу. Настроение ушло в минус: с одной стороны душило чувство несправедливости, с другой никак не мог перестать думать об истории Вадима. Навалилось всё в одну кучу, мешая сосредоточиться.

В таком подавленно-раздавленном состоянии я и пришёл к Иннокентию.

Квартира у писателя шикарная: просторная гостиная, кабинет, две спальни, большая столовая, кухня, бесконечные широкие коридоры, плюс уютная комнатушка, в которой за ноутбуком работаю я. Раньше в этой квартире жили родители Иннокентия Ивановича: отец адмирал и мать пианистка, теперь он живёт здесь один.

Впустив меня в прихожую, Иннокентий Иванович развернулся и молча пошаркал в кабинет. Меня это не удивило. На старика снизошло вдохновение, в такие моменты он ни с кем не разговаривает, чтобы не спугнуть музу.

Я помыл руки, зашёл на кухню выпить сока, и потопал к своему рабочему месту. На небольшом столике у окна лежал мой ноутбук, несколько шариковых ручек, скрепки, ластик, штрих и десяток исписанных корявым почерком листов.

Взяв листы, я поднёс их ближе к глазам. Всё ясно – моя сегодняшняя работа. Включив ноут, прикинул, что часа за два справлюсь с заданием и, если больше не буду нужен Иннокентию, смогу рвануть домой.

Сегодня работалось трудно, то ли я был не в настроении, то ли почерк Иннокентия Ивановича за последние сутки окончательно испортился, но разобрать что-либо в его записях получалось раза с десятого. Честное слово, даже у врачей почерк лучше.

…Прошло два с половиной часа. Я не заметил, что в комнате появился Иннокентий Иванович. Прислонившись к дверному косяку, он наблюдал за моей работой, точнее, за тем, как я задумчиво смотрел в окно.

– Глеб, – сказал он своим тягучим голосом. – Чем ты занят?

– Работаю, Иннокентий Иванович.

– Много осталось?

– Один лист.

– Дай-ка посмотреть, что у тебя получилось, – он сел за стол, поправил очки и начал читать. – Глеб, ошибка на ошибке, почему не исправляешь?

– Исправлю, когда закончу.

Иннокентий Иванович встал и позвал меня в кабинет.

– Скажи, у тебя неприятности? – спросил он на ходу.

– Нет, всё в порядке.

– Ты рассеян.

– Вам показалось.

Иннокентий Иванович протянул мне толстую книгу.

– Узнаёшь?

– Узнаю. Я взял для вас книгу в библиотеке. – Как вы и просили, – добавил я.

– В том-то вся соль, что просил я тебя взять другую книгу.

– Не может быть, как другую?

– А говоришь, не рассеян. Где список литературы, надеюсь, ты его не выбросил?

– Нет. Он в моём рюкзаке.

– Принеси.

Не понимая, как мог спутать книги, я отправился за списком.

– Так-так-так, – Иннокентий Иванович развернул мятую бумажку и ткнул пальцем в пункт под номером «7».

– Читай сам.

– «Возникновение и становление Киевской Руси».

– Теперь читай название книги, которую взял ты.

– «Киевская Русь накануне монгольского нашествия».

– Разницу видишь?

– Вижу, – ответил я, вертя в руках книгу.

– Ну-ка сядь. И давай поговорим. Рассказывай, где ты там летаешь? Не тушуйся, может, смогу помочь, а?

– Вряд ли.

– Настолько всё плохо?

– Не столько плохо, сколько запутано. Понимаете, возникла неоднозначная, достаточно сложная ситуация, в которой необходимо разобраться.

– Разобраться кому?

– Мне и моим друзьям.

– И что же?

– Боюсь, не справимся.

– Чем вам помочь?

– Ничем. Вы извините, но в этом деле не помешала бы помощь профессионала, а вы… – я умолк.

– А я дилетант.

– Не в том смысле, вы писатель, а наше дело связано с расследованием довольно запутанной истории.

– Ага, вот где собака зарыта. Значит, истории с налётом детектива?

– Типа того, – усмехнулся я.

– Понял. Вопросов больше не задаю. Иди, заканчивай работу, а потом поедешь в библиотеку. Вернёшь книгу и возьмёшь другую.

– Иннокентий Иванович, я думал, сегодня обойдётся без библиотек.

– Друг мой, книга нужна была мне ещё вчера, и я потерял много драгоценного времени. Между прочим, потерял по твоей вине. Ты не выполнил задание, и я вправе наказать тебя рублём. А как ты хотел? Но, – Иннокентий Иванович поднял указательный палец. – На первый раз прощаю. Привези книгу и… до завтра, нет… завтра ты мне не нужен, до послезавтра можешь заниматься собственными делами. Я вижу, у тебя с друзьями их хватает.

Я вернулся в комнату. А ещё помощь предлагал, старый пень! Книга ему понадобилась, видите ли. Врёт и не краснеет. Вчера я притащил ему из библиотеки девять книг. Ясно же, что за одну ночь он не успел всё прочитать, а сегодня гонит в библиотеку из вредности. Писатель, ёлки-палки!

***

– Вадим, – крикнула Люська, ворвавшись в квартиру и бросив на стул сумку с учебниками и тетрадями. – Ты не против, если я тебя возьму в оборот?

– Что значит, возьму в оборот, Люси?

– То есть немного поэксплуатирую.

Вадим вышел из гостиной, держа в руках томик Дюма.

– Эксплуатируй на здоровье.

– Тогда собирайся, пойдём в торговый центр, хочу прошвырнуться по магазинчикам.

– Шопинг?

– Он самый.

– Люси, а как быть с верхней одеждой, у меня только рубашка.

– Позаимствуем куртку Глеба.

– Неудобно.

– Удобно, у него их несколько. Не перечь мне, одевайся.

В торговом центре Люська заходила в каждый магазин и крутилась у многочисленных полок, манекенов или прилавков. Вадим держался стоически, шёл следом, делал заинтересованное лицо и старался улыбаться, когда на него смотрела Люська.

Часа через два он нёс в руках два объёмных пакета, а Люська никак не могла угомониться.

– Вадим, зайдём сюда. Смотри, какие классные вязаные шапочки. Прелесть! Я хочу примерить белую. Мне идёт белый цвет, правда ведь?

Когда силы Вадима оказались на исходе, и он предложил присесть на мягкий диванчик, Люська ощутила укол совести.

– Загоняла я тебя.

– Дай мне пять минут, и можем дальше штурмовать магазины.

– У меня предложение получше, давай заглянем в кафешку, здесь столько вкуснятины.

Вадим замотал головой.

– Нет.

– Почему нет, разве ты не проголодался?

– Нет и всё.

– Объясни, – настаивала Люська.

– У меня нет денег, чтобы заплатить за вкуснятину, – признался Вадим.

– Господи, какая глупость. Зато у меня есть деньги.

– Я не собираюсь есть за твой счёт.

– Брезгуешь?

– Это неправильно. Когда парень и девушка идут в кафе, расплачиваться обязан парень. Во всяком случае, так принято у нас.

– Ох ты, ах ты. Смотрите, какой джентльмен.

– Люси, в кафе я не пойду.

– Но я сама хочу есть.

– Иди, я подожду здесь.

– Блин, измена! Вадим, ты всё-таки странный. Ведёшь себя как…

– Как кто, договаривай.

– Слишком ты правильный, – усмехнулась Люська. – Хорошо, предлагаю компромисс, мы с тобой заходим в кафе, я расплачиваюсь, а ты, при первой возможности, возвращаешь мне деньги. Идёт?

Вадим задумался.

– Деньги я смогу вернуть только, когда окажусь дома.

– Когда отдашь, тогда отдашь. Ну, согласен?

Вадим кивнул.

– Пошли.

Уже сидя за круглым столиком и уплетая еду, Вадим вдруг напрягся и вытянулся, словно гитарная струна. Рука его дрогнула, в глазах появился блеск.

Перестав жевать, Люська проследила за взглядом Вадима и тихо спросила:

– Кого ты увидел?

– Подожди, Люси. Этого не может быть. – Он встал и начал приближаться к вышагивающей вдоль витрины женщине.

– Вадим, – Люська побежала за ним.

Женщину Вадим схватил за руку и, растеряно улыбнувшись, заговорил с ней по-французски. Всё что поняла из его речи Люська, было фразой «Мадам Анри».

– Я тебя не понимаю, – ответила женщина, глядя в упор на Вадима.

Он снова произнес фразу на французском.

– Извини, я знаю только русский язык.

– Вадим, пошли, – Люська потянула его за рукав.

Когда женщина скрылась за поворотом, Вадим тяжело вздохнул.

– Обознался.

– Зачем ты к ней приставал?

– Она очень похожа на мадам Анри, знакомую моей матери.

– Ага, по-твоему, она специально прилетела из Парижа, прошвырнуться по нашему торговому центру?

– Но так похожа.

– Бывает. Давай вернёмся в кафе, там наши вещи остались.

Сев за столик, Вадим сказал:

– Однажды мадам Анри спасла мне жизнь.

– Да ладно, не шутишь?

– Мне было девять лет, я заболел: жар, температура, озноб. Мы находились в пригороде и не могли вызвать врача. Тогда мама обратилась за помощью к мадам Анри, она жила по соседству. Когда меня к ней принесли, я почти не дышал, посинел, все думали, я умру.

– А мадам Анри врач?

– Она лечит людей травами.

– Знахарка, что ли?

– Не знаю, как правильно назвать, но после того, как в меня насильно влили какую-то жидкость, мне стало лучше. Каждый час мадам Анри заставляла выпивать по стакану отвара. К утру я был практически здоров. Произошло чудо!

– Не чудо, а травы помогли.

– Чудо в том, что рядом оказалась мадам Анри. Эта женщина имеет с ней поразительное сходство, – глаза Вадима увлажнились.

– После гибели родителей ты не видел мадам Анри?

– Нет. Я знал, что она уехала из Франции, вроде бы в Италию, или даже в Россию.

Какое-то время они не разговаривали, затем Вадим сказал, что им пора возвращаться. Из кафетерия ребята вышли не в лучшем расположении духа. Спустились по эскалатору на первый этаж, дошли до выхода, а очутившись на улице, Люська спохватилась.

– Вадим, я оставила в кафе один пакет.

– Сейчас принесу.

– Сама сбегаю, подожди меня, я быстро.

Взяв пакет, Люська метнулась вниз, и у самого входа заметила обувной магазинчик. Пройти мимо она не смогла. Решив забежать туда на одну минутку, Люська сразу схватила со стеллажа туфли и начала вертеть их в руках. Сквозь витрину она видела, как Вадим вышагивает по тротуару, дожидаясь её появления.

Люська села на банкетку, сняла правый ботинок и уже хотела примерить обувь, но что-то заставило её обернуться.

Незнакомый мужчина в чёрной куртке с поднятым воротником заталкивал Вадима на заднее сидение припаркованной у тротуара серебристой иномарки. Вадим сопротивлялся, но силы были неравны. Очевидно, на заднем сидении сидел ещё кто-то, потому что, хлопнув дверцей, мужик сел на водительское место, а через заднее стекло Люська увидела, как в этот момент к Вадиму потянулись руки.

Вскочив с банкетки, Люська в одном ботинке подбежала к окну, достав на ходу телефон. Руки тряслись, но ей всё-таки удалось сделать несколько снимков сорвавшейся с места машины.

Через минуту она выскочила на улицу. На том месте, где совсем недавно её дожидался Вадим, валялись пакеты с покупками. Люська начала озираться по сторонам, в глазах застыла мольба; появился страх, отчаяние, замешательство.

Вадима Дюмериля похитили второй раз.

Глава пятая

Всё по сто рублей

– Зачем ты потащила его в торговый центр?!

– Глеб, я хотела, чтобы он развеялся.

– Развеялся он, ничего не скажешь. Называется, помогли парню, вытащили из чужой квартиры, приютили и снова потеряли.

– Глебыч, зря ты на Люсю наезжаешь.

– Димон, не надо её защищать, она сама знает, что здорово накосячила. Слышала же, что Вадима будут искать, знала, его жизнь в опасности, и всё равно поступила по-своему. Ты пойми, мы должны были оберегать Вадима, а не подставлять его под удар. Ему нельзя выходить из дома, даже к окну нежелательно подходить, а ты его в торговый центр. Молодец.

– Можно подумать, я специально.

– А кто тебя знает.

– Глебыч, перебор!

– Да идите вы оба! – я вышел из гостиной и прошёл к себе в комнату. – Я умываю руки, занимайтесь поисками Вадима сами, у меня и так дел по горло.

Побыть одному мне не дали, уже через пять минут Димон толкнул дверь.

– Какой сейчас смысл злиться друг на друга?

– Спроси это у той, которая заварила кашу.

– Глеб, – Люська вбежала в комнату и начала размахивать руками. – Не надо меня обвинять во всех смертных грехах. Накосячила, ошибку признаю, готова её исправить.

– Интересно как?

– У меня есть фотки.

– Ценная улика.

– Не иронизируй, на некоторых фотографиях отчетливо виден номер машины.

– Что это нам даёт?

– Многое, Глебыч, – Димон принёс из гостиной ноутбук, куда Люська скинула фотки, и ткнул пальцем в увеличенный номер серебристой иномарки. – Попытаюсь пробить номерок по своей базе.

– Допустим, номер ты пробьёшь, узнаешь имя владельца, а дальше? К нему домой не сунешься, обвинения не предъявишь.

– В полицию ломануться можно.

– С чем?

– Как с чем? Есть фотки, есть свидетель, – Димон кивнул на Люську. – Расскажем о похищении человека, и механизм закрутится.

– Не будь так уверен. Во-первых, где гарантия, что в полиции поверят тебе на слово? Что ты им предъявишь, фотки? Димон, это смешно. Я сейчас могу выйти на улицу и нафоткать десяток тачек, а потом побежать в ближайшее отделение и доказывать, что владельцы этих машин замешаны в похищении. В лучшем случае меня вежливо попросят уйти, в худшем, пошлют куда подальше.

– А свидетель?

– Люська в данном случае не свидетель. Вадим французский подданный, в Москве он никто и звать его никак. Прилетел с группой на экскурсию, пробыл в столице десять дней и благополучно отбыл в Париж. Всё! Был Вадим, и нет Вадима. И вдруг в полиции Люська начнёт уверять, что Вадим никуда не улетел, а был похищен.

– Но это правда.

– Для нас с вами. Им ничего не стоит провести проверку, пара звонков и ситуация ясна: Вадим Дюмериль вернулся с одноклассниками в Париж. Мы остались в дураках.

– Неправильно ты говоришь, – Люська начала теребить в руках мой телефон. – Получается, преступление сойдёт им с рук?

– Если не предъявим неопровержимые доказательства, да, сойдет. Фотки номера и твои слова, в данном случае недостаточно весомы.

– Глебыч, ты недооцениваешь нашу полицию. Откуда столько уверенности, что нас обязательно пошлют, а вдруг поверят, решат проверить хозяина тачки и…

– Окей, – перебил я Димона, и отобрал у Люськи свой телефон. – Пусть так, поверили нам. Вызвали хозяина тачки и задают вопрос в лоб: так, мол, и так, вас обвиняют в похищении человека. Он расхохочется и скажет, что был в тот день в торговом центре, сделал покупки и вернулся домой. Один. И, разумеется, никого не похищал. Его слово против слов Люськи. Кому поверят больше?

– Почему не мне? – удивилась Люська.

– По кочану.

Димон задумался.

– Жесть! Если бы удалось сфоткать, как он заталкивает Вадима в машину, тогда не отвертелся бы.

– Но таких фотографий у нас нет, – заключил я.

– А номерок я всё равно пробью.

– Пробей, хуже уже не будет.

– Вадьку жалко, – вздохнула Люська. – Где он сейчас, чего от него хотят?

– Находиться Вадим может в любой точке города. В квартиру Ольги Петровны они больше не сунутся, не дураки. А вот снять новую – запросто. Не удивлюсь, если на этот раз арендую квартирку в пригороде.

– Зачем же им понадобился Вадим?

– Как полагаете, он рассказал нам правду, или что-то утаил?

– Вадим не врал, я ему верю.

– Ладно, не настаиваю. Тогда нет ни единой версии.

– Убивать его не станут, – сказал Димон. – Иначе убрали бы сразу. Он нужен им живым. Возможно, Вадька располагает какой-то информацией, и им необходимо вытрясти из него сведения.

– Почему в Москве, а не в Париже?

– Здесь нестыковочка, – развел руками Димон. – Очередная.

– Люсь, ты хорошо рассмотрела лицо владельца иномарки, узнать при встрече сможешь?

– Смогу.

– Случайно не тот, что в квартиру заходил?

– Нет. Этот моложе, на вид лет тридцать семь-сорок. Невысокого роста, вроде брюнет. Внешность заурядная, никаких особых примет я не заметила.

В десять часов Димон ушёл домой, Люська закрылась у себя в комнате, а я попытался связать с Алисой. Звонил ей раз десять, трубку она не снимала, пришлось набрать домашний номер. Мать сказала, что Алисы ещё нет. Нет дома в десять вечера? Не, ну это определённо перебор, я понимаю, занятия в школе актерского мастерства для неё важны, но чтобы задерживаться там допоздна…

Надев кроссовки и схватив куртку, я вышел из дома. Школа актерского мастерства находилась через пару кварталов.

***

Димон опоздал на первый урок ровно на десять минут. Когда он ворвался в класс и, пытаясь отдышаться, попросил разрешения войти, биологичка, оседлав любимого конька, начала читать нотацию на тему «Организованность – важнейший фактор преуспевания». Говорила она долго, отчитывать Димона ей было приятно.

– Займи свое место, – наконец сказала она, забыв, о чём говорила с классом до появления Димона.

Димка сел, поставил под парту объёмную сумку и достал из рюкзака общую тетрадь.

– Почему опоздал? – спросил я.

– Собраться с вечера не успел.

– А в бауле твоём что лежит?

– Потом скажу. Ты лучше спроси, удалось ли мне достать адресок владельца иномарки.

– Удалось?

– А как же, – Димон достал из кармана сложенный вчетверо тетрадный лист и протянул его мне.

– Ему пятьдесят лет?!

– Сам видишь.

– Люська сказала, мужику не больше сорока.

– Тачка зарегистрирована на него. Купил он её пять лет назад.

– Странно.

– Я чего надумал, Глебыч…

– Крылов! Озеров! – взвизгнула биологичка. – А почему шёпотом, говорите в полный голос, нам всем интересно послушать, что вы так живо обсуждаете.

– А они, Варвара Витальевна, очередную стратегию разрабатывают, – заржал Витька Комаров.

– Комар, рот закрой, – процедил Димон.

– А если не закрою, что ты мне сделаешь?

– Помогу.

– Комаров, Крылов, замолчите. Я для кого материал объясняю? Все смотрят на доску.

– На перемене поговорим, – прошептал Димон.

На перемене мы нашли Люську, и она сразу заявила, что Вадима похитил другой человек.

– Полтинника ему точно нет.

– Проверим, – Димон заговорчески улыбнулся и поднял с пола сумку.

– Ого! Дим, а что внутри?

– Не поверишь, источник знаний.

– То есть?

– Потом расскажу, Люсь. Глебыч, ты куда намылился?

– Хочу с Алисой поговорить, у них вроде сейчас география. Или Физика?

– Алиска сегодня в школу не пришла, – сказала Люська.

– Почему?

– Ну, Глеб, дела у неё.

– Слыхал, Димон, у неё дела. Школа побоку, дела важнее.

– В школе актёрского мастерства сегодня генеральная репетиция спектакля, у Алиски главная роль. Имеет она право хоть раз в жизни пропустить уроки? Она бы сама тебе обо всём рассказала, если бы ты вчера не притащился на репетицию и не устроил ей разбор полётов.

– Было десять вечера.

– И что, репетиция могла и в двенадцать закончиться.

– Меня посвятите в свои дела, а то я не в теме, – попросил Димон.

– Алиска вчера задержалась на репетиции, Глеб пришёл в школу актёрского мастерства и начал качать права. Итог: они теперь в контрах.

– А-а, – улыбнулся Димон. – Это дело поправимое. Ладно, с вами хорошо, но мне надо кой-куда забежать перед уроком, а то перемена кончается.

– Блин, Дим, так и не сказал, что в сумке-то?

– Золото, бриллианты.

– Глеб, что у него там?

– Не знаю, не говорит.

– Конспиратор. Ну, я пойду, у нас сейчас физра, переодеться надо. У вас сколько сегодня уроков?

– Семь.

– После школы сразу домой?

– Если бы! Иннокентий загрузил по-полной. Дома буду часов в восемь.

– Сочувствую, – хмыкнула Люська.

– По твоему лицу не скажешь. На ужин что-нибудь приготовь, у нас есть нечего.

Люська отошла в сторону и, подражая балерине, плавно изогнула руки, изобразив умирающего лебедя. Потом хохотнула и побежала в раздевалку. Я так и не понял, будет у нас вечером нормальный ужин, или опять придётся покупать пельмени и наворачивать их с кетчупом.

***

Едва прозвенел звонок с последнего урока, Димон перекинул через плечо рюкзак, подхватил сумку и вышел на крыльцо. Обогнув здание школы, он дошёл до автобусной остановки, а минут через семь, спускался в метро.

Владимир Алексеевич, именно так звали владельца серебристой машины, жил недалеко от центра, Димону потребовался час времени, чтобы добраться до нужного дома, отыскать нужный подъезд и замереть на первом этаже у лифта.

Он пытался просчитать, на каком этаже находится двести третья квартира, и в этот момент из лифта вышел низкорослый парень.

– Не подскажешь, квартира двести три на каком этаже?

– А кто там живет?

– Владимир Алексеевич…

– Да, да, – сказал парень, даже не дослушав фамилию. – Дядя Вова на двенадцатом этаже.

– Спасибо, – Димон проворно вставил ногу между смыкающимися створками лифта, и те, недовольно заворчав, медленно раскрылись.

На двенадцатом этаже Димон пересёк площадку с четырьмя лифтами (два грузовых и два пассажирских), открыл дверь в общий коридор и осмотрелся. В длинном коридоре семь квартир, двести третья – крайняя слева. Димон подошёл к металлической двери, посмотрел на табличку с номером, на глазок, кнопку звонка и услышал доносившийся из квартиры голос. Вроде женщина позвала кого-то по имени. Димон поставил сумку на прорезиненный коврик, поправил на плече рюкзак и приложил ухо к двери.

– Уши греешь? И что слышно?

Обернувшись, Димон заметил высокую девчонку, державшую на поводке унылую таксу. И как она в коридоре очутилась, почему он не услышал шума открываемой двери? Застала врасплох, надо бы начать выкручиваться.

– Делать мне больше нечего, – Димон сел на корточки, исподлобья наблюдая за девчонкой. – Шнурок развязался, хотел завязать, а тут ты появилась.

– Шнурок, говоришь? Ну-ну. Ася, пойдём, – она натянула поводок, и унылая болонка нехотя поплелась за хозяйкой.

И зачем, спрашивается, зарулила в коридор, этажи, что ли, перепутала? Выждав для верности пару минут, Димон позвонил в двести третью квартиру.

Открыла ему средних лет женщина. Осмотрела с ног до головы, улыбнулась.

– Тебе кого?

– Мне… Я книгами торгую, не хотите что-нибудь приобрести?

– Ой, нам не нужны книги, своих много.

– А может быть, посмотрите. У меня хорошие книги, – Димон порывался заглянуть в прихожую. – Есть и детские сказки с красивыми иллюстрациями, и детективы. Вы любите детективы?

– Вот как раз детективы я не люблю.

– Агата Кристи, – не сдавался Димон. – Посмотрите.

Он нагнулся и начал доставать из сумки книги в добротных переплётах.

– Не надо, не доставай, – пыталась остановить его женщина, но Димон её не слушал.

– Мне не трудно. Вот, взгляните: «Убийство в Восточном экспрессе». Отличная книга, качественный классический детектив. Ещё из Кристи есть «Десять негритят». И стоят недорого.

– Сколько же они стоят?

– По сто рублей, – выпалил Димон.

Брови женщины поползли вверх.

– Сто рублей? Ну-ка, проходи в квартиру.

Обрадовавшись, Димон подхватил сумку и ступил в узкую прихожую. Начал осматриваться, выискивая жадным взглядом всё, что как ему казалось, может помочь дальнейшему расследованию.

– Я, пожалуй, куплю два детектива.

– И очень правильно поступите. Агната Кристи – королева детектива. Ещё могу предложить Хемингуэя, Ремарка…

– Рая, кто пришёл?

– Володь, здесь книги предлагают.

– Что за книги? – в прихожую въехал мужчина в инвалидном кресле.

– Смотри, Агата Кристи по сто рублей.

– Вот как, любопытно будет взглянуть.

– У него Хемингуэй есть.

– Очень любопытно, – повторил мужчина и достал из нагрудного кармана очки. – И сколько просите за Хемингуэя, молодой человек?

– Тоже сто, – сказал Димон. – Продаю все книги по сто рублей.

– Занятно. Рая, а что это там, сказки?

– Да, русские народные.

– Может, возьмем Маришке?

– За сто рублей, конечно, возьмем.

– Молодой человек, Хемингуэй у вас один?

– К сожалению да.

– Я его беру.

– Скажите, у вас есть машина? – спросил Димон.

– Есть?

– Какой марки?

Мужчина вопросу не удивился, продолжая листать книгу, машинально ответил:

– Тойота. Почему вы спрашиваете?

– Возможно, вас заинтересует книга для автолюбителей.

– Здесь я вас разочарую, молодой человек. Автолюбитель из меня неважнецкий, – Владимир Алексеевич легонько похлопал себя по колену. – Сами видите, на каком автомобиле я вынужден передвигаться.

– Посмотрим, сколько мы тебе должны, – женщина достала кошелёк, пересчитывая выбранные книги. – Раз, два, три… семь книг. Семьсот рублей.

Получив деньги, и мысленно приготовившись к нагоняю от родителей, когда те узнают, что сын покусился на домашнюю библиотеку, Димон сглотнул. Да, от отца влетит по первое число. Каждая взятая из дома книга тянет рублей на четыреста-пятьсот. Букинистическое издание, тканевый переплет, а он их по сотне. Эх, ну и дурак. Надо было хоть по двести рублей каждую продать. Хотя чего сожалеть, после драки кулаками не машут.

– Спасибо тебе, – поблагодарила женщина.

– А водички можно попить?

Пока она ходила на кухню за водой, входная дверь открылась и в прихожую прошла знакомая девчонка с унылой таксой Асей. Димон вытаращил глаза. Девчонка усмехнулась.

– Ещё раз привет.

– При… привет.

– Ника, ты знакома с молодым человеком?

– Виделись в подъезде. Не знала, что он к нам в гости собрался.

– Он торгует книгами, ты посмотри, что мы с мамой купили. Хемингуэй. Блинтовое тиснение. И всего сто рублей. А Маришке сказки.

Димон старался не смотреть ни на Нику, ни на книгу в руках у Владимира Алексеевича. За Хемингуэя ему отец оторвёт голову.

– Ты что, целыми днями по подъездам ходишь, книгами торгуешь? – издевательски поинтересовалась Ника.

– Целыми днями по подъездам не хожу, днём учусь в школе, а книгами торгую в свободное время.

– И много наторговал?

– Ника, как не стыдно, – жена Владимира Алексеевича протянула Димону стакан воды и с укоризной посмотрела на дочь.

Вернув стакан, Димон попрощался и вышел из квартиры. Это называется, ранен и убит. Отдал почти за бесценок семь книг, выяснил, что Владимир Алексеевич инвалид и ушёл ни с чем. Ясно, как день, что отец Ники не имеет отношения к похищению Вадима, он чисто физически не мог находиться в машине, из этого следует… Димон вызвал лифт и привалился плечом к стене. Ничего из этого не следует. Хотя марка совпадает. Вадима затолкали в Тойоту.