Текст книги "Петр Шелест"

Автор книги: Юрий Шаповал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Однако болезнь, связанная с перенесенной травмой позвоночника, прогрессировала, появились признаки паралича нижних конечностей. В мае 1941 года в Харьков приехал известный нейрохирург Николай Бурденко. Он три часа оперировал жену Шелеста, а потом сообщил ему, что боль будет облегчена, но надежды на выздоровление мало, поскольку у Любы – саркома позвоночника. «Бурденко, его коллеги-врачи, присутствовавшая здесь же будущая спутница всей моей жизни – Ираида Павловна Мозговая, старались как-то меня утешить, поддержать мой моральный дух… Днем за работой как-то отодвигалось мое горе, но по ночам меня мучило безнадежное состояние Любы, судьба моих детей».

Забегая вперед, скажем, что в январе 1942 года после нескольких лет тяжелой болезни Любовь Банная скончалась. В апреле того же года Шелест женился на Ираиде Мозговой, которая вырастила и воспитала его сыновей Бориса и Виталия. Брак Шелеста и Ираиды Павловны, по первому мужу Поповой, – был зарегистрирован в Советском районном загсе города Челябинска. Там Петр Ефимович оказался в начале войны Советского Союза и нацистской Германии.

Уже когда началась война, в 1941 году в Харькове Шелест встретился с Никитой Хрущевым. Это произошло в кабинете тогдашнего первого секретаря Харьковского областного комитета партии Алексея Епишева. Хрущев дал Шелесту поручение лететь самолетом в Тулу, где ему надлежало ознакомиться с технологией и организацией производства знаменитых советских автоматов ППШ, получить чертежи на военном заводе и в Харькове наладить производство этих автоматов. Хрущев тогда пояснил: «Вопросом интересуется товарищ Сталин. Немцы часто своей трескотней из автоматов наводят панику, нам надо иметь свои автоматы».

Шелест, хоть и не без приключений, задание выполнил, долетел до Тулы и вернулся, что в условиях военных действий было очень сложно. В кратчайшие сроки в Харькове наладили производство автоматов ППШ. Поскольку основные оборонные предприятия были уже эвакуированы, а остальная часть снята с фундаментов и находилась на погрузочных площадках, производство автоматов начали в механических мастерских трамвайного депо. Диски и магазины делали на патефонном заводе. Изготовили опытную серию автоматов, испытали, а через несколько дней в механические мастерские угодили две немецкие бомбы.

Вскоре из Харькова пришлось эвакуироваться. Местом эвакуации был Челябинск. Туда поехала Ираида Мозговая, бывший муж которой сознательно уезжать не хотел, рассчитывая, по ее словам, на сотрудничество с немцами. К тому времени, как вспоминала позже Ираида Павловна, она уже с мужем разошлась, хотя жили они еще в одной квартире. Шелест попросил Мозговую помочь ему и его больной жене сопровождать сыновей Бориса и Виталия. Она согласилась, хотя ее мать и тетка оставались в Харькове. (У Шелеста также на оккупированной территории в селе Андреевка остались мать и старшая сестра Мария.)

После недолгого пребывания в Харькове Петр Шелест 12 декабря 1941 года приехал в Челябинск. Здесь уже находились его смертельно больная первая Любовь Банная, дети и Ираида Павловна Мозговая.

По предписанию Шелест явился в городской комитет партии, где ему помогли отыскать семью, он встретился с женой. Вскоре Петра Ефимовича вызвали в областной комитет партии, который возглавлял Николай Патоличев, и предложили стать заведующим отделом оборонной промышленности Челябинского обкома ВКП(б). Шелесту помогли улучшить жилищные условия для семьи, а сам он получил еще и номер в гостинице.

Летом 1942 года Петр Ефимович, отправив Ираиду Павловну со своими сыновьями на лето в лагерь на Иртыше, начал оформлять документы для поездки в Москву, куда его вызвали. И вот тогда с ним произошла невероятная, казалось бы, для военных лет история. Шелест поехал на вокзал к военному коменданту за документами. Увидев множество раненых красноармейцев, он подумал о младшем брате Дмитрии, находившемся в армии еще с финской войны 1939–1940 годов. «Сижу, – вспоминал Шелест, – и размышляю, что, возможно, вот так и мой младший брат Митя, раненый – это в лучшем случае. И мне так захотелось увидеть родного брата, поговорить с ним. Опустив голову, задумался, замечтался, и не расслышал обращения ко мне: «Товарищ командир, разрешите прикурить?» Я поднял голову, перед собой увидел красноармейца с забинтованной рукой на перевязи и своим глазам не поверил – мне казалось, что это был сон, но передо мной стоял Митя, мой младший брат!.. Первым опомнился Митя: «Это ты, Петя? Невероятно, какая неожиданность и счастье!» Мы обнялись, расцеловались, оба прослезились…». После войны Дмитрий, как и старшая сестра Петра Ефимовича Мария, жил вместе с мамой в селе Андреевка, работал школьным учителем.

Приехав в Москву, в ЦК ВКП(б), Шелест долго ждал назначения, обращался с просьбой дать любую работу. В конце концов, в апреле 1942 года, его назначили инструктором ЦК ВКП(б) в отделе оборонной промышленности, определив в сектор по обеспечению разработки, производства и снаряжения реактивных снарядов (РС) – знаменитых «катюш» и «ванюш». Во время пребывания на этой должности Шелест встречался на разных совещаниях с Иосифом Сталиным, Георгием Маленковым и другими руководителями.

Он еще был инструктором ЦК ВКП(б), когда получил удостоверение о направлении на Украину, откуда уже частично изгнали немцев. Так Шелест снова оказался в Харькове, разрушенном и пылающем. Теперь он занимался вопросами организации работы промышленных предприятий города, восстановлением электростанций, водопровода, канализации и городского транспорта. Но все это продлилось недолго, так как из-за неудач на фронте из Харькова снова пришлось уехать. При этом в обкоме партии Петру Ефимовичу поручили вывезти из Харькова в Купянск большую группу ученых с семьями, которые оставались при немцах в городе. Он организовал переезд 60 человек на двух оборудованных машинах в сопровождении автоматчиков.

Сам Шелест поехал с поручением первого секретаря Харьковского обкома Епишева в Москву, оттуда съездил в Челябинск к семье и снова вернулся в столицу. Он снова ждал решения своей судьбы, то есть нового назначения. Оно состоялось лишь в августе 1943 года. Шелест стал парторгом ЦК ВКП(б) – была и такая должность! – на заводе № 306 Наркомата авиационной промышленности в Саратове.

Петр Ефимович и не предполагал, что здесь ему доведется задержаться почти на шесть лет. Кроме основной работы он выполнял поручения районного, городского и областного комитетов ВКП(б), участвовал в разного рода комиссиях, председательствовал в некоторых из них. В ту пору часть правительства Украины и ЦК КП(б)У находилась как раз в Саратове. По работе Шелест мало сталкивался с ними, но стремился такие контакты найти, планируя вернуться в Харьков. Однако тогда его планы не реализовались.

В мае 1945 года Петр Ефимович становится заместителем секретаря Саратовского обкома партии по авиационной промышленности, а в 1946-м – парторгом ЦК ВКП(б) на Саратовском заводе № 292 Министерства авиационной промышленности (МАП) СССР. Завод, на котором работало 25 тысяч человек, назывался «заводом комбайнов», но на самом деле выпускал самолеты конструкции Александра Яковлева: Як-3, Як-6, а позже – Як-9.

Шелест не мог не заниматься и домашними делами, ведь ему надо было прокормить, одеть и обуть семью. Все это делалось по так называемым промышленным талонам, которые далеко не всегда удавалось отоварить. Хорошо, что хоть с квартирой все уладилось: семья Шелеста из шести человек занимала отдельную трехкомнатную квартиру. А вот с обувью и одеждой было скудно. Петр Ефимович запомнил такой эпизод, касающийся единственного пальто, которое тогда было у его жены: «Однажды она пошла на рынок и там бритвой его порезали сзади. Как она, бедная, плакала, ведь осталась совершенно без пальто. Когда все легли спать, я решил использовать свое «искусство»: когда-то я шил сапоги, и за ночь я так искусно заштопал порезы, что наутро, когда показал его Ирине (Шелест в воспоминаниях упрямо называет Ираиду Павловну Ириной. – Ю. Ш.), она не могла различить и найти порезы – положение было спасено».

В 1947 году до Петра Ефимовича начали доходить разговоры о его возможном новом назначении в Ленинград. В июле того же года он стал директором завода № 272 МАП СССР. В «северной столице» России Шелест перед этим был дважды – в 1926-м и в 1934 году. Оба раза приезжал на короткое время, никого не знал. Но, разумеется, в такой крупный центр стремился. И вот он в Ленинграде. Трехкомнатную квартиру под номером 45 семья Шелеста получила на Невском проспекте, 168.

Завод, которым доверили руководить Петру Ефимовичу, был предприятием знаменитым, с традициями. Например, именно здесь был сконструирован, изготовлен и собран самолет Игоря Сикорского. Но теперешняя ситуация была не очень благоприятна: в коллективе царил разлад, постоянные интриги среди руководящего состава, что, естественно, вело к невыполнению плана производства. Все это Шелесту пришлось преодолевать. Самолеты (конструкции все того же Александра Яковлева) начали выпускать по графику, поправили финансовую ситуацию.

По словам самого Петра Ефимовича, в Ленинграде ему работалось «легко, творчески, интересно». Однако довольно скоро ему пришлось оттуда уехать. И не по воле начальства, а по абсолютно семейным обстоятельствам. Дело в том, что ленинградский сырой климат оказался неподходящим для жены и младшего сына Виталия. Врачи настоятельно рекомендовали сменить климат. Шелест колебался, взвешивал, но все-таки решил хлопотать о переводе. Здоровье близких людей оказалось важнее остальных факторов и интересов.

Сначала возникла версия о возможном переезде на Дальний Восток, но потом «география» изменилась: решением ЦК ВКП(б) от 12 апреля 1950 года и по приказу министра авиационной промышленности от 17 апреля Шелеста утвердили директором Киевского завода № 473 МАП СРСР. Киев являл собою тогда все еще печальное зрелище – Крещатик в руинах, повсюду следы войны, дефицит продуктов и товаров, отсутствие стройматериалов, воды, топлива, электроэнергии, жилья. Не было квартиры и у Шелеста, а потому семью его поселили в уцелевшей гостинице на улице Ленина. Старший сын Борис тогда уже жил отдельно, учился в Одесском мореходном училище.

Как и в Ленинграде, работал Шелест на директорской должности энергично и успешно. Это, к слову, было отмечено в его характеристике, подписанной секретарем Киевского областного партийного комитета Григорием Гришко в декабре 1952 года: «За время работы тов. Шелест проявил себя энергичным и технически грамотным руководителем предприятия; добился систематического и ритмического выполнения и перевыполнения государственного плана. Завод № 473 на протяжении 1951–1952 гг. занимает первые места в социалистическом соревновании среди предприятий города Киева, а также предприятий авиационной промышленности СССР». Хорошие деловые отношения сложились тогда у Шелеста с авиаконструктором Олегом Антоновым. Уже в октябре 1950 года первая серия в 5 самолетов была изготовлена, облетана и предъявлена заказчику – естественно, военному представителю. Кроме самолетов завод изготовлял кровати-раскладушки, увеличительные линзы для телевизоров, алюминиевую посуду, запасные части для тракторов и сельскохозяйственных машин.

В Киеве у Шелеста особых связей не было, поэтому, как он вспоминал, трудно было решать многие вопросы, связанные с работой и расширением завода: «Возникали даже конфликты с местными районными и городскими властями: то отключат воду, электроэнергию, газ, и каждый раз приходилось вступать в конфликт, то откажут в фондах на строительный материал – шлакоблоки и кирпич. Когда узнали мой настойчивый характер и критические выступления, началось поменьше притеснений». Вошла в нормальное русло и жизнь семьи – через два года после переезда в Киев Шелест получил благоустроенную квартиру. Единственное, что печалило и требовало постоянного внимания, – это здоровье младшего сына Виталия, который сильно болел, не ходил в школу, занимался дома. Ираида Павловна уделяла мальчику много внимания, она стала для него родной мамой.

В общем, у Петра Ефимовича могла бы сложиться нормальная управленческая биография, если бы его не втягивали в политику, которая не очень-то его и привлекала. Но вышло все по-иному.

В ноябре 1952 года Шелеста вызывают к тогдашнему первому секретарю ЦК Компартии Украины Леониду Мельникову и предлагают должность председателя Государственной плановой комиссии Совета Министров УССР. Петр Ефимович упорно отказывается, но его направляют для собеседования в ЦК ВКП(б). В Москве он еще раз отказывается. Позже ему предлагают должность первого заместителя министра мебельной промышленности Украины, чем он вообще был искренне возмущен. Но и это еще не все.

Вот что вспоминал сам Шелест: «Еще в 1953 году меня избрали заместителем преседателя Киевского горисполкома – без моего согласия. Так я и работал несколько месяцев на двух или на трех сменах и заместителем мэра столицы Украины, и директором авиазавода. Валился с ног – утром на завод, на десять – в горисполком, а на восемнадцать – снова на завод. Потом таки вмешался министр авиационной промышленности, меня уволили с должности заместителя председателя исполкома и оставили на заводе. А через год избрали вторым секретарем горкома партии. Я снова к министру Дементьеву: «Петр Васильевич, спасай! Не хочу бросать завод!» А он: «Директор ты прекрасный, потому и спас я тебя от советской работы, это было мне под силу, но от партийной – извини… Через три дня назначим тебе замену – против вашего республиканского руководства я воевать второй раз не могу». Так и стал я партийным работником».

Сначала был Киевский городской комитет партии, в котором Петр Шелест работал с мая 1954 года вторым секретарем, а в сентябре того же года его избрали вторым секретарем Киевского областного партийного комитета. В феврале 1957-го он возглавил обком и работал до 1962 года. Именно тогда активизировались его контакты с Никитой Хрущевым, который приезжал в 1958 году награждать Киевскую область орденом Ленина. В то время Шелест в составе партийно-правительственной делегации во главе с Хрущевым побывал в Венгрии, где с введением советских войск было подавлено антикоммунистическое выступление. «Вечерами, – вспоминал Петр Ефимович, – поздно, мне часто приходилось по многу часов прогуливаться и разговаривать с Н. С. Хрущевым на разные темы. Он страшно не любил и даже ругался, когда в часы отдыха и прогулок за ним буквально по пятам следовала охрана.

Это было именно в Венгрии, когда Н. С. Хрущев просто рассвирепел и прогнал охрану, затем вызвал полковника Литовченко, главного «телохранителя», и при мне сказал ему: «Вы что не даете свободно отдохнуть и поговорить? Что вы за мной шпионите?» После этого случая охрана не уменьшилась, но охраняемым они старались просто не попадаться на глаза».

Именно тогда ушла из жизни мать Петра Шелеста. Он был болен, да так, что не мог поехать на похороны в Андреевку. Поехала Ираида Павловна и младший брат Дмитрий, работавший в одной из киевских школ преподавателем математики и физики. Много раз Шелест звал мать переехать в Киев, но она не захотела оставлять свой очаг и землю, на которой прошла ее жизнь.

Хрущевская политическая «оттепель» коснулась и Петра Ефимовича. После XX съезда КПСС набирал силу процесс официальной реабилитации жертв коммунистических преступлений, которые, правда, в ту пору списывались в основном на Иосифа Сталина. В апреле 1956 года Шелест стал председателем Комиссии Президиума Верховного Совета СССР по Киевской и Винницкой области. Ему выдали соответствующее удостоверение за подписью Климента Ворошилова.

Миссия Шелеста была весьма ответственной. Решение Комиссии было окончательным, утверждению и пересмотру другими инстанциями не подлежало. После реабилитации Комиссией заключенный подлежал немедленному освобождению, а председатель Комиссии нес персональную ответственность за принятое решение. Интересно то, что Комиссия по форме напоминала печальной памяти «тройку», то есть в ее состав входили три человека (кроме Шелеста это были заместитель председателя Киевского областного исполнительного комитета и полковник Министерства внутренних дел УССР, ведавший местами заключения). Председатель имел два голоса при принятии решения и никому не был подотчетен, кроме Президиума Верховного Совета СССР. Перед ним раз в неделю Шелест должен был отчитываться о количестве рассмотренных дел, о том, сколько людей освобождено по разным категориям судимости (политическим, должностным, уголовным преступлениям), скольким сокращен срок судимости и на сколько лет, скольким отказано в освобождении или сокращении срока в заключении и по каким мотивам. Такая же форма отчетности применялась и к несовершеннолетним, находившимся в заключении или колониях. Все дела нужно было рассматривать в местах заключения с обязательным ознакомлением дела на заключенного и личной беседой с каждым в отдельности.

10 апреля 1956 года Шелест провел первое организационное заседание Комиссии, были заслушаны сообщения представителей МВД, суда и прокуратуры Киевской и Винницкой областей. В этих областях в заключении находилось около 200 тысяч человек. Комиссии надлежало завершить работу до 1 октября 1956 года. В этот срок, конечно, не уложились, поэтому Президум Верховного Совета СССР продлил полномочия Комиссии еще на три месяца. За восемь месяцев работы рассмотрели 150 350 дел, 8 500 человек освободили немедленно, остальным сократили сроки заключения. «Приходилось, – вспоминал Петр Шелест, – работать в сутки по 15–16 часов – это была очень утомительная и изнурительная работа… Мне пришлось побывать во всех местах заключения, в тюрьмах, общих камерах и одиночках, в лагерях особого режима и в детских трудовых колониях… Лично для меня время работы Комиссии оказалось большой школой жизни, моральной закалки и анализа происходящего в человеческом обществе. Некоторые факты рассмотрения дел по своему вопиющему нарушению элементарной законности и прав граждан запомнились мне на всю жизнь».

В период работы в Киевском обкоме у Шелеста произошла, похоже, первая стычка с Владимиром Щербицким, работавшим секретарем ЦК Компартии Украины и опекавшим тяжелую промышленность. Дело в том, что еще в 1957 году у Петра Ефимовича возникла идея построить современное село со всеми городскими удобствами, создать своего рода матрицу для застройки других сел области. И таким селом решили сделать Ксаверовку на трассе Киев – Одесса. В 1958 году стройка началась. Часть денег дали колхозы и колхозники, а часть – взяли в банке как кредит. Как только все пришло в движение, Шелест почувствовал прохладное к себе отношение. В ЦК Компартии Украины и в Совете Министров УССР помощи никакой не оказывали. И вот однажды на партийном совещании Шелеста начали обвинять в том, что он отвлекает для строительства современной колхозной деревни государственные ресурсы, металл, трубы, кирпич, железобетон, асфальт, электропровода и другое. Как раз, по словам Шелеста, наибольшую ретивость проявил в разговоре Владимир Щербицкий: «Разговор принял крутой характер. Я тогда сказал президиуму, что селу надо помогать делом, а не словами, резко оборвал активность Щербицкого… Тон сбавили, тут же сказали, что строить, мол, нужно, однако надо быть более осторожным с расходованием материалов… Вот и выходит, что если не возьмешь на себя ответственность, ничего крупного, даже мелкого не сделаешь».

Чего-чего, а ответственности Петр Шелест никогда не боялся и умел ее брать на себя. Видимо, это было одной из причин того, что в августе 1962 года именно его избрали секретарем ЦК Компартии Украины. Александр Ляшко, который в то время работал в Донецкой области, вспоминал: «Зимой того самого (1962-го. – Ю. Ш.) года в области побывал Петр Ефимович Шелест, новый секретарь ЦК по промышленности и строительству… Петр Ефимович произвел на меня впечатление человека, который проявлял большой интерес к производству и лишь чуть к партийно-организационной и политической работе. Но согласно должности оно, наверное, так и следовало».

Вскоре Петра Ефимовича вызвали в Москву. 26 июня 1963 года в присутствии членов Президиума ЦК КПСС (так тогда называлось Политбюро) Никита Хрущев сказал, что поддерживает его выдвижение на должность первого секретаря ЦК Компартии Украины, хотя есть и другие кандидатуры. Вместе с Шелестом в Москву были вызваны второй секретарь ЦК Компартии Украины Иван Казанец и первый секретарь Харьковского обкома партии Николай Соболь. Их кандидатуры тоже обсуждались. Но предпочтение отдали именно Шелесту. 2 июля 1963 года на пленуме ЦК Компартии Украины его официально избрали первым секретарем. В тот день в своем дневнике Петр Ефимович записал: «Мне оказано огромное доверие, это высочайшая честь – доверие политическое и партийное. Я, бывший батрак, рабочий, воспитанник комсомола, партии, выдвинут на такой большой пост. Странные ощущения: все идет вроде бы хорошо, но я несколько встревожен…»

С избранием Петра Шелеста на новый важный пост у его семьи принципиально улучшились бытовые условия. Ему была отведена дача в Межигорье под Киевом, где традиционно пребывали партийные лидеры. Кроме того, он получил номенклатурный особняк по улице Герцена, 14. Это был дом (сохранившийся доныне), в усадьбе киевского аптекаря Октавиана Бельского, который в 1889 году приобрел участок в Кмитовом яру, а в 1893-м начал строить дом по проекту архитектора Николая Казанского. Вскоре Бельский построил еще один особняк, который находился в глубине улицы, внешне похожий на предыдущее сооружение. После фатального 1917 года оба особняка в усадьбе среди парка стали местом общественного отдыха. А потом его облюбовали коммунистические вожди. Территорию обнесли забором и устроили официальную резиденцию. В 1934–1937 годах здесь, во втором, большем, особняке, жил всесильный Всеволод Балицкий, который возглавлял ГПУ, а потом НКВД Украины. Он обустроил территорию парка – появились мостики, беседки, малые архитектурные формы. Перед войной тут устроили пионерский лагерь для детей сотрудников НКВД. Когда в 1943 году немцев изгнали из Киева, здесь поселился Никита Хрущев (тогда это место называли дачей Хрущева), уехавший на партийную работу в Москву в конце 1949 года. С того времени больший особняк стал резиденцией первых секретарей ЦК Компартии Украины. В доме рядом находилась обслуга и охрана, а также кинозал. После Шелеста традиция прервется, вожди Украины изберут себе для проживания иные, не менее привлекательные уголки, но уже за городом.

К моменту выхода Петра Ефимовича на политическую авансцену устроилась и жизнь его сыновей. Старший сын – Борис Петрович – пошел, как говорится, по военной линии. В 1948–1952 годах он учился сначала в Ленинградском, а потом в Одесском мореходном училищах, служил на флоте. Потом, в 1957–1962 годах, был слушателем Киевского высшего инженерно-авиационного училища ВВС. С 1962 года работал военпредом на Киевском авиационном заводе. В 1965-го перешел на работу в тогдашний Киевский институт инженеров гражданской авиации, где преподавал на военной кафедре, а потом стал ее заведующим. В 1975-м Бориса Шелеста перевели на должность начальника филиала учебно-летного отдела Ворошиловградского высшего училища штурманов в городе Жданове. В январе 1961 года у него родился сын Петр, а в декабре 1966-го – дочка Ирина.

Младший сын – Виталий Петрович – стал физиком, в 1962 году окончил Киевский университет. С 1966-го работал в Институте теоретической физики Академии наук УССР. Петр Шелест содействовал возникновению на Украине этой академической структуры. Как вспоминал Виталий Петрович, этому было довольно сильное противодействие из союзной академии, Госкомитета по науке и технике: «Считалось, на Украине сидят «гречкосеи», им такой институт не нужен. Для того чтобы получить санкцию и создать такой институт, да еще с международным статусом, я задействовал отца очень сильно». Злые языки поговаривали, что институт, дескать, «под сына Шелеста» и создавался. В действительности идея вызревала в украинских академических кругах давно, а директором института стал академик Николай Боголюбов. Он был учителем Виталия Петровича, а последний стал его заместителем.

Боголюбов уже собирался переезжать из Дубны в Киев, но ему поручили возглавить Объединенный институт ядерных исследований в Дубне, начальство стало возражать против переезда. Встала проблема: кто будет в Киеве определять повседневную политику института, контактировать с властью для решения насущных вопросов. Вот так Виталий Шелест, еще будучи кандидатом наук, стал заместителем директора и многое сделал для института. Виталий Петрович защитил и кандидатскую и докторскую диссертации не в Киеве, а в Дубне. В 1969 году его избрали членом-корреспондентом Академии наук УССР (ныне Национальной академии наук Украины). В июле 1963 года у Виталия Петровича родился сын Дмитрий, а в июне 1969-го – сын Алексей. Так что в семейном отношении Петр Ефимович вполне мог считать себя счастливым человеком, а семья для него значила много…

На новом важном посту Шелест пробудет до мая 1972 года. Он войдет в состав ЦК КПСС, а позже и в высший в коммунистической иерархии орган – Политбюро ЦК КПСС. Неоднократно его будут избирать в состав депутатов Верховных Советов СССР и УССР. Он получил высокие награды: три ордена Ленина, ордена Отечественной войны І степени, Красной Звезды. В 1968 году ему присвоили звание Героя Социалистического Труда.

Тем не менее «странные ощущения» и тревога Петра Шелеста при вступлении на партийный «трон» окажутся оправданными. Шелест стал тринадцатым по счету лидером парторганизации Украины. И он станет единственным, кого будут обвинять в «местничестве» и даже в «украинском национализме».

Шелест благополучно пережил падение Никиты Хрущева (хотя кое-кто считал его «хрущевцем»), но в мае 1972 года очередь дойдет и до него: Петра Ефимовича освободят от обязанностей первого секретаря ЦК Компартии Украины. Следует признать, что кроме других факторов в значительной степени этому способствовали черты его характера.