355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юрий Вронский » Кукша в Царьграде (Необычайные приключения Кукши из Домовичей - 2) » Текст книги (страница 1)
Кукша в Царьграде (Необычайные приключения Кукши из Домовичей - 2)
  • Текст добавлен: 11 сентября 2016, 16:13

Текст книги "Кукша в Царьграде (Необычайные приключения Кукши из Домовичей - 2)"


Автор книги: Юрий Вронский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Вронский Юрий Петрович
Кукша в Царьграде (Необычайные приключения Кукши из Домовичей – 2)

Юрий Петрович Вронский

Необычайные приключения Кукши из Домовичей

(Историческая повесть)

Историческая повесть "Необычайные приключения Кукши из Домовичей" рассказывает о приключениях словенского мальчика Кукши, попавшего в плен к варягам и прошедшего знаменитый путь "из варяг в греки". Время действия повести IX век.

Часть вторая

КУКША В ЦАРЬГРАДЕ

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава первая * ЦАРЬГРАД

Глава вторая * СВЕЧНАЯ МАСТЕРСКАЯ

Глава третья * СКИФ

Глава четвертая * СТОЛКНОВЕНИЕ С ДИМИТРИЕМ

Глава пятая * РЯБОЙ

Глава шестая * АНДРЕЙ БЛАЖЕННЫЙ

Глава седьмая * КАБАК МУСТАФЫ

Глава восьмая * В ЦАРЬГРАДСКОЙ БАНЕ

Глава девятая * ГОЛОДНЫЙ БУНТ

Глава десятая * ЛАРЧИК С ПАВЛИНАМИ

Глава одиннадцатая * МОГИЛЬНЫЕ ВОРЫ

Глава двенадцатая * ОХОТА ЗА АНДРЕЕМ

Глава тринадцатая * НА БЕРЕГУ ЛИКОСА

Глава четырнадцатая * АФАНАСИЙ

Глава пятнадцатая * СНОВА РЯБОЙ

Глава шестнадцатая * КУКШУ ВЫКУПАЮТ

Глава семнадцатая * ПРИВЯЗАННОСТЬ К РОДИНЕ

Глава восемнадцатая * В БОЛЬШОМ ЦАРСКОМ ДВОРЦЕ

Глава девятнадцатая * КРЕЩЕНИЕ КУКШИ

Глава двадцатая * СВИДАНИЕ С РЯБЫМ

Глава двадцать первая * НАПАДЕНИЕ РУСИ

Глава двадцать вторая * АСКОЛЬД И ДИР

Глава двадцать третья * ПРЕДЛОЖЕНИЕ АФАНАСИЯ

Глава двадцать четвертая * ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА С АНДРЕЕМ

Глава двадцать пятая * ПРОЩАЙ, ЦАРЬГРАД!

_______________________________________________________________________________________

Глава первая * ЦАРЬГРАД

Великий, счастливый, царственный град! Каких только имен не носил он на протяжении своей долгой жизни – Византий, Константинополь, Царьград, Миклигард! И кто поручится, что не было других, не удержавшихся в памяти людской? Никому не ведомо, когда возник он на холмистом мысу, с двух сторон защищаемый морем.

С юга его омывает Пропонтида, в темно-синих волнах которой пляшут по воле ветра паруса, с северо-востока его отделяет от суши залив Золотой Рог с сотнями, а может быть, тысячами мачт, выстроившихся вдоль единой, во всю длину залива пристани. Суда с вытянутыми на берег носами отдыхают здесь после опасных странствий, где их трепали страшные морские бури и подстерегали свирепые морские разбойники.

В тихую погоду, когда спит морской прибой, из города доносится шум другого прибоя – это тысячи людских голосов, скрип повозок, вопли ослов, стук молотов в кузницах, слитые в единый гул. В зависимости от направления ветра гул то становится тише, то вновь нарастает.

Еще издалека взору путника предстает прекраснейший город Вселенной, раскинувшийся на семи холмах, окруженный грозными стенами небывалой высоты и толщины. По склонам холмов лепится бесчисленное множество подернутых голубой дымкой домов, там и сям сверкают белизной огромные дворцы, утопающие в зелени, и над всем этим великолепием царят синие и золотые купола знаменитых царьградских церквей.

Не мудрено, что пресвятая богородица, заступница рода человеческого, оказывает великому городу особое покровительство и неизменно приходит ему на помощь в случае нападения врагов.

Восхищенный путник, впервые увидевший Царьград, думает: "Недаром называют этот город счастливым, поскорей бы войти в него, ведь это, наверно, все равно что войти в царство небесное!"

Впрочем, Кукша ни о чем таком не думал, когда его с несколькими десятками других рабов расковали и вывели из трюма сарацинского судна, причалившего к пристани в бухте Золотой Рог.

Прошло несколько дней отдыха на подворье за пределами царьградских стен, когда невольников хорошо кормили и ничего не заставляли делать, и вот Кукша стоит голый на невысоком помосте в крытой галерее рядом с товарищами по несчастью.

Здесь невольничий рынок. Вдоль помоста лениво похаживают разомлевшие от жары люди, большей частью немолодые мужчины. Это покупатели. Время от времени кто-нибудь из них останавливается, разглядывает невольника и бредет дальше. Рабов нынче в Царьград привозят много, поэтому покупатели не спешат истратить свои деньги, придирчиво копаются в живом товаре.

Иные поднимаются на помост, щупают мышцы у несчастных, покорно ожидающих своей участи, задирают им губы, заставляют разевать рот. Зубы осматривают особенно внимательно, ибо качество зубов – один из главных признаков здоровья.

Покупатель, сделавший выбор, подходит к хозяину товара – чернолицему сарацину [Сарацинами жители Европы в старину называли мусульман, главным образом арабов.] в белоснежном бурнусе. Кукша догадывается, что начинается торг, хотя и не понимает ни слова. Покупатель горячится, кричит, а невозмутимый сарацин сверкает в ответ белозубой добродушной улыбкой. Наконец торг завершается, покупатель отсчитывает деньги и знаком приглашает купленного раба следовать за ним.

Торговец невольниками считает Кукшу немым. Корсиканские сарацины, приезжавшие с партией рабов в Сицилию, уступили ему отрока за бесценок, честно объявив о его недостатке. У торговца не было повода изменить свое мнение на этот счет, и он тоже не запрашивает высокую цену за белоголового невольника. К тому же невольник очень молод и, по-видимому, ничего не умеет делать. Все его достоинство заключается лишь в крепком здоровье.

Если бы в Большом царском дворце знали, что на одном из невольничьих рынков Царьграда продается храбрый и искусный воин с севера, его бы не замедлили выкупить, ибо царскую гвардию набирают большей частью из иноземцев варварского происхождения – хазар и выходцев из Тавроскифии – так жители Византийской империи называют Русь. Чернолицый сарацин неплохо заработал бы на немом отроке.

Но ни во дворце, ни на рынке никто ничего такого не знает, поэтому сарацин получает за невольника всего пять номисм [Номисма – византийская золотая монета, обычно с изображением правящего императора.]. Кукшу уводит с рынка тощий старичок с маленькой лысой головой, похожей на высушенную головку мака. Выходя на солнце из-под навеса, старичок надевает шляпу с широкими обвислыми полями и становится похожим на гриб поганку, каких много растет на родине Кукши в сырых лединах и ельниках. Впрочем, старик кажется добродушным.

Царьград ошеломляет Кукшу шумом и многолюдством. Ему и в голову не приходило, что может быть собрано столько народу в одном месте. Он идет со стариком, который держит его за руку, чтобы не потерялся, и озирается по сторонам. Глаза и уши его почти не различают ничего в отдельности – ни людей, ни животных, ни голосов, все сливается в один пестрый хоровод красок и звуков, от которого голова кружится, как от хмельного меда.

Глава вторая * СВЕЧНАЯ МАСТЕРСКАЯ

Как боялся Кукша когда-то, что варяги продадут его в рабство! Тогда эта доля миновала его. Однако он сделался рабом, едва успев выполнить долг кровной мести. Может быть, рабская доля – возмездие за то, что он медлил с выполнением долга?

Хозяина Кукши зовут Епифаном. Он свечник. Неподалеку от храма святой Софии он снимает помещение, где у него лавка и мастерская. Епифан небогат, в его мастерской работают трое – двое рабов и один наемник. Недавно у него умер старый раб, и ему пришлось раскошелиться на нового.

Кукша, его напарник сириец Антиох и наемник Димитрий делают одну и ту же работу, только в обязанности наемника входит еще надзирать за Кукшей и Антиохом. Целыми днями они изготовляют сальные свечи. К батожкам, аршинным гладко струганным палочкам, привязывают слабо скрученные пеньковые светильни, по полтора десятка на батожок. Подготовив дюжину батожков, их кладут в макальню, в которую налито горячее сало: надо, чтобы светильни утонули в нем и как следует пропитались.

Погодя батожки вынимают и, расправив светильни, кладут на особые подставки, под которыми стоит корыто для стекающего сала. Когда сало в макальне охладится и начнет застывать возле краев, в него снова окунают пропитанные и уже затвердевшие светильни. Окунув, батожок кладут на подставку и берут следующий. Так раз за разом, слой за слоем на светильнях нарастает сало, пока они не превращаются в свечи. Нижние, слишком длинные и заостренные концы обрезают о нагретый над жаровней лист меди, и свечи готовы.

Дни идут, похожие друг на друга, как готовые свечи. Рано утром Антиох будит Кукшу. Кукша раздувает огонь под котелком с водой. Сейчас они будут завтракать. На завтрак полагается ячменная или кукурузная лепешка с кружкой кипятку. Антиох тем временем разводит огонь под котлами с салом, сало будет растопляться, пока они едят. Приходит Димитрий, он строго следит, чтобы рабы не сидели за едой слишком долго.

Если хочешь, можешь намазать сала на лепешку, это не возбраняется. К сожалению, оно частенько бывает тронутым и пованивает, так что Кукша не решается взять сала, боясь испортить лепешку. Однако Антиоха запах нисколько не смущает, он благодушно обнажает два желтых зуба, его улыбка как бы говорит: "Ничего, привыкнешь!"

В середине дня обед. Он состоит из чечевичной или фасолевой похлебки и нескольких сушеных рыбок. Справедливости ради следует сказать, что хозяин не скупится на попорченные плоды и овощи, благо они, даже самые лучшие, в Царьграде баснословно дешевы. В праздник к обычному обеду добавляется горсть изюма на брата и немного прогорклого оливкового масла. На ужин снова миска похлебки.

Вечером измученный Кукша засыпает, едва добравшись до тростниковой циновки в углу мастерской. У него уже нет сил вспоминать прошлое или задумываться о будущем. Даже во сне он все реже видит Домовичи, и все чаще вместо отчего дома и родных лиц ему снится кипящее сало, щербатая улыбка Антиоха и хмурое лицо Димитрия.

Если бы Кукшу спросили, давно ли он в Царьграде, ему трудно было бы ответить. Он помнит, что, когда он уплыл от викингов и его выловили в море сарацины, была весна, а до этого он зимовал с викингами в южных пределах франкской земли. Но сколько времени прошло с тех пор – полгода, год или два, – он не мог бы сказать. Несколько раз принималась осень, лили холодные дожди, даже выпадал снег, но проглядывало солнце, снег быстро стаивал, и до зимы дело, кажется, гак ни разу и не дошло.

Мало-помалу Кукша выучился греческому языку. Его учителем был разговорчивый Антиох, лишившийся своего всегдашнего собеседника, когда умер предшественник Кукши. Антиох, которого никто не предупреждал, что новый раб – немой, попытался заговорить с ним. Убедившись, что отрок его не понимает, старый раб ткнул себя в грудь пальцем и сказал:

– Антиох!

Кукша тоже ткнул в себя пальцем и сказал:

– Кукша!

Свечник Епифан, узнав, что у молодого раба нет того изъяна, из-за которого торговец невольниками продал его столь дешево, очень обрадовался и велел Димитрию и Антиоху учить его греческому языку. Однако к отроку так и прилипла кличка "Немой", и никто не называет его иначе, даже Антиох, слыхавший его настоящее имя.

Димитрий доволен, что болтливый Антиох избавил его от обязанности учить человеческой речи нового раба. Этот раб ему не нравится. Димитрию чудится в нем что-то неукротимо звериное. Взгляд юного варвара не назовешь кротким или покорным. Проклятый дикарь никогда не опускает глаз перед своим начальником!

Сказать по правде, Димитрий – человек маленький, живет он со своей семьей в великой бедности и всю жизнь терпит унижения от сильных мира сего. Но именно поэтому ему так нужно хоть над кем-то чувствовать себя господином. Хоть над этим жалким рабом по кличке Немой! Однако он не чувствует себя господином! Более того, он должен со стыдом признаться самому себе, что даже побаивается Немого. Да, да, побаивается, несмотря на свою власть над ним.

Это бесит Димитрия. Ему необходимо утвердить свое господство. Он должен что-то сделать, например, вытянуть Немого батожком вдоль спины. Но Димитрий не решается на такое действие без повода, потому что тогда он не ударит достаточно уверенно и только испортит все дело. А повода проклятый варвар не дает – к работе его не придерешься, он легко перенимает навыки опытного Антиоха. Глядя на него, можно подумать, что он всю свою жизнь делал сальные свечи. Димитрий придирчиво наблюдает за работой молодого раба, ожидая, когда тот наконец допустит оплошность. Вскоре наблюдение превращается в настоящую охоту.

Глава третья * СКИФ

[В Византии русских называли тавроскифами или скифами.]

Когда Димитрия нет поблизости, Антиох рассказывает Кукше всякие ужасы о жизни рабов в Царьграде.

– Хозяин, – говорит Антиох, – если захочет, может уморить раба голодом и холодом, может избить и убить его. Тут неподалеку дом одного богатого вельможи, так этот самый вельможа мучает своих рабов голодом и жаждой, зимой не дает им теплой одежды, и бедняги страдают от стужи. Он постоянно, и за дело, и без дела, избивает их плетьми и всячески издевается над ними. Впрочем, бывают вещи и похуже, – продолжает Антиох, озираясь по сторонам и понижая голос, – я слыхал от людей, что жена одного знатного сановника отрезала языки рабам, а потом и их самих велела разрезать на куски и бросить в море за то, что они донесли мужу о ее неверности. А еще был такой случай: раб из богатого дома потерял дорогую чашу и сам бросился в море, боясь пыток.

Ничего подобного не слыхивал Кукша в усадьбе Хальвдана Черного. И там, конечно, рабство не мед, Кукша помнит, как, глядя на рабов, он всегда радовался, что сам он не раб, но жизнь царьградских рабов еще тяжелее.

Антиох рассказывает всё новые и новые истории. Его память хранит неиссякаемый запас всяких случаев, один другого страшнее. В голове Кукши они постепенно сплетаются в единый безысходный клубок страданий, без начал и концов. Кукша прерывает Антиоха и спрашивает, не бывает ли так, чтобы кто-нибудь из рабов убежал, и Антиох говорит:

– Иногда кто-нибудь не выдержит и убежит. Но это безнадежно, по всем дорогам вокруг Царьграда ходят особые отряды стражников, их дело – ловить беглых рабов. Стражники жестоко истязают пойманных и препровождают их в темницы. Там руки и ноги беглецов забивают в колодки, несчастные мучаются, потому что не могут пошевелиться. По возвращении к хозяину их ждет новая расправа. А жаловаться раб может только богу, на земле у него нет заступника.

По словам Антиоха, Кукша должен радоваться, ему повезло, что он попал к Епифану. Епифан – хороший хозяин, у него рабы всегда едят досыта. Он благочестивый, богобоязненный человек, усердно читает "Жития святых" и никогда не лишает своих рабов положенных им свободных дней. Таких дней три в году – это праздники пасха, вознесение и пятидесятница. Епифан не заставлял в эти дни работать даже Скифа, хотя тот был некрещеный.

Кто такой Скиф? Это умерший раб, Кукшин предшественник. Скиф – это, собственно, не имя, его так называли потому, что он происходил из скифских племен. Родом он был откуда-то с севера и рассказывал, будто у них там чуть ли не полгода лежит снег.

Антиох говорит, что Скиф обликом был похож на Кукшу – такой же белобрысый и светлоглазый. Кто знает, может быть, Кукша и Скиф – земляки. Скиф, подобно Кукше, попал в рабство совсем молодым. Он рассказывал, что люди у него на родине, даже если они одного языка, часто нападают друг на друга ради добычи, особенно ради пленных, которых продают купцам. Купцы же везут пленных на продажу к сарацинам или христианам. В один из таких набегов Скифа взяли в плен, и он попал в рабство в Царьград.

Сначала Скиф сильно тосковал по родине, даже отказался принять святое крещение, надеясь, что его боги, если он будет им верен, вызволят его из неволи. Годы шли, а Скиф все оставался рабом, видно, власть его богов не простиралась на Царьград. Со временем Скиф забыл и имена этих богов, и свое собственное имя, и родной язык.

– И ты забудешь, – говорит Антиох Кукше. Он улыбается, но большие черные глаза его остаются печальными. Он часто улыбается: приветливо Кукше, подобострастно Димитрию. – В конце концов, – продолжает Антиох, – Скиф перестал мечтать о возвращении на родину. Умер он возле котла с растопленным салом. Выронил черпак, ткнулся носом в пол и умер. И мы с тобой так умрем.

Антиох уверен, что тех, кто обездолен на этом свете, на том ждет вечное блаженство. Как же иначе? Ведь не может же бог допустить такой несправедливости, чтобы человеку и при жизни страдать и после смерти мучиться! Сын божий сказал: те, что на этом свете были последними, на том станут первыми. В праздники Антиох ходит в церковь и возвращается просветленный, будто уже побывал на том свете. Кукше тоже хочется в церковь, но он некрещеный.

Разговорчивый Антиох охотно рассказывает все, что знает сам, и Кукша узнает от старика много нового. Оказывается, сын божий, Иисус Христос, чью слабость высмеивали викинги, был распят на кресте вовсе не из-за слабости, а нарочно принес себя в жертву, чтобы умилостивить бога-отца, перед которым люди тяжко провинились. Они так сильно оскорбили его, что их невозможно было простить без очень большой жертвы. Прежде люди всегда отдавали богу лучших быков и баранов, но это были слишком пустяковые жертвы для искупления их грехов. Поэтому сын божий и принес в жертву своему отцу самое дорогое для него – самого себя.

Кукша не уверен, что люди стоят такой жертвы, однако ему по сердцу великодушный сын божий, добровольно пошедший на муку. Мужества у него ничуть не меньше, чем у самого доблестного викинга, только оно у него другое. И еще Кукше нравится, что Христос учил богатых быть добрыми к бедным, а сильных – милостивыми к слабым. Кукше кажется, что он и сам всегда так думал, только не мог сказать этого словами. Правда, ему трудно понять, почему он должен подставить правую щеку, если его ударят по левой. Он привык думать, что на удар всегда следует отвечать ударом.

Коли в Царьграде любой человек, даже раб, как говорит Антиох, может принять святое крещение, Кукша хотел бы это сделать, и как можно скорее. Несомненно, здешний бог могущественнее его родных богов, раз ему поклоняется столько народу.

Может быть, этот бог, который столь добр и могуществен, поможет Кукше вернуться на родину! Кукша день и ночь будет молить его об этом и станет всегда поступать так, как он велит! Ясно, что Скиф зря отказался от крещения, Кукша не повторит его ошибки.

Но здесь, в Царьграде, дело обстоит иначе, чем в стране франков, где император крестил викингов, как только они его об этом просили, здесь к крещению нужно долго готовиться, знакомясь с христианским учением. Такая подготовка называется оглашением и длится не менее двух лет.

Кукше, поскольку он раб, надо обратиться со своим делом к хозяину. Нет, Кукша может не бояться отказа, это единственное, в чем не отказывают даже рабу.

Глава четвертая * СТОЛКНОВЕНИЕ С ДИМИТРИЕМ

По соседству с лавкой Епифана находится мастерская, где делают восковые свечи. Оттуда доносится благоухание воска, и Кукше чудится, будто он в родных Домовичах. Погрузившись в воспоминания, он не замечает, что на него смотрит Димитрий. Наемник давно уже обнаружил у Немого странную черту – иногда Немой работает, явно не сознавая этого. По выражению его лица видно, что он где-то за тридевять земель отсюда, а здесь только его руки, выполняющие привычную работу. До сих пор руки не подводили раба, но вечно так продолжаться не может, когда-нибудь он обязательно допустит оплошность. Особенно если этому помочь. Димитрий наливает в макальню чересчур сильно остывшего сала и замирает в ожидании.

Да, Кукша сейчас не здесь, он за околицей родной деревни у костра, сложенного из ольховых и березовых дров, он помогает бортникам, добытчикам лесного меда, среди которых и его отец. Бортники сваливают в котел опорожненные соты, растапливают их и выливают воск в особые низкие посудины. Когда он остывает, его выколачивают из посудин, и получаются круги воска, за которые хорошо платят заезжие купцы. Надо заботиться, чтобы воск в котел попадал чистый и не пригорал – пригоревший стоит в несколько раз дешевле

Кукша не замечает, что за ним внимательно следит Димитрий, не замечает, что сало в макальне слишком холодное и пристает к свечам комками. Он спокойно окунает свечи в макальню и вешает их на подставку, батожок за батожком,

В Домовичах никто никогда не спрашивал купцов, куда поедет домовичский воск. Кому какое дело? А здесь в мастерской восковых свечей Кукша часто видит точно такие же круги, как те, что отливают в Домовичах. Кто знает, может быть, они оттуда и привезены?

На подставке все больше неровных свечей. Димитрий напрягся, как кошка, выслеживающая мышь. Близок час его торжества! Проклятый раб заплатит ему за все!

Кукша меж тем начинает обрезать готовые свечи о горячий лист меди. Запах воска будит тоску о доме и порождает мысли о побеге. Но куда бежать? Ведь он даже не знает, в какой стороне его родина. Судя по царьградскому солнцу, можно догадываться, что она лежит на полночь от Царьграда. Впрочем, даже если бы он и знал туда дорогу, все равно у него ничего не вышло бы, ведь, как говорил Антиох, на всех дорогах полно стражников. Нет, о побеге нечего и думать. Недаром его здесь никто не стережет.

– Где были твои глаза, скотина? – вдруг слышит Кукша. Голос Димитрия исполнен негодования. Как же, ведь на подставке полно некрасивых свечей, за которые хозяин его не похвалит!

От неожиданности Кукша вздрагивает, батожок, покрытый застывшим салом, выскальзывает у него из рук, свечи падают на горячую медь и мгновенно оплавляются почти наполовину. Кукша проворно поднимает уроненный батожок, но поздно – полтора десятка свечей пропали.

Димитрий тут как тут. Он вырывает у Кукши из рук батожок, переводит гневный взгляд с испорченных свечей на Кукшу. Его душит справедливый гнев, он размахивается и бьет Кукшу по лицу связкой горячих оплавленных свечей. Кукша не успевает защититься, удар обжигает ему щеку, левую щеку.

Если верить Антиоху, Кукша должен теперь подставить правую. Но на это он все-таки не способен, он готов сделать многое из того, что велит распятый бог, только не это. Наверно, сейчас он навсегда лишится его помощи, и не видать ему родины как своих ушей. Что поделаешь, значит, не судьба!

Кукша выхватывает из котла медный черпак на длинной деревянной ручке. Димитрий испуганно следит за его действиями. Кукше плевать, что перед ним, рабом, свободный, полноправный гражданин Византийской империи. Хоть бы это был хозяин Епифан или даже сам царь, все равно бы он получил свое! Димитрий закрывает голову, и удар приходится на руки. Удар столь силен, что Димитрий со стоном валится наземь.

Кукше не известно, что делают в Царьграде с рабами, поднимающими руку на свободного. Антиох ему про это ничего не рассказывал. Но если бы Кукша взглянул сейчас на Антиоха, он увидел бы ужас в глазах старого раба, увидел бы, что Антиоха бьет дрожь, что старик пытается что-то сказать и не может. По всему этому Кукша мог бы заключить, что ему нечего ждать пощады. Однако он ничего не видит. Ноздри у него раздуваются, как у загнанного коня. Пощады он, впрочем, и не ждет. Помешкав мгновение, он швыряет черпак и бросается на улицу в пеструю шумную толпу.

Глава пятая * РЯБОЙ

Уже много дней Кукша бродит по городу, не решаясь ни с кем заговорить и не отвечая, если к нему обращаются. Ночует он то в нише какого-нибудь здания, то в углу крытого портика вместе с городскими оборванцами или бродячими псами, которые увеличивают собой несметные толпы царьградских нищих. Он предпочитает улицы, расположенные подальше от храма святой Софии, там лавка Епифана, там он скорее наткнется на кого-нибудь, кто его знает. Но и вдали от святой Софии ему постоянно мерещится, будто кто-то посмотрел на него чересчур внимательно.

На узких царьградских улицах тесно стоят двух– и трехэтажные дома. Стремясь выгадать место, их строят так, что этажи выступают один над другим и повсюду над улицей нависают закрытые балконы с непременными боковыми окнами. На подоконниках стоят вазы с цветами, из-за цветов целыми днями на улицу глазеют любопытные. Кукшу пугают эти праздные взгляды, ему все чудится, что из окон глядят неспроста.

Малолюдные улицы и переулки кажутся Кукше более безопасными, но, чтобы раздобыть еды, он вынужден толкаться на самых шумных улицах и площадях. Он никогда не попрошайничал и не крал, поэтому, несмотря на голод, ему не приходит на ум попросить или украсть. Он подбирает выброшенные торговцами гнилые плоды или овощи, и это его единственная пища.

Когда Кукша проходит мимо пекарен или хлебных лавок, голову ему кружит горячий хлебный дух. Из харчевен доносится нестерпимый запах жареного мяса. Зеленные лавки завалены соблазнительными плодами. Прямо под открытым небом торговцы жарят рыбу – пищу царьградских бедняков.

Кукша останавливается посмотреть, как жарят рыбу, все равно спешить ему некуда. На большой сковороде кипит оливковое масло, в него, издавая страшное шипение, шлепаются свежие голубоватые рыбины. Когда они подрумянятся с одного бока, торговец с небрежной ловкостью переворачивает их на другой.

По улице, шатаясь и петляя, идет пьяный. Когда он проходит мимо торговца рыбой, его вдруг неудержимо влечет на таганок. Торговец не успевает оттолкнуть пьяницу, сковорода опрокидывается, и несколько рыб падают на землю.

Торговец накидывается на пьяницу с кулаками. Между ними завязывается драка. Возле дерущихся сразу собирается толпа любителей даровых развлечений. Зрители хохочут, дают советы, подбадривая то одну, то другую сторону – словом, получают от зрелища полное довольствие.

Кукша глядит на золотисто-коричневую рыбину, лежащую на земле. Сердце в груди у него колотится так, что он слышит его удары. Ему и невдомек, что за ним наблюдает здоровенный детина с рябым лицом.

"Раз она извалялась в земле, ее уже никто не купит, значит, все равно она пропащая", – думает Кукша, но никак не может решиться взять рыбу. "Ну, бери, бери, – понукает он себя, – ведь драка кончится, и тогда будет поздно".

Кукша воровато озирается по сторонам, Рябой делает вид, будто поглощен дракой. Убедившись, что на него никто не смотрит, Кукша нагибается, хватает рыбу и пускается бежать. Вскоре он сворачивает в узенький крытый переулок, настолько темный, что даже днем его освещают фонари, в которых горят масляные плошки. Кукша забивается под деревянную лестницу, идущую снаружи дома, и набрасывается на еду. Вдруг он слышит, как рядом с ним кто-то произносит:

– Хорошо ли поджарилась рыбка, дружок?

Перед Кукшей, загораживая ему дорогу к бегству, опускается на корточки огромный человек. В тусклом свете Кукша разглядел большое рябое лицо, косматую бороду и густые черные брови. Судя по одежде, этот человек нищий, один из бесчисленного множества нищих, наводняющих Царьград.

– Дай-ка ее сюда!

Рябой протягивает руку к рыбе. Кукша невольно прячет рыбу за спину. Рябой со вздохом опускает руку Кукша видит на его лице улыбку.

– Нехорошо поступаешь, – укоризненно говорит Рябой. – Украл у меня рыбину и не отдаешь.

– Я не крал, – выдавливает из себя Кукша. Это первые слова, которые он произнес с тех пор, как убежал из мастерской.

– Где же ты ее взял?

– Нашел.

– Где нашел?

– На земле.

– А как она там очутилась?

– Упала.

– А почему упала?

– Прохожий повалил таганок.

– Верно. А зачем он его повалил?

– Он пьяный.

– Вот это ты врешь, – склабится Рябой. – Он не пьяней тебя, он твой сообщник. Он только притворился пьяным. Я видел, как вы с ним сговаривались, что он опрокинет сковороду и затеет драку, а ты тем временем украдешь рыбу.

Эта ложь поражает Кукшу, он не находится, что возразить, и изумленно таращит глаза на Рябого.

– Отдавай рыбу или я кликну стражников!

При упоминании о стражниках Кукша съеживается. Он протягивает рыбу Рябому. Пусть берет, пусть подавится, только бы поскорее уходил своей дорогой.

– Вот так-то лучше! – замечает Рябой, беря рыбу.

Однако он и не думает уходить Он счищает землю с рыбы, а потом неторопливо ест, выплевывая кости к Кукшиным ногам. При этом он поглядывает на Кукшу. Наконец он спрашивает:

– Ты кто?

Кукша молчит, глядя в землю.

– Молчишь? – говорит Рябой. – То-то! А я знаю, кто ты.

У Кукши сжимается сердце, он напрягается, словно ожидая удара.

– Да, знаю, – продолжает Рябой. Он умолкает, глядя в упор на Кукшу, и вдруг выпаливает: – Ты беглый раб!

"Погиб!" – думает Кукша. В голове молнией вспыхивает мысль оттолкнуть Рябого и бежать. Так он и делает. Но он слишком ослаб за время голодных скитаний по Царьграду. Рябой вцепляется в него мертвой хваткой. Кукша скоро понимает, что ему не вырваться из рук этого здоровенного оборванца, он готов заплакать от мучительного чувства бессилия. Его вдруг охватила такая слабость, что даже начало клонить в сон.

Убедившись, что Кукша оставил попытки вырваться, Рябой выпускает его из рук и толкает на прежнее место. Словно в полудреме, Кукша вяло думает, что Рябой сейчас кликнет стражу и его, Кукшу, потащат в темницу. Там его забьют в колодки, как рассказывал Антиох, будут долго мучить, а потом казнят. Конечно, казнят. Ведь он не просто убежал – он ударил свободного!

Неужели где-то на свете есть деревня Домовичи, в которой постоянно слышен шум порога, в которой есть матушка, чья одежда пахнет коровьим молоком, навозом и дымом, и нет стражников, колодок и темниц?

Однако Рябой не спешит звать стражу. Он доволен, что его догадка подтвердилась, с торжеством в голосе он сообщает Кукше:

– Я даже понял, откуда ты родом, по твоей белобрысой морде. А когда услышал, как ты говоришь, у меня и сомнений не осталось.

Рябой поднимает рыбий хвост, безнадежно извалявшийся в земле, и, повертев, кидает его на колени Кукше.

– На, ешь! Радуйся, что я сегодня добрый!

Кукша обгладывает рыбий хвост и тщетно пытается сообразить, что надо от него Рябому? Если он не собирается сдавать Кукшу страже, то почему не уходит? А Рябой ковыряет в зубах и, словно подслушав Кукшины мысли, говорит:

– Надо бы тебя сдать страже. Да уж больно я сегодня добрый. Сам не знаю, что на меня нашло.

У Кукши отлегло от сердца. Рябой меж тем продолжает:

– Предлагаю тебе хорошее дело – быть моим рабом. Согласен?

Кукша молчит.

– Если станешь мне служить, я не донесу на тебя. А нет – донесу. Так станешь?

Кукша поспешно кивает.

– Пойдем, – говорит Рябой, поднимаясь. – Отныне я твой господин. Только не вздумай убежать. Убежишь – плохо твое дело. Я все равно тебя найду и тогда уж обязательно сдам стражникам. А будешь меня слушаться, тебе же лучше. Как тебя зовут?

– Немой, – отвечает Кукша.

Кукшин ответ развеселил Рябого.

– Хорошее имя! – говорит он. – Надо бы лучше, да некуда! Отныне ты и на самом деле будешь немой. Значит, заруби себе на носу: ты немой. Так оно надежнее. Ты слишком прост, у тебя ничего не стоит выведать, кто ты и откуда. Говорить будешь, только когда я разрешу, понял?

Кукша кивает.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю