Текст книги "Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы"
Автор книги: Юрий Безелянский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
1990 – 57/58 лет
7 января
Как встречали год Лошади? Горели три свечки, стояли три бутылки (коньяк, ликер и минеральная), ели яблоки, пили кофе, заедали югославскими конфетами, даже один раз потанцевали. Досидели до 3-х часов ночи. По ТВ Эдита Пьеха утешала:
Ничего, что время проходит,
Ничего, все должно получиться.
Что именно получится, – Пьеха не уточняла. Но лучшим номером новогодней программы была песня «Хелло, Долли!» в исполнении Барбары Стрейзанд и Луи Армстронга. На другой день порадовал ядовитый рассказ Жванецкого о том, как унижает и хамит государство маленькому человеку, а потом его спрашивает: «Ты меня любишь?».
Жизнь потеряла свою стабильность. Теперь все, как на вулкане; того и гляди накроет пеплом или снесет лавой. Одна отдушина: печатаю свои заметки об Италии, разумеется, в стол, и вспоминаю, вспоминаю… Ходили в гости к Куриленко и вместо уютных разговоров о прочитанном и увиденном в кино – горячечные разговоры о политике: о возможной гражданской войне, о грядущих погромах. Молодое поколение намерено тикать из страны, не видя тут для себя никаких перспектив. Ну, а что делать нам, пожилым и старым?..
21 января
По Николаю Рубцову: «Что было веселым в начале, то стало печальным в конце…». Чувствую, как все болит и разваливаюсь, даже ногти ломаются. Не мудрено: помимо возраста, что едим, что пьем, чем дышим? Пресса бьет тревогу: в пище много тяжелых металлов – соединений кадмия, цинка, еще свинец. Экология – проблема номер один.
Все завязалось в один страшный узел: экология, политика, экономика. Мгновенный крах коммунистических стран Восточной Европы. Все открещиваются от социализма, от советской модели развития. А что деется у нас? Экономический развал. Политическое брожение. Вслед за Литвой, которая хочет уйти из-под ига Советов, забурлил Кавказ. Карабах. Резня, погромы. Ленкорань заявила о выходе из состава СССР. Трещит по швам империя. Что грядет? Смена режима? Сильная рука? Диктатура? Одно ясно: не будет спокойной старости. Вот такие дела, господа офицеры и рядовые радиослушатели, как пошутил диктор. И как сказал Александр Невзоров, звезда ленинградского ТВ: «Наша жизнь становится, по-моему, все отвратительнее…» Тут получил талоны на сахар. А на ботинки будут талоны?.. Морозы сменились оттепелью. Настроение так себе…
28 января
В прошлое воскресенье программу «7 дней» Сагалаев начал так: «Наберитесь мужества…» И тут же кадры из Азербайджана: погромы, кровь, танки, боевики из народного фронта… И Москва отличилась. 18 января в ЦДЛ к писателям объединения «Апрель» ворвались представители «Памяти» и учинили шабаш. Пообещали в следующий раз придти с автоматами и уничтожить писателей жидо-масонов. Газеты полны возмущений. Юрий Щекочихин потребовал от министра МВД Бакатина ответа: почему милиция оберегает «Память»? Преторианская гвардия для особых целей?.. Идут местные бунты против партаппарата в Тюмени, Волгограде и других местах: скидывают первых секретарей, членов обкома… В Восточной Европе спешно избавляются от коммунистов и сажают руководителей на скамью подсудимых. Кое для кого сладкая коммунистическая сказка заканчивается… А мы? Евтушенко в «Огоньке» выдал стихотворение «Половинчатость»:
Полубоимся, полубезобразим…
Немножко тот, а все же полутот
Партийный слабовольный Стенька Разин
Полуидет на полуэшафот…
«Свобода половинная» «Родину не полуспасет», и, действительно, все делается половинчато: верхи боятся кардинальных мер и перемен, а низы погрязли в замшелых догмах и только гремят социалистическими кандалами. Одна женщина вопила по ТВ: «Нельзя Ленина убирать из мавзоля!» Так и сказала: из мавзоля! И эта не только лексическая, но, прежде всего, политическая, социальная, этическая неграмотность. Какая-то слепая языческая вера в социализм и боязнь капитализма (хорошо поработали в свое время наши поэты и пропагандисты, начиная с Маяковского).
4 февраля
Во время обеда с Григорием 29-го сбежали на выставку, которую собирал в течение 35 лет некий Леонид Бессмертных и представил на Петровских линиях. Эротика, от античности до наших дней. Сенсация. Шок. То, что мы смотрели с Черняком в Швеции-Дании, представлено у нас. Любые картинки: груди, зады и лоно. Посетители смотрят внимательно и сосредоточенно. Как кто-то сострил в газете: «На вернисаже как-то раз меня эротикой потряс…». Эх, такую бы выставку да посмотреть в 1949 году в 17 лет! А в то время потрясали только надписи на заборах… А какие книги! И все это тщательно скрывалось от советского человека: главное – труд, а всего остального – как бы не существует… На выставке впервые увидел тексты Ивана Баркова, о которых только слышал. «Еб… мать, сказала королева, увидя х… персидского царя…». Не хочу приводить матерные слова и тем самым осквернять свой дневник. Непристойности? Но живем-то в непристойные времена!..
В бывшей «Лире» новый иностранный ресторан «Большой Мак», тысячная толпа страждущих. Что, нас стал кормить иностранный дядя? Позор какой-то… Отвлекаю себя от проблем и клею фотоальбом. Дома популярная фраза: «Ложись! Снимай штаны!» Ще неосторожно повторила ее на работе, на что Лиля вполне серьезно сказала: «А зачем?» В подверстку эротике.
11 февраля
Дневник пишу раз в неделю, по воскресеньям. И что? Был грандиозный митинг, более 200 тысяч на Манежной площади. Разные лозунги: «С кем вы, Михаил Сергеевич?», «Лучше склероз, чем такая «Память» и т. д. Были и крики: шельмуют партоаппарат!.. Приезжал госсекретарь США Бейкер, налаживать контакты. Парадоксальная ситуация: все хотят помочь тонущему социалистическому кораблю. Очевидно, на Западе считают, что лучше иметь дело со спокойным и сытым медведем, чем с разъяренным и голодным медведем-шатуном. А в итоге проснешься в один день в России и подивишься: кругом одни «Макдональдсы». Дай-то Бог! Хотя бы в старости лет пожить приличным образом…
18 февраля
Недели так и щелкают!.. Воскресенье – и снова воскресенье, успевай только записывать в дневнике, ибо событий – пруд пруди. После Баку волнения в Душанбе. Волной по стране катятся митинги, забастовки, отставки областных партийных руководителей. Страна корчится и вздрагивает, а я, как летописец, стараюсь занести в свой Календарь самое интересное. Изнемогаю от чтения, вырезок и записей. Хватаюсь сначала за прессу, а журналы лежат и ждут. А еще быт. Тут пошел получать белье в прачечной, и там кипят страсти: закрываются пункты приема белья, некому работать, на фабриках нечем стирать и т. д. Рассказываю Ще, она в слезы: «Давай уедем!»
Звонил Хаче, человеку ныне близкому к Кремлю и Совмину, он: «Принимаем интересные документы». «Оно и видно, – говорю я, – результат налицо». «Не, не ехидничай», – парировал он. Да, наши пути с ним разошлись: я среди бедствующего народа, он – в ряду жирующего чиновничества и весь в административном восторге.
25 февраля
21-го позвонила Майя, жена Гаврилова: умер Аркадий и рыдает. Он подготовил книгу переводов американском поэтессы Эмили Дикинсон и поехал на Качалова в студию грамзаписи послушать, как записали ее стихи, прихватило сердце, – и нет Аркадия Гаврилова. Собирал книги, переводил, писал стихи сам и в 58 лет сгорел (он с 1931). Очень жалко его, он хотел со мной дружить, а я как-то не шел ему навстречу…
А на следующий день – ЧП. По гороскопу это был счастливый день для Рыб, ну, а мне выпало исключение. Ушел рано с работы, номер сдали, расслабился плюс мысли о Гаврилове, короче, увидел на Соколе пустой троллейбус и бросился к нему, а тут мчится трамвай и не трезвонит. Я в него буквально врезался: увидел поздно, опять же плохое боковое зрение. Ударился о металлический бок трамвая и отлетел от него в грязь. На какую-то секунду потерял сознание. Лежу и никто, естественно, не бросается меня поднять, хотя метро рядом и кругом куча народа. Наконец, подлетает маленькая женщина, оказалось, водитель трамвая и просит, чтобы я ей подписал справку, что она не виновата. «А я вас не виню, – говорю я, – сам виноват». Просит телефон, я ей дал, и она несколько раз звонила: «Это Зина, ваша обидчица, ради Бога простите меня, пожалуйста, давайте я вам возмещу ущерб…»
«Нас всех подстерегает случай!..» Я и трамвай. Я и Зина. Перекрещивание судьбы. Пришлось обращаться в травмопункт. Хирург постучал пальцем по черепу и заявил, что он цел. Обошлось и без сотрясения мозга. Только дуля на лбу от удара. А в эти же дни на улице Горького рухнул карниз, и насмерть прибило москвича-пенсионера, а до этого погибла молодая женщина – рухнула наледь с крыши… Все ходим под Богом, как гласит народная мудрость.
4 марта
Накануне 58-летия одолела хвороба с высокой температурой. Дали бюллетень. Ще в панике, но наутро 1-го я запел: «Знаю я одно прелестное местечко, под горой, где маленькая речка» (из оперетты «Холопка»), чем страшно перепугал супругу. 2 марта встретил со слабостью во всех членах, но тем не менее активно читал. В «Вопросах истории» интереснейшие материалы, связанные с Плехановым, Троцким и Раковским… В «Огоньке» – Амальрик «Доживет ли Советский Союз до 1984 года». В «Литературной России» – письмо 76-ти писателей России (от Проскурина до Шундика), все подписанты брезжат слюной ненависти к «Огоньку», «Юности», «Взгляду» и другим популярным изданиям. Сальеризм. Троечники завидуют отличникам литературы – Вознесенскому, Битову, Фазилю Искандеру и другим. А первый у заединщиков враг – Виталий Коротич.
9 марта
Вытащили на свет много ранее закрытых материалов, которые по-иному высвечивают фигуры вождей. И возникает неприглядная картина: проводились эксперименты над собственным народом. Кровь, боль, страдания. Миллионы обманутых лжепророками, и самое ужасное то, что эти обманутые, народ, не хотят знать правды и продолжают верить в своих идолов. На каком-то митинге я случайно услышал, как одна женщина яростно отбивала атаки на КПСС и кричала: «Вас партия всю жизнь вела по правильному пути!..». Их вели! Как выразился Вознесенский: «цыгане социализма». Вели и привели в тупик…
18 марта
На экономическом семинаре в Домжуре Татьяна Корягина подтвердила, что развал империи неизбежен. И что «нужна честная политика – все заврано…». Сидящие в зале журналисты остро реагировали на такие понятия, как частная собственность, безработица, – всем было страшно. И все дружно просили лекторов: «Дайте хоть немного оптимизма!» И все полагались на авось: авось пронесет. Уцелеем. Не развалимся. Новации пугают. Кто-то создал кооператив, заработал деньги и тут же был ограблен и жестоко избит.
Новые времена? И это не фильм Чарли Чаплина, а наша новая реальность. Как написал в газете «Экран и сцена» Юрий Богомолов: «Абсурдизм, который еще в 70-е годы казался сугубо интеллектуальной проблемой, ныне стал бытовой, житейской… Мы вышли в открытое море абсурдизма. Один берег постепенно скрывается из виду, другого не видать. Одни мифы отринуты, другие не придуманы. Мы в положении Одиссея. Впереди соблазны, ужасы, сирены, циклопы и прочие кошмары…».
Так оно и есть.
1 апреля
В типографии в Чехове журнал завернули: грязные страницы. Пришлось звонить в Чехов и бархатным голосом просить не выкидывать журнал из графика. Кто виноват? Не только машинистка, техред, ответственный секретарь, но и вся страна: ленты нет, клея нет, бумага неформатная и разных оттенков, короче, – бордель!..
В «Лит. России» помещена стенограмма последнего пленума писателей России: снова вопли и крик, русских писателей обижают писатели-евреи. Бондарев, Куняев, Бондаренко, – до чего же агрессивная публика! В «Советской культуре» и в «Известиях» дана отповедь… Писательские голоса – это всего лишь писк по сравнению с тем, что происходит во всем мире. Кругом какой-то глобальный ледоход: ледяные глыбы сдвигаются, наскакивают друг на друга, рушатся, тают… Господи, пожить бы еще, узнать, что будет дальше? Как будет распадаться советская империя на части… Закавказье, Прибалтика, Украина, Молдавия – все бурлит, а еще дуэль Ландбергис-Горбачев. Как все это вместить в мой исторический календарь, ума не приложу…
8 апреля
В ЦДЛ за кофе с Анисимом обсуждали перспективы работы в каком-то предприятии-кооперативе с трудновыговариваемым названием, где Анисим должен заниматься рекламой, а я – публицистикой. Грандиознее планы: вечера шоу, моды, спектакли, зарубежные связи и т. д. Как у Ильфа и Петрова в «Двенадцати стульях»: «По темным углам дворницкой вспыхивал и дрожал изумрудный весенний свет, брильянтовый дым держался над потолком…». Непонятно, что это все – грандиозная панама или новый шанс для успеха?..
Вздох-воспоминание спустя 20 лет: и сколько было таких встреч и надежд: то одна возникла идея, то вспыхивала другая. Метались, надеялись, мечтали, – и все оказывалось пустым. Не журналистикой, не литературой надо было тогда заниматься, а купить по бросовым пенам какой-то завод или цех, а еще лучше припасть к газовой трубе или нефтяной скважине, и качать миллионы. Не допёрли. Лопухи-романтики… Но, с другой стороны: остались живыми. Сколько предпринимателей полегло на полях первоначального накопления капиталов, при приватизации, при дележе собственности… (17 ноября 2010)
15 апреля
Работа в журнале идет сама по себе, а я весь в поиске исторических персон для своего Календаря мировой истории. Познакомился с книгой Воронцова «Чан Кайши», о судьбе китайского Бонапарта. Календарь все прибавляется, пухнет, интересно, будет ли он когда-нибудь опубликован или хотя бы фрагменты из него?..
Еще одна новая фигура в Календаре – писатель Вячеслав Пьецух: «Наше государство еще не научилось существовать, не грабя своих работников…» О евреях: «…никак в толк не возьму: чего к нашим евреям прицепились нынешние лабазники – ведь они такие же несчастные, как и мы!.. Вообще, тяжелая наша страна, беспросветная какая-то и не приспособленная для жизни…».
Но кто-то ведь должен быть виноватым? Враги, евреи, только не мы сами. А евреи кругом, даже Пушкин не Пушкин, а Пушкинд, Лермонтов – это Мойше Лерман. А если доходить до абсурда, то Юрий Бондарев – Арон Бундер. «Евреи, евреи и даже в Мавзолее!..». Как написала в одном фельетоне Татьяна Толстая: «Куда бежать, православные?!».
6 мая
Еще одно ЧП. 27 апреля в редакции подошел к шкафу за томом БСЭ (опять Италия!), и вдруг сверху падает толстенное стекло и разбивается на мириады мелких осколков. По касательной по голове, но руку задело и хлещет кровь. На ровном месте. У книжного шкафа! В итоге хирург, уколы, перевязки, – и можно петь песню Шульженко «Руки»…
Первого мая по ТВ посмотрели необычный митинг-маевку. Народ вышел с лозунгами «Долой!» и «Из кресла – на нары!» Власть дозволила свободу и тут же получила по полной программе: недовольствие и гнев.
15 мая
Неожиданные осложнения от противостолбнячной сыворотки: красные пятна на ногах, какие-то еще воспаления, давление, температура, все 33 несчастья. Две «скорые»…
22 мая
Все кончилось тем, что попал на 7 дней в больницу № 24 на Писцовой улице, где лечат «сыворотчиков». Отделение лекарственной патологии: не я один с аллергическими неприятностями. Активно лечили, подробности опускаю: не так уж все это интересно. Когда лежишь в палате, то все интересно, а вышел из больницы – все забыл.
Санаторий на Писцовой.
Возрожденье к жизни новой.
Благодарен, что живу.
Ем и пью, в окно гляжу.
Жизни снова я гонец.
Хорошо, что не «песец»…
Любопытный был разговор с одним больным, который заявил, что не верит ни в социализм, ни в партию, ни в правительство. «А когда разуверились?» – спросил я. Он ответил, что давно, что еще в коллективизацию насмотрелся всего – и беззаконний, и издевательств. Ну, а я, когда пришел в себя, с упоением читал принесенные журналы – «Вопросы литературы», «Горизонт» – о Пастернаке, о генерале Григоренко, о гонении на Лидию Чуковскую… При выписке подтвердилось, что была сывороточная болезнь, вкололи лошадиную дозу сыворотки. А раз так, то на ипподром ни ногой, – шутка…
27 мая
Вчера в «Правде» помещено письмо одного партийца: «…партия непростительно виновата перед народом за неслыханные злодеяния, массовое насилие, уничтожение интеллигенции и крестьянства, подавление свобод, оболванивание людей, коррупцию, ложь и демагогию, ублюдочную экономику…». Читаю и не верю: это в «Правде»?! Но куда денешься от правды: провал во всем. Покупаю кипу газет, и в каждой горькие факты и гневные обвинения, куда завели некогда преуспевающую Россию?.. В кинотеатре «Ленинград» смотрели американский фильм «Замужем за мафией», в главной роли Мишель Пфайффер. После картины зашли в магазин, там не в зале, а во дворе дают банное мыло. Столпотворение, набирают сумками. Очередь хмурая. Кто-то из ребят-грузчиков решил разбить угрюмость и запел: «…А Ленин такой молодой!..». Никто даже не улыбнулся… А в винном магазине кому-то в кровь разбили лицо, он причитал от боли, а ему сурово отвечали в толпе: «Что кричишь, как баба!» Картинки с выставки. Но не Мусоргского, а наших дней. В «Огоньке» стихи Льва Лосева:
Что делать – дурная эпоха.
В почете палач и пройдоха.
Хорошего – только война.
Что делать, такая эпоха
досталась, дурная эпоха.
Другая пока не видна…
17 июня
В редакции постоянные булавочные схватки с Фоминым. Он втыкает в меня, а я не остаюсь в долгу, и как сдача номера, так лихорадка: заголовки, клей, бумага, стрессы и стрессики, хотя лично я пытаюсь не выходить из берегов и сохранять олимпийское спокойствие… Греет надежда на издание нового частного журнала под названием «БРИМ». Чиж попросила написать предисловие. Конечно, сочинил. Концовка такая: «Читайте новый журнал «БРИМ». Ни дня без Брима.
БРИМ – это литературный Крым.
Немного прошлого дым.
Да, в целом, – «хорошо сидим».
Читайте «БРИМ»!
Реплика. Оглядываясь назад: «БРИМ» так и не вышел. Идея не реализовалась. Все тот же бриллиантовый дым… (18 ноября 2010).
8 июля
С интересом смотрю матчи чемпионата мира по футболу и с неменьшим интересом читаю съездовские выступления. Доклад Горбачева разочаровал: неяркий, стертый, какой-то творчески бесплодный. Из нынешних верховных руководителей мне импонирует один – Александр Николаевич Яковлев. Умница. Все правильно понимает и говорит на нормальном человеческом языке, а не на языке партийных заклинаний… Но именно его многие не любят, а «Молодая гвардия» сплясала на нем отвратительный канкан.
Дочитал «И возвращается ветер…» Владимира Буковского в шестом номере журнала «Театр». Пропаганда рисовала нам его как примитивного уголовника, а он – тонкий, все понимающий, чувствующий человек. Да еще и беспримерного мужества (таких с десяток: Сахаров, Солженицын, Марченко, Новодворская и т. д.). Буковский презрел карьеру, комфорт, покой и бросил свою жизнь на алтарь идеи – добиться свободы в СССР. Буковский и другие диссиденты, инакомыслящие, отказники и прочие борцы с режимом и раскачали, в конечном счете, этот огромный имперский корабль и заставили его идти по курсу демократии и гласности. А я вот включиться в эту борьбу, и надо честно в этом признаться, не смог. Остался всего лишь во внутренней оппозиции и бунтовал иногда в своих бумагах в стол. Нет во мне искры Аввакума. Я – историк, свидетель, летописец, а не боец баррикад. Я, как Ежи Лец, считаю, что если головой разбить стену камеры, то обязательно окажешься в другой…
15 июля
Закончился 28-й съезд КПСС. Леонид Лиходеев съехидничал: «Может быть, социализм и с поротой задницей». Десятилетия страха и немоты прошли, и маятник остервенело качнулся в другую сторону: публично говорят так, как все равно что бьют по морде! В адрес социализма и партии звучат звонкие затрещины, что только диву даешься. Вот уж воистину от аллилуйи к проклятию, – один шаг.
22 июля
Вечером 15-го пошли на грандиозный митинг демократической общественности. Море людей. Лозунги, плакаты, знамена. Перечеркнутый Ленин. «Каждому коммунисту – отдельный мавзолей» и т. д.
Человеческая масса наэлектризована, дай приказ – и Кремль разнесут в клочья, по кирпичу. Милиция спокойно взирает на происходящее и никого не берет за грудки: боятся кровопролития. Тут же продают неформальные радикальные издания, и какая-то женщина продавала сливу. Стоит спокойно так и торгует сливой. Покупают. И это было весьма удивительно. Митинг митингами, а слива сливой. И покричать хочется, и покушать сливу…
Ну, а моя позиция? Хватит играть в идеи и догмы. Хватит социализма, дайте народу свободу не только слова и передвижения, но и выбор разнообразной работы. Жизнь одна, она кончается и зверски хочется пожить по-человечески: имея деньги, позволить себе то, что хочется. А хочется, как известно, в Париж…
И опять ремарка из будущего. В Париж попал спустя 5 лет. Свободы пришли, но дозволенные и в урезанном виде. Так называемая «суверенная демократия». Ну, а митинги запрещены. Правда, горстки народа собираются, но никаких грандиозных шествий 1990 года нет и в помине, как нет и Манежной площади. Кто тогда предполагал, что все кипение и бурление кончится строгим порядком, ОМОНом и дубинками… (18 ноября 2010).
5 августа
1 августа отмечали 50-летие Ще на работе, а 4-го – дома. В итоге 99 роз (не поленился посчитать) плюс 13 георгин и 8 коричневых ромашек. Заполнены все вазы и бокалы, банки и прочие стеклянные штучки. И все это источает аромат. Я написал несколько вариантов стихотворных поздравлении. Вот один из них:
Не надо морщить лоб, и думать, и грустить,
Считать года, как стертые монеты,
Печально так смотреть и зеркало хулить
За возрастные всякие приметы.
Что нам дано – того не поменять!
А по сему не будем озлобляться
Не надо все плохое замечать,
А лучше петь и улыбаться!..
12 августа
Сделанный мною юбилейный альбом Ще вызвал неоднозначную реакцию. Анисим оценил альбом как творчество Петрарки (я долго смеялся по этому поводу), на работе у Ще после просмотра альбома у одной сотрудницы мгновенно заболела голова, другая поджала губы и т. д. Словом, почему не мне?!..
8-го кончились продукты, и пошел на рынок. Он почти пустой, и это летом! Купил всего лишь один кабачок.
Мы теперь уже ветераны,
Но об этом, товарищ, молчок!
Раньше я любил баклажаны,
А теперь я люблю кабачок.
Ни мороженого, ни минеральной воды, ничего. Вышел на улицу и матерно выругался. Сзади шедший пьяненький рабочий поддержал: «Правильно, отец! Страна е…ная!». В третьем номере «Нашего наследия» письма художника Мих. Нестерова. 23 ноября 1917 года он писал:
«Не стало великой, дорогой нам, родной и понятной России. Она подменена в несколько месяцев. От ее умного, даровитого, гордого народа – осталось что-то фантастически-нелепое, варварское, грязное и низкое… Все провалилось в тартарары. Не стало Пушкиных, нет больше Достоевских и Толстых – одна черная дыра и из нее валят смрадные испарения – «товарищей» – солдат, рабочих и всяческих душегубов и грабителей…».
Как духовито. Спустя 72 с половиною года Андрей Нуйкин в «Огоньке» о том же самом, о социализме: «Все мы нахлебались его досыта, до тошноты… я презираю этот насквозь прогнивший, насквозь лицемерный строй, ведущий к нищете, невежеству, нравственному одичанию, бессмысленному разграблению и запакощиванию природы; строй, при котором кучка невежественных, бездарных политиканов и уголовников может бесконечно долго и безнаказанно измываться над великой державой…».
При Нестерове ЭТО началось, при Нуйкине ЭТО заканчивается. В этом году небывалый урожай, а собрать не могут: нет машин, бензина, хранилищ, людей и т. д. И при этом крик генералов: не трожьте великую армию, наши дачи, привилегии, пусть все останется как есть…
19 августа
Задуманный Чижом журнал, кажется, заглох. И Чиж к нему охладела, заявила, что он чересчур эстетный и его будут плохо покупать, мол, сегодня нужно иное: астрология, хиромантия, секс, загробная жизнь, – вот что читают. А кому нужен, к примеру, Булгаков?!.. Обидно. Так хотелось увидеть свой Календарь напечатанным.
26 августа
«Огонек» продолжает наносить нокаутирующие удары системе, режиму, развертывает полотна ужасного исторического прошлого. «Сплошная чернуха!» – кричат патриоты. Действительно, позади чернота, а что впереди? Кинорежиссер Сергей Соловьев в интервью говорит, что пытается отвоевать хотя бы «один кусок жизненного пространства». И далее: «Ненавижу корчить многозначительную трагическую мину. Нужно просто иметь силы и мужество жить дальше».
Да, дальше, дальше… В пятницу с утра помчался за газетами. Когда-то бегал за «Футболом», в эпоху перестройки – за «Московскими новостями», теперь за приложением к «Мегаполису» – «Экспрессом» и еще за «Коммерсантом» – самые интересные ныне издания. Получили 190 рублей по старым облигациям: 40 истратили на кофту Ще, а за 40 рублей купили Набокова: под одной обложкой «Машенька» и «Лолита». Своя Лолита! Не мечтал… Посмотрели ныне всеми обсуждаемый документальный фильм Сергея Говорухина «Так жить нельзя». Володя Ильин заявил: антисоветский фильм. Боится за себя, за свои привилегии… Но как говорил Давид Самойлов: времена не выбирают, в них живут и умирают. Главное, найти свою нишу. Я нашел: книги, календарь, дом.
2 сентября
Интересненькая газета «СПИД-инфо». Чего там нет, даже про женский онанизм. И всякие фокусы и извращения, а мы-то в юности ничего такого и не знали. Только надписи на заборах. Были сексуально дремучими и, соответственно, сколько недополучили удовольствий. Все фрагментарно, наспех. А сколько миллионов семей из-за постели было порушено и оборвано разных любовных связей. Государство только приучало, привязывало к труду, а все остального как бы не было. «У нас секса нет!» – истерический крик одной дамы на ТВ.
9 сентября
После зубной эпопеи еле пришел в себя… Паника с продуктами: слух о том, что пропадет соль, пришлось купить две пачки. На работе получил заказ с ивасями (зарплата в ивасях?). Газеты развлекаются: что будет, когда ничего не будет? Ответ: ничего не будет. Но все равно выживем. Страх сменился даже некоторым азартом: ну, что там еще исчезнет завтра?!..
На сессии Верховного Совета обсуждение программы приватизации-капитализации. И все боятся. Патриоты надрываются: у России свой путь! нам сытость не нужна, главное – дух, духовность и т. д. Разудалое время!.. По «Маяку» передавали лихую песенку:
А мы при чем, мы не виноваты —
В такой-сякой период родились.
Мы как-то не на тот попали эскалатор:
Другие чешут вверх, а мы сандалим вниз…
16 сентября
Убит Александр Мень, 55 лет. Ще в плаче: «Стрижев обещал познакомить с ним, и вот…» Учился в 554-й школе, младше меня класса на три. В материалах об отце Мене: его убийство – вызов бесовских сил. Многим он был ненавистен. Интеллектуал-священнослужитель с добрым сердцем. Такие не нужны. Такие мешают. И бесы сожрали его.
Отпуск-90
На теплоходе «Дмитрий Донской» сплавали по маршруту Углич-Ярославль-Кострома. Отправились 19 сентября под марш «Славянки». Каюта узкая, как железнодорожное купе. Но главное – нет гранок, гренок, Фомина и прочих, одна благодать. Только шлюзы и шлюзование на водном пути. Один из них застал меня в туалете. Так сказать, двойное шлюзование, опускаешься вниз вместе с Дмитрием Донским…
Из канала имени Москвы в Московское море… пристань «Ново-Окатово» – бывшая усадьба Фонвизина… Калязин… Скрытая на треть под водой Калязинская колокольня – зрелище в духе фантазий Сальвадора Дали. Затопленные, погубленные земли – безумные творения сталинистов-мичуринцев.
К вечеру 20-го причалили к Угличу. Немного погуляли по городу. Зашибленный, затурканный народ, живущий под красующимся лозунгом «Победа Октября – главное событие XX века». Но для угличан основное событие – достать что-либо съестное да выпивку. Супротив кафе «Петушок» возвышается памятник Ленину…
21-го Кострома. Побывали в Ипатьевском монастыре. Состояние полуразрухи, а как могло бы красиво смотреться: монастырские красные стены, златоглавые купола церквей, кресты… А вообще, Кострома – купеческий город, недаром здесь снимали «Бесприданницу». Мучные, табачные, пряничные, масляные ряды… И опять все портит Ильич с воздетой рукой… На улице Симановского сохранился деревянный узорчатый дом, а так – какие-то хибары, развалюхи, старые, никогда не ремонтируемые дома, собаки, старухи, коты… Убогость и запах провинции…
На следующий день – Ярославль. Прекрасная набережная. У церкви Ильи Пророка – бойкая торговля кооперативным изданием «Любовники Екатерины» – святость и грех мило соседствуют…
23-го обратно. Последний шлюз. Шлюзуемся в компании «Багратиона» и «Клары Цеткин». А с утречка 24-го отправились на автобусе в госплановский дом отдыха «Вороново». Тут чувствуется дотация, и второе блюдо «Азу» какое-то явно доперестроечное – из мяса… В холлах много мрамора и от этого тяжело дышится. А так, вроде, все ухожено и облагорожено. Где-то еще существует церковь с крохотным кладбищем.
Жизнь! ты море и волненье!
Смерть! ты пристань и покой!.. —
писал Карамзин в 1802 году.
Много гуляли, дышали, смотрели кино – по экрану и по видео (разрешенная игривость) – «Последний девственник Америки». Шлягеры по радио: «Подожди – дожди, дожди. Я оставил любовь позади, и теперь у меня впереди – дожди, дожди…» И, действительно, погода была капризная и с дождями. В последний 11-й день, 4 октября донимала полная луна. Проснулись среди ночи: ослепительный голубой свет… Вернулись в Москву: все цело (и об этом теперь надо беспокоиться).
Продолжение отпуска в Москве. Ворох скопившейся прессы и почти пустые полки в магазинах. В пушкинском музее – выставка о Вене, начала XX века. Чарующий Густав Климт.
4-я часть отпуска – Петрозаводск, куда полетели с Ще на маленьком ЯК-40. И отпуск, и командировка – смешанный жанр. Поселили почетно, в гостинице «Северная». Городок симпатичный с удивительным памятником Отто Куусинену, петрозаводчане зовут его просто «Рыбнадзор». На второй день съездил по журнальным делам в поселок Пряжа. Далее, 11 октября, местные кооперативные руководители делают нам большой фавор и везут на водопад Кивач. «Жемчугу бездна и серебра», – писал Державин в стихотворении «Водопад».
От брызгов синий холм стоит
Далече рев в лесу гремит…
Кивач – второй по величине после Рейнского равнинный водопад Европы… Высота падения воды – 10,7 м. Кивач находится среди лесного заповедника. Темные ельники, дивные растения и цветы, может быть, калипсо северная, а, может, венерин башмачок. Сопровождающие нас тут же извлекли бутылку коньяка, хлеб, колбасу, минералку и мы, глядя на водопадные брызги, выпили за карельскую природу.
На другой день нас повезли за склады деревообработки за Онежское озеро. Пахнет деревом. Все вроде бы в производственном аккурате и порядке. Далее знакомят с новыми районами Петразаводска – Кукковкой и Древлянкой. Памятник Петру (1873, скульптор Шредер). Интересен был разговор с руководителями потребсоюза Найденовым и Лиминчуком, оба напуганы идущими переменами и спрашивали меня, якобы знающего из Москвы журналиста: «А что будет дальше?!» Вечером гуляли по Онежской набережной. Чистая вода. Ветерок. Отменный воздух. Минуты благодати… В книжном купил сборничек Клюева.
