Текст книги "Конец карьеры"

Автор книги: Юрий Абожин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Поиски следа

В тот же день утром, когда Князев доложил, что нарушитель границы ушел из-под наблюдения, Снегирев созвал оперативное совещание.

Капитан Князев сидел в уголке на стуле, облокотившись на колени и запустив пальцы в волосы. Худой и смуглый от природы, он еще больше осунулся за последнюю ночь, под глазами проступала синева. Он не мог простить себе оплошности, хотя в такой темноте очень трудно уследить за специально тренированным человеком. Он сознавал свою вину и остро переживал ее. Когда Снегирев начал говорить, он выпрямился на стуле и обвел взглядом офицеров, ожидая увидеть осуждающие взгляды, но все слушали подполковника.

– Товарищи, вчера ночью, – говорил Снегирев, – недалеко от города с подводной лодки неизвестной принадлежности был высажен человек. Сегодня утром этот человек сумел выскользнуть из-под наблюдения. Он должен быть обнаружен как можно быстрее. План выявления явок остается прежним. Привлечем в помощь работников милиции, железнодорожников и работников пароходства. За железную дорогу отвечает капитан Князев, за пароходные линии – майор Кондратьев. Я займусь проверкой тех, кто появится в городе с сегодняшнего утра.

Снегирев передал офицерам снимки.

– Эти фотографии помогут вам получить представление о человеке, который нас интересует, хотя он сфотографирован только сзади и сидящим за рацией. Князев, ничего характерного не заметил в облике этого человека?

– Нет, товарищ подполковник. Самая обычная, не бросающаяся в глаза внешность. Среднего роста, плотный, короткие волосы. При нем был зеленый рюкзак с двумя кармашками сзади, которые застегиваются коричневыми ремешками. Такого же цвета заплечные ремни. Рюкзак, видимо, тяжелый, так как он его часто поправлял.

– Вопросы есть, товарищи?

Вопросов не было.

Когда Снегирев и Кондратьев остались одни в кабинете, подполковник сказал:

– Перед совещанием я узнавал, запеленгована ли работа радиостанции, на которой вчера работал высадившийся с лодки человек. Мне ответили, что нет. Прошляпить такое – надо просто уметь. Но здесь дело, видимо, в другом. На западе у одного из разоблаченных агентов изъята рация с узконаправленной антенной. Подобные агентурные рации почти не пеленгуются. Если взять во внимание, что наша служба пропустила четырехминутную передачу, значит и здесь появилась рация с узконаправленной антенной. Техническими средствами ее обнаружить трудно. И если бы морские пограничники не заметили чужой лодки, мы не смогли бы узнать, что к нам заброшен агент. План обнаружения его по работе радиостанции отпадает. Заметил он или нет слежку – вот вопрос. Если он не обнаружил ее и направлен сюда, то здесь и осядет, а если обнаружил, то постарается улизнуть.

– Загадка не из простых, – откликнулся майор. – Но, чтобы разгадать ее, надо иметь в виду оба варианта.

– Так мы и делаем. Давай занимайся пароходами. Первый из них уходит через шесть часов на Сахалин. О результатах сообщить мне сразу же.

– Понял, Владимир Сергеевич.

Поздно вечером к Снегиреву пришел Зубенко.

– Садись, Николай, – ответил на приветствие подполковник, показывал на стул рядом. – Я смотрел дело о девушке, которая погибла. Вот слушай заключение медицинской экспертизы: «…Пролом затылочной части черепа о камень, бесчисленные ушибы, ссадины и кровоподтеки по всему телу. Следов насильственных действий не обнаружено. Смерть наступила через несколько минут после падения». А вот что написано в акте осмотра места происшествия: «Место, с которого упала девушка, тщательно осмотрено. Никаких следов борьбы, никаких доказательств, проливающих свет на ее гибель, не обнаружено. Сыскная собака брала только след погибшей, который вел по дороге в город».

Подполковник отодвинул дело и посмотрел на Зубенко.

– Из дела явствует, что она была одна на скале. Смерть наступила между девятью тридцатью и десятью часами. В это время здесь уже довольно темно. И если взять во внимание, что все это произошло полтора месяца тому назад, то ясно, что это случилось в полной темноте. Возникает вопрос: могла ли девушка одна, без провожатого, пойти в это время на скалу? Как ты думаешь? Ты молодой…

– Одна?

Николай подумал об Ольге. Пошла бы она вечером туда, если, допустим, с тем местом у нее связаны какие-то светлые, приятные воспоминания? Она не из робкого десятка, волевая, серьезная.

– Мне кажется, что в этом нет ничего особенного. Возможно, девушка пришла туда раньше. Оттуда чудесный вид на ночное море, там хорошо мечтается. Может быть, девушка ждала кого-то.

Снегирев и сам думал, но ему хотелось проверять свои мысли. Он задумчиво полистал дело, потом снова заговорил:

– Вполне возможно, что это случайная смерть. Место открытое со всех сторон, дорога хорошо просматривается. Ночью там делать нечего, разве только мечтать… Но в то же время – там удобно расправиться с человеком, заманив его туда или просто выследив. А?

– Не знаю, Владимир Сергеевич.

– Удобное место… Теперь докладывай, что у тебя.

– Я встретился с Рязанцевым. Поговорили. Мне кажется, это не тот, кого видели ребята с фотоаппаратом.

– Это еще нужно доказать.

Николая сбили эти слова, и он замолчал.

– Дальше что?

Зубенко рассказал все, что знал о Рязанцеве, об их встрече и разговоре и высказал свое мнение:

– Мне очень хочется верить ему. Может быть, еще рано об этом говорить, но я думаю, что лейтенант был искренен со мной.

Снегирев посмотрел на Зубенко и ответил:

– Хорошо, что ты веришь в человека, и наш долг доказать, что он чист.

– Вы тоже уверены в этом?

– Наши чувства – это одно, я говорю, что наша обязанность – доказать.

Оставшись один, подполковник достал из стола и открыл тоненькое дело, в котором лежали первые результаты наблюдений и сообщения. Эти данные пока ничем не связаны между собой, чтобы можно было сделать логический вывод. Приходилось действовать вслепую, наугад прощупывать. Строительство завода подходит к концу, возможно враг втерся в числю строителей? Тут еще человек с лодки…

На следующий день Кондратьев доложил, что результатов никаких. О том же доложил и Князев. Еще через день – то же самое. Враг словно сквозь землю провалился.

– Значит, круглосуточные дежурства на железнодорожном и морском вокзалах успеха не приносят, – заметил Снегирев Кондратьеву, когда тот на третий день доложил то же самое. – Человек с лодки или сумел ускользнуть, или затаился в Береговом. Я сообщал об этом в управление, там тоже принимают меры. Но я все же склонен думать, что человек в городе. Я запросил отделы кадров всех предприятий, чтобы нам сообщили о тех, кто будет устраиваться на работу после одиннадцатого.

– И как результаты? – спросил майор.

– Результаты есть. На строительство завода поступает четырнадцать человек. Среди них восемь женщин и девушек. Четверо на кирпичный завод, электрик – на ТЭЦ. Несколько человек поступают в другие предприятия. Вот такой результат. Это за два дня. Не меньше, видимо, будет и в последующие дни.

– Многовато, черт побери!

– Да, многовато. Из тех, кого я перечислил, интерес представляют: электрик с ТЭЦ, демобилизованный солдат, устраивающийся на завод, и один человек, вернувшийся из заключения. Остальные отсеиваются по возрасту, по времени прибытия и по другим причинам. Я уже запросил данные об этих троих с мест, откуда они прибыли. Через несколько дней просеем и их.

Пока Снегирев разговаривал с Кондратьевым, ему позвонили и сообщили, что еще несколько молодых людей поступают на строительство завода и демобилизованный сержант на узел связи рыбаков.

Снегирев записал то, что ему сообщили. Но больше его интересовали электрик с ТЭЦ и человек, который вышел из заключения. Электрик приехал одиннадцатого июля утром. Это был парень лет двадцати шести, сумрачного вида, какой-то настороженный, взвинченный. Человек, отсидевший пять лет за групповую кражу, был жизнерадостен и беззаботен. В городском ресторане познакомился с Иваном Козловым и его дружками. Настораживало то, что он слишком сорил деньгами.

– Вот так, Глеб Романович. Подбросил нам работы пришелец с лодки.

– Такая уж у нас профессия. Что сообщает Князев?

– Тоже никаких результатов.

– Видимо, нарушитель и не пытался выехать из города.

– Черт его знает. Выйти пешком из города он не мог. На всех дорогах дежурят люди. Он, в конце концов, не иголка и не невидимка. Просто вынужден будет появиться. Вчера Сомов доставил сюда его подводное снаряжение. Оно подтверждает, что он среднего роста, широкоплечий, видно, физически хорошо развит. Только и всего.

– А он не придет за этим снаряжением? Может быть, оно ему еще понадобится.

– Я принял меры на этот случай. Но думаю, что ему этот скафандр больше не нужен. Он его утопил в таком месте, где его невозможно достать без специального снаряжения. Баллоны и скафандр американского изготовления. Вот и все, что пока удалось узнать.

– Не богато.

Через несколько дней Снегиреву доложили, что документы и характеристики на лейтенанта Рязанцева безупречны и подозрения не вызывают. В Тамбов послали запрос на проверку подлинности этих документов. Но, сопоставляя некоторые детали и изучив дело о гибели девушки, Снегирев и так понял, что лейтенант здесь не при чем. Об этом говорит хотя бы и тот факт, что он в то время был в море. Но загадка так и остается загадкой – кому и чем помешала девушка? Что она могла знать? Возможного убийцу надо искать в числе тех, с кем она соприкасалась по работе, возможно, в числе ее знакомых.

Завьялов

Ершов после ночного дозора возвращался с корабля домой. Настроение было неважное: упустили лодку. Попробовала она сунуться в наши воды, но тут же выскочила обратно.

День обещал быть солнечным и жарким. Дали раздвинулись. На небе ни облачка, кажется и не было сырых промозглых дней. В парках шелестят на ветру умытые туманами клены и тополя.

До обеда надо отдохнуть немного, а потом съездить в пионерлагерь к сыну.

Поднимаясь от проходной по склону, Ершов обратил внимание на человека, стоявшего наверху и разглядывавшего корабли с каким-то восхищением и радостью «Приезжий», – определил Ершов. На парне побелевшая гимнастерка с погонами сержанта, галифе и начищенные кирзовые сапоги. Что-то знакомое показалось капитан-лейтенанту в его широкоплечей невысокой фигуре, и он, поднимаясь, присматривался к человеку. А когда поднялся наверх – узнал.

– Леня! – громко позвал он.

Сержант, кажется, вздрогнул и повернулся. Нахмурившись, смотрел на подходившего офицера.

– Ну точно же – Леня… Здравствуй! Какими судьбами сюда?

Сержант тоже узнал Ершова. Обрадовался и пошел навстречу.

– Здравствуйте, Вадим Николаевич. Вот не ожидал. Даже вздрогнул, когда вы меня окликнули. Я считал, что у меня здесь, на востоке, нет никого знакомых. И вот такая встреча.

С сержантом Ершов познакомился в поезде, когда ехал в отпуск к родным в Минск. Леонид был соседом по купе. Общительный, веселый, он постоянно возился с Толиком и этим заслужил признательность Евгении Михайловны. Сержант служил в советских войсках в ГДР и возвращался из отпуска в часть. На одной из остановок Вадим Николаевич с женой что-то покупали на базарчике и не обратили внимания на гудок. Поезд тронулся. В вагоне остался Толя и с ним Леонид. Поезд, попыхивая белыми дымками, набирал скорость, и уже было опасно цепляться за подножки. Евгения Михайловна бросила все, что держала в руках, догоняя зеленые вагоны, но они быстро удалялись. Тут состав вдруг резко затормозил и остановился. Обрадованные Ершовы догнали свой вагон и поднялись на площадку. В тамбуре шумели проводники и начальник поезда. Они обрушились на Леонида, который сорвал стоп-кран. Железнодорожники составили акт, чтобы оштрафовать его. Вадим Николаевич взял вину на себя и заплатил штраф.

И вот неожиданная встреча.

– Так ты уже отслужил? – спрашивал Ершов.

– Так точно, – шутливо доложил Леонид. – Сержант Завьялов прибыл для прохождения дальнейшей жизни на Дальний Восток.

– Здесь и думаешь остаться или еще куда переберешься?

– Не знаю еще. Я только сегодня приехал, пошел побродить и посмотреть город. Я первый раз на берегу моря. Здесь очень красиво. Даже не представлял себе, как красиво.

– Значит, нравится?

– Ага. Веселый город. Не шумный, зеленый. Можно и здесь остаться, если бы работу по душе найти.

Ершов помнил, что Леонид был в отпуске у матери, много рассказывал про нее, и спросил:

– А почему не к матери поехал? Или думаешь сюда ее перетянуть?

Сержант погрустнел.

– Мама умерла. Вскоре после того, как я из отпуска вернулся. Больше родных нет, вот и решил подальше куда-нибудь уехать.

– Извини, Леня, не знал я. Где ты остановился?

– Пока нигде. Вещи сдал в камеру хранения. Но узнавал – в гостинице места есть. Так что с жильем все в порядке. А как Евгения Михайловна, Толя?

– Толя в пионерском лагере. Евгения Михайловна сейчас на работе. Вечером будет дома.

– Передавайте им привет.

– Спасибо, обязательно передам. Но ты вот что, запомни адрес: Портовая, 16, квартира 2. И сегодня вечером мы ждем тебя. Приходи обязательно. Извини, что сейчас не приглашаю, я с ночного дежурства.

– Обязательно зайду.

– Леня, ты ведь, кажется, по связи служил?

– Да, радистом.

– Я недавно слышал разговор о том, что радисты нужны на узел связи рыбаков. Думаю, подойдет.

– Можно обдумать.

– Можно и на рыболовный сейнер. Там прилично зарабатывают.

– Спасибо. Схожу, узнаю.

– Узел связи недалеко – вот то двухэтажное здание на берегу. Рядом с пирсами.

На следующий день Завьялов пришел устраиваться на узел связи рыбаков. Там проверили, как он работает, и остались довольны. Сержант и в самом деле был мастером своего дела.

Игнат Ступак

Осенью сорок второго года Игнат Ступак совершил подлый поступок, смыть который с души у него и крови не хватило бы. Попал в плен. Не выдержал голода и побоев. Незадолго перед этим получил извещение о том, что дочь и жена погибли при бомбежке. На допросах рассказывал все, что знал, тем, кто убил его семью. Соглашался на любую службу, лишь бы остаться в живых. Некоторое время был полицаем, затем его отправили за Рейн, в глубь Германии, где он работал на небольшом военном заводе. Здесь и завербовали ело гитлеровцы. Почти год обучался в немецкой разведывательной школе, а когда эту часть Германии заняли американцы, согласился работать на них. Обучение закончил в американской разведшколе. Ему, Ступаку, дали кличку «Скорпион». Под чужим именем в числе репатриированных вернулся в Россию, осел на Дальнем Востоке и стал ждать указаний. Обзавелся семьей, нашел работу. Время от времени отправлял в Западную Германию короткие письма, где сообщал «другу-антифашисту» о своих успехах, о семье и выражал надежду, что они еще встретятся.

Однажды дождливым вечером в квартиру Ступака постучали. Он открыл дверь и увидел незнакомого человека, худощавого и высокого, с пронзительным цепким взглядом. На нем был серый потертый плащ и промокшая от воды кепка. Незнакомец спросил:

– Семья Грибановых здесь живет?

– Нет. Никогда не жили они здесь.

– Но мне в горсправке дали этот адрес.

– Ошиблись.

Незнакомец понизил голос и сказал:

– Я к вам от Виктора.

Ступак в первый момент растерялся, услышав слова пароля, хотя не однажды ждал, что вот откроется дверь и он услышит их.

– Встретимся в городе. Сейчас же. Одевайтесь и выходите. Я к вам подойду.

Человек в плаще ушел. Ступак накинул на себя дождевик, но вышла жена и спросила:

– Кто это был? И куда ты в такую погоду?

– Заболел один наш товарищ. Надо проведать. Ты не беспокойся, я недолго.

На улице его догнал человек в плаще. Они укрылись от дождя на крыльце какого-то учреждения, откуда хорошо просматривалась улица. Незнакомец спросил:

– Жене вы не доверяете?

– Нет. Она ничего не знает.

– Понятно. Шеф считает, что вы отлично устроились и вошли в доверие. Поэтому он решил дать вам несложное задание. Надо собрать сведения о всех войсковые частях и соединениях в городе и окрестностях, о кораблях и военных складах. Сведения будете отсылать тем же способом, но по новому адресу. Вот вам бумажка, выучите его, а листок уничтожьте. Мне поручено передать вам пакет, в нем деньги и новые инструкции, которые тоже следует заучить и уничтожить. Наш центр дважды в неделю будет работать для вас. Ответы будете посылать почтой.

– Мне обещали доставить рацию.

– В этом пока нет необходимости. Начальство ценит вас и поэтому предложило более безопасные каналы связи, хотя и не очень оперативные. В пакете также находится портативный фотоаппарат, запасные кассеты с пленкой и инструкция пользования им.

– Инструкция в пакете?

– Да. Что от вас передать шефу?

– Поблагодарите за доверие и передайте, что задание будет выполнено.

– Хорошо. Ваш счет в банке солидно растет. Это просил передать шеф. Желаю успеха.

– Благодарю. Желаю того же и вам, – с чувством признательности ответил Ступак незнакомцу, так и не назвавшему себя.

Он проводил его взглядом, когда тот уходил по пустынной темной улице, и направился домой.

Инструкции Ступак вызубрил наизусть и уничтожил. Там сообщалось, в какие часы и на каких волнах для него будет работать центр. Когда в порту началось строительство завода, Ступак сообщил и об этом. За океаном понимали, насколько важна новая стройка для морского пароходства и военно-морского флота. «Скорпиону» предложили фотографировать разные стадии строительства и чертежи строящегося завода.

Однажды, под вечер, Ступак фотографировал стройку из-за забора, огораживающего территорию ТЭЦ. Перед этим он осмотрелся, нет ли кого поблизости. Щелкнул несколько раз аппаратом – снимки должны быть отличными – и, услышав позади шорох, обернулся. Отодвинув в заборе доску, в дыру пролезла девушка в рабочем темном платье. Она посмотрела на Ступака и прошла мимо. Он понял, что она все видела. Теперь, конечно, сразу побежит в органы. Какую неосторожность он допустил. Обидно попасться на таком пустяке. Подождав немного, Ступак пошел следом за девушкой. Если она заявит – надо немедленно исчезнуть. Он очень осторожно следил за ней, но она прошла мимо райотдела КГБ, хотя и взглянула на окна здания. Это усилило подозрения Ступака, На окраине девушка вошла во двор небольшого старого дома.

Ступак прождал в отдалении часа два. Слежку он не мог бросить. Девушка переоделась и вышла из дома. Направилась она не в город, а в сторону сопки. Ступак, поотстав, шел следом. Он не понимал ее действий. Запутывает след? Едва ли ее умишко это сообразит. Но что она делает на скале? Ветер растрепал ее короткие волосы, она не поправляла их. Солнце закатилось, наступили сумерки. Девушка сидела все там же. Ее силуэт четко выделялся на краю площадки. Ступак подходил осторожно, стараясь не шуметь. Только бы она не встала раньше времени. Девушка тихонько напевала чистым нежным голосом и смотрела на огоньки кораблей, бороздивших темное море. Когда до нее осталось не более трех шагов, из-под ноги Ступака предательски вывернулся камень. Девушка вскочила и испуганно ойкнула.

– Простите, я не думал, что здесь кто-нибудь есть, – как можно спокойнее и вежливее сказал Ступак.

Девушка стояла спиной к морю на самом краю площадки и смотрела на него. Она узнала его и не могла вымолвить ни слова. Ступак сделал еще два шага, она подняла руку, словно для защиты, но он вдруг с силой толкнул ее ногой в живот. Жуткий вскрик оборвался внизу. Ступак бросился к темневшему на склоне орешнику. Там он обработал подошвы ботинок порошком, пакетик которого всегда имел при себе, и в обход сопки направился в город.

Через несколько дней он услышал, что в смерти девушки обвинили офицера, который с ней встречался. Ну, что же, подозрения на него, Ступака, нет. И опасаться за свою безопасность больше нет оснований.

Утром на склады завода привезли запасное имущество и материалы. Выгружала их бригада Ивана Козлова. Одна из машин была загружена двадцатилитровыми канистрами со спиртом. Бригадир подмигнул одному из своих друзей, и тот спрятал две канистры в хламе возле склада. Забросав их обрезками досок, он оглянулся, не заметил ли кто его проделки. Кажется все в порядке. Иван сумеет вынести их. Не первый раз. Однажды зимой он вынес дефицитные вещи, помогал ему электрик с ТЭЦ, который вовремя выключил свет на территории. Сорок литров спирта. Можно гульнуть.

Козлов продолжал вместе с рабочими разгружать машины. Он и не подозревал, что вся эта операция с канистрами не укрылась от глаз Алексея, новичка в их бригаде. Иван его сразу выделил. Компанейский парень, на язычок остер, да и силенки ему не занимать. Колю-рыбака, прозванного так за свой длинный нос, уложил аккуратненько на бровку, когда тот начал задирать его. А Иван уважал только сильных духом и телом, к обыкновенным «хлюпикам» питал презрение. Новенького даже можно приблизить. Пригласить хотя бы на этот спирт… Вынести его надо сегодня же.

Алексей Снегирев, продолжая разгружать машины, думал над тем, как же ребята думают выкрасть канистры с территории. Ее ведь охраняют, а через проходную без документов не вынесешь. На стройку после работы тоже не попадешь. Тут, видимо, есть какая-то лазейка. Может быть по воде? Но до берега далековато, а территория всю ночь освещена прожекторами.

Вместе со всеми Алексей вышел со стройки и остановился поодаль. Надо было узнать, куда направится бригадир. Проходная одна, мимо он не пройдет. Но Козлов не вышел со стройки. Алексей отошел к ТЭЦ и выбрал место на бугре, спрятавшись между штабелями железобетонных балок. Он весь вечер просидел там, наблюдая за проходной и подходами к забору стройки Козлов не появлялся. Алексей решил высидеть до конца, хотя был изрядно голоден.

Стемнело. Изрытая траншеями территория стройки, кирпичные корпуса цехов, сбегавшие прямо к стапелям, освещены хорошо. От белого двухэтажного здания, где будут располагаться пульты управления, в сторону ТЭЦ тянется глубокая траншея для кабеля. Она проходит под забором – отверстие внизу заставлено досками – и огибает бугор перед ТЭЦ.

Алексей не видел никого, кроме двух матросов возле проходной. Прошло часа три с лишним. У проходной произошла смена. Около двенадцати ночи как-то враз потухли все прожекторы. Но не прошло и двух минут, как они снова зажглись. В зоне и вокруг все было также пусто. Но вот внизу, в траншее, мелькнула тень. Алексей осторожно спустился с бугра, вышел на улицу и притаился за углом. Через минуту из-за дома кто-то выглянул и перебежал улицу. Алексей без труда узнал Козлова. Ну ладно, пусть он несет спирт к себе домой, завтра вернет обратно. Но вот кто сообщник Козлова на электростанции? Это же он выключил прожекторы. И если тот человек помогает вору, он поможет и врагу.

Об этом надо сейчас же сообщить отцу. Алексей проводил глазами Козлова. Если бы он прошел за бригадиром еще метров двести, то своими глазами увидел бы того, кого здесь так настойчиво ищут.

Через несколько минут Алексей был возле райотдела, но только тут опомнился, что времени-то уже первый час. Он посмотрел на темные окна комнаты, выделенной отцу, и пошел в сторону общежития.

Для того, чтобы сфотографировать чертежи, необходимо было проникнуть на территорию строительства. Но Ступак прекрасно знал, что она хорошо охраняется. Попасть туда нелегально очень трудно, значит надо, искать какой-то легальный путь. Людей на заводе много, участие в строительстве принимают и многие городские организации. Вот если бы достать пропуск, можно было бы свободно заходить и выходить. Но где его взять?

То, что прожекторы погасли на какую-то минуту, видел и Ступак. Он бродил вокруг стройки, изучая и запоминая все мелочи, которые должны ему пригодиться. Когда стало непривычно темно, Ступак понял, что дело здесь нечисто. Снова зажглись прожекторы, и он обратил внимание на траншею под забором. Вот где удобный путь на стройку.

И тут же – подтверждение догадки. По траншее пробирался человек. Оглядываясь по сторонам, он вылез наверх и свернул в первую улицу. Вот так же, видимо, было похищено зимой дефицитное оборудование. Этот разговор Ступак слышал от знакомых. В проскользнувшей мимо фигуре он узнал руководителя одной из бригад. Вот через кого можно достать пропуск. Ступак хорошо запомнил здоровяка с льняными кудрявыми волосами. Видел он его несколько раз в компании бесшабашных парней. Тогда же понял, что кудрявый великан – бригадир, а парни – члены его бригады. Ступак параллельной улицей обогнал бригадира, встал за забором. Когда Козлов поравнялся с ним, он негромко, но властно сказал:

– Стой!

Бригадир хотел было бросить канистры и бежать, но человек за забором насмешливо заметил:

– Убегать бесполезно.

Козлов свернул к забору и поставил канистры в траву. Выпрямился, смахнул с лица пот.

– Что надо? – грубо спросил он басом, силясь рассмотреть незнакомца, который стоял в тени дерева. – Хочешь, чтобы поделился? Или продать задумал?

– Продавать – ты дешево стоишь. Хочу купить.

– Что, спирт?

– Нет. Тебя.

– Ну ты, дешевка.

Бригадир взялся за край забора своими ручищами и хотел притянуть к себе стоявшего в тени. Но, увидев перед самым носом пистолет, смотревший темным зрачком, отпрянул назад.

– Не нервничай, мальчик. И не пори горячку, – насмешливо предупредил человек. – Этим только испортишь дело и собственную шкуру.

Бригадир исподлобья смотрел на говорившего. Он не мог понять, что тому надо. Спирт не берет, продавать – тоже, видать, не собирается. Он достал портсигар и закурил. Незнакомец продолжал:

– Есть способ легко и быстро заработать большие деньги, не пачкаться с этими банками. Такому солидному человеку как-то даже неприлично…

– Ну?

– Не нукай. Сейчас я держу вожжи… И крепко. Могу, к примеру говорю, упрятать тебя и твоих дружков лет на пятнадцать. За банки и ящики с оборудованием.

– Какие ящики?

– Что по снежку увели со складов.

– Ну, ладно, кончай в прятки играть. Говори, что надо.

– Вот это деловой разговор. Надо, чтобы ты достал пропуск на стройку.

– Придумал. Они что, на дороге валяются?

– Валялись бы, так я тут с тобой не стоял, а пошел да позвонил, куда надо.

– Пугаешь?

– Ты не баба, я не черт. Дело предлагаю выгодное. Достанешь – хорошо заработаешь. Не достанешь, тоже хорошо заработаешь. Знаешь, за групповую сколько дадут.

Бригадир прикидывал, что это за тип. Не грабит, не бьет, а за горло взял – туже некуда. Зачем человеку пропуск на такую стройку? Здесь что-то не то… И не вырваться от него – удерешь – он запросто продаст. Нагорит тогда, действительно, на всю катушку. Кто он такой?

– Прикидываешь, как выкрутиться? Бесполезно. Мне с тобой тут толковать некогда, решай быстро. Выбор небогатый.

– Что решай? За глотку взял… и решай.

– Соглашайся.

– Сколько заплатишь?

– Не обидишься.

– Ладно. Твоя взяла.

– Говорю, не обидишься. Можешь верить А пока вот тебе аванс.

Человек достал из кармана и бросил через забор деньги. Бумажки разлетелись по траве.

– Наглец ты. Подать не можешь? – со злостью проговорил Иван.

– Нагнешься, – спокойно ответил незнакомец.

– Боишься, что ли?

– Хватит болтать. Бери и иди.

Сказано было таким тоном, что бригадир без слов нагнулся и собрал белевшие на траве бумажки. Сумма и в самом деле, кажется, приличная. Иван сунул деньги в карман.

– Когда достанешь пропуск, носи свою кепку козырьком назад. Я подойду к тебе.

Человек отступил назад и ушел. Бригадир почесал затылок, посмотрел в обе стороны пустынной улицы, подхватил канистры и направился домой. Он шел и думал о случившемся и даже забыл, что несет краденое и что надо быть осторожнее. Его возмутило то, что человек бросил ему деньги в лицо. Мол, на – подавись. Такого оскорбления Иван еще ни от кого не испытывал. В душе у него кипело, злость рвалась наружу. Но было уже поздно что-либо изменить, и это еще больше выводило его из себя. Он ругал себя за то, что не прыгнул через забор, не задавил этого наглеца. «Заяц, – с сарказмом думал он о себе. – Показали дуло – и душа в пятки. Но подожди, я брошу эти деньги в твою наглую рожу. Не будь я Козлов. Думаешь купил? Увижу я твое мурло и посмотрим, кто будет смеяться последним».

Приближаясь к дому, Иван постепенно успокаивался, и мысли его принимали другой оборот. Пропуск… А что надо этому человеку на стройке? Таким путем с добрыми делами не идут. Выходит, он, Иван, продался врагу? Козлов даже остановился, поняв это. Он поставил канистры и ладонью вытер пот со лба. Вот как оборачивается дело. Иван Козлов – сообщник врага. Ах ты, стерва.

Он снова подхватил банки и заспешил домой. Дома его поджидали дружки. Они обрадовались, но Козлов поставил канистры в угол и предупредил:

– Кто хоть каплю тронет – оторву голову. Сегодня пьянки не будет, можете разбегаться.

– Да ты что, очумел?

– Говорю – не будет. Баста. Разбегайтесь, иду в милицию.

Бригадир повернулся и ушел. Парни пожали плечами. Но ослушаться бригадира не посмели и разошлись по домам.

Через полчаса Иван вошел в отделение милиции. Дежурный лейтенант лежал на диване и читал. Он отложил книгу и поднялся.

– Здрасьте… – произнес Иван.

– Здравствуйте. В чем дело?

Лейтенант прошел к столу и сел. Указал Ивану на стул напротив.

– Садитесь. Слушаю вас.

– Вот что, товарищ… гражданин начальник…

Бригадир мялся, подыскивая слова, и комкал в огромных ручищах повидавшую виды серенькую кепку.

– В общем – вор я. Украл две канистры спирту.

– Где?

– На стройке, где работаю.

– Когда?

– Час или полтора тому назад.

Лейтенант открыл журнал и стал записывать.

– Фамилия? Имя? Отчество?

Бригадир назвал.

– Все? Или есть что добавить?

– Это одно, что украл. Только из-за этого не пошел бы сюда. Но черт с ним, отвечать буду. Дело вот какое… Несу спирт домой, подзывает меня один тип. Пропуск, говорит, достань на стройку. Хорошо заплачу. Не достанешь – пятнадцать лет получишь. Вот этого типа расколоть надо. Кто пропуск таким путем достает? Не иначе, на заводе задумал натворить что…

– Какой он из себя? И где он сейчас?

– Где, не знаю. Ушел. А какой он из себя… тоже не знаю, – бригадир развел руками. – Стоял за забором в тени. Показывал пистолет, чтобы я его не задавил. Бросил вот мне в морду…

Козлов достал и выложил на стол деньги.

– Купить хотел, гад. Только осечка вышла.

– Вот что, сейчас все спят. Вы тоже можете отдохнуть вон на том диване. Утром с вами побеседуют.

Козлов сидел на диване и курил папиросу за папиросой. Минутами жалел, что сам залез в петлю. Но подумав о незнакомце, опять хмурился и сжимал кулаки. Лейтенант незаметно наблюдал за ним: мается парень, видно жалеет, что пришел.

– Ну, что ты смалишь одну за другой? – грубовато проговорил он. – Жалеешь, что пришел?

– Да нет. Надо бы сгрести того типа. Да пистолет у него, не прыгнешь. Но он еще придет до меня… А жалеть, что ж, приходится. Кому охота сидеть, да еще такой срок.